Meshulik

Хельга Гном, ничуть не огорченный недостаточной отмытостью Рико, разве что немного осоловевший от крепкого объятия, тоже невольно покосился на Ника и моргнул. Прошептал: — А… что это были за рациональные причины? Разве тебя не… не заставили? Граница между рацио и хаосом в данном случае была не очень понятной.

Хельга Петро, прижатый к обнаженной груди Рико, изо всех сил старался абстрагироваться от этой близости, чтобы неуемными желаниями вновь не поставить его в тупик, не сделать больно или не обидеть. Старался, как мог, безрезультатно. Отдавшись каждой клеточкой кожи этому обьятию. И все же поскорей отвлекся, заговорил о том, кто первый пришел в голову: - Нам нужно проведать Жиля. Он ведь не виноват, а Грета его... Про Жиля гном вспомнил не только из сочувствия к старпому. Когда-то, до эпизода в капитанской каюте, когда Петро еще позволял своему воображению рисовать то, как они могли бы с Рико сблизиться телесно, он приходил к неутешительному выводу, что по сравнению с гипотетической тамассран является чистым листом с нацарапанными на нем там и тут пахабными портовыми шуточками. И теперь, когда стало ясно, что интуитивный путь с Рико ведет к фатальным ошибкам, Петро понял, что нуждается в учителе. Кроме Жиля другой кандидатуры он не видел. А собственные страхи вели к отчаянным уже решениям. Хижина Пророчица с удивлением воззрилась на добровольца. - Входить никому не возбраняется, охраны там нет. Нет надобности. - она помолчала, озадаченная таким решением. - Ты ведь верно расслышал, что выйти из него нельзя? А, ну тогда поступай, как пожелаешь. Лишняя жертва Цетусу, даст Создатель, поможет нам наконец-то вернуть все на круги своя.

Хельга Слово не есть деяние. По-видимому, этому простому правилу кунарийского хода мыслей Петро нужно было еще учиться. Большинство слов его мира являлось одновременно акцией символического совершения заявленного. И Петро откликался на эти символы сердцем. Но он был готов к отказу. К отказу. А Рико не отказал ему. Он просто объяснил, почему не видит это возможным. Он покачал головой: - Нет. Ты не должен решать сейчас. Я… просто подумал, что… не важно. Просто знай, что это возможно. И я буду ждать, сколько понадобится. Он улыбнулся успокаивающе. - Мне довольно и видеть тебя.

Хижина Нино испуганно воззрилась на Миррина. Кажется, он предлагал всё прекратить. - Чего ты хочешь? - спросила она, готовая вновь впасть в то свое состояние задыхающейся рыбы на сухом песке. - Отчего я не могу завершить начатое? Крупные слезы повисли на ресницах. - Что ты предлагаешь сделать, полуэльф? - Пророчица была рассержена. - Хватит тут песен, говори о деле. Иначе не успеешь оглянуться, как тобой спасаемая дева обернется форелью!

Хельга - Если ты согласен, - Петро спохватился, что прямого ответа Рико не давал, поправился, - если согласишься, то до свадьбы не заживет, - он улыбался, ладонью здоровой руки невесомо согревая его локоть. Предплечье. Притягивая к себе за плечо Рико – такого волнующего сейчас, и всё же по-прежнему словно хрустального. - Ты согласишься? Быть моим мужем?

Побережье, хижина Пророчица снисходительно вздохнула. - Если ты думаешь, что это мои планы, то ошибаешься. Она обхватила себя изящными руками мага так, словно провела в такой привычной позе здесь уже несколько дней. Судя по всему, так оно и было. Отвернулась, поглядела куда-то в темный угол. Заговорила вновь: - Я тут такая же часть проведения, как и Нино, и ты. Как можно разрушить план, которого не знаешь? Вопрос завис в воздухе, когда белокурая женщина со странной прической развернулась вновь к своему собеседнику. Было видно, что она не отговаривает полуэльфа пойти наперекор предначертанному. Скорее, этими вопросами пророчица не раз задавалась и сама. - А если тебе удастся? Только подумай, Миррин, если бы тебе в гордыне твоей удалось оборвать нить судьбы - сколько кораблей еще погибнет ради свободы от собственной судьбы одной лишь маленькой Нино? Спроси ее, хочет ли она сойти со своего пути. И задумайся, какова твоя цель! Попытаться сломать чьи-то правила и заявить собственную власть над природой? Над богами?

Хельга - Хорошо? – переспросил он у рук. Если Рико думал, что гному в этой концепции свадьбы было всё ясно, то он ошибался. У Петро тоже была тьма вопросов. Но на один из них он, кажется, получил ответ до того, как спросил. остальное было уже не так важно. Как оказалось. Он корил себя за Ника. Тогда не только возмущение или желание возмездия двигало им, но и подсознательное чувство собственничества. Будто они делили? Рико? И сейчас это «Я постараюсь» бальзамом пролилось на его невидимую рану. Что-то незримо изменилось во всём с этим «Хорошо». Вскинул голову, встречая взгляд карих глаз лекаря. Бросил удивляться. Поднял его ладони, приложил к своим щекам и улыбнулся. Отчего щеки собрались у губ складочками. - Рико… - тихо позвал, покачал головой, не сводя с него глаз. – Не заживет.

По дороге к хижине Найши и Лизз - Вместе, - в голосе Лизз сквозил скепсис. – Как стадо големов. Она покосилась на Найши. - Я их не люблю. Лизз фыркнула и поискала глазами матроса, который нес их с Найши собственность. Интересно всё-таки, пишет ли книга саму себя? У Лизз возникло подобное подозрение насчет судового журнала Кортезы. Ведь читали же там записи, которые то оказывались читабельными, то представляли собой непонятный шифр. Что-то с этим журналом было не так. Но выяснить она не успела. Журнал отправился в руки капитана Амелл. - Путей много, - кивнула она своей подруге. – И скажу тебе по секрету, милая Найши, мы сейчас идем по одному из таких путей. Она улыбнулась и таинственно приложила пальчик к губам. На большие откровенности сейчас Лизз была не готова.

Хижина Пророчица с интересом наблюдала за мужчиной, который решил ее потрогать. - В следующий раз приходи с факелом, - порекомендовала она Миррину. А Нино опустила взгляд при упоминании Лабиринта. Тем временем ривейнская пророчица отвечала на второй вопрос полуэльфа: - Лабиринт – это лабиринт. В него входят, из него трудно выйти. - Невозможно, - прошептали белые губы. - Невозможно, - кивнула ривейни. – Но тебе, потомок длинноухих, ничто не грозит. Войти туда нужно Дару.

Хельга Петро не вчера родился в этом мире, полном противоречий и ритуалов, но застыл. - Если кто-то должен уйти, другой ведь может отправиться следом, - неуверенно предположил он. – Ну а… если захочешь… захочет уйти, то кто же удержит? О многочисленных механизмах социального осуждения, юридических тонкостях и вопросах родственных обязательств он упоминать не стал. Во-первых, с обязательствами у кунари всё было устроено иначе. О собственности и что под этим понимали по ту сторону невидимого культурного барьера, Петро хотел бы как-нибудь сам порасспросить Рико. Но суть ведь была не в этом. Его не покидало ощущение, что они говорят не об умозрительных ком-то. - Ритуал одно, а жизнь – это… как там сложится, мы не знаем. А вот умирать нельзя, - он взял Рико за руки и присмотрелся к его ранкам на запястьях. – Если кому-то пообещал быть вместе. Про «пока смерть не разлучит нас» Петро решил не рассказывать.

Найши и Лизз Найши много знала о кунари. Лизз же в основном черпала свои познания из случайно услышанных легенд. - Можно принять кун, но от этого физической силы не прибавится, если ты просто эльф. Поэтому если в дредноуте на веслах эльфы, откуда берется такая сила и выносливость гребцов, что они могут пересекать Амарантайн без паруса? Вопрос из серии «без ответов». Пока не сядешь сам на весла дредноута. - Найши, неужели вы мирно сосуществуете? Кунари подмяли под себя половину Тедаса и ждут, когда ослабнет другая настолько, чтобы подмять и ее, а ты говоришь о сосуществовании. Тебе не кажется, что они просто ждут, когда вы смиритесь, чтобы отправить оставшихся неверующих к воспитателям? В голосе Лизз звучала неподдельная тревога, хоть он и был тих по-прежнему.

Хельга Рыжий вытаращил глаза. Он уже привык сам к тому, что кунари – это не вон те рогатые солдаты из портовых баек, готовые порубить в капусту каждого, кто без должного почтения отзовется об их кун, а это Рико. Ну или частично Рико. Или уже не Рико?.. Вкус его ладони вновь остался на губах. Вопрос и впрямь оказался животрепещущим. И был задан Рико. Рико спрашивал его, что он думает о свадьбах. Почему он спрашивает? После того как гном сказал, что любит его. Эта цепочка, прерванная несколькими часами борьбы за жизни членов команды, вдруг обрела для гнома свою целостность. И длинный рассказ о сговоре, речах и выборе имени первенца остался не изложенными в несостоявшемся докладе о брачных традициях семейства Тари. - Это когда двое людей… ну или людей и гнома, - сделал он поправку на возможный контекст, и всё стало еще более животрепещущим в этой теме, - намерены объявить всем своим знакомым, что они отныне и навсегда будут вместе. Тогда они собирают гостей наливают побольше вина и все дружно напиваются, веселятся и танцуют. Он почесал бороду. Тут не хватало «а дальше». Пожалуй. - Ну а дальше, - кажется, Петро выдохся, борясь с собственным воображением. – Они живут в одном кор… доме и не ходят ни к каким тамассран. «Тут и сказочке конец», - брови приподнялись и опустились. И почему эти тамассран вечно лезут теперь в его голову?

Хельга Петро удивленно приподнял брови. От Рико он такого вопроса даже не ожидал. Ведь он кунари, и кажется, сам говорил, что у них тамассран лучше всех всё знают. Привстал с табурета, попробовал двигать рукой в разные стороны проверяя, как сидит повязка. Рукав рубахи волочился по полу, а он ударился в рассуждения. Ибо затронул Рико тоже тему крайне многозначную. - Э… планирую? – рыжий слегка покраснел. - Не планирую. Я… не должен ничего семье, - он пожал плечами. – Отрезанный ломоть, знаешь? Спохватился вдруг: - Но не то чтобы совсем не планирую. А ты? Он осторожно подбирал слова: - Не планируешь? Ну, то есть… раз уж ты не кунари теперь… не совсем кунари… Или кунари? Вздохнул и наконец, решил уточнить: - Что ты имеешь в виду?

Побережье, по дороге к катабану Лизз пожала плечами, коснулась талии своей подруги, проведя ладонью и вновь беря ту под руку: - Не знаю, где те земли, но да, сейчас они на веслах преодолевают удивительные расстояния. А ведь ладно когда на галерах сами рогатые. Не понимаю, как там выдерживают люди или эльфы. Она слушала дальше и даже открыла рот, с удивлением поглядела на косситов, шествующих рядом… каким-то иным взглядом. - Войти в Черный Город? Сделали? Э… Ничего себе. В этом что-то было. - А… из чего их сделали, не говорили? – она хихикнула и не удержалась предположить, - Из спеси и правил ведения землемерных работ? -Мне кажется,любое учение рано или поздно искажается его последователями.-так же тихо ответила Найши. - Во многих городах Тедаса твои слова сочли бы опасной ересью, - шепнула оранжеволосая бардесса и подула за ушком Найши, прежде чем снова кокетливо оглянуться на одного из кунари, словно проверяя того на прочность. Её определенно веселила их процессия. И то, что они всё ближе к их цели. Нино и Миррин -А если тебе нужно определить маг человек,или нет очень быстро и нет времени звать пророчицу? Нино пожала плечами: - Спроси Тень… а хотя, если ты не маг, то. Наверно, ты не сумеешь… - она задумалась лишь на мгновение, - Но у тебя должен быть друг маг! – нашлась девушка и радостно улыбнулась полуэльфу. Действительно, что же тут сложного? Хижина Он с улыбкой встал на входе в хижину и уверенно протянул Нино руку -Пойдем вместе? Девушка взяла Миррина за руку и шагнула внутрь. Лизз, подхватив Найши под руку, проскользнула внутрь хижины без особого приглашения. Внутри было довольно светло за счет неплотной кладки тростника на крыше. По всей вероятности, усиливали защиту от непогоды во время дождя. Сейчас же светило солнце – и хозяйка хижины освободила световые колодцы. Она находилась тут же, расположившись на одной из плетеных циновок – возможно, тех же, с крыши, лежащих сейчас на полу. - Так, так, так, и кто же из вас Дар? – поинтересовалась женщина, разглядывая трех девушек и одного Миррина. Белая девушка шагнула вперед. Она, впрочем, могла бы этого не делать. Женщина явно была осведомлена больше, чем показывала. - Пророчица, я прибыла на священную землю Ривейна. Но не знаю, где ждет меня тот, у кого драконья кровь? Ривейнская пророчица, а это была именно она, встала с циновки и, подойдя, ласково провела ладонью по белой голове жертвенной овечки. Ласково улыбнулась и ответила: - В Лабиринте, разумеется, дитя. Разве тебя не предупредили?

Хельга Рико преобразился. Прямо так, неумытый, с разбитыми губами, обнаженный по пояс, словно бог. А Петро сначала завороженно наблюдал, а потом, так и не заметив, когда, бросился помогать, ибо дело свое лекарь делал очень заразительно. Гном стоял и держал послушно наготове нужные инструменты, бегал за бинтами, зачарованный, весь процесс собственного лечения влюбленно глядел на ловко накладываемые швы, на склоненное над его рукой лицо. Ловил себя на мысли, что судьба пирата-неудачника не так уж и печальна, если Рико будет рядом. И от того голова от лекарственных курений не прояснялась, как было положено, а наоборот, затуманивалась. - До… чьей? – уточнил он вдруг. Порез казался ему слишком серьезным. Того и гляди капитанова дочка запросто обойдет его незажившие шрамы, если они вдруг возьмутся вместе ловить свадебный букет.

Побережье, по дороге к катабану Лиз улыбнулась подруге, ответов было так много – знать бы, какой выбрать. Она, может, и знала, но проведение коварно и может взять да и сыграть шутку со знающим. - Может, крест – это знак четырех? – бардесса пожала плечами. – Четыре компаса. Кажется, что-то такое я уже говорила… А может, это рыба? Знак рыбы. На недоуменный взгляд Найши Лизз рассмеялась. - Странная древняя легенда, будто кунари прибыли в известные пределы Тедаса верхом на рыбе или внутри рыбы. Она снисходительно махнула рукой в сторону молча шествовавших рогатых. - Видишь, дредноуты кунарийские не имеют парусов. Как далеко могут уйти на веслах даже такие мощные существа, как косситы? А ведь им пришлось преодолеть огромные расстояния! Как им это удалось? Среди жителей некоторых островов, да и среди самих косситов ходит предание о рыбе, во чреве которой прибыли их предки. Только вот со временем рыба эта стала какой-то странной в тех легендах. И то ли она плыла по морю несколько сотен лет, то ли сама она длиной в сотни шагов, только остался символ этого путешествия через великое море – знак рыбы. А в конце концов свелся он к кресту. Лиз пожала плечами. - А среди отщепенцев стал крест этот означать Ашкаари Кослуна, его учение, понятое самими кунари как-то неправильно. Последние слова Лиз произнесла очень тихо, чтобы идущие неподалеку последователи кун чего доброго не сочли своим долгом начать оспаривать это суждение.

Хельга Потянулся за Рико, но он уже помчался спасать остальных. Поднялся, чтобы принести все же воды с камбуза. И понял, что с одной рукой не принесет. Наверняка помогут десяток более расторопных… И правда, оставалось лишь ждать. Покосился на Грету. Только что он ощутил корку пересохших ссадин Рико на собственных губах. И эта располосованная рубашка. Он отгонял от себя вопрос, это было уже не важно, если коку важно что-то другое, но что значит эта разорванная рубаха на груди? Может, какой-то демонов ритуал? Страшнее, если ничего. Тупо безумный каприз Никова воспаленного воображения. Вопросов было много, а задавать их не хотелось. Хотелось, чтобы всё закончилось наконец, и чтобы рука болеть перестала. Рана-то была аккуратная. Только распухала уже. - Надо избавиться от этого, - он кивнул на знаки на стене. Знать бы еще, как. – Тут маг нужен. Или храмовник.

Побережье, хижина - Если не уверен, что человек маг, тебе нужно позвать пророчицу. Они все знают и видят насквозь, - снисходительно, как ребенку, объяснила Нино и беспечно рассмеялась, так и не поняв, что значит «бордель». Даже и не понимая, ей нравилось слушать Миррина. В целом, он мог бы и не беспокоиться о смысле произносимого. А вот когда они наконец-то добрались до места какой-то встречи, девушка внутренне подобралась, испуганно глядя на провожатых. Растерянно на полуэльфа. - Я… наверно, хочу, - пожала она плечами. Кажется, выбора тут ей не давали. Те восемь кунари. Выстроившихся широким полукругом. – Пойдешь со мной?

Хельга Он и сам растерялся. Это женятся гномы с большим количеством торжественных речей, ритуалов, сговоров, взаимных услуг и подарков и церемонным списком достоинств жениха и невесты, подписанным обеими заинтересованными сторонами. А признаются в любви, как и все (как и все?) – по наитию. И Рико мог бы не расслышать или не придать значения. Не удивился бы. Сжал переплетенные пальцы. Медленно просиял, топорща усы в растроганной улыбке, несдержанной, такой же необузданной в непознанности, как его давешний гнев, переехавшей в оскал и невольное шипение, когда Рико напомнил ему о ране, тронув болезненный порез. Он мотнул головой, правду затопило великодушное: - Никто. Всё из-за демона… Грета, видимо, с некоторых пор, навроде демона, вызывалась с небес именно их объятиями. Запрокинул голову. Как-то ничто не предвещало хорошего этим «Ну». - Всё из-за демона, - на всякий случай сообщил он и потолку, откуда на них глядела непоколебимая мечница.

Побережье, по дороге в катабану Кунари следовали на расстоянии впереди, по сторонам и позади небольшой группы матросов, несущих ящик, и членов команды. Лизз со свойственной ей непосредственностью, одного из матросов нагрузила и заплечным мешком с книгой бабушки Урд. Словно бы книга отправилась в компании участников непосредственных событий очередной сказки, чтобы сама себя и дописать по дороге. В центре процессии следовала Нино. Она поднялась наконец-то с песка, хотя сидеть просто на берегу и смотреть на море было так привычно и напоминало о родном острове. Там она подолгу смотрела на море, ведь за ним где-то был тот, кому принадлежало ее сердце. Он был ей предназначен. К нему стремилась ее душа. А по эту сторону моря оказалось, что оно не вывернулось наизнанку, не отвратило от себя, гоня к берегу – на встречу с таинственным суженым, а… вновь звало. Но куда? Ответа на этот вопрос в голове у белой девушки не было. А потому она послушно поднялась с песка, отряхнула одежду и руки и отправилась туда, куда ей указывали. Они направлялись к возвышенности. Скрытой тропическим лесом до самой верхушки. Только там, где-то среди макушек далеких деревьев на вершине, виднелись какая-то рукотворная вытесанная каменная кладка. Но силуэт самого строения не просматривался. Впрочем, остановились они раньше. Свернули по одной кунари известной тропе и оказались перед небольшой плетеной из веток хижиной. - Можете войти, - указал на прикрытый циновкой вход их провожатый, стараясь держаться от входа на расстоянии.

Хельга Значит, почти нет. Что значит почти? Он сжимал объятие все сильней, осторожно, хоть плечо уже не болело, а онемело, будто чужое, не слушаясь его. Вся эта толпа вокруг никуда не делась, что-то происходило, но как-то медленно, растянуто, словно отсрочка во времени. Гномы не знают Тени, но казалось, что это она протиснулась между мгновениями, заслонив собой Петро и Рико от течения минут. И в этом промежутке, между утешениями и заверениями, что все будет хорошо, он прошептал: - Я люблю тебя. И прижался к кудряшкам губами. И время понеслось дальше. Истончая отпущенное им Гретой.

Побережье Нино наконец-то совершила то, к чему так стремилась. Чего так желало ее сердце и о чем ей твердили пророчицы. Она ступила на землю Ривейна - очень просто: подхваченная за талию красивого смеющегося полуэльфа, была поставлена босыми ногами в песок. Не удержалась - и села, коснувшись священной земли еще и попой, и обеими руками. Удивленно поглядев снизу вверх сначала на Миррина, на лодку, на капитана, оглядываясь в поисках торжественной встречи... Встречающие держались в стороне. Из небольшой группы, около шести пар рогов, выдвинулся некто. К нему заспешил переваливший только что через борт дон Винченцо в сопровождении рогатых матросов, приставленных к ним на дредноуте. Вскоре он вернулся с новой вестью: - Нам приказано следовать за провожатыми. Тут рядом есть какая-то... хижина. Кажется, Винченцо и сам не был уверен, но передал, как велели.

Хельга Он заговорил. Мир куда-то делся. Осталась только его ладонь, разбитые губы, глаза… Какой еще Ник? Ник! В глазах гнома мелькнули остатки гнева. Ник, который… И гнев пропал. И он чуть не умер, обнимая кока. Ему так надо было, оказывается, его обнять. Что-то мешало обнять крепко. Досаждающая боль. Петро от нее отмахнулся. - Всё. Всё кончено, демона изгнали. Ты ранен? – спросил у уха Рика, бережно поддерживая и ощущая его вместе с его дрожью. Ответ на вопрос рационально бессмысленен, кто тут лекарь, в конце концов? Но разве сказать о боли – это рационально? Или промолчать. Задержаться. Унять дрожь. - Я помогу.

Хельга Влюблённые эгоистичны. Он не обращал внимания ни на что вокруг. Слегка оглохший от пронзительного визга, возможно, сам себя плохо слышал, но увидел, что глаза открылись на разбитом лице, зашептал, боясь, что громким голосом потревожит больше, чем следовало бы: - Рико, всё кончено, всё позади, лежи, лежи... не бойся. Он отдернул руки, повинуясь какой-то выработанной недавно привычке с Рико. Но оставить его так лежать слишком бесприютно, а звать помощников перенести кока, не разобравшись, что с ним, опасно. Пара мгновений, и золотая середина нашлась: схватил его за руку, прижал ладонь к губам. Лучше Рико мог поставить диагноз только Рико. Еще бы он мог говорить. - Принести воды?

«Сара Сноу» Нино протянула руку и с трудом поднялась. Теперь, когда нож она крепко сжимала в ладони, донимавшая ее потусторонняя сущность донимала менее заметно. И немного сбившееся дыхание могло говорить о волнении или радости. Да оно и говорило и о том, и о том. Но все же она бросила растерянный взгляд на ящик. И спустившиеся в трюм матросы, по указанию дона Винченцо, взяли с собой и этот временный приют девы. Ибо кунари, как известно, боятся магов. И, как пояснил дон Винченцо, на то и нужна, верно, была им коробка. Сейчас, перебираясь на шлюпку, девушка устремленно разглядывала берег. И та группа рогатых вдали на берегу вызвала у нее глубокий вдох. Она крепче сжала поданную ей руку. И в шлюпке ее тоже было сложно усадить. Но наконец-то удалось. Всё это было теперь без надрыва. Возможно, потому что было с кем поделиться переполнявшими ее чувствами. Даже при том, что она не сказала ни слова.