Meshulik

Кухня Демон. Но свой демон. Вацлав улыбнулся вслед двум родным до боли затылкам. Из закрывающегося проема послышалось: - Воу! Болек обрел своего кумира и готов был принять из его рук и ангела, и кролика вместе со шляпой. Дверь закрылась. Вацлав протер глаза, сдвинув очки на лоб. - Как всё прошло? Что там случилось? - спросил он, присадживаясь рядом с Мэй и позабыв, что предлагал той только что комнату и отдых.

Кухня Теперь брови поползли вверх уже у Вацлава. Болек же сделал один вывод: Крис и есть тот мужик в строгом костюме, который должен был встретить его. Наверно, Болек унаследовал какую-то неизвестную суперсилу от своего дяди. Чем больше происходящее соответствовало его представлению, тем спокойней и воодушевленней был паренек. - Спасибо, месье Люсьен, - поблагодарил он свина. - Пока, Мэй. Племянник братьев Шиманских был готов к открытию новых миров. Вацлав не был уверен, что встреча с Патриком пойдет на пользу неокрепшему разуму Болека, но вообще-то у него и так позади был не совсем полезный для разума день. Всё-таки Патрик - ангел, - пришлось напомнить самому себе. А ведь Крису доверить Болека казалось более чем гуманным. Всё перевернулось. И слова Мэй ему показались какими-то жесткими. Он поморщился, улыбнулся брату. - Да, пожалуй, это будет хорошо, - кивнул Крису.

- Ну, привет, чижик, - с порога улыбнулся Кристоф своему двоюродному племяннику. Как всегда этот, полумифический и редко досягаемый, но очень заботливый, родственник представлял образчик мужской элегантности. От кончиков брендовых туфель до кончиков идеально выровненных седых висков. - Чем у нас тут сегодня кормят? - спросил вошедший, приветствуя Мэй взмахом руки. Парень удивленно приподнял брови, прямо как его дядя Вацек. - О! – вытаращил глаза. Значит, Крис не умер. А мама говорила. Впрочем, кажется, мама много чего от него скрывала. Говорящие поросята, телепорты в садовых скамейках. Может, мама и вообще не в курсе и знает далеко не все. Болек не был бы слишком удивлен. - Крис! Ты приехал? А месье Люсьен может достать мне пленочный фотик. А мне можно фотографировать? Дяде протянули руку, с восхищением глядя на вечный образец для подражания.

Вернула взгляд Вацлаву: - Если это не доставит лишних хлопот, конечно.. – добавила она, рассеяно заправив за ухо белую прядь. Может быть, Болеку и пойдёт на пользу прогулка в парке, но парнишке то же не помешало бы отдохнуть в постели. Застрял на этом ее жесте. На всей фигурке, непринужденной и такой женственной в своей светлой пастельной прозрачности. Она вся была такой вот - прозрачной и невыносимо искренней во всех своих проявлениях. Даже когда молча негодовала на кого-то. На него в последнее время, вероятно.

- Да вот.. – устало улыбнулась она профессору, указав ладонью на мальчика. Наверное, Болеку не терпелось рассказать дяде о своих впечатлениях от встречи с говорящим поросенком в поварском колпачке. Вацек улыбался. Болек, окончательно и бесповоротно убедившийся в том, что попал в мир сбывающейся мечты и подтверждения всех выдумок, какими изобилует современный кинематограф и игропром, весьма быстро адаптировался ко всему неожиданному и необычному. Уважаемый свин был взят на заметку как источник множества полезных предметов. Но пока что парень не решался изложить весь список своих надобностей. Начинался он с инфракрасного термометра, радиоприемника и электромагнитного датчика... Кажется, месье Оливье не слишком впечатлился новым гостем и для дальнейших переговоров предпочитал иметь дело со взрослыми гостями кухни. - Посмотрим, что можно сделать, - пообещал Вацлав юному радиолюбителю и обратился к Мэй: - Прости, что пришлось тут провести столько времени. Ты, наверно, устала. Ника и Тей уехали встретить наших парней. Можешь отдохнуть... Тут профессор вспомнил, что отдохнуть Мэй сейчас негде. - Черт, твоя комната занята. Он задумался. - Хочешь, займи пока что мою. А мы с Болеком погуляем по парку?

Вацлаву показалось, что девушка что-то еще хотела ему сказать. Она оглянулась... его отвлекли. Он снова поймал ее взгляд... кивнул Тэй, отсалютовал Нике... - Let's go.. – повторила она, подгоняя себя, нежели мальчика. Добавила, спохватившись, - Мэри-Энн отнесла Беату ко мне. - К тебе? – профессор растерялся. Столпотворение прихожей несколько оттянуло миг, когда он вдруг остался один. - Я сам, - предостерег он Мери, войдя в комнату, где на кровати лежала его сестра. Привязывать к стулу бесчувственную Беатку было как-то немилосердно. Но он прекрасно помнил, что сделал его двойник в Лабиринте, когда тому предложили договориться. И потому вскоре двоюродная сестра профессора была пока что временно плотно обмотана кухонными полотенцами и сверху еще замотана простыней - так, как если бы она временно помешалась и стала буйной. Оставив Мэри сторожить сон его кузины, он отправился в свою комнату. Собственно личных вещей там было немного. Все он собрал, оставив парню в качестве соседей приятелей Губку и Патрика. Вышел на террасу. Прекрасно. Почти вся семья теперь в сборе. И долго им придется отсиживаться в Убежище? На этот вопрос мог ответить Крис. Но это когда все вернутся. Вацлав простоял, вдыхая древний воздух свежей осени, минут десять, пока не понял, что ищет предлог заглянуть на кухню. Предлог собственно у него был - надо было предупредить Мэй, что встреча откладывается. Со времени отъезда двух дам прошло не меньше получаса. Вообще, они должны уже скоро вернуться. Но ведь надо показать комнату Болеку. Вскоре в кухню заглянул профессор и поинтересовался: - Поели?

- За что? - искренне не поняла Ника. - Мы все делали то, что было необходимо, - улыбка тронула губы, но не отразилась во взгляде. Профессора уже не слишком беспокоила ее неискренность. Главное - что эта женщина была, по его мнению, прирожденным лидером. Он не взялся бы ей льстить этим фактом, но он и вообще не стремился ей льстить. И в его взгляде было то же, что и на лице - искренняя признательность и признание ее несомненных достоинств. Несмотря на их внутренние неразрешенные разногласия.

Всех с праздником! *роняет слезу умиления*

Ураааааа! *танцует лизгинку*

- Вацлав, - позвала Ника, подходя к нему ближе. - Присутствие всех нас здесь сейчас необходимо? Винсент и Лиам идут пешком. В машине не было места. Мы с Алистэйр могли бы за ними съездить, если вы не против. Вацек отвлекся от глубины серого взгляда и огляделся. Парней не было. - Конечно, Ника. Поезжайте. Кстати, спасибо.

Убежище - Да надо бы показаться, - он потрепал братские плечи и отпустил. - Что-нибудь придумаю. Ты вот что, Вацек. Беатку уведи куда-нибудь, чтоб малой не видел, усади на стул и привяжи. И собери всех. Я вам кое-что покажу. Да и расскажу. Наверное. Давай, родной. Всё хорошо. Бородач улыбнулся пообещал всё подготовить, сжал рукав Криса и отправился в шифровальную. Похоже, это было достаточно спокойное место. Вот только стульев там не хватало. Пока он таскал из гостиной недостающую мебель, пока разбирал ненужный хлам, время пролетело. Мэй не сразу расслышала, что спрашивает Болек. Спохватилась: - Аа.. Он здесь. Скоро придет. – ответила она, не зная, что еще сказать мальчику. Он появился собственной персоной, словно ждал, когда его позовут. И вдруг понял, что за всем этим мотоциклетным путешествием о Мэй не вспоминал. Словно от картины, над которой долго работаешь, отвернулся, чтобы замыленный глаз художника вновь обрел былую свежесть восприятия. Широко улыбнулся ей. Оглядел всех: - А, уже приехали? Болек, как ты? Наконец-то хоть кто-то заговорил на его языке. И это был собственной персоной его дядя Вацек. - Нормально, - настороженно выразился мальчишка, боясь, что сейчас его отправят домой. Обычно так и поступают взрослые, когда всё становится очень плохо. А сейчас все же было плохо. - А ты как? Вацлав положил на плечо его ладонь, поглядел сверху вниз строго: - Ты цел? Голоден? - Да. Мальчик покосился на Мэй. - Меня покормят, - отчитался. - Что будет с мамой? - С ней всё будет хорошо. - Вацек! - парень поморщился, но сдержал слезы. - Она странная. Дядя сжал его плечи, согласился, как со взрослым: - Да, Болек, но мы ее вернем. Я обещаю. Всё будет хорошо. А сейчас познакомься, это Мэй. Она очень хорошая и отведет тебя на кухню. Там месье Люсьен тебя покормит. Побудь с ним, договорились? А мы поможем маме. Болек засопел и кивнул. - Вацек, - вдруг окликнул он уже отпустившего его профессора. - А что я умею? Пан Шиманский поглядел на него озадаченно. - Поговорим об этом позже, - предложил он и обратился к Мэй. - Ты не могла бы его познакомить с Оливье? Думаю, он заслужил пару рождественских чудес сегодня, м? А потом возвращайся в шифровальную. Мы там кое-что должны сделать.

Ника ничего не знала об ожиданиях мальчика, поэтому, выйдя с ним из машины, лишь улыбнулась и сказала в ответ на его взгляд: - Мы на месте. Теперь всё будет хорошо и с тобой, и с мамой. Come with me, - сказала она, предлагая Болеку ладонь, - You must be hungry. Женщины все ему улыбались. Как маленькому. Он, конечно, по мнению матери, был щуплый, но сейчас чувствовал себя малолеткой. Английский он все же начал вспоминать еще в машине. Есть хотелось. Но также хотелось знать, куда это его привезли. - Май анкл? Вацлав? - вопросил он на пробу.

Вслед за матерью из машины выбрался и Болек. Ни бункера, ни мужика в костюме. Но вьехали в скамейку они офигительно.

Прости. Не мог не ответить. Ты же знаешь, для меня твои просьбы, как красная тряпка для быка. В следующий раз зови Патрика. И будут тебе розовые пони, радуги и сладкая вата. Может, и жизненной энергии подкинет. А я только отнимать могу. Как там "чижик"? Вацлав усмехнулся, мотнул головой. - Да ты ведь родной. В общем, невысока цена. Правда? Он смотрел в глаза брата и думал, что когда-нибудь придется со взыскивающим эту цену ещё повстречаться. А сейчас это было сказано, словно бы наперекор кому-то третьему. Несколько мгновений. Теплое пожатие. - Ты здорово помог мне. Совершенно не понимал, что теперь делать, - признался уже с усмешкой. - Чижик, похоже, в шоке. Покажешься ему? Но Беата - Беата одержима.

Убежище - Ты имеешь в виду одержимых? - ответил всё в той же задумчивости старший. И вдруг, повернулся, сжал крепко плечи брата и заглянул в глаза: - Давай, сначала мои вопросы, м? Ты как? Сильно я тебя потрепал? Вацлав вздрогнул. Моргнул. Вспоминать было паршиво. - Вообще-то чувствую себя планарией, заново отрастившей голову.

Такси Мальчик из слов русской, а он уже понял, что Ника скорее всего русская, понял, что маме помогут и что Ника просит его не бояться и обещает. Что-то. А также, что она не понимает польского. Потому что Болек спросил Нику, что он умеет. Разве не из-за этого его похитили? Что-то сделали с мамой? Приехали спасать люди с оружием? Он охотно ответил на рукопожатие. Это и правда делало всё менее страшным. И надеялся, что в конце пути их ждет... подземный бункер с пожилым начальником, одетым в красивый строгий костюм... Убежище - Их сейчас привезут, - начал с порога брат, шагнул к камину и встал рядом. - Обоих. Крис. Что это за люди? Ты не знаешь? Вацлав не любовался огнем. Он ждал ответа.

-Мы прибыли,профессор-произнесла оборотень,снимая шлем.-Как вы? Профессор открыл один глаз и пробормотал: - Никак не привыкну к этой парковке. Слез с мотоцикла. - Спасибо, что подвез... ла. Да. Встретишь их? Он всю дорогу о чем только не передумал. Надо как-то обустроить Болека. В его комнате мальчику пока будет вполне комфортно. Профессор поживет и в гостиной. А что до Беаты, тут срочно нужен Крис. Вацек потер лоб и отправился прямиком к дверям братовой спальни.

В машине - Мама спит, Болек. Но с ней всё будет хорошо. Не бойся. Болек был не настолько мал, чтобы запросто съесть "Мама спит", сказанное на каком-то странно восточном славянском наречии, но вполне осознаваемом. Он бы поверил, но не после того, как видел ее совершенно невменяемой, не узнающей его, ужасающей своей немотой. Он не прижался к матери и не пытался ее будить. Она его пугала. Но дотронулся до руки, чтобы убедиться, что рука теплая. А потом отвернулся к окну и постарался запомнить дорогу. Взрослые лгут. Но эти взрослые, и он это понимал, хотели ему добра. Только вот какого? - Co mogę zrobić? - наконец спросил он Нику.

Мэри-Энн зажмурилась, и потрясла головой. Нет, не сейчас. Не сейчас. Сглотнув, она глухим голосом ответила. - Нет... Нету. Этот момент ясно, очень ясно напомнил ей, почему она здесь. "Я воссоединюсь со своей семьей. Скоро... уже скоро". Болек ничего не понимал из того, что говорила француженка. Но англичанка ответила, что у нее чего-то нет. И при этом так зажмурилась, будто они потеряли по дороге свою самую большую пушку и теперь всем хана и конец фильма. Мальчик быстро юркнул в машину и сел так, чтобы снаружи его не увидели возможные злодеи.

-Остальные-на такси,да? Вацлав обернулся, словно надеясь разглядеть вдали тех, кого ждали оставшиеся. - Да. Сел сзади. Ухватился за талию женщины и невольно подумал: "Если доктор полиморф, значит, ей комфортнее, когда мужик держится за ее женскую талию, чем мужскую. Хм. Что из этого следует?" Выводы он оставил на потом. Праздные мысли сейчас были не к месту.

Вацлав не стал задерживаться. Только помог Болеку слезть с мотоцикла, быстро оглядел всего и обнял. Пережитые потрясения были слишком сильными, но все же Болек улыбнулся. Чуть-чуть. И начал было что-то говорить, повторяя слово, знакомое на любом языке, "мама". - Всё хорошо, мама в безопасности. Всё будет хорошо. Мы вас с мамой никому не отдадим. Он отстранился. Вспомнил что-то. Достал из-за пазухи не пригодившуюся шапку с Губкой Бобом. - Держи, - нахлобучил ее на голову Болеку. - Возвращаю. И ничего не бойся. О том, что дядя Кристоф вернулся, он не стал упоминать. Хотя это, возможно, успокоило бы мальчика больше прочих обещаний. Уж кто точно мог бы решить любую проблему, так это легендарный Крис. Вацек поцеловал всё еще заторможенного пацана в лоб и подтолкнул к Мадлен. - Поехали, Тэй, - профессор решительно направился к мотоциклу. Затормозил перед ним и с опаской пробормотал. - Давно что-то я не ездил на таком. Черт. Страшновато. Но взять себя в руки удалось без труда. Риски были куда больше не садиться на мотоцикл.

- Профессор, это зелье лечения, как я могла забыть! Выпейте! И еще, ваши очки, вы их в машине обронили. Вот. - она протянула флакон и очки Вацлаву. Вацек открыл глаза. Мадлен протягивала ему зелье. Господи, спасение пришло, и он воспользовался им сразу же. Надел очки, обретая себя. - Спасибо, берегите себя. Встретимся в Убежище.

- ВеселАв?.. Профессор лег на спину, поджав ноги, попытался нащупать повреждения. Ладно, главное ведь они сделали. Спасли. Они все, они с Крисом. Спасли свою семью. Золотистый свет солнца просочился сквозь прозрачное кружево облетевших голых ветвей и исцелил, кажется, одно из трех ребер (самолечение – успех). Он прикрыл глаза, наслаждаясь жизнью без боли. - Слушай, Мадлен, - На губах закрывшего глаза мужчины заиграла улыбка злой иронии. Дыхание еще не восстановилось, но злость постепенно проходила. Надо было не упустить момента. - Для женщины, которая мне всецело доверяет, ты слишком поспешно кинулась выполнять чужие приказы. Послушай меня. Не заводи машину, пока не дождешься тех, кто возвращается сюда пешком. Выстрелы слышали не только мы. Нельзя, чтобы нас обнаружили раньше времени. Тебе понятно? Я сейчас уеду с Галахад. Передай остальным, чтобы грузили Беату в багажник. Мальчика возьмете к себе в салон. Времени на споры у вас не будет. Решения в мое отсутствие будет принимать Ника. Понятно? И еще. Отдай это Мэй. Профессор передал флакон зелья, которое недавно ему отдал ведьмак. - Вацлав, задери тебя кокни, говори уже со мной! Живой там, нет? Мадлен, что с ним, посмотри. Еще не хватало нам потерь в отряде. - Семейные будни, Мэри, не суетись. Везите Беату в Убежище. Он замолчал и принялся ждать прибытия Галахад. Теперь бы еще ему не свалиться по дороге с мотоцикла.

- Выглядишь ты не фонтан, приятель. Что случилось, говори со мной, ну! Она не придумала ничего лучше, чем постучать по плечам Вацлава ладонью. Возвращение из-под бардачка не было слишком комфортным. Но злость, вызванная болью, позволила собраться с силами, а похлопывание Мэри - обрести координаты в пространстве. Он промычал что-то, шаря по дверце рукой. - ВаселАв? ВаселАв, что с вами, вам плохо? Сердечный приступ? У вас есть лекарства? Где, в кармане? Что же делать! Болевой шок отступал рывками. Он дышал со всхлипами и куда-то под ноги сидевшей за рулем Мадлен уронил запотевшие очки. Но он выдержал эту битву, хоть и не без потерь. Стоило праздновать победу. Только вот дышать было почему-то нечем, ибо казалось, что случайно с парой судорожных вдохов умудрились треснуть сразу три ребра. (Мадлен, кинь бдительность на очки профа, а если не прокинешь, кинь на 1в2 — наступила или нет) Дрожащей рукой, обхватив другой грудную клетку, он нащупал запирающий механизм дверцы, отжал, приоткрыл и выпал на прохладную землю. На свежем воздухе дышать стало легче. Смеяться, впрочем, было все же больно. Над собой. И вообще над тем, как нынче непросто было с братской любовью, отягощенной присутствием демона в этих отношениях.

Возможно, Мэри-Энн сочла профессора безнадежным, когда, поместив его на пару минут в машине рядом с Мадлен, наблюдала, как он скорчился, застонал и попытался целиком забиться под бардачок.