luckyorange

Надменная улыбка подобно затаившемуся клилнку. Аку дотрагивается ладонью до лица мужчины, словно пытаясь убедиться, что перед ней не мираж. Резким движением острый ноготь оставляет легкую царапину на щеке. - Если ты так просто думаешь о вечном проклятье, то так ли ты яро желаешь обрести человечность? - она не стала дожидаться ответа Хонсу, исчезнув в пыли заброшенной многоэтажки. Приятный хруст новеньких долларовых купюр расслаблял недовольного Зверя. Пусть дикари убегают от человеческих джунглей, но настоящий хищник охотится на любых угодьях. Деньги, информация и власть - такая же часть охоты, как умение поджидать, врать и резать. Аку глянула на часы: семь минут двадцать три секунды. Столько прошло времени, прежде чем вампир появилась перед Йозефом. - Ну? Клуб? Самое время узнать последние новости от самой главной стервы города.

- Ты не собирался убегать, не оплатив свой заказ, Хонсо? С хлопком бутыль, в котором вяло томилась черная жижа, оказалась на столе. Стекло чудом не надломилось от силы своей хозяйки. - Конечно же не собирался. А жаль, поохотиться на тебя было бы достаточно интересным занятием, - словно следуя потоку собственных мыслей, Аку опустила свою ладонь на рукоять клинка. Зверь всегда был наготове, как и закаленный в долгих испытаниях беспросветной ночи Человек, а фальшивая аура Сотворенного только подогревало злобу, ярость и паранойю, - твоя подружка испарилась, кстати. Взгляд скользнул по немногочисленным вещам алхимика. Аку запоминала их, цепляясь за каждую деталь. Если она вдруг действительно выйдет на охоту за Хонсо, то его игрушки сыграют свою роль. Мгновение молчания, и с бледных губ Аку сорвались хлесткие, ядовитые слова: - Если вдруг станешь человеком, молись, чтобы мы не встретились. Иначе я подарю тебе Объятия Ночи, дорогой, - произнесла она холодным, насмешливым тоном, обнажив клыки. Эта угроза - самое близкое, что могла позволить Аку вместо обыденного и рутинного пожелания “удачи”.

- Если спустишься в течение пяти минут и тебя не сожрет очередная тварь этого чокнутого - могу подкинуть куда-нибудь в городе Щелчок: это окровавленный клинок возвращается обратно в ножны. Существо под ногами Аку зарычало, завыло и попыталось вырваться - не более чем спазм мертвого тела. Вампир еще одним ударом каблука превратила ослабленное тельце создания в кровавое месиво. - Дай все девять. На Хонсо надо немного надавить… чтобы держать его в узде, - Аку улыбнулась. В этой улыбке не было ничего хорошего, и несколько пятен крови на ее белоснежней коже так шли ее образу, - потом подбросишь до клуба. Аку ловко скользнула вперед, обходя вампира перед ней и направляясь в логово алхимика. Пора поставить точку в славной истории их взаимоотношений.

Дешевый мотель, где никому нет никакого дела до тебя. Слишком близко расположенный к черте города, чтобы путешественники в нем оставались, но далекий от Оклахома-Сити, чтобы местные о нем вспоминали; идеальное прибежище для неугодных, потерянных и брошенных. Наркоманов, отбросов и мелких преступников. Славный легкий перекус из душ, о которых никто не вспомнят, а сами люди спишут свое ощущение от поцелуя на очередной пакетик травы. Но не сегодня. Смыть засохшую кровь и пыль - скомканные купюры в двадцать баксов ночному смотрителю и никаких лишних вопросов. Горячая вода успокаивала, расслабляла и позволяла забыться. Вампир сожгла капельку витэ в своих венах, заставляя свое тело вновь почувствовать такое забытое прикосновение тепла. Зверь рычал где-то в тумане непрошенных мыслей, недовольный пустой тратой своего драгоценного ресурса, но Аку еще могла держать его в узде ради таких мелких человеческих привычек. Вампиры были рабами своих пристрастий, и Дьявол не была исключением. *** Каблук вдавил по одному из отростков создания, выворачивая его под неестественным углом, а железные мышцы жертвы дрогнули и дали слабину. Лезвие с чавканьем вошло в открывшуюся рану, и резкий выпад, ломающий позвоночник, закончил начатое, обнажая гнилые внутренности гомункула. Только капли крови медленно стекали на грязную улицу. Смертный охотник тяжело бы дышал, приходя в себя после вспышки адреналины. Но Аку лишь перевела взгляд на примечательного мужчину. Она не обладала Взглядом тореадоров и малкавиан, но Зверь всегда давал о себе знать, когда чуял очередного сородича. - Я тебя знаю?

Мертвец восстал из своей могилы. В очередной, но далеко не последний раз. Как неприятный, но нужный атрибут очередного спектакля, имя которому - Пляска Смерти. Голос Аку раздался ядовитой раной в груди, стоило вампиру произнести скрепленную Кровью и Проклятьем клятву, свидетелем которой стал Зверь: - В следующий раз я окончательно с тобой разберусь, - обратилась она в пустоту, обнажая клыки. Пусть катана спряталась обратно в ножны, напряжение только нарастало, знаменуя следующие ночи как крайне опасные и полные насилия. Судьба любила мертвецов. Даже тех, кто ходил среди живых. В засохшей крови, в пыли, так вяло осевшей на ее одежде и мышцах, Аку перевела дух. Она давно перестала дышать, совершенно забыв об этой привычке, возвращаясь к человеческому обличию лишь во время охоты; вместо этого вампир концентрировалась на собственных ощущениях, эмоциях и стремлениях. На приятно тлеющем ощущении злобы, нарастающем новой волной ярости и Безумия. На желании разрушать, забирать и побеждать. Трех аспектах своего Зверя, заменившей ей душу. Во тьме сияние глаз завораживало, привлекая человеческих мотыльков в ловушку хищника. Аку отправила одно единственное сообщение заказчику, прежде чем тишину поля битвы не надломил хруст пластика, когда она сломала очередной телефон однодневку. “Дело сделано”

Наниматель предупреждал об этой уловке. Зверь все это время, даже когда горячка боя уступила монотонным движениям клинка, чувствовал опасность и негодовал, приготовившись действовать в первое же мгновение опасности. Огонь - она ненавидела его, как и все остальные проклятые твари, что блуждали в ночи. Огонь был неприятным напоминанием, что человечество порой могло дать отпор. Аку грубо пнула труп - или каркас - прочь, подпрыгивая от него одним ловким, резким движением. Вампир призвала силу своего проклятья, заставляя саму землю раскрыть свои объятия и защитить ее от обжигающего и столь ненавистного пламени.

Потанцуем? ♬ Её левая рука вдруг содрогнулась, преобразовывалась под тяжестью проклятья и искаженной силы воли своего хозяина. Зверь рвался на свободу, меняя плоть и кости в свое дикое, первобытное подобие. Когти были столь же остры, как и изголодавшаяся по теплой крови сталь клинка. Аку сорвалась с места, вложив в первый, открывающий удар всю свою ярость, что так медленно, вяло, но неумолимо копилась эту долгую ночь. Голодая сталь резала и кромсала, но за вспышкой ноющей боли ничего не последовало: стоило Малении сконцентрироваться - она вдруг осознала, что монстр, так яростно ее преследовавший, вдруг скрылся. Затаился, приготовившись наброситься вновь. Внезапно, ее окутала тьма. Электричество, эта энергия движения и жизни, которая есть в каждом живом создании, внезапно стала исчезать, оставляя после себя лишь энтропию и стазис. Слишком поздно Маления увидела сияние мертвых глаз, слишком поздно она попыталась защититься. Аку напала со спины, вырывая своими когтями целые шматки плоти. Аура Зверя опять потянулась к пламени сотворенной, требуя уступить, признать поражения и умолять о пощаде. Чужой страх опьянял, пусть решимость Малении не дрогнула. Аку замешкалась, смакуя момент, открываясь для удара. Конструкт сдавил её шею, перекрывая воздух. Обе слышали хруст костей, ломающихся под тяжестью хватки Сотворенной. Но Аку улыбалась, ведь она была мертва. И мертвецам не нужен кислород. Резко вывернувшись, вампир вонзила свои когти холодную плоть, а затем - сжала со всей силы, заставляя металлический каркас треснуть, а из глотки Малении сорваться крику первозданной, чистейшей агонии. Переняв инициативу, поддалась вперед, делая очередной выпад клинком. Холодное железо разорвало шею, но Аку надавила дальше, обрушивая очередной, на этот раз последний удар прямо в грудь. Маления видела ее кровожадный оскал: Зверь ликовал, ощущая сладкий вкус победы. Почти столь же сладкий, как Витэ. Аку повернула рукоять катаны, чавканьем проворачивая лезвие в теле жертвы. Поверженное тело упало в пыль. Холодными, лишенными боевой ярости взмахами Аку продолжала кромсать остатки своей соперницы, сцеживая с ран алхимический ингредиент, за которым она все это время охотилась. Пляска подошла к концу.

Зверь зарычал где-то на задворках сознания: его сила, ловкость и выносливость позволили Аку отмахнуться от засады. Человек бы не пережил подобное: его размазало на месте, но ей было все равно – она давно отбросила человеческие слабости, упиваясь собственным проклятием. Холодное железо вбило крепкое тело в землю, защитив от очередного броска поднятым щитом из пыли и песка. Аку позволила чувствам Зверя вести её: она поддалась отвращению, бредовому наваждению, ухватившись за источник витающей в воздухе искры. Труп, внутри холодной плоти которого вяло тлело тепло Солнца, наконец показал себя. Она усмехнулась, обнажив клыки. Хищная Аура вампира то и дело пыталась дотянуться до своей жертвы, сломить ее дух, заставить её признать первенство Аку и склонится перед ее эго или наоборот – ступить вперед, навстречу сладкому танцу бойни. Но каждый раз Зверь натыкался вместо податливой человеческой души на обжигающее пламя, заставляющее его злиться, затаиться и опасно близко подойти к границе Безумия. – Обожаю, когда вы сопротивляетесь. Ты знаешь, скольких из вас я уже убила, Маления? Прости, не убила – в вас же нет жизни – уничтожила. Уничтожила, подобно сломанным, ненужным вещам. Но мне нравится, как ты пытаешься отсрочить неизбежное. Почти как человек. Я позволю тебе сдаться, склониться, отдать мне то, зачем я пришла – и я отпущу тебя… Если ты переживешь вскрытие, конечно. А иначе? Эксперименты твоих создателей покажутся тебе жалкими играми. Аку улыбнулась. Вампир приготовилась к прыжку, перехватив хватку собственной катаны. Рука потянулась к одному из эликсиров. Охота опьяняла, и в тайне своей проклятой души Аку надеялась, что жертва начнет сопротивляться.

Беги, Маления, беги. Может быть, твоего преследователя собьет машина — несущийся в обезумевшей скорости металл способен убить во мгновение любого человека, даже тех храбрецов, которые согласились охотиться на бездушных монстров. Но что делать, если охотник давно мертв? Сотворенная бежала прочь, но могла услышать лязг стали, человеческие крики и смех: Аку не стала уворачиваться, но резким выпадом своего клинка, до этого покоившегося в ножнах, остановила несущуюся по трассе машину. Очередное проявление силы Зверя. Мертвое тело приняло на себя всю мощь удара, но холодной плоти было почти все равно. Боль — отличная прелюдия перед началом настоящей охоты. Холодный блеск хищных глаз был единственным источником света вдали от человеческих угодий и их инфраструктуры. И все таки взгляд не мог уловить присутствие своей жертвы, а потому Аку пыталась сконцентрироваться на этом неестественном чувстве отвращения, легким огоньком тлеющим на кончике ее языка. Голос девушки раздался в воздухе предвестником надвигающегося насилия, подкрепленный яростью Зверя и силой божественного проклятия. — Маления, а ты знала, что альтруизм и сострадание — человеческие качества? Аку закрыла глаза, вслушиваясь в раскинувшуюся перед ней родную ночную тьму. Может, кролик наоборот вёл волка в капкан, но даже ловушка не могла его спасти от цепких клыков хищника. — Поэтому будь хорошим, податливым человеком и не сопротивляйся. Ты ведь хочешь им быть? — говорила Аку эти острые, как сталь в ее руках, и ядовитые, как ее витэ, слова и вслушивалась, пытаясь уловить дыхание своей жертвы.

Аку Клан: Каитифф Поколение: 11 Возраст на момент становления: 19 (~19??) Рост/Цвет глаз/волос: 174/желтый/вороново крыло Она загадочна и пугающая. Первобытная ярость Зверя, от которой не скрыться в ложном убежище джунглей из цемента и стали. Она найдет самого сурового, стойкого и могущественного сородича в домене - заглянет ему в глаза, задавит его, сломает - и он уступит. Говорят, она сожрала своего сира, выплюнув его душу прямиком в Бездну. Говорят, что и сира у нее никогда не было: это сама смерть отказалась забирать ее в Мир Теней. Яркий свет желтых глаз в темной аллеи - последнее, что ты увидишь. Бойся, птенчик, потому что она не пощадит тебя, несмотря на все твои разговоры.

Гы-ы, у него сын этим еще занимается? Случаем, это не просто переработанная механика все того же Cyberpunk 2020? Я припоминаю, как читал игру по Ведьмаку на такой системе и по-моему она даже была официальной от Проджектов.

София лениво зевнкула, поглядывая на все присутствующих со смесью скуки и некой меланхоличной обреченности; немного странная реакция для человека, с чьего клинка еще не исчезла еще теплая кровь. - Ну? - она недовольно поджимает губки; устало хлопает ресницами, - я не следопыт, чтобы искать следы в таких местах, - и вяло усмехается самой себе; несмотря на всю её напускную леноту и вялость, её хрупенькая ладошка всё продолжила лежать на рукояте кинжала. Так, на всякий случай.

Таверна Как непрофессионально с её стороны - наслаждаться чашей дурмана, пока соратники проливали свою кровь в борьбе с демонами и головорезами - но София ничего не могла с собой поделать, считая свои немногочисленные навыки лишь помехой для такой грубой работы. Молоая марчанка лишь болтала о чем-то совершенно несущественном, комментируя каждое маленькое событие в этом небольшом мирке забитой таверны. Так обычно было большинство вечеров - Софи лепетала о всём на свете, пока Лето слушала свою подругу, задумчиво соглашаясь с немногочисленными утверждениями. Она легко сбросила мокрый плащ, оставаясь в легкой рубахе, в которой небрежно была расстегнуты верхние пуговицы: неподобающий наряд для молодой леди, слишком броский и кричащий - но София всегда полагала, что её тело самое опасное из арсенала её орудий. После яда и ножей, конечно. - Томный? - с губ молодой убийцы вновь сорвался веселый смешок, а ладошка потянулась за заветным глинтвейном, - если ты считаешь томным вечер сломанных костей, жизней и судеб, - София пригубила напитка, ощущая сладость на кончике языка, приятное тепло, медленно растекается по её телу, сонливость и спокойствие, - хотя соглашусь - погода великолепна, - едва прикрыв глаза, София прислушалась к грому и дождю за стенами постоялого двора, - ещё пару бокалов и стоит пойти искупаться. И словить лихорадку.

В темнице тепло, сухо, здесь кормят три - чаще два - раза в день едой достаточно сносной, чтобы не умереть голодной смертью. София знает сотни, если не тысячи людей, эльфов и гномов желающих попасть туда. В клетку, где за ними будут ухаживать, словно за послушной зверушкой. Но право. София не собиралась спускаться к низменной философии - это было слишком затратно и не приносило должной прибыли. Ей потребовалось всего пару минут, чтобы попасть внутрь; еще несколько мгновений, чтобы добиться встречи с капитаном стражи - она даже не уговаривала его отпустить беднягу шевалье. Лишь спросила имя заключенного и с напускной удивленностью отметила знатность фамилии - достаточно, чтобы посеять семена сомнения. Стоит ли того - удержание столь важного и благородного гостья у себя? Палка о двух концах, если его не отпустить - будет скандал, если же оставить - будут проблемы. По крайней мере, об этом едва слышимо рассуждала София. А затем исчезла, извинившись за то, что потревожила благородных стражей правопорядка Ореля. - Прости, маленький паж, - убийца подмигнула барду, - я решила попытать счастья одна. Привыкла работать в одиночку. Её лица не было видно, но можно было поклясться, что сейчас София улыбалась. Легкомысленно и непринужденно. Очередная маска? - Хотя следует встретить нашего милого Этьена, - продолжила рассуждать марчанка, - надо ли говорить, что он достаточно рьяная личность, раз умудрился попасть в заключение сразу после отбытия!

Встав недалеко от здания тюрьмы, Анку облокотился спиной к ближайшей стене. Потертый плащ сменил дорогостоящую шаль, как и удобные одеяния не менее дорогостоящее шелковое платье, в котором, однако, спасать достопочтенных господ и вершить судьбы мира было несколько сложнее обычного. София подкралась к Анку, усмехаясь; её лицо было закрыто, но фигура и взгляд голубых глаз выдавал в ней ту самую богему из Виверны, которая смеялась и достаточно эффективно пожирала огромное количество вина и глинтвейна. - Не стали слушать? - усмехнулась молодая убийца, - не виню их. Харизма - редкий дар, а отточить его еще сложнее, - она подмигивает, - как-как зовут нашего доблестного рыцаря? Право, дайте мне попробовать… сменить позицию доблестных стражников.

Девушки болтали еще некоторое время - или, если точней, то была София, что лепетала обо всем на свете; постепенно путники начали собираться вокруг их связного - хотя молодая убийца не понимала всей напускной секретности, учитывая, что вся эта завеса интриги распадается, стоит таким неординарным личностям собраться вместе. Лето тоже видела, что пора выдвигаться - но не спешила. Марчанка лишь отшутилась. И никакой реакции. Порой ей действительно казалось, что сердце чародейки - изо льда. - Хватит дуться, - Софи весело подмигивает морталитаси, - пойдем! - та прихватывает напитки обеих: еще один стимул пойти за ней следом к иному столику. Хватится дутья. Пойдем. У нас есть работа. - Да-да, сложно найти места, где лишних ушей еще больше, - проговорила убийца, присаживаясь за стол к связному и воителю; её хрупкая ручка протянула Лето бокал. Был ли там яд? Софии требовалось не так много времени, чтобы подсыпать его туда. - София, - представилась она, - и Лето, - представила она свою подругу, - впрочем, всё что надо знать, вы уже знаете, не так ли? Она вновь подмигивает. К кому она обращается? Она отпивает немного глинтвейна. Тепло приятно растекается по её телу.

Веселый смешок сорвался с губ молодой убийцы, когда та взбодрилась, весело хлопнув в ладоши и едва расправив плечи. Это была определенная часть её работы: распознавать человеческие желания, стремления и эмоции - иначе как еще найти клиента, понять намерения цели или втереться в доверие своему врагу? Потому ответом на злобу своей знакомой была лишь улыбка и веселый взгляд. Конечно, всё маска, и Лето хорошо знала, как ведет себя София без лишних глаз. Но, какая разница, если сейчас она играет одну роль, а затем другую? Пока чародейска разбирается в полунамеках и тонких замечаниях, то всё может идти своим чередом. София обернулась, разглядывая помещения: словно аристократка, что решила посмотреть на то, как устроен мир обычных, ничем не примечательных, серых, безликих людей. Стада. Хотя в реальности ее интересовали не совсем рыбаки и пьянчуги, добравшиеся до очередной кружки своего эля, пива или браги - как угодно они могли называть те помои, что пили - но гости более особенные и отмеченные хоть какой-то искрой и особой ролью в планах Создателя. - Ты знаешь мои расценки, - вдруг невзначай бросила марчанка. Невзначай. Случайно. Конечно, всё всегда происходит случайно, - и как я беру плату. Деньгами. Секретами. Связями. Услугами. - Но что за глупости я говорю! - весело пролепетала София, - разве это не славно, что мы снова собрались? Как в старые добрые времена. Да, как в “старые добрые” - вы общаетесь уже десять минут, а леди Анаксас уже платит за неё ужин. Дреггер поправляет цветок в своих волосах: её визитная карточка. Или это яд, который она держит в кольце? - Неслучайно собрались, - едва поддавшись вперед, изогнувшись в спине и вцепившись коготками в деревянный стол, заговорщическим шепотом заговорила София, - правда думается мне, что я единственная, кому платят за работу. Несмотря на всю доброжелательность и фривольность, Лето уловила нотки небрежности и холода в голосе Софии. В её словах действительно была некая ирония. Или намек, что её можно перекупить? Бред. Бред. Что за бред.

Но Лето никогда не была многословной и никогда не спешила обнажать свою душу. Едва приобнявшую себя за щуплые плечи, поджав губки в обидной гримасе - до ужаса наигранной - София наблюдала, как её знакомая исчезала в пучине бушующего моря. Молодая убийца не спешила ничего спрашивать и как-либо реагировать на подобную выходку; по правде говоря, София никогда не лезла в чужие дела без особой нужны - если того не требовал контракт или ее безопасность - и в основном предпочитала обнажать далеко не душу Лето. Паршивая ночь не несла ничего хорошего: пускай маска небрежности и некой меланхоличности прочно охраняла Софию от окружающего мира, ощущение некой неправильности происходящего не покидало убийцу - была ли всему виной паранойя или же чутье давало знать о некой затаившейся опасности - загадка. Несмотря на весь её богемный вид, на расслабленность и напускное спокойствие, она лишь сжала сильней рукоять кинжала под шалью. Раскат грома вырвал марчанку из раздумий. Магия - это нечестно. Рыцарь выбралась из холодной воды так легко и просто, выбросив на берег свою добычу - или врагов - приковывая ко все взгляды немногочисленных наблюдающих. Магия - это нечестно. Но что отличало убийцу от благородных рыцарей, храмовников и иных безумцев? София никогда не играла по правилам - она не умела по другому. Магия - это нечестно. Но яд, шантаж, угрозы и соблазнения - тоже. Никто же ее за это винить не будет? Фигурка молодой убийцы выглянула из-за спины чародейки, весело помахав обескураженным рыбакам. - Ну и стоило оно того? - улыбнувшись уголками губ и недовольно поежившись на месте от холода, проговорила София, - я думаю, дары моря нас буду ожидать на столе, - весело проговорив, отметила марчанка, подмигнув своей спутнице. Таверна встретила их шумом гостей, о чем-то спорящих или пьющих, или требовавших еще выпивки. Было приятно сменить холодную природу на благо человеческой цивилизации. Присев за первый попавшийся свободный столик, София сбросила шаль на стул; убийца была облачена в платье, чем-то напоминающую легкую мантию, похожую на те, в которых сновали богатые волшебники. Лишь на мгновение Лето заметила блеск стали в одном из потайных кармашков накидки своей спутницы. София лишь улыбнулась, прижав палец к губам. - Сколько интересных личностей тут собралось. Да? - девушка едва склонила голову на бок, - мы двое, например. Такое, - она прикусила губу, едва-едва закатив глаза, словно раздумывая над чем-то или лихорадочно выискивая что-то в причудливом водовороте своей памяти, - редко бывает.

Only mad shall prosper Что: Темная Ересь второй редакции, относительно захоумруленная. Сектор Каликсида, модуль "Edge of darkness", переработанный (ха-ха), под вторую редакцию. Когда: В начале мая, две/три недели - если не меньше. Сколько: От двух до четырех игроков, относительно короткий модуль с расследованием, социалкой и боями - всё, что угодно Императору. И смерти, да. Много смертей. Аколитов, несчастных и еретиков. Последних, желательно, в большей степени.

Груды трупов, выжженая плоть и железо, металлическая рука тянется к фигуре флотского капитана, проклиная на технолингве и изрыгая проклятья на низшем готике. Холодное прикосновение дула лонг-лаза, надменная улыбка, властный голос: - Твои последние слова? - её слуги оскверняют цех своим присутствием, ломают оборудование, собирают документы и лихорадочно блокируют выход. - Сдохни, - с металлическим скрежетом произносит техножрец, вспышка - мгновение боли - и темнота. Всепоглощающая, холодная тьма. Пагубная энергия варпа охватывает всё ее тело, ладонь тянется к осколку, душа трепещет под ужасающей мощью, пагубой и скверной: еще чуть чуть, и конец - лишь человеческая решимость и рвение сдерживали этот необъятный поток. Осколок шепчет ей секреты мироздания, когда верные члены отряда собираются вокруг. В мгновение ока их охватывает дикий шторм эмириев, срывая реальность, словно легкую мишуру. Финал ждет. Грандиозный. Он разрубил защитное построение, словно отбросил никчемную плоть. Она слышала хруст костей своих подчиненных, но не успела что-либо сделать - резкая боль вырвала её из раздумий - болт-снаряды отбросили тело к ветхой стене, оружие полетело в сторону. Крики умирающих, чавканье плоти - вот погребальная песня проклятых. Массивная фигура шла, переступая через трупы, к ней навстречу. Поверженной. Сломленной. Кровь, порченая, ядовитая, медленно стекала с её губ, обжигая плоть - но она больше не чувствовала боли. Как прежде до этого, она махнула рукой - властно, словно приказывая, и амбал остановился. Она извлекла стеклянную бутылку с мутной жидкостью. Алкоголь обжег горло, смешался с кровью противным железным привкусом. Она смотрела на дуло болтера, направленное на неё - и улыбнулась, откашлявшись. В такие моменты люди раздумывают над ошибками собственной жизни, на дорогах, где свернули не туда. Она ни о чем не жалела - лишь ярость, безумная, дикая, необъятная ярость струилась в ее крови - сожаление, что нельзя было забрать с собой всех. Она улыбнулась, спокойно глядя в темноту. Её голос эхом прокатился по мрачным коридорам Вольга, прежде чем выстрел заглушил его. Одна единственная фраза, чье эхо в варпе будет подобно пророчеству. - Пусть галактика пылает. Ещё один болтерный выстрел распугал многочисленных мародеров в округе.