julia37

Леман тем временем так и стоял в своем нелепом мундире, заслоняя пару еретиков - отметин у них не было, но невиновность же ничего не доказывает? Собственные угрозы неожиданно показались клирику плоскими и нелепо-пафосными, он дернул щекой, словно от горького, и сказал неприятным голосом, ткнув молотом в сторону женщины. - За ногу ее бери. Взгляды псайкера и священника скрестились. Такие похожие и такие разные. - А с ним что? - кучерявый не сдвинулся с места, спрашивал он, конечно, о том, втором без клейма.

Сестра стояла чуть поодаль, опустив голову. Услышав слова святого отца, она подняла глаза, и стало видно, что она улыбается. Сегодня они проводят многих. Сарисса присоединилась к молоту и мечу. Пустым взглядом псайкер скользнул по улыбающемуся лицу сестры и уставился в стену, он теперь только ждал, когда все закончится. Через какое-то время в живых остались только аколиты, безмолвный и те двое. - У них нет отметин. - снова, тихо, но все так же упрямо повторил он, опустив глаза в пол. - Что, кроме нахождения не в том месте, не в то время они сделали? Не следует их убивать. Кроме того, - эта мысль могла понравиться Арнебу. Возможно. - они посеют страх в стане врага, если отпустить их. Нет свидетелей - нет ужаса.

- Не смей ровнять меня с ними, - обнажая меч указал он на парочку за спиной кудрявого, - Они сами выбрали этот путь. Я попал в казематы Трикорна как раз из-за желания сохранить одному человеку жизнь. Отойдя к ближайшему меченому еретику Арнеб совершенно невозмутимо вонзил меч сверху вниз. один удар и жизнь была кончена. Это было явно милосерднее того, что со своими врагами вытворяли культисты. - Они тоже живые. - одними губами, почти беззвучно произнес Леман, бессмысленно уставившись на маску в своих руках. - Им тоже страшно. Пустотник хорошо понимал это. Ведь они со страхом смертным были очень хорошими знакомыми. Однако, взяв предмет, в сторону не отступил, как бы загораживая собой тех двоих глупцов, имевших счастье затесаться в такую компанию.

- Сейчас посмотришь, что останется от славы вашего Кроаха, - пообещал клирик. - Ad majorem Dei gloriam, nil inultum remanebit! Молот опустился. Псайкер остался стоять рядом с двумя предположительно не еретиками. Когда молот достиг нижней точки своей убийственной траектории, глаз он не отвел. Только едва заметно вздрогнули плечи в тот самый момент, когда оборвалась чья-то никчемная, вероятно, жизнь. Еще одно разочарование. Еще один штрих к картине мире, уже даже отдаленно не напоминающей замысел Его, после того, как к полотну приложили свои грязные руки люди. Лем стоял неподвижно и словно завороженный, смотрел, как забивают еретиков на скотобойне Инквизиции. Вздрагивая всякий раз все слабее. Значит, для этого они здесь?

- Это Линт. Я его как раз послал за тобой. А кто это, - он ткнул ногой скрючившегося на полу Безмолвного, - мы еще выясним. Сразу же, когда разберемся с остальными. Арнеб невозмутимо копошился в каком-то тряпье. Наверное, что-то искал. Взгляд, исполненный оскорбленного благородства, метнулся к сестре, мол, ну ты-то скажи, что врать нехорошо! Послал, значит. Сначала велел проваливать, а потом послал. Молодец какой! Негодование прямо-таки душило, но Лем сделал глубокий вдох и прикрыл глаза. - Хана задушили. Охране перерезали горло, а на нем самом... - псайкер покосился на служку. - ...в общем, они на всех ставят эти свои отметины. Нож нашел. Из тряпицы показалась резная ручка, на всякий случай так, чтобы Линт тоже видел. Ну а вдруг? - Вы хоть проверили, татуировки у них у всех есть? - "разбираться" собрались. - Может быть, они не все еретики?

Запыхавшийся Линт, не говоря ни слова, замахал руками, призывая следовать за ним, развернулся и побежал обратно. Леман не стал спорить. В конце концов, выяснить, кто это такой, можно и позже. Через считанные секунды в разоренный еретический вертеп, где еще висел в воздухе дурманящий туман, влетел переполошенный до крайности кучерявый псайкер, по дороге перескочивший через что-то темное на полу. Разглядывать времени не было. Картина, достойная кисти лучших живописцев империума явилась его глазам уже внутри помещения. Опрокинутая жаровня-курильница, какие-то невменяемые люди на полу, что-то жалобно бормочущие и шевелящие конечностями на манер моллюсков, выскобленных из своих раковин. Некоторые даже без голов. И его товарищи. Пустотник остановился, немного не добравшись до середины комнаты. Секунду он в ступоре пялился на окровавленные тела, а потом взорвался. Почти буквально. Видимо, сказался тот факт, что с теми, за кого он так переживал, было, в общем, все хорошо. - Значит "все в порядке". "Не суйтесь" значит?! Да тут варпово полчище народу, снова пытающегося вас убить! - внезапно рассвирепевший псайкер развернулся к святому отцу, не постеснявшемуся соврать ему по воксу. - Так нельзя! Мы или работаем вместе или нас передушат по одиночке, как крыс! - в свете последних событий эпитет был более чем актуален. - Если вас будут рвать на полоски еретики, я не буду стоять в сторонке и смотреть, и плевал я на разрешение! - продолжал бушевать тот. - Или если меня потащат на костер, вы поступите иначе?! Последний вопрос явно был из разряда животрепещущих. Впрочем, гнев голубоглазого довольно быстро погас. Он сердито отвернулся от святого отца и обратился уже ко всем присутствующим. - И кто это еще такой? - буркнул он, кивнув на служку, за которым бежал.

Аки молодой, полный жизненной энергии грокс, Леман понесся по темному коридору, перелетая через ящики поменьше и огибая препятствия побольше. Все-таки, он вырос в пустоте. Здесь было все, почти как дома. Где-то позади арбитр ругал местных за отсутствие природного благородства. Судя по тому, что он услышал по воксу, до того, как связь отключилась, экклезиархов и порождение варпа собирались как минимум четвертовать. С таким стимулом бежалось как-то удивительно быстро и легко. Впереди замерцал неясный свет и послышался шум, но пока без воплей, разум уже представлял себе картины, одна страшнее другой, как вдруг впереди замаячил какой-то силуэт. Щуплый, невысокого роста, в лохмотьях. - Эй! - воскликнул псайкер, буквально налетая на мальчишку с дубинкой. - Ты кто еще такой?! Где они? Только секундой позже до него дошло, что незнакомец может и не знать, кто такие "они" - Священник, сороритка и... мм... - описать Пфелла одним словом почему-то не получалось. - ... в общем, ты понял. Ну-ка отвечай! И голубоглазый сердито сдвинул брови, бездарно копируя холодный взгляд брата Севера.

Лестница. - Ну и проваливай. Трусиха!- донеслось снизу в ответ на любезность. - Поэтому вас и режут, как баранов. По одному! Рассерженный псайкер бросился вперёд по темному коридору, благо, вариантов, куда бежать было немного.

Разумеется, после призыва Арнеба и раздавшихся в бусине воплей ужаса, приказ отца Гая был немедленно проигнорирован. - Куда? - вгляд заметался по темному коридору и в отчаянии обратился к Трик. - Братец просто так не позовет. Помоги! Пожалуйста! Пущей убедительности для псайкер схватил рыженькую за руки повыше локтя и умоляюще уставился ей в лицо своими невозможно голубыми глазами.

Это прекрасно))))

Крысиная нора Мич сонно кивнул, Трик направилась к выходу, обернулась, бросила: - До чужаков мне дела нет, сидят себе наверху и сидят. А если сюда приходят, то мы таких любим. Чистенькие. И жирненькие. Пощипать можно. А вы - вы носы суете: к Мичу подкатили, к Хану подкатили, Ярна прикончили, шушера на вас трюмная лезет. Неприятностей от вас того и гляди не оберешься, кудрявый. - Да мы же тебе нравимся гораздо больше чем эти жирненькие. - изрек тонкий психологический вывод псайкер. - Потому что просто так не пощиплешь. Потому что лезем туда, куда другие опасаются. Признайся. Сразу легче станет. Какое-то время они петляли по коридорам трюмов, пока не нашли уже знакомый тем, кто вошел туда до них, люк. Никто не отозвался на его вопрос, и хотя это было вполне в духе Гая или Арнеба, Лем вопреки здравому смыслу начинал беспокоиться. - Святой отееец. - позвал он по микробусине тихо, но настойчиво. - Сестрица. Что-то случилось? Почему молчите? Мы уже спускаемся к вам. Глубоко вздохнув, псайкер полез вниз, в темноту. Старые трюмы Зыбкий свет свечи освещал не так много, и оттого коридор казался еще темнее. Никакого света псайкер с арбитром, естественно, уже не увидели. Вероятно, остальные аколиты успели уйти достаточно далеко. Лем дохнул на ладони и проводил взглядом облачко пара, вырвавшееся изо рта и растворившееся во мраке. Промозглый холод продирал до костей. Сперва казалось, что не видно вообще ничего, но со временем глаза привыкли к темноте и стало возможным различать силуэты спутников, стены и прочие крупные предметы.

Крысиная нора - Еще один, - фыркнула подоспевшая Трик, возникая за спиной Мича. - Если мы б сами могли разобраться так легко, зачем бы нам чужаки сдались, а, кудрявый? - Прикуси язык, - буркнул Мич. - Трещишь без умолку. Охранников - двое. Околачиваться, - это уже предназначалось Леману, - да никто. У нас тут покой Хана чтили, лишний раз не лезли-то... А ножик приметный, у торговцев поспрашивать? - Вы к своим-то идете? - Трик переминалась с ноги на ногу и поглядывала на дверь, явно намереваясь сразу улизнуть, услышав "нет". Лем развеселился. - Не любишь чужаков, рыжик? - беззлобно поддел он маленькую занозу, отказывающуюся величать его по имени. - Идем, конечно. Псайкер проверил еще раз местоположение трофейного ножика, своего глазчатого пистолета и прочих полезных вещей и повернулся к Мичу. - Понятно. Ты поспрашивай осторожненько, да. Мы и сами попробуем потом, но чужаков тут все-таки не очень привечают. - весело подмигнул проводнице и снова смотрел на старшего крыса - Вам, местным, проще будет. После этого кучерявый ткнул пальцем в ухо. Как раз в этот момент у Гая, сестры и Арнеба в ушах раздалось характерное шипение. - Мы идем к вам. Далеко не уходите. У вас там порядок? И кивнул рыжей бестии. - Веди.

Ну что, игра закончилась. Мирные победили. Молодцы) Вроде все прошло неплохо) Первый блин не таким уж и комом, а практически маленьким комочком только) Всем огромное спасибо. Дарфи и Тину за консультации по мафиозной части, в которой я плаваю. Остальным, за то, что вообще записались и играли. Мастерский эпилог будет. Через недельку, думаю. Для написания своих все же стоит, наверное, его дождаться, буде возникнет желание личный эпилог писать) :daisy:

Итоги шестого дня Manovalanza (суд мирных), благодаря бдительному Ла Санта, последний из коварных приспешником главы конкурирующей семьи был опознан безошибочно. - Оливия Брессиа. - бесстрастным тоном изрек сам дон Сальваторе, изволивший на этот раз выйти из своего кабинета к гостям. - Будьте любезны, порадуйте меня светской беседой. С глазу на глаз. Тито, выражение лица которого стало в последние минуты еще более каменным, чем обычно, сдавил в стальной хватке руку смуглокожей гостьи повыше локтя и заставил ее встать. Судя по всему, любезность эту все же придется оказать. Охранник и его жертва скрылись за дверью. - Еще раз благодарю, что почтили меня визитом. - дон Сальваторе вежливо поклонился оставшимся на террасе. - Вы оказались верны семье. Я этого не забуду. Как не забуду и тех, кто не дожил до этого дня, но сердцем был с нами. Вы вольны покинуть этот дом в любое время или же остаться в нем еще на день или два. Игра закончилась победой мирных

Там ДАО собиралась вроде игру мутить в скором времени) Будем надеяться, что найдутся желающие вести и играть. Насчет мастерского окончания, надеюсь, что сегодня сделаю, но не гарантирую. Сегодня много дел)

Крысиная нора Мич пригляделся, нахмурился, потом помотал головой. - Не видел никогда. Красивый, - сказал он, протянул руку, потом что-то сообразил и поспешно отдернул руку. - Это... этим их? Убери! Лем нахмурился, но орудие убийства в тряпочку замотал и убрал в глаз долой. Конечно, он понимал, что все они тут на взводе, но человек вроде Мича виделся ему более... собранным что ли? Если бы он не видел своими глазами, что кроме шрамов у него на груди ничего нет, то сейчас, наблюдая все эти нервы, непременно захотел бы посмотреть. - Охранников было только двое? Снаружи никто не стоял? Вообще, кто мог тут околачиваться рядом во время... с кем побеседовать? Кинжал, может, кому показать можно.. Х до 18-19

- Как и в случае с капелланом, - ответил Гидеон, как только закончил молитву, - Нашёл ещё что-нибудь? Он внимательно оглядел нож с причудливой рукоятью. - Как думаешь, среди людей Хана тоже был "крот"? Не верю, что иначе в его покои мог бы кто-то беспрепятсвенно пробраться. - Охране перерезали горло. - будничным тоном сообщил псайкер, обтирая нож все тем же куском ткани и заворачивая в нее же, с тем, чтобы показать остальным. - Хан задушен. От души надеюсь, что как и в случае с капелланом, сначала задушен, а потом... все остальное. Если насчет убийцы еще могли быть какие-то сомнения, что вот насчет крота - ни одного. - Слишком быстро они узнали, что Хан взбунтовался и решил приступить к активным действиям. Стоило ему вспылить на людях, как... - псайкер пожал плечами. По его мнению, последовательность события говорила сама за себе. Тут ему в голову пришла одна идея и он, высунувшись из двери спальни, поманил Мича к себе. - Узнаешь? - кучерявый вытащил завернутый в тряпку с красными пятнами нож и продемонстрировал крысу резную ручку. - Под кроватью убиенного нашел.

Итоги пятого дня Manovalanza (суд мирных) представили дону Сальваторе новую жертву. Оливия Рокка стояла в том самом кабинете, на дверь которого смотрела еще вчера. В затылок ей дышал хозяйский телохранитель - носорог. - Скажи, чего тебе не хватало, дитя мое? Отвечать мне черной неблагодарностью за все, что я сделал для вас с сестрой... как это по-американски. - Это бизнес. - похоже, малышка, темное отражение собственной сестры близнеца, хорошо усвоила уроки, преподанные ей жизнью. - Ничего личного, дон Сальваторе. - Университетское образование до добра не доводит. Женщина должна сидеть дома и воспитывать детей. А как дашь вам волю, получаешь в итоге что-то вроде этого. - Снулый ортодокс. - фыркнула маленькая безбожница. Дон вздохнул. Пора было это заканчивать. - Тито. Раздался неприятный хруст. Хрупкое тело девушки обмякло в мощных руках охранника, а потом мягко упало на ковер с неестественно повернутой набок очаровательной головкой. Анджело ди Карло не следовало сегодня пить. Может быть, если бы он не был слегка навеселе, то заметил был темную тень, подкравшуюся сзади к его креслу и накинувшую на шею тонкий капроновый шнур. Дон лишился еще одного верного соратника. Apostatas (мафиози) Коль жизнь моя настолько терпелива Пребудет под напором тяжких бед, Что я увижу вас на склоне лет: Померкли очи, ясные на диво, И золотого нет в кудрях отлива, И нет венков, и ярких платьев нет, И лик игрою красок не согрет, Что вынуждал меня роптать пугливо, - Тогда, быть может, страх былой гоня, Я расскажу вам, как, лишен свободы, Я изнывал все больше день от дня, И если к чувствам беспощадны годы, Хотя бы вздохи поздние меня Пускай вознаградят за все невзгоды. La Santa (комиссар), напевая под нос псалмы царя Давида и не особенно надеясь на удачу, снова отправился патрулировать коридоры затихшего на ночь особняка. Однако, именно сегодня, он, наконец увидел черное сердце, в котором не было и толики раскаяния. Проповеди оказались совершенно бессильны против воинствующих безбожников и пособников негодяя Паскуале. Только лечебная соляная дробь пониже спины могла бы немного исправить дело. В ночной тишине грянул выстрел, раздался чей-то жалобный вскрик, а затем, удаляющийся топот. Disperato (паломник) теперь определенно мог отлично выспаться. Сделал дело - гуляй смело.

Кажется парень хотел, чтобы его всю жизнь водили за ручку. Арнеб предпочитал более радикальные меры. Бросить в воду и выплывай как знаешь. Но делать ничего по этому поводу и не собирался. Судя по выражению лица, Арнеб опять что-то такое думал в своей молчаливой голове. Меж тем, у Лемана было несколько причин, очевидных и не очень, по которым он демонстрировал так ярко свою зависимость от мнения сестры сороритки. Но темноглазый ничего не спросил и Лем только пожал плечами, без всяких объяснений. - Нам нельзя разделяться без нужды, тем более ходить куда-то в одиночку. Особенно сейчас. Я могу пойти с тобой, - неожиданно откликнулся всё ещё прихрамывающий Гидеон. Не менее неожиданным оказался приступ благодарности не слишком качественно пролеченного арбитра и для самого псайкера. Что ж, он не имел ничего против такого сопровождения. При условии, что тот не будет желать, чтобы кого-нибудь непременно забрал варп. - Идите вдвоём, - кивнула она Гидеону и улыбнулась Леману, - Да оградит вас Император. В груди заныло. Псайкер мелко кивнул и отвел сестру в сторону, чтобы не нарушить обещание, данное рыженькой, да и слушатели ему сейчас были не очень нужны. - Эта девушка, Трик, проводит вас в старые трюмы. Она знает, куда идти. Пошли ее потом за нами, ладно? Он замолчал, взгляд из тоскливого стал обреченным. - И присмотри за братцем Пфеллом. Пожалуйста. Кучерявый совсем сник и уставился в пол. - И сама не лезь на рожон. Кажется, на этом, перечень наказов иссяк. Лем неловко попрощался и пошагал к двери, не оборачиваясь. - Идем, Гидеон. Мич, - имя исполосованного шрамами крыса Лем выучить успел. - проводи нас до места, где все... случилось. Будь добр. Мич повел аколитов уже знакомым Арнебу путем. Нижняя палуба была полна людей. Кто-то спешил по делам, кто-то возвращался после ночной работы, кто-то просто сидел привалившись спиной к переборкам. Мича узнавали, поглядывали настороженно. Аколитам тоже доставались взгляды: тяжелые и полные недоверия. Никто не задавал вопросов, но стоило пройти, за спиной начинались перешептывания. Место убийства. 9:15 - Плохие новости быстро разносятся, - буркнул Мич, заходя в помещение. Внутри было несколько крыс, старающихся держаться поближе к двери и явно мечтающих оказаться в другом месте. Стол с остатками вечернего пиршества смотрелся сиротливо. - Туда... - Мич кивнул в сторону двери в другом конце зала. За дверью оказалась спальня, так же нарочито богато украшенная и обставленная. На полу у самой двери - два тела, охранники, еще одно - Хана - на кровати. Пол был залит кровью, а над кроватью на всю стену той же кровью был нарисован уже знакомый аколитам знак. Как только открылась дверь, в нос ударил тяжелый с металлическим привкусом запах. Густой, приторный дух смерти витал здесь. Псайкер шагнул в комнату, аккуратно, чтобы длинными полами шинели не коснуться кровавых луж и огляделся. Рядом с дверью лежали двое, похоже, охрана. У них было без затей перерезано горло. Вероятно, этот узкоглазый маленький человечек, прикрытый одеялом и был тот самый Хан, которого с таким почтением упоминали все встреченные им трюмные жители. И с ним все было не так просто. Кучерявый попытался уловить искомый психический след, но то ли его сбивала с нужного настроя вся эта картина, то ли не шедшая с глаз улыбка белокурой сестрицы, то ли место это настолько кричало в варпе, что... Лем зажмурился и помассировал виски пальцами. Звон в ушах рассеялся. Преодолев разделяющее его и смертный одр крысиного короля расстояние в несколько очень осторожных шагов, исследователь остановился. Лицо маленького неопределенного возраста человека было синим. Рука в перчатке потянулась и, решившись, отдернула одеяло. 9:35 Первой реакцией было прижать рукав к носу и рту. Мерзость. Иначе и не назовешь. Все тот же нечестивый знак, нанесенный на, хотелось бы верить, уже мертвую ко времени создания шедевра, плоть. На сей раз небрежный, едва узнаваемый на изодранной коже. На шее покойного виднелись отчетливые следы от веревки. Задушен, значит. Лем опустил голову и провел ладонью по лицу Хана, закрывая мертвые глаза. - Император примет тебя. - пробормотал он. - Ты заботился о людях, ты противился ереси. Мученической смертью ты искупил тяжкие грехи свои. Он примет тебя. Взгляд упал на стену над изголовьем ложа мертвеца. Тот же богохульный знак, что был в храме над телом капеллана. И начертан тоже кровью, но, почему-то, не закончен. Хм... Время поджимало? Псайкер уже приготовился отойти прочь от кровати, как носок сапога пихнул какой-то твердый предмет, покатившийся по полу. Пришлось опуститься на колени, чтобы рассмотреть. Под кроватью совершенно невинно лежал окровавленный нож с запоминающейся резкой рукояткой. Лем тяжело вздохнул и оторвав кусок простыни, брезгливо, словно боялся дотронуться, вытащил предполагаемое орудие убийства на свет. Нарочно бросили или потеряли?.. Самозваный следователь поднялся с колен и продемонстрировал арбитру находки. - Похоже, они торопились. - вздохнул он.

Гай согласился действительно неожиданно. Лем в растерянности моргнул и обернулся к сестре. - Мне сходить одному? Я могу догнать вас позже... - неуверенно предложил он. Х

Итоги четвертого дня Manovalanza (суд мирных) вынес свой приговор. Перед доном, в том самом кабинете, где еще вчера вышибли мозги агенту Паскуале, стояла маленькая худенькая Алессандра Рокка. Потомок славной некогда семьи. За локоть ее цепко держал Тито, расставшись, ради разнообразия со своей двустволкой, что наводило на мысли. - Как же так, дитя мое? - сокрушался дон Сальваторе. - Отличница, медалистка, лучшая студентка... позволить так оклеветать себя? - Не знаю. - шмыгнула носом Алессандра, сердито выдергивая руку из носорожьей лапищи. - Я ничего не сделала и не обязана оправдываться. - Это я вижу. - вздохнул дон Сальваторе. Кабинет был девственно чист. Ни на ковре, ни где-либо еще не было ни одного темного пятнышка. - Тито, ты знаешь что делать. Насупившийся телохранитель кивнул. Похоже, работать с двустволкой было ему больше по душе, чем работать ночным шофером. Сеньора Маркони спала сном младенца, как это водится у людей, чья совесть не отягощена раскаянием и душевными метаниями. Да, эта женщина не была добра, как мать Тереза, однако, она не предавала своего босса. За что и поплатилась. Apostatas (мафиози) Душа, покинувшая облаченье — Такого вновь Природе не создать,— На миг отринь покой и благодать, Взгляни, печалясь, на мои мученья. Ты встарь питала в сердце подозренья, Но заблужденья прежнего печать Твой взгляд не будет больше омрачать. Так влей мне в душу умиротворенье! Взгляни на Соргу, на ее исток — Меж вод и трав блуждает одиноко, Кто память о тебе не превозмог. Но не смотри на город, где до срока Ты умерла, где ты вошла в мой слог,— Пусть ненавистного избегнет око. La Santa (комиссар), помолившись, как водится, на ночь, и зарядив дробовик освященной солью на случай встречи с воинствующими безбожниками, вновь отправился на поиски самой грешной души в этом доме. Но снова, как и в предыдущие ночи, не нашел никого, достойного своих пламенных глаголов. Встреченный им во тьме коридоров гость был совершенно обычным членом семьи благородного дона. С религиозными сентенциями исповедника не спорил и вообще... Disperato (паломник) сегодня спал мертвым сном. Он сделал свое дело и с чистой совестью мог теперь отдохнуть от трудов праведных.

Ребят, вы пишите пожалуйста однозначно, за кого голосуете. У нас две Оливии и я боюсь напутать с голосами.

- И что ты там найти надеешься? - Вяло поинтересовался внезапно проснувшейся в кудрявом склонностью к некрофилии Арнеб, - Зловещие послания кровью на стенах или оброненную бумажку с указанием как их найти? - это было даже вероятнее, чет то, что Леман за ночь открыл в себе невероятные познания в медицине и сможет отличить рану оставленную допустим пилой от раны оставленной допустим когтями. Леман зыркнул на братца сердито. Тот проявлял чудеса непонятливости. - Я говорю, мне надо посмотреть. - с нажимом произнес он и сделал неопределенное движение бровями, надеясь, что черноглазый сообразит наконец, о чем речь, и почему в присутствии посторонних кучерявый об этом аспекте своих талантов не распространяется.

- Хан не убежит, - осторожно предложил бледный, не сомневаясь в способности сделать это ушедших в трюмы ребят. - Надеюсь. - с сомнением покачал головой Лем, думая о том, что увидеть место смерти капеллана ему так и не удалось. А ведь он мог засечь там что-нибудь очень важное. Трик покосилась на Арнеба, потом - на всякий случай - на бронированную сестру, и поманила Лемана поближе, кивнув в дальний угол полупустого бара. - Слушай, кудрявый, ты вроде ничего. Пойдем поболтаем? От такого сногсшибательного комплимента кучерявый непроизвольно расплылся в улыбке. В следующую секунду вернул себе серьезное выражение лица и сжал ладонь сестрицы правой рукой. В перчатке. - Я на минутку. - шепнул он Артурии на ухо и пошел следом за рыжей мышкой. Тут их, скорее всего, никто больше не услышит. Может, оно и к лучшему. А может и нет. Голубоглазый остановился на расстоянии вытянутой руки от таинственной незнакомки и уставился на нее с вежливым вниманием. Таинственная незнакомка глубоко вздохнула и шмыгнула носом, собираясь с мыслями. - В общем, так, - начала она, понизив голос. - Ты там про подозрения спрашивал. Эти, которые ушли, я за ними давно смотрела. Они в трюмы ходили. Я думала, может, какое дело у них, и не хотят, чтоб другие знали. Прячутся. Ну мне и стало интересно... - тут Трик спохватилась: - Только Мичу не говори. В трюмы нельзя ходить, плохо там, нечего там хорошему человеку делать... - пустотница снова запнулась, потом махнула рукой и закончила речь: - В общем, если что, я знаю, как туда попасть. - Так значит, они были вчера вечером, когда Хан разгневался, а утром слились в нижние трюмы... - задумчиво свел для себя всю информацию воедино псайкер, а потом, словно очнувшись, добавил. - Не скажу, не бойся. За мной вон тоже присматривают. Тепло улыбнувшись, кучерявый едва заметно кивнул в сторону своих товарищей и с неподдельным любопытством спросил. - Так чего видела-то? Чего они там делали, парни эти ваши? Трик пожала плечами, скрестила на груди длинные руки. - Мало. Я далеко не ходила. Далеко не знаю, куда идти. Там темно. И страшно, что заметят. И одной страшно. Где собирались видела. Но они ничего не прятали, просто говорили. Они потом дальше ходили, а я не стала. Чтобы не заблудиться. У нас... всякое говорят. Если выродкам попадешься... плохо, в общем. А за тобой почему смотрят? - вопрос был задан с не меньшим любопытством. - Это здорово, что ты знаешь как туда пробраться. Думаю, нам так или иначе придется спуститься вниз, чтобы понять, наконец, что творится на верхней палубе и здесь. - псайкер тяжело вздохнул. - Хотя, я и так уже уверен, что ничего хорошего. А одна все-таки не ходи больше. Мич не зря беспокоится. Если уж они разделались с охраной вашего большого босса... Последний вопрос не чуждой любопытства девушки был не из тех, на которые он сходу отвечал честно, хотя иногда и хотелось. Псайкер хорошо усвоил, что откровенность тут более чем неуместна. И даже вредна. Причем, чаще для собственного физического здоровья, чем для нежной психики его собеседницы, которая, к слову, вовсе не выглядела впечатлительной, отчего становилось еще больше не по себе. Такая не будет визжать и запрыгивать на стол с воплями "колдуны, колдуны!", как будто колдуны это мерзкие грызуны с голыми холодными хвостами. Скорее уж вгонит нож меж ребер. И провернет, для верности. - Да бестолковым уродился. - и это не было такой уж вопиющей неправдой. - Постоянно влипаю во всякие переделки... Леман, до того рассеянно изучающий медно-рыжие волосы, сфокусировался на глазах Трик и улыбнулся так, словно собирался осветить улыбкой даже темные нижние трюмы. - Леман. Можно просто Лем. Спасибо за помощь. Пустотница понимающе кивнула, приставать с дальнейшими вопросами не стала и вместо этого коротко представилась: - Трик. С ним мы уже знакомы, - кивок в сторону Арнеба. Потом продолжила, с плохо скрытым сомнением: - Если вы и правда такие , как Мич говорит, может, и разберетесь во всем этом. Пошли к твоим? И первая направилась назад к собравшимся в бывшем баре людям. Леман снова расплылся в довольной улыбке. Выходит, на Мича они произвели неизгладимое впечатление. То ли еще будет... - Уж не знаю, что он там говорит, но мы непременно попробуем. Разобраться. _____________________________________ - Гай, я думаю, следует взглянуть на тела. - деловым тоном предложил псайкер, подходя к остальным. - Мне точно надо.

Итоги третьего дня Manovalanza (суд мирных) метались, словно сардины, попавшие в сеть до самого последнего момента. В итоге, в кабинет на втором этаже, отделанный красным деревом и с приспущенными тяжелыми шторами на окнах, проводили тихоню Габриэля Чиро. - Ну? - Что "ну"? - усмехнулся юноша, не тушуясь перед доном. - Не бери еще один грех на душу перед смертью. - сочувственно порекомендовал гостю Тито, вскидывая непрактичную двустволку просто на всякий случай. - Говори боссу правду. - Не говори мне о грехах, тупоголовый фанатик. Для меня это слово ничего не значит. - неожиданно огрызнулся Габриэль. - Там ничего нет. Слышишь, ты? Я не боюсь смерти. С ней все заканчивается. - Не богохульствуй, негодяй! - Бога не... - во всеуслышание объявил атеист-материалист как раз в ту секунду, когда крупнокалиберный патрон вышиб ему мозги. Повисла небольшая пауза и облачко сизого дыма. Тито передернул затвор и с характерным звуком в сторону вылетела гильза. - Испортил ковер. Проклятый мальчишка. - посетовал дон Сальваторе через некоторое время, печально вздыхая и брезгливо утирая темную каплю со своего лица. - По крайней мере, теперь я знаю, через кого действовал Паскуале. Займись телом, друг мой. Да не вздумай уложить его рядом с Филиппо. Это будет неуважение по отношению к нему. Стихли зловещие строки и один из гостей дона Сальваторе замер, прислушиваясь к тишине. Определенно, слышать подобное, дурной знак. Даже если поблизости нет ни капли воды. Так и не увидев света путеводных звезд, несчастный гость, захрипев, упал на пол... Apostatas (мафиози) Уходит жизнь — уж так заведено,— Уходит с каждым днем неудержимо, И прошлое ко мне непримиримо, И то, что есть, и то, что суждено. И позади, и впереди — одно, И вспоминать, и ждать невыносимо, И только страхом божьим объяснимо, Что думы эти не пресек давно. Все, в чем отраду сердце находило, Сочту по пальцам. Плаванью конец: Ладье не пересилить злого шквала. Над бухтой буря. Порваны ветрила, Сломалась мачта, изнурен гребец, И путеводных звезд как не бывало. La Santa (комиссар) облачившись в рясу и натянув на глаза капюшон, дабы не ослепить случайного прохожего сиянием своей святости, отправился духовно окормлять вверенную ему паству. Недолго выбирал он нуждающуюся душу. В темном коридоре раздался предсмертный стон. Исповедальня вновь была забрызгана кровью и кающийся поведал незнакомцу обо всех тайнах своего темного сердца, но увы, хорошую епитимию за жалкие какие-то пять из семи смертных грехов не наложишь. - Ты не умрешь, невинное дитя. Господь призовет тебя позже, а пока... послужи своему земному господину еще немного. Шторм утих. Ладья не утонула. Disperato (паломник) уже не помнил, что искал во тьме. Покой для мятущейся своей души? А может быть, надежду, которую можно подарить всем людям? Или, может быть... смерти? Внезапно, прямо под ногами призрака этого дома возникло пятно света. И это не было отсветом пламени свечи. Это было неземное сияние. Алчущий припал к замочной скважине и, наконец, увидел его. Теперь паломник может спать спокойно.