Yambie

- Рэн! - единственное, что прокричала убегающему товарищу Аслауг, растерянно переводя взгляд от высокой фигуры безрогого кунари и в сторону прохода лечебницы, где след наёмника уже как простыл. Слишком поздно спохватилась, чтобы побежать следом, когда на улицах города стремительно начал разрастаться хаос. Она уже открыла двери лечебницы и сделала пять быстрых шагов вперёд, как чуть ли не перед самым носом не вспыхнула пламя, извергаемое прилетевшим драконом. Всё звенит ему колокол, кричат люди да рушатся здания, будто безумная пьеса умалишённого поэта. Короткий вскрик. Она обожгла руку. Потеряла бдительность. Здесь ей бы следовало увидеть свой конец, пока не почувствовала крепкую ладонь на своей талии, что оттолкнула её прочь от падающего куска мрамора с третьего этажа лечебницы. Аслауг падает на землю и вместе с ней кто-то ещё. Зажмуриться, а затем раскрыть веки, чтобы увидеть блики серебра напротив. - Вставай! - кричит ей кунари, настойчиво, но осторожно поднимая её на ноги, придерживая за локти и увлекая как можно дальше от того хаоса, что бушевал сейчас рядом. Щёки зарумянились, сердце забилось чаще. А это ведь её первый… весьма близкий контакт с кунари. Оных до этого довелось видеть ещё ни разу. - Беги отсюда, - вновь подаёт голос Адаар, отпуская её руки. Как только доводит до относительно безопасного места от падающих обломков и разгневанной стихии. Или, по крайне мере, где можно запросто сыграть манёвр и не заработать ещё один ожог, если не проколотую или не раздавленную часть тела. - Погоди, а как же ты? - вопрос её, однако, остаётся без ответа, как кунари тоже убегает прочь, оставляя Аслауг в лёгком смятении. Слишком поздно спохватилась, но, возможно, это ещё не такие серьёзные проблемы, которые она встретит - уж-то по сравнению с забегами Рэна. … Если он только знал. Если бы не вёл себя, как надменный дурак. Если бы покинул тот домик, где жила маленькая девочка в красном платье, оставил в покое её мать, то он бы не испытывал сейчас невыносимое чувство тревоги, не оглядывался в страхе по сторонам, вглядываясь в дрожащие чёрные силуэты, что отражались в извивающихся языках пламени. Найти её, найти и не потерять. - Улва! В самый ненужный момент времени почувствовать, как болезненно сворачивается желудок и его начинает рвать тёмной жижей, которая раньше приходилась кровью. А ведь из всех… проклятых… он остался один. Вдруг осознаёт. С горечью, с раздражением, с ненавистью осознаёт сие. И в одном из этих силуэтов - лик Яваны. Она могла наблюдать за тем, как медленно и мучительно будет погибать её последняя жертва. - Ну уж нет, сука, - злобно хрипит Герман, ухватываясь одной ладонью за живот, а тыльной стороной другой вытирая рот от тёмно-красной массы. Бледная бирюза выхватывает высокие крылья, что закрывают собой небо. Идея оторвать одно из них выглядела весьма заманчивой... … Она очнулась под грудой деревянных обломков. В голове звенело, а колени ныли. Но она не потеряла какую-либо конечность и могла встать на ноги, что утешало. Рядом раздаются крики людей и стуки падающих камней разных размеров да форм, рычит огонь и трещит дерево. Она в таверне. В таверне "Золотой колокол", в котором - после инцидента в "Весёлом огре" - остановилась она, Анку и… - Герман, - шепчут губы, а глаза ищут фигуру родного человека. - Герман! Погоди. Он вышел. Вышел из таверны. Но куда именно? Едва она успеет добраться до выхода из заведения, как ей неожиданно преграждает путь воплощение гнева. Демон в своей стихии и он не уйдёт, пока не получит, что хочет или не убьёт всё живое здесь наравне с драконом. Улва делает несколько шагов назад, опуская ладонь на рукоять сабли. Попутно оценивая обстановку, что сейчас царствовала в здании. Нельзя сейчас медлить.

Любопытно сколько таких тайников можно было найти по всему Старкхавену? И для какой конкретно цели их сконструировали? Для защиты, убежища, побега именно или то сеть шпионажа, слухов, новостей, о которых слышать не стоит обычному люду? Так или иначе, но куда-то они вышли. Светлые стены. Ящики, бочки, мешочки. Полки со стеклянными пузырьками - пустые или наполненные той или иной жидкостью. Они вновь оказались в каком-то хранилище, а в воздухе витал неприятный запах спирта. Самый догадливый из троицы сразу бы смекнул, что они оказались в лечебнице. Но в отличие от местной тюрьмы, здесь им нечего было опасаться. Разве что подозрительные и чуть напуганные взгляды врачей. - Погодите, - останавливает мужчин Аслауг, приподнимает ладошки и поворачивает голову в сторону, прислушиваясь. - А не… это колокол, - виновато улыбнулась седоволосая, хотя от её слов по спине Адаара пробежался лёгкий озноб. … Всепожирающее пламя, очищающее землю нестерпимой мукой. В его пении тонут крики и звон колокола, предсмертные хрипы и скрежет стали. Всепожирающее пламя, как кара небесная - как фанатичное благословение, прощанье души с изношенной оболочкой и обещание обрести новую обитель. Правда ли то, что она являлась ребёнком Древнего бога? Правда ли то, что в сердце своём она несла тьму - как отец, кои сладко спал и видел сны о граде золотом. И всё то неважно. Всего в городе находились три башни с сигнальными колоколами. И сегодня только один из них прозвенит, оповещая жителей о надвигающейся угрозе. Яростный рев раздаётся всё громче и громче, как и взмахи тяжёлых крыльев, пока их обладатель не приземляется на высокие пики зданий Старкхавена. На землю золотых да мраморных улиц Артезиана, Солиум и Минантер летят обломки вышек, разрушая обители меньше и раздавливая паникующих людей, эльфов и гномов, как маленьких букашек. И огонь. Огонь, который поглощает всё на своём пути. Её называли Урзара. Дочь Уртемиэля. Она та, кто поведала миру о своём существовании. Она та, кто принесёт этому миру очищающее пламя забытья.

- У тебя всё это время была отмычка? - обиженно возмутилась Аслауг, наблюдая за тем, как Рэн выходит из своей клетки как нечего делать. - И ты ещё умеешь ею пользоваться? Ты… хм, спасибо, - пробурчала она, опустив чёрные глаза, когда мужчина взломал замок её решётки. Адаар чуть наклонил голову на бок. Отвечать на вопрос темноволосого человека он всё также не собирался, отдав право на получение ответа не его ушам, а глазам. Тал-васгот отвернулся, чтобы зайти туда, откуда вышел. Фауст настойчиво мякнул незнакомцам и последовал за безрогим. - Туда ведь сегодня никто не заходил, - негромко сказала Аслауг, глядя в сторону удаляющегося кунари. - А находится там, наверно, какой-нибудь хлам, которого охранять смысла нет, - девчонка скорчила серьёзную мину и расчесала пальцами седые волосы назад. - Пойдём за ним! - уверенно предложила она старшему, лучезарно улыбнувшись от уха до уха. Кунари выглядел, право, смурным, но куда приятнее некоторых людей из местной стражи.

Ему как-то было по боку: справедливо или нет. Знал, что людям свойственна эмоциональность, хаотичность мышления. Они могли часами лопотать о целостности и структурированности власти, суждений и выводов, а на практике путались в этом, как котята с клубком ниток. И это не смешило зачастую, а до скрежета зубов задевало душевную организацию кунарийского перфекционизма. Мужчина в клетке ему всё ещё не нравился. Девчонка давила на жалость и это раздражало. Ещё никогда в жизни безрогий не жалел о том, что вылез из канализации. Лицо тал-васгота сделалось угрюмым, но за шарфом сего не было видно. - У меня нет с собой ключей, - тихо сказал Адаар, - как, по-вашему, я вас из клеток вытащу? Аслауг собиралась уже что-то сказать, но тут же в смятении замолчала.

- Лемур, - отвечает на второй вопрос мужчины тал-васгот, не рискуя пока говорить, как сюда попал. Фауст подбежал к ногам Адаара, присел на задние лапки и мякнул в знак приветствия чудаковатым двуногим, которые почему-то из своих норок не спешили выходить. - Мы говорим, э, правду, мессир, - начала говорить Аслауг в подтверждение слов Рэна. - Начальник местной стражи, - она запнулась, мотнула головой и продолжила: - Начальник стражи Зигфрид, он, похоже, что-то задумал и это каким-то образом может коснуться жителей этого города. Нам необходимо выбраться отсюда, чтобы предупредить людей, которые пришли с нами, - ладонями сжала прутья клетки, пытаясь поймать серебреный взгляд тал-васгота. - Пожалуйста, мессир. Адаар сжал пальцы в кулаки. Упрямо ему не хотелось им верить, поскольку преступники могут лепетать всё, что угодно, дабы выбраться на свободу. А он по итогу наивный дурак, которого гложет чувство стыда от проявленного сострадания к чужой судьбе - выдуманной на деле. Он закрыл глаза и сделал глубокий вздох, повернувшись к людям боком. Тихо произнёс одно лишь слово: - Урзара?

Аслауг теперь отчётливее могла услышать эхо мягких шагов по каменному полу. Они доносились не с коридора, который караулили охранники, но с противоположной стороны помещения с клетками, где находились наёмники. Стража несколько раз заходила в ту секцию, занося деревянные коробки с мечами и щитами, отчего Аслауг решила, что там чуть дальше по тёмному проходу находится склад уже попорченных вещей. Не самое лучшее интерьерное решение обстраивать хранилище рядом с клетками, но кроме неё и Рэна здесь больше всё равно никого не было. А темницы - откуда доносился гомон недоумевающих мужчин - находились намного дальше, где-то к северо-западу. Место для особенных. Кого, вероятно, казнят не публично. Но… разве сегодня утром заходил кто-то в хранилище? Аслауг задержала дыхание, как услышала тихий скрежет открывающейся двери. - Фауст, - хрипловатый, но дружелюбный по тону голос и цоканье маленьких лапок по полу. - Э? - Аслауг в изумлении округлила глаза, увидев лемура и высокую фигуру с неестественно-серым оттенком кожи, как у трупа. - Тапочки Адрасте… Адаар недовольно нахмурил брови, заметив маленькие темницы, в двух которых ютились мужчина и молодая женщина. Спешно поправил шарф, чтобы спрятать рот с носом и собирался уже идти назад, не окликая больше неугомонного Фауста. - Э! Погоди-погоди! - позвала его Аслауг, протянув ручонки сквозь прутья решётки. - Пожалуйста, не уходи! Мы ничего дурного не сделали! Адаар остановился. Присмотрелся внимательнее к девчонке. Затем к мужчине. Мужчина доверия не внушал. А девочка могла провиниться за какое-нибудь воровство или жульничество. Тем не менее. Он слушал. - Жителям города грозит беда, - начала объясняться Аслауг. - Пожалуйста, помоги нам выбраться отсюда. - Разве вы не попали сюда по причине, что тоже беду некую несёте? - тихо спросил Адаар.

Артефакт Вера, хранимая в сердце - как благодать и как болезнь. Душа, пропитанная религиозным ядом. Когда человек видит того, кого в помине существовать не может. Отрицает существование тех, чья форма материальна и осязаема, но ничтожна в его глазах в сравнении с высшей иллюзией. Он не первый. Он и не последний. Паучок впивался острыми лапками глубже в плоть мужчины, пока не наткнулся на что-то мягкое. Пульсирующее. Живое. То, что могло представлять собой наивысший сорт деликатеса. Когда повозка с наёмником добралась до ворот города и продолжала двигаться дальше, пока мула не остановили стражники, в груди наездника - лик которого застыл в вечном ужасе - обнаружили глубокую кровоточащую дыру, разорванное сердце и лёгкие внутри. А вместе с тем - амулет солнца на месте жизненной субстанции в форме хрупкого мешочка. Где-то вдали - где заканчивалась река Минантер - эхом раздался грозный рев, который на миг заставил затаить дыхание охранников города и тех немногих жителей, кому удалось ухватить раздавшийся вой, не спутав его с непрерывным гулом водопада. Адаар Сейчас это место приходилось обычным складом. Коробки, бочки, горшки из глины разных размеров, каплевидные деревянные щиты, потрёпанные флаги с символикой дома Ваэль, щепки да сено и мыши, устроившие здесь родную обитель королевства длиннохвостых грызунов. Хотя раньше это место также использовали как потайную лазейку. Веками назад, если в свете недавних событий никто не вспомнил об этом месте или горячо обнял лень, ибо что плохого может произойти. Если не Мор, который превратился в ту же сказку, как и грифоны, на которых некогда летали Серые Стражи. Плитка была достаточно широкая, чтобы он смог пролезть через неё. Так бы и не заметил сразу, если не тусклый свет фонарей, тонкой вуалью освещавший низ тёмного тоннеля сверху. Тем не менее, руки начали дрожать, едва он выпрямился. Где он? Здесь тихо. Только писк мышей и отзвуки капель составляют компанию этой тишине. Его хрипловатый голос… - Фауст. И на удивление осторожные мягкие шаги наперекор габаритом, которыми небеса благословляют детишек Кун. Адаар идёт следом за зверьком, а сердце бешено скачет, скачет, скачет в грудной клетке - боится и жалеет, что не такой маленький, как лемур. Но всё равно идёт, утешая себя тем, что ему будет куда бежать, если кто-то его заметит. По истечению короткого промежутка времени Адаар понял, что оказался внутри стен тюрьмы, едва отперев первую попавшуюся на глаза дверь. Аслауг - Ты ничего не слышишь? - спрашивает она своего товарища по несчастью. Аслауг нахмурила брови. Шаги, но тысячи их! Нет, нет, нет… не тяжесть изношенных доспехов, не лёгкость дорогой кожи. Зигфрид двигался быстро, а в этом улавливались какая-то медлительность. - Хм… может, показалось, - неуверенно сказала седоволосая. Сколько они тут вообще находятся? Наверняка воображение с ней играется, как противный мальчишка, кои норовит поджечь ей волосы шутки ради.

На слова Миккеля Герман рассмеялся ещё громче. - Они уже трупы! - рявкнул морской разбойник. - Все, кто заключил сделку с Яваной, все, кто покинул Киркволл - мы все трупы! Особенно этот Рейн. И знаете что? Даже не удивлюсь. С доверчивостью этого идиота, он вообще должен быть самым первым, кому снесут голову с плеч. - Герман, - тихо просит Улва, собираясь сказать что-то в ответ на его слова, но тот резко в гневе перебивает её. - Даже не отрицай очевидного. Возможно, у нас ещё был шанс что-то исправить, но мы опоздали. Мы дураки, которых соблазнил бесплатный сыр в мышеловке и мы заслуживаем то, что с нами происходит, - он насмешливо хмыкнул. - Надменные, жадные, эгоистичные людишки, которые смотрят на других свысока, но сами являются ничем... у меня даже вопросов нет насчёт того, почему Явана нас выбрала. Почему мы её встретили - случайно или нет. Почему летами назад исполнила желание того же Ксенона. Мы отравляем своим существованием окружающий нас мир. Нависло тяжёлое молчание. Герман протёр ладонями лицо, на котором читалась усталость от всего того, что сейчас происходило. Сквозь пелену тишины осторожно прозвучит дрожащий голосок, как новорожденный паучок, лапками который стремится в дебри неизвестности, что поджидает его яркими огоньками в высокой траве. - Я потеряла тебя один раз, - горько шепчет Улва. - Не хочу потерять второй. Ты мне нужен. - Уже ничего не исправить, - мотнул головой Герман. - Что есть, то есть. Просто данность. - Я могу попробовать. На эти её слова разбойник ничего не ответил. Лишь украдкой бросил многозначительный взгляд в сторону Миккеля. Прошу тебя. Не забыть о том, о чём он его просил несколько минут назад: огородить её от опасности. Огородить от угрозы, что несёт её собственный брат. - Пошли в этот "Колокол", что ли, - поморщившись, предлагает Герман. - А то боюсь, если задержусь здесь, то на мне начнут делать опыты, - мужчина встал со своего места и направился к выходу из палатки. Улва тем временем осторожно подхватила ладони Мики, благодарно прошептав: - Merci, ma cheri, - а затем побежала за братом. На мятой койке осталось кое-что любопытное, но уже не представлявшее интереса для пирата. Письмо от Эскеля.

Улва мотнула головой, убрав ладони с плеч брата. - Люциан находился в своей комнате, - говорит она, глядя теперь на белобрысого лекаря, - насколько знаю… со слов хозяина таверны, источник пожара образовался в этой комнате, но... непонятно что способствовало его вспышке. Герман хмыкнул, протерев ладонью подбородок. У него-то как раз были предположения насчёт того, что могло способствовать вспышке. - А Ормхильд в этот момент в таверне не находилась. Она куда-то уходила и, - Улва запнулась, - жительница города нашла её в одном из переулком улицы Фирруса. Вернее… вернее её труп… вместе с телом какого-то мужчины рядом. Наверно, между ними произошла драка - у обоих на теле по несколько ножевых ранений да синяков. Герман прыснул, как будто Улва рассказала какую-то забавную шутку. - Кто-то явно очень не хочет, чтобы её нашли, - на губах заиграла хищная ухмылка, - причём она чересчур настойчива в своей просьбе. На слова Германа Улва недовольно нахмурила брови и сжала пальцы в кулаки.

- В Камберленде её ведь ждёт дочка, верно? - спрашивает Герман, ощутив толику душевного спокойствия от сказанных слов Миккеля. - И, наверно, мужчина… отец девочки? Она не рассказывала всего, - рыжеволосый хмыкнул, - но звучит куда лучше брата беспризорника, да ещё и неродного, - вновь закрыл веки, прошептав: - Спасибо. За стенами палаты, в которой находились мужчины, начали доноситься чьи-то взволнованные голоса. Миккель сразу мог догадаться, что один из них принадлежит его коллеге, с которым он довольно часто пересекался в пределах лечебницы за последние сутки. - Сколько раненых? - Пятеро получили серьёзные ожоги. Трое погибли. - А что с таверной? - Стража, вроде, подключилась к помощи, дабы потушить огонь… по заведению не дурно так ударило. В палату зашли несколько лекарей с носилками, на которых лежали упомянутые пациенты. Вслед за ними знакомая фигура с каштановыми волосами чуть ниже плеч и седыми косичками. - Мика? Герман! Она сначала подбежала к брату, который попытался принять положение сидя на своей койке. Крепко обняла его, через минуту отдалилась, чтобы взглянуть в бледные осколки души. - Всё хорошо? Всё в порядке? - отдалилась, чтобы оценить его внешнее состояние. - Ничего не случилось по дороге? В Старкхавене? Или... - Улва, - раздражённо перебил её Герман, ладонями коснувшись щёк и легонько похлопав по ним. - Ус. По. Кой. Ся. Цетуса ради. - Боги… Тонкие ладошки крепко сжали плечи пирата. Взгляд переводит от Германа к Миккеля, от Миккеля назад к Герману. - Адаар, Рейн и Брон... где они? - Мы разминулись, - отвечает Улве Герман. - Скорее всего, они доберутся до Старкхавена к полудню, если не позже или раньше, - он обращает внимание на новых пациентов в палатке. - Что вообще произошло? - Это… "Весёлый огр". Таверна. Её вдруг охватил пожар и, - резко замолчала, опустив глаза и облизав губы, прежде чем через пару мгновений тихо сказать: - Люциан и Ормхильд... они мертвы.

Ладонь он переместил с живота на грудь. Сжал пальцы так, как если бы хотел вырвать уже мёртвое сердце, попутно прикрыв веки и нахмурив глаза. - Миккель, - вновь обращая бледный взгляд к его фигуре, начинает Герман, - забери отсюда к чёрту Улву. Или… или попроси кого-то, чтобы вывел её из города. Соври, если необходимо, - лицо исказилось в болезненной гримасе. - У меня дурное предчувствие насчёт того, что может произойти в Старкхавене, и я не хочу, чтобы это как-то затронуло её. Она единственная, кому была не безразлична моя жизнь и я дурак, что не успел вовремя оттолкнуть её от себя… Криво улыбнулся, издав тихий хрипловатый смешок. - Потому что она была мне нужна. А сейчас чуть ли что и меня начинает рвать собственными внутренностями, которые поедают черви. Я не знаю, найдём ли мы Явану, но если да, если процесс разложения остановиться, но с Улвой что-то случиться в итоге, - он недоговаривает, а к страху в глазах присоединяется и стыд. Герман облизал губы, прежде чем сказать тихо: - Пожалуйста, уведи её отсюда, - он мотнул головой. - Не обязательно сегодня, но едва ли что-то странное начнёт твориться в городе. Merde... ведь наверняка то, что произошло недавно в Уайлдервейле - оно произошло потому, что мы прибыли в город.

Едва ладонь убирают с его запястья, как он хватает её и крепко сжимает. В попытке убедиться в чём-то, вернуть отблеск жизни в окнах души, выражавших смешанные чувства гнева и страха. Он отпускает его, опустив свою ладонь на живот, а взгляд направляет в потолок. - А ты как думаешь? - спрашивает в ответ Герман. - Насколько далеко всё это может зайти? - оскалил зубы в кривой усмешке. - Или - говоря языком учёных зубрил - функции моего мозга атрофируются, и я прекращу вообще как-либо воспринимать окружающую действительность, или мне "посчастливиться" лицезреть за процессом разложения собственного тела. И могу сразу сказать, что в последнем мало чего привлекательного есть, - Герман поджал губы и зажмурил глаза, прежде чем сказать следующее: - Мне не больно. Но мне точно не по себе. Я боюсь, - вдруг признаётся рыжеволосый с нескрываемой дрожью в голосе. Бледный взгляд возвращает к тому, кто находиться сейчас рядом. Когда тебе стало хуже? Вновь кривая усмешка на губах. Какой прекрасный вопрос, ответ на который можно приукрасить смеха ради. Семь лет назад. Год назад. Тридцать два года назад. Когда всё, абсолютно всё пошло наперекосяк. Он боялся, да. Но в какой-то мере принимал то, что сейчас происходило с ним - просто представлял, что это произойдёт стремительно, а не будет сопровождаться муками. - Рейн, Брон и Адаар должны тоже сегодня добраться до города, - хрипит Герман. - Если с ними ничего не произойдёт. Я же сначала решил наведаться к этому Эскелю, но… его не было дома. Только записка, что якобы он уехал в Антиву, - Герман хихикнул, оскалив зубы в ухмылке. - Любопытно, что стража об этом не в курсе или зачем им меня-то в город пускать?

Лечебница Герман морщится, не желая первые секунды времени принимать в своё гниющее тело какое-то зелье в отвратно-зелёном стёклышке. В конечном итоге чуть приоткрывает губы и закрывает веки, полностью выпив содержимое флакончика. - Меня сейчас вырвет, - сквозь кашель жалуется Герман, опустив затылок на подушку. Вопреки сказанному - таки не вырвало, но какое-то время ртом жадно вдыхал воздух, пока не осознал, что в оном нет необходимости. Сердце не билось. Лёгкие не функционировали. А вкусовые рецепторы атрофировались подавно. - Merde… Герман зажмурил глаза, сжав пальцы в кулаки. Раскрывает веки, чтобы зацепить взглядом лицо Миккеля. - Улва, - тихо начинает говорить рыжеволосый разбойник после недолгого молчания, - как она? Благополучно пересекли ворота города?

11 фрументума Анку же вернулся к "Веселому огру". Едва отворив дверь таверны, чтобы увидеть знакомый лик - красные глаза, которые принадлежали не ей, а отголоску далёкого прошлого. Он был одним из двух оставшихся, чью жизнь отдали небу и земле. Они не знали его настоящего имени, но при смерти нарекли Авраамом. Его глаза сияли огнём и кровью, затухающей жизнью, которой, тем не менее, велено продолжать свою цепь бытия в душах и телах хрупких созданий. В человеческой жизни нет никакой божественной ценности на самом деле, как бы люди не утверждали иначе: в попытке огородить себя от страха, от чувства разочарования и тревоги. Люди сосуды, но не нектары. Люди легко заменимы. И когда придёт их участь отдать себя небу и земле, в глазах их будут видеть бессмертные души тех, чьи жизни они забрали себе. - Неожиданно видеть тебя здесь, Улва. - Анку! - она встала со своего стульчика за небольшим столиком, сложив пальцы в замок. - Я... э, приятно видеть тебя, - взволнованно смотрит на старого потроха, не зная что сказать ему следующего. Мужчина хмыкнул, но не улыбнулся. Тихо попросил красноглазую рассказать о том, какими судьбами она оказалась в Старкхавене. 12 фрументума Иллюзия обретает материю. Он вышел за ним из мира сновидений, чтобы захватить его тело и вытеснить прочь бессметную душу на съедение невезучим демонам Тени. Но конец задуманного он встречает в собственном огне, обугленный, но ещё живой маг корчится в агонии, пуская электрические разряды и ледяные копья по комнате, в которой он остановился на ночь, дабы задеть демона. Почти. У него почти получается. Демон кричит в ярости и миг один исчезнет в просторы Тени, когда слышит знакомый звон колокольчика. Анку со своими товарищами и Улвой вместе с другими постояльцами таверны выбегают на улицу. Наблюдают за тем, как хозяева борются с необузданной стихией, охватившей большую часть заведения, попутно раздумывая над тем, что им, вероятно, придётся искать другое место для ночлега. Люциан погиб, но на этом несчастья не закончились: где-то недалеко раздался женский крик, толпа зевак образовали полукруг, рассматривая то, что так напугало случайную прохожую. Наверно, мало кто поверил бы, что у авварки Ормхильд за время её странствий появился тайный обожатель, проникшейся к ней безумной любовью. Одержимый белокурой женщиной, он следил за каждым её шагом, внимательно изучал её окружение, пока не совладал в нахлынувшими чувствами ревности, зависти и гнева. Она получила несколько ножевых ранений в живот и грудь. Финальным аккордом стала грубая кровавая линия на тонкой шее, которая наблюдалась и у изрядно искалеченного мужчины. Любопытный мальчишка в толпе, воспользовавшись ситуацией, подхватил с земли мешочки с деньгами и два бубенчика, которые выпали из карманов мёртвой парочки. ... В это же время к лечебнице на чёрном коне подъехал рыжеволосый пират. Спрыгнув с седла, он прикрыл рот ладонью, неприятно зажмурив глаза, пока подходил к дверям здания. Поднял глаза, попытался протянуть ладонь к стене, чтобы облокотиться об неё, но тут же упал на колени, задыхаясь непрерывным кашлем. Возле входа в лечебницу началась небольшая суматоха между младшими медиками, кои первыми застали неожиданного гостя. - Кто-нибудь, - сквозь кашель, хрипел Герман, - Ландгер... прошу вас, позовите Ландгера. Его перенесли в общее крыло здания, уложив на свободную койку. От настойчивых попыток помочь ему, он тихо порыкивал и более раздражённо просил, чтобы кто-нибудь позвал какого-то Ландгера.

Анку молчал. Внимательно слушал белобрысого лекаря, хмуря брови и сжимая ладонью рукоять топорика, что держался на поясе. Доля благодарности в аметистах души за то, что Миккель таки рассказал, по какой причине здесь находятся Улва с Германом. Анку облизал губы, окинув быстрым взглядом окружение и пригладив ладонью седой висок. - Нам необходимо было найти любые зацепки, которые могли бы привести к драконопоклонникам, - тихо сказал Анку. - Если на наши поиски отреагировала стража, то быть может… Он не договорил. Довольно хмыкнул, хотя на устах улыбки не явилось. - Я не расскажу Улве, - обещает он Миккелю и слово держит. - Но… если это так и имеет связь с тем, что ищу мои люди… в городе уже не настолько безопасно, как бы об этом не говорили иначе. И если ведьма призовёт сюда дракона… Вновь фраза обрывается. Лекарь и сам в состоянии додумать, чем это грозит городу, где проживают больше тысячи людей - часть которых беженцы из уже сожжённых деревушек. Конечно, Старкхавен строился не красоты ради и хорошо вооружён, чтобы дать отпор группе фанатиков; предупредить жителей звоном колоколов; специально-сконструированными баллистами на вышках попытаться серьёзно ранить дракона, едва того заметят. Но седоволосый потрошитель склонен был предрекать худший исход с предположением, что фанатикам может помогать ведьма. Боги милостивые, что он всё же ошибается о возможном исходе.

Печать недовольства на собственном лике не скрыть - реакцию на лекаря, решившего таким же самоназванным "шпиончиком" проследить за ним. Нет. Недовольство, возмущение, но совсем немного. Он знал его, а потому, бросив краткий взгляд в сторону дома, шагнул навстречу Миккелю, молча предлагая покинуть жилой район имени Фирруса. - Этого человека зовут Зигфрид, - всё же отвечает Анку на вопрос Миккеля. - Он приходится… кем-то вроде начальником местной стражи, если не ошибаюсь? Молчание. Бросить куда-то в мёртвую точку задумчивый взгляд, чтобы потом осторожно и тихо произнести: - Согласно его указу, двух моих людей посадили за решётку. А деятельность остальных ограничили, - Анку скривил губы, в осколках души засиял гневный огонёк, - якобы мы можем иметь отношение к фанатикам Урзары, а за сим - нести угрозу гражданам города.

Миновав рынок, Анку оказался в районе жилых домов, которые находились на пересечении улицы Минантер. Силуэт Зигфрида скрылся за дверьми одной из репрезентабельных обителей участка города имени Фирруса, а Анку ещё какое-то время разглядывал здание, подмечая цепкие взгляду детали архитектуры. Нет. Один туда он не пойдёт. Да и не так много в нём уверенности насчёт того, что Зигфрид мутит отравленную воду, выполняя если не интересы фанатиков, то свои собственные. Яваны? Навязчиво в голове прозвучал недавний разговор с Миккелем. Бред, но… бред. Неужели здесь каким-то боком замешана дочь Флемет? Анку только отрицательно мотнул головой на ход оных мыслей и отвернулся, чтобы вернуться к "Весёлому огру". Вот только… … и за ним шла слежка. - Миккель? - в бархатном тембре голоса нет места раздражению. Скорее удивлению.

Ему не показалось. Высокая фигура, - примерно одного с ним роста, - что прошла мимо лавочек с коврами и одеждой по низкой цене, персиковый оттенок кожи и коротко-стриженные седые волосы. Светлые латы и кольчуга военного, в обязанности которого защищать тишь и гладь города в неспокойные часы его существования. Зигфрид. Несколько раз он пытался связаться с этим человеком, встретиться с ним лично, но те, кто заменяли его на посту, каждый раз ссылались на то, что он либо отсутствует, либо не принимает посетителей. Двое моих людей сидят за решёткой… Их не выпустят, пока не будет доказана их непричастность к фанатикам. Бред! Он не собирается звать его. Нет. Что-то подсказывало ему, что оного делать не стоило. Проследить за ним. Запомнить маршрут, по которому он шёл. По мере того, как Анку повторял шаги Зигфрида - тем дальше он уходил от небольшого рынка улицы имени Фирруса.

Поймет его Анку или нет - это ничего не изменит. Но это могло бы пролить свет на некоторые вопросы, которые возникли у потрошителя. Прояснить общую картину сложившейся ситуации и, вероятно, всё-таки попробовать связать те детали головоломки, которые изначально казались несовместимыми. Даже если Анку в итоге понял всё по-своему, а дальнейшее пришлось бы уточнять у той же Улвы, если не у воскресшего из мёртвых Германа. Глубоко внутри незримой души Анку злился, недоумевал, но внешне это никак не демонстрировал - ничего с этим не поделать. Только позже спросить того, кто расскажет всё, как есть. До лечебницы, однако, не дошли. Анку остановился, устремив взгляд в сторону небольшого рынка. Сощурил глаза, присматриваясь внимательнее, как будто увидел фигуру ещё одного старого знакомого. Маленький шаг назад, отпечаток любопытства и гнева на лике седоволосого. - Миккель, - обращается Анку к лекарю, не глядя прямо на него. - Я должен уйти. Встретимся позже, как полагаю? Не дожидаясь ответа, Анку быстрым шагом направился в сторону небольшой толпы, скрывшись потом из поля зрения.

Вновь вспыхивает неодобрительный огонёк в глазах седоволосого потрошителя. Ему не нравилась эта недосказанность, не нравилось и то, что Улва - по словам Миккеля - сейчас находилось в городе, а за Германа он вовсе не знал, как реагировать. И ещё эта Явана с Ксеноном? Неужели трудно сказать как есть, нежели строить из себя начинающего актёра драматического кружка? Анку отвернул голову в сторону, оскалив клыки и издав тихое недружелюбное шипение, будто кошка, отреагировавшая на грозное двуногое создание, кои угрожало её жизни. Широкая ладонь легла на рукоять топора, и из губ вырвался такой тихий вздох. Не самая лучшая неделя выдалась в этом месяце. Закрыть глаза и ещё раз вздохнуть. Значит в "Весёлом огре", верно? Анку мотнул головой, отгоняя навалившийся хаос мыслей и сундучок тревожащих предчувствий. - Если не против моей компании, то я ни разу не возражаю, - искренно отвечает Анку на вопрос Миккеля. В таверну как обычно не тянуло, вопреки тому, что сейчас там находилась вторая знакомая, а голову хотелось теперь освежить от витка новых вопросов.

Теперь он смотрит на него в недоумении. Улва? Герман? Названный брат маленькой потрошительницы, которого около семи лет считали мёртвым. И вот его имя спокойно произносит Ландгер старший - так, как будто неугомонный отпрыск Хеймрика уходил на базар за хлебом и вернулся буквально пару часов назад. Но, вероятно, без упомянутого хлеба. - Что случилось? - почти шепотом спрашивает Анку. - Я слышал о Ксеноне… легенду о Ксеноне Антикваре и Яване. Но каким боком тут Улва с Германом? - на время он замолчал, внимательно разглядывая лицо лекаря. - Причём здесь и ты тоже?

В аметистовых осколках души блеснул неодобрительный огонёк. Парень не унаследовал магического дара от своих родителей, право, но в нём... в нём всё равно прослеживались некоторые черты их характера. Свойственные, скорее, почти всем магам, чья свобода не скована законами Церкви. Кривая усмешка лекаря. Тебе это знать не положено, потрох. Почти такая же, как у вышестоящих членов ордена морталитаси. Граница, препятствие - необходимое препятствия, чтобы другой знал своё место в разговоре и впредь придерживался его. Интересно… каким магом мог бы стать Миккель? Вероятно, он вряд ли чем отличался бы от других некромантов. Пьянящая власть - избранники тёмного неба, которые не терпят пристального, бесстыдного внимания к своей персоне. Он и сам таким мог бы стать, если бы родился в одном из золотых домов Тевинтера или Неварры. Едва покинув - никогда не забывать. - Наводит на мысль, - сдержанно отвечает Анку, - что ты или кто-то ещё решил замарать свои руки в крови и далеко не в благих целях. А правдой это может являться в равной степени такой же, как и то, что драконица дитя Уртемиэля. Точно нельзя сказать, - тихо промолвит последнюю фразу, обратив свой взор в сторону пруда.

- Я не думаю, что драконица имеет хоть какое-то отношение к Уртемиэлю. - негромко произносит он некоторое время спустя, - Люди склонны видеть то, чего нет, выдавая желаемое за действительное. - Это не исключает того, что по какой-то причине её таковой называют фанатики, - предполагает Анку, глядя вдоль серой тропы, которая вела в сквер. - Даже самая мелочная причина, связанная, вероятно, с её пробуждением… кто-то из них мог застать этот момент. В любом случае я не смогу покинуть Старкхавен, пока не доберусь до правды. Анку на краткий миг закрыл глаза и чуть откинул голову назад, вдыхая чистый осенний воздух. Мрамор и золото - достояние города. Величественность власти и общины, знававшей жизнь одну, что ограничивалась высокими стенами и шумом водопада, которого до смерти велено увидеть никогда. - Есть мнение, что за всем этим может стоять Явана, ведьма с болот Теллари. Что это она привела сюда драконицу. Что ты об этом думаешь? Он останавливается, когда шаги рядом затихают. Смотрит в сторону парня, хмуря брови на то, что он сказал. - Откуда такое мнение?

- Скажем, ордену любопытна… природа Урзары, - отвечает Анку, скрестив руки на груди. - Она первый дракон за то долгое время, как мы сочли, что вид окончательно истреблён. А если правдивы слухи о том, что она дитя древнего бога, - не договорив, он нахмурил брови и оглянулся по сторонам по примеру Миккеля. Протёр пальцами переносицу, устало вздохнув. - Здесь недалеко есть сквер, - кивнув в сторону указанного места, предлагает Анку. - Я направлялся в таверну, но у меня на самом деле нет никакого желания возвращаться в набитое людьми помещение. От прогулки я бы не отказался.

Мужчина шагнул навстречу лекарю, протянув тому ладонь в качестве рукопожатия. Удивления с его стороны вышло сдержанным - старший отпрыск семьи Ландгеров, давно покинувший стены обители, где встретил свет мира сего, но родной дом нашёл в просторах Вольной Марки. Парень вполне мог успеть проникнуться симпатией если не к целому государству, то к Уайлдервейлу, чтобы договориться с кем-то из Старкхавена и вступить в ряды того же ополчения. Поступок мужественный, как считал седоволосый потрошитель. - Я выполняю задание ордена, - тем же бархатно-тихим тембром голосом отвечает Анку, кивнув. - А ты, выходит, по приглашению Нейриса, хозяина местной лечебницы, верно?