FOX69

- Так, давай я еще гляну где ты о ветки поцарапалась - может намазать надо. Она посмотрела на него с таким выражением лица, как-будто хватила откровений Кослуна. В её детском понимании этот эльфо-человек представлялся всемогущим пророком, который знает всё, включая свою запутанную родословную. Ободранные тонкие руки протянулись к своему спасителю. Их покрывали глубокие царапины, как и всё тело, излишне проглядывающее сквозь разодранное прозрачное платье "демона".

Хиссера дёрнула плечами. Она не знала. - У нас в деревне не было людей и эльфов. И кунари не было. И тал-васготов. А староста говорил, что мы все косситы. А пираты ему не поверили и... многих убили, а остальных забрали с собой. Их где-то всех ссадили с корабля. А я осталась. Меня... оставили.

При упоминании о доме на глаза косситки снова навернулись слёзы. - Мой дом на острове. В деревня рыбаков. Мы жили там, пока... - она снова всхлипнула и замолчала.

- Да, но к вопросу о твоем доме, ты так и не сказала откуда ты и как тебя зовут. И как ты попала к этим быдланам? Она нечаянно вскрикнула, когда он где-то сильнее надавил, проводя осмотр. Лишь смяла в кулаках разглаженную простынь и стиснула зубы. Он много говорил о своих проблемах, ей не понятных, в которых она может ему помочь. Помочь? Пирату? Я? Она, не отрываясь, смотрела на его руки, небритый подбородок, глаза. Следила за каждым жестом и движением, и постепенно успокаивалась. Он не обидит. Что-то подсказало ей. - Хиссера, - сказала тихо, продолжая наблюдать за взрослым.

"Девять склянок" - Посмотрю что с ней случилось - почему тебе больно стоять. Похоже, нетрезвые дети - это та еще задача. - Я ничего полохого тебе не сделаю. Он опустился на колени и придвинул к себе стоявший у тумбочки рюкзак. Она ему не верила. Но первый раз за время пребывания в плену кому-то была не безразлична её боль. - Зачем я тебе? Ты меня продашь? - больше она не пыталась отстраниться и позволила осмотреть повреждённую голень. Те пираты на "Мести" говорили о продаже, но после передумали. Наверное, этот тоже решил её продать.

"Девять склянок" Торнадо осторожно донес малую до своего номера и положил на кровать, свернув подушку так, чтоб рога не мешали лечь. Честно говоря, он не представлял сколько рома попало в нее, а сколько мимо и до какой степени на нее влияет опьянение после падения. Главное, чтоб она больше не делала ерунды. - Вот... Теперь давай свою ногу. Как тебя зовут? Она не легла. Уселась. Вытерла кулаком слёзы и всхлипнула. Нога? Зачем ему моя нога? Янтарные глаза испуганно уставились на человека. Неловкая попытка сдвинуться на край кровати не удалась. - Зачем тебе моя нога?

"Девять склянок" - Ребят, поход отменяется. Если Хирол или Улва появятся - скажете, что я отнес ее к себе. Она, по ходу, ногу то ли сломала, то ли вывихнула. Вобщем, скажете Хиролу, что это то, о чем я писал и... Ладно. Просто скажите. Хорошо? - Да скажем, успеется, - отозвался один из провожатых. - Нас к тебе приставили. Так что развлекайся. Мы здесь побудем. Тебя и с этой козой накрыть могут. Рогатая девчонка сжимается в комочек и затихает на груди пирата. И только слёзы продолжают течь на белый ворот его рубашки.

"Девять склянок", задний двор - Домой.... До дома нужно дойти. А отсюда - доплыть, мы на острове. Где твой дом? Не плачь. Я попытаюсь помочь. Столько рук перетрогали её за две прошедшие недели, что и не счесть. И эти руки, почти всегда, несли с собой боль. Били, щипали, хлопали. Но первый раз широкую ладонь, которая легла на спину, она не испугалась. Почему? Наверное, устала. И сдалась. И будь, что будет. Не сопротивляясь, она позволила взять себя на руки.

Несмело мотнула рогатой головой. То ли отвечая на вопросы, то ли отказываясь от предложения. - Отпустите меня, - вновь попросила робко, добавив: - Я домой хочу, - и разревелась по-настоящему. Отчаянно и безысходно, как плачет беспомощный ребёнок не в силах изменить мир взрослых.

Крупные жемчужины слёз катились по её щекам, на серой коже приобретая тот самый перламутровый прозрачный цвет. Огромные янтарные глаза, заполненные страхом, худое тельце в изорванном наряде и тонкие рога. Детёныш серых вряд ли был похож на демона. Тем более желаний. Если и было у пиратов Стингера чувство юмора, то не совсем здоровое. Она смотрела на распухающую ногу, когда он появился. Она хотела убежать и скрыться, забиться где-нибудь под старой лодкой и стать невидимой для мира. Бояться в домике не страшно. А теперь, она бежать не может. - Ты пират, - не вопрос. Лишь обречённое утверждение случившегося. На чистом общем языке. Опять пират. Тот самый, который улыбался ей недавно, когда... Тёмно-серые губы дрогнули и без надежды прошептали: - Отпустите меня.

Торнадо только успел выйти из таверны. - Что здесь происходит? Ривениец протиснулся сквозь набежавший народ. - Да вон, - махнул один из постояльцев в сторону лежащей в кустах акации кунари. - Дурища рогатая. Выпрыгнула из окна. Я видел, как сиганула. Поди сломала чего. Да исцарапалась вся о колючки. На многочисленные царапины она внимания не обращала, зато распухшая и посиневшая нога доставляла нестерпимую боль. На четвереньках выбравшись из куста, девчонка попыталась встать, но, вскрикнув, опустилась вниз.

"Девять склянок" Она по-прежнему глядит зверёнышем. Но теперь свободным, хотя и загнанным в свой уголок. Эта женщина с красными глазами. Как у кунари? Она пиратка. Она злодейка, как все они. Зачем я ей? Подарок? Чего она хочет? Она убьёт меня? Или... Засела фраза в голове: "На твоём месте я воспользовалась бы окном". Окном, окном, окном. Назойливые образы. Других слов она не слышит. Ползёт за штору. Взбирается на подоконник и прыгает. Удар и боль. Она кричит. И на этот крик сбегаются прислуга и постояльцы. - Из окна выпала? - Выбросили... - Сама сиганула. - Это та, которую пираты с "Мести антиванца" притащили. - Вот дура рогатая! Лучше бы башку себе свернула. Всё равно мозгов нет.

«Инфанта», каюта капитана, в поисках композиции… Рубашка на полу. — Вы… туда. Хотите туда попасть? Это ведь… Потемнела синь в зрачках, обращенных вниз. Неподвижен. И почти не касается. Словно натурщик в ладонях художника. — …Пар Волен. - Угу... - пока язык приоткрывает губы и ощущает чёрный терпкий кофе, своя рубашка покидает плечи. Теперь он чувствует его тепло всей кожей на расстоянии. - Я... я хочу попасть. Остальные пока не знают, что тоже захотят. Его пальцы скользят по изгибам тела. Он вспоминает эти мягкие линии. Касание сепии бумаги. Тихое завораживающее шуршание. И несколько часов в ночи позволивших забыть о времени, и о пространстве. Был только он. Почти что Бог. Икона. И вот опять. Он обводит контур. Обеими руками, подушечками пальцев касаясь бархатистой кожи. С кистей к предплечьям. С плечей к ключицам, обнимает шею, прихватывает губы, отпускает и продолжает "рисовать" в живую. Треугольники лопаток, косые мышцы, поясница... ах, чёрт. Ремень. Совсем забыл. Скользит за пальцами ткань брюк. Он приседает перед ним и долго, почти мучительно, освобождает бёдра. И наконец, натурщик подготовлен. Смотрит снизу вверх. Как на скульптуру. А скульптура в это время оживает прямо на глазах. Он улыбается и продолжает созерцать. - Опусти голову. Закрой глаза, - тихим шелестом звучит простая просьба. Я знаю, милый. Ты на пределе. Я тоже. Я так тебя хочу. Но. Ещё минуту. Позволь мне только насладиться. Запомнить. Тебя таким. Робким и покорным, манящим и единственным. "Девять склянок" - Imekari ataashi ebasit Qunari? Vashoth?* - на ломаном кунлате спросила она девочку. - Ты кунари или васгот? - переспросила затем на всеобщем. Она забивается в первый попавшийся угол и прячется за портьерой. Она ей не верит. А зубы настойчиво грызут поводок. И тянут прочный ошейник. Х

«Инфанта», каюта капитана, в поисках клада… — Да, — тоже шепчет, вновь пропадая в его объятиях, притягиваясь к нему, робко касаясь полы рубахи. Ничто не мешает приложить ладонь к его груди. Мир сужается до двоих и… — Ты купил чистый лист за десять андрисов? — переспрашивает Матиус, прежде чем коснуться губами его скулы. - Ну... - Хес запинается. - Обычно я в средствах не стеснён, - Разрешение на раздевание получено. Он не спешит. Развязывает узел шейного платка. Не поднимает взгляд. Кому же в голову придёт купить листок? Мне. - Ты удивлён? Платок сползает с шеи, а пальцы тянутся к рубашке. Сдаются пуговицы и нехотя - ремень. Рубашка освобождена и ей остаётся только упасть к ногам хозяина. "Девять склянок" Сразу передаёт несколько золотых, прежде чем получить согласный ответ, а ребёнка уводит приводить в порядок. Для "обиженного" Хирола ли, который о презенте даже не подозревает, для месье Керро, падкого до чужих подарков или назад в руки Стингеру - неважно. И держит рогатое чудо уже не за поводок, а опустив ладонь на плечо. Рогатая молчит. Она по-прежнему в плену. На ней ошейник. Идёт за женщиной, не сопротивляясь, поглядывая по сторонам и обдумывая детали побега с острова. Она их ненавидит. Всех. К тому же, ей нечего терять, кроме своей маленькой, никчёмной жизни.

"Инфанта", каюта капитана, в поисках клада... С интересом взглянул на стол, коснувшись щекой его плеча. В ответ щека потёрлась о макушку, а палец ткнул в лоцию с промерами глубин. - Примерно месяц назад в таверне Салле я встретил одного безумца. Действительно, он был безумен. Он всё время что-то бубнил себе под нос и предлагал купить листок бумаги. Пустой листок. И представляешь, я его купил. Пустой листок. За десять андрисов. Не знаю, что меня толкнуло. Может мой исключительный нюх на авантюры, а может я просто пожалел безумца. Сейчас и не припомню. Но. В итоге. Листок был не пустым. Одна провидица сказала мне, что он ведёт на север, когда я о нём уже совсем забыл. И вот, я делюсь всем узнанным с де Пре, а он, поскольку бывший контрразведчик, за несколько минут, нагрев бумагу, выявляет список. Цифр. Как оказалось позже промер глубин. Фарватер. Оставалось найти к какому месту карты он подходит. И вот... смотри, старый орлейский шпион определил маршрут, - палец повёл по тонкой намеченной линии от Северного пролива за полуостров Пал Воллена. - Он огибает его с востока, совсем в непроходимом месте и упирается в группу островов. Там шхеры и подойти к ним без этого фарватера невозможно. И вот я думаю, зачем в таком непроходимом месте кто-то промерял глубины. Быть может это связано с тем самым тевинтерским галеоном, пропавшим пять лет назад у восточного побережья Пар Воллена. "Гнев Ловиаса". Кто о нём не слышал. Перевозивший артефакты формари и казну... - кладоискатель, вдруг, осёкся, - бооже, какой я идиот. Он бросил карту, развернулся и прижал к себе стоящего рядом. - Милый мой... прости меня. Прости. Ты не заснул? - он осторожно трётся носом и виском о щёку гостя, целует, словно извиняясь, и шепчет тихо-тихо: - Можно я тебя раздену? Сам.

- Она женщина Хирола, - пожал плечами Тревор, кивнув на закрывшуюся за красноглазой дверь. - Можете трахать кого хотите, но эта сеньора капризно хотела получить вот эту грошовую кунари. А вы... ей отказали. Нет ничего страшнее разочарованной женщины, парни. Это я вам на будущее говорю. К тому времени, как поумнеете. К тому времени шрам от этой вилки зарастет. Но вы и тогда, возможно, не сможете закрепиться на Иствотче. Выслушав доводы человека с бакенбардами, пострадавший от вилки глубоко задумался. Кунарийка верещала и вырывалась, пираты пытались её зафиксировать. Пока придумывали как, их окликнули: - Эй, козлолюбы, остыньте. Мужик-то прав, парни. Мы сюда приехали в Армаду вступать, а не с кунари развлекаться. Мы ещё с Советом не говорили, а дел уже наворотили. А ведь мы тут пока в гостях. - Так чо, убьём её? - Ты совсем что ли спятил? Ты слышал это коза в подарок той красноглазой. Всё, отошли все от неё. Он приблизился к пленнице, вытирая кровь с повреждённой щеки: - Одевайся. Девчонка быстро влезла в порванный штаны и блузу. Пират поддёрнул поводок и повёл её в таверну к удивлению лысого Стингера. - Капитан, мы тут решили передать её. - Славно, - Стингер открыл и закрыл рот. - А я вам говорил. - Ну, ошиблись. Бывает. Пострадавший провёл девчонку через зал и передал поводок в руки красноглазой женщины. - Извините, сеньора. Мы тут погорячились. Это вам. Презент. От "Мести антиванца". Надеюсь капитан Хирол на нас не в обиде. Моряк отошёл и в таверне восстановилось относительное перемирие.

- Хана вам, ребята, а не Армада теперь, - сообщил Тревор. - Это почему же? - недовольно спросил один из десяти. - Ну а мелкая пищалка-то тут при чем? Эй, парень, не спещши! Ну что за люди, а! Нахрен вот эти мсти кунари, про которые кун даже не узнает? Мне с занятой ими територии надо увести одну шнягу, чтоб им не досталась. Все, раскрутили, ща сам скебя сглажу. Там могут быть охренительные бабки, от которых у них слипнется, и, скрорее всего, ... тайна, которая вот кому-кому, а им уж в руки точно попать не должна. И девка эта мне для этого дела и нужна. - Вот ты приставучий какой, нам твои проблемы на хрен не нужны, - проворчал пират. - Дай парням развлечься, не мешай. Попользуют, тогда мож подумаем. Продать - не продать. Проголосовать надо. Её вон распять хотели. С колоды для рубки мяса, наконец-то, раздался отчаянный крик пленницы. "Инфанта", каюта капитана, в поисках клада... В капитанскую каюту вежливо постучали. Дверь аккуратно закрылась за коком. В его руке на небольшом подносе торжественно стояла чашка, полная кофе. Со сливками. С сахаром. С коричной палочкой. С каплей ванили и молоком. Сплетни. Они, как чума на корабле. Неотвратимы, беспощадны и стремительны. Ты не успел ещё подумать, а сотня скучающих людей уже делится горяченькой историей друг с другом. Историй о квартмейстере «Инфанты» придумывали много, благо почва для фантазий была благодатной. И дон Гарсия всегда старался минимизировать возникновение новых слухов. Кто знает, в какую историю они превратятся со временем. - Да, да, открыто, - услышал Матиус, а когда вошел, увидел склонившуюся над столом фигуру в расстегнутой рубашке, - де Пре хитрый пройдоха, - сообщил Хес и обернулся. Улыбка озарила капитанскую каюту при виде вошедшего. Он поспешил навстречу. Склонившись над чашкой, позволил себе на несколько секунд раствориться в тёплом, уютном аромате и забрал разнос. Опустил на стол, пригубил кофе. - Иди сюда, - поманил он рукой к столу, – Смотри, – и указал на карту с проложенным маршрутом.

- Да не в деньгах даже дело-то, - отмахнулся матрос с разодранной щекой, - эти ж суки зло творят. Они как зараза со своим учением этим. Сколько народу в свою веру обратили, а те кто не захотел, насильно заставили. Есть у них такой способ. У меня всю семью убили. И жену, и детей. Теперь убиваю я. Не из-за денег. Из мести. Некоторые пираты поглядывали на покупателя тощей кунарийки с явным интересом. Месть местью, а полтора андриса на дороге не валяются. Но речи своего брата были им ближе, поэтому самый нетерпеливый спустил штаны и приблизился к цели.

- За то, что малолетка вонзила вилку в щеку вашего товарища, - спокойно начала Улва, скрестив руки на груди, - поиметь её раком? Вы и убитых вами кунари тоже в зад имеете? - цокнула языком. - Настолько всё плохо в местных борделях, что господа удовлетворяются рогатой скотиной. - А чо, ты тоже хочешь, вставай рядом, не стесняйся, - заржали пираты. - Я готов дать за нее по золтому на брата. Учитывая,, что ее цена на рынке, если продать- от силы полтора. Это возместит не только ее услуги, этого хватит на снять самую элитную девочку - из тех, что для дворян. - А ты знаешь сколько последний раз мы взяли с той деревушки, где эту рогатку откопали? По 10 в долю на матроса. Да взяли бы больше с продажи рабов, если бы смогли на север через кордоны кунари пробиться. На что она тебе? Коровкам любитель присунуть чтоль?

- У меня были определенные тороговые планы. И сейчас они, по ходу, срываются. Меня это крайне не устраивает. Я готов оплатить зелье лечения для раненной щеки и выкупить девченку у прямо вас. - Чегооо? - условия гипотетической сделки потерпевшего явно не устраивали. - В жопу себе зелье засунь, лекарь! - А кто нам возместит услуги этой серой сучки? - отозвался "первый", который принялся расстёгивать ремень. - Может, та баба в красной юбке, - опрометчиво указал пират на потрошительницу. - Не лезь не в своё дело, мы ничего не нарушаем, - посоветовал третий. - Она наша рабыня. Тебя её судьба не интересовала, когда она плыла на борту нашего барка?

На оглушающий окрик, каким обычно боцман загоняет юнг на реи, все десять пиратов обернулись. Даже кунарийка скосила янтарный глаз, пребывая в неудобной позе. - Тебе-то какой хер разница? Ты какое отношение имеешь к нашему подарку? - злобно бросили в сторону охочего до чужих презентов.

Толпа матросов с "Мести" удалилась на задний двор. Кунарийка, к удивлению, не проронила ни слова, ни крика, ни стона. - К столбу её прибьём! - Рога поотшибаем! - Сначала ставь сучку раком, - зло рявкнул один из моряков. Её красивый наряд в миг был разорван в клочья. Её схватили за рога и перегнули через колоду для рубки мяса. - Кто первый?

- Так просто? Что-то ваша ненависть, простите, капитан, какая-то малохольная. Вы из какой деревни с тремя рогатыми старухами ее героически умыкнули? А то мы с капитаном Торнадо тут не можем понять, она хоть кунари? Или васготку попроще заполучить? - Не можете понять? Ваши проблемы, - огрызнулся капитан "Мести" и продолжил пить. - мне нет разницы, васготы или кунари. А я их всех резать буду. Не известно, что на неё повлияло - то ли окрик девушки с раскосыми глазами, то ли голос человека с бакенбардами, то ли принятый алкоголь, но рыжая рогатая девчонка схватилась за поводок, выдернула из рук пирата, развернулась и всадила вилку в щёку близстоящего мучителя. - Ах, ты сука! - поздно опомнился капитан и схватил пленницу за шкирку. - Ты что творишь, зараза! Повисло молчание, разбавленное протяжным стоном раненного. - Капитан, - пострадавший, с окровавленной щекой, держал руках вилку и сплёвывал на пол кровь. В его глазах отразилась решительная месть. - Отдай её. Стингер молчал, удерживая рогатую. Он осмотрел своих людей, большая часть которых решительно пренебрегла идеей о презенте и требовала возмещения ущерба. Поводок выпал из капитанской руки. - Забирайте, - махнул он, не рискнув пойти против большинства и встать на защиту кунари. Десять головорезов подхватили девчонку и поволокли на улицу, с капитаном Стингером остались двое, не желавших участвовать в расправе.