julia37

Миледи все с тем же утомленным видом встала и направилась к карете, придерживая больную руку другой. Правда, на сей раз походку несколько портила лёгкая хромота. У дверцы дама остановилась, ожидая, очевидно, когда ее откроют перед ней.

Миледи, как истинная женщина, в споры не влезала. Она сидела на бревне с таким видом, словно не в изорванной броне посреди безлюдного тракта и вся в крови ждала, когда перестанет мучительно болеть жестоко избитое тело, а в платье из парчи и с веером в руках, скучала, покуда мужчины решат, каким именно путём возвращаться с увеселительной прогулки, которую все они совершили за город. В конце концов, обо всех мирских вещах, вроде лагеря, еды и воды, могли позаботиться мужчины. Раз уж они здесь были в столь удручающе большом количестве. Миледи взглянула на свои потрепанные дорогой руки, а потом, подозрительно, на Мастарну. Тот смотрел в ее сторону, но определённо, не в лицо. Такое случалось редко, но право, Арсиноя даже не знала, что думать на этот счёт. Подумав, прикрыла тщательнее изорванной бронёй окровавленную ногу. Кто знает, какие здесь у кого увлечения...

-Но что я могу сделать? -Этот вопрос скорее прозвучал в мыслях но сорвался с уст. Висельник посмотрел на навигатора пустыми глазами и исчез. А в следующий миг корабль сотрясся до самого основания. Погас свет. Взвыла аварийная сигнализация.

С кривоватой усмешкой, с затаенной в глазах опаской, раненая наблюдала за молодым магом. Он краснел, бледнел, едва ли не заикался. - Премного благодарна. - припечатала она, вздернув подбородок и не глядя на невозмутимого Мастарну. - Я потерплю. До палатки. Однако, если телохранитель собирался продолжать наблюдать за процессом исцеления и там, то можно было не сомневаться: этого, в отличии от боли, миледи не потерпит точно.

- В самом деле? - брови мага приподнялись, изображая удивление, но в голосе звучало недоверие. - Вы мне не верите? - зеркально приподнялись брови раненой дамы, краешек рта дернулся в улыбке, а в следующий миг дернулся уже болезненно. Меж тем целитель аккуратно отогнул края рваного доспеха, чтобы оценить ранение. Пальцы мягко коснулись истерзанной плоти, уменьшая боль. - Рана серьезная, - подвел он итог после осмотра. - Надо снять кирасу, чтобы я имел доступ к ней, так лечение будет эффективнее.... Лурц говорил, теперь перейдя к ране на ноге и повторяя все предыдущие действия - осмотр, облегчение болевого симптома, вердикт: - На ноге ранение значительно легче, думаю, здесь шрама не останется.... Когда целитель прикоснулся к плечу, Арсиноя ощутимо вздрогнула, но это, если мессир вдруг разбирался в подобных тонкостях, совсем не похоже было на реакцию растлеваемой скромности. Отнюдь нет. Как и на страх боли. Впрочем, осторожные пальцы и не могли ее причинить. А вскоре и сам Лурц должен был кое-что почувствовать. Ниса не знала, как именно это бывает. Но зато слышала, и не раз, от тех, кто способен был испытать, о тихом звоне на краю сознания, иногда жужжании.. Говорили, будто для каждого он поет по-своему. Ей оставалось лишь верить. А потом миг зрительного контакта прошел и телохранитель занялся привычной работой, веридиевой башней застыв рядом с мессиром Лурцем на все время, что тот собирался заниматься раненой миледи в черном. Миледи же взглянула через склонившегося к ее ноге Лурца, на Мастарну совсем не так любезно. Хватало ей и одного мессира мага в качестве зрителя, в качестве того, кто, сам того не желая, покушался на тайну. - И где же вы предлагаете мне разоблачаться? - поинтересовалась она немного резко, выпуская из поля зрения телохранителя и вновь впиваясь взглядом в лицо Децимуса. - Надеюсь, не прямо здесь?

Заслышав голос, Арсиноя повернулась. Распахнувшиеся глаза яростно впились в нарушителя покоя. Хотелось закричать, ударить, унизить, неважно кого, а хоть бы и Лурца, раз уж он имел глупость подойти первым, хотелось выместить несправедливость этой боли на ком угодно. Обвинить в своих страданиях кого-то еще, не себя. Но... зеленоватые ведьмины глаза встретились с серыми и разрушительная ярость потухла. Это было бы глупо, недальновидно, вредно для задания. В конце концов, прямо сейчас, когда этот странный человек стоял перед ней, Нисе этого просто не хотелось. Почти совсем. Выпустив больную руку, и оставив ее болтаться плетью, второй она зачем-то заправила за ухо длинные вьющиеся пряди тёмных волос. - Предупреждаю, я совершенно не переношу боли. Чуть что, начинаю кричать. - солгала она, усмехнувшись, и окинула взглядом подошедшего с головы до пят. Очевидно, это означало "да". И, возможно даже "пожалуйста". Но насчёт второго нельзя было получить никаких гарантий.

Мадемуазель метнула взгляд в сторону. Буквально рядом уже твердо стоял на земле орлейский шпион. Тот самый, который в лагере молчаливо желал спасения, но так и не получил его. Жестокая, жестокая женщина! Сейчас она и думать забыла об этом и о том, о чем они говорили в тот вечер. Глаза застывшими картинками выхватывали обстановку. Вот Мастарна идет на перехват бегущего в карете разбойника. А ко второму окошку мчится другой и она ближе всех. Ни мгновения на раздумья. В карете "лириумная жила". У нее приказ. А у разбойника в руках - здоровая дубина с железным шаром. Шипованным железным шаром. Пока бежала, Арсиноя представила себе, как это может быть. В голове пронеслась дикая мысль: "Так даже лучше". Через минуту верзилу дернули из окна обратно. - Не лезь! - рявкнула дама. Не то чтобы ее сил хватило на то, чтобы уронить врага, но, по крайней мере, он обратил на нее внимание. Короткий взгляд внутрь, в темноту экипажа. Там - все спокойно. И надо, чтобы так и оставалось. А потом этот человек ударил ее. Дважды. Дважды Ниса врезалась спиной в дверцу кареты. Сколько лет она училась, уворачиваться, отражать, сколько лет за каждую ошибку наказанием была не столько боль, сколько стыд.. мучительный, жгучий огонь оскорбленного самолюбия. Это было - на чуть не рассмеялась, как безумная - чертовски больно. Но все же не так. Не так, как тогда. Благоразумному Лурцу в картине боя, обрамленном рамкой окна, предстали растрепанные космы, искаженное, и очень скоро измазанное собственной кровью женское лицо - совсем некрасивое сейчас. Она так и не успела отомстить за себя. Проклятье! В сторону подоспевшего Красса тевинтерка взглянула отнюдь не благодарно, хотя, может быть, он и спас ей жизнь в этот день. Маги. Всюду они. А один, так хуже некуда. Она всегда терпеть не могла пауков. Паук-маг - это было нечто за гранью добра и зла. *** Последний враг повержен, общими усилиями они уронили его с коня. Собственный ее конь спокойно пасся неподалеку. Она знала, что далеко он не уйдет. Не беспокоилась. Поэтому медленно, прихрамывая, дошла до того самого бревна, которое так ловко преградило дорогу всему комфорту сразу драгоценного мессира Лурца. Ниса села и, наконец, оглядела себя. А посмотреть было на что. Размозженное плечо не давало пошевелить даже пальцами, немедленно пронизывая все, от самой шеи, до кончиков ногтей, ноющей гадкой болью. Оставалось лишь проклясть всех драконов и тех, кто так любит их - драконья шкура не защитила ее! На ноге, выше колена и сбоку, вообще был вырван кусок треклятой брони и одежды, разобрать в крови, что там еще вырвало или покалечено, пока не представлялось возможным. Да и к демону! Здоровой рукой прижав другую к телу так, словно та болела совершенно невыносимо, столичная изнеженная дама молча, с выражением какой-то мучительной ненависти на испачканном лице, отвернула голову в сторону заката и закрыла глаза. Она заслужила немного покоя или нет?

Начало пути Ниса пустила своего буланого крупной рысью, время от времени она оглядывалась назад, чтобы убедиться: с каретой все в порядке. Вряд ли даже она сама до конца представляла, что именно значит для нее отданный приказ. Она должна была, обязана, сделать все, чтобы Лурц получил свои бумаги. Должна была помочь ему как угодно, любой ценой. А если он не справится... Посланница тайной канцелярии не думала о том, что будет тогда, это было внутри само собой. Покачиваясь в седле, она расслабленно смотрела по сторонам, дремала. На второй день болело все тело. Она стискивала зубы и терпела. Ночевала прямо на земле, завернувшись в одеяло-мешок, пила сырую воду. Один Создатель лишь знал, как много это было для нее. Ведь это тело не создано было для того, чтобы выносить трудности и невзгоды. Оно предназначено было самой природой для того, чтобы услаждать чей-нибудь взыскательный взор. Судьба посмеялась над ней. Многочисленные кровоподтеки не заставили себя ждать. И все же.. она ехала дальше молча, словно хотела что-то кому-то непременно доказать. Словно каждый прожитый вот так день был горой, на которую надо было закатить огромный камень. А потом он скатывался, подминая под себя все, и нужно было начинать сначала. *** Солнце закатывалось за спиной, впереди по песчаной дороге рвано металась длинная, в три лошади, ее тень. Утомленный конь больше не рвал поводья, но все еще был достаточно резв, его гнала вперед не жестокая шпора, а его собственная кровь. Таких, как он, нужно было придерживать. Беречь. Ниса берегла. Ей не нравилось, когда загоняли напрасно. Но вот заухала какая-то сова, а потом раздался предупреждающий крик командира. Опасность! Забыв разом обо всех своих невзгодах, тевинтерка соскочила с коня, бросив поводья и взялась за мечи. Началось. х

-Я тебя не понимаю, покажи. -Все его чувства твердили об опасности и о том что надо убираться либо уничтожить угрозу, только он мог мало что сделать, лучшее - задержать его на месте но он и так не собирался уходить. Тогда призрак приблизился снова, положил нематериальную, скользко-мерзлую ладонь прямо на лоб навигатора, накрывая раскрытый глаз. И Каспар увидел.

-Зачем ты явился? Из посиневшего рта вывалился распухший изъязвленный язык. Полупрозрачный висельник захрипел, страшно застонал, так, словно он умирал прямо сейчас. Может быть, для него так и было. Он умирал снова и снова. И снова. Таким было его наказание. Иссеченные руки вновь возделись вверх, обвели большой круг. Дух выпучил глаза и подлетел совсем вплотную к навигатору. Так близко, что могильный холод коснулся лица Каспара, пробрал до самого сердца. Посетитель исторг новый стон прямо в лицо навигатора, взвыл, и заметался по башне.

Арсиноя слушала и дивилась все больше. Каждый жест, каждое мимолетное выражение лица, каждое слово молодого мага были... В голове всплывало много разных слов. Одно из них вчерашнее: неприспособленный. Следом шли не слишком лестные для среднестатистического мужчины наивность, и, похоже, доброта? Во всяком случае, лицемерия миледи не разглядела, хотя и пыталась. Тепличное растение - вот кто. Эпитет должен бы был звучать и в мыслях презрительно, но... почему-то не звучал. Наставник в самом деле очень любил своего ученика. Может, было за что? Ах, как это хорошо, когда человека есть за что любить! Но вот что делать с теми, кого не за что? С такими, как она, например. Ниса улыбнулась чуть откровеннее, хотя выражение глаз стало куда более мрачным. - Доброго утра и вам, мессир Мастарна. - отозвалась необычайно вежливая сегодня тевинтерка и так ничего больше и не сказав Лурцу, пустила снова лошадь шагом, отъезжая на прежнее место. - Не забудьте пригласить на лекцию. - донеслось, наконец, со стороны буланого. Тот все порывался плясать, и прогрызал начисто железо.

Когда Патрик отвернулся, глаза столичной дамы полыхнули чем-то очень нехорошим. На днях она приметила, что кто-то посмел сунуть свой длинный нос в ее багаж! От одной мысли, что кто-то прикасался к ее личным вещам, потряхивало от отвращения. Конечно, нельзя было сказать наверняка, кто. Вор был очень осторожен, ничего не взял, и постарался истребить все следы своего присутствия. В лагере в то время уже жил профессиональный мессир из Орлея, но... Арсиноя не думала, что тот стал бы так глупо подставляться в первый же день. Да и чего ради?.. Что он мог бы желать найти? А вот в психологический портрет Патрика выходка вписывалась прекрасно. Миледи дала себе слово, что на первой же стоянке побеседует с милейшим рыжим с глазу на глаз. Выкрик серого в сторону рабов удостоился мимолетного обалделого взгляда. Величать их мессирами... такого Ниса в своей жизни еще не встречала. А вот выезд мессира бесценного, как лириумная жила, произвёл впечатление. Шпионка подъехала поближе, окидывая экипаж и все, что к нему прилагалось, чуть насмешливым взглядом. Напоследок, глаза задержались на хозяине всего этого великолепия. Лурц сиял, словно уже нашёл разгадку дневников казненного чародея. Глядя на него, очень трудно было не улыбнуться в ответ. - Мессир путешествует с комфортом. - почти беззлобно отметила Арсиноя, приветственно кивая магу со своей лошади. - Погода и впрямь хороша. Кроме того, ей было любопытно, что Лурц ответит Мастарне.

Столичная дама, вопреки традициям, не заставила себя ждать, прибыв к воротам даже раньше некоторых мужчин. Драконья броня, там, где была видна из-под не менее чёрного плаща, даже под солнечными лучами мерцала тускло, словно в лунном свете. Буланый конь под ней, перегруженый походными сумками, приседал, прядал ушами, грыз мундштук и рыл копытом землю с таким остервенением, что его требовалось обходить едва ли не так же далеко, как драколисков. Скучающим взглядом Арсиноя обвела присутствующих, расслабленно отсалютовала центуриону, поставленному над ними командиром, выкрутасы лошади ее совсем не беспокоили, она сидела так же свободно на ней, как на удобном кожаном кресле вчера, в палатке канцлера. Ведьмины глаза остановились на багровом ухе Патрика. Губы слегка изогнулись, выражая... а впрочем, ничего хорошего эта улыбка не выражала. Кажется, миледи считала, за что бы рыжему не попало, все поделом.

Проводы зимы. В лагере Он, может быть, нарочно хотел развлечь ее, а может все орлесианцы разговаривали в подобной манере, но речь получилась чрезвычайно забавной. И дело было вовсе не в непривычном акценте. Арсиноя звонко рассмеялась. В тишине какого-нибудь кабинета подобный смех сочли бы за невоспитанность, но здесь, в гуле солдатских голосов и взрывах фейерверков, он звучал вполне уместно. - Вы чрезвычайно наблюдательны, мессир Виктор. Чрезвычайно. - согласилась она со всем сразу, причём, ради разнообразия, даже без намека на сарказм. - Я тоже предпочитаю лошадей, не люблю, когда животное подо мной перегивает внимание на себя. - кажется, скромность не входила в число шпионских добродетелей. - Кроме того, драколиски слишком уж норовисты. Но я полагаю и даже уверена, что за время нашего похода впечатления ваши станут более, хм.. красочными. Тевинтерка чуть склонилась в сторону и вниз, ближе к маске, словно намереваясь сообщить Виардо какую-то страшную тайну. - Что же способов оскорбления и унижения... - она со смыслом улыбнулась. -...заверяю вас, их гораздо больше двадцати. Я выросла в Империуме. - краешек рта немного неуместно дернулся вниз, смазывая впечатление просто шутки, но в следующее мгновение уже ничего нельзя было заметить. Она добавила легко, возвращаясь к совершенно светскому тону. - Зато в Орлее никогда не была. Вы мне как-нибудь расскажите о нем. Мне любопытно.

В данный момент тевинтерка и не стремилась произвести тягостное впечатление, так что Лар получил в ответ легчайший кивок и ни единого намека на то, что ему стоит подойти, как не было и испепеляющих доспехи взглядов. Внимание дамы полностью сфокусировалось на орлесианце. Внимательно выслушав пояснение, Арсиноя чуть склонила голову набок. - Здесь никто не носит масок. - с понимающей улыбкой заметила она. Не необходимость. И не привычка. Как же это слово... ах да. Шалость. Наверное, оно было самым подходящим. - По крайней мере, таких нарядных, как ваша. Тевинтерские маски были немного другого свойства. Менялись по мановению руки и были как две капли воды похожи на лицо владельца. Она и сама пользовалась такими. Например сегодня. На совещании. - И как вы находите Империю, мессир?

- Ар'синоя, - с удовольствием подцепил сложный для себя звук орлесианец, как языком тронул. И тут же добавил, будто смутился случайной фамильярности, - Мадемуазель. Почему же смириться? Оно означает что-то неприятное? Вот так звучало гораздо лучше. Неожиданно. В акценте было дело или нет? В любом случае, жаловаться на фамильярность дама не собиралась. Да и как? Ведь она сама назвала орлесианцу только имя и больше ничего. Впрочем, исправлять свою оплошность тоже не спешила. - Нет. - Арсиноя улыбнулась, гораздо мягче, чем можно было бы от нее ожидать. - Само по себе имя ничего плохого не значит. Его значение не слишком подходило женщине, но кто знает, чем руководствовались родители? Взгляд скользнул по узорчатому серебру. Орлейский шпион в обращении показался куда приятнее, чем Ниса могла рассчитывать. Оставалось лишь гадать, такое обаяние - заслуга природных дарований Виардо, или же многолетних тренировок. Что-то такое она слышала об этих бардах. - Ваша маска - это... привычка или необходимость? Из палатки Лурца вышел давешний гость. Ниса встретилась с ним коротким взглядом. Любопытно, он ходил узнать, что за неприятности приготовил им всем робкий, словно синица, и бесценный, как первозданный лириум, маг?

- Удивительное общество, - отсалютовал он кружкой, очень похожей на кружку женщины, - Столько впечатлений. Особенно по части лексикона. И часто бываете на подобных мероприятиях? Возможность не кричать была изрядным облегчением. А ещё теперь можно было заметить, что знакомое, режущее слух грассирование, сегодня звучало заметно мягче, не исчезнув, но превратив дефект речи в особенность голоса. - Лексикона? - миледи усмехнулась краешком рта. - Верю. Да, пожалуй, словарный запас у солдат был несколько.. нетипичен для высшего общества. Каждое второе слово - ругательное. Породистая женская голова повернулась в три четверти, выпуская из поля зрения многострадальную палатку. Хрустальные глаза впитали в себя черноту ночи, зрачки расширились до предела. Оценивающий, как и всегда, взгляд окинул доступную часть фигуры орлесианца, сверху вниз, в силу обстоятельств, и остановился на крученых коротких завитках волос, лишь через несколько секунд спустившись чуть ниже. Кожа необычно темная. Глаза.. - Можно сказать, что никогда не бываю. - сообщила тевинтерка, вразрез с прежними утверждениями. Женщины.. сплошная непоследовательность!. Она помолчала немного. - Я не представилась там. - кажется, дама совсем не считала за невежливость долгое разглядывание малознакомых мужчин. - Арсиноя. Не слишком удобное имя. - она вновь уставилась перед собой, опять демонстрируя точеный профиль и снова чему-то усмехнулась без намека на веселье. - Выбирала не я, пришлось смириться.

После всех перипетий Беспокойный получает минус к боевому духу -2 (за Явления) -4 (за разгневанный дух машины). Кроме того минус численность за разлом в трюмах -2, за появление эбенового духа в машинариуме -2.

- Хороший вечер, мадемуазель. Не занято? - это должно было прозвучать томно, негромко, вкрадчиво, но антураж накладывал свои коррективы. Проще говоря, пришлось почти прокричать с высоты своего роста, перебивая некстати взорвавшийся над головой огненный шар. Конечно, можно было бы наклониться и прошептать в самое ушко, но умирать так сразу тоже не хотелось. Коллега по ремеслу несколько льстил даме. Вполне возможно, что он не умер бы вот так сразу... Но Виардо оказался очень предусмотрительным господином. Ниса оценила. Она взглянула наверх. Там в темноте, довольно далеко, маячило не менее темное лицо гостя из Орлея. Пауза продлилась самую малость дольше, чем это было бы вежливо. - Прошу. - Арсиноя любезно улыбнулась и сделала приглашающий жест рукой. В это время в палатку проследовал одоспешенный земляк. Его проводили самую малость заинтересованным взглядом. - Армейские праздники.. обожаю их. - саркастично отозвалась она на похвалу вечеру.

Леман во время этого разговора понял одно - он чувствует себя неловко. Очень. Природу этой неловкости (неловкости ли?) псайкер пока не понял, но чувствовал, что корнями она уходит в комплименты сенешаля. Голубые глаза, наконец, осмелились подняться к лицу Роз. Что-то он боялся прочесть в нем. А еще хотели что-то сказать. Но это потом. После. - Хорошо, милорд Делакруа. - сопротивляться походу в лазарет сейчас моральных сил не было. *** Свет на мостике потух и после некоторого времени бесплодных метаний, капитан вознесся по лестнице вверх и забарабанил кулаками в дверь навигатора. - Каспаааар! Каспар, мать твою.. Что происходит?!! - очевидно, навигатору полагалось по должности распознавать любую чертовщину на корабле.

Леман посмотрел на сенешаля в нерешительности предлагая решить ему самому. От стыда или потери крови, ясно соображать он не мог.

Выйдя из палатки трибуна, Арсиноя занялась сборами. Каптенармус вручил ей экипировку для похода, а так же, по желанию дамы, разнообразные запасные сыромятные ремни для конской амуниции, которые могли износиться в походе. После она вернулась в свою палатку и два часа потратила на то, чтобы на утро быть готовой за пять минут. По прошествии этого времени Ниса так же, как несколько позже, центурион, рухнула на постель. Создатель знает как, но ей удалось заснуть и проспать до вечера. Эти девять дней ее смертельно утомили. Нет ничего хуже, чем ожидание. Впрочем... нет, есть. *** Грохот фейерверков разбудил ее. Праздник начался. Довольно скоро чешуя драгонлинга тускло мерцала в свете множества факелов. Зачем она вышла? Арсиноя не слишком понимала и сама. - Что это вы пьете? Ответом ей было почти конское ржание. - Вам не понравится, дамочка. - Не попробую, не узнаю. - усмехнулась она, забирая щедро налитую кружку. Эту ночь она была свободна, ведь так? Полностью свободна. Предоставлена сама себе. Почти. Женщина с глазами ведьмы устроилась на перевёрнутом ведре неподалёку от палатки Лурца. Может, она наблюдала. Следила за своей целью. Может, пришла сюда случайно. Может, ей хотелось выпить и забыть всё. Саму себя. Все это вместе. Вокруг кричали, пели, смеялись. Над головой рвались огненные цветы. Где-то в полутьме ревели звери. Она бросила взгляд на палатку учёного и пригубила кружку. Так сидеть можно было до самого утра.

-У нас наполовину обесточенный корабль. - Да-да. Конечно. - смущаясь еще больше пробормотал псайкер. Самое существенное совершенно вылетело из головы. - Тогда, мы подождем где-нибудь тут... Посмотрим, чтобы все было в порядке. - и поднял не слишком уверенный взгляд на сенешаля.

Палатка трибуна Свечи погасли. Стало почти совсем темно. Ниса подняла глаза, уставившись куда-то поверх головы Криспа и тяжело вздохнула. Очень тяжело. - Как вам будет угодно, канцлер. - отступая от кресла, она поклонилась, прихватила сброшенный с плеч плащ, и уже у выхода, не оборачиваясь, бросила: - И спасибо. Но нет.

- Я слегка подлатала твою рану, - сообщила Келлер. - Но потом все равно нужно будет наложить швы и перевязать, как положено. По части медицинских знаний и, особенно, практики, Леман далеко обогнал её. - Спасибо. - вымученно улыбнулся псайкер. Роз ни словом ни взглядом не давала понять, что помнит или вообще, видела, что с ним произошло. Она была так добра, так снисходительна ко всем его слабостям. Наверное, именно это было хуже всего - понимать собственную ничтожность и видеть столь незаслуженное к себе отношение. Пустое место, ничто. Ей следовало бы... Лем тяжко вздохнул и с помощью техножрицы поднялся на ноги как раз тогда, когда сенешаль вернулся. Что ж, он не один не справился с собой. Это не то чтобы утешало. Не давало совсем уж впасть в отчаяние. - В таком случае, думаю, мы здесь закончили и стоит сопроводить Лема в лазарет, - Делакруа бы сейчас ни за что не признался, что желает как можно скорее покинуть место своего позора и вообще выкинуть этот эпизод из памяти с той же скоростью. - Я справлюсь сам. - немного нервно отозвался псайкер, баюкая раненую руку второй. - Но... согласен. Давайте скорее уйдем отсюда. Он стыдливо опустил глаза.