FOX69

Кристоф Когда Патрик ушёл, пан Шиманский вернулся на террасу. Дружеский пикник подходил к концу. Но Устроитель не торопился. Задержавшихся гостей он не выгонит до утра. Патрику сейчас нужно время. В реальном мире он только набирает силу. Крис уселся в кресло, закурил и, прикрыв глаза, погрузился в мягкий кожаный плен. Знал ли он о том, что его кто-то неистово и нестерпимо ждёт на поваленной пальме на побережье? Конечно, знал. Но ещё одного забега с демоном котик сегодня уже не осилит или к завтрашнему утру от неё останется только пятнистая шкурка. А завтрашний день может потребовать слаженных усилий всех агентов.

Где-то на улицах ночной Варшавы Он шёл. По-прежнему не видя и не слыша. Мир окружающий перестал существовать. Под ногами ломался лёд, в лицо летела вьюга и снег ложился на волосы и плечи. Он продолжал идти. Сигналила машина, гавкала собака, ему кричал прохожий, кто-то толкнул в плечо. - Gdzie się spieszysz? Gdzie tak się upiłeś? - No entiendo, - ответил машинально на чужую речь, не сбавляя хода. Но следующий толчок его остановил. Он сфокусировал свой взгляд. Их был пять, а может шесть. Он дальше не считал. Одна из банд Варшавы. Промышлявшая на ограблении прохожих. Каждый выживает, как может, когда работы нет. Первые удары он не отбивал. Не мог сосредоточиться. А после принимал, как должное. Боль отрезвляла и возвращала способность думать. ... Когда открыл глаза и дёрнулся вперёд, не смог подняться. Рубашка и жилет примёрзли к неглубокой тротуарной луже. Мышцы окоченели, а пальцы рук потеряли чувствительность. В мутном свете фонаря кружился снег и падал на лицо. Саднили разбитые губы и гематомы с треснувшими рёбрами напоминали о себе. "Волчонок, поднимайся! Ну что ты делаешь? Прекрати!" Раздался звонкий смех и чья-то тёплая ладонь выдернула из ледяного плена. Бескрайнее чёрное небо превратилось в заснеженную аллею, а бесконечную позёмку смела копна огненных волос. - Loca... - шепнули губы и побелевшие пальцы потянулись к когда-то любимому лицу. - Прости. "Я простила... Давно, - её горячая рука, по летнему густо покрытая веснушками, коснулась его щеки и подбородка. - Я просто боялась. Не смогла пересилить себя. Но ты мне нужен, Волчонок". - Забери меня. "Я не могу... А помнишь, наш "морской" круиз в Палермо? - её смех снова звенел весёлым колокольчиком. - Ты обещал мне морскую прогулку. А сам трое суток гнал "Хонду" по побережью". - Но это же была морская прогулка, - он улыбнулся. "Я надеялась на яхту, - она рассмеялась. - А получила мотоцикл". - Яхты у меня не было и, наверное, никогда не будет. Зато был плот на Тахо! - попробовал реабилитироваться он. "Да, да, я помню. Пять человек на надувном матрасе. Я капитан!" - снова смех. Горячий, оживляющий поток эмоций. Она замолчала. Ярко-красное платье трепал студёный ветер и рыжие волосы мягкими струйками ложились на его лицо. "Иди ко мне, Волчонок". Он подался вперёд, в её объятья и замер. Тепло. ... Очнулся в незнакомом месте. Посреди двора. Ночные окна города смотрели на него уютно-жёлтыми зрачками. Шёл снег, и чёрные замёрзшие лужи отражали лунный свет. Только сейчас он понял, как замёрз. Как зубы отбивают дробь, а руки не слушаются. - Что это было? - спросил то ли у Луны, то ли у пролетающих снежинок, то ли у самого себя. Ответом прозвучала тишина с ледяным порывом ветра. От холода залихорадило. Он оглянулся, нашёл скамейку. Надо сесть.

Создатель милосердный! Ну что ты делаешь! А что я делаю? Зачем сейчас? Какая разница. Он с этой мыслью жил. Едва ли для него неведение было панацеей, чтоб сохранить спокойствие. Как всё не вовремя... Иди уже сюда. Кончай там обжиматься с черепахой. Я и не думал! Я её кормлю! Да кто тебе поверит, зоофил. Через минуту рядом с Тёмным на пирсе стоял его Светлый оппонент при полном параде белоснежных одежд - строгая тройка, галстук и белые штиблеты. На островке Сокровищ, рядом с Белоснежкой, лежала записка для двух влюблённых: "Ушёл на берег. Не теряйте. Оказывается Белоснежка любит кокосы!" И что мы будем делать? А что мы будем делать? У нас два нестабильных охотника и медиум в раздрае. Два пьяных ведьмака. Двое влюблённых. И Мэри-Энн. А завтра сложный день. Значит, тебе придётся выйти. Вернуть его. С меня на сегодня злодейств достаточно. Я не хочу наружу. Понимаю. Но тебе придётся. Глубокий тяжкий вздох. Попридержи тут всё. Пойду. Иди, пернатый. И Белоснежку не обижай! Я её спрошу.

И она разжала пальцы, в которых снова крошился лёд. Но в тот момент Ника не думала о возвращении Винсента к ней, ему бы к себе вернуться. Поэтому её желания лежали в области его блага, принятия им себя, своего прошлого и некоторых уже неизменных деталей будущего. Его мятущаяся душа должна наконец обрести покой, а он твёрдо встать на свой путь. Человек не может получать всё, поэтому счастье есть в умении ценить и наслаждаться тем, что есть. Ника была счастлива и искренне желала того же Винсенту. Как только она его отпустила, он быстро покинул незабываемый кусочек рая, где ему никогда не будет места. Он ушёл. Из Убежища. В надвигающуюся на город глубокую ночь.

- Стой, Винсент! - она сорвалась с места, поспешила за ним, догнала, взяла за руку, сплетая свои пальцы с его. - Не уходи. Я нужна тебе сейчас. Пока ничего не говори. Давай просто пройдёмся по берегу, - Ника подняла глаза, стараясь поймать его взгляд и крепко сжала руку. Почему она решила, что нужна ему, именно, сейчас? Сейчас, одинокому волку не нужен был никто. Есть такие моменты в жизни, которые нужно пройти самому. Осмыслить и принять, чтобы возродиться или сдаться. Но Кристоф не стал её останавливать. Он только лишь подумал о добре, которое не хуже зла, когда назойливо. Винс ощущал её касание, но посмотреть в глаза не смел. Он должен был уйти. Сейчас. Он не хотел быть рядом с ней. Таким. И утыкаясь плакать в её жилетку. Конечно, они знакомы четыре дня, но неужели она не чувствует порыв его измученной души. Дикой и свободной. Привыкшей полагаться только на себя. Он повиновался её порыву удержать, но слов не слышал, не видел и не воспринимал. "Отпусти его, - донеслась до Ники посторонняя мысль со стороны причала. - Если хочешь, чтобы он вернулся".

Терраса бунгало Он почти успокоился и подчинил инстинкты воле, почти обрёл прежнее равновесие в душе и отрешённость стороннего наблюдателя. Но лишь на время. Бушующий хаос в его подсознании под стать вулкану кипел, плавился и превращал в пепел хрупкие надежды. Представителя от конторы Тёмных сил они застали в том же кресле. С бокалом коньяка и сигаретой. - О, а я вас ждал, - сказал Кристоф, одним глотком прощаясь с коньком и лениво вытягивая себя из кресла. Он затушил сигару в серебристой пепельнице, бросил притворно томный взгляд на Галахад и пошагал на пирс. - Идёмте. Не здесь получать откровения свыше. ... - А почему, собственно, я? - ворчливо задался вопросом пан Шиманский, стоя на краю причала и наблюдая за далёким горизонтом. - Почему не Патрик вас просвещает? - Ты обещал, - напомнил Винс. Его голос был глух и подавлен. - Да, да, - Крис обернулся. - Ты точно хочешь это знать? Похоже, твоя пассия предпочла бы быть в неведении, - кривая усмешка исказила тонкие губы агента Тьмы. Он с вызовом взглянул на Нику: - Да, барышня? Счастье в неведении. А ваш идальго всё хочет усложнить. Как было бы просто ничего не знать... - Кристоф, - перебил Тёмного дрогнувший голос испанца. - Не надо. Она тут не причём. Ты обещал мне. - Да, да, да... - согласился Крис. - Только не надо думать, что истязанье ваших душ мне доставляет удовольствие. Итак... с чего бы начать эту драму. Ах, да. Вопрос вопросов. Люция. Почему она бросила тебя. Крис сделал паузу, чтоб посмотреть в глаза ликантропа напротив. А ты ведь не готов это принять, Винс. Совсем не готов. Мне даже жаль тебя, парень. - Она рожала долго, - звучавшие слова набатом отбивали долгие секунды. - С каждым разом испытывая боль сильнее предыдущей. И не только физическую боль. Её могли прокесарить, но пустили в роды, так и не определившись что же там за каша из костей и хрящей в её матке. Их было десять, - слова без жалости вбивались в израненную душу, - маленьких комочков шерсти. Не людей и не животных. Мелких мутантов. Шестеро погибли сразу. Четверо прожили сутки. Они хотели жить. Но им не дали. Пусть это останется на совести тех врачей. Кто будет возиться с недоношенными уродцами у пациентки без страховки. Они погибли. Ещё вопросы? Он стоял на этом райском пирсе, как на эшафоте. И покорно принимал напутствие от палача. Тяжёлый ком у горла давил свинцовыми тисками. Он снова возвращался в прошлое и проживал те страшные дни. - Кем я родился? - дрожащий голос был еле слышен. Крис не спешил. Давая передышку после потрясения. Перед вторым ударом он поднял руку и на раскрытой ладони явил двоим крохотное живое существо. Не больше килограмма весом. С клыками, когтистыми лапками и хвостом. - И ты был не один. Вас было семь. Но ещё в утробе ты их передушил. - Господи... - дрогнули губы волколака в беззвучной мольбе. - Неет, ты от него далёк, как я от рая, - Крис сжал ладонь, стирая образ. - Твоя мать после родов попала в психушку. От тебя, естественно, отказались. Но. Через месяц ты перекинулся и стал розовощёким малышом к немому удивлению всех медсестёр. - Кто мой отец? - ещё вопрос. Наверное, последний. Он сдерживает слёзы, но влага предательски дрожит в глазах. - Отец? Обычный человек, - ответил Тёмный. - Такой же как и мать. Они тут не причём. Всё дело в тебе, Винс. В твоей душе. Когда-то очень давно. Возможно на протяжении предыдущих земных цивилизаций. Отсюда мне не видно. Ты согласился на компромисс. Пошёл на сделку. Изменив часть своей души навсегда. Она влияет на все астральные тела последующих реинкарнаций. Разъедает их и перекраивает. Отравляет своей ущербностью. Меняет под себя живые клетки. И не только свои. Это цена, которую ты когда-то заплатил. И что бы ты не делал, тебе от этого не избавиться никогда. Всё твоё потомство будет неполноценным. Не оборотни, и не люди. Безумные зверушки. Тебе не помогут ни светлые, ни тёмные. Ибо Древние не подвластны никому. Вы сами способны вершить свою судьбу. Ты свою - выбрал. Крис замолчал. Взгляд полный скорби, как на похоронах. Он был серьёзен. Его человеческая ипостась заставляла демона сопереживать. Влажные дорожки пролегли по щекам и затерялись в чёрной бороде. Ликантроп превратился в изваяние. Застывшее, безжизненное. Теперь он всё узнал. Пожалуй, хватит. Он развернулся и быстро пошагал на выход.

Под луной в лесу – Думаешь, всё случилось из-за того, что ты оборотень, – не вопрос, а утверждение, и голос Ники немного дрожит. Но она делится теплом своей руки, души, взгляда, не отворачиваясь, принимая и такую правду. – Конечно, я пойду с тобой к Тёмному, чтобы услышать обещанные им ответы. Только, Винсент, я уже решила, – лёгкая, немного нервная улыбка тронула губы. Он может принять это за поспешность. С другой стороны, никто же не зовёт её замуж и не планирует их совместных детей прямо сейчас. – Предсказания – дело неблагодарное, поэтому не возьмусь судить о нашем будущем вот так сразу. Но я хочу разделить с тобой всё, что нас ждёт впереди. Ты нужен мне, Винсент, какой есть – это мой выбор. Слова Тёмного не подтвердят его и не изменят. - Не торопись, пожалуйста, - остановил он её поспешные выводы, почти с мольбой. - Если это то, о чём я думаю... Ника... я просто не смогу с тобой так поступить, оставаясь рядом. Он снова вздохнул. Сжал её ладонь и поднял к своим губам. Поцеловал хрупкие пальчики и сказал: - Пойдём. Прямо сейчас. Я больше не могу тянуть. Х

Под луной в лесу – Случилось что-то… плохое? – пытаясь в темноте поймать его взгляд, спросила Ника, когда пауза слишком затянулась. Он только лишь кивнул. - В шесть месяцев. Преждевременные роды. И снова пауза. И снова он пытается продолжить. - Когда она вышла из больницы... мы с ней расстались. Она не захотела меня видеть и не сказала, что произошло. Но я догадываюсь. Поэтому, мне нужен Тёмный. Он знает, что было в прошлом. Он обещал. И я хочу... - лихорадочный вздох, он обернулся к ней, - хочу, чтобы ты тоже это услышала. Потому что тебе решать, что будет дальше между нами.

Патрик - Конечно, я не против, - благословила девушка, поймав один за другим взгляды мужчин. И тут же сделала большой глоток вина, зардевшись при будоражащей мысли о тайне половой принадлежности Мюриэля. Половая принадлежность Мюриэля так и осталась для Мэй загадкой, а вот его трусы стали достоянием их небольшой компании. Пернатый быстро сложил крылья и разоблачился, небрежно побросав всю одежду на песок. - О! Блажеееенство! - протянул он, подставляя голый живот под мягкий бриз. - Божественно! Опрокинув свой стакан, он попросил у Вацлава ещё и пошагал к своему созданию, чтобы угостить. - Не ждите нас, мы уединимся ненадолго, - крикнул на ходу и скрылся за черепашьим панцирем.

Патрик — Пончики? То есть… конечно, как тебе угодно. Отчего бы нет, — он покосился на Мэй. Это было ошибкой, наверно, потому что поза девушки и что-то в ее взгляде заставили его задуматься, насколько их маленький частный пляж именно нуддистский. На Мэй покосился и Патрик. Можно?

Под луной в лесу – Я готова узнать, – было сказано тихим эхом, глядя на мужской профиль в густой тени на фоне укрытого пальмовой листвой ночного неба. - И ещё ты должна знать, что я бы ничего тебе не сказал, если бы считал нашу встречу случайным флиртом. Наверное, природа ликантропа даёт о себе знать. Ну там пара на всю жизнь, волчья верность, и всё такое. Наверное, в этом отношении мы с котолаками имеем принципиальное отличие. Им проще. Предисловие немного отвлекло от гнетущих мыслей. - Я ведь тебе рассказывал, что у меня была девушка. Я её любил и никогда бы не оставил, - тяжёлый вздох почти сразу прервал рассказ. В отрешённом взгляде плыла луна. Он долго подбирал слова и, наконец, сказал: - Мы прожили с ней почти год. И она приняла меня таким, какой я есть. Без контроля над трансформацией. Спать с оборотнем - испытание. Но она смогла. Loca. Так я её звал тогда. А потом... потом она забеременела, - его голос дрогнул и замолк.

Патрик — Тут Крис не прав, - покачал он головой с улыбкой. - Бабушка сказала бы, что легкая полнота мужчину только красит. — К тому же после всего, после нашего знакомства, и того, что ты пережил, мы можем вместе выпить. - Вот и я говорю - не прав. Какая мудрая женщина ваша бабушка, - восхитился Патрик жизненным опытом старушки. Он принял у Вацлава бокал. - А давно ты в этом теле, Патрик? - Ты еще помнишь, кем был этот человек раньше? Извини за вопрос, если я не правильно понимаю, как это всё работает. - Давно, - ответил Патрик, стягивая со стола оливку и засовывая в рот. - Ещё до Рождества. В Иерусалиме был один блаженный. Нууу... вот мы с ним сошлись во взглядах. Тогда я не был Мюриэлем. Ребята, слушайте, - вдруг, обратился он к обоим, - а можно я тоже разденусь? Не совсем. У меня есть трусы! - это было сказано с убедительным восклицанием и уже более скромно дополнено: - С пончиками. Мне не жарко, но я тоже так хочу, как вы. Вы же не будете против?

Под луной в лесу – Не уходи, – куда-то в темноволосую макушку, глядя на полосы лунного света, пробивающегося сквозь листву. – Ты нужен мне, Винсент. Сейчас. Таким, какой есть. Ох, если бы ты знала, как мне сейчас не просто, сеньорита. Он поднимается над ней. Его вымученную улыбку она не видит. Это хорошо. - Я не ухожу, - он шепчет ей, целует куда-то в раскрасневшуюся щёку. - Только мне надо... надо... Он садится рядом, держа её за руку, и смотрит на Луну. Впору завыть. Но сбивчивое дыхание нарушает мысли. - Мне надо немного... остыть. Иначе меня снова понесёт. И тогда я не уверен, что сдержусь. Поэтому, сначала ты должна узнать. И уж потом решить. Продолжать всё это или забыть. В серых глазах отражался лунный свет, своим прохладным серебром гася бушующее пламя. Он успокаивался. Медленно. Под действием контроля боролся с восставшим плотским и неукротимым желанием.

Патрик — Патрик, а ты… Мне казалось, что ангелы вкушают лишь амброзию… или это какие-то другие э… Профессор помахал рукой, не претендуя на точность своих сведений. - Амброзию? - переспросил Патрик, почесал бороду, что-то припоминая. - Ну, может и вкушают. А я предпочитаю вкушать свиные рулетики и сахарные плюшки. Такие с карамелью сверху. Он посмотрел на свой упитанный живот. - Да. Я понимаю, я не идеал. Пусть там твой брат, что хочет говорит. Худеть я пробовал, не получилось. Может, на амброзии и можно вес снизить, но я давно уже чертоги небесные покинул. Да и для смертной оболочки питаться светом вредно, как по мне. Рулетики вкуснее.

Патрик - Какое здесь дно, Патрик? – поинтересовался он, оглядывая воду, ощущая это движение, скольжение их барка по волнам. Полет над волнами. - Песок, - ответил ангел. - Белый, - здесь кто-то сомневался что не белый? — Ты пойдешь с нами? - Я бы выпил, - признался парус. - И съел оливку. Да. Если можно.

Патрик - А что за Остров Сокровищ, Патрик? Мы туда курс держим? - Да, миледи! - отозвался парус и мачта в одном лице. - Правда сокровищ там не много, но вы всегда можете их найти. Воооон там, на горизонте, видишь несколько пальм? Это наша остановка.

На террасе бунгало Оборотень подошла к Кристофу и медленно наклонилась,скользя прядями золотистых волос и теплым дыханием по темным волосам, щеке,шее...губы приблизились к уху и прошептали:-Ты мне нужен.Я буду ждать. Острый розовый язычок на мгновение высунулся и коснулся чувствительной кожи за ухом,словно заново пробуя на вкус. Обнажившиеся рысьи клыки слегка царапнули кожу.Не до крови,ну что вы,пан Шиманский. Все прилично.Мы пока регенерируемся. Он принял ласки кошки, как должное, не без удовольствия рассматривая в упор её лукавые глаза и глухо рассмеялся. - Не сомневаюсь, - сказал и, затянувшись, выпустил тонкую струйку дыма в раскрытый ворот её рубашки.

Кристоф Оборотень запела акапелла. Она пела для всех них,кто мог слышать и слушать. Неизвестно, как остальные, но один член команды их скромного отряда её слышал и слушал. И даже наблюдал вживую за перемещениями. А ещё он думал - неужели котик, так рьяно рвущийся в бордель, удовлетворится райским уголком. Он продолжал курить, вальяжно развалившись в кресле, закинув ногу на ногу, и наблюдал неспешно за кошачьими чувственными порывами. Патрик - Мракоборческой деятельностью? – переспросила Мэй, прислушавшись к разговору, - Что это значит? Что-то вроде постоянной работы для таких, как мы? - Да, работа по Призывам, - не совсем понятно объяснил Патрик. Он стоял к ним спиной и подставлял крылья под ветер. Или направлял ветер на крылья. Что не имело для капитана и пассажира никакого значения. Белоснежка касплеила плот и еле шевелила плавниками. А Луна по-прежнему прокладывала курс к горизонту, где виднелся крохотный островок. Под луной в лесу - Я всю свою жизнь останавливалась. С тобой не хочу, - озвучила своё решение Ника и, кажется, призналась. В чём? Наверное, он мог догадаться. Он догадался. Не ожидая её слов, он знал. Он чуял. Чувствовал. Гормоны. Необузданный поток. Это было чистым безумием. Господи, что я делаю?.. Где-то на периферии сознания звучал вопрос. Но очень глухо. Контузия страстью, оглушение её близостью отключили здравый рассудок. Он не понимал. Хотел ей всё сказать, но подчинился чувствам и инстинктам. Звериным, первобытным, плотским. Он подхватил её на руки и скрылся в пальмовом лесу. Так волки убегают со своей добычей или уводят пару в укромный уголок. Их приютила крохотная полянка меж стволов. Сюда, сквозь перистые листья пальм, Луна бросала узкие лучи. И призрачные лунные зайчики разбегались в стороны от порывов ветра. Он знал - она здесь плохо видит. Но ему тьма не мешала. Он опустился на тёплый песок, встал на колени и осторожно, не размыкая объятий усадил свою драгоценную ношу под дерево. Х

Патрик - Если пожелаешь, любовь моя. Наш добрый хозяин пригласил нас в путешествие. Так ты говоришь... уже был здесь когда-то? - Вацлав повернулся к готовому поднимать якорь ангелу. - В смысле в миру? - уточнил Патрик. - Да, был. Занимался мракоборческой деятельностью. Давно это было. Отдать якорь! - скомандовал боцман и "Белоснежка" отшвартовалась, оттолкнувшись ластами от причала. - Куда плывём, капитан? На Остров Сокровищ? Белоснежные ангельские крылья распахнулись и поймали ветер. Сейчас они казались ещё больше и не только служили парусом, но и зонтиком для влюблённых.

Под луной Объятья крепче. Голова отключена. Остаются только чувства. Её манящий запах, дурманящие губы, изгибы тела. Она напряжена, как тонкая струна гитары. Чтоб её настроить нужны лишь руки и чуткий охотничий слух. Отпустить её уже почти невозможно. Звериные инстинкты неотвратимы. На фоне годового целибата впору сойти с ума. - Ника... я... хотел... - он силится сказать чего он там хотел, но слова не только застревают в горле, их нет уже и в голове, гормоны хлещут через край, в глазах плавится золото, зрачки сужаются. Но трансформацию он держит под контролем. Пока. Его губам сейчас не требуются лишние слова. Цепочка невесомых поцелуев переползает по краю челюсти на шею и ниже к её груди. И наступает тот момент, принятия решения, по крайней мере для него. - Нам надо остановиться, - горячий шёпот куда-то в пушистый и растрёпанный висок. - Иначе... Он предлагает выбор ей.

Hiszpańskie Dziewczyny И чтобы ангелу было веселей гнать барк к заветному берегу его мечты, он затянул сомнительным баритоном, зато во все горло, разведя руки. Не прошло и десяти минут, как барк "Белоснежка" на всех парусах причалил к пирсу, где возлежала дивчина. - Убрать паруса! Отдать швартовы! - крикнул Патрик, складывая крылья за спиной. - Командуй, капитан! - обратился он к Профессору, пока Белоснежка нализывала пятки Мэй.

Кристоф Коснуться и перевернуться, оттолкнувшись ногой, начать подниматься к небу. Есть мелодия и прекрасная партнерша-этого достаточно. Как же ты прав, котик. Мелодия, сигара, мягкое кресло, танцующие девушки и довоенный коньяк. Что может быть лучше погружения во все грехи и сразу. Только земные грехи не в пример адовым. Они приятней и не обязывают к действиям. Он наблюдал за грацией и поступью, летящим платьем и лёгким флёром от смешенья аур. Чудесно. Дым кольцами уходит к потолку и можно не спешить сегодня никого спасать.

Патрик - Ты какой-то… настоящий, - наконец признался он. - Кажется, что больше настоящий, чем я. - Просто я давно здесь не был, - сказал Мюриэль. - Кажется, целую вечность. Или не кажется. Ветер усилился. - Ставить паруса! Отдать грот! Добавить лисели! Скорость двенадцать узлов! Не снижать! - крикнул ангел висящей впереди Луне и распушил побольше перья. Барк "Белоснежка" рванулся вперёд, высоко над водой удерживая бушприт, взбивая за кормой пенный кильватер. Так они летели с километр, пока Патрик не опомнился. - Ох, Профессор. Тебя же Мэй там ждёт. Идём назад? Или вперёд? Я что-то увлёкся. Хотя, могу предложить выпить. И закусить.

Под луной - Ты мне нужен, Винсент. Сейчас. Всегда, - тихо сказала она, кажется, черпая уже с самого дна своих женских инициатив. Ника не опустила глаза, ища в его взгляде ответы, а по её щекам хрустальные слёзы прочертили влажные дорожки. Он видел её слёзы. Он даже знал причину. Но не сказал ни слова в утешение. Он просто обнял её крепче и прильнул к чуть приоткрытым губам. Как можно сейчас вновь резать по живому, по свежей ране, которую он сам недавно ей нанёс. Как можно снова рвать и мучать. Он промолчал и подхватил её, как лёгкую пушинку. В отрыве от земли до минимума сокращая расстояние. Прижаться к ней, срастись и раствориться. В её желании расплавиться, сгореть в своём бушующем огне, не размыкая рук и губ.

Патрик - У меня как-то была черепаха, - пробормотал, размышляя, стоит ли, пока не уплыли далеко, подниматься во весь рост. - Чувствую себя человечком из "Лего". - Главное - человеком. Откуда не важно, - заметил ангел, развернулся лицом по ветру и спросил: - А почему? Его плечи дрогнули и обе стороны расправились белоснежные крылья, наподобие парусов. В них ткнулся ветер, зашевелил перья и самоходное судно основательно прибавило в скорости. - Йюу-хууу! - вскрик восхищения раздался над морской гладью, когда черепашку быстро понесло навстречу Луне.