Dmitry Shepard

Доброта и ласка справились там, где грубая сила спасовали. Кристин перестала плакать и затуманенным взором посмотрела медиума. - Сид? Что я...о, нет, только не снова! Охотница горестно покачала головой и снова взглянула уже на обоих мужчин. - Не вышло из меня сильной женщины' да? - с горькой иронией произнесла Кристин и охнула от боли, пошевелившись. - Спасибо вам...друзья. Слово было непривычным и охотница запнулась, прежде чем произнести его.

Будь я злым, сущностей было бы семь-восемь Я еще только разогреваюсь, еще даже не середина игры)))

А че сразу садист, а? Я очень добрый, воть!

Удар возымел совсем иное воздействие, нежели то, на которое рассчитывал ведьмак. Кристин от удара мотнуло в сторону и она неловко осела на пол, прямо на осколки зеркала, неумело, совсем по детски заплакав. - Папа, папочка, что с тобой, вставай. Помоги мне, папочка, я не могу поднять маму одна, папа... Сознание девушки сейчас вернулось на уровень девятилетней и медиум легко мог увидеть маленькую светловолосую девочку, плача теребящую за плечо мертвого отца, горло которого и лицо было жутко изорвано чьей-то когтистой лапой. Рядом угадывалось женское тело, не менее жестоко истерзанное. Детский кошмар, так долго лежавший под спудом, вырвался на поверхность, не оставив убежища истерзанному сознанию девушки.

Мне так грустно, что все закончилось, что я почти плачу. Как же это было замечательно!

- Могу тебя успокоить, идиотическим альтруизмом я не страдаю, Артур. Но нам жизненно необходимо знать, что происходит. Риск приемлем.

Все куда хуже, дорогая, это не одержимость, это шизофрения.

Очевидное не всегда сразу правильное, хотя профессиональная деформация сейчас правит бал мыслями и намерениями новоявленных экзорцистов. Мантра ничего не может сделать с изломанным разумом, лишь немного утишить бушующие волны. Кристин больше не пытается навредить себе, но голос все еще не ее, хоть и похож немного. - Какой ты правильный, милашка. Никого не оставишь в беде, да? Но тебе же мужчины нравятся, а, пидорок? Неприятно, поди, к девушке прикасаться? - грязное ругательство, адресованное медиуму только придает дикости словам. Кристин начинает с неженской силой вырываться из хватки мужчин, не обращая внимания, что кровь течет все сильнее, игнорируя боль и снова начиная истерически кричать.

- Только цензурные или все скопом? - хмыкнул Прескотт, захлопнув забрало шлема обратно и включив связь. - Думаю, то, что они подцепили, повлияло на экипаж также, как и на Барре. Но наши найденыши ведут себя совсем по другому, что позволяет сделать вывод о некоторой сопротивляемости влиянию этого Нечто.

Мы ведь можем и расширить последнюю часть еще на пару постов:-)

- Кристи здесь нет. Она умерла, сдохла в подворотне от голода и ее растащили на косточки, - голос был визгливо-неприятный, совсем непохожий на обычный мягкий и тихий голос девушки. - Осталась только я, смотреть и выживать, несмотря ни на что. Зачем вы заставили меня смотреть? Переход от голоса к крику был неожиданным и непредсказуемым, как и то, что Кристин или то, что сейчас было ею попытается выцарапать себе глаза.

Прескотт покачал головой, насколько позволял шлем и набросил на плечи рыжей девушке второй плед. - Всегда пожалуйста. Отогревайтесь, приходите в себя.

Я задавался тем же вопросом, когда читал твои и Фокси посты в Сердце))

А чего так? Как и сказал Неврар, мы беоые и пушистые, где-то глубоко внутри:-)

Прескотт. На агрессию Прескотт всегда реагировал четко и однозначно, так что просто прострелил убегавшей "мумии" ногу, рассчитывая обездвижить нападавшего и допросить, используя боль от раны как рычаг давления и убеждения. Но ситуация развивалась дальше и раненый агрессор оказался тут не один, о чем свидетельствовала реакция Геллерта. К сожалению, он закрывал коммандеру сектор обстрела, так что успел огрести арматурой, прежде чем Прескотт сумел угомонить его обидчика навсегда. Без тени сомнений и колебаний убедившись, что нападавшие мертвы (выстрелив каждому в голову), Прескотт занялся их вероятными жертвами. Легонько пнув лежавшее на полу женское тело и не дождавшись никакой реакции, коммандер просто-напросто закинул спасаемую себе на плечо и махнул второй девушке рукой, мол, следуй за мной, предварительно взглядом проконтролировав, что пилот относительно цел и невредим. Дождавшись, пока рыжеволосая немного придет в себя, Прескотт осторожно поинтересовался: - Кто вы? Как вас зовут? Мое имя Джон, вон тот пострадавший за вас парень - Артур. Пострадавшую и так и не пришедшую в сознание девушку Прескотт уложил на ближайшую чистую (относительно) койку и укрыл одеялом.

Я на планшет пересел, буду немного тормозить с ответами.

Когда мы с Невраром собрали все вместе, сами офигели, сколько успели натворить))

Спросите у Рей, до скольки мы с ней писали купания Хорна и Эстель в гномьей бане :-$

Договорились)) Успокаиваем сейчас Кристин, потом ее спать, вам расследование, а на обратном пути ругару все вместе. Только воевать с ругару тогда будем завтра вечером, хорошо? На меня гипноз не действует, даже цыганский.

Лемур, тогда я с вами, но сначала Кристин надо успокоить и вывести из истерики))

Кто хочет побыть психоаналитиком?))

Коммандер домучил застежку сумки и с неудовольствием оглядел сложенную ровными стопками одежду. - Пустышка. Идем дальше, - озвучил он результаты обыска.

О вреде бросания курения. Если бы настроение и мысли каждого человека сопровождались каким-нибудь погодным эффектом, то вокруг Кристин бушевала бы гроза, мгновенно сменявшаяся относительным спокойствием, как в оке бури. Впрочем, внешне на лице девушки ничего не проявлялось и о ее душевном раздрае могли быть осведомлены только медиумы, да и то, если бы нашли время отвлечься от первоочередных дел. Весь полет охотница провела погрузившись в себя и машинально перебирая четки, хоть это ее и не успокаивало ни капли. Кристин честно пыталась разобраться в себе и понять, почему ее настоящее "я", глубинное, нутряное, сдохшее в подворотне Аньера от голода и холода, давно оплаканное и похороненное, вдруг начало выкапываться из уютной могилки и упрямо лезть к свету, причем в самый неподходящий момент. Хуже того, Кристин временами ощущала себя квартирой эконом-класса, в которую заселили бригаду албанцев-гастарбайтеров, потому что по ее скромным подсчетам в ее разуме ссорились и толкались уже как минимум три личности и Кристин всерьез опасалась, что это только начало. Холодная и отстраненная Кристин-охотница брезгливо поджимала губы и разражалась потоком нотаций, глядя на непрофессионализм и эмоциональную горячность сокамерниц, Кристин-девочки и Кристин-девушки. Кристин-девушка без всякого на то права переживала приступы дичайшей ревности, глядя, как "воркуют" между собой Рик и Сид, внутренне сотрясаясь от бессилия и приступов не менее дичайшей злобы, усиленной никотиновой абстиненцией и обострившимся ОКР. Кристин-девочка, так неосторожно пробужденная к жизни Ферре всего одним касанием, постоянно плакала, осознав, что родители мертвы окончательно и бесповоротно и что она осталась абсолютно одна, со своей неутоленной потребностью в родительской заботе и ласке. И была четвертая Кристин, перекресток всех трех других, испуганная и не понимающая, как ей вновь стать единым целым и угомонить эти голоса в голове и отчаянно призывающая помочь ей. Напрасно. Ее голос просто не было слышно за другими, требовалось вывернуть наизнанку все сознание девушки, чтобы добраться до искомого. Внимание и концентрация почти полностью ушли на то, чтобы сдерживать себя и притворяться, что все хорошо, пока она наконец не оказалась одна наедине с собой, обнаружив, что стоит смотрит на себя в зеркало в довольно уютном гостиничном номере. Как она попала в него Кристин помнила, но так, как будто это все происходило не с ней. Отражение вдруг перестало двигаться в соответствии со своей хозяйкой и насмешливо ухмыльнулось оторопевшей Кристин. "Ты сходишь с ума. Медленно, постепенно, неотвратимо. Превратишься в имбецильное, пускающее слюни и гадящее под себя нечто, достойное только брезгливой жалости и то, если повезет. Или же, наоборот, ты свихнешься на почве жажды крови и кто-нибудь из команды просто пристрелит тебя, как бешеную собаку. Скорее всего, это будет Рик. Как ты думаешь, он о тебе заплачет или плюнет на твой труп, а?" Каждое слово резало не хуже ножа и злыми буравчиками ввинчивалось в сознание, подталкивая девушку все дальше и дальше по сумеречному пути. Отчаяние и безысходность выплеснулись в агрессию - Кристин резко и зло ударила обоими кулаками по стеклу, пустив по зеркальной поверхности расходящуюся сеть трещин и изрезав руки в кровь. - Прекрати, прекрати, ПРЕКРАТИ!!! Девушка заметалась по комнате, зажимая уши и не замечая, что пачкает волосы цвета светлого льна алым багрянцем и наконец рухнула на кровать, сотрясаясь от рыданий.