Dragon Age: Эра Волка

[Шен Мак-Тир 3 147]

 

 

 

 

ень представления выдался на редкость погожим. Только вчера шел довольно мерзкий, мелкий дождик, заполнявший — очень медленно и постепенно, но верно — ливневые стоки улиц, собиравшийся в прозрачные лужи, разбивающиеся на мириады капель от проезжающих по мостовой повозок и конных всадников. Сегодня же, с самого утра, из-за облаков выглянуло палящее солнце, мгновенно высушив мокрую брусчатку и оставив лишь легкий свежий запах озона, напоминавший о прошедшей непогоде.

Какой-то босоногий мальчишка, кромко крича, пронесся молнией по рыночной площадки. Во всю мощь своих маленьких легких оборванец прокричал:

— Цирк! Цирк приехал!

И побежал дальше, шлепая по высыхающей пыли. Торговцы овощами и фруктами, мясом и рыбой оживленно переглядывались, переминались с ноги на ногу, подавляя желание отправиться прямиком вслед за мальчонкой за городские ворота — туда, где расположился бродячий цирк. В последние годы артисты приезжали редко, да оно и не удивительно: слишком уж опасными стали большаки, чтобы по ним можно было путешествовать со спокойной душой тем, у кого карман был дырявый и нанять хорошую охрану кто позволить себе не мог. И все же некоторые, особенно дерзкие, все еще осмеливались кочевать от города к городу, дабы зарабатывать себе на хлеб с маслом и местных жителей развлекать. О бродячем цирке слухов ходило немерено: и что маги у них промышляют под видом циркачей и фокусников, и что берут они к себе всякого, кому жизнь в застенках города надоела хуже горькой редьки, и что платят они долю градоначальству за то, чтобы их к городу подпускали и не выгоняли взашей… В общем, слухи ходили, но большинству было на них глубоко наплевать, ибо развлечений в военное время, когда отовсюду лезут то демоны, то драконы, а то и просто разбойники с большой дороги, было катастрофически мало. Даже барды и менестрели из таверн разбрелись куда глаза глядят, не желая оставаться легкой добычей воров и грабителей.

В конце концов, половина торгашей и торговок побросали свои лавки и пошли, едва удерживаясь от того, чтобы не перейти на бег, к городским воротам. Те были открыты настежь — дивное дело для денеримцев, и толпа потихоньку начинала разрастаться, да так, что вскоре вокруг импровизированной сцены стали то и дело слышны возмущенные возгласы: «Эй, куда полез толкаться?! Я тебя щас сам так толкну!», писк малышни, громовые раскаты хохота и не менее громкие апплодисменты. Протиснувшись к сцене поближе, босоногий мальчишка сунул палец в нос, открыл рот пошире и уставился на происходящее на подмостках представление. Оно как раз было в самом разгаре. Декорации, сделанные из подручных материалов и выкрашенные дешевой краской, должны были обозначать денеримский дворец; посреди сцены возвышался пустующий трон, а вокруг стояли наряженные в доспехи и яркие одежды актеры.

— ...но я не хочу быть королем! — пискнул человек с широченными плечами, светлыми персиковыми волосами и ясным, как небо, взглядом больших оленьих глаз. Для такого громилы голосок у него был почти что женский, а потому народ засмеялся уже от одной этой фразы. — Это же надо того… работать! Да я скорей бродягой стану где-нибудь в Вольной Марке, буду пить мед в свое удовольствие да на девок пялиться!

— Алистер, сынок, ты не руби так сгоряча. Ведь если королем станешь, то мы тебе и невесту подыщем по статусу! — важно проблеял низкий старичок с длинной седой бородой и в роскошном жабо. — Анора, а ну-ка иди сюда!

— Только через мой труп! — взревел мужчина в сияющих доспехах с наплечниками столь огромными, что они почти полностью закрывали его голову, торчащую посередине.

— А это, дорогие друзья, мы можем с легкостью организовать, — на сцену вышел улыбающийся во весь рот человек в доспехах Серых Стражей. — Вилли, тащи бодягу!

Далее происходило нечто совершенно уж невообразимое: человека с наплечниками поставили вниз головой, в рот сунули какую-то трубку, а через нее из бочонка начали выкачивать красную жидкость, напоминающую вино. Когда наплечники напились до того, что еле стояли на ногах, Серый Страж вытолкнул его куда-то вбок, а из-за сцены вышел огромный дракон из четырех, по меньшей мере, людей в костюме, рыча и изрыгая нецензурную брань. Наплечники, тупо моргнув, закричали: «За Ферелден!» и ринулись в бой, однако дракон тут же проглотил пьянчугу. Закачавшись, он начал издавать звуки, отдаленно напоминающие несварение желудка, а затем все его тело содрогнулось, и чудовище упало, на прощание удивив зрителей длинной отрыжкой.

— И вот так, мои дорогие зрители, Ферелден был спасен! — вышел на сцену конферансье, и зрители, переставляя ноги и отмахиваясь от налетевших на пир мух, зааплодировали. Мальчонка же так и стоял с открытым ртом, глазея так старательно, что казалось, одна из жирных мух вот-вот залетит ему прямиком в глотку.

Лишь некоторые, убеленные сединами старики, мрачно взирали на эту картину. В их памяти еще остался ярким пятном тот день, когда Героиня Ферелдена вместе с Героем Реки Дейн сдержали натиск порождений тьмы, разоряющих город, и только ужасной жертвой Денерим был спасен; именно после этих событий на площади возвели статую Логейна Мак-Тира, погибшею в бою, но успевшего перед смертью убить и чудовище на крыше Форта Драккон. Большая же часть смеялась, хлопала и кричала: «Еще!»

Денег на полноценный шатер у цирка не было, а потому вместо крыши был установлен лишь небольшой навес, кое-как защищающий актеров и часть зрителей от жары; однако день уже начал входить в зенит, и горячий воздух теплого летнего дня становился еще невыносимей от такого скопления людей, теснившихся на маленьком пятачке возле городских ворот. Пока актеры сменялись друг с другом, выходя на сцену и разыгрывая в своей манере различные сценки из жизни Ферелдена — в том числе и вызвавшую бешеный восторг у простого народа сцену битвы при Остагаре, в конце которой наплечники улепетывали от кусачих порождений тьмы с голой задницей, а король Кайлан, которого сыграла плечистая, но весьма привлекательная блондинка, томно кричал вслед ему «Куда же ты! Постой!» — вокруг навеса уже выстроились предприимчивые продавцы холодной воды, чуть разбавленной вином, ореховых сладостей в меду на палочке, яблок в сахаре и иных угощений. Был тут даже один заезжий купец, не преминувший воспользоваться столпотворением и почти перекрикивающий актеров своим: «Соленая рыба! Рыба соленая!». Вонь от этой рыбы начала распространяться так сильно, что вскоре неудачливого предпринимателя погнали взашей, в отместку запихнув одну из его рыбин торговцу за шиворот. А представление между тем продолжалось.

Из клеток наконец вывели укрощенных животных и мабари, и искусные укротительницы, одетые в нечто вроде нижнего белья, что неудивительно на такой жаре, проделывали с ними всякие трюки, заставляя зверей прыгать через кольца, проезжаясь верхом на медведе вокруг сцены и даже инсценировав захват Долов Священными силами Церкви, при этом волки и собаки были одеты в костюмы с длинными ушами, что, видимо, должно было символизировать дикарей-долийцев, которые и сами от зверей недалеко ушли. Рыцари в сияющих, хоть и ненастоящих, доспехах вызвали настоящий ажиотаж среди молодых девушек, которые, краснея, посылали актерам воздушные поцелуи, а кто посмелее, даже кричали адрес своих домов, дабы «рыцари» после представления знали, где найти своих поклонниц. Когда представление с животными закончилось, на подмостки вышли гимнасты, показывающие невероятные трюки с подвешенными высоко под навесом кольцами, карлики и уродцы, вызывающие извечный восторг и больное любопытство у каждого зрителя в Тедасе, и даже одна бородатая женщина высотой под притолоку, по виду — авварка. Между актами представления цирк милостиво делал длинные паузы, позволяя зрителям как следует напиться воды и съесть сладостей из лавок, временно организованных рядышком, и пройтись, разминая затекшие ноги.

В конце концов, когда день уже стал клониться к вечеру, и толпа немного поредела — кто вернулся к работе, а кто просто решил, что на сегодня развлечений с них хватит — на сцену вновь вышел давешний конферансье, низкого роста толстый мужчина с потеющей лысиной, беспрестанно вытираемой грязной тряпкой, и пропел:

— А теперь то, что вы все так ждали! На сцене… — он набрал в легкие побольше воздуха и провизжал: — Госпожа Иллюзия! Поприветствуйте, милые зрители!

Зрители непонимающе переглянулись: немногие из них знали о Госпоже Иллюзии, и лишь некоторые любители потолковать с путниками в трактирах слышали о некой даме, которая показывает фокусы и занимается гаданием. Даму эту много раз проверяли, подозревая в магическом таланте, но раз за разом она доказывала, что является всего лишь актрисой, умело владеющей техникой фокуса и хорошо развитой ловкостью рук, а что до ее гаданий и предсказаний, так это все для развлечения, и единственный дар, которым она поистине обладает — это неплохая проницательность и внимательность. Впрочем, она была довольно популярна в Орлее, и в Денерим ее пустили хоть и не без препон, но с охотой.

Величественно ступая выкрашенными в золотую краску башмачками, на деревянные подмостки вышла высокая темнокожая женщина, позвякивая таким количеством браслетов, бус, сережек, колец и прочих украшений, что мог бы позавидовать целый ювелирный магазин. Длинные угольно-черные волосы ее спадали на плечи, а лицо было выкрашено белилами так, что они осыпались на каждом шагу, будто листья на осеннем ветру. На вид ей было около сорока, но точно сказать было нельзя из-за невероятного количества грима, нанесенного на лицо и руки. Лишь большие темные глаза посверкивали в тени навеса, будто два драгоценных агата. Толпа притихла, с любопытством ожидая, что же будет дальше.

Воздев руки к небу, словно взывая к Создателю и вопрошая, что же случилось с этим бренным миром, женщина выдержала большую паузу и выкрикнула:

— Сегодня я покажу вам тайны человечества, такие чудеса, которые вы ни в жизни не видали! Узрите же дар Судьбы, которым наделил меня Создатель, потому что я… бессмертна! — ее голос зазвенел так, словно ветер доносил его до ушей каждого присутствующего. В тишине послышался плач младенца и шушуканье какой-то девицы, пытающейся успокоить малыша. Госпожа Иллюзия и впрямь выглядела пугающе. На сцену к этому моменту уже вынесли большой деревянный ящик, похожий на гроб, с открытой крышкой, и женщина улеглась в него, сложив руки на груди, будто покойница. Крышку закрыли, и амбал, ранее игравший «Алистера», продемонстрировал толпе острейшую пилу, распилив для демонстрации небольшое поленце. А затем, к всеобщему восхищению, начал пилить гроб ровно пополам, то и дело издавая мерзкое хихиканье, будто сам процесс распиливая живой женщины доставлял ему неимоверное удовлетворение. Когда гроб распался на две половины, зрителям дали несколько секунд, чтобы осознать происходящее, а из половинок резко ударила струя красной жидкости, похожей на кровь. Кто-то завизжал, кто-то рухнул в обморок, а несколько мужиков даже побелели от ужаса, но никто из зрителей не ушел; всем было интересно, правдивы ли слова госпожи Иллюзии. Затем половинки снова сложили вместе, накрыли ящик непрозрачным тяжелым шелком, и после слов: «Раз, два, три!» сорвали полотно. Крышка открылась, и из гроба целая и невредимая выбралась загадочно улыбающаяся сама госпожа Иллюзия.

— Та-дам! — крикнул «Алистер», и женщина принялась кланяться апплодирующему залу.

После каждого подобного фокуса артисты с удовольствием рассказывали и показывали, каким образом им удается добиться такого жуткого эффекта; после этого зрители немного успокаивались и еще больше апплодировали таланту и смекалке фокусников. Цирк называл это «сеансом фальшивой магии с разоблачением», всякий раз повторяя, что не нужно быть проклятым магом, чтобы творить чудеса и веселить людей. Это находило отклик в сердцах людей, напуганных творящимися за пределами городов ужасами и демонами, и они немного забывали о своей повседневной жизни в страхе и сомнениях. И, пожалуй, именно эта часть представления, припасенная на самый конец дня, вызвала наибольшую радость у горожан.

Когда день перешел в вечер, а на небо понемногу начали высыпать бледные летние звезды, толпа потихоньку стала редеть. Некоторые особо порывистые поклонники и поклонницы артистов пытались проникнуть за кулисы, в лагерь, разбитый позади сцены, однако молчаливые охранники просто вышвыривали их за наспех возведенный забор. Навес убрали, сцену разбирали рабочие цирка, откуда-то со стороны конюшен доносился заливистый смех и лошадиное ржание, а несколько мабари весело бегали среди играющих детей, которых матери никак не могли уговорить наконец отправиться домой. Через несколько часов, когда на город уже опустилась ночь, у ворот остались лишь циркачи да их охрана, в своем выстроенном прямо тут поселении.

Именно тогда, в эту самую ночь, Ингред почувствовала: что-то не так. Она как раз сидела перед большим потемневшим трюмо, выкупленном за бесценок на одной из распродаж в Монтсиммаре, когда имущество аристократов распродавали буквально с молотка, и тщательно смывала грим с лица, с грустью глядя на свое отражение и на новые, доселе не видные на лице морщины. Наклонившись чуть поближе и выдохнув, она пыталась рассмотреть в этой усталой ривейнской женщине те черты, которые всего десять лет назад делали ее первой красавицей в любом городе, не говоря уже о деревне; и будь она из хорошего рода, ее непременно взял бы замуж хоть сам король. Теперь же, по прошествии времени, она стала больше похожа на увядшую чайную розу. Вздохнув, Ингред принялась снимать с себя ненавистные украшения, ходить в которых было все равно что повесить на шею колокольчик, словно у дойной коровы. Единственное, что ей нравилось в ее сценическом наряде, были позолоченные башмачки, снятые, наверняка, с убитой бандитами девушки высокого рода. Но женщина старалась об этом не думать. Она предпочитала жить сегодняшним днем, выступая в одном городе за другом, заезжая в отдаленные деревни — ведь и там жили уставшие от войны люди, у которых были дети, и появление бродячего цирка на их пороге каждый раз приносило им радость и восхищение.

Откуда-то снаружи шатра послышалась возня. Ингред вздрогнула, выронив салфетку, которой вытирала остатки пудры с рук, и неловко взмахнула ею. Раздался приглушенный звон, когда одно из ее громоздких колец упало со стола и покатилось по наспех уложенному досками полу, остановившись у самого входа. Поднялся ветер, и хоть ночь выдалась теплой и звездной, Ингред поежилась, поднимаясь со своего колченогого стула. Сделав несколько шагов ко входу в шатер, она наклонилась и подняла кольцо, и до ее ушей донеслись слова одного из охранников:

— Госпожа Иллюзия не принимает.

Что-то заставило ее замереть, так и склонившись над полом, словно столетняя старуха, сжимающая в дрожащих пальцах последнюю ценность, оставшуюся у нее после долгой, мучительной жизни. Горло перехватило так, словно его сдавили ледяными цепкими пальцами, и женщина поняла, что не может вздохнуть. Воздух вокруг нее будто бы наэлектризовался, как бывает перед ночной грозой. Быть может, в этом все дело? Всего лишь ее постаревшее тело так вот реагирует на собирающийся шторм? Она хотела в это верить. Подступающая старость не пугала ее так, как внезапно накатившее ощущение присутствия чего-то чужеродного, настолько отличающегося от окружающего мира, что этот мир выталкивал чужака назад, во тьму. Ее пальцы побелели, все еще сжимая проклятое кольцо.

— Ты что, оглох? — послышался снова приглушенный голос. — Я сказал…

То, что услышала циркачка в следующую долю секунды, заставило волосы на ее голове зашевелиться. До нее донесся хриплый, едва уловимый хрип, похожий на тот, что издают на последнем издыхании повешенные на городской площади. Осторожно разогнувшись, она сделала несколько шагов назад, но ноги ее подкашивались, и она случайно задела стул, на котором сидела всего минуту назад. Стул с грохотом упал на пол, и Ингред поняла, что обречена. Она не знала, кто или что пришел за ней, но понимала нутром и сердцем, что ничего хорошего это не предвещало.

Край шатра чуть шевельнулся, будто игривый ветер находил забавным дразнить и так напуганную до смерти женщину; через секунду в шатер вошел человек. Ингред ожидала убийцу, возможно, нанятого для устранения Госпожи Иллюзии. Она даже допускала, что кто-то мог вызнать ее тайну и прислать за ней похитителей, однако человек этот оказался не вооружен. По крайней мере, она не видела при нем ни ножен, ни арбалета, а черные одеяния вряд ли скрывали кинжал. Он был… обычным? Пожалуй, так сказал бы кто-то, не обладающий проницательностью, присущей настоящей гадалке. Самый обычный человек, лет сорока на вид, в темных одеждах, закрывающих его тело полностью, оставляя лишь лицо. Даже руки его были в перчатках, хотя на дворе стояло жаркое лето.

— У меня… — голос подвел Ингред, и она перевела дыхание, откашлявшись и заставив бешено бьющееся сердце хоть немного успокоиться. — У меня ничего нет. Золото у Волера, я просто артистка.

Человек не ответил, обвел глазами шатер, остановился взглядом на лежащих кучей у трюмо кричащих украшениях, затем усмехнулся уголком губ. Что-то в нем было страшное, в этом человеке, который пришел этой ночью к Ингред. Что-то чужое.

— Это все фальшивки, — продолжила она, не выдержав молчания и заметив, куда смотрит ее ночной визитер. — Они ничего не стоят. Крашеная медь да железо, ничего больше.

— Я это знаю, — ответил наконец человек в черном. Снаружи не доносилось ни звука, словно двое амбалов-охранников, вооруженных мечами, напрочь исчезли из этого мира. — Фальшивки меня не интересуют. А вот ты… ты — настоящая, не так ли? — он снова ухмыльнулся, на этот раз полностью, и циркачка почувствовала, как мир вокруг ее сжимается, исчезает, оставляя лишь этот душный шатер, потерянный среди бесконечной глухой темноты.

— Что вам нужно? — пробормотала она, опускаясь на пол и понимая, что еще немного, и она потеряет сознание. Ей нужен был воздух. Выйти на воздух, вдохнуть полной грудью аромат города, слегка подпорченный запахом пота и животных; но сейчас этот запах казался ей столь же желанным, как глоток воды посреди пустыни. Что угодно, только не оставаться запертой здесь, один на один с этим незнакомцем. Она чувствовала себя беспомощной, одинокой, забытой и покинутой. — Кто… кто вы такой?

Незнакомец в черном медленно опустился на одно колено, заглянув в глаза Ингред, готовые наполниться слезами страха и отчаяния, и снял перчатку с руки. Когда ее собственная ладонь прикоснулась к этим ледяным пальцам, женщина вдруг ощутила покой. Тот покой, что приходит вместе с горестным плачем родных и близких и запахом свежей древесины, исходящей от только что изготовленного погребального костра.

— Не бойся, Ингред. Когда я уйду, ты забудешь все. Но от тебя мне нужна одна услуга, и я знаю, что ты можешь ее оказать. Ты ведь хвасталась, что умеешь предсказывать будущее, верно? Только не нужны мне пассы руками над гадальным шаром. Сделай все по-настоящему.

— Я не понимаю, о чем…

— Понимаешь, провидица. Все прекрасно понимаешь. Спроси его. Он ответит на твой зов.

Вдох, выдох. Ингред закрыла глаза, зная, что только выполнив просьбу странного визитера, она сможет избавить себя и от его присутствия, и даже от малейшей памяти о нем. Сейчас это выглядело очень заманчивой перспективой.

— Хорошо. Если я сделаю это, вы оставите меня?

— Обещаю, — в глазах незнакомца вспыхнули огоньки, но Ингред этого уже не видела. Ее глаза были закрыты, и она, глубоко вдохнув, начала медитацию. Вскоре ее душа унеслась вдаль, в поисках ответов на вопрос, так и не сорвавшийся с губ гостя; этого было и не нужно. Она искала ответы в другом мире, в мире, где время и пространство не имеют значения, где прошлое, настоящее и будущее смешиваются воедино в водовороте застывших картин, лиц, слов, обрывков чувств и воспоминаний. И когда она увидела, пролетая над возвышающимися черными шпилями нечто огромное, темное, шевелящееся, то закричала так громко, что будь у нее легкие, они разорвались бы. В этот момент все закончилось, и Ингред была благодарна за это.

Ее нашли наутро в шатре, на полу, без сознания, но живую и здоровую. Циркачка не помнила, что именно произошло, и все решили, что она просто неловко упала со стула и ударилась головой о торчащий из пола гвоздь. Рана была незначительной, но Ингред сказала, что пока не может выступать больше, и представление на следующий день должно пройти без нее. Конечно же, зрители расстроятся, но весть о внезапном недомогании Госпожи Иллюзии быстро разлетится по городу, и люди поймут. Никто не узнает о словах, которые шептала Ингред, погруженная в транс, на ухо таинственному незнакомцу; никто не узнает о том, куда исчезли охранники, подумав, что те попросту сбежали с местными девицами и решили, что их работа на цирк закончена; никто не узнает о том чудовищном нечто, что она видела в Тени глазами своего духа-покровителя, в месте, недоступном для понимания и осознания. Но вот чувство… чувство — осталось. Ощущение холода на кончиках пальцев каждый раз, когда она оставалась наедине с собой в своем крошечном шатре, глядя на отражение в потемневшем трюмо и уносясь в воспоминаниях в те дни, когда Ингред была самой красивой женщиной Ривейна. Оно осталось где-то на уровне подсознания, проявляя себя лишь изредка, и женщина куталась в шерстяной платок даже тогда, когда на улице стояла жара.

Оно больше никогда не уходило.

 

 

 

 

 

 

Пылающие Пустоши - так теперь называют то, что осталось от Неварры. Драконы полностью уничтожили города этой страны, сделав Камберленд своим гнездовьем, куда не суются даже самые смелые - или те, кто еще в Тедасе от них остался. Иногда на дороге к Гнездовью видны караваны и антуражи тевинтерцев под их флагами, однако их драконы почему-то игнорируют. Почему - никто не знает, но обычных жителей в окрестностях городов уже не осталось, да и те, кто живет на самой границе Неварры, скоро исчезнут. Кто уедет, спасая свою жизнь, а кто будет похищен драконами. Здесь очень жарко, земля выжжена и не приносит урожая, кое-где пожары еще продолжаются даже под землей, однако если не подходить к самой границе города, можно дышать свободно.

Единственным населенным местом здесь является таверна "На краю света", которой заправляет молодой гном, однако судя по всему, он не умеет говорить и произносит всего несколько фраз, да и вообще выглядит, как полоумный. Денег за постой он не берет, как и за еду, а вот за остальные свои товары берет цену. В таверне есть небольшая мастерская для починки и создания оружия и доспехов, а также кухня и алхимический котелок.

! Броски на скидку в данной локации невозможны.

 

Таверна "На краю света"

Проживание и еда - бесплатно

Большая аптечка (+50% к здоровью) - 2 золотых

Малая аптечка (+25% к здоровью) - 1 золотая

Больше зелье лечения (+50% к здоровью, снимает травму) - 4 золотых

Малое зелье лечения (+25% к здоровью, снимает травму) - 2 золотых

Ядоклык (кинжал; +3 к урону; +2 к попаданию атакой (физ.); один раз за бой наносит противнику 250% урона в обход брони и отравляет на 5 ходов, повышая порог его попадания на 3 единицы. Урон в ближнем бою по отравленному противнику возрастает на 50% для всех персонажей) - 50 золотых монет

Проклятие Пандемония (посох; +3 к урону; +2 к попаданию атакой (маг.); один раз за бой можно вызвать на поле боя Пандемония – могущественного демона, который обладает 200% от здоровья мага, 100% от его урона и автоматически притягивает внимание врагов. Существует 5 ходов. Имеет способность «Теневой приказ» - выводит из боя 1 врага редкого или обычного ранга до конца своего существования) - 50 золотых монет

Месть предков (одноручный топор; +3 к урону; +2 к критическому попаданию; один раз за бой позволяет повесить на противника эффект «Рваная рана» на 3 хода, снижающая его урон на 50%, лишающая его защиты и наносящая 100% урона каждый ход) - 50 золотых монет

Шаламмар Кровожадный (двуручный меч; +3 к урону; +2 к критическому попаданию; один раз за бой можно нанести автоматический крит трем противникам ближнего боя сразу. Если противники от этого погибают, то за каждого убитого данной способностью врага персонаж восстанавливает 25% своего здоровья) - 50 золотых монет

Обещание свободы (лук; +3 к урону; +2 к попаданию баффами (физ.); один раз за бой можно использовать прицельный выстрел, при котором от 6 и выше на кубике будет показателем критического успеха, а от 1 до 5 – обычного успеха. Выстрел при этом наносит 200% урона) - 50 золотых монет

Сердце Корта (щит; +3 к защите; +2 к попаданию баффами (физ.); один раз за бой притягивает внимание всех врагов на 5 ходов, не позволяя им пользоваться АоЕ-атаками, и повышает защиту персонажа в 2 раза) - 50 золотых монет

 

 

 

Воскресенье - утро

Понедельник - день

Вторник - вечер/ночь

Среда - утро

 

Броски недоступны.

 

 

ОХОТА

 

1-5 - бросок неуспешен

6 - персонаж добывает 1 порцию еды для одного персонажа

7 - персонаж добывает 1 порцию еды для одного персонажа

8 - персонаж добывает 2 порции еды для одного персонажа

9 персонаж добывает 2 порции еды для одного персонажа

10 - персонаж добывает 3 порции еды для одного персонажа

 

ТРАВЫ

 

1-5 – персонаж не нашел ничего

6 – персонаж нашел 1 единицу трав

7 – персонаж нашел 1 единицу трав

8 – персонаж нашел 2 единицы трав

9 – персонаж нашел 2 единицы трав

10 – персонаж нашел 3 единицы трав

 

1 - эльфийский корень

2 - веретенка

3 - кровавый лотос

4 - рассветный лотос

5 - черный лотос

6 - хрустальная благодать

7 - вьющаяся лоза

8 - арборское благословение

9 - корень смерти

10 - эмбриум

11 - глубинный гриб

12 - ария вандала

13 - сосуд бессмертия

14 - феландарис

15 - пророческий лавр

16 - ползучая крапива

17 - борода вурдалака

 

ТКАНЬ

 

1-5 – персонаж не нашел ничего

6 – персонаж нашел 1 единицу материала

7 – персонаж нашел 2 единицы материала

8 – персонаж нашел 2 единицы материала

9 – персонаж нашел 3 единицы материала

10 – персонаж нашел 4 единицы материала

 

1 - парча

2 - хлопок

3 - клетчатое полотно

4 - полубархат

5 - поярок

6 - шелк

7 - черненая парча

8 - глянцевый хлопок

9 - тонкий бархат

10 - хайеверское полотно

11 - глазет

12 - шерсть-плетенка

13 - имперский одежный хлопок

14 - долийское сукно

15 - авварская саржа

16 - плюшевый бархат

 

КОЖА

 

1-5 – персонаж не нашел ничего

6 – персонаж нашел 1 единицу материала

7 – персонаж нашел 2 единицы материала

8 – персонаж нашел 2 единицы материала

9 – персонаж нашел 3 единицы материала

10 – персонаж нашел 4 единицы материала

 

1 - нажий мех

2 - шкура бронто

3 - шкура глубинного охотника

4 - шкура друффало

5 - шкура фенека

6 - баранья кожа

7 - собачья кожа

8 - кожа иглоспина

9 - паутина из гургута

10 - фениксова чешуя

11 - чешуя варгеста

12 - медвежья шкура

13 - галлья кожа

14 - чешуя везделаза

15 - кожа снуффлера

16 - кожа виверна

 

РУДА

 

1-5 – персонаж не нашел ничего

6 – персонаж нашел 1 единицу материала

7 – персонаж нашел 2 единицы материала

8 – персонаж нашел 2 единицы материала

9 – персонаж нашел 3 единицы материала

10 – персонаж нашел 4 единицы материала

 

1 - драконий камень

2 - летний камень

3 - железо

4 - змеевик

5 - медный купорос

6 - оникс

7 - кровавик

8 - пирофит

9 - веридий

10 - лазурит

11 - обсидиан

12 - рассветник

13 - вулканическое золото

14 - буресердник

15 - неваррит

16 - сильверит

 

 

 

Сюжет: Черно-белое (закончить битву)

 

 

 

Пролог: Прыжок через горящее кольцо (выполнено, капитан стражи убит)

Эльфийское наследие (лук возвращен Киину, медведь убит)

Сюжет: Беглецы (малефикары в лесу убиты, карта дороги к Орлею получена)

Урожайное лето (выполнено)

Виноделие (Черные Змеи убиты, фермеры живы, один наемник отпущен на свободу)

Опасное путешествие (демон убит, Элисиф спасена)

Достойная добыча (виверн убит)

Воля (оборотень спасен, охотники убиты)

Красота в смерти (отряд помог могильщику)

Блудная овечка (Долли найдена и возвращена)

Мастер боя (выполнено)

Проучить Лодди (провалено, лавка Занны закрыта)

Сюжет: Исчезнувшая (настоящий убийца найден, Риден освобожден мирным путем, Марика осталась жива)

Грабь награбленное (кинжал возвращен, Зейнер и Корра живы)

Паук и скорпион (выполнено, помогли храмовнику)

Верность не продается (мабари найден, выбрал новым хозяином Элендара)

Темной ночью, узкой тропкой... (Ренуар запуган)

Сюжет: Змеиный клубок (Рейлас убит)

Не кусай руку дающую (выполнили 5 заданий от квартирмейстера)

Кровавые деньги (Брэндон остался капитаном, Челлиана казнена)

Сюжет: Некуда бежать (дракон убит)

Спасение утопающих... (Ренли спасен)

Украл, выпил, в тюрьму (особняк исследован)

Личное задание Элендара (выполнено, Архитектор убит, Дейна спасена)

Сюжет: Скажи мне, кто твой друг... (Терон убит, информация найдена)

Ночь, улица, фонарь, алхимическая лавка (выполнено, Танит реабилитирована)

Легенда о морском великане (порождение плоти убито, проклятие снято)

Личное задание Аматы (выполнено, шкатулка найдена, журнал найден)

Личное задание Алиши (выполнено, компас получен)

Старик и море (шкатулка возвращена неоткрытой, сокровища найдены)

Личное задание Вальи (все противники убиты, амулет уничтожен)

Личное задание Удара (Табес уничтожен, Удар получил новое тело)

Сюжет: Бегущие в Лабиринте (Лабиринт пройден, зеркало найдено, осколок найден)

Сюжет: Сквозь огонь (заключена сделка с Разикаль)

 

Дайс-рум для бросков и боев

 

 

Изменено 6 сентября, 2018 пользователем Шен Мак-Тир

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

Душить девушку Отелло пока не пытался - он явно не был лучшим в мире душителем, да и сам не мог понять, чего ему хочется сейчас больше. Всплеск эмоций эльфийки почти смешал все его старые планы.

-  Какое еще наказание, о чем ты? - огрызнулась девушка, злая из-за того, что ей напомнили о собственных ошибках, и из-за того, что прервали ее размышления и воспоминания. Обрывки этих мыслей еще кружили в ее голове, опадая, как пепел в стакане воды.

- Вспомни, и ты поймешь! Вспомни, как он опустил тебя на свой ствол. Каким он был нежным, как ты испытала счастье! - Я никогда не испытывал ничего подобного, поделись со мной, покорми, меня! А я потом накажу тебя, но так, чтобы ты смогла и дальше меня кормить! - Дух почти обезумевший от круговорота чувств и эмоций Алиши  попытался договориться. Пальцы его мелко дрожали. Одна часть требовала наказания ,другая - повторения недавних чувств. Это было так... так ... так - чудесно.

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

- Я никогда не испытывал ничего подобного, поделись со мной, покорми, меня! А я потом накажу тебя, но так, чтобы ты смогла и дальше меня кормить!

 

- Ты хочешь... мои воспоминания? - Алиша догадывалась, что духи - или, скорее демоны - питались человеческими эмоциями. Но отдать ему эту память... нет, подумала девушка. Они мои. Только мои. Однако слова духа попали в цель: эльфийка почувствовала жар в груди, вспыхнувший с новой силой; почувствовала, как колени мелко задрожали от предвкушения повторения подобного опыта с Ударом. Дух, похоже, чуял ее эмоции, и столь сильные, они привлекли его, заставили обрести подобие формы и разума. - Чего ты хочешь, дух?

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

- Ты хочешь... мои воспоминания? - Алиша догадывалась, что духи - или, скорее демоны - питались человеческими эмоциями. Но отдать ему эту память... нет, подумала девушка. Они мои. Только мои. Однако слова духа попали в цель: эльфийка почувствовала жар в груди, вспыхнувший с новой силой; почувствовала, как колени мелко задрожали от предвкушения повторения подобного опыта с Ударом. Дух, похоже, чуял ее эмоции, и столь сильные, они привлекли его, заставили обрести подобие формы и разума. - Чего ты хочешь, дух?

Отелло мелко затрясся. Ноги духа подгибались, сам он испытывал бурю эмоций. Дух подошел сзади к Алише и обхватил ее руками, но душить не пытался. Руки были огромные, как у Торка и крепкие, как у Удара.

- Я хочу, я хочу душить тебя, смотреть, как ты танцуешь, наказывать тебя, ревновать тебя, страдать от тебя, обижаться на тебя, и я хочу разделить твои воспоминания, не отнять! они такие сладкие, что должны оставаться с тобой и дальше. Вспомни, что с тобой делал варвар на той тропинке, что ты чувствовала - попросил Отелло. - Когда я смотрел на вас, я чувствовал гнев и ревность, мне хотелось, или удушить тебя, или присоединиться к вам. Но я не знал, как, да и сейчас не знаю! Вспомни! Поделись!

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

- Бедный дух, - тихо ответила Алиша. Ей даже стало жаль его - несчастное существо, порожденное грязными мыслями, негативными чувствами, не знающее ничего, кроме ревности и злобы. Она закрыла глаза и улыбнулась. - Что ж, смотри. Может, чему-нибудь научишься.

Она начала вспоминать. С начала, выбирая моменты, когда ее сердце сжималось от неизвестного прежде чувства, которое Алиша даже не знала, как назвать; помнила, как Удар играл с нею в прятки на корабле, как обнимал ее и как девушка чувствовала себя в безопасности в этих сильных объятиях. Сильных, но не давящих, не ограничивающих, не похожих на клетку. Вспоминала, как он снял маску, чтобы показать ей свое лицо - и это было гораздо значимей любых слов. Доверие. Тепло. Защита. И только потом - желание и страсть, как завершающие штрихи общей картины художника, как блики на воде. Воспоминания Алиши, против ее воли, смешивались с ее собственными фантазиями - и Тропа Зеркал в ее голове вдруг превратилась в какую-то таверну или чей-то дом с обеденным столом. Она сжимала скатерть в своих руках, отчаянно выдыхая. Ее тело содрогалось от желания, глаза были широко распахнуты, она откинула голову назад и протяжно закричала - потому что сдерживаться уже было не нужно.

Колени у Алиши и вправду подогнулись, и она откинулась назад, но ее держали крепко. Из-под полуприкрытых век она видела звезды ночного неба. Всепоглощающее счастье, слишком огромное, чтобы вместить его в столь маленьком и худом теле.

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

Это было чудесно. Отелло и представит не мог, что развратница испытывала такие чувства. Они настолько потрясли духа, что он не мог вспомнить, что планировал делать до этого. Вроде как собирался вынести наказание согласно таблице, но какое могло быть наказние за такое чувство?  Даже тысячи смертей было мало, да и лишаться столь чудесных мыслей Отелло не желал. Дух рухнул на колени по прежнему сжимая девушку. Что то твердое, но невидимое уперлось в Алишу сзади. Однако вместо насилия, или попыток двинуться дальше ничего не произошло - Отелло просто не понимал, как использовать эту часть тела. Алиша оказалась стоящей на четвереньках, ноги ее разъезжались, Отелло держал ее за талию и зачитывал приговор: ты наслаждалась без меня, ты игралась без меня, ты должна быть наказана, Алиша! Подчинись мне!

Изменено 1 сентября, 2018 пользователем Tork

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

Алиша резко открыла глаза, выныривая из своих мыслей, чувств и воспоминаний. Пусть дух видит их, пусть знает, что и такое бывает - бывает не просто грязный разврат, а нечто большее. Однако оказавшись на земле, она поняла, что все закончилось, а дух продолжает ее держать, и попыталась вырваться.

- Отпусти! Ты получил, что хотел, мне не жалко, - сказала она, пытаясь лягнуть духа в невидимый живот. - А теперь уходи!

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

- Отпусти! Ты получил, что хотел, мне не жалко, - сказала она, пытаясь лягнуть духа в невидимый живот. - А теперь уходи!

Развратница пыталась избегнуть наказания и принялась дрыгать ногами, продолжая стоять на коленях. Выпирающая часть Отелло по прежнему упиралась в щель между ягодицами девушки, и ее попытки лягнуть его были... приятны? Не так приятны, как нежные воспоминания, но по другому. Дух восхитился силой воли наказуемой - она успешно сопротивлялась его давлению. Но Лабиринт - место силы духов. Место, где завеса тонка, как никогда. Отелло резко хлопнул ладонями по ягодицам Алиши, которые не прикрывала задравшаяся от рывков кольчуга. - Подчинись, женщина, ты должна быть наказана, ты должна испытать стыд и раскаяние! - Пытался усовестить развратницу Отелло, сопровождая увещевания сильными шлепками по попке.

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

- Подчинись, женщина, ты должна быть наказана, ты должна испытать стыд и раскаяние!

 

Чужие чувства - не ее. Стыд и раскаяние, будто она действительно сделала нечто плохое, но Алиша сопротивлялась, не желая расставаться с тем, что было по праву ее. Она вспомнила о Белом Волке. О своем обещании. Нужно помнить о том, кто ты есть; помнить, что настоящее, а что наносное и навязанное. Иначе Алиша потеряется в лабиринте.

"Ты должна бороться, Алиша..." - прозвучал в ее голове голос Удара, но воля эльфийки заставила ее тело обмякнуть. Была бы рядом Амата, она бы сразу разобралась, что к чему, и отогнала бы назойливого духа, а что знала пиратка? Ничего.

- У...дар... - прохрипела она, пытаясь закричать и разбудить спящего воина в палатке рядом с упавшим деревом. - Удар...

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

- У...дар... - прохрипела она, пытаясь закричать и разбудить спящего воина в палатке рядом с упавшим деревом. - Удар...

Отчего-то эти слова привели Отелло в ярость. Дух вскочил и перестал упираться в Алишу. Одна невидимая рука накрыла рот Алиши и закрыла нежные чувственные губы, препятствуя попыткам позвать на помощь. Вторая ладонь принялась шлепать эльфийку по ягодицам. Хлопки были чуствительные и крепкие.

- Удар не виноват! - Приговаривал Отелло, - Его не за что наказывать, а ты развратница! Смирись с наказанием, вспомни стыд! - Отелло вызвал из памяти обрывки воспоминаний  и поделился ими с эльфийкой: крохотная каюта, Алиша стоит на коленях на стуле. Кто-то грубый берет ее сзади, но помимо наслаждения девушка испытывает стыд - ведь она любит другого, но отдается не ему. - Ты можешь искупить свое поведение, ты можешь стать чистой, как в тех чувствах, что ты показала мне только что! - Отелло был растерян. Он планировал наказать Алишу, но она оказалась совсем другой. Дух не знал, какие чувства ему слушать, но те, что девушка отдала добровольно были намного вкуснее.

 

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

Удар не виноват. Дух говорил правду - Удар был таким, каким он был, а она... она и вправду испытывала стыд. За то, что была такой безвольной дурой, за то, что у нее не хватило силы воли уйти сразу, как только в ее душе вспыхнула любовь к другому человеку. За то, что пыталась быть тем, кем не являлась. Может, она и заслуживала наказания. Она должна была отдать свою любовь Удару, а вместо этого... ее глаза сощурились, и по ее щекам покатились слезы.

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

Ладонь духа омочила жидкостью. Из глаз развратницы катились капли воды. Всепоглощающее чувство стыда который испытывала Алиша охватило Отелло и потихоньку принялось гасить его ярость. Хлопки по отставленной попке стали реже. Развратница раскаивалась! Она страдала! Она была хорошей, но несчастной! Дух решил не вспоминать всю череду Алишиных грехов, надо было оставить что-то на потом. Сейчас Отелло переполняло раскаяние и стыд. Развратница была похожа на него - она тоже не знала, как поступить правильно и запуталась. Дух сел на землю, и усадил Алишу на свои колени. Одной рукой он утирал слезы девушки, а другой придерживал ее безвольное тело, чтобы та не упала.

- Вот видишь, ты зря противилась. Ты покормила меня чувствами, а я наказал тебя и теперь тебе станет легче. Потом я опять приду к тебе, но пока мне надо подумать над полученным. Ты хорошая, Алиша, просто тебя некому было наказывать. - Простодушно предположил дух. - Ты пойдешь к своему самцу, или хочешь еще чем-то поделиться? Волны стыда ,которым Алиша делилась с Отелло полностью погасили его ревность и ярость. Дух даже забыл, все то, что испытывал сегодня днем, наблюдая за эльфийкой. Сейчас ему хотелось, чтобы Алиша успокоилась и умиротворилась, но он не мог понять ее поведения. Ведь наказание закончилось, зачем она плачет?

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

- Ты... бедный, ничего не понимающий дух... - прошептала Алиша, сев и обхватив себя за колени, сжавшись в комок. - Ты никогда не сможешь наказать меня сильней, чем я сама. И я ничего не могу исправить. Из-за моей глупости пострадал Торк, из-за нее погибла моя дочь. И это моя вина, - она опустила голову и уткнулась лбом в сложенные на коленях руки.

Она была виновата перед ними, не заслуживала ничего из того, что ей давал этот мир. За что ее любить? Алиша старалась об этом не задумываться и просто быть благодарной за это, но по сути, любить ее было не за что. Она была обычной глупой малолетней девчонкой, которая сама не знала, чего хотела.

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

- Ты... бедный, ничего не понимающий дух... - прошептала Алиша, сев и обхватив себя за колени, сжавшись в комок. - Ты никогда не сможешь наказать меня сильней, чем я сама. И я ничего не могу исправить. Из-за моей глупости пострадал Торк, из-за нее погибла моя дочь. И это моя вина, - она опустила голову и уткнулась лбом в сложенные на коленях руки.

- Торк, это тот лохматый здоровенный самец, который был похож на пламя костра? Его эмоции так красиво горели, я не удержался и забрал часть. - Признался Отелло. - Я забрал те, где он ненавидел тебя, где хотел тебя убить, где ревновал тебя, где винил тебя в смерти дочери, где любил свою неродившуюся дочь. Те, где он хотел тебя, я тоже забрал. Я не понимаю, что это значит, но когда я следил за тобой, я желал тобой обладать. Но он любит тебя, я чувствовал это, он хотел, чтобы ты была счастлива, чтобы Удар исцелился, чтобы вы жили вместе и радовались жизни. Он хотел, чтобы тебе было хорошо и одновременно желал тебя убить.  Он страдал и мне стало любопытно, отчего. Теперь я немного понимаю вас, смертных. Но я больше не чувствую в Торке страдания. Теперь он просто хочет, чтобы ты была счастлива с любимым самцом, и не сердилась на него. Разве это не хорошо? - Отелло купался в раскаянии Алиши и наслаждался новыми сильными чувствами. - Я получил эмоции, ты научилась раскаянию, Торк больше не страдает. - Дух погладил девушку по спине. Ее тело было гладким и вызывало желание гладить, и гладить его. Сам того не понимая, Отелло гладил Алишу по дружески, без похоти и страсти.

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

- Я знаю. Но моя вина останется со мной, потому что это правда, - всхлипнула Алиша, глядя куда-то в пустоту. - Даже если меня простили. Торк и Сулана... я виновата перед ними, и прощение это не изменит. Я виновата перед самой собой, за то, что не смогла разобраться в себе вовремя и причинила боль другим людям. Теперь ты доволен, дух? Мне стыдно. И я раскаиваюсь. Но не в том, что полюбила Удара, а в том, что сделала это слишком поздно.

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

- Я знаю. Но моя вина останется со мной, потому что это правда, - всхлипнула Алиша, глядя куда-то в пустоту. - Даже если меня простили. Торк и Сулана... я виновата перед ними, и прощение это не изменит. Я виновата перед самой собой, за то, что не смогла разобраться в себе вовремя и причинила боль другим людям. Теперь ты доволен, дух? Мне стыдно. И я раскаиваюсь. Но не в том, что полюбила Удара, а в том, что сделала это слишком поздно.

- Прости, я не могу тебе помочь сейчас. Я слишком много эмоций забрал у тебя и Торка и не могу избавить тебя от вины. - Отелло принялся перебирать волосы девушки - они были похожи на траву, на веревки, на нити паутины и одновременно с этим были другими. - Я доволен, развратница. Я переварю то, что ты дала мне, и приду к тебе снова. Нельзя стыдиться за то, что любишь кого-то, но ты такая озорная и горячая, как думал о тебе Торк, что без наказаний ты не обойдешься. Помни о стыде, помнио раскаянии. Это очень вкусные чувства, они полностью гасят ярость, ревность и похоть, которые я взял у Торка. Кстати, как должна работать похоть? Я до сих пор не разобрался, - признался Отелло Алише.

Изменено 1 сентября, 2018 пользователем Tork

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

Кстати, как должна работать похоть? Я до сих пор не разобрался, признался Отелло Алише.

 

- А разве того, что я тебе показала, недостаточно? - криво улыбнулась эльфийка, которая чувствовала лишь усталость и опустошенность. Все ее счастье и радость, и озорство куда-то ушли. Она чувствовала только необъяснимую тоску, и еще - одиночество. - И разве тех воспоминаний, что ты взял у Торка, мало? Я не знаю, дух. Я просто хочу чувствовать человека, которого люблю. Смотреть в глаза, ощущать руки на своей коже. Чувствовать его так близко, что можно услышать биение сердца. Похоть ли это? Возможно. Тебе решать.

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

- А разве того, что я тебе показала, недостаточно? - криво улыбнулась эльфийка, которая чувствовала лишь усталость и опустошенность. Все ее счастье и радость, и озорство куда-то ушли. Она чувствовала только необъяснимую тоску, и еще - одиночество. - И разве тех воспоминаний, что ты взял у Торка, мало? Я не знаю, дух. Я просто хочу чувствовать человека, которого люблю. Смотреть в глаза, ощущать руки на своей коже. Чувствовать его так близко, что можно услышать биение сердца. Похоть ли это? Возможно. Тебе решать.

- Торк хотел брать самок, хотел чтобы они стонали под его ударами, чтобы таяли от удовольствия, чтобы взрывались, как в твоих воспоминаниях. Но он не хотел делать это без другого чувства. Я забрал только половину. А в твоих воспоминаниях этого чувства слишком мало - то, не забранное чувство переполняло их. Значит когда я почувствую у женщины то ,что чувствовал в тебе, когда ты сидела на бревне за палаткой, мне надо будет положить руки ей на кожу, а потом сделать то, что хотел делать Торк? И я получу свои собственные ощущения, такие же красочные, как твои? - Отелло еще не был в состоянии оценить удачно утащенное чувство, но кажется, скоро оно станет одним из главным у духа.

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

Значит когда я почувствую у женщины то ,что чувствовал в тебе, когда ты сидела на бревне за палаткой, мне надо будет положить руки ей на кожу, а потом сделать то, что хотел делать Торк? И я получу свои собственные ощущения, такие же красочные, как твои?

 

- Наверное... но у тебя ведь нет тела. И сердца нет. И глаз, и рук, и вообще ты не человек, - пробормотала Алиша, не зная, как духи вообще могут что-то такое чувствовать. Демоны питались человеческими эмоциями, и даже могли их имитировать, но не переживать по-настоящему. Если этот дух питается ее стыдом и ее желанием... демон ли он? Надо будет спросить Амату. И заодно рассказать ей об этом странном существе. - И... я думала не о тебе. Поэтому если бы стал что-то делать со мной, мне бы это не понравилось.

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

- Наверное... но у тебя ведь нет тела. И сердца нет. И глаз, и рук, и вообще ты не человек, - пробормотала Алиша, не зная, как духи вообще могут что-то такое чувствовать. Демоны питались человеческими эмоциями, и даже могли их имитировать, но не переживать по-настоящему. Если этот дух питается ее стыдом и ее желанием... демон ли он? Надо будет спросить Амату. И заодно рассказать ей об этом странном существе. - И... я думала не о тебе. Поэтому если бы стал что-то делать со мной, мне бы это не понравилось.

- Как это нету?! - Возмутился Отелло. - У меня все есть, просто оно не видное. Я сделал себе тело как у Торка, и как у Удара и как у еще одного самца. Ты что не чувствовала, как я хватал тебя и упирался в тебя сзади? Я был в ярости, но теперь ты рассказала мне, как должна работать похоть. Я понял, для чего нужна эта штука. А еще у меня есть вот что! - Похвастался дух. Невидимые пальцы взяли руку Алиши и притянули к невидимому животу. Кубики пресса на ощупь были странными - не такие, как у Торка и не такие, как у Удара. но они были и они были теплыми. Даже горячими. Кожа вполне ощущалась пальцами. - Я видел, что ты делала со статуей на арене, развратница. Раз ты так любишь щупать животы - мне не жалко, ты сделала меня сытым и я хочу тебя отблагодараить.

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

- Я видел, что ты делала со статуей на арене, развратница. Раз ты так любишь щупать животы - мне не жалко, ты сделала меня сытым и я хочу тебя отблагодараить.

 

Алиша ойнкула, но руку не отдернула. Ей и вправду нравилось - с эстетической точки зрения. Ну и наощупь было неплохо. Дух почувствовал легкий проблеск удовольствия, но он не шел ни в какое сравнение с тем, что Алиша ощущала в своих воспоминаниях.

- А почему оно невидимое? Ты разве не мог бы сделать его видимым? Завеса здесь тонкая, и мы видели множество духов и демонов, которые были вполне материальны, - спросила она, легонько проведя пальцами по прессу и невольно вспоминая, как ее рука дотронулась до тела Удара. Тогда, на Тропе Зеркал - в первый раз она ощутила под пальцами тепло его кожи. Настоящее тепло, которое заставило словно легкий электрический разряд пройти по всему ее телу.

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

Алиша ойнкула, но руку не отдернула. Ей и вправду нравилось - с эстетической точки зрения. Ну и наощупь было неплохо. Дух почувствовал легкий проблеск удовольствия, но он не шел ни в какое сравнение с тем, что Алиша ощущала в своих воспоминаниях.

- А почему оно невидимое? Ты разве не мог бы сделать его видимым? 

Развратница гладила его живот и была довольна. Отелло обрадовался и ответил девушке - Мог бы сделать его видимым, но зачем? Я же должен наблюдать за тобой и наказывать тебя за все твои прегрешения. А если ты будешь меня видеть - ты перестанешь грешить, и за что тебя тогда наказывать?

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

А если ты будешь меня видеть - ты перестанешь грешить, и за что тебя тогда наказывать?

 

- Я уже сказала тебе, в чем раскаиваюсь. Это не изменится. И в следующий раз, я не буду позволять тебе вытаскивать из меня эту вину, - ответила девушка и отняла руку, отвернувшись. - Тебе необязательно испытывать это чувство. Я дала тебе пищу. Выбери что-нибудь другое, у тебя ведь есть воля. Да хотя бы то чувство, которое было в моих воспоминаниях...

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

 Да хотя бы то чувство, которое было в моих воспоминаниях...- Я уже сказала тебе, в чем раскаиваюсь. Это не изменится. И в следующий раз, я не буду позволять тебе вытаскивать из меня эту вину, - ответила девушка и отняла руку, отвернувшись. - Тебе необязательно испытывать это чувство. Я дала тебе пищу. Выбери что-нибудь другое, у тебя ведь есть воля. Да хотя бы то чувство, которое было в моих воспоминаниях...

- Я не буду тащить эту вину из тебя. Она слишком мучает тебя. Но разве тебе не нравятся наказания? - Удивился Отелло. - Я могу обвинить тебя в слабости, в лени, в соблазнительном поведении. - Невидимка схватил руками Алишу за плечи и зафиксировал ее руки. - Я слушал ваши разговоры, вы идете к ним. Как ты будешь бороться с ними, если не можешь сладить со мной? Наказания помогут тебе, развратница. И я буду чувствовать себя нужным. - Отелло отпустил эльфийку и замер где то рядом с ней. - но я подумаю о твоих словах. Может быть и выберу твое чувство. Оно вместе с похотью дает удивительный эффект.

 

[Шен Мак-Тир 3 147]

Лагерь у костра

 

Но разве тебе не нравятся наказания?

 

- Нет. Не нравятся, - буркнула Алиша, дернувшись, когда ее снова схватили. - Мне нравится, когда меня любят. Когда меня хотят. И хвалят. А Белый Волк хочет меня убить, поэтому я буду с ним бороться, а вовсе не потому, что мне нравится борьба. - Она подняла руку и ради любопытства ткнула куда-то в район предполагаемого лица духа, просто так. Вдруг там зубастая крокодилья морда?

[Tork 4 392]

Лагерь у костра

- Нет. Не нравятся, - буркнула Алиша, дернувшись, когда ее снова схватили. - Мне нравится, когда меня любят. Когда меня хотят. И хвалят. А Белый Волк хочет меня убить, поэтому я буду с ним бороться, а вовсе не потому, что мне нравится борьба. - Она подняла руку и ради любопытства ткнула куда-то в район предполагаемого лица духа, просто так. Вдруг там зубастая крокодилья морда?

- Корми меня хорошо и я помогу тебе с Белым Волком. - Пообещал Отелло. - А любят, хвалят и хотят тебя множество раз, каждый день. Я уже устал купаться в этих чувствах. Твои спутники все через одного так о тебе думают. Поэтому должен быть кто-то, кто будет тебя наказывать, развратница. Я от того и появился. - Голос раздался рядом с тем местом, куда Алиша ткнула рукой. Эльфийка немного промахнулась, если бы она пошарила получше, может и нащупала бы голову Отелло.