Meshulik

- Васлав, что с тобой? Ты на себя не похож… даже... - ладонь девушки описала круг в воздухе, - с учетом всего... Он улыбнулся и часто закивал. как болванчик: - Да, да,да, да, я знаю. Я знаю, всё плохо. То есть может быть плохо. Хотя я нашел заиску. От Крисса... сейчас... Он порылся в заднем кармане, извлек помятую, сложенную вчетверо бумажку. Предъявил, развернув: - Вот. Спохватился, что Мэй ведь не читает по-польски. - Тут написано, что Крис ушел за подарком. И чтобы я не... э... - вновь пробежал записку глазами, - В общем, это точно от него. А там время пошло быстрей. В Шифровальной. Он огляделся. В коридорчике спален никого не было.

- Разгрузка закончилась? – поинтересовалась Мэй, поднимаясь с кровати и откладывая в сторону «паникующего Патрика», чем явно расстроила Болека, собиравшегося продолжить игру в «Спанч Боба». Вацлав не выглядел сильно расстроенным, скорее очень уставшим, словно перетаскал всё оборудование в одиночку. Стремительно меняющее настроение мужчины больше всего и настораживало, хотя Мэй толком не могла понять, что конкретно ей не нравится в облике Вацлава. Профессор нервно улыбнулся. Выглядел он и правда немного взвинченным, из-за недосыпа пребывая на автопилоте. - Да, в некотором роде, - промямлил он. - Что случилсь, Беата? - Я не представляю, - пожала сестра плечами. Кажется, она совсем недавно проснулась, и проснулась уже в кровати кузена. Краски ее лежали тут же. У Болека был вид человека, который унесет доверенную ему тайну с собой могилу. Хотя у Вацека закралось подозрение, что и тому нечего сказать. - Мэй, они не знают, что случилось. Да и... знаешь, это может подождать. Пойдем, хочу тебе кое-что показать...только возьмем еды у Люсьена? Кажется, полдня не ел уже, - пожаловался измочаленный подготовительными работами профессор и облизал обветрившиеся губы.

Чего Вацлав не успел обсудить с братом, Патриком или решить для себя сам, так это стадию, так сказать, проадкшн. Одно дело создать нужный вирусофаг в пробирке. Это прекрасно, но как запустить его в массы? Как произвести бешеное количество доз, способное покрыть нужды всего человечества? Простая проблема масштабирования Для этого пришлось бы захватить какой-нибудь фармацевтический комбинат в Индии... Или Китае. Между тремя затяжками он всерьез рассматривал такой вариант. Или, или... требуется суперраспространитель... Господи, это безумие какое-то. Вся затея всё больше смахивала на авантюру. Она всегда смахивала на нее. Но до сих пор все этапы разработки казались делом мановения ангельских крыльев. И вот, как оказалось, дело надо брать в свои руки. Профессор отбросил окурок в снег и задумчиво осмотрел свои ладони. У него только две руки. Он вернулся и погрузился в настройку и наладку оборудования. Чтобы не мучиться сомнениями, требовалось занять голову. В какой-то момент понял, что остался один в лаборатории. Разгрузка закончилась, его помощники разошлись. Сколько прошло времени? Цепляясь по цепочке то за одно дело то за другое, чертыхаясь, отлаживая, ожидая загрузки, заправляя всевозможные картриджи, заряды и ленты... Он вдруг спохватился, что, должно быть, наступило утро. Его качнуло от недосыпа. И есть хотелось страшно. С сожалением оставив не до конца отлаженную технику, уставший, голодный, как волк, пан Шиманский вышел из Шифровальной, ожидая увидеть пустующую ночную прихожую... И почти наткнулся на спину последнего уходящего из нее. Но ведь это произошло много часов назад! Однако люди, находившиеся в этот момент в прихожей, по всем приметам, только что покинули его в уединении и собственных мыслях. Винс все еще разбирал какие-то недонесенные до Шифровальной картриджи. Вацлав остановился. Недоверчиво вернулся в Шифровальную, закрыл за собой дверь. Подождал и вышел снова. Никто с того момента не сдвинулся с места. - Kurwa mać, - пробормотал профессор, не до конца, но начиная понимать странный временной парадокс, оставленный ему в подарок то ли ангелом, то ли демоном, и отправился в свою комнату переодеться. Там он обнаружил Беату, Болека и, к своему облегчению, еще и Мэй. И все трое выглядели так, словно бы явления Вацека в эти края никто не ожидал слишком уж долго. - Вот ты где, - неуверенно пробормотал профессор, всматриваясь в лицо девушки.

Он подал Вацлаву портсигар и зажигалку. - Добрейший пан! Вы мой спаситель, - пробормотал профессор. - М... можно все? - он предупредительно задержал портсигар между пальцев, - Верну. - После чего бессовестно завладел им в личное пользование, тут же щелкнул замочком, достал одну сигарету, не особо разбирая марку, засунул остальные во внутренний карман распахнутого пальто и, закуривая уже находу, направился широким шагом в шифровальную узнать, как продвигаются их дела. - Так, - изрек он, когда записка Криса наконец-то попала в его руки и была прочитана. Оглядел внесенные сокровища, загромоздившие чуть ли не половину комнаты. - Так, - повторил, оглядываясь. У него уже был четкий план в голове. По тому, как монтировать, запускать и проводить первые посадки, исследования и расчеты... Еще одна затяжка, - и он раздает первые указания. куда и что ставить и как располагать. Когда предварительные указания были даны, спохватившись, что так и держит сигарету в руке, предупредив, что скоро вернется, он выбрался из Убежища, чтобы покурить и обдумать, что теперь может предпринять ввиду отсутствия ангельских чудес и одной очень серьезной проблемы, которая поджидала их ближе к завершению этой фундаментальной работы.

Выйдя в гостиную, профессор ощутил тот самый запах, которого ему не хватало сейчас, чтобы сосредоточиться. Запах хороших сигарет. А он и позабыл совсем за ненадобностью! - Пан Можордом, дорогой, а не найдется ли у вас и для меня сигаретка? Что вы курите, кстати? - обратился он к двухголовому коту, не находясь, в которую из двух пар глаз смотреть, чтобы другой паре не казалось, что он что-то замышляет.

Он не хотел утешать.Он просто хотел быть рядом. Это противоречие было сродни неизбывному контрасту жаворонков и сов. Одни страдают из-за бесчеловечности ранних побудок, другие - из-за того, что их подвергают натуральным пыткам, не давая лечь спать пораньше. Профессор хотел побыть один. Мало людей на свете, кто бы не упрекал никогда в чем-то другого. Обычно упрекающий полагает, что таким незамысловатым способом повествует другому о своих чувствах. Это ужасный самообман. Ни о каких чувствах получатель упреков не узнаёт. Он лишь ощущает со стороны упрекающего скрытую агрессию жертвы. И чем больше упреков бросается ему в лицо, тем крупнее накапливается снежный ком раздражения. От вида оборотня, который буквально давил на его совесть, захотелось курить. Профессор и бросил-то давно, но временами, в такие вот паршивые моменты, эта потребность всплывала в качестве фантомной боли декаданса печали. Он бросил недовольный взгляд на оборотня, рвано вздохнул и отправился на поиски ведьмака, а точнее, сигарет. Льстить Люсьену, выпрашивая у того папироску, сейчас было выше его сил.

Профессор обнаружил закрытые двери. Это было немного иным, чем просто пустота. Закрытая дверь - аллегория молчания. Для человека, желающего соблюсти свой статус-кво, штука совершенно безобидная. Для того, кто раскрывает душу, - может стать убийственной. Но не в этом было дело. А в его собственном ощущении, что всё рушится, и он ничего не может изменить. Что - всё? Вот на этом вопросе его и отвлекли от гипнотизирующего эффекта покачивающейся доски и заслонили от нее собой, заключив в объятия. Пан Шиманский был не из тех людей, которым в случае сильной личной драмы требовался утешитель или жилетка. Он сам представлял собой прекрасный инструмент для тех, кто бы желал об него утешиться, но лишь потому, что сам нуждался в обратном. Он нуждался в том, чтобы в момент разрушения его иллюзий или надежд его никто не трогал. Надо отдать должное Рэну, тот отодрал его от слишком глубокого погружения. И потому профессор не повысил голоса, когда попросил: - Рэн. отпусти меня, пожалуйста.

Саксонский парк -Вацлав!Черт тебя дери,где ты? Профессор стоял, уставившись на качели. Они покачивались. Этого было достаточно, чтобы внутренние метания, занимавшие сейчас его сознание, намертво застряли на этом маятниковом движении и не отпускали, пока чей-то окрик его не оторвал. Он оглянулся. Впрочем, без особого интереса к явлению Рэна.

Обнаружив пропажи, профессор Шиманский запустил пятерни себе в волосы и умчался в отчаянии в Саксонский парк. Х

- Очень жаль, что нельзя оставить Дороти присмотреть за магазином, - согласилась она с тихим вздохом. Профессор был согласен. Ему почему-то до ужаса захотелось, чтобы цветочный запах оставался тут и позже. Но... привычно ища хорошее в том, что идет как оно идет, он решил, что и запах прелой земли тоже по-своему неплох. Для какого-нибудь исследователя-почвенника. Они изъяли некоторые излишки у оборотней, предложив им при желании присоединиться, позвали к столу всех, кто сегодня обитал в брошенном хозяевами цветочном магазине, и провели оставшееся время за то ли ни к чему не обязывающей тихой беседой, то ли за молчанием. Но для профессора это было почти рождественское застолье. В котором он позабыл о своей тревоге. И обрел наконец гармонию. ... Когда кордоны полиции наконец-то были сняты, верующие закончили свои усиленные нынче молитвы, а школьники наигрались в свои компьютерные игры, получив от родителей на этот вечер в утешение полный карт-бланш, ближе к ночи, грузовик, чем-то напоминающий своей рекламой русский авангард тех же времен, что и одежда на некоторых из его пассажиров, покинул свою парковку и вскоре освещал фарами дорогу, ведущую к знакомой скамейке.

- Я согласна с Мэй, ложкой по носу - не наш метод, - улыбнулась Ника. - Идём, Вацлав, на тебе чайник, а я разведаю, что у нас есть из еды. И к нам наверняка кто-нибудь ещё присоединится. Вы же не против? Места хватит. Вообще-то он был против. Но не стал протестовать. Он надеялся поговорить с девушками втроем. Во-первых, они были медиумами. И никогда не говорили об этом вот так вот, втроем. Во-вторых... он хотел сказать Нике, какая она замечательная. И как он бы хотел не терять связи с ней, возможно, в переписке или как-то иначе поддерживать эту дружбу и позже. Но вдруг бы он опять начал навязывать ей те самые мудрствования... Профессор с облегчением вздохнул. Ну и слава Богу, что не скажет. Всё Ника делает правильно. Это не ее нужда, а его. Ну и тьфу на него уже, в конце-то концов. - Зачем так сурово? Просто скажи, где у тебя кнопка «выкл». Шутки нынче выходили неловкими у всех поголовно. Натужные улыбки таяли, как только начинало казаться, что на тебя никто не смотрит. - Кнопка моя потерялась. Очень давно, - сокрушенно посетовал он, отправляясь в подсобку с Никой, улыбаясь вовсе не натужно, а с облегчением, что всё так складывается. Думая про себя, что надо бы предложить как-нибудь Мэй поискать эту потерянную кнопку. - Давайте, я не против. Послушайте, как тут пахнет цветами. Словно бы в лето попал. Жаль, что без ухода они погибнут.

- Можно и чаю, - согласилась Ника, но Мэй глазами не искала. - Надо посмотреть, что у нас к чаю есть. - Вот. Как и решили. Оставим их здесь. Вдруг законный хозяин вернется? – положив бумаги на стол, проговорила Мэй для тех ушей, коим это было интересно. - Отлично! - обрадовался профессор. Он, конечно, в первую очередь имел в виду себя, когда говорил про накручивания и поливание самому себе в голову несуществующего пока в реальности дерьма, которыми заглушал собственные волю и радость. И согласие девушки воспринял как послание доброй вести. - Отлично! А я чайничек сейчас принесу, вот тут, за стойкой устроим нам бар. И что-нибудь вытрясу из холодильника... Из подсобки тянуло запахами, достаточно аппетитными, чтобы пожелать раскулачить немного засевших там оборотней. - А... если я вдруг начну сильно умничать, Мэй будет бить меня ложкой по носу. Мэй, слышишь? - вновь обратился к Нике, - Договорились? Он уже улыбался, и отпустил ее руки наконец, вспомнив, что так и сжимал ладони, пока нес всю эту пургу.

Профессор охнул, дернулся, наклонился и уже без необходимости схватил горшок, присев и поправляя остальные. Он не ожидал такого эффекта. И Ника выглядела какой-то серьезной. Испуганной? Встревоженной? Как обычно, какой-то трогательной, чуть ли не прозрачной, опасающейся быть неверно понятой и от этого заслоняющейся от мира неловко, как защищается любая женщина, немного ханжой, как любая истинная женщина, немного кокеткой, даже если бы отрицала это многократно и громко. Но не Ника. Она бы изогнула чуть бровь и поинтересовалась вежливо и так, чтобы человек попросту позабыл о том, к чему он собственно... В общем, загадочна и мила. И очень беззащитна. Поднялся, оглядывая полы родного уж сколько лет пальто. Покаянно покрутил головой, тихо усмехнулся: - Да вот, хотел обратить на себя внимание прекрасной пани. Но, как всегда, был ослепительно неуклюж, - вышутил себя. Задуманная шутка и правда провалилась с треском, что уж тут говорить. Заметил укол, невольно протянул ладони, взяв осторожно девушку за руки, оглядел укол. - Наверно, не стоит и лечить столь незначительные раны? Это было сказано глубоко и тихо. Будто и не про розы. - Не соблаговолит ли пани выпить чаю со мной и Мэй? Я принесу чайник из подсобки. Ждать долго. А слоняться по углам и думать о плохом - не лучшее занятие. А главное, - он взглянул пристально в ее серые*, как ему показалось, глаза, совсем не такие, как у Мэй, надо же, будто они и правда отличались на разных континентах, - о плохом думать крайне бессмысленно и убивает чувства. ____ По причине легкого дальтонизма зеленые глаза Ники профессор принял за серые. - Примеч. автора.

- Ника, ты не видела мое пальто? - обратился профессор к девушке.

Всё происходило так, будто бы он действовал, не приходя в сознание. Верней, действовал не он, а его люди. Всё было слаженно. И весьма удовлетворительно. Но окажись сейчас перед ними еще один такой ангел… профессор с легкостью бы пожертвовал всеми. Будто кто-то на время исключил его душу из списка живых. Прервал ее связь с реальностью. Как хорошо. В этом коконе. И как уютно. В колыбели собственных ограничений и запретов, невозможностей и выдуманных очень важных причин оставаться на дне. Патрик передал ему тогда так не достававший свет, повел за собой. А теперь мысль о том, что Вацек собственноручно изгнал толстяка с белоснежными крыльями, парализовала волю. Он прекрасно функционировал, но практически не мог проявить способности древней своей души к чудесам. Зато проявлял высокую компетентность в отборе реактивов, расходных материалов, указаниях. Какие приборы и откуда следует забирать, как демонтировать, что прихватить… И так. Постепенно, сам не замечая, что кое-что сбоит, он двигался следом за остальными медиумами, пока наконец Мэй не огребла от незадачливого демона в процессе неудачно проведенного обряда экзорцизма. И только сейчас он включился. Душа отвлеклась от оплакивания совершенного и обратила лик свой невидимый к боли той, кого любила. Эта боль оказалась целительным пинком, направившим отсутствующего в себе профессора назад в свое здесь-и-сейчас само-обладание. И всё же он не переставал беспокоиться. И во время погрузки. И когда уже они оказались в цветочном магазине. Не переставал беспокоиться о Патрике, постоянно "погружаясь в себя". И торопить невольно миг их возвращения.

- Поможем друг другу? Вацлав, ты сам в порядке? Или тоже чего-то не заметил? - Да, я в порядке, - подтвердил профессор и коснулся лба Мэй подушечками пальцев, возвращая ей немного здоровья. Сколько вышло. Из едва пробудившейся вновь способности чувствовать. Отступил, оставив на макушке поцелуй и тепло ладони на плече. Ведьмак мудро поступил, избавившись от куртки. Профессор скинул пальто и оставил на ближайшем столе. - Ника, прихватишь потом и мое пальто, ладно? - попросил он и пошел таскать свой любимый масспектрометр. _____ Мэй +4 хп

- Помощь нужна? - эхом вторил профессор, оказавшись тут же.

Как известно, у сознания, лишенного эмоционального фона, высокие показатели эффективности. Так что его спутники лишь приобрели, ничего не утратив, в профессоре, вернувшемся на круги, так сказать, своя. - Там иные. И их много, - легко определил Вацлав в ходе краткого спиритического исследования того, что творилось за закрытой дверью. Вопросительно оглянулся на всех и ни на кого в ожидании, что решат его спутники, - заходить или нет. И кому. Много, много вопросов, выбор в которых чаще продиктован чувствами, чем рацио. Ибо в данном случае рацио - лишь ширма чувств. Но надолго или нет, решительность в этом смысле профессора оставила. Да и желание принимать эти пустые в сущности решения. Он в конце концов гвоздь этой программы. Вполне мог уступить дорогу тем, кому уготована роль его помощников.

-Вацек,покажи нам,где кабинет заведующего.И может ты или Ника проверите,есть ли там кто-то из потусторонних. - Если мы решим разделиться на каком-то этапе, то, наверное, можем общаться при помощи телепатии, Вацлав. Транслировать образы, чтобы понять надписи на табличках, важные записи или то, нашли мы что-то нужное или нет. А сейчас... - она помолчала, глядя на профессора, как-то враз поникшего или просто сильно уставшего. - Идём к кабинету заведующего. Профессор не поник и не устал. Он был рав-но-ду-шен. В том числе и к этой женщине. В конце концов, их свел здесь случай родиться с древними душами. Тоже мне, совпадение. Он пожал плечами, ускользая и от ее взгляда, и указал дорогу к кабинету.

- Проф..., - невидимый голос раздался из-за спин столпившихся у лифта людей. - Придется идти толпой... Я не понимаю здешние надписи на дверях, где тут что находится. А совать нос в каждую дверь нет ни смысла, ни желания. -Давай список.Посмотрим, с чего лучше начать. Профессор повернулся к ведьмаку... совершенно не удивился, не увидев того за спиной, и подтвердил: - Я прочитаю любую табличку. Список тоже могу прочитать всем вслух.

Z popielnika na Wojtusia iskiereczka mruga. Chodź opowiem ci bajeczkę. Bajka będzie długa. Мама поет колыбельную. Это скорее всего не ее голос. Ее он не помнил. Родной и высокий. Очень молодой. Приласкает, улыбнется или нахмурится. Погладит по головке. И отпустит на улицу, улыбнувшись вслед. Беги, мой малыш, мой грачонок с клеверными глазками. Лепесток на удачу, материнский поцелуй защитит от воронов злых. Ты не знаешь, ангел, где моя мама? Ан-гел… «Пшик. И искорка погасла». -Мы можем что-то пропустить.-Рэн конечно не профессор,но в лабораториях и он работал.Правда в основном над собой.-Какие-то уже готовые образцы,смывы,какую-то важную документацию.Нам нужно забрать отсюда все,что мы сможем выжать.Ведь вряд ли получится вернуться. На Рэна поднял взгляд человек из прошлого. Когда ангел еще не обратился к нему. И когда мир его был скукожен до размеров крошечной холостяцкой квартирки и нужд лабораторного червя. Он узнал, конечно, Рэна, но ничто не откликнулось в душе на это узнавание. Взгляд ускользнул, аутично скрывшись от собеседника. Избегая касаться его ауры. И вообще чьей-либо ауры. Ла-бо-ра-то-ри-я. Им нужно было оборудование. Да, перед ними стоит фундаментальная задача. И профессор Шиманский — надежный винтик, даже, наверно, болт, в этом важном механизме. Без него никуда. Вацек потер лоб, пытаясь сосредоточиться на задаче. — У меня был где-то список. Голос был столь же безэмоционален, как и взгляд. Он порылся во внутреннем кармане пиджака и извлек список необходимого оборудования. В частности, там значилось: 1. «Чистая зона» Кабинет заведующего – Документы на электронных носителях 2. «Заразная зона» Помещения для проведения бактериологических(Вирусологических) исследование - Масс-спектрометр" 3. Боксированные помещения с предбоксами или помещения, оснащённые боксами биологической безопасности Живые культуры исходных вирусов в термостатах. 2 термостата термоэлектрические переносные А также на остальное оборудование не было указано локаций, среди него значились: 4. Оборудование – около 100 кг. Центрифуга, дозатор, анализатор, микроскоп, оборудование посева, счётчик колоний, средоварка, инкубатор. 5. Реактивы, химикаты и прочие расходные материалы. 50кг 6. Живые культуры исходных вирусов в термостатах. 2 термостата термоэлектрические переносные. Обследовать ли все помещения или лишь некоторые, решить он не мог.

Если что и могло потрясти профессора, то это мысль о том, что он собственными руками отправил Мюриеля на его прежнюю голгофу. Он сел на первый попавшийся стул, прислонился к стене и прикрыл глаза. Нужно было как-то справиться с накрывшим его отчаянием. Но пока что бесценные секунды таяли, и решения лучше было принимать его спутникам. Вацлаву трудно было сосредоточиться сейчас на воспроизведении сигиля. Да и с тем, кому идти под невидимостью, не посещало мыслей.

-Ты в порядке?Хотя я знаю,что ты не в порядке,но все равно-держись.Мы-команда. - Ты хотел сказать "всё пройдет", - перевел Вацек с котолакского на польский, - да, да, всё пройдет. Ничего страшного. Он украдкой взглянул на руку. Кажется, она всё ещё дрожала. - Крис. Он связался со мной. Кажется... - он не знал, стоит ли сообщать это теперь, перед штурмом лаборатории. Но нельзя оставлять всех в неведении. - Кажется, что-то случилось с Патриком. Ладонь вновь дрогнула. Ангел, видимо, присутствовал при обряде изгнания... Если дело в этом, то случиться могло нечто очень плохое. Неужели они и Мюриэля отправили назад? И куда назад? - - Нарисуем на бумаге сигилы и будем тыкать в морду любой твари, что выскочит к нам? - Тиммерманс вопросительно приподнял брови. - И у нас на всех еще остались три маскировочных зелья, возможно есть смысл визуально уменьшить нашу компанию? Правда та сучка наверху видела нас и под чарами, но вдруг не будет лишним? - Слушай, амиго, а это идея, - подхватил мысль ведьмака охотник. - Только не на бумаге. А на чём попрочнее. Давайте оторвём от стен по пластиковой панели, сразу нарисуем на них сигилы и только после будем входить. Медиумы определяют тип твари, мы подсовываем нужный сигил и читаем экзорцизм. Ну что, рисуем? Профессор только кивал.

"Крисс!" В последнее время было непонятно самому профессору, что он вкладывал в это обращение - радость или протест. Сейчас всё слилось, вновь, как и тогда, на пустыре у машины, перехватило дыхание и выбило слезы из глаз. Выступил холодный пот. Он пошатнулся, оперся о край стола, но устоял. -Думаю,нас там ждет не только светлая сторона.Скорее всего будет кто-то и из темных.Они же понимают,что второго шанса сделать все по-нормальному им никто не даст-оборотень слабо усмехнулся.-И слабыми противниками они не будут однозначно.Я бы захватил с собой что-то чтобы рисовать сигилы. И-я иду с тобой.Без возражений.Ты мой друг.-тон Рэна был безапеляционен. - Я не думаю, - устало стянул с носа очки, достал из кармана носовой платок. как-то буднично начал протирать лоб, глаза, шею... Что поделать, издержки... ладно, неважно. Ведь Крис связался и предупредил. Господи, спасибо тебе. Или не тебе? - Не думаю, что наши противники тоже действуют в тандеме. Как это можно представить? Наши-то парни - вроде изгои с того света, - невесело пошутил он, напяливая очки назад на нос. - Не знаю. Ад и Рай против людей. Это как-то... слишком. Они всё скоро и сами увидят. Впрочем, всё может быть. - Да, возьмите маркеры, и что тут еще найдется.

- Ладно, пошли. Профессор поднялся из-за пульта и обратился к полиморфу. - Тэй... Рэн, раздай оружие и всё, что мы там тебе временно отдали. Винсент, Лиам, мы пойдем впереди. Лиам, под "хамелеоном" будет лучше, мы с Винсом в форме. Тей, ты прикрываешь медиумов. Замыкают Мадлен и Мери-Энн. И не торопимся. Сначала бы понять, что внутри. Если то же, что нас встретило на втором этаже... ну, может, сегодня придется вернуться ни с чем в Убежище и придумывать новый план. Он вздохнул. В конце концов, варшавская лаборатория не единственная в мире, а если всё так плохо, их гибель ничего не изменит. - У кого какие соображения, советы? Я сам понятия не имею, что там. И буду признателен за любые идеи.