julia37

-Зачем ты явился? Из посиневшего рта вывалился распухший изъязвленный язык. Полупрозрачный висельник захрипел, страшно застонал, так, словно он умирал прямо сейчас. Может быть, для него так и было. Он умирал снова и снова. И снова. Таким было его наказание. Иссеченные руки вновь возделись вверх, обвели большой круг. Дух выпучил глаза и подлетел совсем вплотную к навигатору. Так близко, что могильный холод коснулся лица Каспара, пробрал до самого сердца. Посетитель исторг новый стон прямо в лицо навигатора, взвыл, и заметался по башне.

Арсиноя слушала и дивилась все больше. Каждый жест, каждое мимолетное выражение лица, каждое слово молодого мага были... В голове всплывало много разных слов. Одно из них вчерашнее: неприспособленный. Следом шли не слишком лестные для среднестатистического мужчины наивность, и, похоже, доброта? Во всяком случае, лицемерия миледи не разглядела, хотя и пыталась. Тепличное растение - вот кто. Эпитет должен бы был звучать и в мыслях презрительно, но... почему-то не звучал. Наставник в самом деле очень любил своего ученика. Может, было за что? Ах, как это хорошо, когда человека есть за что любить! Но вот что делать с теми, кого не за что? С такими, как она, например. Ниса улыбнулась чуть откровеннее, хотя выражение глаз стало куда более мрачным. - Доброго утра и вам, мессир Мастарна. - отозвалась необычайно вежливая сегодня тевинтерка и так ничего больше и не сказав Лурцу, пустила снова лошадь шагом, отъезжая на прежнее место. - Не забудьте пригласить на лекцию. - донеслось, наконец, со стороны буланого. Тот все порывался плясать, и прогрызал начисто железо.

Когда Патрик отвернулся, глаза столичной дамы полыхнули чем-то очень нехорошим. На днях она приметила, что кто-то посмел сунуть свой длинный нос в ее багаж! От одной мысли, что кто-то прикасался к ее личным вещам, потряхивало от отвращения. Конечно, нельзя было сказать наверняка, кто. Вор был очень осторожен, ничего не взял, и постарался истребить все следы своего присутствия. В лагере в то время уже жил профессиональный мессир из Орлея, но... Арсиноя не думала, что тот стал бы так глупо подставляться в первый же день. Да и чего ради?.. Что он мог бы желать найти? А вот в психологический портрет Патрика выходка вписывалась прекрасно. Миледи дала себе слово, что на первой же стоянке побеседует с милейшим рыжим с глазу на глаз. Выкрик серого в сторону рабов удостоился мимолетного обалделого взгляда. Величать их мессирами... такого Ниса в своей жизни еще не встречала. А вот выезд мессира бесценного, как лириумная жила, произвёл впечатление. Шпионка подъехала поближе, окидывая экипаж и все, что к нему прилагалось, чуть насмешливым взглядом. Напоследок, глаза задержались на хозяине всего этого великолепия. Лурц сиял, словно уже нашёл разгадку дневников казненного чародея. Глядя на него, очень трудно было не улыбнуться в ответ. - Мессир путешествует с комфортом. - почти беззлобно отметила Арсиноя, приветственно кивая магу со своей лошади. - Погода и впрямь хороша. Кроме того, ей было любопытно, что Лурц ответит Мастарне.

Столичная дама, вопреки традициям, не заставила себя ждать, прибыв к воротам даже раньше некоторых мужчин. Драконья броня, там, где была видна из-под не менее чёрного плаща, даже под солнечными лучами мерцала тускло, словно в лунном свете. Буланый конь под ней, перегруженый походными сумками, приседал, прядал ушами, грыз мундштук и рыл копытом землю с таким остервенением, что его требовалось обходить едва ли не так же далеко, как драколисков. Скучающим взглядом Арсиноя обвела присутствующих, расслабленно отсалютовала центуриону, поставленному над ними командиром, выкрутасы лошади ее совсем не беспокоили, она сидела так же свободно на ней, как на удобном кожаном кресле вчера, в палатке канцлера. Ведьмины глаза остановились на багровом ухе Патрика. Губы слегка изогнулись, выражая... а впрочем, ничего хорошего эта улыбка не выражала. Кажется, миледи считала, за что бы рыжему не попало, все поделом.

Проводы зимы. В лагере Он, может быть, нарочно хотел развлечь ее, а может все орлесианцы разговаривали в подобной манере, но речь получилась чрезвычайно забавной. И дело было вовсе не в непривычном акценте. Арсиноя звонко рассмеялась. В тишине какого-нибудь кабинета подобный смех сочли бы за невоспитанность, но здесь, в гуле солдатских голосов и взрывах фейерверков, он звучал вполне уместно. - Вы чрезвычайно наблюдательны, мессир Виктор. Чрезвычайно. - согласилась она со всем сразу, причём, ради разнообразия, даже без намека на сарказм. - Я тоже предпочитаю лошадей, не люблю, когда животное подо мной перегивает внимание на себя. - кажется, скромность не входила в число шпионских добродетелей. - Кроме того, драколиски слишком уж норовисты. Но я полагаю и даже уверена, что за время нашего похода впечатления ваши станут более, хм.. красочными. Тевинтерка чуть склонилась в сторону и вниз, ближе к маске, словно намереваясь сообщить Виардо какую-то страшную тайну. - Что же способов оскорбления и унижения... - она со смыслом улыбнулась. -...заверяю вас, их гораздо больше двадцати. Я выросла в Империуме. - краешек рта немного неуместно дернулся вниз, смазывая впечатление просто шутки, но в следующее мгновение уже ничего нельзя было заметить. Она добавила легко, возвращаясь к совершенно светскому тону. - Зато в Орлее никогда не была. Вы мне как-нибудь расскажите о нем. Мне любопытно.

В данный момент тевинтерка и не стремилась произвести тягостное впечатление, так что Лар получил в ответ легчайший кивок и ни единого намека на то, что ему стоит подойти, как не было и испепеляющих доспехи взглядов. Внимание дамы полностью сфокусировалось на орлесианце. Внимательно выслушав пояснение, Арсиноя чуть склонила голову набок. - Здесь никто не носит масок. - с понимающей улыбкой заметила она. Не необходимость. И не привычка. Как же это слово... ах да. Шалость. Наверное, оно было самым подходящим. - По крайней мере, таких нарядных, как ваша. Тевинтерские маски были немного другого свойства. Менялись по мановению руки и были как две капли воды похожи на лицо владельца. Она и сама пользовалась такими. Например сегодня. На совещании. - И как вы находите Империю, мессир?

- Ар'синоя, - с удовольствием подцепил сложный для себя звук орлесианец, как языком тронул. И тут же добавил, будто смутился случайной фамильярности, - Мадемуазель. Почему же смириться? Оно означает что-то неприятное? Вот так звучало гораздо лучше. Неожиданно. В акценте было дело или нет? В любом случае, жаловаться на фамильярность дама не собиралась. Да и как? Ведь она сама назвала орлесианцу только имя и больше ничего. Впрочем, исправлять свою оплошность тоже не спешила. - Нет. - Арсиноя улыбнулась, гораздо мягче, чем можно было бы от нее ожидать. - Само по себе имя ничего плохого не значит. Его значение не слишком подходило женщине, но кто знает, чем руководствовались родители? Взгляд скользнул по узорчатому серебру. Орлейский шпион в обращении показался куда приятнее, чем Ниса могла рассчитывать. Оставалось лишь гадать, такое обаяние - заслуга природных дарований Виардо, или же многолетних тренировок. Что-то такое она слышала об этих бардах. - Ваша маска - это... привычка или необходимость? Из палатки Лурца вышел давешний гость. Ниса встретилась с ним коротким взглядом. Любопытно, он ходил узнать, что за неприятности приготовил им всем робкий, словно синица, и бесценный, как первозданный лириум, маг?

- Удивительное общество, - отсалютовал он кружкой, очень похожей на кружку женщины, - Столько впечатлений. Особенно по части лексикона. И часто бываете на подобных мероприятиях? Возможность не кричать была изрядным облегчением. А ещё теперь можно было заметить, что знакомое, режущее слух грассирование, сегодня звучало заметно мягче, не исчезнув, но превратив дефект речи в особенность голоса. - Лексикона? - миледи усмехнулась краешком рта. - Верю. Да, пожалуй, словарный запас у солдат был несколько.. нетипичен для высшего общества. Каждое второе слово - ругательное. Породистая женская голова повернулась в три четверти, выпуская из поля зрения многострадальную палатку. Хрустальные глаза впитали в себя черноту ночи, зрачки расширились до предела. Оценивающий, как и всегда, взгляд окинул доступную часть фигуры орлесианца, сверху вниз, в силу обстоятельств, и остановился на крученых коротких завитках волос, лишь через несколько секунд спустившись чуть ниже. Кожа необычно темная. Глаза.. - Можно сказать, что никогда не бываю. - сообщила тевинтерка, вразрез с прежними утверждениями. Женщины.. сплошная непоследовательность!. Она помолчала немного. - Я не представилась там. - кажется, дама совсем не считала за невежливость долгое разглядывание малознакомых мужчин. - Арсиноя. Не слишком удобное имя. - она вновь уставилась перед собой, опять демонстрируя точеный профиль и снова чему-то усмехнулась без намека на веселье. - Выбирала не я, пришлось смириться.

После всех перипетий Беспокойный получает минус к боевому духу -2 (за Явления) -4 (за разгневанный дух машины). Кроме того минус численность за разлом в трюмах -2, за появление эбенового духа в машинариуме -2.

- Хороший вечер, мадемуазель. Не занято? - это должно было прозвучать томно, негромко, вкрадчиво, но антураж накладывал свои коррективы. Проще говоря, пришлось почти прокричать с высоты своего роста, перебивая некстати взорвавшийся над головой огненный шар. Конечно, можно было бы наклониться и прошептать в самое ушко, но умирать так сразу тоже не хотелось. Коллега по ремеслу несколько льстил даме. Вполне возможно, что он не умер бы вот так сразу... Но Виардо оказался очень предусмотрительным господином. Ниса оценила. Она взглянула наверх. Там в темноте, довольно далеко, маячило не менее темное лицо гостя из Орлея. Пауза продлилась самую малость дольше, чем это было бы вежливо. - Прошу. - Арсиноя любезно улыбнулась и сделала приглашающий жест рукой. В это время в палатку проследовал одоспешенный земляк. Его проводили самую малость заинтересованным взглядом. - Армейские праздники.. обожаю их. - саркастично отозвалась она на похвалу вечеру.

Леман во время этого разговора понял одно - он чувствует себя неловко. Очень. Природу этой неловкости (неловкости ли?) псайкер пока не понял, но чувствовал, что корнями она уходит в комплименты сенешаля. Голубые глаза, наконец, осмелились подняться к лицу Роз. Что-то он боялся прочесть в нем. А еще хотели что-то сказать. Но это потом. После. - Хорошо, милорд Делакруа. - сопротивляться походу в лазарет сейчас моральных сил не было. *** Свет на мостике потух и после некоторого времени бесплодных метаний, капитан вознесся по лестнице вверх и забарабанил кулаками в дверь навигатора. - Каспаааар! Каспар, мать твою.. Что происходит?!! - очевидно, навигатору полагалось по должности распознавать любую чертовщину на корабле.

Леман посмотрел на сенешаля в нерешительности предлагая решить ему самому. От стыда или потери крови, ясно соображать он не мог.

Выйдя из палатки трибуна, Арсиноя занялась сборами. Каптенармус вручил ей экипировку для похода, а так же, по желанию дамы, разнообразные запасные сыромятные ремни для конской амуниции, которые могли износиться в походе. После она вернулась в свою палатку и два часа потратила на то, чтобы на утро быть готовой за пять минут. По прошествии этого времени Ниса так же, как несколько позже, центурион, рухнула на постель. Создатель знает как, но ей удалось заснуть и проспать до вечера. Эти девять дней ее смертельно утомили. Нет ничего хуже, чем ожидание. Впрочем... нет, есть. *** Грохот фейерверков разбудил ее. Праздник начался. Довольно скоро чешуя драгонлинга тускло мерцала в свете множества факелов. Зачем она вышла? Арсиноя не слишком понимала и сама. - Что это вы пьете? Ответом ей было почти конское ржание. - Вам не понравится, дамочка. - Не попробую, не узнаю. - усмехнулась она, забирая щедро налитую кружку. Эту ночь она была свободна, ведь так? Полностью свободна. Предоставлена сама себе. Почти. Женщина с глазами ведьмы устроилась на перевёрнутом ведре неподалёку от палатки Лурца. Может, она наблюдала. Следила за своей целью. Может, пришла сюда случайно. Может, ей хотелось выпить и забыть всё. Саму себя. Все это вместе. Вокруг кричали, пели, смеялись. Над головой рвались огненные цветы. Где-то в полутьме ревели звери. Она бросила взгляд на палатку учёного и пригубила кружку. Так сидеть можно было до самого утра.

-У нас наполовину обесточенный корабль. - Да-да. Конечно. - смущаясь еще больше пробормотал псайкер. Самое существенное совершенно вылетело из головы. - Тогда, мы подождем где-нибудь тут... Посмотрим, чтобы все было в порядке. - и поднял не слишком уверенный взгляд на сенешаля.

Палатка трибуна Свечи погасли. Стало почти совсем темно. Ниса подняла глаза, уставившись куда-то поверх головы Криспа и тяжело вздохнула. Очень тяжело. - Как вам будет угодно, канцлер. - отступая от кресла, она поклонилась, прихватила сброшенный с плеч плащ, и уже у выхода, не оборачиваясь, бросила: - И спасибо. Но нет.

- Я слегка подлатала твою рану, - сообщила Келлер. - Но потом все равно нужно будет наложить швы и перевязать, как положено. По части медицинских знаний и, особенно, практики, Леман далеко обогнал её. - Спасибо. - вымученно улыбнулся псайкер. Роз ни словом ни взглядом не давала понять, что помнит или вообще, видела, что с ним произошло. Она была так добра, так снисходительна ко всем его слабостям. Наверное, именно это было хуже всего - понимать собственную ничтожность и видеть столь незаслуженное к себе отношение. Пустое место, ничто. Ей следовало бы... Лем тяжко вздохнул и с помощью техножрицы поднялся на ноги как раз тогда, когда сенешаль вернулся. Что ж, он не один не справился с собой. Это не то чтобы утешало. Не давало совсем уж впасть в отчаяние. - В таком случае, думаю, мы здесь закончили и стоит сопроводить Лема в лазарет, - Делакруа бы сейчас ни за что не признался, что желает как можно скорее покинуть место своего позора и вообще выкинуть этот эпизод из памяти с той же скоростью. - Я справлюсь сам. - немного нервно отозвался псайкер, баюкая раненую руку второй. - Но... согласен. Давайте скорее уйдем отсюда. Он стыдливо опустил глаза.

Палатка трибуна Арсиноя вдруг бессильно уронила голову на спинку кресла и закатила глаза. Сложно сказать, что именно вырвало у нее это движение. Возможно, перспектива в ближайшие недели свести более близкое знакомство с природными качествами Патрика. А в следующее мгновение она плавно поднялась и приблизилась к канцлеру. Ладонь легла на кресло, совсем рядом с чёрными кудрями Криспа. Пальчики отстучали какой-то короткий ритм. Сверху вниз она неопределенно-вопросительно взглянула на сидящего мужчину, слегка изогнув бровь.

Одаренный, из семьи сапорати, нашедший могущественного покровителя, который увидел в нем нечто ценное, приблизил к себе. Обучил всему, что знал, может быть даже, полюбил, как сына. Не потому, что мальчик был близок ему по крови, а за родство душ. Какая удивительная редкость. И какая потрясающая ирония! Создатель воистину любит пошутить. - Ключ - это рыжий? - вдруг спросила она, глядя мимо лица канцлера опустевшими разом глазами. - Кстати, он совершенно невыносим. Просто кошмар. Это что, результат... мм.. манипуляций над ним? Быть внимательной, не торопиться. Не торопиться. Разумеется. "Как пожелаете, мессир." Она будет очень осторожной и внимательной. Интересно, как сильно Стагирит огорчился бы, если... Хрустально-зеленые глаза мгновенно уставились в лицо напротив. Взгляд был испытующим. Ей нужен был ответ на вопрос.

Вертикальная складочка прорезала переносицу чуть более явно. Леман тихонько застонал. Белые чертоги растворились окончательно, они усмехались. Надменно и равнодушно. Но теперь и псайкеру это было все равно. Все встало на свои места. Он вспомнил. А когда это случилось, волна мучительного, позорного стыда опустила его с ног до головы. - Рози.. Лем с трудом попытался сесть. Да-да. Рози. Он бросил ее. Оставил одну, а сам... сам... Лем чуть не задохнулся. Всемилостивый император, ну когда, когда это перестанет происходить с ним? Не суждено ему преодолеть собственную ничтожность, никогда. Посмотреть ей в глаза было решительно невозможно.

Палатка трибуна - Лурц ценен, как лириумная жила, но... Арсиноя подняла глаза на канцлера, губы едва заметно искривились. Всегда было это самое "но". Маленькое слово, сулящее большие проблемы. А иногда ломающее всю жизнь через хребет. Как хорошо, что свой удар она уже получила. По крайней мере, она так считала. А вот Лурца все еще могло ждать впереди. Бедняжка. Это слово, по правде говоря, совсем для нее нехарактерно, как-то само собой возникло в мыслях. И растворилось в чёрных глазах магистра проклятий, черпающего силу в недрах своего рода, высококровного, красивого.. - Как прикажете. - голос прозвучал буднично, зрительный контакт прервался. Она знала, что не стоит длить его сверх меры. Ее предостерегали от этого. Она все прекрасно поняла, конечно. - Может быть, у вас есть, что рассказать мне о них? - о наставнике и ученике. - Лишняя информация не повредит. На свой счёт Ниса иллюзий не питала, люди, как правило, не слишком стремились распахивать перед ней душу по собственному почину. Обычно, она к этому и не стремилась.

Он не мог слышать, крадется ли сенешаль там, в тёмном коридоре. Он сейчас и топот кровопускателя не различил бы. Затылок ощутил что-то твердое и холодное. А еще он ощущал боль. Падение с высоты своего роста тоже было вещью малоприятной. Белые чертоги подернулись рябью, но не исчезли. Леман в одно и то же время лежал на полу, в машинариума, и стоял там, в неизвестности, забрызганной алым. Рука болела. А то, что делала Роз, было хотя и необходимо, но в самом деле немилосердно. Здоровая половина лица чуть поморщилась. Веки слабо дрогнули, но так и не открылись.

Палатка трибуна Он стоял в дальнем углу. За светом свечей, почти невидимый вошедшему. С бокалом багрового вина и без дорожного френча. - Что скажешь о них? - раздался тихий голос. Арсиноя вошла, полог за ее спиной упал, погружая шатер в прежний сумрак, прорезанный двумя широкими лезвиями света, проникавшими через щели в импровизированной двери. Впрочем, канцлер был так же черен, как и всегда. Даже прямой полуденный свет не в силах был ничего с этим поделать. Она огляделась. Лурц там спрашивал, чего она хотела? Вот, примерно это. Комфорт, относительная чистота... ах да, ванны здесь не было. Но на первое время было бы достаточно. Остановившись перед зеркалом, гостья очень по-женски, ястребиным взором оглядела своё отражение, поправила воротник, пригладила волосы, короткие волоски по линии роста завивались, высвободившись из плена прически. Тёмная фигура в углу с бокалом вина в руке тоже была там, в отражении. Взгляд потемневшего хрусталя остановился на Криспе. - Обо всех сразу? - уточнила она. Кстати, о Лурце. - Пока ничего существенного. - какие выводы можно сделать, опираясь на знакомство, длиною в час? - Красс выглядит сильным. - она помолчал, еще немного любуясь отражением то ли комнаты, то ли своим, оглядела дорогую раму, и, развернувшись, прошла все той же свободной походкой к одному из кресел. - А Лурц - совершенно неприспособленным. - она села, сопроводив свои слова весьма неопределенным жестом, выражающим то ли презрение, то ли сожаление.. а может и просто констатируя факт. К чему именно Лурц был неприспособлен, не уточнялось, но предполагалось, видимо, что к жизни в целом. - Если необходимо моё мнение, то потребуется время. - к любым его словам она уже очень и очень давно относилась как к заданию. - Полагаю, у меня его теперь будет довольно? - нахалка закинула ногу на ногу, глаза блеснули. И прибавила. - Канцлер.

Пока Роз занималась делами наиболее насущными, псайкер, как и полагалось, пребывал в мирах более.. возвышенных. Нематериальных. Тварь уж была убита, кровь пропитала изорванный рукав и, горячая, продолжала струиться, а он все лежал без движения. *** Белые бесконечно высокие своды. Анфилады дверей. Распахивая одну, всегда знаешь, что за ней увидишь точно такую же. Всегда. Раньше ему было страшно, но Леман давно, очень давно смирился. Он терпеливо ждал, открывая их одну за другой, одну за другой.. Они всегда появлялись. По собственной прихоти. Он не знал, почему. Да и нужно ли ему это было?.. Такие же молчаливые. Белые. Прекрасные и ужасные. Лем развернул предплечье. Белоснежное слепящее разбавилось алыми брызгами. Их глаза вопрощали. Губы были сомкнуты. - Немного. Совсем немного больно.. - смущенно прошептал псайкер то ли во сне, то ли наяву.

- Итак, - канцлер благодушно подарил всем ещё одну улыбку власть держащего и решил закончить свой визит, который его основательно утомил, - задача вам ясна. Осталось её выполнить. Снаряжение и финансы не ограничены. Всё что есть в легионе -ваше. Надеюсь, мессир Красс осведомлён в необходимом для длительного пути. Желаю вам удачи, господа. Vivat Imperium! - произнёс канцлер и замер, оглядывая всех пристальным взглядом чёрных глаз. Он ждал. Демонстрации преданности. Демонстрация не заставила себя долго ждать. Голос преданной слуги архонта и Империума слился с хором прочих голосов. Не выделяясь. Не замечая или не желая замечать любопытства маски. Арсиноя словно невзначай поправила тяжелый браслет. Змеи тускло сверкнули рубиновыми глазками. Отравлять своим ядовитым присутствием большей частью мужское общество ей дольше не пришлось. В палатку завернул посыльный. Как странно. Ниса буквально вот сейчас подумала о том, что следует найти канцлера после. Задать кое-какие вопросы. И вот, он будто читал ее мысли. Тевинтерка усмехнулась. - Мессир канцлер рекомендовал вам поторопиться, миледи, - после этих слов мальчишка скрылся за пологом палатки. - Я буду немедленно. - Арсиноя хищно улыбнулась посыльному и встала. - Прошу прощения. Господа, дамы. Она поклонилась, и на весьма радужной ноте о травле пленных рогачей драколисками покинула палатку. *** Время близилось к полудню. Лагерь гудел в предпраздничной слегка кровожадной суете. Светило солнце. Чавкала под ногами разбитая сотнями пар ног и копыт земля. Палатка трибуна, указанная в короткой записке, находилась на другом конце лагеря. Ей впервые представился случай пересечь его. - К канцлеру. - прохладно пояснила она дежурному у входа.

На крик сенешаля обернулся и псайкер. И сразу понял, что именно гнало Делакруа прочь отсюда. Псайкер, десятилетиями упражнявший разум, боровшийся со страхами, проявил свою доблесть наилучшим образом: ноги подкосились, сознание милосердно оставило его. Роз оказалась один на один в тварью, высасывающей самую жизнь из человека и бросающей после пустую оболочку на холодный металлический пол.