Meshulik

У входа в Лабиринт - Так, значит, чтобы подружиться с тобой, стоит предложить тройничок? - промурлыкала Лизз из-под своего капюшончика. - Хм. Найши, давай подружимся с Миррином? Правда, насколько серьезным было предложение, узнать слушателям было не суждено. Орлейская бардесса, которой многое из рассказанного полуэльфом было знакомо не понаслышке, выбралась из домика на свет Создателев. - Нам пора. Она встала, отряхнула юбочку и поманила к себе матроса, тащившего книгу. - Тебе-то там точно нечего делать. Давай сюда эту сумку, а сам жди нас тут. Мы должны вернуться. Если этого не случится в ближайшие три дня, дуй на берег и сигналь нашим кораблям. Иначе никто может не найти сюда дороги.

Петро Петро покачал головой. Вот оно что. Но ведь совсем недавно Рико сам говорил, что хотел бы чего-то такого, но не может. Да что же это такое-то? - Это всего лишь слово. Для меня ты любимый. Но если я так скажу о тебе кому-то здесь... они поймут иначе. Это не значит, что я не хотел бы... Но это мои чувства. Я не могу с ними ничего поделать. Порой. Но я даже не знаю, как с этим быть... А как это там, где ты родился? - наконец, спросил он. - У тебя кто-то был там?

Петро Рико снова задавал вопросы. Сейчас Петро ответит на них - и они запутаются еще больше. Достижением стало то, что он запутался еще до попытки ответить на вопрос. Он оторопел и хлопнул глазами. Очень громко. По крайней мере так ему показалось. - Ты... Разве? У нас что-то определяет секс? Это было настолько громкое заявление, что его даже слегка оглушило. - В... в каком месте оно определяет? И... и что плохого в сексе? Я не... Он смутился. В этом "Нам лучше одеться" ему еще тогда послышались какие-то осуждающие ноты. И речь сейчас шла, оказывается, не о прошлом опыте Рико. Он осуждал его? - Ясно. Ему было не ясно, но тут было с разбегу не осмыслить. И не переварить. - А разве больше ничего не определяет?

Петро - А теперь... - он почему-то сам договорил, чтобы не было слишком больно это услышать от другого. - Так не думаешь?

Петро Он замотал головой. - Нет, я сказал то, что обычно говорят в таких случаях. Я так не думаю, - он махнул рукой. - Но ты, конечно, можешь считать иначе. Ты ведь... плохо меня еще знаешь. Он вздохнул. Если Рико не желал ничего обсуждать, но Петро желал. - И я тебя знаю плохо. И если... если между нами что-то есть. Неважно что. То... Он сел на скамью и сдвинул какую-то оставшуюся там кружку. - Нельзя просто уходить, Рико. Он вдруг подумал, что, может, кучерявый уже всё решил и не понимает, о чем Петро вообще ему тут втирает. В конце концов, если кок молчит чаще, чем говорит, то в его голове уже могло всё перемениться. - Между нами ведь... что-то есть? Опять это "что-то". Сюда бы Жиля с его лаконичным и однозначным словарем.

Петро Вообще-то он хотел просто привести голема, как и обещал, чтобы Рико было с кем дрожать, как поминал Жиль. Этот вопрос, где же ему теперь заниматься этим важным делом, не давал покоя, пока гном не вспомнил, что сам же обещал приставить к нему голема. - Вот, - доложил он об очевидном присутствии на камбузе голема, выдвинувшись из-за его спины. Поглядел на молча продавленный гамак и... не стал уходить, как собирался. - Я знаю, что ты еще сердишься. Я, наверно... наверно ляпнул ерунду... Он предпочел бы, чтобы сказанное сошло за извинения, но явно чего-то не хватало. - Но ты тоже был не прав. Это... это мое тело и мне решать, надо мне одеваться или нет, - выпалил он. И замолчал.

У входа в Лабиринт Лизз с любопытством тихонько поинтересовалась из своего сладко-апельсинового домика: - О чем это он?

Петро Вскоре по палубе затопало. Затопало по юту. По трапам. Притопало и бессовестно пялилось на Грету, пока Петро заботливо сдал пост у Жиля. Прогрохотало мимо оружейной, мимо заколоченной каюты, каюты Греты, каюты Колетты... Когда парочка живого и каменного гномов остановились у двери камбуза, пожалуй, весь корабль уже знал, куда идут Петро с Роккай. Разве что не было уверенности, что там они найдут того, кого искали. Поэтому на камбуз сначала приоткрылась дверь и просунулась голова рыжего. Исчезла. И, подталкиваемый буквально в спину, на камбуз вдвинулся голем. Краешки рыжего виднелись из-за каменной фигуры.

Петро И чего его понесло в толкователи? Кто его вообще за язык тянул? Петро вздохнул и взялся за ножовку. — И почему я так не силен в языкознании, а? Надо почаще к тебе обращаться. С пьяных глаз да еще с его-то талантами - ножовка соскочила с деревянного бруска и проехалась царапиной по большому пальцу и так не слишком здоровой руки. Гном зашипел и отдернул руку. Брусок упал, отскочил от уже оброненной стамески и улетел куда-то под верстак. Счетовод даже не выругался. Приняв всё как должное, терпеливо сопя полез под верстак в поисках строптивого бруска. И тут он кое-что вспомнил. Приподнялся. Стукнулся макушкой о верстак, ойкнул, выбрался. - Жиль, мне отлучиться надо, я быстро. Никуда не уходи, - и попятился к двери.

Инфанта Матиас не удержался, рассмеялся. Действительно, семь бед – один ответ. А он-то запасся терпением опять недель на восемь. Покусал губы. — Мне оставить незапертой дверь? Или… ждать тебя в окно со штормтрапа? — Пружинящим шагом отступил от борта, не сводя глаз с любимого лица, с этих темных глаз, обошел, прислонился с другой стороны так, чтобы солнце освещало утонченное лицо экс-графа, спросил проникновенно, - Что мне надеть?

Петро У Петро настроение было мягко говоря неподъемное. И если Жиль имел силы что-то там поднять, значит, и правда, всё не так и плохо. — С людьми разговаривать собрался, - пояснил он, принимаясь за раскопки на верстаке и роняя сразу стамеску и обрезок линя. – Надоело вечно голову запрокидывать. Хоть подпрыгивай… Потер ушибленную ногу. — Скамейка человеколюбия, — изрек внезапно, преследуемый с самого бака безумием словообразования. — Вот скажи, как бы ты обращался к своему другу, с которым ты вроде как и не друг, но вроде и хм… ладно, не важно. Гном погрузился на пару культурных слоев глубже и его стало плохо слышно. Что-то про топорность молотка, полено метакоммуникативности и самоинцест. Наконец, он извлек из палеозойской эры несколько брусков и доску.

У входа в Лабиринт Лизз Чтобы скрыться апельсину от посторонних глаз, нужно накрыться шоколадной шевелюрой, как капюшоном. Счастливо вздохнуть и остаться в этом маленьком мире на двоих до полного разрешения вопроса о Лабиринте до всеобщего удовлетворения. Дон Винченцо -Дон Винченцо-Миррин подошел к Серому.-Простите,но....Вы уверены,что вы хотите идти в Лабиринт?Мы ведь не знаем,чем закончится это путешествие.Мне нужно найти Дар.Очень нужно.А вам ведь нет смысла рисковать собой. - Сеньор Миррин, я не хочу вас бросать. - дон Винченцо как раз отряхивал свой орденский плащ. - Вы туда идете с этим вашим компасом. Как понимаю, он нас и выведет, если что? Зачем он еще? Не орехи же им колоть. А это место такое, что там что угодно может на вас выскочить. А ну как порождения тьмы? Я же тут за тем и есть, чтобы от таких тварей уберечь всех.

Петро - А как же. Конечно специально. Чего не сделаешь для поднятия настроения старпома, - впрочем, ноги поджал и хихикнул. Огляделся. – Да тут сколько богатств. Хм… мне скамеечка нужна. Давно мечтаю. Невысокая, небольшая и устойчивая. С ладонь высотой. Интересно, тут найдется, из чего бы ее сделать?

Инфанта Еще один тихий смешок. И ты сомневаешься? Только позови. - Наверно, будет справедливо получить саблей за то, что краду у капитана Хирола лучшего квартмейстера Амарантайна.

Петро Петро знал, что там чувства есть. Он не один раз убедился в этом. Вот только, и правда, Рико не до любовей. Ему нужен был друг. Любящий его друг. А с петровыми поисками себя и собственной сексуальности они всё больше отдалялись. Не с Рико было заниматься этими поисками. Сделал большой глоток. Руки опустились. Это пройдет. Хорошо, что к Жилю зашел. «Он ведь так и не сказал, как его называть», вдруг настигла гнома горькая мысль, и пьяная слеза упала в кружку. Рико только отгораживался от его страстей. Он мысленно перебирал события сегодняшнего дня, не замечая, как пьет ром, словно это сидр в кружке, размякает и начинает себя жалеть. А собственно себя он всю дорогу только и жалел. Всё пришло к тому, к чему пришло. И это следовало просто принять. - Ладно, разберемся, - фаталистично подытожил он, проглотил последние капли. - А ты не раскисай, понял? - и вернул Жилю пустую кружку. Оперся на руки сзади, вытянул ноги и уставился на собственные босые пальцы. Ботинки он, кажется, оставил где-то на баке.

Петро Петро по новой выстроил цепочку умозаключений, которые ведь сам и завернул тогда в безопасное для всех русло. А Рико… Ну, Рико не хотел его волновать. Это было понятно. И тогда. И когда предложил им одеться. «Чертов кунари», подумал гном. Из-за этих всех попыток не волновать его у него того и гляди сердечный приступ случится. Он попытался нашарить сердечный приступ на своей обнаженной ныне груди, но не нашел. — Ладно, — покладисто согласился с Жилем. Он и сам не знал, что там у них. — Что-то знаю, — осторожно предположил. — Но, кажется, далеко не всё. У тебя там рому не осталось? Раз сердечный приступ откладывался, имело смысл воспользоваться этой отсрочкой с умом.

Петро — Да это царапина, - отмахнулся Петро. – Бантик вот красивый. Вздохнул. Тут,конечно, рому придется выпить немерено, прощай, печень, здравствуй, пол теперь и боцманской каюты. И самоотверженно приступил: — Жиль, ты всем нужен. Смотри, мне вот и Дагу. И Колетте. И Рико… - на имени кока он споткнулся. - Снова? Что значит снова? Сцепились? Рико говорил, что хотел поговорить о чем-то с Ником. — Что значит сцепятся? Знал? До недавнего времени рыжий бы и спрашивать не полез. Из деликатности. Но теперь всё, наверно, изменилось. Да и он сам.

У входа в Лабиринт Лизз не отстранилась, но вновь покосилась на кунари. Кажется, эти остолопы пялились исключительно из зоологических интересов познания иной жизни. Вот болваны. - Я понятия не имею, похожи ли Нино и Миррин. О Миррине я больше знаю от тебя, а Нино я вообще не знаю, она же вроде бы одержима? Как знать, какова она на самом деле. Я меряю по себе. Это я не осталась бы с тем, кто... А хотя, - она рассмеялась, - я бы ни с кем не осталась. Ведь барды редко задерживаются на одном месте без дела. -О,значит у нас появится сестренка-ривейнский шоколад смеется.-Интересно,мы сможем навестить бабушку Урд?Может она нам расскажет новые сказки? - Да, Урд решит, что мы явились подшутить над ней. Как бы метлой не погнала. Лизз задумывается: - Нино выглядит так невинно. Надо будет обучить ее водить за нос растяп в борделях. Мне кажется, это совершенно ее амплуа. Еще бы петь ее научить. Тогда она и без нас не пропадет. Но сначала покажем ей весь этот мир, которого она не видела. Чтобы ей было из чего выбирать. Это будет очень веселое путешествие. Губы касаются теплых и таких манящих губ. Бардесса шепчет, прикрывая глаза: - Обещаю тебе. И совсем тихо: - Спасибо...

Петро Петро невольно наклонился, заглянул в мутные глаза старпома. — О, - коротко констатировал достижение Жилем состояния блаженного пьяного счастья. – Хороший ром попался. Можно я еще глоточек… Он попытался перехватить кружку другой рукой. Она немного ныла, но всё же удалось. А вот поднести к губам пока не очень. Гном рассмеялся и вернул кружку старпому. — Что-то не идет в меня ром с этого борта. Да, Даг убьет. Но он ведь простит, все-таки вы друзья. Кажется. Не имея ни возможности, ни желания отцепить от себя руку бедолаги, Петро в конце концов уселся на пол. — Знаешь, я ведь тоже чуть этого Ника не убил. Не хотел бы сейчас, чтобы это удалось. Хотяяя… у Ника шанса убить меня было больше. Надо бы с оружием мне еще поучиться. Может… ты научишь? А то… вдруг абордаж? Вопрос повис в насыщенной спиртными парами каюте почти риторически.

«Инфанта» Матиас вообще не понимал, как начать об этом говорить. Становилось больно за обоих так, что проще было самому уйти в глубины ривейнских земель. Вместе с тем чудаковатым доном Внченцо. Но у него была одна единственная не спасительная, но призрачная идея: — Наверно, надо начать с того, что Аврелий Тилани к нему скоро вернется. М? Он поглядел на квартмейстера с сомнением, но готовый вынести всё, что последует, когда Барт Хирол узнает об уходе с корабля своего старого друга.

У входа в Лабиринт Ладонь сжимается с добычей внутри – пальчиком рулевой. Мы так и пойдем рука об руку в этот Лабиринт. Поцелуй на удачу? Губы касаются таких сладких губ, Лизз лукаво приподнимает взгляд: - Скажи мне, дорогая моя, если бы я предложила бы тебе свою руку, но не сердце, каково бы тебе было сейчас тут, рядом со мной? Как думаешь, согласится ли хоть одна нормальная девушка на то, чтобы находиться рядом с тем, к кому тянется ее душа, но не находит ответа? Она медлит, потому что эта идея не слишком-то может понравиться ривейнскому шоколаду. Да ведь на то и двое, чтобы найти лучший путь: - А что если мы спасем Нино? Нет, Миррин отчего-то уверен, что спасем, но вообще-то у него нет ни одной причины считать, что так. И, слушая тебя, я всё больше думаю, что ей и самой больше бы сейчас хотелось не дожить до того мига, когда придется влачить жалкое существование тени самой себя рядом с тем, к кому лежит сердце. И всё же… Что если тогда нам позвать ее с собой? Она мне показалась славной, только на голову двинутая, ну да… кто здесь не таков? Ладонь разжалась, пальчик вызволен, но остается покоиться на месте, уже по доброй воле. - А книги хватит и на троих. М?

Хельга Петро только похихикал. Подколки старпома напоминали о том, что старпом остался верен себе. Что утешало и вселяло. Интересно, как они с Рико общаются? Со стороны казалось, что вполне уживаются порой даже на одном камбузе. Но как? Подошел, взял кружку, отсалютовал за здоровье подающего и отпил. Даже не закашлялся. Настроение потихоньку выправлялось. - А то что-то вода холодная была, - прокомментировал он потребности организма в алкоголе, возвращая кружку. - Ты-то как?

У входа в Лабиринт Бардесса потянулась лисьей мордочкой к рулевой. Сжала ее ладони в своих. - Да не переживай за него. Он молод, и у него впереди очень много таких приключений, о каких никто и не слыхивал. Даже если он и не прав, он окажется прав несколько лет спустя, когда оглянется назад, поглядит на свою жизнь и поймет, что ни о чем не жалеет. Лизз набралась терпения. С этим Миррином всего можно было ожидать. - Давай объясни, как сумеешь. И она тихо рассмеялась.

У входа в Лабиринт - Прекрасные девы, - выбрала апельсиноволосая, зажмурилась и, кажется, замурчала, греясь в этой мимолетной ласке. И заметила краем глаза, что кунари начали оборачиваться. - На нас смотрят, - усмехнулась она, отпуская Найши к водопаду. Дон Винченцо разрывался между трудным выбором – смотать удочки, пока не поздно или не оставит ьв беде возможного спутника на будущие поиски порождений тьмы. Его смятение все же на лице не отразилось, но намерения свои он все же переменил: - Чтож, хорошо. Значит, нас пропустят в любом случае. Тогда… я, пожалуй, помогу вам с поисками, ну а там и решим. «Инфанта» - Или… «У Гарсии»? – Матиас имел резонные аргументы в пользу последнего, - «Гарсия» звучно, и твой вкус известен утонченностью. Люди потянутся к нам, чтобы походить на тебя. Каждый хотел бы стать немного Гарсией, - он рассмеялся. Белое, золотистое вино, обещавшее стать фирменной маркой заведения, будет творением Хеса, без сомнения. Столько света таили эти темные омуты глаз, он снова окунался в них, уже видя там то будущее, которое они могли вместе устроить. - «Золото Гарсии», - прошептал с улыбкой.

Петро — А? А, да, — гном не совсем понял, что именно имел в виду Жиль, но в целом не был против послужить отрадой для глаз несчастного. Ром-то тот тоже не для радости пил. – Помылся вот, - как-то задумчиво почесал грудь и не удержался. Оглянулся на дверь. Греты не было. Кивнул на кружку: — Дашь глотнуть?