julia37

Розамунд ожидала открытая специально для нее дверь. Но сам либрариум был слишком велик, чтобы быть услышанной от порога из любой его точки, так что ей пришлось воспользоваться воксом. - Да, конечно. - раздался после паузы несколько взволнованный тенор хранителя из динамика. - Я сейчас. Появился Леман через несколько минут. Растрепанный, ещё более бледный, чем обычно, подбирая полы своей робы, он выбрался из самого дальнего завала. А пока Роз могла как следует оценить фронт работ, образовавшийся в результате несчастного случая.

Либрариум - Не стоит извиняться. - улыбнулась Камелия, сдувая со лба белую прядку волос и разгибаясь с увесистым томом, проводя по его шершавой обложке рукой и слегка некулюже водружая его на читальный столик. - В этом лишь моя вина и гнев твой оправдан. Я могу предложить тебе в помощники моего старшего служку. Он молод и полон сил, да и обладает весьма пытливым умом. Это всяко лучше чем пытаться справиться со всем этим в одиночку. Обдумай это предложение, дорогой Леман. Я понимаю, что ты ценишь уединение, но всё же... Исповедница сложила руки в виде аквиллы и склонила голову перед библиотекарем, прикрыв глаза. - Император хранит. Леман сложил руки на груди в традиционном жесте почтения и поклонился. - Я буду благодарен за помощь. Пусть приходит завтра. За вышедшей госпожой Маркониус хранитель не стал закрывать дверь, вскоре он ждал еще одного посетителя. Окинув еще раз взглядом залу либрариума, свободное место в которой теперь оставалось лишь посередине, по краям громоздились большие и малые кучи корабельного имущества и где-то в них скрывались крупицы имущества самого Лема. Взъерошив пятерней русые кудряшки, голубоглазый направился в дальний конец помещения и, на какое-то время, скрылся среди завалов.

Либрариум в невесомости Усилием воли Леман заставил себя ослабить хватку, и открыть глаза. Дышать. Глубже. Наваждение исчезало. - Да, конечно, сестра. Займемся делом. - с радостью и облегчением ухватился он за предложение сменить тему. Переключиться. Следующие часа три пустотники занимались тем, что взлетали наверх и спускались вниз, привязывая особенно ценные экземпляры к полкам ремнями. В разгаре трудов праведных с хранителем связалась Роз. - Осторожно, сестра. Сейчас нам вернут гравитацию. Следовало занять такую позицию, чтобы рухнувшие книги не проломили череп. Через минуту мир вдруг снова стал с головы на ноги. Леман зажмурился. Когда он открыл глаза, все содержимое стеллажей, высотой в два десятка метров, лежало грудами на полу. Он не знал даже, где теперь его матрас.. Сердце сжалось. - Благодарю за помощь, сестра. - спустившись в одно из книжных ущелий, Леман поклонился Камелии. - Надеюсь, я не был слишком дерзок. Прошу простить мне мою резкость. - он помолчал немного. - А теперь у меня есть некоторые дела, которые я желал бы совершить без... свидетелей. Ещё раз прошу меня простить.

Машинариум Младшие адепты проводили выдворенную прочь начальницу службы охраны бесстрастными взглядами и, тихонько потрескивая, разбрелись по своим делам, словно муравьи, отразившие вторжение осы. Они испытывали удовлетворение. *** Либрариум в невесомости Исповедница все говорила и говорила... И, наверное, не замечала, как на лбу ее собеседника все глубже прорезывается мучительная вертикальная складочка. Глаза уже давно были закрыты, на напряженных пальцах чётче прорисовались костяшки. Речи Камелии можно было охарактеризовать одним словом, весьма точно передающем их смысл для хранителя: искушение. Она, вольно или невольно, искушала его. Демон... - Не надо. Хватит. - разумеется, все это было ему знакомо. Силы его за последние несколько лет выросли. Он многому научился, но чем сильнее псайкер, тем ярче он сияет для тварей варпа. Он помнил, испытывал, и... иногда очень сильно желал. И чем тяжелее ему было, тем мягче звучал его голос. - Пожалуйста. *** Либрариум и гравитация - Да, конечно. - немного устало отозвался хранитель. - Я готов. Он махнул рукой Камелии, чтобы держалась крепче.

Либрариум - Ты можешь доверить мне свои сомнения и беспокойство. А еще у Камелии, оказывается, был талант выводить обычно спокойных людей из душевного равновесия. Леман крайне редко сердился, но сейчас никак не мог успокоиться до конца. - Благодарю, сестра. - резковато отозвался он, хмурясь. Он что, должен был теперь пребывать в настроении для исповеди?.. Пустотник прикрыл глаза и вздохнул поглубже. "Так нельзя." - сказал он себе и, усилием воли сменив тон на куда более благожелательный, прибавил. - С тех пор, как я здесь, дыхание имматериума ни разу не касалось этого места. - пожалуй, это в самом деле создавало определенную иллюзию защищенности. - Наверное, в этом все дело. *** Тем временем в машинариуме - Розамунд, - Сью кивнула в знак приветствия, - какого состояние корабля? Мария, как и полагается начальнику службы безопасности, была весьма уверенной в себе особой. И эта ее уверенность привела в замешательство младших служителей культа машины, когда их глазам и глазным имплантам почудилось, что некто непосвященный столь безмятежно ввалился прямо в их обитель. Защелкали механодендриты, раздался треск техно-лингвы. Механический голос из сплотившейся массы полумеханических тел, не одаренных еще алыми робами, равнодушно возвестил. Второй добавил, потом подключился и третий, различить их на слух было проблематично. - Мы просим вас уйти, госпожа. - Омниссия будет недоволен. - Нельзя. Полукольцо младших техножрецов целенаправленно теснило вторженца обратно, к выходу. Что не мешало Марии взывать к их начальнице по воксу.

Техножрица оборвала разговор, Леман ссутулился на своём балкончике, обняв перила и метнул сердитый взгляд в сторону Камелии. Что она наделала?! Как он теперь должен объяснить произошедшее Роз? У него всего два варианта: лгать, что понятия не имеет, как это случилось или объяснить глубину собственных познаний в области психических сил. И одно и второе приводило его почти в отчаяние.

Ответом Розамунд был куда более горестный вздох и мрачное пояснение: - Несчастный случай. Учитывая любовь упорядоченных и логичных духов машин к вторжению хаоса варпа, Леман мог догадаться, что Роз, скажем так, придёт в лёгкое недоумение от их настроения. Было от чего недоумевать.

Однако, зов, достигший ее слуха через пару часов, был совсем не о визите в машинариум. - В либрариуме? - уточнила техножрица, покидая свою каюту и на ходу подзывая обратно сервочереп. - Что именно? - В либрариуме. - убитым голосом подтвердил библиотекарь и кротко вздохнул. - У меня отключилась гравитация. Вдаваться в подробности не имело смысла, Роз и так могла себе представить масштабы катастрофы.

- Это как постоянно держать руку в горячей воде. Сначала она обжигает, но потом начинаешь всё больше привыкать. Всегда ходить по краю, всегда на грани левзия. И по обе стороны этого лезвия лежит твоя жизнь или соратников. Лёгким движением руки псайкер послала себя чуть ниже, аккуратно ухватывая книги их корешки и ставя их обратно. - А ты, Леман, всегда был библиотекарем? Задала она, казалось, невинный вопрос. Библиотекарь неспешными движениями пловца в мутной воде перемещался к перилам одного из балкончиков и ухватился за него. Разбирать книги сейчас было все равно бессмысленно. Невесомость не позволяла им держаться на местах. Он с трудом представлял, что будет, когда все это рухнет вниз. Еще хуже было то, что придется доложить сенешалю о том, что его просьба не может быть выполнена в ближайшие... месяца три? Или сколько там понадобится, чтобы восстановить хотя бы мало-мальский порядок? Невесомость не доставляла пустотнику видимого дискомфорта. Он, как и Камелия, родился в пустоте и двигался сейчас так же, как и под действием гравитации, текуче и медленно. Закрепившись на втором уровне, он внимательно посмотрел на белокурую странную женщину. По глазным имплантам весьма трудно было читать эмоции. - Я всегда хотел больше времени проводить рядом с книгами. - уклончиво отозвался Лем и так и эдак переворачивая в голове "корсаров, ксеносов и еретиков". - Не трудитесь, госпожа. - уронил он, глядя на бесплодные попытки Камелии исправить нанесенный ущерб. - Сейчас это бесполезно. Сначала нужно вернуть на место верх и низ. Прижав пальцем ухо, он вызвал повелительницу механизмов. - Роз. Мне очень нужна твоя помощь..

- Лем, я буду у себя в кабинете. - Я доставлю вам результаты незамедлительно, как только все будет готово. - пообещал хранитель, уже натаскивающий к своему столу стопки инфопланшетов.

- Не стоит так говорить, сенешаль, - тягуче произнесла техножрица. Слова, слова, слова! Слишком много слов. Крупицы смысла в вокабулярной шелухе накапливали критическую массу. - Я услышала ваше пожелание. Удалившись на еще недостаточное расстояние, Леман успел услышать отчетливое недовольство в голосе Роз. Он обернулся с печально-вопросительным взглядом и как раз успел застать сложенные на груди аквилой ее странные руки. Сочетание серебристо-черных татуировок, щупов и разъемов с тонкой женской плотью.. ощущение жутковатого чуда при виде всего этого не покидало его. И все же.. он не мог не восхищаться.

Причина, по мнению Лема, состояла как раз в том, что на взгляд сенешаля, смерти верхушки экипажа и приближенных, корабельной аристократии - представляли интерес, что-то значили. А смерти прочих - нет. Ничего удивительного во всем этом не было, более того, определённая доля истины в таком подходе имелась, но он, Леман, не желал принять ее. По многим причинам. Через это разговор произвёл на него крайне тягостное впечатление. - В таком случае, займусь немедленно. - он почтительно поклонился сенешалю, бросил взгляд на техножрицу и направился к своему столу.

Ответный взгляд Алессандра содержал в себе разочарование, словно горький осадок в марочном вине. Голос сенешаля, впрочем, оставался все таким же доброжелательным. - Разумеется, мессир Лем, я прекрасно представляю себе тяготы и лишения, которые вынуждены претерпевать жители нижних палуб, равно как и осведомлен о способах, которыми они расстаются с жизнью, когда не в силах более терпеть. Некоторое количество таковых самоубийц будет всегда и этот полет, увы, не станет исключением, уверен в этом. Меня же интересуют странные смертности среди экипажа верхних палуб и особ, приближенных к капитану и его свите. Статистика смертности среди них, возможно, представляет интерес. На лице хранителя отобразилось выразительное понимание. Единственная бровь приподнялась вверх, здоровый глаз распахнулся, как бы признавая, что с этой стороны на проблему он не смотрел, а теперь вот, благодаря терпению Алессандра, его осенило. Пропасть между кастой знати и кастой отверженных трюмных крыс была слишком велика. Глупо было даже упоминать о ней. Разочарование в глазах сенешаля лишь подчеркивало контраст. - Прошу простить мне мою... непонятливость. - предельно сдержанно отозвался Леман, вычленяя из речи сенешаля то, что его интересует. - Разумеется, речь шла не о нижних палубах. Позволите мне немедленно приняться за работу?

- Увы, псайкеры всегда привлекают к себе нездоровое внимание, просто по природе своей, - кивнул Алессандр, вспоминая, как вспотел юнга, стоило ему упомянуть об астропате. - И никаких мрачных историй, связанных с кораблем и экипажем? Никто не вешался или резал себе вены в каютах, не пытался остановить двигатели, прыгнув в механизм или еще каким болезненным способом свести счеты с жизнью? Псайкеры приносят несчастье, пустотник приносит несчастье, восставший из космического ада корабль приносит несчастье - чему угодно можно приписать собственную неудачу. Так ли уж ошибались магосы Омникрона, не принимая извинений и оправданий? - Смена капитана и связанные с ней процессы достаточно мрачны сами по себе, - заметила техножрица. Общее направление мыслей Розамунд было довольно интересным, но, если бы Леман мог судить о нем, то понял бы, что она думала немного о другом. Неудача и проклятие, настоящее проклятие - слишком разные вещи. - Видите ли, господин Делакруа, - издалека начал пустотник, скользнув взглядом здорового глаза по алому плащу техножрицы. Смерть капитана и впрямь была довольно неприятна, как факт. - жизнь на корабле вообще... несколько отличается от той, что ведут люди на многих мирах Империума. Сколько происходит подозрительных самоубийств в ульях Сцинтиллы? Сколько среди миллиардов людей оказывается слишком слабых для того, чтобы сносить тяготы жизни в нищете? На Беспокойном двадцать тысяч человек. Примерно. Разумеется, среди них множество живущих, словно животные, в грязи, не знающие света веры, знания, не знающие даже вкуса сносной еды. Есть среди них и те, кто желает прекратить все это. Печально ли это? Безусловно. Связано ли это с жизнью в пустоте? Очень возможно. Но виноват ли в этом "Беспокойный"? Не думаю. Он помолчал немного. Речь взволновала его, но он всегда быстро брал себя в руки. - Желаете, чтобы я поднял статистику смертности по экипажу за последние несколько лет?

- Видите ли, я уже не в первый раз слышу, как экипаж шепчется о том, что корабль проклят и что в варпе он ведет себя странно. - О, вы тоже слышали, - усмехнулась Розамунд. - Беспокойный был восстановлен из звездного скитальца – массы поврежденных кораблей, которая дрейфовала через варп и реальность. Он древний, что означает высокое качество его систем, но вы сами понимаете, как влияет подобного рода предыстория на моральный дух того, кто неустойчив в вере и не занимает ум работой. Экипаж Беспокойного давно не был занят делом, за редким исключением. Что касается настроения корабля в варпе - я смогу об этом судить, когда корабль окажется в варпе. Леман опустил глаза, дожидаясь, когда договорит Роз. Техножрица не теряла времени даром и уже успела познакомиться с кораблем. - Большая часть разговоров о проклятии - досужие выдумки. И проистекают от недостатка знаний. Если, конечно, речь не идет о псайкерах. - присовокупил он, хмурясь, от этого его лицо выглядело старше. - Что касается меня лично, то я пробыл на этом судне немногим больше года, за это время он совершил три прыжка и я не заметил ничего особенного. Впрочем, я ведь большую часть времени провожу здесь. - он обвел рукой помещение. - И не имею касательства до систем управления и машинариума, посему мое мнение мало значит.

Леман и впрямь уже почти приучился замечать под маской ее улыбку, но надеялся, что когда-нибудь ему представится случай увидеть это чудесное проявление человечности вживую. Тогда, в челноке, она не улыбалась.. Отринув бесплодные мечтания, хранитель вместе с Розамунд подошел к сенешалю и, скрестив руки на груди, с самым вежливым видом стал ждать, что тот скажет.

- Благодарю вас, Лем, - улыбнулся в ответ Алессандр. - Пройдем внутрь? Весьма вероятно, что для ответа на имеющийся у меня вопрос, потребуется приобщиться к нашему источнику знаний, коий вы храните в целости и сохранности. Отдав последние указания, Розамунд поднялась к либрариуму, по-простому сообщив в коммуникатор, что "это Роз" и попросив позволения войти. - Прошу. - как и всегда покладисто согласился хранитель, пропуская Алессандра внутрь, однако, не успев выслушать, в чем, собственно, состоит вопрос, и какая от него, Лемана, требуется помощь, пустотник вновь вернулся к двери. Не обязательно было всякий раз подходить к ней самому, дверь была снабжена механизмом дистанционного открытия, но.. ему хотелось встретить техножрицу лично. - Роз. - поприветствовал он ее тихо, и светло улыбнулся половинкой рта. - Входи.

Сенешалю пришлось немного подождать, но вскоре дверь с характерным звуком открылась. - Разумеется. - раздался смиренный тенор сразу после этого. Хранитель встретил Делакруа почтительным поклоном.

Думаю, да. Так же наибольший берешь. Среди 0 и +10

Я думаю, что правильнее будет здесь не складывать бонусы, а взять наибольший. Хамелиолин действительно не броня, так что предложение по взаимодействию синтекожи с броней на него не распространяется.

Немного раньше, на мостике Глаза Марии, холодные и совершенно бесчувственные, вцепились в нового капитана мертвой хваткой, рассматривая того с совершенно нескрываемым интересом. Такой взгляд такой женщины очень сложно было игнорировать и капитан в какой-то момент подхватил его. Вполне возможно, что Мария уловила в карих глазах молодого человек блеск, очень знакомый ей по собственному отражению в зеркале.

Воплощая робкие и наивные надежды большого и страшного навигатора: Сенешаль 150 оо Биомант 150 оо Эксплоратор 150 оо Мастер пустоты 100 оо Архимилитант 150 оо Навигатор 150 оо Астропат 100 оо

В Пасть Шар раскаленный, золотой Пошлет в пространство луч огромный, И длинный конус тени темной В пространство бросит шар другой. Таков наш безначальный мир. Сей конус — наша ночь земная. За ней — опять, опять эфир Планета плавит золотая... И мне страшны, любовь моя, Твои сияющие очи: Ужасней дня, страшнее ночи Сияние небытия. (с) Блок Свершилось. Искра зажгла неугасимое пламя, раскаленная плазма ринулась в вакуум. Иерихонский странник вздохнул, неуклюже развернулся и, наконец, неспешно двинулся в пустоту. Он не собирался тосковать по холодному свету Рубикона. Лучи остывающей багровой звезды тянулись к корме, не желая отпускать его. Еще целую неделю нужно было на малом ходу идти за пределы системы, чтобы оттуда безопасно совершить погружение в море душ. Но прежде чем окунуться в эмпиреи, предстояло преодолеть одно испытание. Космический мусор, астероиды-шахты, погибшие корабли, все это дрейфовало в пустоте, и не было решительно никакой возможности обойти многочисленные следы жизнедеятельности человеческой цивилизации, захламившие задворки системы Рубикон II. Беспокойному предстояло пронизать свалку насквозь и выйти из нее уже за пределами досягаемости гравитационных полей тяжелой звезды. После совещания мало кому удавалось видеть молодого капитана. Он почти не бывал на мостике и все время проводил в своей каюте. Размеры капитанских покоев вполне допускали возможность и даже желание не покидать их месяцами, и не иметь при этом жалоб на тесноту. В либрариуме было, как всегда, очень тихо. Книги не имели привычки шуметь, а их хранителя жизнь научила проводить долгое время в молчании. Леман сидел за своим столом и задумчиво перекладывал из руки в руку не слишком художественно исполненную колоду Имперских Таро. В последние дни ставшие за десятилетия добрыми друзьями бессонница и головные боли сдали позиции. Он мог спать. Видит Император, это много значило для него. Ввиду такого подарка судьбы настроение определенно улучшилось. И без того светлый взгляд на мир стал совсем уж оптимистичным. Но сегодня душевное равновесие книжного червя несколько поколебалось. Кажется, карты пытались ему что-то сказать? Ну, глупости, он никогда не был в этом силен. Хранитель на несколько секунд застыл, прищурив здоровый глаз, а потом выложил карты снова. Карты упорно ложились все тем же неприятным образом. Леман взглянул на небольшую статуэтку святого, висящую, словно дамоклов меч, у него почти над головой. Святой печально взирал на кудрявого с перегородки, где он имел несчастье прижиться. У дальней стены все еще стояла под светошаром неизменная плошка с грязью, стопки книг выстраивались по периметру крепостной стеной. После того, как расклад повторился в третий раз, пустотник резким движением руки сгреб пасьянс в сумку и раздраженно, что с ним бывало довольно редко, убрал ее в стол. - Ерунда. – резюмировал он и направился к выходу.

- Где я расположусь? Розамунд поклонилась капитану и членам экипажа и покинула мостик, направляясь к себе. Проверить, насколько система жизнеобеспечения справится с выделениями варп-двигателя, подготовиться к отплытию. Уйма работы. Любимой работы. Себастьян поискал кого-то глазами. Не нашел. Но тут, как раз, когда госпожа Келлер покидала мостик, навстречу ей, видно по какому-то незначительному делу, туда зашел хранитель либрариума. Он проводил Розамунд коротким взглядом, перешагнул порог и услышал: - Аа.. корабельный книжный червь! Тебя-то мне и надо. - очаровательно улыбнулся Теофилакт и поманил пустотника рукой. - Будь добр, окажи небольшую услугу. Господин Хугстейн только прибыл и ему нужна каюта. Как можно ближе к хоровой капелле. Леман невозмутимо сложил руки на груди, поклонился. - Господин Хугстейн. Прошу.. - вдруг взгляд книжного червя зацепился за оружие на поясе астропата и его лицо, вернее, та его половина, которая все еще обладала способностью адекватно выражать эмоции, сначала обесцветилась, а потом вдруг залилась нежным румянцем. Изуродованная половина не стала выглядеть от этого хуже или лучше, она частенько напоминала жуткую неподвижную маску. Лезвие большого, явно старинного, а самое главное - цепного - меча произвело на него неизгладимое впечатление. - Прошу за мной. - повторил он уже тверже, и решительно отводя глаза от оружия направился к дверям. -Если вы не возражаете, я займусь расчётами немедленно и сообщу вам как только они будут готовы. - Разумеется. - благосклонно согласился Себастьян, настроение которого немного улучшилось. Но не слишком.

Вскоре появился и сам капитан. На удивление войдмастера, он был молод и красив, для вольных торговцев такое в редкость. - Милорд. - обратилась она к капитану, отдавая честь. Приветствие мастера пустоты вызвало ответный элегантный поклон и легкое, неопределенной эмоциональной окраски движение брови на лице капитана. Маленькая. Да что там, крошечная, еще и девица. Брюнетка. Выглядит неплохо, но как она будет управляться с подчиненными и справляться с кораблем, если он вздумает взбрыкнуть? Себастьяну оставалось лишь смириться с мыслью, что это придется проверить на практике. - Доброго вам дня, мадам...? - В Пасть, значит?... - подала голос исповедница, он был ровным, спокойным, не тронутым волнением и страхом. - Отчаянные времена требуют отчаянных мер, так говорят? Тонкие губы Голубки тронула тень улыбки, обращённой к Себастьяну. - Камелия Маркониус, корабельный исповедник. - Так положено, Камелия, - вполголоса пояснил Алессандр. Говорить, что потом их ждет Поступь, он не стал, оставляя за капитаном право определять уровень осведомленности экипажа о своих планах. - Госпожа Маркониус. - голосом, выдающим узнавание, отозвался капитан. Об этой даме неопределенного возраста и не сказать, что неприятной, но в некоторой степени пугающей внешности, он уже кое-что знал. Через третьи руки. - Если вам угодно так считать. - он снова поклонился, выжимая из себя все, на что был сейчас способен по части светскости. - В конце концов, ныне всегда и повсюду отчаянные времена, а наша профессия такова, что лишь усугубляет это. Хотя, как верно заметил господин Делакруа, таков обычай среди Вольных торговцев. Я должен пройти через Пасть. Последние слова заставили лицевые мышцы подозрительно дрогнуть, но Теофилакт младший вновь овладел собой. Розамунд склонила голову и представилась капитану и всем, кому могло потребоваться удобство знания её имени и должности. - Розамунд Келлер, конгрегатор Омниссии. На самом деле, капитан знал, как зовут техножрицу. Он ведь так же ставил свою подпись на заключенный с ней договор. Постфактум. Но тем не менее, и ей достался выверенный поклон. Наверное, ей тоже хотелось покинуть мостик как можно скорее. Да наверняка. Как и ему. Метка пониже уха не оставляла большого простора фантазии. Пустой звук уже успел потяжелеть не одним рейдом, а сны обратились в еженощное утопление среди умирающих голосов. - Виг, - тяжеловесно представился астропат. - Капитан. Сенешаль. С последнего тяжелого рейда броня была приведена в надлежащее состояние, а он сам… в подобие нормального. В живописное полотно на мостике ворвался новый акцент. Астропат-дикарь, в шкуре, со шрамами на лице и белесыми слепыми глазами, он, на пару с навигатором прекрасно уравновешивал цветущие женские лица и, разумеется, фигуры. Контраст получался восхитительный. Жаль, поблизости не было художника. Себастьян, в отличии от сенешаля, не имел ни малейшего намерения представлять Вигиля в качестве женщины. Это было бы слишком для его психики. - А, Хугстейн! Весьма рад. - немного нервно обрадовался капитан. - Себастьян Теофилакт, если вы еще не знали об этом. Вы вовремя, мы как раз скоро отправляемся. - Да, Каспар. - он обернулся к навигатору. - Ничего, что я так к вам обращаюсь? Курс, верно.. - последовала небольшая пауза, а потом вердикт. - Прыжок до Поступи. Можете приступать. И, если нет ко мне более вопросов, то, полагаю, все свободны? Себастьян вновь обвел присутствующих взглядом. Ему невероятно сильно хотелось попасть, наконец, в свою каюту.