Nevrar

А ещё 336 страниц. Интересное время было, да. Жалко что мы с Танатасом так и не собрались на эпилог в Глубинных Тропах =)

Освальд сел недалеко от Морин, не слишком близко, не слишком далеко, сел, словно подкравшись и затаившись, насколько это мог сделать человек в исполинском доспехе. Сел лунной тенью, и неприкаянным стражем, наблюдающим за движением сердца его жизни, светлой, безмятежной улыбкой, ответной той, что была отдана мечтам и грёзам. О чём она думала? О чём так светло мечтала? О чём переживала? Эти и десяти других вопросов мелькали у него в мыслях и глазах, как экипажи перед последним работающим фонарём на другой стороне улицы. Как темные силуэты рыб над брошенным в аквариум светильником. И порой, ему самому казалось, что он не смеет подойти ближе, пока не угадает ответы на каждый, пока не выловит каждую рыбку, или же покормит её. В особенности ту, мелкую неуловимую, что так мучила его. И в этой странной причудливой игре, которую он придумал сам для себя, он любовался ею со стороны. Ловил этот момент счастливой мечтательности на неё лице, каждый мимолетный вздох, каждое неуловимое движение ресниц и самой жизни в ней. Вагон несся во Тьму без жизни, и Светоч разгонял её своим сиянием, своей песней, своей идеей. Его свет был как меч, пронзающий темные воды... У него же был свой, маленький светоч, что разгонял всякие темные мысли, и он улыбался тому теплу, который дарил миру его Теплый Огонёк, Звёздочка Графства Даун. И в чём-то, эта улыбка была ближе самых тесных и жарких объятий. И тихо, тихо, не размыкая губ, он напевал мелодию о ветерке, свободном от всех темных невзгод и преград, способным стать всеми четырьмя ветрами. О ветерке уставшим, прилетевшим издалека, из края, где не было тепла. О ветерке, что почти лишился сил, с сердцем выгоревшим дотла. И музыкой без слов, лишь дыханием чувств и сердца, он напевал о нём, что повстречал искру доброго огня. О том, как танцевал с холодными каплями дождя, и о том, как он летал с птицами и солнечными лучами, теплыми и приятными, далёкими и непонятными. О морях, далёких и теплых, морях, где плещутся не громадные чёрные капли, а весёлые розовые дельфины. О горах, что выше неба, и старше земли. О живой грозе, которую он хотел поднять над пеньем трав. О светлом, счастливом забытье... Когда вагон остановился, он поднял карабин с колен, и поднявшись огляделся по сторонам. На всех тех, с кем он пришёл во Тьму, и улыбнувшись им надел шлем. - Хм, не ожидала, что получу ответ, - слегка нервно хмыкнула девушка. - Пожалуй, иного выхода у нас нет, верно? Выдвигаемся? - посмотрела она вопросительно на Мортимера, видимо, предлагая ему понести зародыш Светоча. Выбора действительно не было. Это был их путь, он был уже начертан, а теперь и вовсе приобрел ясное, прямолинейное видимое явление, изящное и грубое в своей простоте. -Странное ощущение. -Однако заметил он лишь двумя словами. Ибо слишком многим и малым можно было охарактеризовать, что открылось их глазам.

Коммерция +20 (II) // -300 Ловкость рук (II) // -100 Исполнитель (Танцор, музыкант) (II) // -200 ¯\_(ツ)_/¯

"Не так уж много народу собралось нас проводить" -Пронеслась в голове несколько эгоистичная, несколько грустная, но больше шуточная мысль в голове. Ярко светило бодрое солнце на голубом небосводе, а воздух был полон прохлады, особой летней прохлады, что ясно ощущается порой где-нибудь в августе, когда сходят последние самые знойные дни. За собой они оставляют тепло, зелёную листву, ещё зреющие плоды, но в тоже время и словно некоторую пустоту перед изломом сезона. В Городе всё было иначе, он как-то так и не узнал, бывает ли тут зима, как встречают тут нелюбимое им рождество, и вообще ещё было только начало лета на земле. А воздух, воздух всё же был именно таким. С пустой перед изломом. С задержанным дыханием перед прыжком. Миг назад ты мог вдохнуть, и ароматный запах пекарни за углом, и успокаивающий запах старых фолиантов, и резкий запах спиртного, и будоражащий кровь запах волос любимой, и вот, вдох сделан, осталось лишь то что успел вдохнуть. Хватит ли? Где-то в груди билась беспокойная птица, не давала усидеть на месте. Кларисса их ждала с победой, а ждать эта женщина умела, и знала чего ждать. Года наделили её мудрость и умом, вызывающим у него особое, профессиональное восхищение, и смутное ощущение, что она посылала их как стрелы из лука. Твёрдой уверенной рукой до плеча оттягивая тетиву, задерживая дыхание, перед тем как точно выстрелить в назначенную цель. Она ратовала за эту цель, она желала её исполнения, и переживала за неё. И это была их цель. Зигфрид, первый разведчик Санткума, старый тёртый волк инквизиции, он их тут встречал, он их тут и провожал в самый важный бой. "Ловите момент" - были его слова, Освальд, улыбнувшись, вознамерился ему последовать, но может быть, чуть позже. А ловить моменты полагалось здесь и сейчас?.. Салах, правая (или левая) рука Клариссы, умудрённый песками и долгой жизнью, он желал им улыбок звёзд. А тут они были другие, что ему было ждать от их улыбок? Поправив карабин на плече, он уже в который раз в уме пересчитал гранаты, патроны и заряды. И беспокойно жгла мысль, что чего-то особенного для Харингтона он не приготовил. "Именную пулю?" - Спросил он сам себя, и сам отрицательно покачал головой, нет, конечно. Но он по прежнему ждал возможности заглянуть в глаза существу что устроило всё это. В глаза людей, что последовали за ним. И Знал что может там увидеть. И был готов. Но так и не смог сделать особый заказ у артефакторов. Теперь, что же, можно было рассчитывать только на собственные силы и соратников. Положится на них, как и прежде, как и до этого. И двое ангелов, молились за них, и благословляли на этот путь именем Его. Что-то это должно было значить. И всё же, и всё же, на самый первый вопрос этого путешествия, у него так и не было ответа. Может быть ещё немного... -Благодарю, мы обязательно вернёмся. -Поклонился он и подтянув оружейные ремни отправился к вагон, напоследок, лишь едва улыбнувшись заметив на бедре Агнессы клинок Рафаля. Их сангвинар оказался шустр, а ему вот опять не было ничего сказать кроме этих нескольких слов.

Шеор когда-то сказала им, что Тьма была всегда, с самых первых строк летописи Города. Ему в это не верилось, и Клариссе было известно куда как больше. Теперь же он и сам мог выяснить историю и причину её появления. Увидеть Сердце Тьмы, что оно есть в сути своей, может быть увидеть даже Престол Его. Его Престол, подумать только... - Раз это никого из вас не ослабит, то я согласен принять ангельский доспех. Сказать по правде, мне интересно взглянуть и ощутить на себе наследие моих предков. ...И какой же чудесной вещью была ангельская броня, представляя из себя недосягаемой даже в самых смелых фантазиях образец инженерной мысли, реликвию, она вызывала столь много споров в её использовании. -Почту за честь принести её. -Кивнул с благодарностью аналитик сначала ангелу, а затем и Клариссе, собираясь сделать это дело немедленно, а после попробовать успеть и целый ворох иных. Перед прыжком во Тьму, список мог быть либо кратким до безумия, или же до безумия длинным.

-Эта броня очевидно обладает не одним удивительным свойством, в том числе способностью к саморемонту, почти все повреждения... Залечены. -Подметил аналитик, коснувшись своей груди в тех местах где Мортимера опалил палящий луч и зубы адских гончих. Но на второй вопрос ничего не ответил, ограничившись лишь ещё одним чуть пристальным взглядом на короткий миг, когда он коснулся уже ладони, на которых инквизитор носил перчатки по известным ему причинам. -Остались кое-какие мелочи. Я бы предпочёл чтобы было именно так. К незалеченным мелким "повреждениям" относилась лишь кровь художника.

- Мы же не собираемся забирать броню у Агнессы. Или вы желаете передать еще один комплект? - удивился мистер Смит, когда отозвался Донато и он, наконец, понял, в чем тут дело. - Я считаю это неуместным, мистер Вуд. Кого вы собираетесь оставить без защиты. Меня? Сеньора Солейна? Или, может, себя? Мы вполне можем сделать этого после того, как вернемся. После того, как завершим все свои дела здесь. -Никого, мистер Смит. -Прохладно и уверенно отозвался аналитик на обвинительную речь инквизитора. -Я одену доспех мистера Буджардини. Это никого не ослабит. И уже теплее кивнул ангелу.

- Хорошо, - с едва заметным облегчением в голосе ответила Ангелика, положив досье себе на колени и не убирая ладонь с него. Так, просто, на всякий случай. Аналитику, впрочем, достался пристальный взгляд, но, вроде бы, сказанному им поверили. - Я благодарна вам за это, Освальд. -Благодарности не стоит. - Аналик в ответ показал пустые ладони, жестом показывая что у него ничего нет, и что да, всё хорошо. Но не такой уж скрытый намёк в словах мисс Вайт не ускользнул от него, безопасность ангелов было делом первичным, но если их добрая воля и чувства принесла бы на свет ещё одного... "Это было бы хорошо" - сказал бы кто-нибудь другой, а Освальд сняв очки протёр стёклышки в своей любимой манере. -И ещё, нам в руки попала ангельская броня... -Начал он снова надев очки и посмотрев на Мортимера, выжидая что тот мог его перебить. - Я думаю будет правильным если ангелу она и послужит. И с этими словами он едва уловимо пожал плечами, собираясь очевидно передать тот комплект в котором дошёл сам. А если речь пойдёт о необходимости в её защите, что же, у них был ещё один комплект, оставшийся от павшего товарища. И вот его кому-то предлагать он точно не стал бы.

- Вы...читали ее? - осторожно спросила Ангелика и Кларисса вдруг сменила позу на более напряженную, будто готовилась помешать возможному опрометчивому действию со стороны ее помощницы. Жест-ответ был однозначным - нет, и был сказан быстрее всяких слов, учитывая реакцию, подтверждаю что в этой папке он мог бы найти много неприятного. -Нет, если бы и захотел, не смог бы. - Добавил он уже словами, успокаивая светловолосую ведьму-телепата, даже не солгав. Окажись в его руках досье на саму Клариссу, или Мирриам, дело было бы иным, их он бы попробовал прочесть сразу как только бы они ему попали в руки, как только представилась возможность. А после просил бы помощи, у Мортимера, или у кого угодно ещё. Но правая рука Старшей над всеми делами, не вызывала в нём столь сильного интереса к своим тайнам. Когда-то по первому впечатлению он нарисовал себе уже картину горделивой холодной красавицы, роковой и смертоносно опасной, и увиденное в этой папке возможно лишь приукрасило бы ту картину, но не добавило к ней ничего нового. Теперь же, его собственные взгляды немного изменились, он пробовал смотреть всё на другом свете... -...И я счёл что будет лучше если никто кроме вас её не прочтёт. -Что сказать, тогда к Мирриам и её свите у него было больше претензий и подозрений, и ко всем на свете. - Вашу, мисс Вайт, вызвал к себе Матриарх, и в руки она мне не попала. О чём ему однако, со всех сторон было всё же жаль.

Уловив выжидательный взгляд Клариссы Освальд перевёл его Мортимера, кому как не ему, инквизитору, было брать первое слово? Да вот только события дня минувшего, и старая нелюбовь к тётушке могли убить всякое желание говорить, чего, к счастью не случилось. Мортимер поведал историю их короткого адского приключения, и результатами что обрадовали Клариссу. Увы, ей было мало чем их порадовать в ответ, кроме того, что Санктум выстоял пока их не было, и тем что с Донато ничего не случилось пока их не было. Предложением, что они и сами бы выдвинули. И новым планом, верней его отсутствием. Прыжок во тьму, без подготовки и чёткого представления что их ждёт. В этом, мысли его с Карлой сошлись: Что ж, первый раз что ли? Всё их путешествие было подготовкой к этому, теперь оставалось только сделать шаг. -Мы ещё навестили Нивенну, чтобы узнать о хранилище Матриарха, у неё с её слов всё было в порядке, и привезли её посылку для Алекса. Если вас не затруднит, передадите ей как-нибудь мои извинения на счёт того что на вторую назначенную встречу прийти у нас не получилось. Но к слову, из того хранилища, я на всякий случай кое-что прихватил. С этими словами он встав протянул Ангелике названную её именем папку которую прихватил с собой на совещание.

Коммерция +10 //200 Прирожденный торговец // 300

А еще вы раздобыли себе доспехи, которые имеют в распоряжении только лорды-инквизиторы, да еще и женскую версию их нашли, Услышав это Освальд скосил взгляд на собственный нагрудник, с интересом узнавая что подобные образцы оказывается уже были в распоряжении инквизиции. И судя по тому что об этом знает Зигфрид - давно. А ведь он думал... Что же. Музей о котором они помечтали с Карлой и Рафалем, мог в действительности стать очень прелюбопытном местом. Любопытном. Но, действительно, вряд ли возможным. Ну а ещё выходило, что подобные образцы находили здесь демоны - но не разведчики Санктума. Иронично. Хотя кто кроме самой Клариссы мог сказать что храниться в её тайном хранилище?.. И беседа с ней было делом неотложным. -К слову, для Алекса у нас посылка, "Дар Люцифер", он у себя как обычно?

В подземелье перед отходом А может, ему было приятно сделать именно это? Дать именно такое, безумное обещание с непредвиденными последствиями. Вопреки своему характеру, опыту, предусмотрительности, рассудительности и подозрительности. Просто взять, и довериться ей? -Тебе спасибо за что ты просто такая, какая есть. -С любовью прошептал он игриво и бесстыдно постаравшись щекой добраться до пары слезинок на её лице до которых не успело добраться полотенце. -Только шепни. Глядя на затянувшуюся сцену между Карлой и Мортимером, Освальд не смог сдержать ни задумчивого выражения лица, ни тонкой улыбки. Аргументы обоих были ему понятны, но вот оба не желали их признавать, и скрипели как плохо смазанные шестерни и искрились словами. Мортимер считал, что в нём не видят настоящего инквизитора, Карла же не видела в нём такого инквизитора, которого желала увидеть. Он лишь надеялся, что сейчас, они, наконец, решат свои разногласия, раз уж начали до конца, чтобы никогда не возвращаться к ним снова и снова. И что Морин может быть, всё-таки не придётся терпеть ещё несколько часов святую пытку. _________________________ Когда они выехали, где-то там, за горизонтом, на востоке, солнце уже начинало расцветать как волшебный цветок. Поначалу протягивая вверх ростки своих лучей, окрашивая небо в золотой, а затем медленно, с ленцой, показываясь само. Это был новый день. Хороший день. Дающий ощущение, что сделано хорошее дело. Но вот именно это теплое ощущение и вгоняло в сон больше всего. И с этим ощущением пришлось мириться и бороться всю дорогу. Он даже не напевал за рулём. Невиданное до этого зрелище. Дорого тянулась и тянулась, пока не показался он, Город в Городе. Дворец из Дворцов. Санктум. Первое прибежище. Величественный, прекрасный, волшебный, и даже ставший чуточку родным. Ему тоже досталось, и тот отряд на засаду которого они наткнулись оказался далеко не единственным, тем не менее радость его увидеть, могла соперничать лишь с желанием отдохнуть. Желанием, которое едва не сформировалось в стремительную фатальность, он едва не клюнул носом руль, но всё же успел спохватится и сдать по тормозам. - Надеюсь, все прошло хорошо? Кларисса будет рада вас видеть, как и я. -Да. Но не так как планировалось, совсем не так и дорогой ценной... -С горечью и тонкой улыбкой ответил Освальд оглядываясь назад, задерживаясь взглядом на удивительной суккубе, которая просто не могла не привлечь его внимания. Её породе было свойственно привлекать взгляды, но эта была явно какой-то особенной, очень особенной, настолько, что он даже моргнул несколько раз, не наваждение ли?.. -Но новости хорошие. А у вас как всё прошло?..

Я бы ей вообще за сорок дал по кадрам из тизера по первому впечатлению. Выглядит она как дама в годах после пластики. Ибо морщин нет, шея гладкая, но вот лицо...

- Прости, милый. - Морин опустилась рядом с Освальдом на колени и виновато заглянула в глаза. - Я сегодня.. - вздох. - ..сегодня сама не знаю, что творю. Подавленный усталый вздох застрял в горле предательским комочком не в силах двинуться не туда, ни сюда. А вместе с ним и вопрос - "Ну вот как-так?.. " Почему ему с ней порой бывало так сложно? Иногда, на секунду или другую, ему даже казалось что почти невозможно сложно. Но вот, милый сердцу взгляд уже искал путь домой, где оно билось, как же на него было не ответить? Не улыбнуться, теплой понимающей улыбкой? На это у него не было ни сил, ни желания, душу то его уже давно украли, и бесповоротно очаровали. -Это ты меня прости. -Ответил он притягивая руку чуть ближе, это ведь был его порок, несправедливые обвинения. Но вот тут появились слезинки, и он было хотел их убрать, но рука оказалось в той самой стальной, святой перчатке от которой было столько неприятностей. -Эй, эй, не плачь. Или... наоборот поплачь. Если хочешь. Если будет легче. А я побуду рядом. Ужасно сильно захотелось её обнять, несмотря на броню, несмотря на то что прощание затянулось, несмотря на то что город горел, несмотря на всё. Просто взять и обнять. Он не спросил что же такого она творила сегодня, что сама не знала, он тоже не знал, но смотря в её прекрасные голубые глаза, взял руку крепко-крепко и пообещал: -И даже если ты захочешь сотворить что-нибудь ещё, тоже буду. - Пообещал и понизил голос до совсем уж заговорщического шёпота. -Если захочешь что-нибудь сжечь, буду стоять рядом с канистрой. Если захочешь... Всё что захочешь. И даже если немного погрешить, чтобы немножко разбавить благодать этого. Он постучал окованным пальцем по её перчатке, и улыбка его стала совсем в точь в точь когда они сидели на крыше смотрели на заходящее солнце, и он обещал все кары небесные имбирю. Ведь если святость доставляет столь много проблем, её можно немножко, совсем чуть-чуть оттенить...

- Несносный. - вздохнув, согласилась Морин, а потом взглянула с укоризной. - Как тебе не стыдно? Я надела ее, чтобы никому не пришлось тащить. А заставлять Карлу я не могу. Раз она не хочет, значит это ей важно. Важнее, чем.. а ты говоришь, я назло. Разве этот хорошо? И снова вздох. Мистер Вуд имел один мелкий порок - он был ужасно, просто чудовищно многословен. - Если тебе приятнее отдать вещи Карле, дело твое. Только пусть тебе хоть кто-нибудь поможет. Устало опустив взгляд, Освальд отрицательно помотал головой, словно сгоняя сон. Она снова его услышала совсем не так. Сейчас, когда он вроде бы выразился довольно прямо. И тогда, когда он пытался всё объяснить. А он лишь всё старался продолжать выполнять её первую, маленькую просьбу - говорить всё как есть и прямо. Теперь же в каждом слове виделся упрёк, и когда он говорил что чувствует, и в извинении, где он сожалел о том что почувствовал, и в том что подумал дурно. И теперь, когда он говорил что это не упрямство во зло, из двух слов было услышано одно. -Разве я сказал, что на зло?.. - Поднял он снова взгляд к укоризненным грозовым тучкам, с желанием пояснить, что тут же растаяло словно снежинка, по ошибке залетевшая в лето. Какой смысл был прояснять даже такую мелочь? Каждое своё слово и за каждое извиняться. С простым посылом о том что она одела эту броню не из упрямства, как и он взял этот мешок, с простым нежеланием нагружать её когда ей и так приходиться нелегко, он снова оказался в каком-то каменном мешке из несказанных и непонятных слов. Из-за такой мелочи. -Что ты хорошая, раз... Он покачал головой, снова, и повторил одно из её последних слов. -Приятнее...- Поджал он губы, поглядев уже в стороны совсем потеряно. Ещё вот это. Словно окровавленный ангельский доспех убитого товарища или тяжелое снаряжение были конфеты в сочельник, что он предвзято раздавал по симпатиям. Или тоже нёс из вредности и всем на зло, а не, потому что их нельзя было там оставлять, и его нужно было донести в Санктум, а нести ему было некому - у всех был свой груз, или обязанность. -Ладно. Хорошо, да. -Как-то в разброс произнёс он.

- Почему ты всегда такой упрямый? Ну пусть Мортимер понесет часть, если не хочешь дать мне. -И несносный, да? - Продолжил он свою критику без ответа на предложение, с тем выражением на лице где неуловимая хитринка пряталась в уголке зрения, а тяжесть момента и чувство вины, соседствовали с теплом любимой. И ей достался ответный наигранный упрёк. -Но ты же ведь сама мучаешься. Неужели упрямишься? И на свой же вопрос сам же ответил, отрицательно помотав головой. Мисс, а теперь верней даже, леди Смит, стойко терпела все неудобства и невзгоды, и и вот желала навалить на себя ещё немножко. Но как ему, преданному слуге, было мириться с таким желанием?..- Нет, ты хорошая. А вот это несправедливо. -Очевидно он имел ввиду, факт того что эта броня, что должна была давать даже больше чем защиту, была для неё извращённой пыткой которую по воле она должна была терпеть. В том числе и из-за чужого упрямства. -Жаль что не могу ничем помочь. Мортимер несёт самый важный груз и ему нужно сохранить силы и мобильность, на случай если мы попадём в засаду. Не всем ещё в Городе известно, что случилось этой ночью, со связью здесь всё плохо, так что шанс нарваться на рейдеров у нас имеется. Рафаль несёт ОПАЛ, и его это касается тоже. Мне же в случае чего, бежать особо никуда не нужно. Так что тут всё поделено... Но вот, уже чувствуя приближение тучек в его самом любимом голубом небе он чуть попятился назад в своих убеждениях. -Но кое-что я могу вернуть Карле.

Подойдя на полшага ближе с мягкой ответной улыбкой, он в протянутые к нему руки вложил свои, прошептав лишь для них двоих: -Ты уже несёшь много. Горечь потери, моё сердце, и эту броню. - Список был не так уж большим, но каждая строчка в нём была важной и тяжёлой, ему не хотелось утруждать её ещё хоть чем-нибудь, лишь наоборот, облегчить, хоть от чего-нибудь, ну может разве кроме второго пункта.. Но по правде, ему и передать то ей было особо нечего, и чуть серьёзней он пояснил. -У меня тут в основном броня и оружие, и будет лучше если оно будет при мне, тут немного осталось донести до грузовика, а там я всё скину, не переживай моя звезда. Теплая его улыбка на лице ещё не скрытым шлемом, приобрела легкий оттенок вины, та словно кучерявое облако скрыла ранний летний луч. Немного слабоват он оказался до той ноши что взял на свои плечи, гранаты, внушительный запас патронов, обилие оружие, последнее время это всё приобрела такую двоякую нужность, оно не понадобилось так где он боялся, понадобилось там где не предполагал, а потому он продолжал носить всё. И желая немного защитить Морин от той сцены что сейчас разворачивалась за спинной, он лишь слегка касаясь провёл пальцами по её запястью. -Сильно жжётся, да? "Может сейчас Карла наконец решит сделать то о чём просили"

Не знаю что это за книга, но я уже заинтригован. :D А сколь знакомая симптоматика... :D

Анклав. Государство в государстве. Остров свободы демонических нравов, остров греха и порока... Теперь он оставался позади, с одной потерей... Освальду не было с кем тут прощаться, кроме как с Николя. Тут по большей части, он как и художника, никакого так и не узнал. Сюда он пришёл в плаще из подозрений, обвинений и чувства опасности, он не принял предложения Мирриам познакомится наедине, сочтя его неприемлемым и опасным. Люциуса вежливо выгнал, сочтя и его предложение неприемлемым, а ведь всё оказалось... совершенно иным. Нивену он обманул в целях безопасности, а теперь переживал как она. Анжелика его пару раз удивила, продолжала удивлять, холодная и высокомерная дьяволица которой она ему представилась тогда на приёме, совсем растаяла. И вот, был момент прощания, тоже последнего, и у него было тоже самое сожаление - что ничего больше о них он и не узнает. Из-за собственной черствости и предубеждений, глупых подозрений, да, к демонам, но он ведь и ог женится собрался на четверть суккубе. И если он не мог ничего отсюда унести кроме горечи, это не означало, он не мог тут кое-что оставить. К примеру тот самый плащ в котором сюда пришёл. Его масхалат прячущий от мира, и мир от него. Устало привалившись к стенке с мешком, он с таинственной улыбкой смотрел на инквизитора целующего суккубу, и Морин прощального смотрящую на инкуба. Колючки ревности в груди конечно, никуда не исчезли, но была и радость что они нашли что-то для себя тут. Может что-нибудь важное для понимания себя, и своей сути, то чего им не хватало. Он и сам надеялся это не только принять, но и понять. Если не получилось сразу, то может со временем, если так будет нужно, но понять. И кто знает, может что-нибудь подсмотреть для себя у Люциуса?.. Потому как этот взгляд, ну, на Шери он тоже иногда так смотрел, было нечто в ней такое, аура загадки, и спрятанного ответа на неё. А загадки он любил. Может быть, в Люциусе для Морин было нечто такое?.. А вот же, Мортимер, однако, оказывается, мог быть вот таким, подлинно искренним, и таким живым, без желания подразнить весь мир.

Наверное по той же причине с которой подошли и к другим ролям и декорациям, которые, ну, далеки от первоисточника по духу. Модные ныне либеральные и бодипозитивные тренды, слишком красивых героинь кинематограф ныне не любит =) Ну и да, тизер задал целью показать что сериал следует рассматривать как самостоятельное произведение, желательно, в отрыве как от книг, так и от игр.

За Овальдом никто не последовал, и упрекать никто не стал что аналитик отбился от стаи, может и правильно. Тот вернулся сам спустя те десять минут что дал другой группе инквизитор, неся на плечах большой пыльной мешок с сложенной окровавленной ангельской бронёй. Груз давил на плечи всей тяжестью и скорби, но это было ничего, до машины он дойдёт, должен, а там уж за рулём отдохнёт. И теперь действительно было всё. Он был готов. Всё взял, всё проверил, и просто ждал. Молча ждал стоя и смотря на Мортимера, в ожидании может быть команды выходить, а может быть слова. Или сам желая его сказать, но не зная стоит ли.

Освальд с пустым взглядом смотрел на то, как пламя пожирает, то немногое что осталось от их художника, как пламя этого похода уносит остатки его жизни. Как где-то там, в огненном шторме чернеют и тлеют кости, как рассыпается в прах плоть и всё что могло бы быть. Могло. Но не стало. -Я его ведь не знал почти, мы мало говорили, а теперь, вот, безумно жаль именно этого, того что так и не узнаю. Не узнаю, как художник возвышается над человеком, творя искусство, как творятся настоящие картины, и настоящие артефактные шедевры. Безумно жаль что мы так не продолжим наш спор на счёт синематографа. -Край уст аналитика пополз чуточку вверх при воспоминаниях о том простом вечере на этаже разрушенного дома среди руин Города. Освальд помнил те дни, и помнил, как они начинались. Он помнил их первую встречу, помнил хорошо, разве можно было забыть тот день, когда все они познакомились, стоя в богатой комнате и ожидая приёма Папы? Их художник рассыпал свой скромный скарб, а Морин бросилась ему помогать. Помнил как ели опавшие осенние листья и ночевали на вокзале. Как ели постную овсянку и делили ночлег в подвале дома выдернутого из времени. Как прятали глаза от Соколицы. И то как художник смотрел на неё смотрел, вестница Небесного Города сильно затронула его душу, и упорхнула с ней. Он был бы готов упорхнуть вместе с ней, но вот, остался, потому что таков был его долг, которому художник следовал. Он помнил его улыбки, и смущение, желание передать всё увиденное краскам и холстам... -Но что я успел о нём узнать, так это что он был хорошим человеком, с особым видением мира, способностью видеть в нём красоту, и тайный смысл. И даже больше, он был наделён волшебным даром наделять смыслом простые вещи, каждый миг и вздох этого мира. По-особенному, в мелочах, иногда картиной, иногда лишь осторожно оброненном словом. Ведь "Искусство в глазах смотрящего", а он был человеком искусства. Какими бы мы увидели его картины после всего увиденного? Каким бы мы увидели Город в его глазах? А нас самих? Это была бы дверь в ещё один мир, его души и взглядов, теперь же она закрылась, прежде чем мы успели заглянуть за неё. Вместо картин он мастерил сети, ящики и оружие, без сна и отдыха для общего дела, потому что так было нужно. Потому что была надежда, что вот тогда, через час или день, будет возможность отдохнуть, поговорить, и потом быть может, нарисовать. Но прошли часы, дни и вот, нет. Его нет. Человека, с которым они прошли столь многое, и которого он почти не знал. Он был всегда где-то там, в картинах и делах, и момент не настал, и теперь никогда не настанет, сгорит в беге времени, как тело сгорает в пламени. -Но я точно знаю что там, было нечто особенное и волшебное, секрет и ответ, что теперь придётся искать самостоятельно. Ведь кое-что он оставил для нас - смысл это найти. И для этого он сделал все, что было в его силах, как и для цели нашего пути. И сделал он не мало. Ведь он был ещё человеком, не только удивительных взглядов, но и редкой самоотверженности и храбрости. Он бросался под пули и топоры, чтобы прикрыть нас огнём своего творения, он сам с мечом бросался на созданий тьмы, и не боялся ни их, ни иных врагов. Не боялся ночи без сна, не боялся подступиться собой ради цели, не боялся отдать жизнь за неё. Не только не боялся, но и был готов. Это он и сделал. И в этом он оставил нам подсказку - свой взгляд на мир. И помощь - свои труды, свою жертву, что не будет напрасной, и не может ею быть. Ведь то была жертва во имя мира, и против сил зла. И не будет же она забыта. На этих словах он взял небольшую паузу, глядя за тем как теперь уже медленно пламя угасает, оставляя лишь гарь и пепел, как ускользает время, которое неизвестно кому, в какой мере отмерено. -Я рад что был знаком с таким человеком как ты, Николя, надеюсь суметь принести в мир что-то из твоих картин, и спасибо тебе за всё. Теперь было всё. Лишь пустота. Звенящая как тишина в холодную зимнюю ночь. Что бьётся от движения с хрустом и болью. Ему было больше нечего сказать, а репертуар знакомых песен на подобный случай был чудовищно скуден, классика, или баллады, весёлые и о любви, задорные, шутливые... Но ни одной из тех что могли бы его вернуть. Таких песен не было на свете. Но он знал, что это был не конец. Не для него. Не для них. Оставалось ещё одно дело. Самое главное дело. Освальд развернулся и пошёл туда где лежало его оружие, беря первые низкие ноты напева, каждое слово чеканя медленным шагом осматривая трупы чертей и бесов кругом. -Где ноги, на которых ты бежал? Где ноги, на которых ты бежал? Когда ты в первый раз взял пистолет? Он спросил у обезглавленного демона, и тот промолчал, он спросил у пламени за спиной и промолчало оно, всё сгорело в нём. Не осталось ничего. Только пепел от человека которого он почти не знал. Его место было в раю. Он знал это. Но их... Их путь ещё был тут. На грешной земле. На Небесном городе что ещё был полон тьмы и серы. И песня его была о войне. -Действительно, дни для танцев ушли. Где горит пламя? Глубоко внутри мягких карих глаз? Где душа, которая когда-то стремилась Для мира, но не для жертвы? Ибо те кто был виноват в этом, по настоящему, ещё были тут. В этом самом городе. Крались к Сердцу Тьмы. Харингтоны. Дитя Пустоты и малефекарша. Нечестливая любовь, что мир решила залить кровью и тьмой. И Богу власть над их душами! -Итак, хип-ура, барабаны бьются Но они зовут его напрасно Хип-ура, его сердце истекает кровью Он больше не станцует А им вершить его волю. Но одна смерть, не больше! Одной было достаточно... Морин, Мортимер, Беатрис, Карла, Рафаль, всего пятеро, как пальцев на руке, и так близко к сердцу, что скреплено его кровью и биением звеньями цепи, один за другого. -Хип-ура, призыв к войне Все люди идут на войну Джонни, Джонни, я едва знал вас ...Вы должны были знать это раньше Одна смерть. Одна не напрасная жертва. Не больше. Ведь этого достаточно?.. -Где ноги, на которых ты бежал? Где ноги, на которых ты бежал? Когда ты в первый раз взял пистолет? Освальд взял в руки энфилд и щёлкнул затвором. Попытался. Патрон застрял. Хорошо что не разворошило ствольную коробку. -Действительно, дни для танцев ушли. Итак, хип-ура, барабаны бьются Но они зову его напрасно Хип-ура, его сердце истекает кровью Он больше не станцует Он попробовал второй раз, и на этот строптивый патрон с звоном упалом на пол. -Хип-ура, призыв к войне Все люди идут на войну Джонни, Джонни, я едва знал тебя "Одна смерть. Одна не напрасная жертва. Не больше. Пожалуйста." Взмолился он прося, хоть и знал что ждёт впереди, знал что это слишком жестоко и опасно. Но знал что это надо остановить любой ценной. Ради Николя, ради Костаса, всех кто отдал жизнь. И того чтобы никто больше не отдал. Не во тьме, и не в битве с её созданиями. -...Вы должны были знать это раньше. И этим последним куплетом энфилд почти привычно устроился у него за плечом.