Yambie

Берег - Давай, найдём её, - обратился гном к разноглазой. - Внешность-то у неё приметная. Не заметить трудно. Сдаётся мне эта девчонка может много порассказать об этом моржовом хере магическом. Рю встала в полный рост и стряхнула песок со своих колен. Пауль сказал, что это не их дело, но природный дар искать приключения на свою благоверную брал своё. К тому же до утра разноглазая вряд ли где-либо отыщет оставшихся разбойников «Фурии». - Есть предложения где искать? - спросила она. Замолчала. Задумалась. - Куда тех женщин со «Святой Клотильды» повели? Тут же следом раздался лай собаки. «Чай с мертвецом» - А если рассматривать в более мелких масштабах, то хотел бы я когда-нибудь закончить всё это, купить островок с плантацией тростника, жениться, завести детей. Штук пять, не меньше, - он снова рассмеялся легко и отрешённо, - Только всё это лишь иллюзия. Ступить на путь пирата просто, почти невозможно с него сойти. И дело не только в криминальном прошлом - каждый на этом острове приговорён к повешению не раз - всех нас здесь поразил дух свободы. Свободы от оков и обязанностей, от обязательств и подчинения. А оседлая жизнь - это прежде всего обязанности. Два с половиной года. Кажется, да. Два с половиной года она находилась в море, но не как человек, чья жизнь заключена в бесконечных поисках чего-то неизвестного. Как человека, явившегося сюда согласно чужому велению. Нет. Она была в море как разбойница. Как все люди на Лломерине… и как все люди на Либерталии. По своей ли воле? Она точно могла сказать, что в первую очередь согласилась на подобное ради Анники и Энхеля. Чтобы у них была крыша над головой, чтобы они всегда были сыты и им было где спать. Чтобы они находились в безопасности, пока малы. И в конечном итоге, чтобы они могли в скором будущем постоять за себя, раз мир и идиллию в Камберденде их мать не cмогла сохранить. По своей ли воле? Она не знала. Привычно. В тоже время нет. Она тоже мечтала об оседлой жизни. Мечтала о муже, мечтала о небольшом домике, возможно, какой-нибудь лавочке и мечтала, что детей у неё будет трое. И всё внимание она уделяла бы им, а не сверкающей поверхности меча. Где она теперь? Она далеко. Далеко от Либерталии, далеко от своих детей. Обеспокоенная мыслями о наследии «Фурии», обеспокоенная недавними событиями. Она уже далеко от собственных грёз. Привычно. В тоже время нет. - Люблю носить платья, - неизвестно почему произнесла оную фразу, да и не встревожилась от того, что вовсе её произнесла. - И шить тоже, - выдохнув очередной клубок терпкого дыма, уже намного тише сказала красноглазая. Фауст сладко зевнул. Улва негромко напевала, продолжая гладить мягкую шёрстку любимца «Фурии».

Берег - Не разбираюсь я в них, сеньорита, какая-то на лице была тьма. Ага, темная голова. Страшная девка. Сидела взаперти. Но магистр часто к ней захаживал. А может, и она магичка? Собака еще с ней была. Приставучая, мы все ее Пшелты звали. Да сбежала дева эта, говорю. А без нее всёж уходить хотел. Может, прибил где-то тут. - Это та, которая к торговцу невестами переметнулась, - сообщил Рино Рю. Разбойница перевела взгляд от раненого к гному, несколько нарушив в итоге границы зрительного восприятия слишком пристальным вниманием к его персоне. Рю зажмурилась и покачала головой. - Может она сможет рассказать что-то о случившемся, - предположила разноглазая. - Никто не видел куда она подалась? С того момента, как за девушку начали бурно заступаться Рю убежала прочь и о дальнейшей судьбе перебежчицы не знала. «Чай с мертвецом» - Барт с шести лет на море. С тринадцати ходит. Юнгой у друга своего отца, к тому времени почившего. Шёлковый Макс - известный лломеринский пират лет сорок назад был. Может ты слышала. А я намного позже в пираты записался. Мои детство и юность в Марках прошли, в Герцинии. Мореходная школа, Адмиралтейство, Торговая гильдия, а потом что-то пошло не так и мой авантюризм вылез мне боком. Контрабанда лириума не самое законное занятие на каботажных линиях. А я самоуверенно переоценил свои способности. И вот вместо офицерского чина, я квартмейстер на пиратском бриге. А познакомились мы весьма прозаически, когда Барт нашу торговую шхуну на абордаж брал. Мне к тому времени срок приличный светил, а он предложил или смерть, или пиратство. Для меня выбор был очевиден. Приняв откупоренную бутылку бренди, Улва взамен предложила курительную трубку. Она слушала молча. Внимательно. С большим интересом, вопреки тому, что взгляд её был направлен в сторону порта и могло показаться, что сознание красноглазой скорее поглощено омутом собственных мыслей. Правая нога едва поддёргивалась, но благодать спокойствия на время вернулось. - Не жалеешь о том, что именно так сложилась твоя жизнь? Улва отпила глоток из бутылки и вернула квартирмейстеру.

«Чай с мертвецом» - Не стоит, Улва, - словно услышав мысли собеседницы, тихо произнёс Хесус. Его тёплая ладонь легла на ладонь женщины и ободряюще сжала. - Сегодня точно не стоит. Пусть его гнев и злоба утихнут. Иначе, я могу ни за что получить по морде, а ты наслушаться всякой обидной дряни. И это будут не его слова, а слова отчаяния, о которых он потом пожалеет. Завтра его состояние будет жутким, но по крайней мере с ним можно будет разговаривать. Хотя, - Хес убрал руку и потянулся к своему глубокому карману в жёлтом камзоле, откуда извлёк бутылку антиванского бренди, - тебе точно не понравится то, что ты увидишь. Но скрывать от тебя я ничего не буду. Или ты примешь все его грехи, как есть, или пошлёшь в далёкое пешее. Давай лучше выпьем. Только у меня стакана нет. Зато есть сырный крекер, - второй рукой он выгреб из кармана горсть печенья и предложил хозяйке и лемуру. Но сеньор Пипо первым схватил угощение. Она молчала. Не знала, что говорить теперь и что думать. Знала только, что она его выбрала. Тем или иным. А он её принял – той или иной. Знала, что за свой выбор расплачивалась недобрыми слухами и остриями мечей у горла. Знала, что понесла за это выговор. Остановилась и струсила, но всё равно его встретила. Влюбилась к собственному ли разочарованию или к осознаю, что это нечто, что она лично примет со всеми всплывающими недостатками. Через какое-то время Улва вытащила из сумки курительную трубку, набила её смесью из трав и щёлкнула огнивом. - Я не привередлива, - негромко сказала она, выдохнув клубок дыма. - Пить из горлышка. Фауст тем временем присел на задние лапы и попытался забрать украденный гостинец у крикливой птицы. Не получилось. Зверёк жалобно запищал, требуя чтобы ему ещё подсыпали «эти-хрустящие-штучки». - А... ты, - тихо начала Улва, не глядя на Хеса. - Ты давно знаешь Бартоломью? Берег - Взяли в Камберленде. Курс узнали, когда вышли в море. И сейчас не знаю, куда он собирался. Он и не собирался, чтоб его. Но девка куда-то его пропала. Он чуть на дыбу не поднял охранника, который ее проворонил. Из-за девки, что ли, всё? А? Рю нахмурилась и поджала плечи. - Девки? - переспросила разноглазая. - Не черноволосая, случайно? С тёмной отметиной, - она помахала ладонью перед своим лицом. - Кто она такая?

«Чай с мертвецом» - До утра я бы к Барту не подходил. И это не только меня касается, но и тебя. Не думаю, что он сделает исключение. Потому что "Инфанта" это... как бы выразится поточнее, это... его часть. Причём самая болезненная. Это как сердце ножом живому вырезать. Ему сейчас плохо. А когда ему плохо, ему не нужен никто. Никто. Женские пальцы сильнее сжали плечи мужчины. Никто. Беззвучно повторят оное слово тёмные губы. Улва отпустила плечи черноволосого квартирмейстера и выпрямилась, взгляд направила куда-то к его босым ногам. Ощущение беспомощности вдруг легло на душу тяжёлой материей, а грудь сжимало сожаление. Ей хотелось его сейчас увидеть. Она хотела на него хотя бы посмотреть. Горькое осознание – что она о нём могла знать, могла знать хорошо, также хорошо, как и человек напротив неё? Который делил со свои товарищем гораздо больше тягот пути, который знал его как себя самого. Что она могла для него сделать? Ему не нужен никто. Хотя она сожалела… сожалела, что не могла как-нибудь поддержать его в трудные минуты бытия. Так, как он хочет? Так, как она хочет? Я не знаю... Улва присела на камень рядом с Хесом и закрыло лицо ладонями, тяжело вздохнув. Фауст устроился на её коленях, и теперь карие глаза зверька внимательно смотрели в сторону порта, где под началом нового капитана уходила «Инфанта» и умирало «Провидение». - Скажи хотя бы, - опустив ладони, говорит Улва, - где он может быть сейчас? Когда вернётся? Может… … может его всё же стоит найти? Пальцы начали гладить мягкую шёрстку лемура.

Порт Для раненых молодая разбойницы могла сделать немного. Проверить ожоги и лишь навскидку определить степень поражения от пламени. - Кто-нибудь принесите им зелья! - подала голос Рю. - И какие-нибудь чистые повязки, холодную воду, мёд… помогите им, не стойте на месте! Она подошла к последнему выжившему пирату «Провидения». Подобрала рядом более-менее чистые тряпки, смочила в воде и осторожно приложила к раненым участком кожи, а затем осторожно перевязала, стараясь не причинять лишней боли человеку. После покопалась в своей походной сумке на поясе, вытащив оттуда красный флакончик. - Я не особо смогу вам помочь, - сказала она, откупоривая пробку. - Вам нужна помощь более опытного лекаря. Вот, держи, - предлагает флакончик раненому. - Немного успокоит нервы.

«Чай с мертвецом» - О, сеньорита, - поприветствовал даму квартмейстер. - Не спешите. Спешка хороша, как известно, только при ловле блох. А в нашем нынешнем положении она вообще не имеет никакого смысла. Присаживайтесь, - рядом с собой он смахнул песок с гладкого камешка, приглашая женщину. - Прекрасное небо сегодня. Не находите? Такие яркие звёзды. Эх, где мои семнадцать лет, когда я лазал на балконы и пел сонеты под окном любимым девушкам? Дружелюбный ко всему живому Фауст только с радостью протянул мордочку к руке мужчины, тихо мякнув. Улва же смотрела на квартирмейстера в недоумении и в ночи красные глаза сияли, словно два огонька. - То есть, - всё ещё тяжело дыша, говорила Улва. - То есть… не имеет никакого смысла? Она закрыла глаза, чуть откинув голову назад. - Хес, - после глубокого вздоха начала она, вновь обратив свой взгляд на квартирмейстера. - Хес, - повторила, схватив его за плечи. - Ты ведь видел «Инфанту»? Почему корабль уплыл без тебя? И Бартоломью? Он ведь не бросил бы тебя, верно? Он ведь здесь, он остался на Лломерине? Но где именно? Или я просто что-то не понимаю в порядках «Инфанты»? - Хес, прошу тебя! - воскликнула Улва. При ином стечении обстоятельств она бы выслушала рассказы квартирмейстера о его молодых годах. Поделилась бы в блаженном дурмане романтического настроя с ним своей курительной трубкой и рассказала, как в свои более юные лета носила алое платье, что волосы её были усеяны розами, а сама она по уши влюбилась в орлесианского барда с кожей тёмной, подобно оттенку молочного шоколада. Но сейчас она была слишком взволнована.

Улва Она подумала о домике на утёсе. Сначала. О тёплой комнате, о дуновении ветра, который осторожно приподнимал полы занавесок и об улыбчивой мами. Она сама бы убежала именно в такое место – обитель тишины и покоя, обитель, которая умиротворяет душу и сердце невидимыми прикосновениями добродушных духов, где спасительное забвение настигает постепенно, позволяя громким мыслям закончить свой дикий круговорот танцев и, в конце концов, отдаться блаженному сну. Она подумала о таверне. Но, не считая «Чая с мертвецом», таковых на Лломерине, скорее всего, будет насчитываться около десятка. Она принялась расспрашивать случайных прохожих об «Инфанте» и капитане оной, но что-то связное в ответ не получала. Проклятые. Новый «Меченый». Ему здесь больше нет места. Она не останавливалась. Боялась, что если остановится, то это будет значить, что она сдалась. В конце концов, она вновь подумала об черноволосом квартирмейстере. Вспомнив, что не видела его в порту, она направилась назад к «Чаю с мертвецом». - Да, да, дружище, - вздохнул дон Гарсия, - Вот только мы с тобой чужие на этом празднике жизни. - Хес! Улва быстрым шагом приближалась к квартирмейстеру «Инфанты». Опережал её Фауст, настигнув мужчину раньше неё. - Хес, - тяжело дыша, проговорила его имя Улва. - Бартоломью… он? Рю - Эй, - обратился он к Рю, коснувшись плеча, чтобы в этом хаосе привлечь внимание девчонки, единственной, кто на его глазах хоть что-то толковое мог смыслить в медицине. - Ты вроде смыслишь что-то в этом? Сможешь помочь бедолаге? Разноглазая нахмурилась, глядя на выживших «Провидения». Существенную помощь им могла бы предоставить её настоятельница, но по дороге от таверны к порту Рю отстала от Пауля и Улвы. Где сейчас эти двое находились, она не имела представления. - Попробую. Рю заправила рукава белой блузки и собрала светлые волосы в конский хвост, перевязав их красной лентой. Она подошла к одному из раненых, присев рядом с ним на колени.

Пираты «Фурии» не являлись людьми суеверными. Обычно. Как правило. Некоторые из них порой обращали свои слова к именам Древних, будучи родом из Тевинтера, но общины сопорати – немагов. Другие обращались к Создателю и пророчице его Андрасте, а третьи принимали жестокую материализацию жизни – смерти и бытия без каких-либо потусторонних изысков. Над суеверными смеялись или просто хорошо прятали свой страх за снисходительными взглядами и надменными улыбками, отказываясь верить в нечто большее. Гораздо большее. Об этом сейчас говорили. Говорили об «Инфанте», говорили о Хироле, говорили также о «Меченом». Едва душа красноглазой нашла покой, как сердце вновь бешено забилось в груди. Она смотрела вдаль морской глади, пропуская мимо ушей разговоры окружающих. - Эй, - окликнул её Пауль, когда она сдвинулась с места. - Куда ты опять? - Искать его. - Ты имеешь в виду там искать? - мужчина указал ладонью в сторону моря. - Он собирался пробыть здесь ещё два дня. И с нами в таверне был Хес… с какого перепуга он уплыл без квартирмейстера? Пауль дёрнул плечами, не зная, что сказать ей в ответ. Нет. Где ты его искать только будешь? Да и найдёшь ли? Мысль была брошена вслед удаляющейся фигуре потрошительницы.

Большой огненно-рыжий светлячок в ночи. Монстр, который живёт ради голода и медленно погибает в ладонях морской глади, не прерывая своего злобного рыка. Они так далеко, но так отчётливо слышится треск горящего дерева, так отчётливо они слышат крики мужчин, как будто сами находятся там. Ноги уносят её вниз по склону. Быстро. К нему. - Э! - растерялся Пауль, когда со своего места рванули Улва с Рю. Потоптался на месте и побежал следом, чуть не споткнувшись и не покатившись кубарем.

«Чай с мертвецом» Усатого квартирмейстера «Инфанты» и ожившего капитана Торнадо троица решила оставить наедине, решив выйти подышать свежим вечерним воздухом. Идиллия. Пауль и Улва стояли у подножья скал, откуда хорошо можно было разглядеть Лломеринский порт. Оба курили, оба отдавались в объятия необъяснимой тревоги и разгадывали по силуэтам неба непостижимое будущее. - Бартоломью Хирол предложил свою помощь, - вдруг прервала молчание Улва. Мужчина закашлялся, вдохнув слишком резко содержимое папиросы в лёгкие. - Он что?! - прохрипел Пауль. - Двухмачтовый военный бриг. Команду набирать будем сами. - А в обмен на что… могу поинтересоваться? Ответа от красноглазой не последовало. - Улва, - негромко начал Пауль. - Пиратов с «Инфанты» не зря отморозками называют. Они глазом не моргнут и убьют обидчика, даже если вина его в том, что он просто как-то косо на них посмотрел. Хирол мог даже не церемониться и сразу вонзить нож в живот Рю. - Она знала кто он, но пошла на поводу своих эмоций. - Я-то не спорю, но... Красные глаза заглянули в карие. - Я просто не верю, что твои отношения с ним закончатся чем-то хорошим в итоге. Она молчала. Пауль хотел опустить ладонь на её плечо, но передумал, устремив взгляд дальше по водной глади. Рю сидела на скамейке возле таверны, обхватив руками колени и исподлобья глядя на курящую парочку. Что-то ей сжимало живот и кололо в грудь, и это что-то Пауль мог бы назвать ревностью.

- Подтолкнул родственник, - сказала Улва, пробежавшись взглядом по письму с печатью архивариуса магистериума, и передала Хесу. - Очень, очень, очень дальний родственник. В письме квартирмейстер «Инфанты» смог бы прочесть, что некогда семейство Финлит настояло о смене ветви и фамилии родового древа. Сама печать служила доказательством подтверждения данного запроса. - А это из торговой гильдии, - сказал Пауль, перебирая несколько конвертов. - Камберленд. Просьба о местонахождении каких-то засекреченных документов и… тело Финлита... Улва пробежалась взглядом по оставшимся письмам. Больше ничего необычного. Контрабанда, обмен, сделки… все прелести пиратской жизни. - Улва, - тихо начал темноволосый штурман. - Это… это как бы… не наше дело… Она молчала. - Я имею в виду какая нам разница? - дёрнул плечами Пауль. - Магистра этого мы больше всё равно не встретим. Сильбер мёртв. Матиус... ну, для тебя это обычное дело, учитывая откуда ты родом. А то, что мы искали… ну, в общем, у нас этого всё ещё нет. Она всё также молчала.

Не было необходимости уточнять о том, где находится комната Сильбера. Выжившие разбойники с потопленной «Фурии» находились в таверне уже как не один день и успели освоиться за время своего пребывания на Лломерине. Когда Улва открыла дверь комнаты почившего сказителя, ей на плечи залез Фауст. Он издал звук, отдалённо напоминавший мяуканье кошки и уткнулся мордочкой в щеку потрошительницы, кои была изуродована шрамом. Не глядя на лемура Улва осторожно коснулась ладонью его головы, почесав пальцами за ушком. Запах табака. И выпивки. Дивная водица, мутная как грязь… как блаженно изношенное тело, чья одна рука держится за канат жизни, а вторая тянется к объятиям смерти. Улва зашла внутрь и обратила внимание на письменный стол, на который перепрыгнул Фауст. Женщина подошла ближе, начала перебирать бумаги и скользить взглядом по хаотичному потоку чернильных слов. … Протокол допроса усмирённого мага двухсотлетней давности. Обильные комментарии храмовников, считавших потерпевшего скорее жертвой собственного безумия и слухов. Более свежие заметки на полях рядом, которые предположительно могли быть оставлены ученым мужем. … Записи самого Сильбера Фрея. Легенда о корабле, экипаж которого составляли одержимые. Изредка он останавливался у берега, чтобы подобрать к себе на борт очередного пассажира, затем поспешно отплывал и исчезал в неизвестном направлении. Порой он также преследовал другие судна, но никогда не нападал первым. При мирном исходе ситуации члены экипажа иногда просили передать какую-нибудь весть умершим людям на суше. Самих членов экипажа описывают как истощённых голодом людей с некими знаками на лбу. Приписка одного из храмовником намекает на символ усмирённых – символ солнца, чьи лучи подобны извивающимся хвостам змей. Возраст этой легенды, согласно записям, составляет промежуток в двести лет и неким образом она тесно переплетается с протоколом допроса обезумевшего мага. … Улва вернулась в общий зал таверны с Фаустом у себя на плечах. Она подошла к Паулю и передала ему найденные записи, попутно озвучив то, что успела прочесть. - Но усмирённые не могут стать одержимыми… - Могут, - не согласилась с ним Улва. - Они безвольны и не способны сопротивляться. Они всё ещё потенциальная оболочка для духов Тени, но уже менее соблазнительная. Пауль нахмурился. Опустил записи на ближайший столик и начал их листать.

Ободряюще резюмировал, скорее, для Рю и Улвы: - Не пропадем. Узнай Улва точно о добром побуждении Ави, то она скорее всего снисходительно бы хмыкнула. Почти всю свою жизнь она служила ордену морталитаси и если знала не все их секреты, то лишь некоторые, которые могли подкосить её тогда ещё молодое сознание. Она участвовала в тевинтерском ополчение против кунари и была в составе экспедиции двух могущественных церквей Тедаса. Боги милосердные, хотя бы один раз в жизни она точно участвовала в охоте за драконом, чтобы испить его кровь и стать потрошителем. В рыцаре в сияющих доспехах она определённо не нуждалась. Без чужой поддержки и ободрения могла лишний раз обойтись. Что же до Рю? Девушка сидела на полу и, кажется, на какое-то время прекратила воспринимать окружающую вокруг себя действительность. - Прокляты, - тихо сказала разбойница. - Фрей также сказал, что мы прокляты. Улва ничего не ответила ей. Она направилась к Паулю, который уже удалялся прочь от усыпальницы, вдоволь насладившись лицезрением ожившей легенды восточных морей. - Приведи Рю в чувство, - попросила она штурмана. - Хочу проверить комнату Сильбера. Пауль кивнул, а фигура потрошительницы на время исчезла из общего поля зрения таверны.

- Со мной произошла херовина под названием Финлит. Этот старый сучий потрох, мать его за душу на сушу, в трон, в закон, в две тысячи икон, Андрасте бабушку и загробное рыдание.... Очень хотел, какого-то бушприта чистоты для, использовать меня как ресурс для своих сраных колдовских заморочек. И это у него получилось. Почти. О, следовало мессира Керро пробудить намного раньше, именно в тот самый момент, когда Фрей и магистр Пьюрел начали обмениваться любезностями, да если была такая возможность. О словесной битве, в которой участники преимущественно использовали бранные слова слагали бы легенды куда эпичного размаха, нежели о пиратах-охотниках за морскими чудовищами. - Погоди-погоди! - Пауль ещё раз качнул головой, пытаясь сложить кусочки незамысловатой мозаики воедино. - Человек, который открыл эту усыпальницу, Пьюрел, он забрал с собой человека, которого назвал Финлитом… И, соответственно, тот самый человек, который находился в этом самом месте рядом с, казалось, почившим трупом Каэди Керро. - Но на его лбу был символ усмирённого, - негромко сказал темноволосый штурман. - Не могу даже предположить, когда это случилось, но у него было впредь весомое основание прекратить какие-либо эксперименты над тобой.

На первый вопрос капитана Торнадо Пауль кивнул. На второй же он сказал после гномки: - Уже как два столетия тебя считают легендой в просторах Амарантайского океана, мессир Керро, - он поднял ладонь, указывая ею на ожившего героя пиратских сказок и бардовских песен. Пауль зажмурился и дёрнул плечами. Качнул головой. Создатель милостивый. Боги Древние. Чего сдерживать себя в эмоциях и тщательно подбирать порядок слов. - Что за херовина с тобой произошла?

- Если ты про человека, который находился вместе с тобой в этой пещере, то его забрали. Пауль нахмурился, наблюдая за тем, как осыпаются ошмётки испорченной ткани с тела ожившей легенды. Он снял с плеч свой камзол и молча предложил его Торнадо. Теперь явственно был виден изъян Пауля – левый рукав рубашки висел безвольной материей, демонстрируя отсутствие руки. - Какой век на дворе ты, полагаю, не знаешь… мессир Каэди Керро.

Амулет запульсировал светом, словно ожил. Плечи мужчины вздрогнули, а руку он убрал в сторону. Прочь от тела. Карие глаза штурмана вновь начали рассматривать, как казалось ранее безвредную безделушку, словно ища в её содержимом тот самый источник света. Магистр забрал с собой Брука. И ещё некого человека из этой самой усыпальницы. Однако не этого. - Наверное, мы на правильном пути, - как-то не уверенно поддержал Хес ещё одного естествоиспытателя. - Может, этот амулет положить сеньору на грудь? Пауль также неуверенно кивнул, проронив, однако, вслух ни слова. Он распутал пальцы от верёвки амулета и опустил незамысловатое украшение на грудь «усопшего».

- Думаете? - глянул в тёмные глаза лоцмана погибшей "Фурии" и предложил: - Давайте попробуем? Будем надеяться, что он не превратиться в... эээ... ни во что не превратиться. Пауль прикусил нижнюю губу. Если превратиться, то шею мне всё равно свернёт Улва… а Рю запинает мой труп. Будучи не уверенным как использовать амулет, штурман протянул ладонь с ним над телом «усопшего», дабы посмотреть, как оно отреагирует на жест.

Пауль снова посмотрел на амулет, который держал в своей ладони. Красный. Как будто пузырёк с кровью. Он подошёл ближе к квартирмейстеру «Инфанты». Прищурился, заметив раны на руках обитателя усыпальницы. Так это вы и есть, капитан Торнадо? Лёгонько стукнул тыльной стороной ладони по плечу усатого пирата, заявляя о своём присутствии, и показал амулет. - Скорее всего вот это может возыметь эффект… какой-нибудь. - Не вставай у меня на пути, - зло рявкнул лломеринец, оттесняя девушку от старика. Рю была подхвачена за плечи Улвой. Не заметила. Но грудь отдавало болью. Щёки покраснели, а в разных глазах зажглась ярость, желание дать сдачи, схватить рукоять тесака и перерезать глотку этому человеку. Но от вспыльчивого порыва её удержала красноглазая, крепко заключив девушку в объятиях. Рю оставалось только тяжело дышать и переводить взгляд от старика к длинноволосому бугаю.

Скрежет лезвия. Брызги крови. Предсмертный хрип умирающего человека. Тяжёлое падение двух тел на деревянный пол. И вопль Фауста. Отчаянный. Испуганный. Это не было чем-то новым в её жизни. Она видела это много раз. Много раз силой воли боролась с собственным страхом, чтобы не упасть на колени, не забиться куда-нибудь в угол и не закричать. - Фрей, - тихо прошептала Рю, глядя на задыхающегося старика. Не заметив, как подошёл капитан «Инфанты». - Как его имя? Разноглазая мотнула головой, приводя свои мысли в порядок. В недоумении посмотрела на длинноволосого бугая и толкнула его в грудь. - Оставь его в покое! - потребовала она. - Он едва дышит! Что он сказать тебе сможет? - Рю, - окликнула её Улва, которую тоже не обошли стороной последствия магического вмешательства. - Успокойся. Девушка нахмурилась и принялась хоть как-то облегчать текущее положение Сильбера. В это же время сорванный амулет был подхвачен темноволосым штурманом «Фурии». Пауль направился в сторону усыпальницы, следом за квартирмейстером «Инфанты».

- Погоди, где-то было зелье, - пробормотал встревоженный не на шутку Матиас Рино и полез за стойку. Кажется, жизнь Сильбера висела на волоске. - У него приступ! - окликнула Рю. - Снимите с него шейный платок, и всё остальное, что может давить на тело! Разноглазая не растерялась, приблизившись к старику. Как и не ошиблась в своём предположении о состоянии дона сказителя. Уж слишком оказалась горяча «радость» встречи, что Сильбер переволновался. Настойка не помешает. Усадить Сильбера в более удобное для него положение тоже. - Дыши в такт со мной, - успокаивающим тоном начала говорить Рю старику, мягко опустив ладони ему на колени. - Всё хорошо. В общей суматохе было ещё нечто примечательное, что попалось в поле зрения огненно-красных осколков. Он сидел спиной к залу. Некогда дорогая мантия была испорчена, но ещё можно было различить некие знаки на ней и сияние ещё драгоценных камней. Она ощущала его дыхание, некую ауру, парившую над его головой… не могло оно сулить что-то хорошее. Просто не могло. Тевинтер. - Вам здесь не рады, - начала говорить Улва, возможно, обращаясь к мессиру Пью. - Что вы не искали и что не намеривались делать дальше, но вы переступили дозволенную границу гостеприимства. И вы, и ваши люди рискуете остаться без головы. Пауль побледнел. Зная природу потрошителей, то не только охранники мага, но и каждый второй в этой таверне начнёт давиться кровавой рвотой, если вдруг в действие пойдёт Аура Боли. Нет… нет! Она себя контролирует…

К общему воплю двух стариков прибавился ещё вопль лемура. Правда Фауст быстро забросил это дело, когда понял, что людей перекричать он не сможет, а поэтому слез с плеча Улвы и устроился у неё на коленях, сладко зевнув. Поразительное сходство же между магом и сказителем таверны также заметили красноглазая с темноволосым штурманом. Мужчина опустил подбородок на плечо боевой подруги, а она чуть наклонила голову на бок в его сторону. Оба поделились своими предположениями. Кое-что, однако, в потоке пёстрых слов особенно зацепило внимание Пауля. Сильбер, ах ты, проклятый вор! Мужчина нахмурился, когда в памяти следом нарисовался образ амулета Фрея, якобы который изначально мог принадлежать капитану Торнадо. Пауль мотнул головой, отгоняя предположительную причину страстного обмена комплиментов между уважаемыми мессирами.

Однако тесен остров Лломерин. Заметил ту девчонку, испугавшуюся его утром. Подмигнул ей ободряюще, поздно примечая темноволосого мужчину рядом, который мог счесть такой жест и непристойным. И женщине рядом с ними обоими, которую и спустя пять лет трудно было сразу же не узнать, новый капеллан «Инфанты» не удивился. Учтиво приветствовал, задержавшись, кивком и прикосновением ладони к груди. Она также не была удивлена. Пожалуй, не удивилась бы даже, если в таверне вдруг появились Алоис и Мика, Тари или Каров с Лаской. Тёмных губ потрошительницы тронула улыбка. Она кивнула храмовнику в ответ. Рю пристально наблюдала за мужчиной, которого случайно встретила на торговой площади, вопреки тому, что щёки её отдались румянцем от, казалось, уже подзабытого чувства стыда. Когда тот повернулся спиной, она вновь начала расспрашивать Улву. Пауль же оставался в неведении. И ему это не нравилось.

- Ещё момент, - вспомнил он шагая рядом и с ней под руку, - людей тебе оставить из команды брига? Можно продать, а можно попробовать к себе перетянуть. Я бы, конечно, от них избавился, но решать тебе. - Оставь, - после недолгого раздумья ответила Улва. - Люди нередко бросают свою прежнюю жизнь ради пиратства. Море даёт им больше свободы, нежели суша. Аластар и большинство из его команды, будучи родом из Тевинтерской Империи, как раз являлись таковыми. - Разберёмся с ними вместе с Паулем. Она плотнее прижалась к мужчине, опустив ладонь на его грудь. Невесомо коснулась тёмными губами его щеки, губ, почти беззвучно прошептав: - Merci… mon loup. «Чай с мертвецом» Пропавшего квартирмейстера «Фурии» с нетерпеньем ждали. Едва женская фигура в чёрно-красной одежде появилась у порога таверны, как Фауст подбежал к ней, чтобы обнять за шею и грозясь после не слезать с её плеч до конца оставшегося дня. Рю же начала осыпать Улву вопросами о том, где она пропадала, не давая Паулю вставить своё слово. Всё это время он слушал песни барда или рассказы Фрея, изредка перекидываясь с Рю в карты.

Она принимает его ласки. Молчит, наслаждаясь его голосом, участием, близостью. Несколько снисходительно смотрит при упоминании старого знакомого. Она не удивлена. Скорее всего, не удивилась бы даже неожиданному появлению на Лломерине всех людей пятилетней давности, с которыми они пережидали дождь в полуразрушенном доме. - Ты красивая. Сеньорита, - он улыбнулся, наклонился и поцеловал. - Как ты смотришь на то, чтобы поесть? Сделаем приятное мами. Кстати, пока ты на Лломерине, можешь со своими людьми остановиться здесь. Я всё равно послезавтра уйду, так что дом будет свободен. Ну что, идём? Улыбнуться на комплимент, но не озвучить собственные мысли. Ты прекрасен. С любовью в собственных глазах смотреть на него, смотреть вечно, поглаживая ладонью небритую щеку. Улва поцеловала своего морского волка в висок, лбом коснулась лба. - Идём, - шепчет, но прежде чем встать с кровати также спрашивает. - Бартоломью? Про тот бриг, о котором ты говорил, - она дёрнула плечами. - Мои люди слишком долго находились на суше. Я буду благодарна, если ты поможешь.