Meshulik

Трюм - Что-то скажете, святой отец? - спросил Рино у Аврелия. - Служи, отче. Пусть дураку Тень будет одеялом. Святой отец приподнял брови, внимательно изучил потолок трюма. Сколько еще будет таких. Было немало. А впереди... От болезней, в бою, от отчаяния, жадности, страха, злости, всех страстей на свете, или от равнодушия. От ошибки, промаха, камня или стали… — Дани покинул нас, братья, и отправился к Создателю. Он был нашим братом, юнгой, вором. Чьим-то сыном. А сейчас, следуя стопами Пророчицы, настала пора воззвать ему к Создателю: «Мой Творец, суди меня, как я есть». Взгляните, братья, на путь этот снова. Который ждет каждого. Дорога одна. Но у каждого свой путь. А море одно на всех, каждого примет и никого не осудит. Песнь Света зазвучала тихим тенором в тесном трюме. Была она недолгой. О том, как молила Пророчица Создателя снизойти до детей своих. И как он внял. Но как-то не ко всем снизошел. Камбуз - А что у тебя, дружище Фурло, ром-то есть? - спросил дон Гарсия у кока то, о чём спрашивать не полагалось. Ром был всегда. Тем более на судне, которое вчера вышло из порта. - Налей-ка мне полную кружку. И ты зла на меня не держи. Я тебе компенсирую. Со следующей прибыли с моей доли, половина твоя. Всё-таки мы с тобой предотвратили эту дуэль. На камбузе царили новые порядки. Но ром имелся. Фурло, затравленно поглядывая на новоприставленное к делу готовки лицо, выставил две бутылки. — Слышал уже, — сообщил он по поводу последнего события с сочувствием. Впрочем, от доли не отказался. Только поставил и себе стакан. - Предотвратили, дон Гарсия.

Трюм - Что здесь?.. - Капитан Торнадо, - обратился священник к прибывшему. - Примешь участие в скромной церемонии? И он указал на приготовленный к отправке в море труп.

- Как скажешь, - согласился Хирол и направился к лестнице. - Эй, Хирол, - окликнул его капитан "Неспокойного". - Сам хорони, мне здесь труп не нужен. Священник у тебя есть.

Трюм Тревор непонимающе повернул голову, вновь взглянул ему в глаза, как тогда, когда Билли тащил ворота. Челюсть дернулась, но он не возразил. Наоборот, склонился, аккуратно снял кольцо, стараясь не потревожить отрезанную кисть. Выпрямился. Не глядя на Хирола, произнес: - Прибудем на Иствотч. Достал носовой платок с монограммой. - Если "Инфанта" там... Старательно обтер кольцо и засунул поглубже в карман. - Чтобы ни тебя ни твоих людей больше духу не было у меня на борту.

Трюм — Вот, значит, как, — произнес капитан. Челюсть сжалась. Некоторое время он молчал. Потом бросил жестко, но тихо. — Позови капитана, это его человек. — Которого? — не понял запутавшийся за время политических перестановок матрос. — Капитана Хирола, какого еще. Сукиного сына.

Примерно через час после происшествия с ворованным кольцом в капитанскую каюту Тревора заглянул взволнованный матрос: - Капитан, там… это… там… - заикнулся парень. – Труп в трюме. Плохое предчувствие. Где сейчас еще три капитана? А впрочем... - Веди. И тихо пока. Никому. Он спустился вслед за матросом. - Где? Проводник качнул фонарем в нужном направлении.

Кают-компания Тревор только кивнул в ответ и затянулся, окутав себя облаком табачного дыма.

- Про говно ты прав. А свою версию свободы выбирает каждый сам - она такая сволочная субстанция, что всегда от чего-то но и ради чего-то. Капитан помолчал. Они понимали друг друга. Люди из двух разных веков. Значит, братство не зря. И всё это не случайное везение тупого сброда головорезов. Это как-то вдохновляло, несмотря на весь треворовский прагматизм. - Пророчица бы нам сейчас, конечно, не помешала... Он допил вино. - Я понял тебя, Торнадо. Не могу обещать, что согнусь сразу в нескольких местах, но поищу резервы. Однако вора мы так и не нашли. И это плохо.

Кают-компания - Ты главное забыл упомянуть - свобода. Просто свобода. Быть фишкой в чужой игре, о которой не имеешь представления - не самая приятная участь. И иногда... мягко скажем... расходная. - Ну тогда это кто-то будет беспробуно глуп. По одной простой причине - демоны не есть та штука, с котрой стоит связываться. Если ты не провидица - однозначно. Я в провдицы рожей не вышел, например. - Свобода, - капитан тихо засмеялся, - Ооох. Ты в нее веришь. Ооох. Нда. Он помолчал. Припоминая всю цепь событий последних дней. - Я бы счел себя большим гордецом, если бы полагал, что все мои поступки были продиктованы желанием свободы. Будь это так, я бы позабыл о Билли, сел бы на корабль и махнул куда-нибудь, где погорячее. Чтобы забыть. Взгляд невольно опустился на по-прежнему сиротливо распахнутый сундук без главной в нем ценности внутри. - Но я уже так пробовал. Это нехрена не помогает. Нет никакой свободы. Только воля и курс. К демонам свободу. Я хочу вернуть брата. И сохранить свою честь. А назовешь ты то свободой или зависимостью от каких-то условностей, это тебе самому решать, как себя лучше - похвалить или с говном смешать.

Кают-компания - Я не боюсь. - Мрачно выговорил морской волк, повидавший многое, в ответ такому же, который так же многое повидал. - Ни демонов, ни Тени. Он пригубил вина. Полез за сигарой. - Меня не достанешь так просто. Он встал, подошел к фонарю, приоткрыл дверцу, прикурил. Поглядел на Торнадо. - Достать можно только там, откуда ты уязвим. Вот я и попался. Из-за Билли. Вернулся обратно, развалясь вновь в кресле. - Вас, верно, тоже не так просто сюда принесло. У кого если дети есть, так я тех из вас понимаю. Кончится команда, они первые пойдут в упыри за ваши же жизни. Это никакое родительское сердце не вынесет. Тревор сделал глоток, закашлялся. - Что здесь делают остальные? Хех. Могу предположить, что они о тех, первых, беспокоятся. Все как обычно. Любовь, братство, честь.. Да даже честь сойдет. Сколько бы мы ни грызлись, а всё это годится на то, чтобы корабль наш шел нужным курсом. Он сплюнул попавший в рот кусочек сигары, затянулся снова. - Только бы среди всей этой нашей компании не нашелся бы кто-то, движимый чистой идеей. Это вот будет конец и привет, розовая птица обломинго, потомоу что такой человек очень быстро смекнет, что демон ему может подсобить сильно больше, чем кучка обычных смертных.

Тревор как раз прикладывался к бокалу с любимым антиванским. Он обернулся на Торнадо, хмыкнул. - Я не погорячился, - с достоинством возразил он. - я следовал тому порядку, какой и заведен у нас. Этот парень часть нашей с тобой команды. И с Хиролом этим, будь он неладен. И с этой Улвой, хоть она вовсе чуднАя. ты понимаешь, что сейчас начнется, начни мы отступать от порядка? Начни мы делить людей, выступать друг против друга, при этом не как положено, в честном поединке, а настраивая друг против друга своих людей? Мне одному только надо найти этого вашего мага? Мне кажется, что только мне. Он с недовольным видом уселся в кресло. Помолчал, беря себя в руки. - Весь наш рейс нас преследует проклятие. Это на борту и последней крысе ясно. Азар вздохнул. - Возможно, надо было сначала посоветоваться с остальными капитанами. Развел руками, усмехнулся: - Привычка.

Ави возвращался и размышлял о том, что красивая сказка про три корабля обернулась словами. И только. Начинать следует с себя. И в той истории было не два корабля, а три. Возможно, не разбив яйца, яичницы не поджарить. Но к этому люди приходят лишь сами. Священник им для этого не нужен. - А где капитаны? - поинтересовался он у чем-то расстроенной Росс. - Ушли, - она махнула рукой сначала в сторону бака, потом - в сторону кормы. - Нда. - Святой отец почесал затылок. Ну хоть парень пока был с обеими руками. В общем, всё происходило именно так, как и должно было. То есть непредсказуемо. Он машинально сорвал непонятно откуда взявшуюся на палубе соломинку. И сунул в рот. Оптимума не наступало.

Люди Тревора были скорее обеспокоены, что вор не найден, чем тем фактом, что парень не оказался вором. Такие вопросы старались решить поскорее. Иначе подозрения грозили разъесть изнутри сплоченность команды. Радости было мало от того, что какая-то свинья стянула у капитана кольцо. Про кольцо никто не думал. Какая разница, да хоть подметки, но чужие. А вот Тревора занимало как раз похищение именно его кольца. - Или это что-то. Тем более, что у нас в обшивке странным образом возникали дыры. Вобщем, у меня есть мысли по этому поводу. Но об этом лучше говорить без лишних ушей. Кстати, Барт, тебе было бы крайне интересно послушать. - Пошли в кают-компанию, обсудим, - предложил Тревор без колебаний, оглядываясь и не находя воительницы. Куда она делась? То невежливо нападает, то вежливо лечит, то молча удаляется. И все за несколько часов.

- Может быть «Инфанта» и «Неспокойный» смогли добиться подобие дружбы между собой, но «Фурия» предпочтёт сохранить нейтралитет - Не ты ли проповедовала братство? - в голосе послышалась печаль. Капеллан, кажется, был из немногих, кому эта идея пришлась по душе. Но он не станет упрекать. Священники призваны вдохновлять. - Попробуем скостить ему по малолетству, - подмигнул он Улве и отправился назад на палубу.

- Пусть решат сами, что делать с мальчиком. Аврелий потоптался. Пожал плечами. Вздохнул. - Твое слово по-прежнему значит многое. Иначе бы Тревор не звал и тебя. Ты капитан, во всяком случае по мнению части команды. - Развел руками, словно извиняясь, уже пятясь, чтобы вернуться на палубу. - Пацана жалко. Палуба - Нет там ничего, - сказал ривениец, вставая. Роксан отвернулась, чтобы не видеть. Как Каэди обыскивает подозреваемого. Чтобы не чувствовать. Как это унизительно, должно быть, для самого Торнадо. - Так что? Вы удовлетворены, капитан Тревор? Заключение капитана Торнадо вас устроит? - поинтересовался дон Гарсия, наверняка зная, что перепроверять капитан "Неспокойного" не решится, дабы не оскорблять живую легенду необоснованными подозрениями. Тревор стоял, сложив руки на груди и наблюдая за действиями орбитра. - Вполне. Братья, - обратился он к сборной команде, присутствующей при публичном обыске. - Я приношу извинения этому парню за напрасные подозрения. И обязуюсь выплатить ему соответствующую компенсацию. Но наша проблема так и не решена. Кто-то все-таки украл кольцо. И этот кто-то - по-прежнему среди нас.

Аврелий наблюдал всю картину и понимал, что паренек заврался. Но слово давалось капитанам. Он хотел поговорить с кем-нибудь из двоих, не желавших явной расправы, да только оба сейчас были на виду. Точнее, теперь один. Отчего-то красноглазая потрошительница покинула место суда, не сказав ни слова. - Улва, - окликнул он удалявшуюся женщину. - Э... Меня они не послушают, но кажется, стоит попытаться потянуть время. Этот Тревор вроде проникся соучастием четырех капитанов. Так, может, не знаю, предложить голосование на четверых? Или... ведь вора все равно найдут. Но парень-то в общей команде, тут Азар прав. Сложный вопрос: что лучше - остров или отрубленные руки? Как думаешь?

Не двигаясь с места, молча Барт протянул руку, предлагая добровольно отдать украденное. - Я не брал! - упорствовал малой, зная чем грозит ему раскрытие. Он попятился, споткнулся и упал к ногам пиратов, стараясь забиться куда-то между ног. - По ходу, у него уже истерика, - заметил Торнадо. - Если б оно было у него - уже отдал бы. Дон Тревор ожидал участия всех капитанов. Он полагал, что четверо имеют желание судить, как имели они желание судить и до того. И настаивать на справедливости, как настаивали до этого. Это была идея равенства и братства по-треволовски. - Не пойму, мне хотелось бы верить мальчишке. Но если щенок солгал мне... Я ему устрою необитаемый остров со всеми удобствами... Азар покачал головой.

Тревор нахмурился. Слова Рю не пролетели мимо его ушей. - Ты здесь два дня. А мои люди избрали меня и верны несколько лет. Не тебе призывать к бунту тех, кто создавал и соблюдает наши законы. Если приз мы возьмем до прибытия в Иствотч, ты получишь долю. И я не стану глядеть, на что ты ее употребишь. Однако вновь его попрекали, что он плохой капитан. Между тем люди собирались. От шума проснулась Росс, капеллан подошел и наблюдал за спором молча.

Азар сделал туда-сюда пару шагов, усмехаясь, не удержался: - Как мало надо, чтобы три капитана вдруг снова начали делить людей на своих и чужих, а, Барт? Донна Улва, а вы как думаете, это чей человек? Наш? Он запрокинул голову. Поглядел в далекое небо Создателя. - Наш. Какое заманчивое слово. Скрывает любые пороки. Оставляет красивую сказку. Поэзия, а не слово. Нет, Барт, - возразил он, возвращаясь к делу. - Я предъявляю улики и требую разбирательств. Тут четверо капитанов. И раз вор не признался, то пока мы все... "Мы" в "нашем" бесчестьи. А этот парень сказал мне, что спал. Дал обыскать карманы куртки. Так что я в долгу у него. И если он ни при чем, мне еще придется принести извинения нашему человеку.

- Что случилось? - спросил он у Тревора, с недоумением глядя на самого юного члена своей команды. - А что пропало? Она подошла ближе к мужчинам с мальчиком, скрестив руки на груди. Дождавшись кворума, дон Тревор заявил о пропаже, начав с патетической ноты: - Как вы знаете, братья... и сестры, корабль и команда - суть одно. И нет тут богатых и нищих, героев и трусов, а все по справедливости и поровну. У меня пропало кольцо. Кто-нибудь счел бы безделицей, - Тревор фыркнул. Пропажа была ему, пожалуй, дороже всего содержимого корабля. - Но мы говорим не о деньгах. Мы говорим о чести - наших людей и нашей собственной. Вор опорочил всех нас. Когда он найдется, наказание его ждет суровое. Вы знаете, какое. Но сейчас у него есть возможность признаться. Это не избавит от кары, суровой, но справедливой, но спасет от бесчетия. Если же нет, предъявляю вам улики, братья и сестры. Этот парень, который утверждает, что проспал вора. А там - мой сундук со вскрытым замком.

Благо учитель у него был отличный. Действительно, у парня были особенные учителя, потому что, глядя в эти невинные глаза юного прохвоста... дону Тревору вдруг отчего-то захотелось ему поверить. Не то чтобы он успел осознать, но... парень явно был на его стороне. Борясь со случившимся вдруг ступором в его обычно совершенно ясной голове, капитан схватил парнишку покрепче за шкирку и вывел на палубу. Не обойтись теперь без следствия. Там, поставив рядом с собой, уперев руки в бока, он обратился к присутствующим. - Эй, парни! Давайте все сюда. У нас завелся вор! Только что меня обокрали на собственном корабле. Эй, Хирол! Торнадо. Донна Улва. Мой сундук кем-то взломан, а под столом дрых этот бездельник. Я требую разбирательств и немедленно.

- Мессир... сеньор... дон капитан Тревор, - наконец-то, определился мальчишка в местных традициях. - Я хотел убраться здесь... и... и... - поток лжи в вихрастой голове застопорился ровно на миг, - и заснул. Простите меня, я ничего не брал. Тревор брезгливо выпустил ухо. Он бы не стал верить пацану, но с поличным его не застали, а обвинения должны быть доказаны. Пока что член команды его или его корабля, теперь уж сам капитан путался в тонкостях сложившейся ситуации, пользовался уважением своих прав и достоинства. Сказал уже спокойней: - Стой тут, держи руки на виду и не пытайся сбежать. Так хочешь сказать, что когда ты сюда явился, сундук уже был открыт? Он присел у своего имущества, роясь и не находя того, что было слишком дорого Азару, чтобы не подумать об этой вещице в первую очередь. - Выворачивай-ка свои карманы, парень.

Ривениец закрылся от них рукой, вздрогнул и проснулся. Сначала она смотрела. И не находила прежнего сходства. И тот, и совсем не тот человек. И тот, из Тени, ускользал в далекие воспоминания, словно этот, нынешний вытеснял своего предшественника. Бесплотного призрака, пустую оболочку ее фантазий. Которые всегда были с собой, словно колода, раскладывающая пасьянс всегда до последней карты. Человек, уснувший от усталости, или от чего-то еще, утомился от своих забот и дел. Тот не мог бы существовать без нее, ибо рассыпался, отвернись она хоть на минуту, в бесплотности Тени. Этот отпускал ее на свободу. И все же. Такие знакомые черты. Пальцы проводили нежно по безмятежному лицу спящего. Отдалившегося. И совсем рядом. К тому времени, как капитан проснулся, Роксан и сама задремала.

Зеленый цвет капитана отчасти лишь объяснялся случившимися с ним недомоганиями. Он был раздражен. Оттого, что на корабле царил вопиющий бардак. И нет, не дыры в днище, не отравление команды и не пострадавшие реи являли собой признаки нарастающего беспорядка. А неоднократное, вопиющее нарушение основ жизни на любом уважающем себя судне — пиратского кодекса. Когда он, капитан корабля, добровольно снимает с себя обязанности. Когда человек, поднявший руку на капитана, ввиду неразберихи в обычно ясной как день иерархии избегает наказания. Когда на судне оказывается сразу три представителя высшей власти… Он устал. И искал отдохновения, как обычно, в книгах, направившись сразу же к книжному шкафу. Нет, тевинтерская поэзия к демонам. Книжка летит за спину. Сборник орлейских баллад некоего ДюВолана. Создатель, что это делает на моем корабле? Томик летит туда же. А, вот, сага о походе Каленхада. Автор неизвестен, но слог, сочный, в нарушение ритма и размеров, но с внутренней силой уместности каждой буквы, поющий в голове читателя, бьющий в барабаны… Он давно не открывал этой старенькой потрепанной книги. С полустершейся дарственной надписью. Роланд ответил: «Я в своем уме И в рог не затрублю, на срам себе. Нет, я возьмусь за Дюрандаль теперь. По рукоять окрашу в кровь мой меч. Пришли сюда враги себе во вред. Ручаюсь вам, их всех постигнет смерть». Аой! Вздох. Взгляд невольно пал на разоренный сундук. И зашарил по темным углам и складкам в беспорядке наброшенных повсюду ковров. — Ах ты тварь… ну только попадись мне. Первым делом Азар проверил лаз на нижнюю палубу. Если вор успел ускользнуть туда, то без разбирательств не обойтись, а тогда неизвестно, сколько еще оскорблений будет нанесено ему и сколько правил будет вновь публично нарушено. Команда совсем отобьется от рук. Нет. Создатель, умоляю! Один, маааленький подарок за весь этот трудный рейс: пусть вор прячется где-нибудь поблизости! Палаш сверкнул в отблеске фонаря, доставаемый из ножен. Край скатерти осторожно приподнялся. И ухо незадачливого вора больно схватила немилосердная капитанская пятерня. — Говори, что украл, крысеныш!

- А обещания нужно выполнять. Она ответила улыбкой. Прикрывая ему лицо от солнца обрезком парусины. Тонкая травинка прорезалась в щель палубных досок. Незаметная, устремившаяся к солнцу под прикрытием ее бедра. Спонтанная магия, лобуда, охватывающая хаос органики, в потоке нечистот и зерен, тления и рождения, протягивающая из-за Завесы нити живительной земной стихии. Пес послушно сел рядом хоть не было сказано ему ни слова. Сейчас, в минуту покоя, она чувствовала тяжесть головы Каэди, тепло руки. А также и движение корабельных червей в проточенных ходах, страх шныряющих в трюме крыс. Перенимая ритм прорастающей где-то плесени, провела ладонью по глазам капитана: - Спи. Пока еще можно.