tеnshi

39. Фэнтези Г-Л-Олди, Богадельня Или книга, которую я прочитал первой в этом году. Переложение идей "Государства" Платона в формат лёгкой читабельной сказки, отдающей их же моей любимой Реттией. Хотя на самом деле конечно это Реттия отдаёт Богадельней. Платон не прячется и напрямую торчит из эпиграфов, авторы играют с чужими мыслями и строят из них собственные выводы. Поскольку чихал я на того Платона, оно как-то пролетело мимо. Как фэнтезийный мир, мне больше нравится Реттия, как набор персонажей - любое другое почти всё, что я у них читал. Да и всё интересное, что было в этом мире, безжалостно выжгли предсказуемым финалом. Ну что теперь, не может же быть каждая их книга моей любимой :3

34. Книга про аристократию Alan Bennett, The Uncommon Reader Маленькая история на два вечера про британскую королеву, которая пристрастилась к чтению. Аристократичней, извините, некуда :D Про любовь к книгам, про то, зачем читать книги, про то, что дают книги, про десять премьер-министров, восемь архиепископов, сорок три корги и одного чувака, которому повезло попасть с королевской кухни прямо в литературный университет. Весело, потом немного грустно.

Я хронист мафии (с) Вспоминать бессмысленные факты эпохи динозавров всё, что мне осталось :D

Ойвсё. Когда эта фраза вошла в обиход, Эльханта и в проекте не было. В проекте мафии, само собой.

Оно того стоило. Стоило обмениваться испуганными взглядами и держаться за ручки, как потерянные сиротки. Стоило бравировать отчаянной улыбкой, стоило лелеять в душе ненависть к проклятым чародеям, чтобы через секунду оказаться среди обычных.. пальм? Вик глупо моргнул и озадаченно посмотрел на неваррку.

Улва перевела дыхание. Неровное. И все тот же страх в глазах пляшет. Однако протянула в ответ свою руку барду, взяв его ладонь в свою. Он улыбнулся ей, как умеют улыбаться перед лицом смерти только барды. Кивнул на проём и шагнул вперёд.

Неварра не в первый раз выражала солидарность с Орлеем. Вик невесело хмыкнул и протянул руку, как приглашал на танец.

Старое зеркало, кажется, довело их духовного лидера до оргазма. Виктор остановился у рамы, с самым несчастным видом разглядывая переливающуюся поверхность. Подняться. Покаяться. Актёрских способностей должно хватить, чтобы ему хотя бы сохранили жизнь. Принять Кун и перестать мыслить. Гори оно всё. Бард обернулся, ища глазами Улву.

За магическими игрищами отстранённо наблюдали со стороны. Кто-то кого-то проклял, кто-то кого-то вылечил. Кто-то с кем-то чем-то делился. Иди, смотри, и не пытайся что-то понять. Наблюдатель. Вик раздражённо толкнул ни в чём не повинного пленника и первым спрыгнул во тьму прохода. Источников крови осталось всего два, магов - целых три. Им надо - пусть сами и тащат.

46. Книга о друзьях детства Марк Леви, Похититель теней Мистическая сказка про мальчика, который умеет разговаривать с тенями, обещали они. Сказка была таковой, примерно на четверть и так коротенькой книжки. Мальчик таскает теней у знакомых, разговаривает с ними, и пытается сделать жизнь хозяев немного светлее. Потом мальчик зачем-то вырос. Вырос, сохранил свой странный дар и дал надежду на продолжение уже в виде мистической истории про молодого врача, помогающего пациентам с помощью своего дара. Увы после первого же "дела" студент напрочь забыл про способности и занырнул в увлекательный (нет) мир романтических переживаний и воздыханий по ушедшей любви ушедшего детства. Обязательно надо всё испортить. Што я, впрочем, ждал от книги с такой обложкой, в самом деле.

11. Книга, которую вы собирались прочитать в прошлом году Нил Гейман, Американские боги Я не просто хотел прочитать её в прошлом году, я начал её в прошлом году. Кхе. Самый известный, наверное, геймановский труд, о богах старых, новых и том, как они выживают в нашем суровом атеистическом мире. Читалось неровно, долго, с перерывами, даже с "а теперь просто начну сначала ибо нихрена уже не помню". До Карусели шло на одном дыхании, потом пошла какая-то тяжесть. Отвлечённые повествования о прибытии богов в Америку стопицот лет назад, разрозненные сцены их нынешнего пребывания в ней, всё это должно было, видимо, создать объём и глубину, но в итоге просто слилось в эту самую карусель, от которой зарябило в глазах. Возможно, чтобы читать эту книгу и по-настоящему наслаждаться, надо действительно много знать, как о мифологии, причём мифологии ВСЕГО, так и о самой Америке. Отсылки, пересказы, интерпретации на новый лад. Такая галерея картин, которые можно разглядывать до самой мелкой детали. На каких-то сценах и арках я залипал сам, какие-то тянулись мутной не до конца понятной тягомотиной. С атмосферой у Геймана всё в порядке, нужно только, чтобы атмосфера эта была тебе по душе. Центральная линия хороша безусловно. Очень хороша. Вся беспощадная суть божественности, которая есть олицетворение человеческих пороков. Ну и фирменный, как я понимаю, геймановский герой, который влипает в нёх и нимало этим не напрягается. Мне нравится. Монументальненько.

Виктор, сидевший на полу в отдалении, опустил голову. Смотреть не хотелось. Он открыл было рот, ища слова молитвы, но и закрыл, не издав не звука. Сначала некромантия, теперь вот и магия крови. От этого не отмыться парой часов в ванной.

Виктор толкнул связанного пленника на пол и перевёл дыхание. С гномьей архитектурой он был знаком только понаслышке, но монументальность бросалась в глаза достаточно, чтобы заметить чуждую деталь. На покрытом пылью полу ясно выделялась мозаика. Четыре большие каменные плиты и до оскомины знакомые теперь символы. Бард присел рядом и поскрёб кинжалом точку соединения. - Кажется, нам туда, - сообщил он.

Скорее предполагая, чем наверняка разгадав сказанное, Децимус коротко ответил, не глядя на гостя из Орлея: - Источник крови. Гость из Орлея округлил глаза, демонстрируя запоздалое понимание, и тяжело вздохнул. Источник так источник. У него было три часа, на то, чтобы принять решение, и теперь он не собирался отступать.

Вик запихал последний кусок сыра в рот и отлепился от косяка. - И науа? - спросил он невнятно, шагая к одному из парализованных.

Виктор, не прекращая работать челюстями, вопросительно поглядел на всех магов со своего поста и непонимающе похлопал глазами.

Вик прищурился на каждого остроухого и повернулся к спутникам, многозначительно разводя руками. Они здесь, кажется, что-то должны были найти. Сам бард по хозяйски заглянул в шкаф, выудил оттуда головку сыра, отпилил кинжалом внушительный кусок и, невозмутимо жуя, отошёл к дальнему выходу.

- Чем вы тут заняты? - в проёме кухни показалась вторая группа, ведомая лопоухим проводником. Обогнавший лидера бард оценил представшую картину и скептически поднял бровь. "И почему они ещё живы?" осталось невысказанным. Глаза лихорадочно пересчитывали свидетелей. Убрать пятерых, пока ни один не поднял тревогу - возможно, но если действия скоординированы. В их отряде царил полный бардак. - Мы идём мимо, - отчеканил он, пристально смотря в глаза одному из слуг, - Три сааребаза, - показал клинком себе за спину. Три сааребаза, один двуруч, один башенный щит. Если всё это не могло убедить эльфов сидеть на месте, их не могло убедить ничто.

Свободны. Хорошая шутка перед шагом в пекло. Смотреть на "оцентурионившегося" любовника было проще. Не оставляло сомнений, не позволяло разночтений. Наконец, ему просто шло. Любовник. Странное слово. Коварное, даже подлое. Того же корня, что и "любовь", но не имеет с ней ничего общего. Бард улыбнулся, выходя. Приятно было познакомиться, Теодор Красс. Приятно, в общем, было. Три часа свободы. Нагрудник неплохо справлялся с ролью куртки. На смену весёленьким энтропическим фиалкам пришёл мрачный тёмный энтропический пурпур. Всё ещё ужасно, но хотя бы не светится в темноте. Ушиб зудел, но зелья так и остались в поясе. Прикоснуться к ним он не смог.

"Что-нибудь". Он даже не засмеялся. Что-нибудь он делал бы обязательно. Он мог бы найти центуриона, чтобы приласкать в последний раз, и оставить с клинком в горле заливать кровью смятые простыни. Мог дожидаться у комнат целителя, бдительно охраняемого преданным телохранителем, пока бесценный не покажется в дверях, и тогда ножи и щит устроили бы свою последнюю гонку. Мог просто выйти на улицу и кликнуть ближайший патруль. Много ли надо рогатым оккупантам, чтобы сжечь дотла и башню, и её временных жильцов? Мог подняться на башню сам и шагнуть вперёд. Множество "что-нибудь" не произошло сегодня, потому что глупая девица не смогла выкинуть из головы такого же глупого балбеса. - Пойдём? - со вздохом предложил Вик, перебирая легкомысленно болтающиеся над её плечами прядки, - Попробуем не умереть.

Глупая, а теперь ещё и сопливая. Похлюпать бы с ней за компанию, но нельзя. Даже завидно. На краю глаза полная разруха. Разбросанные книги, развалившийся шкаф. Улва Неваррская, спасительница мажеской мебели. Сколько ещё таких стеллажей пострадало бы. Что бы они в своём Тевинтере без тебя делали? - Что бы я без тебя делал?

Она здесь. И Создатель только знает, что творится в склонённой голове. Только если подумать - что может там твориться? О чём может думать мечница из Неварры, о чём не думаешь ты, бард из Орлея? Скучаешь по родной земле. Хочешь вернуться. Хочешь обратно свою старую жизнь, не идеальную, может быть, и не такую уж красивую, но такую ясную. Хочешь снова знать, во что верить и в кого. Обнять ты её хочешь. Обнял. Обеими руками, прижался щекой к темечку. А её-то спросил? А она и так - здесь. И хочет уже, не хочет, но снова слышит тихий голос. - Глупая.

Истерика выдохлась и смех стих. Вик отступил назад почти одновременно с ней. Закрыл глаза и глубоко вдохнул. Сейчас казалось - он устал больше, чем после нескольких часов ходьбы по туннелям. Воистину блистательная победа, месье Виардо. Совершенно лишённая смысла. Под опущенными веками мельтешили цветные пятна. Глаз он так и не открыл, только попросил негромко. - Не уходи.

Мерзавцев. Какое знакомое слово. Плечи барда дрогнули. Какое приятное слово. Какое родное слово. Прямиком оттуда, из мира вечных балов, музыки, тайных связей и отравленных кинжалов. Прямиком из Игры. - Мерзавцев? - Вик повернулся, глаза его горели, теперь восторженно. Милая, милая девочка, - А кем ты меня считала-то? - переспросил он со смехом, - Когда вломилась к нам с Крассом? Когда садилась на нашу с ним постель? Когда признавалась мне в любви? Ангелом небесным? Он провёл ладонями по лицу, стёр выступившие слёзы, немного наклонился. - Я никогда не лгал тебе, Улва. Идущий во тьме не выведет к свету. Я был честен с тобой, как никто никогда не будет. Только разве ж ты слушала? Ты сочинила себе сказочку. Про обиженного судьбой, про заблудшего, но хорошего. Ты и не хотела знать, кто я на самом деле. Хорошо тебе было в этой сказке? Приятно? Приятно пожалеть бедняжку. Приятно почувствовать себя добренькой. Приятно забыть на секунду, как всю жизнь кромсаешь людей в фарш. Эгоисточка. Последнее слово он произнёс с нежностью, почти любовью. Сейчас он любил её как никогда раньше.

- Не смей больше думать о том, что тебя могут бросить, - нотки требовательные, очень требовательные, почти резкие, которых никто никогда раньше не слышал от нее. - Боимся… мы все боимся. Но не смей… так думать. И не смей думать о том, что ты... ты можешь умереть. Прошу тебя, - и теперь звучит как просьба, почти детская, жалобная просьба. - Если ты пойдешь... прошу, не думай об этом. Это... неправда. Книга была на тевене. Какое-то время Виктор таращился в незнакомые буквы, но на середине речи неваррки отбросил том в кучу и уставился на свои руки. Всё, что выбило из головы падение, вернулось снова. А она - её слова не утешали нисколько. Могут бросить.. Она полагала его каким-то потерявшимся щенком. Снова несла чушь. Невозможную безмозглую чушь, как будто они здесь все и вправду были сердечными друзьями, как будто хоть кому-то здесь было дело до другого. У них был приказ. У каждого, и каждый собирался выполнить его любой ценой. Бард скрипнул зубами, посмотрел на нож в руке и вдруг отбросил в стену. Просвистел сильверит и зашелестели страницы, когда Вик вспрыгнул на ноги. - Но я МОГУ, - выкрикнул он, шагая к ней, и сжал кулаки, - Я сдохну в этом походе, и никому не будет жаль. Мне не будет жаль. Это неважно, Улва, - прошептал он, лихорадочно сжимая её плечи, - Это неважно, понимаешь ты?! Если только эти байки про дракона правда, весь мир может сгореть. ЭТО важно. Ничего больше. Он дышал тяжелее и тяжелее, зрачки ширились и блестели глаза. - Я должен остановить их. Я должен убить Лурца, убить Красса, сжечь дневники и уничтожить хотя бы один астрариум. Я. Я один. И я не смогу. Я не успею. Я не справлюсь с ними всеми. Он театрально вскинул руки, уронил и отвернулся. Она и сама могла бы убить его. Ну почему бы ей не убить его сейчас, во имя веры в магию любви и дружбы? Ей хватило бы одного взмаха меча.