julia37

Сид сдавленно закашлялся. Огненная жидкость пролилась на пол, сам же еретик признаков жизни не подавал. Перед глазами вспыхнуло ослепительно белое. На мгновение псайкер перестал видеть, где он и с кем. Рука коснулась стены на ощупь. Потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки и подавить видение. Раньше они крайне редко приходили днем, но, похоже, он переутомился. Моргнув пару раз, кучерявый потер висок и беспомощно улыбнулся тем, кто мог видеть его слабость. - Значит, руку ломать не будем? - невинно поинтересовался он, подходя к Гаю, нависающему над жертвой и отвесил бессознательной гусенице пару не слишком жестких, но весьма увесистых пощечин. Он все думал, не притворяется ли Сид. В конце концов, сломанная рука, это не конец света.

- Все по порядку, - ответил Гай, не прекращая поиски, затрудненные отсутствием этикеток. Вытянув одну бутылку, он откупорил ее и с сомнением принюхался. Установить, какое именно содержимое находится внутри, не получилось: все ярновы напитки пахли одинаково ужасно. Впрочем, для оживления мертвых это только плюс. - Чтобы определиться, за что браться в первую очередь, хорошо бы иметь перед глазами наиболее полную картину, часть которой наш гость упорно скрывает... Вернувшись с бутылкой к Сиду, Гай взял его за подбородок и, запрокинув голову, влил в рот несколько глотков. Рассуждения Гая Севера не были лишены логики. Леман рассеянно смотрел, как в перекошенный рот, стекая по подбородку, шее, вливается адская жидкость Тут нужно было менять тактику. Побои результатов не давали. Припугнуть? Резонно. Только вот чем?.. Вряд ли он отреагирует на угрозы своей пассии, судя по всему, неземная любовь к шестипалой Зекке существовала только в ее воображении. Потусторонние кары? Карты тут вряд ли сработают... вот если бы он мог продемонстрировать что-нибудь эффектное... Зрелищных способностей у кучерявого псайкера не было. - Что ты предлагаешь? Сломать ему вторую руку? - спросил без издевки, просто интересуясь.

- Понятно, - наконец отозвался клирик. - Карта у меня осталась, можно наведаться. - Может, и в самом деле, сходим пока к покойному Ульфу? Все вместе. - осторожно предложил Леман. - Мне кажется, там может быть засада. Не то чтобы ему самому не хотелось хорошенько пройтись по этой наглой роже, желательно сапогами, но святой отец... святой отец каждый раз открывал ему очередную неведомую грань своего характера. Иногда становилось не по себе.

- Ублюдок! - Выдавила из себя жертва кровожадной Церкви, - Я вырву твое грязное сердце через твою грязную жопу и затолкаю тебе его в твой грязный рот!.. Леман брезгливо сморщился. То ли от приемов, недостойных святого отца, то ли от последующихся откровений Сида. Боль, как известно, способствует просветлению ума. Псайкер знал об этом на собственном опыте. - Вот только не надо пустых обещаний. - он утомленно помассировал переносицу, будто сам был Инквизитором, как дон Сальваторе. - Отвечай на вопросы. Что за пророк?

- Твое какое дело? Болела бы меньше, если бы пошевелиться мог, - пленник сплюнул на пол. - Будешь дальше таким невежливым, может заболеть сильнее. - холодно отозвался Леман, выпрямляясь во весь свой немаленький рост. Этот идиот притащил свою женщину в логово сумасшедших маньяков, которые и без наркотиков-то не являли собой образец адекватности. Он не пожалел ее. Значит и сам не заслуживал жалости. - Что еще за пророк там у вас образовался? Может, Экклезиархии следует внести в свои реестры нового святого, а? Расскажи-ка нам о духовной жизни нижних трюмов. - высокий худой псайкер, заложивший руки за спину резко склонился к лицу пленника, остановившись на расстоянии в пару ладоней. Затем он медленно выпрямился снова. - Говори. - бесцветным голосом потребовал он.

Крысиное логово - Ты еще что за хер? - Оскалился связанный. - Грубит. - вздохнул Леман, глядя в сторону, потом воззрился на мумию своими голубыми глазами и поинтересовался сочувственно. - Рука не болит?

- Что? - Гай удивленно поднял голову, пытаясь вспомнить, как еще он успел поступить с псайкером в трюмах. - А... да. Я думал, так будет лучше, но возможно... - ...возможно, я был не прав, - закончил он коротко. - Не время предаваться унынию, брат Леман. Нас еще ждут дела. Брат. Брат Леман. Новоявленный родственник просиял ярче полуденного солнца. - Конечно. - в отличии от самого Гая, у кучерявого настроение значительно приподнялось. - Дела. Я готов! Вернувшись в почти обезлюдевший бар, Гай подошел к связанному мужчине и похлопал его по щеке. - Ты меня понимаешь? Леман привычно подверг психическому сканированию всех присутствующих, но ничего особенного не заметил. Оставалось лишь ждать, пока Сид придет в себя. Хоть на нем и не было клейма, он определенно что-то знал.

А еще Лем подумал, какова цена их обещаниям "всего хорошего" для Сида и этой несчастной женщины и совсем опечалился. И даже не волновал его способ, каким вдруг вот так сразу "не станет плохих людей", и что скорее всего запах этой "благодати" и преследует его с верхней палубы. Какова цена лжи? Выведя Лемана из комнаты и проследив, чтобы он как следует запер дверь, Гай негромко сказал: - Теперь к Сиду, узнаем, что за пророк такой объявился в трюмах. Псайкер-казначей загремел ключами, понурив голову и уставившись на дверь, потом, не поднимая глаз, кивнул. - Вот так я зарабатываю на жизнь. - невесело улыбнувшись, сказал пустотник, когда они спускались вниз. А ведь если бы не предрассудки, мог бы... да он мог бы лечить. Пользу приносить людям! Разумеется, до тех пор, пока они с воплями не бросились бы врассыпную от порождения варпа, в поисках вил и хвороста. И если бы на пациента не накинулся какой-нибудь случайно призванный демон. Кучерявый вздохнул, голубые глаза обратились к коротко стриженной макушке молодого священника. Как он вообще стал им? То есть, стезю псайкера нельзя выбрать, она сама выбирает тебя. Так было и сестрицей, оставшейся сиротой слишком рано, чтобы что-то решать. А Гай? - Не поступай со мной так, как сегодня в трюмах, снова. - попросил Леман. - Ты можешь приказывать мне, если хочешь, но... не лги. Будет только хуже. Я... - он сделал небольшую паузу, уставившись прямо перед собой и закончил тихо. - ...очень хочу тебе верить. Х до вечера.

- Сид сказал, надо идти к пророку, - зашептала Зекка, понизив голос. - Сказал, мы прикоснемся к благодати. Плохих людей не станет, будут только хорошие и можно будет веселиться все время. Будет бла-жен-ство. Леман почувствовал себя гадко, как никогда раньше. - Ну-ну. - пряча глаза, попытался утешить оборванку он. - Не плачь. Все образуется. Собрал карты, небрежно запихал их в сумку и настойчиво, хоть и не грубо, отцепил руку от себя. - Все будет хорошо. - буркнул он, поднимаясь на ноги и почти так же беспомощно глядя теперь на Гая. Эта женщина ничего не знала. И теперь, после сеанса гадания, псайкеру очень сильно хотелось, чтобы она ушла. Живое напоминание о недостойном поведении.

Шестипалая уставилась на новоявленного психолога круглыми от удивления глазами. - С ними весело! С вами скучно! Ну хоть кормите, - Зекка фыркнула и выразительно зачавкала. - С нами очень даже весело, - возразил он и ткнул пальцем в сторону Лемана. - Вот этот, например, умеет видеть будущее. Давай-ка, предскажи нам что-нибудь. Отобрав у псайкера еще одного "кальмара", он сунул его в рот и принялся жевать сам. Ну и гадостный же все-таки вкус... Леман обреченно вздохнул, пошарил в сумке и достав оттуда колоду карт, снова уселся на пол. Не лежала у него душа к этому.. "ремеслу", но делать было нечего. Да и брату Северу отказывать не хотелось. Какое-то время псайкер покачивался из стороны в сторону, раскладывая карты перед собой, рубашками вверх и что-то неразборчиво напевая себе под нос. После чего пристально всмотрелся в лицо пленницы, шикнул на нее, чтобы не шевелилась и сказал. - Ага. После чего пальцем принялся тыкать по очереди в разложенные карты, как будто под считалочку, а когда считалочка закончилась, взял и перевернул ту, на которой остановился Псайкер ткнул картинкой практически в нос Зекке и потустороннем голосом возвестил. - Он наблюдает за тобой, дитя. Увиденное печалит Его. Случайно или нет, но выражение лица и правда было печальным. Кучерявый прикрыл глаза и вытянул перед собой руку, словно слепец, потерявший палку. - Вижу! - еще более жутко пропел он. - Вижу, эти люди, которые не любят Императора.... они убили Сида! Они изрезали ему кожу, чтобы начертать свой нечестивый знак и убили его. Но ты - глаза неожиданно открылись и выпучились, для пущего эффекта. - еще можешь его спасти. Если скажешь нам, где они собираются. Расскажи все, что знаешь, иначе... Повисло зловещее молчание. Оставалось лишь надеяться, что оборванка не выдержит первой.

- Да, люди тут скверные, мне самому не нравятся, - как ни в чем не бывало согласился клирик. - Вот бы найти еще хороших, таких, знаешь, с рисунками на груди. Он отошел от Лемана подальше и доверительно понизил голос: - Ты ведь к ним собираешься, правда? Отцу Гаю досталась в ответ очередная хитрая и почти кокетливая улыбка и неопределенное пожатие плечами. Псевдокальмара снова принялись прилежно пережевывать. Священник проявил коварство, достойное противника. А Зекка, похоже, вовсе не была так уж глупа. - Конечно, нет. - ответил за шестипалую Леман с убийственно серьезным выражением лица. - Она осознала, что эти люди на самом деле опасны и больше никогда-никогда к ним не пойдет. Верно, Зекка? Не то чтобы кучерявый был настолько наивен. Скорее, как и священник, упражнялся в психологии. А как всем известно, запретный плод сладок.

Во взгляде Лемана читалась такая всеобъемлющая скорбь... - Сид привёл тебя в дурное место. - покачал головой псайкер. - К дурным людям. Тебя могли убить. Ты знаешь об Императоре, Зекка? Взгляд, до сих пор с жалостью изучавший худое тело, стал серьезным, вглядываясь в глаза напротив. Пожалуй, это была последняя проверка.

Снова пауза. - Сид привел. Кажется, есть контакт. - А что сказал Сид, когда звал тебя с собой? Он знает всех этих людей? Из кармана псайкер извлек одного ложного кальмара и медленно протянул Зекке. - Хочешь?

Зекка молчала, тупо глядя на Лемана: то ли не желала говорить, то ли не знала ответов, то ли просто не понимала вопрос. - Ты слышишь меня? - терпеливо переспросил Леман. Вопрос о своем имени она поняла, а значит, низкий готик не был такой уж проблемой. - Как ты оказалась там, где мы тебя нашли?

Эпилог В ролях: Fin

- Хорошо, - ответил клирик, в свою очередь поглядев на шестипалую ладонь. - Сестра, привяжи второго в углу, а то как бы не начал брыкаться, когда придет в себя. Да, ты кажется есть хотел... - сказал он уже служке, вспомнив, что и сам с утра ничего не ел. - Найди тут себе что-нибудь. Отдав указания, Гай устало опустил плечи и сел за стойку. Мерзкий вкус ярновых деликатесов, даже отдаленно не похожих на сушеные кальмары со Спекториса, бодрости не прибавил. Вид депрессивного священника не внушал оптимизма. Впрочем, гораздо хуже было бы, если бы он безмятежно улыбался, как давеча сестра. Тут, пожалуй, Леман бы струхнул. Упоминание о еде заставило собственный желудок заурчать. Поднятые с утра по тревоге, они с сестрой не успели ничего поесть. Пошарив за стойкой и наловив немного тех сушеных деликатесов, о которых столь нелицеприятное мнение составил Гай, он спрятал из по карманам. Специально для святого отца постучал себе по носу, и очень выразительно скосил глаза в сторону служки, мол "принюхаться" надо к возможным еретическим знакам на его коже. После чего рукой в перчатке осторожно коснулся руки оборванки из нижних трюмов повыше локтя и сказал самым успокаивающим голосом, на который только был способен. - Не бойся. Идти можешь? Женщина неуверенно повела головой, попыталась встать. Вероятно, это было "да". Похоже, "да" относилось большей частью к мотивации, а не к физическим возможностям. Псайкер помог несчастной встать, и, придерживая за худые плечи, повел на выход. Кажется, она не собиралась сопротивляться, но кто знает, какое коленце может выкинуть напуганный человек? Расслабляться не стоило. В каморке Ярна все было, как и при хозяине, не считая соскобленного еретического знака на стене, да небольшого мокрого пятна на полу, что ночью натекло со стиранной шинели. Шестипалую он усадил на матрас, а сам, подогнув ноги, уселся на пол, перед ней, выдерживая, однако, безопасную дистанцию. - Не бойся. - еще раз успокаивающе повторил Лем. Повторение - мать учения. Теперь он смотрел на нее немного снизу вверх. - Как тебя зовут? Женщина скорчилась в углу, обхватила себя тощими руками, несколько мгновений смотрела непонимающе. - Зекка, - выдавил она наконец, с трудом ворочая языком. - Зекка, - мягко обратился к ней сидящий на полу псайкер, не двигаясь, чтобы не напугать еще больше. - кто те люди, с которыми ты была? Как их имена? Чем они занимаются? "Занимались" - мысленно поправил он сам себя. И если к безмолвному поправка пока и не относилась, то по разумению Лемана, это было лишь вопросом времени. Богохульника живьем не отпустят. Да он и не собирался его защищать. Тот сделал достаточно для того, чтобы получить от Инквизиции свой приговор. Эта - еще нет.

Лем с видимым облегчением свалил общую с Гаем ношу на первый попавшийся стул и обвел бар победоносным взглядом. - Вот нашлись какие-то. Ваши или нет? - присутствующим крысам предлагалось опознать укуренных лично. Х

Те правила устарели) У нас субботник)

- Пахнут, говоришь... - рассеянно ответил Гай, не слишком полагающийся на колдовское обоняние. - А этих двоих ты хоть понюхал? Леман ненадолго замолчал, словно прислушиваясь к чему-то, а потом уверенно помотал головой. - Нет. Они чисты.

- Нет, - коротко ответил Гай, направляясь к процессии, напоминающей больше не шествие инквизиции, а невольничий караван. - Некогда было. Зато теперь разговоров у нас будет хоть отбавляй. Выходило, что служка пользовался доверием на основании того лишь факта, что он был одет, как церковник. Факты - вот что должно было интересовать их в первую очередь! Впрочем, осердиться снова не выходило. Лем и так получил больше, чем рассчитывал. Кроме того, Гаю было не все равно. Да, он старательно делал вид, что его все происходящее не волнует, но он собирался оставить в живых эту женщину. Ему было не все равно. - Я пытался найти след. - и похоже, за это неравнодушие Гай должен был расплатиться сполна. Псайкер и не думал затыкаться. - Помнишь, я рассказывал о каюте в первом классе? Эта каюта, те четверо, что пытались забрать наше оружие и пятеро в подвале, те, что едва не отхватили мне руку, они... - почему-то очень сложно было подобрать подходящее слово для того седьмого чувства, что было совершенно естественным для него самого и непостижимым для других. - ... пахнут одинаково. Я совершенно уверен. Надеялся, что почувствую это у Хана или тут, но... Думаю, каждый из них должен так пахнуть. Это то, чем награждает их этот лжебог. Помимо татуировок.

Гай, проводив взглядом на стукающуюся о керамит голову последнего участника оргии, только рукой махнул, подступаясь к женщине с другой стороны. Облегчение накатило мощной волной, породив предательскую слабость в коленях. Не сразу, но вернулась наконец способность думать о чем-то, кроме того, что он чуть не воткнул свой нож в беззащитного человека. Голубые беззаботные снова глаза оборотились к священнику. - А его, - Лем кивнул в сторону служки. - его вы проверяли?

Послышалось хлюпанье, и по лужам крови, не слишком аккуратно шагая через тела к двоим, зависшим на пороге дилеммы, достойной внесения в учебники по психологии, подбрела улыбающаяся сестра битвы. - Я понесу, - сообщила она радостно, наклонилась и ухватила ещё-не-еретика за запястье. Кость неприятно хрустнула. Рия заморгала, насупилась и, уцепив тело поудобнее, рывком закинула его за спину, перехватив руки на груди. Ногам предстояло волочиться по полу, да и вообще, путешествие лицом в силовой генератор не обещало быть приятным. Лем замер. А потом совершенно твердой рукой вернул кинжал, так и не оросившийся кровью, обратно в ножны. Если бы сестра только могла почувствовать, как он был ей сейчас благодарен... даже несмотря на этот хруст. Впрочем, странноватая улыбка, прежде казавшаяся чудовищным проявлением удовольствия от убийства еретиков, теперь была немного неуместна. Она пьяна, что ли? Псайкер принюхался, и все стало немного яснее. Подавив вздох облегчения, Лем поднялся на ноги и взялся. Не за ногу, как было приказано. За руку, пытаясь закинуть ее себе через плечо. Несправедливость не совершилась. Пока. - Я готов.

- А с ним ничего, - ответил он так спокойно, как мог. - Его тащить точно некому, стеречь некому тоже, так что он останется здесь. И если душа его чиста, проводы от руки Экклезиархии зачтутся ей. Как, впрочем, и мне, - "Только уже в другом списке". - Бери женщину за ногу, говорю. Леман смотрел в глаза священнику еще несколько секунд. В их глубине почти осязаемо закипал гнев. Псайкер скрежетнул зубами, кулаки медленно сжались. От бессилия. От горя. - Я сам. - резко бросил он и опустился на колени рядом с лежащим на полу неизвестным мужчиной. Сердце трепыхалось в горле. Он достал свой кинжал. Тот самый, которым должен был убить себя, если на то будет резон. Еще секунду. Ну еще одну...

Леман тем временем так и стоял в своем нелепом мундире, заслоняя пару еретиков - отметин у них не было, но невиновность же ничего не доказывает? Собственные угрозы неожиданно показались клирику плоскими и нелепо-пафосными, он дернул щекой, словно от горького, и сказал неприятным голосом, ткнув молотом в сторону женщины. - За ногу ее бери. Взгляды псайкера и священника скрестились. Такие похожие и такие разные. - А с ним что? - кучерявый не сдвинулся с места, спрашивал он, конечно, о том, втором без клейма.

Сестра стояла чуть поодаль, опустив голову. Услышав слова святого отца, она подняла глаза, и стало видно, что она улыбается. Сегодня они проводят многих. Сарисса присоединилась к молоту и мечу. Пустым взглядом псайкер скользнул по улыбающемуся лицу сестры и уставился в стену, он теперь только ждал, когда все закончится. Через какое-то время в живых остались только аколиты, безмолвный и те двое. - У них нет отметин. - снова, тихо, но все так же упрямо повторил он, опустив глаза в пол. - Что, кроме нахождения не в том месте, не в то время они сделали? Не следует их убивать. Кроме того, - эта мысль могла понравиться Арнебу. Возможно. - они посеют страх в стане врага, если отпустить их. Нет свидетелей - нет ужаса.