Yambie

- Ронан, а... оружием ты владеешь? - перешёл на ты рыцарь, даже не спросив согласия у собеседника. Жизнь в глуши не располагала к изысканным манерам и реверансам, - Просто я не очень представляю чем может помочь в лесу музыка, кроме как распугать мелкую живность, а крупной наоборот сказать, что обед подан. Хорошо, что в нашем лесу не живёт никто с такими аппетитами. - О, конечно, - рассмеялся Ронан, - весьма досадно будет, если в погоне за славой, романтикой или лишними золотыми монетами в кошеле какой-нибудь музыкант привлечёт ненужное внимание, как вы сказали, тролля, оказавшись впоследствии внутри его брюха в самом худшем из возможных сценариев. Но я необычный бард, - он щёлкнул пальцами, фиолетовые глаза словно бы блеснули огнём. - Как, полагаю, вы уже успели заметить, пока рассматривали вкупе с некоторыми другими посетителями мои… внешние дарования. Музыка чудотворна, когда она действительно наделена магией. А магии этой велено не сколь вдохновлять, но и поддерживать тех, кто внимает её нотам. Ронан дёрнул плечами. - Так что уверяю, что о моих услугах вы не пожалеете. А чтобы вы не беспокоились, - ловко открепил от пояса рапиру и едва вынул её из ножен, демонстрируя тёмно-серое лезвие. - Постоять за себя я также смогу. Ну, и я весьма покладистый, - невинно добавил Ронан. - Лишних проблем от меня также не будет.

Не успел Ронан насладиться обществом черноволосой дамы с дивными глазами цвета неба и моря поздней весны, как за столик начали садиться лики новые, что ввело тифлинга в лёгкую растерянность. Впрочем, он быстро вернул себе приподнятое расположение духа и устроился за столиком следом за остальными. С хитринкой продолжая подглядывать за черноволосой дамой, которая, по всей видимости, не очень была рада новоявленной кампании, что посмели нарушить её трапезу в ожидании некого Наэля. И как по волшебству (тому, что отвечало за самые сакральные и необъяснимые законы мироздания) явился сам господин Лиадон. Ронан дружелюбно улыбнулся, когда эльф посмотрел его сторону - ответил внимательным взглядом на светлые соломинки в волосах, что веточки золотого дерева, пока рассматривали его рога. - Ронан, - представился тифлинг после речи ученика друида. - Бродячий артист, мастер струн и пения, - и элегантно взмахнул ладонью. - Есть ли догадки касаемо того, что это может быть за чудовище, что согнало волчью стаю? - следом полюбопытствовал он, чуть склонив голову.

- Да, это я была так щедра. Вы пришли поблагодарить меня? - притворная невинность. Ронан учтиво поклонился, не спуская взгляда с безмятежного лица девушки. Смотрел – несколько игриво. Улыбался – несколько нагловато. Выпрямившись, Ронан положил ладонь на сердце. - Во-первых, разумеется, поблагодарить, - сказал он, чуть склонив голову. - Даже самое скромное подношение - знак того, что моё творчество как-то затронуло струны вашей души. Во-вторых, меня интересует кое-кто по имени Наэль Лиадон и одно объявление на рыночной площади, что было написано от его имени. Мне сказали, что вы его тоже ищите, верно? - склонив голову в другую сторону, Ронан хитро прищурился. Взгляд его стал чуточку более внимательным к фигуре за столиком, но то был не интерес мужчины к женщине. Так пробуют подметить детали в поведение потенциального соратника… или соперника.

- Что это за мелодия? Ронан прервал своё занятие, когда ему был адресован оный вопрос. На него смотрел полурослик с большими зелёными глазами и копной русых волос. Одежда (неброская, но со вкусом) была под стать глазам - в зелёных тонах, с украшениями из красного камня, что не сильно бросались в глаза, а вот тёмно-серые сапоги были попорчены пылью и грязью. Бард зажмурил правый глаз и чуть склонил голову. Эта мелодия (его мелодия) была беспризорником. У неё не было имени, которое могло меняться по истечению десятка лет, когда имя её создателя будет уже забыто. У неё не было особой истории. Цельной, вещающей о великих подвигах. Треск пламени, плач ветра и шепот пшеничных полей дали ростки её нотам. Они выстроились строго в ряд в образе опавших листьев, были подхвачены тогда сильным ветром и, посчитав знаком свыше, быстрым шагом Ронан последовал за ними, пока не привели к одинокому дереву в поле, где он переждал ливень. Так в скором времени он оказался в Серебристой Луне. Очаровательно улыбнувшись внимательному слушателю и хитро прищурив фиолетовые глаза, Ронан чуть наклонился к полурослику. Бледно-голубой хвост, выглядывавший из-под чёрного плаща, начал плавно вилять из стороны в сторону. - Не подскажите, пожалуйста, где тут находится таверна "Мифриловая подкова"? - голос тифлинга звучал мягко, словно кот мурлыкал. Полурослик поморщил нос, выражая своё недовольство от того, что на его вопрос не ответили, но радушно указал местоположение указанной таверны. - Благодарю, - Ронан галантно поклонился, а носок сапога случайно зацепил мешочек с монетами. ✡ ✡ ✡ В упомянутой таверне стало на одного посетителя больше. Что значит ещё более тесно и душно. Нового гостя не смущали те взгляды, которые внимательно рассматривали его фигуру - изогнутые рога, хвост, бледно-синюю кожу, что для умов осведомлённых выдавали в нём черты потомка Мефистофеля. Однако премного он был благодарен тем, у кого интереса вызвал практически никакого. Грациозной походной, Ронан подошёл к барной стойке, чтобы спросить об одном объявление на рыночной площади. - Не, он пока отошёл, - сообщили ему. - Но если будет интересно, то вон та молодая особа его тоже ждёт. Вскинув брови, Ронан обернулся. Ощутил прилив необычного воодушевления. Он подошёл к столику, за которым сидела девушка с чёрной гривой волос и бирюзовыми глазами. - Добрая госпожа, не вы ли ранее обогатили меня на пять медных монет на рыночной площади? - беззлобно обратился к незнакомке Ронан, улыбаясь уголком губ.

Раса: Тифлинг (наследие Мефистофеля) Класс: Бард Возраст/рост: 28 лет/180 см Мировоззрение: Хаотично-добрый Божество: Сун Инвентарь: Рапира, набор артиста, виола, кожаный доспех, кинжал Характеристики Сила 10 Ловкость 15 Телосложение 12 Интеллект 14 Мудрость 8 Харизма 18 Навыки Атлетика 3 Акробатика 10 История 5 Религия 5 Медицина 2 Обман 7 Выступление 14 Убеждение 7 Фокусировка: Лёгкие доспехи, простое оружие, длинные мечи, короткие мечи, рапиры, ручные арбалеты, музыкальные инструменты (виола, лютня, флейта). Спасброски на Ловкость и Харизму. ... ... ...

Септария была у него. Не камень, но сила, которая некогда текла в жилах великого дракона. Ата осторожно взяла ладошками широкую ладонь Бальназара, поводив подушечками больших пальцев по золотому сиянию Септарии. Нахмурила брови, поймав себя на случайных мыслях - совершенно непривычных. Глупость. Она покачала головой и сжала пальцы Бальназара в кулак, пряча отголосок Септарии. - Оставь себе, - говорит. - Сделай с ним то, что сочтёшь правильным. От того, чтобы переписать частичку истории Тедаса и до того, чтобы вернуть к жизни мать с сестрой. От того, чтобы воссоединиться с кем-то, кто стал тебе дорог во взрослой жизни и вплоть до того, чтобы начать своё бытие с чистого листа. Новым человеком, сознанием, душой. Всё, что ты пожелаешь - Септария это выполнит. А мудро ли то, что сила камня теперь заточена в тебе, - Ата пожала плечами и злорадно улыбнулась. - Так, то не мне решать. И не Создателю с Бесформенным, - она сложила руки в замок и опустила голову на плечо Бальназара. Совершала сейчас глупость в отношении к своему существованию. Выживанию. Но… Ей было всё равно. На время она обретала утраченную человечность.

Ата легонько улыбнулась на толчок, краем глаз глядя на Бальназара. Свобода? Возможно. Совершенство чувств, где уже почти нет места сочным краскам радости и печали. Нет смысла явственного, но иллюзии ценности нынешнего бытия. - Я думала сожрать Зигфрида за должок, - без стеснения говорила Ата, глядя куда-то в небо. - Но меня опередил твой новый друг, Бесформенный, - она прищурила глаза, подозрительно косясь на мужчину. - Посмотри какой. Связи в Тени куда солиднее, чем у меня. Она тихо вздохнула. - На камешек посмотреть можно? - поинтересовалась Ата учтиво, вместо того, чтобы приказывать и зло щурить брови.

Тонкая ладошка мягко коснулась его плеча. - Весь этот путь пройденный стоил того, чтобы оказаться здесь? - послышалось с правой стороны. Ата присела рядом с Бальназаром, согнув коленки и обхватив их руками. - Ты уже не тот, что прежде, - не то с грустью, не то с гордостью произнесла она, вглядываясь в светло-зелёные глаза. - Уже и не тот человек, которого я встретила в логове Урзары.

- Спасибо тебе за покой и за радость. Я буду вспоминать наши чудачества с улыбкой, - он легко поцеловал краешек губ и мягко отстранился, не позволяя печали даже мимолётно отравить прощание. Алфи поправила широкую шапку, спрятав на краткий миг от чужого внимания влажные от скупых слезинок глаза из-за горечи расставания. - Береги себя, дуралей, - прошептала она, взглянув в глаза Бальназара уже в последний раз и искренне ему улыбаясь. - Или я тебя найду и превращу в баклажан. Затем она посмотрела в сторону Салема. - Тогда тебе туда, - Бальназар не глядя, словно его руку направляла чужая воля, указал на дальний элувиан. Присвистнул. - Ого, далеко же демон убежал. Если тебя не пугает ещё один прыжок в далёкое будущее, Салем, то путь твой лежит.. в Век Дракона. Смутные образы играют перед глазами. Век времён отнюдь не радушных, где будто решается судьба магов за право полноценного существования в этом мире. Скверной будет омыта земля, но это только начало того рока судьбы, с которым ещё предстоит столкнуться народу Тедаса. Салем благодарно кивнул Бальназару. Он не видел смысла что-то говорить напоследок новым знакомым, но тут к нему обратилась рыжеволосая магичка: - Слушай, парень. А тебе компания не нужна? Салем окинул взглядом Алфилду, а затем и Табаки, который по виду не горел желанием возвращаться в Век Бури будучи человеком уже другим. - Я бы тоже присоединился за компанию, - искренне сказал он. - Не за полезные навыки в отличие от Рыжика, разумеется, а за глаза красивые. Алфи хитро ухмыльнулась, ожидая ответа Салема. А он, закрыв веки, согласно кивнул им, понимая более явственно, чем туманное будущее - они станут ему опорой. Салем направился в сторону указанного Бальназаром элувиана. Алфи послала воздушный поцелуй Гончим, а Табаки бросил: - Не поминайте лихом! И все трое исчезли в отражении магического зеркала. Рассыпаясь пеплом с небесной пылью, стирая имя своё в летописи бесконечного времени. В отчаянии собственном найду надежду. Fortuna via. ♫

- Левое ведёт в Век Бурь. По времени.. пройдёт лишь день после того, как Зигфрид использовал элувиан. А то, - маг указал на зеркало правее, - всё ещё связано с Благословенным веком. Салем, ведь ты оттуда? - Я родился в Веке Бурь, в Андерфелсе, - Салем поджал губы и покачал головой. Прошлое его незначительно, чтобы подробно рассказывать о нём кругу незнакомцев. - В Благословенный Век я попал с помощью одного из элувианов, чтобы найти Лемегетона. Дальнейший мой путь всё также будет связан с его поисками. Табаки чуть наклонил голову на бок, выслушав магов, пребывая в блаженном неведении сути дела. На безмятежном лице Ал легла тень горечи.

Вечны твои поиски, барашек. Сестры-потеряшки или демона, кои голос твой отнял в младенчестве невинном. Чистом. Мимолётны чувства, что неизбежно канут в водовороте безымянного океана твоей памяти. А я и не спрашиваю прямо - куда ты спешишь. Лишь смотрю, наблюдаю и испытываю радость - нет больше места в сердце твоём отчаянию. Лишь демону почти светлому в объятьях твоих искренних. Когда ты остановишься, чтобы покой души познать? … Навстречу Ренэйлу и близнецам из тумана вышли Табаки с Алфилдой. Оба пребывали в такой же растерянности касаемо того, где находились, как и мужчины больно сильно похожих друг на друга. - Э, уважаемые, - подал голос Табаки. - Никто не в курсе, где мы? А то мой карманный гид, - указал он на Ал, на что она поморщилась, но позволила себе улыбнуться уголком губ на невинную шутку потрошителя, - по магическим хтоням сбоит. - Вы сейчас в Перекрёстке, - из тумана следом вышла стройная фигура Салема. - Место вне пределов Тени, где соединяются все элувианы.

Салем спотыкается, когда оказывается рядом с элувианом. Краем глаз смотрит назад. К эпицентру разрухи и хаоса. Время вдруг застыло, а по спине пробежался неприятный холодок. Уже уходишь, барашек? Из губ вырывается неровный вздох. Его обуял страх. Но не перед её фигурой. Не перед правдой. Нет. Перед роком неизведанного, завесу которого уже не раскроет дар провидения. Салем испугался, а в то же время испытывал странную радость. Кинуться к не навстречу. И покончить со всем этим раз и навсегда. Морок ли это или нет. Но губы её трогает улыбка. Улыбка под стать родной матери. Я буду ждать. Облизав губы, Салем кинулся в отражение элувиана, зажмурив глаза. А потом… - Что случилось потом, мама? Женщина таинственно улыбнулась уголком губ. Приобняла дочь за плечи и поцеловала в тёмную макушку. - А потом их встретили лучи солнца и пение птиц…

Безмолвная птица парит над пустошью и вслед ей смотрит юноша, в чьих глазах отражено волнение. Озорство. Ветер ерошит цвета тёмной коры дерева кучерявые волосы. Его губы плотно сомкнуты. Лишь уголки незаметно дрожат. Юноша завидует летающему страннику, но не его крыльям. Чувству полёту. Обязательствам, что ожидают его по ту сторону конца величавого света. Опустив голову, юноша в недоумении смотрит теперь на барашка с ещё маленькими рожками, который тщательно пытается переживать край серо-синей туники. Парнишка отдёргивает ткань и прогоняет рогатого назад к стаду, легонько толкнув того палицей и вновь обращает своё взор к небу, но птицы больше не видит. … Когти фурии Зависти впиваются ему в плечи, когда он ловко уклоняется от меча одержимого. Салем раздражённо рычит в попытке отцепить от себя Тисифону, пока Бесформенный рушит владения Лемегетона. - Ну же, Салем, - шипит демон над его ухом, опасно близко клацая острыми зубами над его шеей, - мамочка тебя ждёт! В своём чреве! - и острая боль пронзает бледную плоть, пробегаюсь электрическим разрядом по всему телу. Из губ Салема вырывается отчаянный крик, на который отзывается Пандора. Затем - рой демонов отчаяния, которые нападали на приспешников страха, подтягивающихся к месту хаоса и грядущего пиршества для Бесформенного. Салем резко наступил Тисифоне каблуком сапога по её ноге, затем стукнул локтем по лицу. Тисифона вскрикнула и тут же схватила Салема за волосы и бросает на ржавую платформу, которая отломалась от цельного островка диковинной конструкции с гробами. Плывёт в воздухе всё дальше и дальше, отдаляя Салема от остальных. Сейчас - ухватившись за край платформы ладонями и зажмурив глаза - он висел над той пропастью, которая сейчас вероятно приходилось ртом неизведанного демона. … Её торжество длилось недолго. Облизав губы, с которых ещё стекала кровь Салема, Тисифона направилась было к нему, как её окликнул до боли знакомый голос, а женская ладонь схватила её за шею. Человеческое добродушие. Средство, но не награда. Рыжая дурочка её не бросила. А ведь она догадывалась… - Всегда было интересно, - задумчиво протянула Мегара, глядя в испуганные глаза младшей сестры, - что там… внутри. Что испытывает он, когда поглощает их души. Что испытывают они... когда не Создатель встречает их у золотых врат. - Мег, - прохрипела Тисифона, царапая руку женщины, - это не я! Это всё Алекто! Она предложила… она… - Да плевать я хотела кто из вас. Вы мне обе не очень-то нравились. - Мег! Пальцы сильнее сдавили тонкую шею. Вместе со своей жертвой Мег спрыгнула с платформы, спеша порадовать Бесформенного маленьким десертом в виде демона Зависти. Эхом вторил крик Тисифоны. ... Волею ли чужой, но незаметно обломки разрушенных покоев сформировали подобие неровного мостика. Элувиан ждал. Их время за отражением водной лазури. Их надежды и грёзы. ...

Арлатан Воздух вокруг Салему казался теперь каким-то тяжёлым. Сладкий аромат цветов напоминал запах трупного гниения, а ветки деревьев - голые кости рук с кусками мяса, с которых стекала липкая кровь. Голова шла кругом от нависающего морока и, казалось, он сейчас потеряет сознание, но кто-то подхватил его за плечи. Он не запомнил кто. Краем глаз Салем видел рыжие локоны с тонкими косичками и побрякушками в виде бусинок да миниатюрных фигурок зверей. Разноцветные глаза золота и рубина, вытянутое уставшее лицо - вечно чем-то встревоженное. Салем сделал глубокий вздох, прикрыв веки. И затем наступила тьма. Осуждение в глазах белокурой девочки сменилось торжественностью. И высокая фигура в перьях нависла позади над Салемом, поглотив в вуали мрака сначала его, а затем и остальных. Неизвестно Очнулись они - некоторые из них - в месте, которое вероятно всего являлось частичкой хаотичной мозаики Тени. Владения Лемегетона? Возможно. В центре находилась конструкция с быстро вращающимися вокруг неё кольцами и сияющим золотым шаром на верхушке. Пять каменных гробов, над которыми нависали демоны ужаса, не обращая внимания на визитёров. Охраняли покой или сеяли ужас в грёзы безмятежного покоя и чистой надежды. - Браво! - воскликнула девушка в красном наряде, хлопая в ладоши и обходя диковинную конструкцию в центре. Габриэль уже знал кто это, а вернее что. - Вы не подались ни страху, ни зависти, ни отчаянию, проучили мою недальновидную сестрицу Алекто и смело ринулись назад в Арлатан, когда могли бежать, бежать как испуганные кролики. А меж тем вы подались другим порокам: желанию, гордыне, праздности… хотя что с вас, человеческих букашек, взять-то? - Тисифона звонко рассмеялась. - Но повеселились и хватит. Залезайте живо в свои гробики, а вы, - она поочерёдно указала пальцем в сторону магов, - на вас и на ваши магические силы у нас планы особенные. Особенно на твои, Салем. Мамочка заждалась. Позади группы вышла ещё одна высокая фигура, державшая в одной ладони рукоять чёрного клеймора. - Ату их, Зиги, - промурлыкала Тисифона. - Если начнут брыкаться. Ныне теперь одержимый фанатик Урзары замахнулся мечом по фигурам Гончих. ...

Бриннлоу Табаки испытывал смятение. Сердце колотилось в груди от неизменного чувства тревоги - в то же время горечи от чего-то упущенного. Кровь замедляла поток смертного бытия, а отпечаток души демона освобождал разум от клетки психоза, рубин превращая в золото. - Обидно, - неизвестно на чьи слова прошептал Табаки, глядя куда-то в пустоту и по привычке ероша чёрные вихрастые волосы. Салем испытывал лёгкую горечь. Забавно, а ведь этих людей он знал не больше суток. Тень нашёптывала их имена в отзвуках журчащего ручья и шелеста листвы. Уста сомкнуты. Только язык начинало щипать, будто от прикосновений огня, когда каждый раз кто-то произносил имя Лемегетона. Он не задумывался о том, что будет, если он обретёт голос в яви. Алфи стояла в стороне ото всех, держа в одной руке чашку с чаем. Внешне никакого интереса к разговору она не проявляла. Fue un placer conocerte. Клешни богомола легонько дёрнули круглую серьгу в мочке уха. Алфи отпила глоток чая. Арлатан По какой-то причине ранее разрушенный элувиан был теперь активирован. Отражение его напоминало водную гладь под дуновением лёгкого ветра, а тёплое голубое сияние, будто манило к себе познать неизведанное. Но прежде чем кто-то успел бы внимательнее посмотреть на то, что находилось по ту сторону отражения магического зеркала или устроить разведку местности, как из тени вышла знакомая беловолосая фигурка с чёрными глазами. Аслауг с немым осуждением смотрела на лидера Гончих. Заросли поблизости меж тем дрогнули. В воздухе эхом раздавались звуки и голоса тех, кто взывал к сокровенным кошмарам.

Глава III 7:28 Века Бури 16 фрументума Тишина. Отрада души. Он поглощён мыслями о тьме, странными картинами одной краски, а тотчас в самом центре видит белое пятно в лазурной мантии. На время он действительно подумал - всё закончилось. А пятно хитро улыбалась, думая, как он же глуп. Протягивала вперёд руки, чтобы он, наконец, её обнял после долгой разлуки. Она видела всю его жизнь наперёд и её чувства к нему были самыми искренними. - Анку! Зазеркалье бесконечной тьмы дало трещину. Задрожала земля. Горестно завыл ветер высоких холодных гор. - Вставай, Анку! Нам нужно уходить! Он зажмурил веки и через пару секунд раскрыл их, чтобы увидеть перед собой знакомое лицо черноволосой женщины. Пещера, приходившаяся логовом Урзары, вот-вот должна была рухнуть и эхом где-то сверху раздавались обеспокоенные голоса людей, эльфов и гномов, бежавших отсюда прочь. Где остальные? 8:62 Благословенного Века 24 солиса Арлатан погиб. Его останки застыли в объятьях долговечной природы. Неизменные и нетронутые, даже когда сюда наведывались случайные разбойники. Забрать драгоценности потерянной нации, но уйти по итогу ни с чем. И частичка памяти исчезает как что-то незначительное. Память о жизни, которая только начинала цвести. Слишком ещё далёк был тот путь, когда ум каждый примет неизбежность смерти. Когда лик её будет напоминать старого доброго друга, но не врага. Могли ли эльфы в отражениях элувианах отгадать подобный исход для их народ - их будущего? Словами одного человека - вернуться и возродить то, что было утрачено. Они не были совершенством. Их предки, руки которых омывались кровью невинных людей в отчаянной попытке защитить свой дом. Они не было совершенством. В ином случае они превратились бы в сладкую сказку и исчезли в небытие. По какой-то причине ранее разрушенный элувиан был теперь активирован. Отражение его напоминало водную гладь под дуновением лёгкого ветра, а тёплое голубое сияние, будто манило к себе познать неизведанное.

Безделушка. А ставит карту судьбы ребром. Насыщает, поддерживает и в истоках воображения перевоплощается из серебра в драгоценный камень сокровенной памяти. Казалось, что ожила некогда забытая наивная детская мечта об истинной любви, где нет места ссорам, недопонимания, эгоизма и жестокости. Где тишь да гладь уютного домика в неге воды. С человеком, от взгляда которого в волнении приятном быстрее бьётся сердце в груди, а щёки алеют ярче лепестков роз. На миг, только на краткий миг ощутить себя беззащитной, а тотчас в безопасности, тая от чужих прикосновений. Почувствовать себя желанной - по-настоящему желанной по воле искренних эмоций. Mi favorito. Как же ей хорошо сейчас с ним. И как трудно представить - сердце её частичка навсегда покинет костяную клетку. - Разреши переночевать у тебя, - шепчет Ал, а её хитрые да наглые бирюзовые глаза твердят, что она останется независимо от ответа Бальназара. Лишь ранним утром покинет комнату, запечатав ещё один поцелуй - нежный и сладкий - на губах спящего некроманта.

- Molon labe, чародейка. Под мягкими движениями лазури распускается бутон дивного цветка, кои ранее казался невзрачным сорняком в невиданном саде отражений яви и снов. Огня красного при волшебном свете водного пристанища. Худой и стройный. Женщины безликие молвили, что скромность её главное достоинство. Покорность. Сдержанность. А внутри бушевал шторм, сдерживаемый поверхностью прозрачной склянки в форме сердца. Тонул корабль мозаики бытия - мимолётный, но преисполненный эмоциями радости искренними. Кратковременный, но подталкивающий жить по-настоящему. - Нравлюсь тебе? - вопрос звучит с издевательскими нотами наглой самоуверенности, за которыми пряталось волнение. Предвкушающая приятную дрожь, покой души и сладкие грёзы, пока мужчина смотрел на неё. Она подалась к нему навстречу и вмиг исчезла за роем бабочек. ...

Салем Будущее ведало правду? Да. Будущее лгало? Да. Будущее многолико. Она дарит надежду и отчаяние. Возможность исправить ошибки прошлого или наказать за ненадобностью существования - всё равно как громко звучит имя, всё равно как блистательны работы художников или архитекторов, как важны идеи философов, но на жизни будет поставлен крест, чтобы бутон расцвёл самым ярким цветком времени или был забыт, брошен в забвение. - Что это? Тот огромный кокон... - серые глаза вопросительно заглянули в темно-зеленые, - И Аслауг... она же просто спит, да?.. И ее еще можно разбудить? Салем пожал плечами. Прислонил правую ладонь к груди, сжав пальцы в кулак, а левой прикрыв глаза. Надежда с тобой. А более ничего демонолог не мог... поведать. Помахав на прощанье и пожелания доброй ночи, Салем вышел из таверны. Одно из окошек покрылось едва заметным инеем.

Ал - Устраивайся поудобнее. Нужно в этот маленький мирок внести несколько правок. Я же не знал, что придётся впечатлять мага-творца. Насколько близка к её душе магия, дар и проклятье, настолько же и далека от неё. Тёплые объятья приносили дивное умиротворение, но лишь мимолётно заставив вспомнить о том, что она испытывала тогда в колодце - в окружении демонов ужаса. Подсознательно мужчины оставались её личным страхом. Их грубость, надменность, желание владеть тем, что им не принадлежало. Их чёрствость и жестокость, что отпечатались ожогом на юном разуме. Однако время лечило. Молвило - просило хотя бы - забыть. Закрыть глаза и не возвращаться к той странице бытия. Тело крепло, а грубые раны превращались в светлые пятна - как будто, так и должно быть. Водная арка напоминала о детском пристанище. О шалаше, в котором она пряталась, будучи маленькой девочкой - много чаще, когда шёл дождь и цвели наперекор непогоде цветы. Оторва, которая из раза в раз получала подзатыльники от опекунши, поднадоевшей возиться с непослушной рыжеволосой девчонкой. Всё было просто. Всё было очень просто. Мечтательно улыбаясь, Алфи крепко обняла Бальназара в ответ. Тихо рассмеявшись за укус за нос, стукнув его за это ладонью в грудь. Дуралей. С опозданием осознавая… ...

- Пф, хватит, - он легонько отвёл бутылку пальцами, отчего ром плеснулся в воду, на шею и на грудь некроманта. - Давай, спускайся в воду. Будем ловить рыбку покрупнее персиков. Ал на время приобняла Бальназара. Щеку прислонила к щеке, пальцы сложила в замок на его груди. Сравнивала ощущения прошлого и настоящего. Как сквозь одежду кусал холод, как мужчина обматывал собственные ладони, чтобы она не замёрзла от его прикосновений, как он кружил её в своих объятьях, собирая персики в "запретном" саду Арлатана, как убегали от грозного хрюкающего стража, держа друг друга за руки, пока из шапки падали персики - один за другим. Будто неугомонные дети, которые ослушались приказа взрослых. Ощутив себя этими взрослыми, совершенными взрослыми, коих не сковывали рамки законов серого общества. - Какой ты тёплый, - неосознанно прошептала, да и не обратила на это внимания. - А ну не подсматривай, - в следующий миг опустила ладони на его плечи, в подтверждение ранее сказанных им слов - окунула в воду. Раздался громкий всплеск. Сапоги со штанами и синяя блузка остались возле поребрика. Из воды с потемневшими от влаги рыжими волосами выглянула Ал следом за Бальназаром, хитро щуря глаза и коварно улыбаясь. Она приобняла мужчину и легонько коснулась лбом лба. После устроилась рядом по левую сторону, косясь теперь в сторону статуи головой девицы. - Ей удобно так висеть? - по-философски задала вопрос.

Ал - Теперь ты поняла, кто я? Так долго приходилось быть инкогнито, бегать с чернью по всяким забегаловкам, красть с аукционов, тушить пожары. Наследного торгового принца из Антивы, владыку Персиковой Федерации Зорро жизнь к такому не готовила! Но знаешь.. Он вытянул руку и с улыбкой закрутил пальцем локон её волос. - Что-то слишком сильно ему это начинает нравиться. Алфи зажмурилась, когда ветка легонько стукнула её персиком по макушке. Засмеялась, прислонив ладонь к сердцу, но следом выдала притворное недоумение: - Да как ты мог! - возмутилась, подхватывая свободной ладонью фрукт. - Я перед тобой душу раскрыла, а оказывается, что ты всё это время был тем самым принцем! Какой... ужас. Я расторгаю наше сотрудничество, - махнула ладонью в сторону, прикрыв веки и скорчив серьёзную гримасу. И тут же следом вновь разразившись смехом, наклонившись чуть ближе к Бальназару. Так, что его лицо на время скрылось за рыжими прядями, словно подобным вуали сокровенного таинства близости. - Ну что, заслужил один промёрзший истукан глоток огненной воды? - и он, улыбаясь уголками рта, приоткрыл рот, всё так же задирая голову назад. Широко улыбаясь, Ал легонько постучала пальцами по бледно-розовым губам, оценивая степень провинности Зорро. Пожала плечами. - Bueno, - ответила, прислонив горлышко бутылки к губам мужчины. - Но благосклонности от меня не ждите, коллега.

Салем Проводив высокую фигуру некроманта взглядом, Салем почувствовал на сердце… укол ревности? Какая глупость. Он ему ничего не обещал, кроме приятного времяпровождения в Тени. То была связь физическая и лишь отчасти - духовная. В твоих питомцах само отчаяние, но готов ли ты на отчаянный поступок ради меня? В порыве безумного дурмана он думал что да. Готов. Перебежать нагишом снежную пустыню. Упасть в пропасть и сгореть в немилосердном пламени огня инквизиции. В порыве безумного дурмана, но не холодного здравомыслия. Понимая, что что-то в его жизни изменилось. Салем опустил глаза. В таверне он надолго не задержится. Ему предоставили сухую одежду, а грядущая ночь соблазняла короткой прогулкой в компании виспов и одного демона отчаяния. Но тут его отвлекли. - Салем? - кажется, его звали именно так, - А я Ренэйл. Ты же разбираешься в демонах, верно? - негромко, чтобы не привлекать излишнего внимания, - Скажи, если Аслауг одержима, её еще можно как-то вернуть? Салем вскинул бровь. Потребовалось время, чтобы вспомнить, кто такая Аслауг и почему этот мужчина за неё спрашивает демонолога. Вздохнув, Салем коснулся кончиком указательного пальца лба Ренэйла. Медленно провёл вдоль переносицы, линии носа. Коснувшись пальцем нижней губы. Смотри. ...

Ал Мужчина отбросил осколок в сторону, и тот быстро растаял в бассейне. Исцелив порез магией, Бальназар широко раскинул руки по поребрику и с наслаждением прикрыл глаза, утопая в звуках, запахах и ощущениях. - А почему ты мне никакого подарка из Вентуса не принёс? - позвучал над головой хрипловатый женский голос, а лица едва коснулись рыжие пряди волос. - Вроде сошлись, что ты прикупишь какой-нибудь еды. Конечно, бутылку рома не из моих карманных расходов, но считаю, что это мелочи. Ром по итогу у меня-то есть. Алфи сидела, сложив ноги крестом позади Бальназара. Так, чтобы смотреть ему прямо в глаза сверху вниз. В одной руке она держала бутылку рома, вероятно уже наполовину пустую. Как она сюда проникла… в общем, это тоже были лишь мелочи. Только цветы затаились за колонной и хихикали будто сплетницы.

В протянутую мужскую ладонь Гвен положила гребень. Кивнула - благодаря. И отошла от демонолога, чтоб ему не мешать. Салем опустил глаза, внимательно и даже с интересом разглядывая гребень, аккуратно подушечками пальцев дёргая его за острые зубчики. Ощутил он примерно то же самое, что и Бальназар при осмотре украшения. Только на миг краткий перед глазами промелькнуло знакомое лицо. Салем нахмурил брови и передал гребень назад Гвен. Ладонь он приложил к своему сердцу, ею затем указал на Гвен и сжал пальцы в кулак, говоря, чтобы девушка приберегла эту вещицу у себя до поры до времени.