tеnshi

- И кто их будет закрывать? - вкрадчиво поинтересовался катализатор, раскладывая безответственного командира на столе и одобрительно провожая глазами расстёгнутые пуговицы. Центурион обучаемый. А с Маротиуса - не меньше недели. И на сеновале определённо ничего не было. Вы не успеете и увидеть вашу механизьму, месье Лурц. А мы ничего не тронем. Мы только немного тряхнём.

- Мм... - рука, которая настаивала на недвусмысленности переместилась назад, чтобы упереться в стол. Глаза закрылись, а пальцы второй - прокрались меж смуглых лопаток. - Если ты меня трахнешь здесь, на столе?.. Я думаю, он скончается, увидев что пробиркам грозит опасность. Хотя, честно признаться, мне по херу... и на прощение и на кончину, и на пробирки. Я безответственный? - Ты озабоченный, - с удовольствием вынес приговор бард, уже напрямую добираясь до пояса скрывающихся под мантией штанов. Ну вот зачем вам в этом ещё и штаны, центурион? - Ну сколько он там будет ходить? - пальцы вопросительно пощекотали, - Пять минут? Десять?

Из-под рукава от недвусмысленных манипуляций послышалось хихиканье. - А это Лурц тебе простит? - Вик перебрал пальцами под мантией, медленно уходя в зелёную глубину. Тёмные глаза лукаво сверкнули из-под руки стихийщика. Рядом с драгоценными пробирками вашего драгоценного целителя, центурион!

Едва закрылась дверь, Вик открыл глаза. Зелень накрыла с концами и превратилась в зеленоватый полумрак. - Давай тронем что-нибудь? - глухо предложил он из-под рукава.

- Вик... - большой палец тронул краешек тёмного уха, словно боясь нарушить подкрадывающийся сон, - а у тебя случайно нет лириума? Обычно у бардов чего только нет. Лириум он и как ээ... смазка не плох, - поделился Тео магическим опытом в надежде на лишний флакон для нужд неуёмного Лурца. Бард приоткрыл глаза, оценил непроглядную зелень вокруг и закрыл снова. - Извращенцы.. - пробормотал он с нежностью. По той цене, по какой курсировал лириум в южной Империи, можно было закупиться для означенных целей продуктом высочайшего качества на полжизни, - Был. В поясе. В ванной. Наверху где-то. Там дверь открыта.

Кафедра Травоведения Вик уже собрался обрисовать свойства курева, которое может получиться у специалиста по ядам из ингредиентов без срока годности, но не успел. Учёный тараторил, как будто не шлялся вместе со всеми шесть часов по вязкой жиже. Пережидая созидательное торнадо, орлесианец двинулся к столу вместе со стулом и устроил голову на колене стихийщика.

Кафедра Травоведения - О, - только и смог сказать "созидатель". Он подошёл ближе, навалился локтями на стол и ткнул пальцем в бывший наруч. - Это так дублёную кожу от кунарийского говна повело?.. Можно из сапог носки делать. Ну, из ненужных сапог, - робко предложил рационализатор. - Можно, - не стал спорить автор инновационного патента. Оглядел соавтора и хмыкнул, - Какой ты зелёненький. А потом вдруг нахмурился. - Какой ещё чай? - доходило как до.. Долго, в общем, доходило.

Курчавую голову склонённую над булькающими ретортами он увидел издалека: - Вик... у тебя тут кофе нет... случайно? - ну, а вдруг, алхимики прятали про запас. - Или... чаю на худой конец. Зелёное, бритое, злое Созидание со Стихийной начинкой приблизилось к лабораторному столу и замерло, глядя на шпиона. - А ты не боишься? - поинтересовался тихо. - Тут же всё реагенты старше нас в два раза. У них же есть срок годности? Сиреневенькая энтропия, вовсе без сколько-нибудь полезной с точки зрения магии начинки, подняла сонные глаза. Последние минут Андрасте знает -цать гость не изобретал уже ничего и просто переводил просроченные ингредиенты, наблюдая за пляской радужных пузырьков в радужных жидкостях. Умиротворяло. - Поздно, - философски заметил алхимик и поднял двумя пальцами наруч. Некогда твёрдая кожа повисла платочком и закачалась.

В походе этом кто-то свыше явно задался целью продемонстрировать посланцу Великого Собора все оттенки грязи. Воспоминания о том, как яростно отмывался после сердечных объятий крестьянина-погорельца, наполняли сердце теплом, нежностью и ностальгией по светлым беззаботным временам. Не меньше часа провёл он тогда в ванной, меняя воду, пену и масла, чтобы оттереть воспоминание о невинном прикосновении, затронувшем к тому же лишь часть одежды. Сейчас одежду оставалось только сжечь, а кожу желательно было содрать целиком, но в результате тоже вполне хватило часа. Угрюмая физиономия с небрежно остриженной щетиной, зло сжатые зубы и обречённая усталость в потускневших глазах. Ничто в мрачном чужаке из зеркала уже не напоминало легкомысленного скрипача из Вал Руайо, любимца женщин, удерживающего неплохие рейтинги и у мужчин. Да и скрипка теперь осталась в недосягаемой дали, за заслоном из сотен рогатых оккупантов. Одежды в комнатах старших чародеев было завались. Прокопавшись достаточно долго в пыльных мантиях, Вик всё-таки нашёл некое подобие штанов. Больше похожие на шаровары, они хотя бы шли ему в рост. Нашёл и рубашку в тон. И то и то было нежно-фиалкового цвета. И цвет и фасон волновали его в последнюю очередь. Оставив старую одежду на полу ванной, он покидал прополосканную броню и перевязь с клинками в простыню, закинул узел на плечо и, осторожно переступая свои же грязные следы, без сожалений покинул своё "чистилище". Возвращаться сюда, пока в их распоряжении были все апартаменты круга, не имело смысла. На броню у барда были особые планы. Чтобы вымыть из кожи запах, не хватило бы и всех его запасов ароматизирующих средств в столичной резиденции. Кожу могла спасти кислота. Если подобрать раствор, если выдержать точное время, можно было просто вытравить остатки "веществ", а при удачном стечении обстоятельств ещё и смягчить материал, не потеряв защитных свойств. В лабораториях круга было всё необходимое, но удача покинула его в тот момент, когда он, вопреки здравому смыслу, всё-таки решился лезть в этот проклятый город. Нагрудник повис на стуле бесполезной но симпатичной жилеткой, наручи легли стильным украшением. Оценив новообретённую мягкость сапог, Вик усмехнулся и смиренно воздал молитву за скромный дар. Подобрать чужую обувь по размеру было бы не в пример сложнее одежды. Спустя два часа по "прибытию" в круг Каринуса он был готов - хоть искать, хоть ждать, хоть лезть обратно.

Виктор выбрался первым. Протянутую руку он не принял, в результате чего, не удержавшись, скатился едва ли не к самому началу, но от помощи отказался наотрез. Когда выбрался же, молча уселся на пол и запрокинул голову, наслаждаясь самой возможностью сидеть. Горели ноги после шести часов блужданий, горел поцарапанный бок. В голове не осталось ни единой мысли.

Вся жизнь - дерьмо, и люди в нём - сорта. Пребывая в меланхоличном настроении, маэстро становился необычайно поэтичен. И как выяснялось, не лишён дара предвидения. С каким-то извращённым удовольствием вертя в голове памятную сентенцию, Вик тащился за разведчицей, удивляясь своему спокойствию. Один раз его всё-таки вырвало - в самом начале, когда весь отряд впервые потерял опору под ногами. Однако это же скромное происшествие вместе с собственной реакцией и выжгло с происходящего последние краски. Они были по уши в дерьме. Все без исключения. Сближало. К тому же, Теодор Красс и Децимус Лурц по-прежнему оставались на расстоянии вытянутой руки, а значит его миссия продолжалась. Не этого ли хотел он больше всего на свете? Видит Создатель, иные желания исполнялись и куда более извращённым способом. Передышка на связь не принесла облегчения. Он притерпелся шагать, вперёд, ни о чём не думая, но стоило остановиться, как казалось - тут они и останутся. Организуют разведпост, осядут и будут слать такие вот сообщения ещё с полсотни лет оккупации.

Виктор, едва глянув на расходящихся спутников, опустил глаза и вернулся к разглядыванию узора на зачарованном наруче. После ночи в "кабанчике" бард изрядно утратил в общительности, заговаривая только когда к нему обращались, хоть и встречал любого с неизменно приветливой улыбкой. Он не сторонился людей, не искал места в отдалении от общего костра, исправно нёс вахту. Просто подолгу смотрел под ноги, в холку лошади или тьму за кругом света, просто молчал.

И иронии орлейского барда не понимал тевинтерский маг. Кажется, в этот вечер у него было полное, идеаллистическое непонимание всех и каждого отдельно. - Быть может, мессир Виардо, вам попробовать пройти через канализацию вместе с Нисой? - сделал он вторую попытку найти спутника для неугомонной миледи. - Там нам и место, - с восторгом согласился и брад, восхищённый открывающейся картиной. Помимо эстетического великолепия в ней было, наконец-то, и рациональное зерно. Он уже не заблудился с Арсиноей в снежной буре, был шанс пройти и подземный лабиринт.

- Если вам так хочется потерять меня в стоках, можете сказать прямо, - усмехнулся Вик, - Я не обижусь. Может быть даже найду дорогу обратно через полгодика. Если выживу.

- И в этих деревнях, конечно же, нет ни единого шпиона, способного донести о кучке чужеземцев, закупающейся странным хламом, - раздражённо бросил Вик, - Ты сам говорил, им интересно только оружие.

Он не видел её слёз, она - его. Но наверняка слышала повернувшийся в замке ключ. Кровать по-прежнему была слишком короткой, а пол - достаточно чистым. Андрасте давно не слышала от него такой долгой молитвы.

- А ты хочешь? Чтобы я ушла. Она знала, чем все закончится. Но это, хотя бы, последнее, что она хотела спросить. Раз в жизни. Раз в жизни он мог поступить правильно. И чего он хотел, по-прежнему не имело никакого значения. Он поднял голову и улыбнулся, как умел - сочувственно, снисходительно. Пожал плечами ещё раз, беззаботно, безразлично. - Да.

- Улва, - когда Виктор нашёл силы поднять голову, она уже смотрела прямо на него. Он поднялся с пола, тяжело, медленно, - Улва.. - выдохнул, садясь на кровать. Отвёл глаза, рассмотрел руки, со всеми шрамами, оставленными этим путешествием. Посмотрел снова и обречённо покачал головой. - Нашла в кого.. Им могло стать так хорошо вместе. Истосковавшийся по женской ласке, он отдался бы ей, как не отдавался с юности, ведь в этом походе почти не было места ремеслу. Не мог только дать того, чего ей хотелось. Опустил глаза и пожал плечами. - Если хочешь.

Вик вытаращился на неваррку во все глаза. А он-то думал, что после снятой на первом же проигрыше туники удивиться не сможет в принципе. - А.. - начал он. Осекся и выдохнул, - Создатель милосердный.. Любовь. О любви орлейский бард знал всё, и ещё немножко. Вопрос, который слышал десятки раз. Добивался его намеренно, вместе с признанием, непременно идущим следом. Но не здесь же. Не от неё! Те, кто спрашивал его о подобном, жили очень недолго. Ждёт. Смотрит красными глазами. Красными, Андрасте, помилуй! Смотрит красными глазами и хочет разговоров о любви. - Я.. - он уронил лоб на сложенные руки. В тишине не сразу донёсся приглушённый ответ, - Я похож на того, кто может любить?

Виктор в первый раз слышал как поёт Улва. Или в первый раз обратил внимание, что было равноценно. Тихо-тихо он поставил рюкзак и присел на одеяло, прислушиваясь. Тихое-тихое пение, которое, может быть, только он и мог расслышать. Пой она чуть громче, и можно было бы подпеть. Но пение просто оборвалось. Вик вздохнул и улыбнулся. - Конечно, - он поднялся на коленях и оперся локтями о кровать, чтобы лучше видеть сидящую у окна.

Убийство в извращённой форме откладывалось на неопределённый срок. За долгожданным обедом Виктор снова размышлял о ночи и утре, приходя к мысли, что центурион с триарием могли и не врать. Иначе было трудно объяснить тягу своего организма к немедленному возмездию при одном виде этих виноватых глаз. Развернуть бы их в стену и возмещать, возмещать, воз-ме-щать, упиваясь торжеством справедливости. По каким таким канонам эта справедливость была справедливой, бард даже не задумывался, безмятежно плавая в приятных мыслях. Успокоив желудок и изрядно зарядившись во всём прочем, Вик снова ушёл в лес. Ещё когда отогревался на солнышке после неудавшегося самоубийства, он думал о безумии предстоящей авантюры. Перевязь легла на пояс и нож - в отмороженную руку. Тренировка предстояла болезненной и долгой. Глубоким вечером дверь комнаты потрошительницы приоткрылась. Блудный сосед, проветренный, обмороженный, обожжённый солнцем, неуверенно улыбнулся и зашёл, закрывая за собой. Вторая ночь на сеновале не прельщала совсем. - Привет?.. - тихо сказал он.

Нож-убийца(Метатель ножей 4 уровень) за 500 >,.,>

Он и сам испытал не малое удивление, увидев павшую от соли тварюшку, принесшую столько проблем. Отпихнул её сапогом от страдальца и уставился в грустные карие глаза. - Надо же... - растерянно проговорил Тео, - оно соли боится. И что он на десять минут раньше не вышел? - спросил у себя самого. - Вик, - робкий шаг навстречу в надежде, что не сбежит. - Ну, откуда мне знать было... я всю жизнь у моря прожил. Поспешно вытащив из-за пояса целительное зелье, вложил в ладонь травмированному и спросил, скромно взирая снизу на жертву ледяной экзекуции: - А ты бы правда хотел перрипати стать? Или тебе только меня прибить хочется? Чтобы куда-то бежать, нужно было крепко стоять на ногах. Барду же очень хотелось прилечь прямо здесь, у коновязи, и не вставать больше никогда. Останавливала только свежевычищенная одежда и необходимость стирать своими руками. Взяв зелье, Вик придирчиво осмотрел виноватого центуриона. Чистый, собранный, весь какой-то отглаженный, и из разнообразия - полностью одетый. Такого можно было прощать. И прощать, и прощать, без остановки. - Только тебя, - подтвердил без тени сомнений. Наклонился и приник губами к виску у самого уха, - Но очень сильно.

Теодор Красс, человек и корвет, оставался непотопляем в самых буйных штормах. Скромной ривейнской шхуне, которая и ривейнской-то была наполовину, оставалось только отступать, пока встреченный отпор не превратил охотника в жертву. На счастье подоспело избавление, как от неподвижности, так и от какого бы то ни было напора - боль в отходящей руке на какой-то миг сложила пополам с беззвучным криком. Тяжело дыша и вытирая слёзы, Вик привалился к коновязи и ошалело провожал спину триария, соль раздающего. Соль. Всего лишь соль! Взгляд обратился на оставшегося. Недоверчивый, готовый затаить обиду на всю оставшуюся жизнь. "Ты знал?!" - вопрошал он.