FOX69

Пустынная бухта Какую бы сделку ни заключил бедный Финлит с демоном ли, Янто, он был давно им предан. И теперь лишь безответно исполнял волю того, кто послал за ним этот корабль. Но во всем его виде читалась надежда, будто и правда тот потрепанный остов был самым ценным в его жизни проводником его души к вратам Золотого города. - Вот и твой корабль, - тихо шепнули пересохшие губы. Он не успел уйти. А теперь, как зачарованный наблюдал за приближением изорванных парусов. - Пойдём на пристань? - спросил Барт Финлита, испытывая назойливое желание приблизиться к призраку.

Пустынная бухта Фляга переходит из рук в руки. - Паршиво выглядишь. Выпей, - замечает дары приносящий. - Всю ночь тут просидел? Этот что, сидит ждет? Мне бы его уверенность. Из-за пазухи Тревор достал небольшую подзорную трубу. - Что там у нас... Пока что всматриваться было не во что - темень. Но вот-вот осветится участок моря, который был нужен, куда давно уже настойчиво было обращено лицо усмиренного. Он забирает фляжку и пьёт. Но облегчения алкоголь не приносит, а лишь сильнее будоражит кровь. А может быть не алкоголь, а что-то большее. Он ясно ощущает надвигающееся нечто. Жар окатывает с головы до ног. Горячие ладони, пылающее лицо и губы. - Демоны, - он поднимается. Сейчас он выглядит не лучше Финлита. "Держись воды, Бартоломью", - он ясно слышит голос. Одну и ту же фразу. - Мне надо к морю.

Пустынная бухта - Слава каракатицам морским, ты еще тут. И этот еще тут. Значит, я вовремя. Ладонь раскрылась, демонстрируя капитану "Инфанты" две жемчужины. - Вот принес. Это тот самый жемчуг из сундука. Судя по всему, самое древнее, что у нас нашлось, и то, что можно вернуть морю. Как и велено было этой твоей бардессой. Надо бы испытать. Из-под полы кителя извлекли флягу. Хоть Азар Тревор и был известным ценителем хорошего вина, но, понятно, во фляге предпочитал носить нечто более действенное. Ромом можно было и согреться, и подлечиться. И взбодриться. - А где же я должен быть... - отрешённый голос и безучастный взгляд за горизонт. В руке дымящаяся сигара. Что-то незримое изменилось за прошедшую ночь в этом человеке. Его лицо осунулось и превратилось в маску, а зелень глаз впитала частицу Тени, став абиссальной тьмой. Чем дольше он оставался на суше, тем сильнее он ощущал присутствие маны. Она заполняла сосуды, бурлила в крови, обжигала мозг. Она звала, предрекая могущество и избавление. - Ром? - бесцветный вопрос, лишённый эмоций. Он посмотрел на Тревора. Торнадо /Хиссера, 5:10 Спустившись вниз, он посмотрел на девочку. - Ну чтро. Попробуешь на ногу опереться, может, зелье уже подействовало? - Угу, - согласилась Хиссера и поставила ногу на пол. Схватилась за его руку и встала. - Совсем не больно, - просияла улыбка на веснушчатом лице. Робкий шажок. Ещё один, ещё и ещё. Она припустила до стены и вернулась. - Она срослась! - радостно крикнула на весь зал девчонка, но чтобы убедиться посмотрела в его глаза: - Она срослась?

Хес и Матиус Он задумался. И, вопреки всему прежде сказанному, легко сделал выбор: шарлотка. - Не говори никому о моих вкусах. Кое-кто может счесть их извращенными, - смущенно попросил он, засунув в рот порядочный кусок. - А ты? Как удивительно порою совпадают желания двоих. Ведь он заказывал её последней. Почти что по наитию. Яблоки с корицей под ванильно-молочным кремом. Сознание толкнуло память лишь потом. Вчерашний день и вечер. Корица и ваниль. Он улыбнулся. Озорной прищур, и хулигански искрят антрацитовые глаза. Вместе со стулом переместиться ближе, чтобы бедром почувствовать его тепло. Взять вилку, с видом заговорщика склониться над тарелкой с шарлоткой и тихо прошептать, касаясь губами мочки его уха: - И ты не говори. Что квартмейстер на "Инфанте" извращенец, - вилка немилосердно терзает розовую корочку под кремом и отковыривает большой кусок, чтобы поспешно переправить в рот. Он прожевал и облизнул усы запачканные белым. Ваниль. Ммм... Память возвращает во вчера. И едким сожалением терзает от невозможности вернуться в прошлое тот час. Торнадо и Хиссера Я долбанут бошкой, я знаю. Ее - как захочет. Если она достаточно смелая девочка, чтоб помочь долбанутому головой дяде захватить корабль-призрак, что б спасти кучу теть и дядь, то, конечно, возьму. Хотя бы потому, что, если что-то с Меченым пойдет не так - я буду отдуваться, а кто-то должен будет вас предупредить. Я бы и Бу у тебя забрал для страховки, но не знаю пойдет ли на Меченый собака. Если Хиссера решит на Меченый не идти - буду просто ебя или Хирола взять ее на борт до прибытия на точку. - Я вообще-то тут, висю, - пробурчал ребёнок, прижавшийся рогами к сильному плечу. - Я буду с тобой. Я никуда не пойду без тебя, - заявила она категорично.

Матиус и Хес - Что же... - поглядел на этих двоих. Хм. - Оставим вас, до встречи на "Инфанте", сеньоры. Дон Гарсия, я всегда к вашим услугам. На корабле трудно уединиться, но мы обязательно найдем возможность, если только пожелаете. Святой отец дружелюбно подмигнул брату по вере и мягко положил ладонь на плечо путающейся в мебели Рю. - Пойдем. Брат по вере подмигнул в ответ, в предвкушении встраивания своих грехов в несовершенный мир, и проводил взглядом контрастную парочку - священника и разбойницу. К их уходу принесли завтрак. Овсянку с фруктовым джемом. Бекон с яичницей. Овощной салат с оливками и козьим сыром. Картофельную запеканку. И яблочную шарлотку с ванильным кремом. - Я не знал, что ты любишь есть на завтрак, - Хес виновато улыбнулся. - Подозреваю, что это отсутствует в меню.

"Хех-а из нее будет толк!" На плече у Торнадо рогатый ребёнок дожёвывал стянутый с разноса бутерброд, сыпал крошками на капитанский камзол и рассматривал серьгу в ухе. Ей тоже хотелось такую.

- Да нет, сеньор Хесус, дело-то вовсе не в том, - добродушно махнул рукой тем временем Аврелий, умилившись безусловно похвальному стремлению дона Гарсии как обретать знания по части сопряжения с божественным, так и оказывать поддержку ближнему в трудный час. День. Два дня. - Это своего рода искусство торга. Вам всего лишь нужно продемонстрировать истинное свое намерение делать мир лучше. Только оно и важно. А Создатель на то и создал чад своих, чтобы они стремились уподобиться отцу. Так что в таинстве молитвы или покаяния самое главное не очиститься от греха, а найти ему место, обосновать несовершенство проступков несовершенством мира и стремление к более совершенным решениям - совершенством ваших умыслов. Он смахнул с подбородка хлебную крошку. Ах, какая выгодная сделка! Я, пожалуй, непременно исповедуюсь. Ну и покаюсь заодно. Да. И только дон Гарсия хотел записаться на исповедь к святому отцу, как в поле зрения возникла милейшая в своей суровости фурийка. Хм. Улва? Квартмейстер задумался. А разве не должна она... что-то я не понял. Он удивлённо приподнял бровь и снова вернулся к прекрасному - голубым глазам и кофе. О капитане он подумает потом. Не до него сейчас.

- Тогда буду рад содействовать, если вы вдруг захотите, ну там, покаяться или исповедаться. Обращайтесь, как только возникнет такая потребность... - Потребность? - кажется, наследник глубоко верующей семьи представления не имел о существовании столь необходимых андрастианцу культовых отправлений. - О, потребность. Да, конечно, воспользуюсь. При случае, - с лёгкостью согласился он, с улыбкой погрузившись в чашку. Хотя, начни квартмейстер "Инфанты" исповедоваться, Аврелию прошлось бы не отпускать грехи, а накладывать епитимью и не одну. Наверху простучали шаги, ноги показались на лестнице, Как только Матиус спустился достаточно, чтобы заметить сидящих, он с облегчением вздохнул и сбавил ход. Снова для верности провел пятерней по волосам. Приветливо кивнул обоим. Улыбнулся... пожалуй, улыбнулся только одному. - Доброе утро, - обратился к святому отцу и квартмейстеру. - Не помешаю? Долгожданные шаги услышали задолго до появления сапог. А сапогам обрадовались, как явлению самой Андрасте. Дон Гарсия вынырнул из чашки, облизал усы и улыбнулся. Тоже только одному. Единственному. - Совсем наоборот, - ответил дон Гарсия подошедшему и подал знак девчонке-подавальщице. - Присаживайтесь, сеньор Брук. Через минуту перед Матиусом стояла чашка с чёрным кофе. - Завтрак подавать, дон Гарсия? - спросила девушка. - Немного погодя, - распорядился, не отрываясь от серо-голубых и чистых. - Отец Аврелий, - вдруг, обратился он к храмовнику, - скажите мне, а разве может молитва и слова священника избавить уже от совершённого греха? Каким таким чудесным способом очищается душа от запятнавшей её скверны словами? От совершённого убийства, например? Нет ли лукавства в обещании избавить страждущих от страшного падения?

- Дон Гарсиа, все не было случая поинтересоваться, вы... андрастианец? - Что простите?.. - между созерцанием лестницы, чашкой кофе и прекрасным утром дон Гарсия совсем упустил возможность беседы о теологических предпочтениях. - Ах, я? Андрастианец? - уточнил он о нём ли вообще речь и тут же заверил: - Ну как же. Определённо. Андрастианец, - сказал так, словно только что приобщился к вере в Создателя. - Моя семья была глубоко верующей. Да. Особенно мои родители.

Дон Гарсия присел за столик в ожидании кофе, то и дело поглядывая не лестницу. - Как только капитан даст отмашку, - сообщил он. - К восьми часам команда вернётся на корабль и поднимет вымпел сбора. "Инфанта" полностью готова. Она могла отчалить и два дня назад. Надеюсь, Тревор закончил с ремонтом.

Дон Гарсия, "Девять склянок" Бывший аристократ, нынешний пират, творец и натурщик оставил свой клад, своё бесценное сокровище в надёжных объятьях кровати досматривать последний сон. Окно было заперто, а дверь находилась под зорким контролем служки. Он заказал кофе и завтрак на двоих, и отправился в общий зал в совершенно благостном расположении духа. Сегодня он мог простить и помиловать любого, и эта радостная умиротворённость светилась на его усатом лице искренне и открыто. - Доброе утро, святой отец, - поприветствовал Хес Аврелия. - Позвольте составить вам компанию? Если не помешаю.

Капитан Хирол и капитан Финлит То ли сон, то ли явь. Морок неопределённости. Скованное сознание и полный тупик перед выбором. Он очнулся. Сигара истлела и осыпалась, а прохладный бриз не оставил от пепла следа. Он выбросил остаток и потянулся за портсигаром. Машинально откусил головку сигары и выплюнул. Вскинул ладонь, остановился, достал зажигалку и прикурил. Дым успокоил. Отогнал непрошеные грёзы, но не облегчил предстоящего решения. Барт посмотрел на рядом сидящего Финлита и позавидовал его слабоумию и отрешённости. Хотел бы он сейчас также не осознавать, не помнить, не думать и ждать свой кораблик.

Хиссера, хватай меня за шею - я тебя вниз отнесу, - ривениец привстал и наклонился. Она смело ухватилась за его шею. Хватка у ребёнка была серьёзной. И это в десять лет. Лет через пять она или сломает предложенную шею или задушит милосердного спасителя. Почесала рога о его щетинистую щёку и приготовилась ехать вниз. Х

- Гм... Вот с этим, я боюсь, проблема - вряд ли и первое и второе продается тут на острове... Из чего бальзам делают - ты не знаешь? - Нет, - она мотнула рогатой головой. - Моя мама сама его делала.

- Э... - Тревор на всякий случай обернулся. За спиной была глухая стена. - И как в таком случае поступают ваши лю... ваш народ? Может, тебе вилк... хотя нет, пожалуй. Торнадо слышал вопрос Тревора, поэтому повторять его не стал. Не, он уже морально был готов.. ну... ко всяким там... таким.... вещам... которые могут быть у девочек примерно в этом возрасте. Там... к объяснениям что это такое... Но не к проблемам с рогами. - Сначала чистят, а потом смазывают бальзамом, - объяснила она, удивляясь, что два взрослых человека не знают таких элементарных вещей. - Только нужен нож специальный для чистки рогов. И бальзам.

- Давай я сниму повязку и посмотрю - как там что... А насчет корабля... мне надо сначала обзавестись кораблем. Но именно с этим что-то придкумаем. Он присел возле девочки и стал осторожно снимать шину. Она внимательно наблюдала за его действиями и только раз поморщилась от неловкого движения. В остальном же снятие шины прошло благополучно. Отёк за ночь спал, остался синяк и небольшая припухлость. - У меня рога чешутся, - вдруг, сказала она и почему-то посмотрела на Тревора.

- Так... а вот тут надо разобраться. Тебе больно или мешает повязка на ноге? - Больно, - ответила Хиссера. Видимо, только что принятая целительная настойка, не успела даже дойти до желудка. - А ты заберёшь меня на свой корабль? - спросила она у Торнадо.

- Пил-пил, - улыбнулся Торнадо. - Потому и говрю, что вкус - так себе. Но иногда проще выпить это, чем долго и упоорно лечить раны. Она вздохнула. Зачем бы ему её вчера спасать, если сегодня он решил её отравить. Открыла флакон, выпила и сморщилась. - А когда оно меня вылечит? Дон Тревор осторожно заглянул в комнату... а, вот он о ком. Вчерашняя косситка. Решив, что хуже не будет, он просочился внутрь, продолжая безмолвствовать. - А я тебя помню, - сказала косситка, увидев вчерашнего мужчину, слово которого было решающем в её незавидной судьбе. Она опустила ноги с кровати и попробовала привстать. Не получилась.

- Зелье лечения . На вкус так себе, но можно будет сразу освободить твою ногу. - Да? - она скосила глаза на опалесцирующую жидкость, снова поболтала флакон. - А ты такое пил? Ты же не хочешь меня отравить? Или хочешь?

- Тогда с добрым утром, - подмигнул он. - Открой тумбочку - там бутылочка стоит. Выпей ее. Тебя ночью посмотрела гм.. целительница, сказала что отек сходит и уже можно пить. - А что в той бутылочке? - если спаситель думал, что ему и какой-то целительнице поверят на слово, то он здорово ошибался. Она достала флакон, поболтала, посмотрела на свет. За ночь ребёнок освоился и осмелел. - Это лекарство? А оно горькое?

- Хек его знает. А хек рыба та еще. Надо бы сходить посмотреть, но малая еще спит... - Я не сплю, - донеслось из комнаты. - Давно уже. Не хочу больше спать, - объявило дитё. - И я вас слышу. Она выползла из-под одеяла, уселась на кровати и стянула с разноса с вчерашним ужином кусочек хлеба.

- Тс-с-с! Ребенок спит, - прошептал ривениец А ребёнок уже не спит. Ребёнок лежит в засаде под одеялом и подглядывает. Ещё с вечера она переодела новую одежду, сбросив разорванное тряпьё и теперь готова была следовать за своим спасителем, если бы не зафиксированная в шине нога.

«Девять склянок», 8 солиса, заполночь Хес и Матиус — В другой жизни. Когда вернемся. Сейчас загадывать не буду. Ладонь сжимает ладонь. В антрацитовых глазах на время загорается азарт исследователя и кладоискателя. Шестое чувство предвидит очередную авантюру. Но... не сейчас. Ты прав, мой милый. - Иди ко мне, мой котик, - губы целуют кончик носа. Любитель острых ощущений натягивает одеяло на обнажённые тела и обнимает свой огранённый алмаз. - Давай поспим. Вставать нам рано. А утром ты мне откроешь все же тайну? Почему та дама называла тебя зайчиком, а ты хотел ей барабанчик подарить? Расскажешь?

"Девять склянок", 8(?) солиса, около полуночи Серо-синий взгляд еще туманен, он возвращается в недалекому прошлому: — Всё время на Лломерине он вел обширную переписку. Отчасти я унаследовал его дело, клиентуру, приносящую небольшой доход продажей и покупкой информации. Но архив его, попавший мне в руки, и тогда показался скудным. Где всё остальное — так и не нашел. Он лежит рядом. Бедро касается бедра. Рука обхватывает стройный торс. Любовника? Здесь что-то есть ещё. Пока незримое. Глаза не отрываются от дымчато-голубых озёр. Он внимательно слушает, размышляет, делает выводы. - И Лоуренс, видимо, тоже не знал об этой части, - сделал Хес очевидное заключение. - Возможно... возможно, наш рыжий Апельсинчик Лизз, тоже не прочь владеть той самой информацией. Раз решила избавить тебя от преследователя. Или по какой-то причине она тебя оберегает. Ты с ней не знаком? Может быть встречались в Орлее или она сотрудничала с твоим отцом? В любом случае, я бы с ней побеседовал. А твой отец тебя в свои тайны не посвящал? Может быть ты знаешь его друзей, его врагов? Клиентов, с которыми можно связаться. А какого характера эта информация? Торговые сделки, контрабанда или придворные тайны?