Yambie

Пауль На немой вопрос Тревора ответили тем же молчаливым пожатием плечами. Я понимаю, что ничего не понимаю. Но был солидарен с доводами капитана «Неспокойного» касаемо ловушки да прочего. В ином случае оставляли бы здесь людей на съедение скорпионам или для тестирования каких-нибудь пыток. — А я намерен. Составите мне компанию, сеньор Пауль? Мужчина почесал указательным пальцем переносицу. - Не против, - сказал он, улыбнувшись. Девушки о себе уже позаботились, привести бы себя теперь в пристойный вид. Фауст На "мяк" не отреагировали. Отставили пустую миску, продолжая удерживать полосатую обезьяну в поле зрения, и потянулись за портсигаром. Не вставая, лемур подвинулся ближе. Чуть-чуть. Снова настойчиво мякнул, когда в поле зрения появился портсигар.

Реакция была молниеносной, но рука заведённая за спину схватила лишь пустоту. Барт обернулся, посмотрел на лемура, как на потенциальное второе блюдо, и отвернулся. Если поймаю, удушу. На хозяйку полосатого наглеца внимания не обратили. Намеренно. Полосатый наглец не унимался, подтверждая теорию о том, что чувство самосохранения у него отбито. Лемур прошёл мимо зеленоглазого пирата и присел напротив него. Наклонил голову набок, обратив внимание на ту, кто потенциально тоже мог удушить его, если уличит в краже огнива и вернул карий взгляд к мужчине. Настойчиво мякнул.

Сеньорита Улва даже не хотела слушать сейчас о каких-то пугающих фресках, таинственных сундучках и о том, как недавно её приложило. Особенно о последнем. Всё что её интересовало так это пропавшее куда-то огниво. В маленькой головёшке Фауста тем временем назрел план. И план этот заключался в том, что никакого плана не было. Или же у зверька было просто отбитое чувство самосохранения. Лемур приблизился к спине капитана «Инфанты», приподнялся на задние лапки и начал перебирать русые косички.

Пауль пожал плечами. Себя он не считал человеком учёным, да и не являлся по сути таковым вовсе. Скорее... своеобразно-любопытным. Пятнадцать лет, как пират колонии Либерталия под крылом Аластара Кейна. Ещё почти пять лет, как воспитанник Кун. О юношестве и детстве он не распространялся, как правило. А потому все - особенно Рю - могли порой гадать, откуда был на самом деле родом узкоглазый штурман. - Если хорошенько подумать, то толпа всегда представляет собой некую бесформенную массу, - предположил Пауль. - А эта фреска… выразительна. Она как будто выражает собой непостижимую жадность и чувство голода. Голод к чему-то, что невозможно получить и чего всегда будет недостаточно. Он облизал губы. - Может это изображение какого-то одержимого. Вряд ли демона. Ведь демоны существа сами по себе цельные в отличие от одержимых, - улыбка стала теплее. - Может это просто был довольно экспрессивный художник и смотрим мы сейчас на древнюю форму хулиганства какого-нибудь обиженного человека.

- Демон? - не сразу понял Пауль, вскинув брови. - А… демон… Он обратил внимание на Рю, которая сидела рядом, опустив голову. Вновь перевёл взгляд на Тревора. - Если честно… я не знаю что это. Но учитывая, что некогда здесь находились тевинтерские сооружения, то не удивлюсь, если нечто подобное приходилось частью культуры зарождающейся магократии. Возможно даже какого-нибудь отдельного культа, - он виновато улыбнулся. - Правда, возраст и точную принадлежность фрески не помешало бы определить, прежде чем делать такие выводы. - Я однажды, - тихо прошептала Рю, - видела нечто подобное в Некрополе… - Где? Девушка отрицательно мотнула головой. - Я хочу суп, - отмахнулась от дальнейших возможных вопросов и быстро отошла прочь от мужчин. К этому времени подошёл Керро с чёрным камзолом в руках. - О, - смутился Пауль, не снимая улыбки со своих губ. - Благодарю. Я уже думал приобрести новый.

Поверил бы кто-то, если вдруг она осмелилась сказать, что однажды ей довелось пережить один большой скачок по времени. Что однажды она и ещё несколько других людей оказались в лесу Арлатан, оказались задолго до появления кунари, оказались задолго до появления такого государства как Ферелден. Анника смеялась над словами матери - время текущего века неподвластно над жизнью её дочери, потому что она сравни драгоценному дару иного могущества, которое позволило потрошителю иметь здоровое дитя. - Энхель его сын, я не лгала. Анни… считал ли он её тоже своим ребёнком? Считает ли… она ведь ему не родная. Я бы не упрекала его за это… Фауст идеальный собеседник. Идеальный, потому что он даже не слушает. Куда интересной он находит лохматую чёрно-белую верёвку, которая на деле является его собственным хвостом. - Просто слишком много всего произошло за последнее время. Я не оправдываю себя, но… Пристанище. Почти такое же, как десять лет тому назад. Почти точная копия. Почти. Но она не могла уже вспомнить ощущения - было ли тепло или холодно, приятно или больно. - Прости. Улва выбралась на каменный берег, пальцами расчёсывая мокрые волосы. Её одежда постирана и на просушке, само это место находилось около в пяти-десяти минут от основного лагеря, надёжно скрытое зарослями папоротника. Тревоги не ушли. Не исчезло чувство вины. И к тому, что готовило для неё будущее, она была не готова. Прости. Вряд ли она задремала больше чем на пять минут. Проснулась, когда ощутила у себя на животе мягкий комочек. Просыпайся, драгоценный. Не будем лишний раз тревожить остальных. Улва надела одежду, которая успела высохнуть. Подобрала ту, которая ещё сохраняла какую-никакую, но влагу. К тому моменту как она вернулась в лагерь, все успели основательно наесться кушаньем гномки. Сама потрошительница перекусила по дороге бутербродом и найденными фруктами, попутно поделившись находками с Фаустом. Фауст был идеальным собеседником. И он до сих пор не понимал, что чёрно-белая верёвка - его же собственный хвост.

- Рю! - окликнула Улва свою подопечную. - Пойдёшь со мной? Имела ли она в виду упомянутый священником грот или она собиралась искать другое подходящее для купания место, но девушка ей ответила: - Нет! Я только волосы приведу в порядок… а можно я кое-что из одежды у тебя возьму? Улва пожала плечами. - Со мной будет Фауст, если что! - предупредила красноглазая подопечную и штурмана. Спустя время потрошительница исчезла из поля зрения лагеря вместе с лемуром. Рю отправилась в грот, чтобы снять промокшую одежду и надеть светло-синюю тунику с короткими рукавами до локтя и подолом чуть ниже колен. Вернулась, чтобы просушить пожитки на солнце. Вскоре к ней подошёл Пауль и поделился своими открытиями касаемо загадочной стены.

- У тебя есть сухая одежда? - поинтересовался священник с надеждой, что та не лежала у Рю в сумке. - Где-то я должна была оставить ещё одну сумку, - вовремя вспомнила разноглазая, снимая второй сапожек. - Там должна быть туника и камзол. Прибежал Фауст и прыгнул на тот камень, кои находился недалеко от импровизированного сиденья Рю, а Улва тем временем направилась к Паулю.

- У меня. Перед. Глазами, - всё ещё под впечатлением от близкого контакта со скорпионами через силу проговаривала Рю. - Прямо. Перед. Глазами. Оно. Его. Хвост. Создатель. Создатель. Создатель, - и с каждым словом голос звучал её всё тише и тише, а когда она совсем успокоилась, подала руку священнику. Одежда мокрая. Волосы мокрые. Сумка с содержимым - мокрые. - Какой ужас, - с досадой проговорила разбойница, присев на ближайший камень, сняв сапожек и лицезрев, как из него стекает вода. - Какой ужас… Слова Ави навели Улву на мысль. И правда… искупаться не помешает. Быстрым взглядом она осмотрела местность, гадая - найдётся ли здесь место уютное и поодаль от многочисленных глаз незнакомых людей.

Мысли подобны рою пчёл. Каждая из них несёт какую-то свою идею, поддержку или погибель. Дарят надежду или лишние тревоги. А затем таят, словно лёд под жарким тропическим солнцем, когда исчерпывают себя, оставляя напоследок странное чувство опустошения. Мужчина прожил почти долгую жизнь, но очень многое он всё ещё был не в состоянии понять. Женщина боялась будущего и не могла решить - встречать ли его с гордо-поднятой головой или сдаться, молясь о том, что последствия неразрешённых дел пройдут мимо неё. Девушка была юна. Она была ещё слишком юна, вопреки тому, что уже давно перешла черту совершеннолетия. - Давайте отдохнём немного, пожалуйста, - заныла Рю. - Мы не ели, мы и не спали толком… спорю, что из вас никто утром даже рот не прополоскал. Старшие товарищи «Фурии» с ней спорить не стали, но решили разведать окружение, пока другие пираты присматривали место для создания лагеря. Пауль приблизился к стене общего пейзажа, попутно вытащив из сумки маленький нож. Расчистив от зарослей удивительно-ровную вертикальную поверхность, мужчина сощурил глаза, присматриваясь к чему-то, что можно было бы назвать фреской. Относительно. На самом деле это больше напоминало художества творца, мучимого некими гротескными кошмарами. - Что за… Раздался короткий вскрик. Рю, которая решила немного вздремнуть после прошедшего пути, вдруг подскочила со своего места и упала в озеро. - Не очень удачное место для привала, - констатировала Улва, отходя прочь от юрко бегающих из стороны в сторону скорпионов под растительностью сочно-зелёного цвета.

Улва только хмыкнула. Действительно. Всякие. И те, что по своей сути безобидны - не столь критичны последствия их вспыльчивого порыва. И те, что оставляют за собой пустоши - один лишь маленький росток, у которого получилось пережить бурю. Возможно. - Пауль, Рю, - окликнула своих товарищей Улва, направившись к ним. Напоследок уважительно кивнув Керро.

Секунда. Чтобы украдкой посмотреть в сторону того, кто обратился к ней. Чуть меньше минуты. Откинуть голову назад, протереть нижние веки костяшками пальцев, чтобы убедиться - предательской влаги нет или она успела к тому моменту высохнуть на светлой коже. - Ветер, - сказала Улва. - Да. Ветер. Она повернулась к Керро. - В путь? - просто спрашивает она, как будто пару мгновений назад ничего страшного для неё не случилось. Случилось. Разумеется, случилось.

- Твои дети, говоришь?! Хорошо, пусть будут твои! Она тихо всхлипнула, закрыв лицо ладонями. Хотелось плакать, но оное желание было вовремя подавлено. Хотелось где-нибудь спрятаться, но солнце нещадно палило макушку и высказывало свой упрёк по отношению к женщине, забирая последние моральные силы, какие только у неё оставались. Прости. Он не простит. Прости! Эти слова не вернуть назад. Прости… Что ты для него теперь сможешь сделать? Тихий всхлип. Но только чтобы не дать волю слезам. Улва так и осталась стоять в стороне, скрестив руки на груди. Так остался сиротливо лежать на своём месте чужой камзол - на шершавой поверхности скалистых возвышенностей.

- А я всегда думал, что женщина, мать, прежде чем безумно сунуть голову под топор, думает о детях. Которых у неё двое. И которым, наверное, без её участия придётся в жизни нелегко. Или я ошибаюсь? - он подошёл к ней вплотную, продолжая сматывать лишний страховочный линь. - Просвети меня. Почему, такая рассудительная всегда, ты, вдруг, стала дурой? - выражений он не подбирал и оправданий её неоправданно рискованному поступку не искал. Тело на внешние раздражители у каждого реагирует по-разному. Пунцовые щёки и учащённое сердцебиение - у потрошительницы. Но не от стыда или страха. Возможно лишь самую малость. От злости и обиды. От моральной усталости. - Потому что меня бесит, - тихо начала она, - бесит ваша неуверенность. Твоя, Керро и Тревора. Бесит, что для решения одного простого вопроса вы зовёте всех и всё равно топчетесь на месте, не зная, что делать дальше. Болтаете, болтаете, но не приступаете к действиям, болтаете, когда вы сами понимаете, что с потолка ответы и решения никакие не явятся. Вы просто тяните время. Что ты мне вчера ночью сказал о Фрее? Пусть старичок ещё поживёт? О… хорошо. Если для тебя это нормально - нормально, что день за днём кто-то становится усмирённым - пусть Фрей ещё поживёт. Пусть Фрей поживёт ещё лет десять, пусть украдёт ещё один корабль, пусть погубит ещё сотню жизней, а ты можешь провести своё очередное время в Обрезках, чем бы там не занимался. Она неровно вздохнула, отдалившись на шаг. Вздохнула ещё раз, прикрыв рот с носом тыльной стороной ладони. - И не включай сюда моих детей, - её голос дрожал, но не срывался на крик, сохраняя тихий тембр. - Какое тебе вообще дело до моих детей, даже если один из них и твой тоже? Для тебя это обязательство, которое будет только сковывать твою свободу. Не говори мне, что жизнь их будет нелёгкой, потому что я знаю это и без тебя. Но я точно не хочу, чтобы их жизнь стала сложнее ещё более из-за какого-то проклятья, которое никто не пытается остановить, принимая оное как данность. На парочку обратил внимание Пауль и насторожился в ожидании того или иного исхода. Нависло молчание. - Вот, - Улва опустила ему, Хиролу, на руки кремовый камзол. - Хесу передай. Она отошла ещё на два шага и отвернулась, скрестив руки на груди, дабы выделить себе немного уединённого пространства. Спорить, однако, она не собиралась. Хирол мог сказать и сделать в её сторону всё, что угодно.

- А тебе идёт, - сказал он Улве, бросив быстрый взгляд на своего квартмейстера. - Замёрзла? Женщина сняла камзол и сложила его несколько раз пополам. Бережно, насколько возможно с чужой вещью. Посмотрела на Бартоломью, задержав на какое-то время взгляд рубинов на его фигуре, а затем опустила, задумавшись о чём-то. - Хес помог отойти от шока. Умирать не каждый день приходиться, хоть оная грань для потрошителей всегда тонка, - Улва пожала плечами, вновь подняв глаза на мужчину. - Хотя… на какой-то момент мне действительно стало холодно. Память ли это о родных краях или в мире мёртвых - мире, уготованного для таких как она - нет места для тепла. В любом случае от Бартоломью она не собиралась ничего скрывать.

- Тебе помочь? - спросил он у красноглазой. Улва отрицательно мотнула головой. - Я справлюсь. Пауль поднимался вверх и пока поднимался вполне благополучно. Когда его фигура исчезла из поля зрения, Улва надела камзол Хеса, сунув руки в рукава. Вернуть бы… я же сгорю в этом… Схватила верёвку и поднялась вверх к остальным. Она была последней. - Больше никакого скалолазания, - пробурчал Пауль, распутывая ремень и верёвки. - Конечно, никакого скалолазания, - с наигранной заботой к близкому своему сказала Рю. - Теперь только катание с горок вниз. - Imesaar-bas…

Пауль и Улва - Обматывайся и одевай, и привяжи к нему веревку. Я тебя втяну. Пауль побледнел. Фауст протянул лапки к брошенной верёвке. - Удивительно, что он вообще вспомнил о тебе, - заметила красноглазая, учитывая, что изначально никто не замолвился словом о том, как помочь подняться однорукому, да и помогать ли ему вовсе. - Обматывайся. Если вдруг уронит тебя, то с целыми костями остров он не покинет. - Жестоко, - пробурчал Пауль, натягивая ремень и верёвку. - Я готов! - крикнул он тем, кто был уже наверху. Рю - Где Улва? - спросил Барт юную целительницу. - Внизу с Паулем, - дёрнула плечами разноглазая разбойница. Она присела на колени и посмотрела туда, где сейчас находились её товарищи. Для Фауста это будет весёлая поездка, когда как штурман последними усилиями воли будет сдерживать внутренний крик.

Вскоре сначала пожитки, после люди переместились туда же. Наверх поднялись, однако, не все. Внизу оставался Пауль и Улва, когда как Рю ожидала, что они решат по поводу отсутствующей руки штурмана. - Иди, - кивнула потрошительница девушке. - Мы догоним. Либо, скорее всего, им двоим или Паулю придётся остаться здесь. Окинув двоих хмурым взглядом, Рю поднялась наверх следом за остальными.

- Не падай духом, сеньорита, - он подался к ней и, не сдержавшись, коснулся губами тёмной макушки. Покой был скоротечен. Тот самый покой, который приносит смерть. Приносит для тех, кто в глубине своей души понимал - он прожил достаточно на бренной земле, дабы отпустить мирские блага и раствориться в вечности загадочного потока иной грани. И до чего горько, когда его душу возвращают назад. Возвращают в изношенную оболочку, которой ещё предстоит получить по паре лишних синяков и шрамов. Закрыв глаза, Улва приподняла голову так, что губы мужчины теперь касались её лба. Робко коснулась пальцами тыльной стороны его ладони. Невинно. Участливо. Приятно. Что ещё нужно тому, кто только что вернулся из мёртвых? … При ином раскладе дел Рю предпочла бы прогнать этого щеголя от Улвы. По крайне мере потому, что он был одним из пиратов «Инфанты». А ещё потому, что она не сомневалась - синяк на щеке её наставницы был оставлен рукой Хирола. Но… Щеголь, вроде, был неплохой. Да и Ави с Рино разноглазой разбойнице нравились, казались пиратами дружелюбной натуры. Пауль в это время наблюдал за Керро и Хиролом, представляя попутно в какой кошмар превратятся его попытки в скалолазание. - Боги... Пауль ахнул, Фауст испуганно пискнул. Вот первое тело, которое готовилось к полёту вниз.

- Не жди от него сочувствия. Не терзай себя. В этом он весь. Для него это проявление слабости. Это не значит, что он не переживает. Но он никогда проявит подобных чувств... - снова пауза, словно он сам был виноват в холодности своего старого приятеля. - Только ты не подумай, что я его защищаю. Я просто не могу смотреть, как тебе больно и одиноко, когда хочется поддержки и участия. Между нами, я бы на твоём месте давно его послал. - Думаю, он сам в итоге меня пошлёт, - хмыкнула Улва. - Он идеализировал женщину летами назад, о которой почти ничего не мог знать. А теперь он видит, что это женщина слаба, глупа и наивна. Это не его идеал. Такая женщина ему не нужна. Она говорила себе, что примет его любым. Но невыносимо чувствовать себя лишь обузой в его глазах. Она готова была отдавать, но подобный акт с её стороны действительно превращался в череду мучений, когда она встречает лишь злость и раздражение. - В Неварру я всё равно не смогу вернуться, - Улва пожала плечами. - Моя связь с ним аукнулась не только зачатием ребёнка. Останется только расхлёбывать то, что теперь происходит в моей жизни последние два года. Впрочем, я сама во всём этом виновата. Наивно возложила надежду на то, что обрету, наконец, хоть какое-то подобие счастья. Возможно... возможно, я не зря боялась и оттягивала время, прежде чем встретиться с ним вновь. Её голос стихал с каждым сказанным вслух словом. Зря я это ему говорю. Она не знала этого человека, не знала, что он скажет и сделает в следующую минуту. Но и от этого незнания была легче раскрывать душу. Они не приходились ни приятелями, ни друзьями, ни любовниками некогда в прошлой жизни. Она говорила с ним сейчас, но после могла уже не пересекаться взглядами по той или иной причине в течении суток и более. От того она почувствовала себя в некой безопасности, будто в тёплых объятьях родителя. - Твоя забота, - шепчет Улва, опустив голову так, что волосы закрыли собой её лицо. - Спасибо тебе за неё. Правда.

- Возьми, на всякий случай. Вдруг, ещё пригодится. Улва смутилась, решив уже, что её оставят на время в покое. А если и нет, то начнут попрекать за недавно сделанный выбор. И этими судьями будут как раз другие капитаны. Хес был отрадой души. Хоть она не совсем понимала те его жесты участия по отношению к ней. - О… это… да… Неважно. Улва приняла флакон из рук мужчины - почти как то яблоко, но из хрупкого стекла да иного вкуса - и поправила камзол у себя на плечах, вопреки тому, что сказала: - Здесь не так уж и холодно. Помолчала, глядя куда-то себе под ноги. - У меня есть эльфийские корни, - вдруг вспомнила она. - Нужно как-нибудь сделать из них настойки, - говорила шепотом, украдкой поглядывая на Хеса. - Спасибо тебе.

Слова резали по живому. Отчего-то Улва даже не сомневалась, что если бы она действительно погибла вопреки проклятью, то это значительно облегчило жизнь Хирола, поскольку своим существованием она прекратила давить на горло его свободе. Всё, что она бы ни говорила и ни делала - это начинало только злить и раздражать зеленоглазого пирата. Как будто она отравляла воздух, которым он дышит. Что есть, то есть. Улва молчала. Присела на ближайший булыжник, дабы осмотреть ожог на плече и привести мысли в порядок.

Рю вскинула брови при виде гномки. Она её помнила! Ещё на Лломерине, когда пиратам «Инфанты» впервые довелось повстречать Роксан, а самой разбойнице - познакомиться с Ави. Вернее довелось познакомиться Фаусту, когда как сама Рю бежала прочь от слов гномки до обиды задевших её. Ты вообще кто такая?! Щёки отдали жаром, а в горле засел неприятный ком. С Улвой всё будет хорошо. К тому же с ней рядом Пауль. Об этом думала Рю, когда направлялась в сторону Ави, чтобы спрятаться за его спиной. Высший класс! Предел её мастерства маскировки. Даже, похоже, священник не заподозрил о том, что где-то рядом с ним в тени пристроилась русоволосая макушка разбойницы.

- Идти получтся? - Merci, - тихо поблагодарила красноглазая Керро. - Я справлюсь. - Я тебе не верю, - поморщилась Рю. - Я справлюсь, - повторила Улва, клюнув носом в макушку разбойницы. Подошёл Пауль, дабы тоже убедиться в целости и сохранности боевой подруги. Это раздражало. Тотчас она теперь ощущала себя неловко в основном от переживаний и участия других. В меньшей мере – от опрометчивости своего поступка. На это ещё будет время.

- Не очень, - честно призналась Улва, убрав седую прядь за ухо. Она испытала то, что могло быть знакомо Рю. Не в столь далёком прошлом, окутанным туманом прошедшего времени, но прошлом, которое отчаянно хотелось забыть. Вовеки веков стереть из памяти. Облегчение для одной, но кошмар для другой. Разбойница вернула флакон с солью в руки Керро.