Yambie

Оружейная палуба Хирол, Хирол, Хирол, Хирол… Почему она слышит это имя из чужих уст и почему почти всегда это в каком-то негативном ключе? Хирол проклят, Хирол гуляет в Обрезках, Хирол чуть не умер от какой-то волшебной травы, у Хирола угнали корабль, Хирол висит на бортике и, вероятно, претендует на звание художника-экстремала Века Бури. Возможно, она слишком несерьёзно относится к именитому проклятью, а Бартоломью и его люди заработали себе пожизненную цепочку ежедневных несчастий. Улва отложила блузку с нитками и иголкой. - Как насчёт еды? - спрашивает она, вставая со стула. - Должно быть время обеда... что они ели? Проходит мимо Керро, чтобы подняться на верхнюю палубу.

Палуба, 13:00 - Да какой она капитан! - воскликнула Рю, очнувшись от собственного роя мыслей в голове. Скрестила руки на груди и нахмурилась. - Она квартирмейстер, - тише продолжила разбойница. - Я знаю, что на корабле квартирмейстер решает гораздо больше капитана, но вместе с ней всегда был Пауль. А Пауль на «Фурии» находился гораздо дольше, он всегда мог её направить и поддержать. Рю опустила глаза и пожала плечами. - Не знаю, - пробурчала она. - Я считаю, что она решила правильно… что отказалась от чина капитана. Мне спокойнее, если ей тоже спокойно. Нам всем спокойнее. Вновь подняла разные глаза на священника, вновь смотрит в сторону моря. - Не знаю... Оружейная палуба - Улва... Это ничего, что я так, по имени? Женщина пожала плечами и покачала головой, что аки не возражает. Улва. Просто Улва. К ней всегда обращались именно так. Однако миледи, мадмуазель, сеньора, донна были всегда приятными дополнениями. - Там на палубе проблемы. Массовая рвота. Человек шесть так точно, но думаю больше даже. Иголка уколола палец, и она прервала своё занятие. Рубиновые глаза посмотрели на мужчину, стоявшего у порога каюты. - Отравление? Не морская болезнь. Не с людьми, кто связал свою жизнь с океаном. Но и на проклятие у неё в мыслях не сводилось оная причина.

Оружейная палуба Торнадо быстро спустился вниз и постучал в дверь экс-капитана. - Открыто, - откликнулась потрошительница, давая разрешение гостю зайти внутрь. Улва пребывала в блаженном неведении касаемо того, что творилось на верхней палубе. Сидя за небольшим столиком, закинув ногу на ногу, она сосредоточенно зашивала блузку. Каюта же приобрела более-менее опрятный вид после того как зеленоглазый волк покинул её.

Палуба, 13:00 - Будут. Это обычай пиратский. - Повел плечом. - Иначе их свои же люди сместят. Рано или поздно. Рю безнадёжно вздохнула на оное предложение священника. В пиратах она находилась ещё меньше Улвы и для неё самой подобные традиции выглядели варварскими. Вот только что она сделать сможет? И что сказать? Негодованием не превратить море в Имперский тракт, а она сама ещё очень молода – время пройдёт и ради собственного блага она привыкнет к новым правилам жизни. - Ты не хочешь, чтобы кто-то пострадал? Это был сложный вопрос. - Не знаю, - тихо сказала Рю. - Я не хочу пострадать от чего-то. Тонкая ладонь легла на грудь, зацепила край белый блузки, отчего при внимательном взгляде можно было разглядеть что-то наподобие светлого рубца. - Не хочу, чтобы пострадала Улва, пожалуй, - проговорила следующее разноглазая разбойница, опустив руку. - Да и Пауль тоже. Его жизнь и так обидела.

Палуба, 13:00 Огляделся. Обычно рядом с девушкой поблизости обязательно находился кто-то с «Фурии» - либо Улва, либо Пауль. Ни того ни другого видно не было. — Обед не боишься пропустить? — поинтересовался он, держа навесу миску и хлеб. Рядом с Рю был Фауст. Не так близко, разумеется, но за два-три прыжка мог оказаться рядом. Зверёк принимал солнечные ванны и получал удовольствие от своей скромной жизни, не ведая иллюзорных тревог и проблем, которые вешали на себя двуногие от недостатка острых ощущений, власти или чужого внимания. - Я попрошу немного хлеба и воды, если всё-таки пропущу, - сказала Рю, обратив внимание на подошедшего Аврелия. - Думаю, вряд ли мне сегодня кусок в горло полезет. Она пожала плечами и посмотрела в сторону моря. - Капитаны всё-таки будут драться за право командованием корабля? - вдруг спросила разбойница. - Как ты думаешь?

Улва Он ушёл. А она осталась лежать на полу, нагая и обессиленная после физических утех, ощущения и образы которых перебирала сейчас у себя в памяти. В каюте хаос. Разбросаны вещи, осколки разбитых склянок для зелий, одежда и сиротливо забились по разным углам две белые материи, которые раньше были блузкой. Только не забывай, что я сказал. - Хорошо, - только скажет она, закрыв глаза. Насладившись последним моментом приятной истомы. - Хорошо. Она встаёт, подбирает брюки и сапоги, находит целую рубашку бежевого цвета. Подбирает то, что осталось от блузки и оставляет на столе. Отводит время небольшой уборке, а затем находит нитки с иголками, дабы заняться починкой испорченной одежды. Пауль и Рю После смены власти на корабле они повздорили. Разноглазая разбойница оставалась безразлична к тому, кто займёт место капитана, но Пауля продолжало сердить отношение мужчин к Улве. Тогда Рю и осмелилась сказать, что он лишь давит на красноглазую своей поддержкой, и вместе с тем нелестно отозвалась о погибшем капитане «Фурии», решившего, что взять потрошительницу в квартирмейстеры будет хорошим решением. - Хочешь ударить меня? - сказала девушка, заметив, как Пауль сжал пальцы в кулак. - Ну, так ударь. Я свои слова назад не заберу. Аластар мёртв, а Улва его никогда не заменит. Она другая. И помощь твоя ей ни к чёрту. Мужчина ничего не сделал, а разбойница ушла. Немое соглашение с тех пор – не пересекаться друг с другом на корабле в течении дня. Поэтому Пауль сейчас сидел в трюме и пытался довести себя до забытья, распивая ром, а Рю в основном изнывала от скуки на палубе, попутно пытаясь отгонять непрошеные воспоминания о той сцене, что она увидела в оружейной.

Оружейная палуба - Она что, девственница? - капитан обнял свою чёрную пантеру и поцеловал расцветший синяк на скуле. - Хочешь посодействовать ей в этом вопросе? - наигранно поинтересовалась красноглазая, изображая ревность. - Тогда она не оставит попытки перерезать тебе горло, - Улва пожала плечами. - Не знаю. Она нет так много говорит о себе. Дружелюбие по отношению к людям точно не её отличительная черта, а к некоторым мужчинам она настроена по-особенному агрессивно. В ответ на прикосновения она крепко обняла своего морского волка. Остаться так и наслаждаться близостью его тела. Забыть о проблемах, которые никогда не оставят их в покое в существующем мире материй. Увы. - Mon loup, - шепчет она, целуя уголок его губ. - Нужно идти. Ещё Иствоч пропустим. Хмыкнула. - Да и блузку мне нужно привести в порядок.

Оружейная палуба - Как скажете, сеньорита, - ко времени её просьбы, он готов был броситься в новый омут страстей. Сколько времени прошло? Она не задавалась этим вопросом. Что происходит вне стен этой каюты? Её это не интересовало. Только те острые ощущения, что она получала от него. Только его запах, его руки, его взгляд. Его сбивчивое дыхание и тело с каплями пота. Реальность прекращает существовать и та иллюзия, которую создают двое, дарит умиротворение и отгоняет тревоги. Нежно. Дико. Акт близости вновь заканчивается объятиями и поцелуями на полу. И, возможно, продолжался бы дальше, пока не приоткрылась дверь каюты, заявляя скрипом и шагами, что здесь поживает не только бывший капитан «Неспокойного». - Мы же тут спим! У порога стояла Рю. Мягкие черты лица разбойницы перекосило от ужаса того, что ей сейчас довелось увидеть. Улва присела и собиралась что-то сказать, но разбойница её прервала: - Молчи! Молчи и не говори со мной до конца дня! Всё, к черту! Я ухожу на палубу! И буду спать там, под чёртовым небом, под чёртовой жопой той птицы с неизлечимым поносом! Гадость, гадость, гадость! Девушка отвернулась и захлопнула за собой дверь. Её гневная тирада ещё какое-то время была слышна. - Что-то мы увлеклись, - смущённо сказала Улва, опустив глаза и убрав седую прядь за ухо.

Оружейная палуба - И почему же такая реакция будет на мой замечательный зад? - капитана настойчиво тянуло к животу драчливой сеньориты. Цепочка поцелуев пролегла уже от знакомой ложбинки до ямки пупка. - Что человек лишит себя жизни... - Бартоломью Хирол, - сквозь постепенно стихающий смех говорит она, отдаваясь на милость длинноволосому пирату, - человек восточных морей, столь грозный, что враги погибают лишь от одного его взгляда... как на Либерталии говорят… много… говорят… Дыхание сбивчивое. В каюте вновь становится жарче, нежели обычно. Улва вновь уставилась в потолок, облизывая губы. Ты закончил? Или нет? Merde. - Переверни меня.

Оружейная палуба - Чего смеёшься? - он ткнулся в ложбинку меж грудей и сообщил им: - Смеяться будет тот, кто нас застанет здесь с голым задом. Она лишь рассмеялась громче, заполнив своим звонким голоском стены маленькой каюты. - Скорее всего, убежит с истошным криком и выкинется за борт, увидев твой замечательный зад. Это будет слишком сильный удар по чужой психике. Красноглазая поджала губы, прикрыла их ладонью, но плечи всё равно предательски дрожали, выдавая приподнятый настрой.

Зона последствий сейсмических активностей Каюта в оружейной палубе - Мне она будет нужна, если я захочу выйти на люди, - сказала Улва, закрыв веки. - Нагишом по кораблю можешь ты ходить. Неровный вздох и улыбка как отклик на ласки. Она опустила одну ладонь на его затылок, пальцами начала перебирать русые волосы. Второй нашла его ладонь и сжала. Опороченная действиями красноглазого маньяка жертва сейчас могла делать со своим обидчиком всё, что только могла пожелать, пользуясь его текущем бессилием. И тот очень даже не был бы против. Хотелось также сказать что-то ещё… за всё. Но слова теперь казались лишними. Из губ вырвался короткий смешок.

Два диких зверя слились в неуправляемую стихию. Что-то падало, трещали остатки одежды, дрожал фитиль фонаря за прокопчённым стеклом, а двадцати ведерный бочонок с водой зажмурился бы, будь у него глаза. Надолго, однако, на несчастном бочонке они не задержались. В один миг парочка, которая ещё с первой встречи друг с другом открыла в себе редкий талант по порче чужого имущества, оказалась на полу. Красноглазая обезумевшая женщина, заняв доминирующую позицию сверху, схватила кисти мужчины и прижала к полу, вымещая впредь свою месть за свежий синяк, за испорченную одежду и за… ... потом цепочка прервалась, достигнув своего блаженного пика спустя время, растерявшего свои все существующие границы. Потом цепочка прервалась, когда цветок лишился всех лепестков, прекратив называться цветком более. Хватка ослабла, и ладони её оказались на груди мужчины. Щёки горели, синяк ныл, а из тёмных губ вырвался удовлетворённый стон. Тяжело дыша, она опустилась к нему. Осторожно поцеловала щеку, на которой оставила отпечаток своей ладони. Коснулась его тонких губ своими губами, украв очередной поцелуй. Ослабленно легла рядом, уставившись в потолок. Хмыкнула. - Ты мне блузку порвал…

Оружейная палуба Чужие слова немилосердно режут по сердцу, а собственное непонимание раздражает. И раздражало бы, пожалуй, любого, кто привык к спокойному течению реки, привык к тому чувству уверенности касаемо собственного будущего, что давала крыша над головой, но вдруг волей судьбы оказался в просторах бесконечного шторма. Чистое небо и бездонное море. Здесь есть место той же борьбе, бесконечной борьбе за кров, за богатства и власть, но нет места традициям, которые казались привычными и правильными на твёрдой земле. Как ей не растеряться в итоге. Как ей не разозлиться в итоге. Её мир рушился. Её мировоззрение дало трещину. Всё во что она верила, оно подвергалось сомнения. Всё что она считала правильным, здесь являлось чем-то немыслимым и недопустимым. - Когда-то я предлагал тебе Лломерин. Со всеми его богатствами и чудесами. Помощь, кров и поддержку. Но ты выбрала другой путь. И за это я тебя не виню. Я уважаю твой выбор. Ты свободна. Но знай, что где-то есть пират, который тебя любит, который может заявиться на порог твоего дома в любой момент. Если ему откроют дверь. Он снова целует её. Нежные поцелуи ложатся на шею, подбородок и губы. Его отталкивают. Замахиваются ладонью по щеке, не отрывая от него бешеного взгляда. Но не отпускают, она не думает даже отпускать его. Она возвращает поцелуй, она возвращает прикосновения, что он дарил ей и даже больше. Прижать его к стене маленькой каюты, не прерывая то откровение, которое разделить между собой могут лишь двое. Дать волю собственной жадности и удовлетворить потребность ноющей тоски. Дать волю собственным рукам, которые развязывают ремень и нагло лезут под чужую одежду. Однако в его воле остановить её. Остановить и закончить то, что только начато.

Оружейная палуба - Скажи мне, маленький дракон, как часто ты будешь требовать доказательств моей любви? Как часто я должен повторять, что ты нужна мне? Как часто мне бегать за тобой и подтверждать свою преданность? Как часто ты будешь унижать меня перед командой? Он сделал паузу и посмотрел в её кровавые рубины. - Ты не очередная. Ты единственная, о которой я помню всегда, где бы ни был. Нужна ли ты мне? Нужна. Вопрос в другом: для чего я нужен тебе? Чего ты от меня ждёшь? На какую цепь ты меня хочешь привязать? Я люблю тебя, но это не значит, что я буду сидеть у твоих ног и признаваться в любви ежечасно. Это был первый раз, когда она осмелилась требовать что-то. Первый раз, когда она перешла черту своей робости и спросила прямо за себя, за отношение к ней, за чувства к ней. Это был первый раз, когда эгоизм взыграл над ней вверх. Почему хотя бы именно сейчас она не могла себе этого позволить? Расставить точки, убедиться и больше спрашивать, больше не требовать, потому что это не в её характере. Нет. Как правило, нет. А потому её щёки предательски горят, потому её плечи дрожат, но она хотела убедиться, отбросить сомнения и осознать, что её тревоги напрасны. - Десять лет назад… десять лет назад я повстречала одного человека в Тевинтере. Он… был прекрасен. Я смущалась, но тотчас радовалась, когда он обращал внимание на меня. Я постепенно проникалась к нему симпатией и в итоге полюбила. Я хотела помогать ему, хотела поддерживать его во всём, но мне никогда не хватало смелости сказать прямо, что он думает обо мне, что его тревожит на самом деле и что он думает об отношениях, которые в итоге сложились между нами… да и были ли то какие-либо отношения вовсе, - повисло короткое молчание, прежде чем красноглазая продолжила говорить. - Настоять на своём, а не подвергать себя пыткам. Открыть глаза яви, но не поддаваться грёзам. И когда пути наши разошлись, я размышляла день ото дня – как бы сложилась жизнь, если некоторые слова были сказаны иначе. Если бы некоторые слова всё-таки были сказаны вслух. Улва поджала губы и сжала пальцы в кулаки. - Я не собираюсь привязывать тебя на цепь, - качнула головой. - Я не хочу этого. И это впервые, когда я смею что-то требовать. Она громко вздохнула. - Убедиться для себя, что это на самом деле не ошибка, убедиться, что я действительно нужна тому, кого люблю. Один раз я должна об этом спросить, хотя бы один раз, дабы отбросить какие-либо сомнения. И больше проронить ни слова об этом, потому что я уже получила свой ответ, - пожала плечами, скривив губы. - Если я буду молчать… то молчание это в итоге погубит и меня, и тебя. Ещё один громкий вздох. Улва откинула голову назад, уставившись в потолок. Опустила, облизав губы. А затем присела перед мужчиной на колени, крепко сжав его ладони в своих, коснувшись лбом их тыльной стороны. - Если я нужна тебе, - шепчет она, - то хорошо. Если ты ручался за свои слова в своём доме на Лломерине, то хорошо. Я не спрошу об этом ещё раз, я не потребую от тебя оного вновь. Я не подвергну твои действия и твои слова больше каким-либо сомнениям, - Улва подняла глаза на него. - Я верю тебе.

Улва стояла спиной. Лишь украдкой бросила взгляд в его сторону, а затем вернулась к своим небольшим пожиткам, которые были разложены на маленьком столе. Ёмкости для зелий, короткий нож, курительная трубка, табачные смеси… - Мне нужно было успокоиться, когда я приняла решение об устранении себя от должности капитана, - негромко начала она. - Мне нужно было успокоиться и подумать. Она повернулась к нему лицом и спросила прямо: - Я нужна тебе? Из всех женщин, которых ты встречал и которых тебе доведётся встретить – нужна ли буду именно я тебе? - она качнула головой. - Когда ты уходил в Обрезки Хес сказал мне – ты или примешь его или откажешься. И когда я тебя увидела, я поняла, что приму тебя. Я приму тебя любым. Я приму тебя таким, каким ты есть сейчас, как бы я не злилась на тебя, как бы твои поступки не задевали меня. Потому что мне не нужен никто, кроме тебя. И менять тебя, переубеждать, требовать что-то от тебя я не имею права, пусть хоть раз я и зарекусь словом, потому что люблю тебя таким. Свободным, уверенным, непоколебимым… Он громко вздохнула и положила ладони на пояс. - То, что произошло на квартердеке… я могла решить уже всё заранее. Но я хочу услышать это от тебя. И решить, что делать дальше, - Улва приблизилась на шаг. - Я нужна тебе? Искренни ли были твои слова, когда ты признавался мне в любви? Примешь ли ты меня с моими изъянами? И если да, - ещё один шаг. - Научи меня быть пиратом. Расскажи мне то, что знаешь ты, помоги мне понять законы ваших просторов. Помоги освоиться, дабы я могла в будущем направить Аннику и Энхеля. Но если нет… Она отрицательно качнула головой. - Скажи честно, если нет. Что я лишь очередная женщина, которая понесла от тебя. Не больше. Не меньше. Скажи, что я не нужна тебе. И я уйду. Уплыву на шлюпке вместе со своими людьми. Я исчезну из твоей жизни навсегда.

Улва убрала свои мечи назад в ножны. Этот взгляд… ей был знаком. И до того больнее его получать от того, кто ей дорог. - Мне нужно, чтобы ты зашёл ко мне в каюту, - спокойно повторяет она Хиролу. - Прежде чем мы доберёмся до Иствоча. Она отвернулась, спустилась на палубу, а затем в оружейную. Если времени пройдёт много, а он не придёт… что же, этот момент она тоже для себя решила. Пусть мужчины делят между собой власть, раз не хотят объединять свои силы против общей угрозы, что нависла над их головами и головами их людей. Теперь это не её дело.

Она не пустое место, её слова должны иметь хоть какой-то вес, её решение, её… Они ослушались её. Она для них никто. Здесь она никто. Её слова для них ничто. И это в очередной раз подтверждалось. - Прекратите! - закричала потрошительница, чьи глаза загорелись ярким пламенем. Кровь идёт против сосуда... как давно это было. Давит, стискивает, сковывает движения. Медленно убивает, но нет. Муки, немыслимые муки, невыносимая боль. Бешено её глаза смотрят на Тревора, кто и начал этот конфликт.

Сабля стукнулась о саблю. Её клинок теперь снова прямо направлен к его горлу. - Перешагни тогда через мой труп.

- А вроде бы ослышался, сеньора. Вы сказали... капитана? Так вы не сложили с себя этой преподнесенной нами должности? А то мне показалось, что Вы устранились с занимаемого поста. Она приблизилась к мужчине на шаг, а красные глаза загорелись, что два огня. - И едва я устранилась, как вы берётесь за клинки, как бешеные обезьяны, - рыкнула Улва. - Вам место в клетках, а не на воле. Барт спрыгнул с запасного такелажа, встал перед Тревором и вытащил клинки. Следом из ножен Улва вытащила свои клинки. Длинный кинжал был направлен на Тревора, а сабля на Барта. - Я не допущу бессмысленного кровопролития!

- Ну что, Хирол, послушаем сеньору? Или решим всё по обычаю? - А как насчёт меня, месье Тревор? - подала голос Улва. - Как насчёт того, чтобы наставить клинок на меня? Ведь это моё предложение. И я несу за него ответственность. Или я для вас здесь не существую? Она дёрнула плечом. - Ну… тогда легче мне будет вонзить вам нож в сердце. За неуважение воли капитана.

Она решила. И после слов Бартоломью понимала ещё больше – сие решение будет верным. Ибо она не была готова к тому, на что возлагали свои надежды Аластар с Паулем. По крайне мере сейчас, в этом перепутье жизни, в этом отрезке времени она пока что не была готова к тому, что нести на себе мог без лишних тревог драгоценный её сердцу человек, когда она сама продолжала спотыкаться и падать. Улва приблизилась к перилам и опустила на них ладони. Не отступится. К тому же… это должно было быть сказано намного раньше. - Скорее всего, вы не знаете о бриге, именуемый «Призрак», - начала вещать красноглазая, - а также о его капитане, Доминике Сью… скорее всего, вам неведома его история. Он родился в Ривейне, являлся сыном одной из провидиц, но даром магическим не обладал. У него была причина податься в мореходы, поскольку кунари захватили его родной дом. Но при всей нелюбви к рогатым он был одним из немногих, кто принимал себе на службу тал-васготов. Кунари, которые отреклись от веры своего народа, выбрав свободу, а не бесцельное существование, подобно усмирённым созданиям. Она помолчала, вдохнув грудью воздух. - Однажды его корабль попал в шторм. До ближайшей суши оставалось больше суток. Сью и его экипаж боролись со стихией как могли, но постепенно их силы иссякали, люди предавались отчаянию. И самое худшее, что могло ещё произойти, так это дредноут кунари, который надвигался прямо на них. Что такое огонь против дерева, что такое холодный и бездушный расчёт против горячих эмоций и жажды жизни. Казалось, это конец и «Призрак» канет в пучины морской бездны. Но кроме него, Призрака, и дредноута кунари были ещё кто-то. «Фурия» Аластара Кейна и «Милосердие Аши» Алфилды Пайк спешили на помощь к своему брату по ремеслу. Они могли отплыть прочь и оставить «Призрака» на попечение своего неизбежного рока. Но они рискнули, зная, что сами могут поплатиться за это жизнью. С палубы Рю внимательно слушала слова наставницы, и даже Фауст прекратил поглощать фрукт, устремив круглые карие глаза на фигуру потрошительницы. Вероятно, эту историю им ещё не доводилось слышать. - В результате дредноут был потоплен, но вместе с ним и «Милосердие Аши». Выживших её пиратов подобрали мореходы «Призрака» и «Фурии». Позже, они основали колонию и за своих, и за чужих людей они впредь стояли горой. Поступок Бартоломью Хирола, Каэди Керро и Азара Тревора во многом схож с этой историей. Объединиться перед общей угрозой и дать отпор врагу. Объединиться ради кого-то. Но командованием тогда не может заправлять кто-то один. Они должны возглавить себя под парусами «Неспокойного». Свои полномочия я передаю им троим. Отныне они капитаны сего корабля. И вновь молчание, которому уделяется достаточно времени, дабы собравшиеся пираты могли осознать услышанное. - Не так важно, что для людей сделает только один человек, - уже тише продолжала говорить Улва. - Намного важно, когда люди делают что-то ради других людей. Vent arrière, - она кивнула и повернулась спиной к толпе. Зацепила взглядом Хирола и спросила: - Можешь зайти ко мне как-нибудь в каюту? Прежде чем корабль доберётся до Иствоча.

Палуба, 12:00 Спустя два часа после нападения птиц зазвенел колокол, а звонкий голосок Рю вещал: - Слово капитана! Слово капитана! Всем собраться на палубе! Важные новости от капитана! Кто не явится, того будут морить голодом неделю! - хихикнув на последней фразе, Рю быстро заняла самое видное место на палубе, а на её плечи прыгнул Фауст, поедая кусочек яблока. Сама Улва поднялась на квартердек и ждала, пока соберутся все, включая Тревора, Керро и Хирола.

Она смотрела ему в спину, и мысль витала в голове – он будет отдаляться. Дальше и дальше от неё. Хотя именно из-за него она оказалась здесь. Из-за того, что три года назад он посетил Камберленд. Неварра не примет её назад, зная, кто она теперь и с кем связалась, а Андерфелс уже давно забыл ту маленькую девочку с голубыми глазами, чьи родители продали родного ребёнка за пару золотых монет. Ты не пират. Так он сказал. Я уже и не воин. По щекам потекли непослушные воле слёзы. Всё дальше и дальше он будет отдаляться от неё, а сама она потеряется во мраке, не оправдав свои и чужие ожидания. Она недостойна была любви отца Анники… кто сказал, что она будет достойна любви какого-то пирата? Улва вытерла глаза тыльной стороной ладони и вернулась назад к себе в каюту.

- Я не буду никого наказывать, - резко сказала красноглазая, вновь подняв свой взгляд на мужчину. - Все три капитана ослушались меня. Все три капитана решили остаться на палубе. Либо они не доверяют мне, либо… Она замолчала. Глубоко вдохнула грудью свежий морской воздух. - Мне знакомы леса и горы, пещеры и степи. Но море мне чуждо. Мне чужды и ваши законы, - Улва облизала пересохшие губы. - Два года в свободном плавании… ничтожно мало по сравнению с десятками лет. Что за это время может узнать неварранский воин, чего никогда не узнает лломеринский пират? Ещё один вздох. В горле засел неприятный ком, и говорить становилось сложнее. - Но идеи Либерталии, того места, что приютило меня и моих детей… оно поощряет идеи равенства. Единства. Когда на корабле оказываются несколько капитанов – люди принимают их всех. Они не выбирают кого-то одного. Самой колонией заправляет несколько людей, но не кто-то один. И… мне кажется будет лучше, если за командование корабля возьмёшься ты, а также Керро и Тревор. Перед вами общая цель. Вы должны сплотиться, чтобы достигнуть её. Люди оценят это не меньше, нежели поступок одного, люди поймут, что именно в единстве всех есть сила, но не сила в ком-то одном. Улва отвела взгляд в сторону и пожала плечами. - Ты упрекал меня за слабость… и, в общем, ты прав, - её голос перешёл на шепот. - Я слаба. Но я люблю тебя. Я, правда, люблю тебя. Ты для меня сама жизнь. Я испугалась за то, что произошло сегодня. И я не справилась с тем, что намеривалась сделать, дабы защитить корабль и его экипаж… я не оправдала себя, как капитан. Я опозорилась перед тобой, проявив свою слабину, проявив свои сомнения… Ещё один вздох. Горькие мысли. Примет ли он её со своими изъянами? Со своими слабостями, ошибками и пороками? Наверно, нет. Она думала об этом. И думала также как это эгоистично с её стороны. Он ей ничего не должен. - Я… Больше она не смотрела прямо в его глаза. Она приняла решение. Она решила, что будет лучше, если все капитаны вернут своё звание и все вместе встанут во главе «Неспокойного». Потому что именно так будет правильно. Ведь об этом раньше было сказано. И об этом намного раньше никто не додумался. - Я буду в своей каюте, если понадоблюсь, - сказала она напоследок, кивнув и отправившись назад в оружейную.

Улва опустила ладони, вместе с тем и глаза. Чуть согнула локти и сложила пальцы в замок. Паруса. Ну да. Верно. Па-ру-са. - Ты, - тихо начала она. - Тревор и Керро… вы трое не послушали моих указаний.