- Он нас убьет, - произнесла она, заставляя голос звучать ровно. - Мы - отвратительное проявление малкавианского безумия.
Вы как всегда проницательны, Кьяра, – склонил голову доктор. – Хотя, я бы не стал оскорблять вас подобным образом. В конце концов, вы лишь жертвы безумной идеи о том, что вампиризм – это очередная болезнь, требующая “лечения”. Мэри далеко не первая, кто стоит за этим исследованием, но теперь я смогу убедиться в том, что она станет последней.
Он подпёр кулаком подбородок.
– По правде сказать, мне лишь было нужно завязать обстоятельный разговор, чтобы вы могли вспомнить мой… вернее, этот голос. Думаю, времени прошло достаточно, поэтому, будьте любезны, сосредоточьтесь на моих словах и расслабьтесь, – собеседник с вежливой улыбкой поднял руку. – Обещаю, всё закончится быстро.
Казалось, что неожиданно громкий щелчок пальцев погасил свет в помещении и, отражаясь от стен, за доли секунды заполнил всё пространство вокруг. Тело не слушалось и лишь спустя время стало ясно, что больше ничего не осталось, лишь чёрный с багровым оттенком мрак…
Роудс приложил палец к виску. Но тут доктор, а вернее, кукловод, решил выдать пафосную речь, и полицейский потянулся за пистолетом. Но тут его словно сковало, и он не смог пошевелить даже пальцем, а сознание начало тонуть в багровой дымке. Ему оставалось только сдаться во власть знакомого голоса, пока сознание полностью не поглотил туман.
Стерильный, холодный больничный свет, мерное пощелкивание и писк аппаратуры. Роудс попытался пошевелить ногами, но не чувствовал их. Он только сумел приподняться на руках, чтобы увидеть ещё одну койку — и вдруг узнал пациентку. Но почему? В голове бился вопрос. Он пытался поймать ускользающие образы прошлого, но они были слишком безумны. А где врачи, и почему они здесь одни? Нет — не одни. В дверном проёме стояла его жена, и вместо того чтобы броситься к дочери или позвать врачей, она заговорила странно:
— Я смирюсь но сейчас важнее всего наша дочь Роудс услышал, как приборы, отслеживающие сердечный ритм Лиии, стали сбоить. Он, словно загипнотизированный, смотрел на них и пытался усилием воли заставить их работать, чтобы сердце дочери устойчиво билось. Он не заметил, как Грейс подошла к нему и начала давить. Он лишь просил её позвать врачей к дочери, а сам всё время был сосредоточен на состоянии Лии, которое ухудшалось: всю свою волю и жизнь он был готов отдать, чтобы его дочка жила.
– Прими помощь врачей, – Грейс не обращала ровным счётом никакого вниманияна происходящее напротив, она подошла к его койке и опустила ладони на плечи. – Не сопротивляйся и отпусти свои видения. Раз и навсегда.
- Какие видения, Грейс? Наша дочь.., - он не смог договорить.
Но все же он не мог не отметить странное поведение Грейс. Оно не могло быть таким, не в такой ситуации. Он помнил, когда Лия или кто-то из близнецов болел, она часами не отходила от них. Иногда она засыпала, тогда Роудс, сам относил ее в кровать и сам ухаживал за больными детьми. А близнецы болели часто, да и Лия несмотря на то, чтобы была крепкой, легко простужалась.
И он почувствовал, что она стала давить еще сильнее, и Роудс стал сопротивляться, чтобы позвать врачей.
