luckyorange

Джованни не просто семья. Сородичи - чтобы это не означало - и некроманты. Это проливает свет на многое. Пускай ворох вопросов не думал уменьшаться, у нее был один крайне интересный источник информации. Джованни не просто семья - пускай настоящая семья Авроры была дороже ей, чем все деньги мира, но сейчас она рада была, что родители остались там, за океаном. Страшно было подумать, что же случилось, прикажи Андреас выбрать между ним и… Она тяжело вздохнула, отгоняя непрошенные, противные мысли. Она спокойно извлекла из своей сумочки портсигар. Она спокойно ожидала, пока кто-то из мужчин предложит ей зажигалку. Легко придти и заклеймить собственность. Но один лишь рэкет - хоть и столь прибыльного, стоит заметить - не разрешит все проблемы. Вряд ли Соломон так просто бросит свое дело - стоило от него избавиться. Нелегальным путем. Грязным. Стоит подумать об этом. В конечном итоге - он крупный игрок в Новой Англии, застолбивший под себя неплохой кусок пирога. Но Соломон один, пускай его открытые враги покояться на дне залива, сотни сошек поменьше готовы перегрызть ему горло, и десятки игроков будут рады забрать его долю себе. - Соломон всего один человек, не так ли? За ним нет никакой организации: если он умрет, то его миниатюрная, пускай и доходная, империя развалится, подобно карточному домику. Как говорил один мой старый друг: “Всегда целься в голову”, - она выдержала паузу, скользнув взглядом по присутствующим здесь. Аврора Джованни явно рисковала, посмев вообще заговорить в присутствии мужчин о подобном. Но что поделать? - Так почему бы нам не избавиться от… ненужного элемента… И вовремя занять нужный нам объект, если у нашего достопочтенного друга, - кивок в сторону Йохана, - есть люди? Если бойцы Соломона узнают о том, что их босс мертв - они не станут ничего делать. Конечно, стоит выйти на разведку несколько раз. И узнать чуть больше о дорогом Чарльзе из первых уст. Но суть ведь понятна? Мгновение паузы. Всего секунда. Судорожный смешок. - Или мы можем просто его испугать “призраками”, - кивок в сторону Оттилии, - не так ли, дорогая? Хэнк, не мог ли ты оказать мне услугу - дай выпить, пожалуйста. Последняя часть фразы была, естественно, адресована нагловатому еврею.

Она никак не отреагировала на слова Андреаса. Слышала ли она его? Вряд ли, известно, что наслаждение, неописуемое и коварное, от крови, которое ощущали все присутствующие до этого, обычно выбивает из калеи попробовавших всего каплю; и Аврора потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя - она никогда не отличалась выносливостью и силов воли, и надломленное периодическим употреблением наркотиков здоровье давало о себе знать. Какая разница, впрочем? Некроманты, “Сородичи” - это всё могло подождать. Лишь уход Андреаса заставил ее очнуться: Аврора Джованни ощутила ноющую пустоту внутри, и легкий, едва ощутимый наплыв меланхолии. Печаль. Которую она, как и всегда, прятала под маской богемской непринужденности и игривости. Она подмигнула в ответ Хэнку, хлопая по месту рядом с собой. Испачканные в крови Дона, ее дона, пальчики она, усмехнувшись, облизнула, ощущая сладкий, пьянящий вкус на губах. Она хотела еще. Ее мысли всё кружились вокруг этой алой жидкости, словно разум богемы был в ловушке собственных желаний, предпочтений и зависимостей. - Здравствуй, Хэнк, - она усмехнулась и произнесла пару фраз на идише; для большинства они звучали как набор безумных, нелогичных звуков, словно в горле застряла куриная косточка. Хэнк, впрочем, услышал уже немного поднадоевший анекдот про проклятие какого-то забытого - явно во благо - еврейского рода, чьи женщины вечно… Впрочем, неважно. Почему-то Аврора была уверена, что она вновь ощутить этот пьянящий вкус снова. И когда это произойдет - блаженная улыбка озарила ее красивое тело - она смешает с опиумом для достижения большего эффекта. Да.

Аврора Джованни спокойна, сдержана и деликатна. Она не напоминает ту богему, гедонистическую даму, падкую на развлечения и удовольствия, запретные или нет: что-то в глубине души призывает ту относится ко всему происходящему с неким уважением. Восхищением. Больше нет непонимания или страха, потаенного и скрытого, что нахлынули во время мессы. Больше нет неумелых попыток отшутиться и отмахнуть наплыв серьезности, так тонко граничащей с гротеском. Только ожидание, судорожное и сжигающее изнутри. Ожиданием действия. Ожидания начала. Она пыталась скрыть это - этот едва уловимый судорожный вздох, когда Андреас появился в комнате. Она заметила сразу. Почувствовала, словно сила его личности буквально взывала к чему-то внутри. И Аврора, не ведая себя, подсознательно подавалась вперед, словно податливая аудитория на концерте. За эти несколько дней Аврора Джованни изменилась. Пускай это не видно, но уловимо в ее действиях и словах. В ее манере говорить, в ее взгляде. Она чувствовала себя живой. По настоящему живой. Она невольно сглотнула, наблюдая, как холодная сталь рассекает податливую плоть, как начинает капать темная жидкость; и каждая капля, случайно опавшая на пол, грозилась остановить ее сердечко навсегда. Те мгновения, что потребовались, прежде чем очередь дойдет до нее, были кошмарными. Неопиусемыми. Ей хотелось внимания этого человека, ей хотелось доказать ему, что она была лучше остальных. Потом, если пройдет туман, затмевающий ее разум, она поймет, что что-то не так. Но не сейчас. Нет. Сейчас Аврора Джованни с удовольствием потакала своим странным, нелогичным, иррациональным порывам, принимая то потаенное безумие, которого стыдилась. Она сжала ладошки в кулачки, хрустела костяшками и безвольно ожидала своей очереди. Смиренно и послушно. Силуэты, стертые временем, истлевшие, надменно наблюдали за ней, подобно величественным судилищам, словно решая, пускать ли грешника в ад. Ведь известно каждому дитю Христову: Господь карает нас за наши грехи. Аврора всегда боялась бога, но не теперь. Под началом Андреаса, ради его, она готова была отправиться прямиком в Ад, обречь свою душу на проклятие. Ради него. Можно было слышать это. Тихий, еле уловимый стон, когда Андреас поднес окровавленную ладонь к Авроре. Джованни с радостью прильнула к открытой ране. Кровь была лучше любого опиума. С каждой каплей ее, vitae, она ощущала себя живой. Ее сердце билось судорожно, рвано, и по телу медленно, вяло растекалось забытое после долгих лет внушений и страха тепло. Нужно было отстраниться, послушно, как того требует этикет, как того требует безмолвное осуждение. Но она не могла: ей хотелось еще и еще. Судорожно обхватив бледными ручками холодную ладонь Андреаса, пачкая их в крови, она словно боялась, что он уйдет от нее. Словно? Воистину. Время расставит всё на свои места. Больший из вас да будет вам слуга.

Ее зовут Грейс. Ее голос сладок, а кожа подобна бархату. Она мила, обходительна и желанна. И с другой стороны - она так непринужденно предлагает отправиться наверх за “интересными вещами”. Легкая улыбка на лице Авроры стала только шире, чем этот ребенок может удивить такую искушенную в делах светских даму? Лишь противные, липкие воспоминания вяло обтекали ее мысли: Франко вновь вернется под ночь, вновь с запахом чужого одеколона. Желчь в глубине души Аврора стала проявляться, выстраивая планы мести. Нужно было развеяться. В конечном итоге: у нее был лауданум и… - Посмотрим, - выдохнув, произнесла Аврора, открывая один глаз, - что ты можешь предложить. И милая компания. Джованни шагала спокойно, скорее ведомая своей новой подругой, едва опираясь на трость. Мысли Авроры были сосредоточены, впрочем, не на миловидной блондинке под боком: ощущение, смутно знакомое, нечто подобное она ощущала вчера. Кровь. Харизма. Странное сочетание. Почему она подумала о нем? Наверное, из-за вина. Или она сходит с ума. Но разве время, в котором она живет, не создано именно для этого? К черту общественную мораль. К черту разум. Чувства, эмоции и наслаждение, доведенное до самой грани между дозволенным и нет. И Аврора, это солнышко семейства Джованни, намеревалась ее перейти.

Шепот, несколько параноидальные, вполголоса, слова раздаются над ее ухом, мужчина, желтый, словно невзначай хотел подойти ближе. “Рассказать секрет”, - говорил он. Так оно всегда и работает: ненавязчивый разговор, несколько намеков, несколько тайн, которые, будто золото, следует отделять от плевны лжи и выдумок. “Ли Фэнг, моя знакомая…” - это уже интересно. Продавщица опиума в чайнатауне. Опиум - ее любимый дурман. Лучший из всех возможных. Рецепт, что заучила маленькая домохозяйка Аврора в свои тринадцать лет, был рецептом лауданума. В шестнадцать она начала курить его, буквально требуя гувернантку Люсси, чтобы та отвезла ее в Большой Город, пока родители были заняты. В двадцать Аврора могла похвастаться самой обширной коллекцией курильных трубок во всем Бостоне. Впрочем, это мелочи. “Мы обязательно встретимся”, - отвечает таким же заговорщическим шепотом Аврора, принимая в руки визитную карточку какого-то не самого приятного заведения Чайнатауна. Это была мимолетная, но приятная и, чего греха таить, несколько продуктивная интрижка. Она обязательно, а теперь… Всё вышло совершенно случайно: пока молодой член триад ринулся за напитками для себя любимого, в совершенно другую сторону направилась Джованни, прикрыв глаза и напевая старенький итальянский мотив. Ее ладонь скользнула в сумочку, выискивая заветную пробирку лауданума. То, что доктор прописал. Буквально. Всё вышло совершенно случайно: когда витающая в облаках Аврора наткнулась на молодую девушку, и конец очутился опасно близко к туфельке молодой флапперши. - Прошу прощение, - улыбнувшись своей лучезарной улыбкой, заговорила Аврора, не открыв глаз.

О времена, о нравы! Но она была совершенно не против выступить, пускай ее репертуар не придется по вкусу аудитории. Какая разница? Она звезда, настоящая богема, в отличии от этих пустышек. Аврора чувствовала себя как рыба в воде, пока алкоголь приятно растекался дурманящим теплом по ее телу, она поспешила осмотреться: приметила пару знакомых лиц из мэрии, пару знакомых, почти родных бутылок рома. Мгновение - быть может два - и Аврора вновь сосредоточила свое внимание на Поле. Ее лучезарная улыбка была подобна мечу, разящему с точностью сквозь любую броню логики и рационализма. Ее голос был подобен магии. Настоящий дар с небес. - О, но я совершенно не буду против. Пойдемте. Пол обращался ко всем. Но Аврора пыталась сосредоточить внимание этого мужчины на себе и себе только. В конечном итоге. Она должна была быть лучше всех. Она была лучше всех, разве нет? - Не могли бы вы, - она подала ему свою бледную ручку, чтобы он мог поддержать женщину с тростью за локоть.

Роковые двадцатые - гул толпы, шум мотора, просперити и сухой закон, так и требующий его нарушить. Торжественное сжигание Акта Волстеда - кульминационное события на подобных вечерах. Бокал вина. Бокал рома. Бокал виски. Джаз, свиг. Молодость и радость. Броскость и помпезность. Эпоха безумств, успехов и расцвета мафии. Стиль. Эпоха, которая через несколько месяцев в канет в лету. Умрет. Будет растоптана мраком и неизбежностью надвигающихся событий. Веймар падет. Чехословакию разделят. НЭП свернут. Фабрики закроются. Люди будут голодать и безвольно наблюдать, как, воспевая Новый Курс, будут сжигать их урожай. Но это всё где-то далеко. Об этом никто не знает. Лишь пару безумцев, которых никто не будет слушать. Зачем? Закуривай сигарету, пей - веселись. Живи сегодняшним днем. Умри. Восстань вновь, словно феникс из пепла. Аврора хочет умереть каждую ночь. Ровно между двумя часами ночи и четырем часам утра, когда лауданум прекращает свое действие. Потом трясущаяся рука тянется к заветной бутылочке, и горькая жидкость обжигает горло. Хорошо. Хочется спать. Хочется творить. Песни никогда - никогда - не стоит писать под действием дурмана. Но хочется. И не получается. Будто маленькая девочка, нашкодившая, она прячет рукописи под матрас. Один из тысячи маленьких секретов. Аврора натягивает маску. Богема, роковая женщина. Или потрепанный, никчемный бродяга из еврейской семьи? Добрая девушка, святая, готовая помочь каждому нуждающемуся? Какая разница. Все мы носим маски. Так вышло, что Аврора была в этом хороша. Рука непроизвольно тянется к трости, несколько неудачных попыток встать с кровати. Перед ужином у нее заказана сауна. После - тоже. Гордыня - тяжкий грех. Но гордыня обоснована. Аврора была лучше. Она знала это. В тысячу раз. В отличии от этих падших, низменных, продажных женщин, в их платьях, ободранных, коротких до безобразия - она всегда знала, что ей стоит подчеркнуть в себе, но никогда не выставляла себя на показ так откровенно, будто скот. Нет. Аврора Джованни выглядела величественно и элегантно: вместо ярких, кричащих платьев на ней было добротного качества пальто, расшитое и украшенное дорогим мехом. Шляпа кнош как вишенка на торте. Впрочем. Когда Аврора услышала, что Андреаса не будет на вечере, то несколько растерялась. Неужели вся мистификация была коту под хвост? Вряд ли. К тому же, если даже Изабелла заговорила об этом - то явно готовится нечто больше. Что? Аврора даже не замечала, как мысли ее были прикованы к главе семейства Джованни в Бостоне. Да и к чему же? Всё выглядело естественным до безобразия. Лишь знакомое имя вырвало ее из мыслей. “Йохан” - странное имя для представителя семьи Джованни. Не так ли? - С удовольствием, - лучезарно улыбнулась Аврора, смотря на бледного блондина, ненавязчиво, словно придавая своим словам вес, стукнув кончиком трости об пол. Бедный серебряный пудель всё так же был побит и сейчас больше напоминал неудачную попытку деревенского кузнеца создать что-то отличное от подков и ножей. Джованни перевела взгляд с Йохана на Пола, - это льстит, не стоит. В любом случае. Крайне занимательное собрание, не так ли? Скажите по секрету, Пол: будет ли некое особое представление? - на самом деле, ни к чему не обязывающий разговор. Обычная вежливость. Некая нотка загадочности, впрочем, была присуща Авроре. Наконец, Джованни пригубила вино.

Она пыталась отвести взгляд. По началу. Несколько наивно. Несколько наигранно. Руки Изабеллы были цепкими, ноготки едва впивались в кожу сквозь ткань старого платья, от ее прикосновений Джованни вздрагивала. Это было неловко. Это было странно. И неприятно. Слова любимой “тетушки” пугали, пускай Аврора не привыкла показывать свои настоящие чувства. Их взгляды встретились, и богема лишь кивнула, несколько отчеренно, на слова. Был ли другой ответ на ее уме? Или Аврора была столь растеряна, что не могла собрать свои мысли воедино? Ладонь Изабеллы ложится на щеку Авроры, и Джованни отводит взгляд, прикрывая глаза. Сейчас она напоминала не статную женщину, но растерянную девочку на приеме у любимой тетушки. Только потом она осознала, что находилась здесь “одна”. То есть - взгляд Авроры скользнул по Альберту - не в присутствии хозяйки этого славного заведения. Редкость небывалая. Издав натянутый смешок и кивнув старику, Аврора Джованни вяло присела на ныне вакантное место хозяйки. - Ну и денек, да? Альберт промолчал. Аврора потянулась к бокалу с вином Изабеллы, поднося к своим губам. Металлический привкус. Холод. Это кровь? Кровь-кровь-кровь. Кровь. Аврора удивленно моргает, откладывая бокал в сторону. Альберт смотрит на нее своим пустым, отрешенным взглядом. Она пытается завязать разговор с ним вновь. Спустя несколько минут, Джованни просит отвести ее к выходу. Уже дома, срываясь с себя неудобное платье, она падает в пустую кровать. Франко вновь не пришел ночевать. Он лишь заявится под утро, стараясь не шуметь. Но Аврора все равно проснется, уловив запах духов. Чужих. Мужских. Сейчас? Она закутывается в одеяло и думает о произошедшем. Это не показушные мессы в стиле Кроули и не глупые шутки отрешенной затворницы. Всё серьезно. Как и всегда было. Ноющая боль возвращается. Меланхолия захватывает ее вновь. Скупая слеза стекает по бледной щеке, прежде чем закрыть глаза. Маленькая смерть. Всего на пару часов.

На самом деле Аврора, эта помпезная богема, роковая женщина, из-за которой не один мужчина ушел от своей жены, и некоторые потеряли драгоценные жизни, была подобна этому старику. Были дни, когда она перебарщивала со своим лекарством или не находила в себе сил просто встать с постели, такая же безжизненная кукла. Мертвая изнутри. Но сейчас? Нет, совсем нет. Сейчас Аврора лукаво усмехается, словно поняла шутку своей “тетушки” про платье. Она пропустила мимо ушей слова о Семье. Не услышала? Или не хотела услышать? Аврора была умной. Она знала, как и знали сотни других людей, чем занимаются Джованни. Она была косвена причастна к этим делам, а умение обмывать деньги и обводить вокруг пальца Налоговое Управление в некоторых кругах создали ей репутацию немного иную, чем легкомысленной певицы. Она должна была понимать все эти немногочисленные намеки и мистические вещи, буквально кричащие о тайнах гораздо страшнее бутлегерства и рэкетира. Но она не хотела, у Авроры были свои грязные секретики, которые она не смела тревожить. Сосредоточенная на этих мыслях, она переоделась с предложенное Изабеллой платье - устраивая из это целое представление. Медленно оголяя одно плечико, затем другое. Весело усмехаясь и подшучивая. Быть может, даже Аврора, которая сейчас готова была свернуть горы, не желала исследовать мрачный, полный секретов и тайн дом своей “тетушки”. - Помоги мне его застегнуть, - вздохнув, заговорила, поворачиваясь к Изабелле спиной.

Аврора засмеялась следом, толком не понимая, почему именно. В отличии от своей “тетушки” “племянница” раскинулась на диване несколько фривольно, лениво и вяло сорвав с со своих ножек туфельки. Контраст, который вызвала эта картина, был ошеломляющий. И одновременно завораживающим. Джованни пригубила вина, другая последовала за ее примером. Неловкое молчание нависло на пару секунд, прежде чем мелодичный голосок Аврора раздался в комнате. - Я не уверена, что хочу это знать или принимать участие. Разве всё это не из-за алкоголя и евреев? Излишний мистицизм сбивает с толку, но всё же, - Аврора потянулась, словно довольная кошка. Несмотря на слова, она была довольна собой и совершенно не боялась. Сейчас она готова была свернуть горы. - Ладно, признавайся. Он связался с красными? Или разведкой? Или ворочит дела с Мексикой? - строила догадки Аврора, улыбаясь своей самой лучшей улыбкой из всего арсенала, - а вино ты себе, видимо, получше взяла, - прежде чем замолкнуть, лукаво прищурившись, подметила Джованни.

Аврора едва шаталась, находя точку опоры в виде трости и чувства собственной важности. В отличии от любых других ночей, когда Джованни посещала другую Джованни, певица казалась живой, энергичной и буквально искрящейся энергией - в отличии от рутинных ночей, когда Аврора, из-за причудливой смеси алкоголя и опиума в своем организме, была подавлена и меланхолична. Иногда в таком состоянии она рассказывала секреты, делясь с ними, словно со своими кошмарами, приоткрывая маску богемы, обнажая истинное лицо Авроры Джованни. Или, что чаще, просто отсыпалась в своей подруги. Вопрос, прямолинейный, совершенно не удивил ее. Сейчас Авроре казалось все таким… естественным. И живым. В обычно печальных голубых глазах сверкнули искорки интереса. - Странно. Сюрреалистично. Немного не в моем стиле. Я и вовсе хотела, - Аврора запнулась, прикусывая губу и едва склонив голову на бок. Она хотела что? Уйти? Вроде нет. Она хотела досидеть до конца? - а, неважно. Андреас сатанист, что ли? Неудивительно, нынче Кроули даже честным людям затмил головы. Людей вечно тянет на мистификацию, - энергично проговорила Аврора на одном дыхании. Енох скрылся в машине, словно его здесь и не было. Изабелла пригласила Авроре пройти в свое жилище, и Джованни продолжила: - В любом случае. Мне надо переодеться. Небольшой инцидент в отеле. И выпить, быть может, тоже. Как ты, Изабелла? Все еще прожигаешь свою жизнь в компании трупов и скорбящих семей?

Будь хорошей девочкой. Будь умницей. Будь доброй и податливой. Напиши свой номер трем или четырем мужчинам и как минимум даже одной девушке - если не двум. Аврора случайно произнесла что-то о сигаретах, и податливая толпа выдала ей целый ворох сигарилл. И как хорошая девочка - она согласилась. Аврора закуривает, выходя на улицу. Аврора выпускает клубок дыма. Енох встречает ее у входа в отель. Хороший мальчик. - Куда? Его голос груб. Но Аврора улыбается. Он верный ей человек. Он податливый к ее персоне - и Авроре это нравится. Джованни, весело размахия тростью, говорит ему адрес Похоронного Бюро Изабеллы Джованни. Она достает из сумочки лауданум. - Вперед! Голос Авроры весел. Ей хорошо. Какая разница, что до этого она согласовывалась с кем-то встретиться? Вперед, на встречу приключениям! И новому платью - где еще его найти, кроме как у любимой “тети” Джованни? Старая подруга, которая всегда придет на помощь .Не так ли?

Господь карает нас за наши грехи. Аврора была рада. Впервые за свои долгие годы пребывания в США. Она думала лишь о себе, о том, как богема буквально наслаждалась ее присутствием. И Аврора купалась в чужом внимание. Хорошо ведь, разве нет? Что может пойти не так? Быть может - непрофессионализм очередного ублюдка? Шампанское, дорогое, впивается в бледную кожу. Аврора хмурится. Аврора тянется к трости - лицо официара аккурат находится перед ее личиком. Она может его ударить. Она может сломать челюсть. Она давно мечтала сломать кому-нибудь кости. Нужно всего лишь… Аврора тяжело вздыхает. Весь ее двор затихает - она здесь царица, королева. Она хочет ударить мужчину у ее ног, но. Она слишком умна для этого. Ее репутация - вот что важно. Она улыбается. Она хорошая девочка. Она протягивает мужчине руку, другую ладонью вжимаясь в руку одного из десятков ее поклонников. - Вставай, тебе стоит переодется. Она улыбается. Ее голос чарующ и красив. Она - самый настоящий ангел. И должна действовать подобно ему.

Possible soundtrack Ей хотелось кричать. Кровь бурлила в этом хрупком теле, но сейчас Аврора чувствовала, знала, что ей хватит сил перевернуть весь мир вверх дном просто если ей захочется. Но сейчас она хотела хорошенько оторваться. К черту этот мир. Пускай весь он сгорит. Сейчас она была жива. Так что ей мешало хорошенько развеселиться? Кровь кипела внутри вен, хотелось кричать. Кровь бурлила. Хотелось петь. Мышцы больше не ныли - она танцевала; все происходящее было подобно фильму со звуком, немыслемым и безумным. Картины быстро, судорожно сменяли друг друга. Вот - и Аврора уже на сцене. Ее голос как всегда мелодичен, красив и завораживающий. Она даже не заметила, как танцевала в такт музыке и пела бодро. Она не чувствала влияния опиума, мрачного, пьянящего дурмана меланхолии. Люди смотрели на нее завороженно, не так, как обычно. И всё же. Что-то было не так. Где-то в глубине сознания девушка это понимала. Она пела еще и еще. Джазз, не печальные романсы романтизма. Песня за песней, смакуя чужое влияние подобно хорошему вину. Аврора не понимала, что с ней происходит и не хотела. Даже думать отказывалась, что это ощущение бодрости пройдет. Она весело засмеялась, откидывая микрофон. Она весело засмеялась, спуская со сцены к фанатам. Она весело смеялась, торжественно шествуя к бару. Вино, ром, виски, водка? Всё было под запретом, но не для нее. Она весело смеялась, двигаясь живо и резвво, используя трость лишь как украшение. Хотелось кричать от радости.

Мышцы ныли. Кости болели. Опиум медленно делал свое дело. Аврора слушала, едва прикрыв глаза. Номерок от Ротшильда летит в сумочку. Джованни удивленно хмурит бровки, слыша знакомое имя. Бред - ей показалось, никак иначе. Впрочем - мысли вяло обтекали уголки ее разума, будто патока, Авроре хотелось уединения - надо будет узнать о всех присутствующих чуточку больше. Спросить их? Нет, нет. У нее были пару контактов в муниципалитете, почему бы ими не воспользоваться? Да, - девушка кивнула самой себе, - это хорошая идея. Она раскрыла глаза; красивые, голубые глаза, немного холодные, спокойные. Она улыбнулась; чарующая, внушающая доверие улыбка. Она едва склонила голову на бок, как делала еще с детства, когда вымаливала у дяди Лоренцо лишнее печенье или просила гувернантку-Люсию рассказать ей истории с далеких карибских островов. Эффект нимба, как могли это называть, Аврора казалась оплотом доброты, понимания и святости. Но святые люди не работают с такими, как Андреас Джованни. С ее губ сорвался полный боли стон, когда он посмотрел на нее; это ломило кости и менялась погода. - Переберемся в Хорнсби, господа? Я слышала, что там качественный алкоголь все еще в избытке. Не ожидая ответа, хромая и опираясь на трость, Аврора Джованни направилась к выходу. На выходе ее ожидали, шофер открыл дверь черного Lozier’a, впуская актрису. Аврора, устроившись поудобней, тяжело, несколько судорожно вздохнула. Звук мотора и голос Еноха вырвал ее из цепей мыслей и пьянящего тумана. - Отель? Аврора Джованни утвердительно кивнула своему шоферу и облокотилась на спинку кресла, прикрывая глаза. Чахоточный кашель послужил ответом на вопрос водителя. Машина сорвалась со своего места, оставляя позади мрачную обитель Господа - или же иных мифологических существ, устремляясь к шуму роковых двадцатых; прокуренным кабаре и контрабандному алкоголю. Бог создал людей - старина Кольт сделал их равными; восемнадцатая поправка Конституции США сделала их трезвыми - Аврора Джованни и ее частный бутлегерский синдикат делали их счастливыми.

Ты пытаешься противится. Сила Воли подобно бастиону, чей гарнизон устал, голоден, измучен и не готов продолжать защиту. Хруст эхом раздается в задворках сознания, ломая императивы и мысли, оставляя на пепелище из мыслей лишь желание подчиняться. Чей-то команде, приказу? Нет. Ей так не казалось. Это казалось самособой разумеющейся. Она не могла уйти прямо посреди мессы, даже если не хотела принимать участие в ней. Она должна уважать чужие традиции. Она должна сесть в свое место и дождаться конца. Ее сюда пригласили, ведь так? Так зачем-то важным, следовательно. И определенные вопросы ей надо обсудить. - Amen, - ответила Аврора. Она не рискнула двинуться с места. Она побледнела. Она была подобно мраморной статуи, надломившейся под натиском веков. Она была подобно кукле. Сломанной и брошенной. Она сидела на своем месте и не рискнула двинутся. Недолго, впрочем. Рука дрогнула. Девушка захлопала ресничками, словно разум ее озарил чистый бриз рационализма и понимания. Наваждение пропало. Исчезло. Аврора Джованни была госпожой полажения, Аврора Джованни была вершительницей своей судтбы. Аврора Джованни сама решала, что ей делать в этом безумном омуте безвольных существ и помпезных господ. Аврора Джованни закинула ногу за ногу и потянулась к своей сумочке. Аврора Джованни чисто из приницпа продолжит сидеть здесь до конца мессы. Пока ее не позовут. Да, именно так. Она ведь сама так решила? - Да, - ответила она своим мыслям. Или чужому приказу. Она все еще продолжала держать свою трость рядом с собой. Боялась ли Аврора, что кто-то украдет ее реликвию? Да. Ее ладонь поятнулась в сумку, извлекая оттуда склянку с мутной жидкостью. Хлопок - флакон открылся. Горькая жидкость потекла в горло Джованни. Разум успокоился. Безумие отступило. Хотелось спать и вершить великие деяния. Как и обычно, впрочем, разве нет? Она подождет еще немного здесь, - говорила Аврора сама себе, - ей нужно о чем-то обговорить с Андреасом, нет? К тому же. К тому же, тот молодой человек с соломенными волосами и туповатой улыбкой казался знакомым - где-то она его видела. Где? Наверное, вместе с Франко - ее муж любил проводить время в компании таких смазливых мальчишек.

Это подобно бреду, который нахлынывал ее разум, стоило мягкой, но настойчивой хватке опиумного тумана ослабить свое влияние, лишь не хватало только крови, гнилого мяса и исчадий ада, срывающих податливую плоть с ее хрупких костей. Взгляд голубых глаз, холодных, потерянный, был прикован ко всему происходящему, словно она впервые посетила кинотеатр, а не церковь. “Что за безумие происходит здесь?”, - вопрошал немой вопрос, застывший на ее лице. Аврора никогда не была близка к семье, при каждом удобно случае отдаляясь, но даже она слышала некоторые слухи, произнесенные шепотом в шумных кабаре, под алкоголь и дурман. Но сатанизм? Одно дело подпольная торговля, но увлечение учениями безумца Кроули, подкуп декораций и даже дьякона, извращение церковных ритуалов - это перебор.Нет уж, извольте. И зачем? Джованни начинает непроизвольно массировать виски: вся атмосфера, подобно токсичным отходам заводов, давит на нее. Хочется - нужно - вдохнуть свежего воздуха. Голова начинается кружится. Хочется умереть. Последнее - перманентно. Аврора поджала губки, недовольно, пытаясь встать со скамьи. Неудачная попытка, боль в мышцах и костях, тихий стон. Аврора медленно перевела взгляд с безликой, бездушной публики на Андреаса. Когда такие люди, как он: властные, сильные, влиятельные и опасные - ждали от тебя чего-то, это нужно было выполнять. Ты должен боятся, ведь ощущение опасности исходило из них мрачной аурой. Но Аврора не боялась. Должна была. Но не могла. Опиум подавлял подступивший комок волнения. Опиум помогал, как и всегда. - Я полагаю, - ее голос мелодичен, спокоен и красив, ее тон обходителен, несмотря на все происходящее, - мне стоит выйти подышать свежим воздухом, святой отец, - несмотря на обращение к священнику, Аврора смотрит на Андреаса, - не могли бы вы, - это неразумно и нелогично, ее поведение навредит ее репутации и репутации ее мужа. Но какая разница? Ей срочно надо принять лекарство. Уже время. Нельзя нарушать расписание. Да. Именно так. Аврора снова пытается встать. Она вцепилась в свою трость, словно вся ее душа сейчас была в этой вещичке. Она хотела лауданума и забыть все как страшный сон. Раньше можно было рассказать матери о кошмарах, и она бережно и любя успокаивала трясущуюся в страхе дочь. Сейчас любящей матери не было. И кошмары не уходили даже когда Аврора просыпалась.

Богема - тоже работа. Мрачные и меланхоличные дни, наполненные музыкой, опиумом и алкоголем; джаз, безумные ритмы, за которыми надломленный и опьяненный разум Авроры никогда не поспевал, безумные танцы, за которыми ноющие мышцы никогда не рвались. Она была бы второсортным бревнышком, ложившимся под каждого второго богатого папика, если бы не ее голос. Настоящий дар Господень: Аврора любила петь и развлекать народ, и те податливо, как и должна толпа, слушали. Неудачные попытки поступления в консерватории показывали, что воображения и вдохновения у молодой женщины не хватало для написания песен, но парочку заученных наизусть, что даже опиумный туман не мог их затмить, песен, серенад и мотивов на все случаи жизни сделали свое дело. Как и вчерашнее вино. Десять унций меда, бутылка вишневого вина, немного корицы и тертого чеснока. Десять унций опиума. Разбавить водой. Дать по бокалу каждому из гостей, оставить всё себе. Умереть. Воскреснуть, подобно Иисусу. Но только в четверг. Мужской голос вырвал из дремы, нехотя раскрыв глаза, Аврора, укутавшись в одеяла, словно в шубы, увидела перед собой рюмку лауданума. Как хорошая девочка, она приняла свое лекарство без каких либо упреков. - Через час начинается ваша, - мрачный баритон, тяжелый акцент, Аврора узнает в нем своего шофера и секретаря Еноха, одновременно владельца несколько складов и пристань, и небольшого количества частных лодок. Как порядочный еврей, он не мог назвать встречу в церкви как-либо рационально, - “встреча”. Машина заправлена. Ужин на столе. Горло обжигает алкоголь. Опиум расслабляет разум. Становится хорошо и легко. И спокойно. Аврора лениво и пьяно тянется к своей трости, отбрасывая одеяло: лишь в нижнем белье, она тянется к халату. - Спасибо, - лениво говорит Аврора , - Енох. Этот мир сходит с ума. Иисус мертв. Туринская плащаница - выдумка. Господь создал людской род. Старина Кольт сделал всех равными. Религия - опиум для народа. Первая мировая война убила Папу Римского. Коммунизм разрушил церкви. Фашизм подписал Латеранские соглашения. Аврора кое-что знала про религию: разницу между протестантами и католиками, где родился Иисус, почему евреи не любят христиан. Мама давала лишние пару конфеток, если она рассказывала притчи, папа позволял оставаться со взрослыми - после того как она стала единственным ребенком в семье - обсуждая теологию. Аврора даже читала библию. Но Авроре было все равно на религию. Господь был слишком жесток. Если он вообще был. Неверие - думала Аврора, переступая порог дома Господнего - грех. Что делает Господь с нами за это? Иногда Бог карает нас за наши грехи. Воистину. Случайно - или же нет - с ней поздоровался Стефан Джованни. “Гангстер, убийца и аморальный тип”, - писали в Boston Globe. Аврора тяжело вздохнула. Ей показалось, или она заметила кого-то знакомого? Впрочем - Аврора тихонько застонала, случайно забыл помочь себе тростью - какая разница? Первый ряд. Надо занять места. Ведь скоро всё начнется! Кости ужасно ломило, хрупкие пальцы судорожно держали трость. Фальшивая улыбка замерла на лице. Она выругалась на итальянском. Грех. Грех всюду. Какая разница? Бог всё равно покарает нас за наши грехи. Какой смысл их скрывать? - Papa прогнулся под Duce, слышали? - сказала она, даже не замечая, рядом с кем села, - О, что дальше? Сталин разрешит посещать Константинополь? Судорожный кашель прервал ее мысль.

Имя: Аврора Джованни Рост/вес: 170/63 Концепция: падший артист Психоз: Шизофрения, сдерживаемая препаратами Натура: трус [Трус более всего на свете боится самого себя. Что бы ни таилось там, в глубине его сердца, оно не может выйти на поверхность, иначе Трус будет уязвим для нападения или неприятия. Эта полная изоляция от внешнего мира ужасает, и Трус раскрывает частички своих мыслей и чувств, полных надежд о любви и одобрении. Трус жаждет быть оцененным и признанным. Личности, желающие затеряться среди священнослужителей, военных или рабочих, часто обладают архетипом Труса] Получите пункт Силы Воли каждый раз, когда Вам удастся открыть часть своей души без ущерба для себя или без того, чтобы быть окончательно разоблаченным. Маска: артист [Артист живет искусством ради самого искусства. Именно способность творить поднимает людей над животными. Маэстро знают об этом и обладают не просто славой в человеческом обличье, но даром экспрессии, свойственным лишь людям. Артист расцветает от того, что кто-то воспринимает его творчество и соглашается с ним – и принимает его. Поэты, драматурги, художники, композиторы и прочие столь же романтические, импульсивные натуры принадлежат к архетипу Артистов. Их легко найти в кофейнях и абсентных кафе, университетских дворах и разрушенных борделях или гостиницах, ставших общинами.].

Ветер обдувает лицо, ты на грани, ты вот вот сорвешься. Ты хочешь кричать. Хруст веток под ногами тяжелых ботинок. Хруст костей. Иди дальше. Иди вперед. Твои руки дрожат. Держи ружье крепко. Держи его наготове. Ты знаешь. Ты опасен. Ты вооружен. Ты хищник. Рык медведя за спиной. Беги, беги, беги. Или сражайся. Ты решителен и храбр. И глуп в той же мере. Резким движением оборачиваешься к своему противнику, он реверт, ты кричишь, палец нажимает на курок - глухой хлопок раздается по лесу. На сухую землю каплями падает кровь зверя. Он жив. Он разъярен. Он готов тебя растерзать. Он умрет спустя несколько часов из-за потери крови или заражения. Таковы правила игры. Таков жестокий прогресс и не менее жестокое наслаждение охотной. Хруст костей. Чавканье мяса. Он рвет твои сухожилия, он ломает твое тело. Ты кричишь. Ты тянешься к ножу. Холодная сталь вонзает в податливую плоть животного, пачкая мех в крови и грязи. Ты понимаешь. Ты должен был умереть давно. Как только могучая лапа всей своей силой обрушилась на тебя. Но ты жив. Пока что. Ты падаешь. Ты валяешься в крови. На холодной земле. Смотришь на звезды, на такие же холодные и безразличные. Ты ощущаешь чью-то ладонь, что медленно и нежно закрывает тебе глаза. - Спи, - голос Миликки добр и спокоен. Он напоминает тебе о весне, - спи. Она повторяет это еще раз. Тьма. Ты не знаешь, сон ли это или реальность. Да и какая разница? Важно лишь одно. Охота продолжится вновь. Девушка была облачена в неприметную одежду: невзрачное пальто, тусклую блузы блузу и потертые брюки, совершенно не так как подобает богу. Она молчала, слушая песнь лесов и прикидывая мировоззрение оставшихся богов. “Белиал”, - прошептала она в тот момент, когда нужно было произнести вердикт. Хаотичное-злое божество ненависти и анархии. Такому существу нет места среди благородного сборища. Амброзия напоминала о праздности, и Диониса как следствие, но это было бы слишком легко. Остальные божества были солидарны с ней. В большинстве своем. Выругавшись на финском, Миликки потянулась в карман за сигаретами. Неплохо было бы выпить чашечку кофе. Нет ничего лучше хорошей чашечки кофе. Куда они деваются после того, как их выпивают? Хороший вопрос. Но иногда лучше не знать ответы на хорошие вопросы. Иногда лучше выпить чашечку кофе. И крови невинных. То есть что?

Белиал художественное описание будет через 15 минут

Я видел подобную задумку на другом сайте, хм...

Согласен на все сто, дружище!

Особенно -50 к НС за длинную очередь? xD