Meshulik

Петро Петро по новой выстроил цепочку умозаключений, которые ведь сам и завернул тогда в безопасное для всех русло. А Рико… Ну, Рико не хотел его волновать. Это было понятно. И тогда. И когда предложил им одеться. «Чертов кунари», подумал гном. Из-за этих всех попыток не волновать его у него того и гляди сердечный приступ случится. Он попытался нашарить сердечный приступ на своей обнаженной ныне груди, но не нашел. — Ладно, — покладисто согласился с Жилем. Он и сам не знал, что там у них. — Что-то знаю, — осторожно предположил. — Но, кажется, далеко не всё. У тебя там рому не осталось? Раз сердечный приступ откладывался, имело смысл воспользоваться этой отсрочкой с умом.

Петро — Да это царапина, - отмахнулся Петро. – Бантик вот красивый. Вздохнул. Тут,конечно, рому придется выпить немерено, прощай, печень, здравствуй, пол теперь и боцманской каюты. И самоотверженно приступил: — Жиль, ты всем нужен. Смотри, мне вот и Дагу. И Колетте. И Рико… - на имени кока он споткнулся. - Снова? Что значит снова? Сцепились? Рико говорил, что хотел поговорить о чем-то с Ником. — Что значит сцепятся? Знал? До недавнего времени рыжий бы и спрашивать не полез. Из деликатности. Но теперь всё, наверно, изменилось. Да и он сам.

У входа в Лабиринт Лизз не отстранилась, но вновь покосилась на кунари. Кажется, эти остолопы пялились исключительно из зоологических интересов познания иной жизни. Вот болваны. - Я понятия не имею, похожи ли Нино и Миррин. О Миррине я больше знаю от тебя, а Нино я вообще не знаю, она же вроде бы одержима? Как знать, какова она на самом деле. Я меряю по себе. Это я не осталась бы с тем, кто... А хотя, - она рассмеялась, - я бы ни с кем не осталась. Ведь барды редко задерживаются на одном месте без дела. -О,значит у нас появится сестренка-ривейнский шоколад смеется.-Интересно,мы сможем навестить бабушку Урд?Может она нам расскажет новые сказки? - Да, Урд решит, что мы явились подшутить над ней. Как бы метлой не погнала. Лизз задумывается: - Нино выглядит так невинно. Надо будет обучить ее водить за нос растяп в борделях. Мне кажется, это совершенно ее амплуа. Еще бы петь ее научить. Тогда она и без нас не пропадет. Но сначала покажем ей весь этот мир, которого она не видела. Чтобы ей было из чего выбирать. Это будет очень веселое путешествие. Губы касаются теплых и таких манящих губ. Бардесса шепчет, прикрывая глаза: - Обещаю тебе. И совсем тихо: - Спасибо...

Петро Петро невольно наклонился, заглянул в мутные глаза старпома. — О, - коротко констатировал достижение Жилем состояния блаженного пьяного счастья. – Хороший ром попался. Можно я еще глоточек… Он попытался перехватить кружку другой рукой. Она немного ныла, но всё же удалось. А вот поднести к губам пока не очень. Гном рассмеялся и вернул кружку старпому. — Что-то не идет в меня ром с этого борта. Да, Даг убьет. Но он ведь простит, все-таки вы друзья. Кажется. Не имея ни возможности, ни желания отцепить от себя руку бедолаги, Петро в конце концов уселся на пол. — Знаешь, я ведь тоже чуть этого Ника не убил. Не хотел бы сейчас, чтобы это удалось. Хотяяя… у Ника шанса убить меня было больше. Надо бы с оружием мне еще поучиться. Может… ты научишь? А то… вдруг абордаж? Вопрос повис в насыщенной спиртными парами каюте почти риторически.

«Инфанта» Матиас вообще не понимал, как начать об этом говорить. Становилось больно за обоих так, что проще было самому уйти в глубины ривейнских земель. Вместе с тем чудаковатым доном Внченцо. Но у него была одна единственная не спасительная, но призрачная идея: — Наверно, надо начать с того, что Аврелий Тилани к нему скоро вернется. М? Он поглядел на квартмейстера с сомнением, но готовый вынести всё, что последует, когда Барт Хирол узнает об уходе с корабля своего старого друга.

У входа в Лабиринт Ладонь сжимается с добычей внутри – пальчиком рулевой. Мы так и пойдем рука об руку в этот Лабиринт. Поцелуй на удачу? Губы касаются таких сладких губ, Лизз лукаво приподнимает взгляд: - Скажи мне, дорогая моя, если бы я предложила бы тебе свою руку, но не сердце, каково бы тебе было сейчас тут, рядом со мной? Как думаешь, согласится ли хоть одна нормальная девушка на то, чтобы находиться рядом с тем, к кому тянется ее душа, но не находит ответа? Она медлит, потому что эта идея не слишком-то может понравиться ривейнскому шоколаду. Да ведь на то и двое, чтобы найти лучший путь: - А что если мы спасем Нино? Нет, Миррин отчего-то уверен, что спасем, но вообще-то у него нет ни одной причины считать, что так. И, слушая тебя, я всё больше думаю, что ей и самой больше бы сейчас хотелось не дожить до того мига, когда придется влачить жалкое существование тени самой себя рядом с тем, к кому лежит сердце. И всё же… Что если тогда нам позвать ее с собой? Она мне показалась славной, только на голову двинутая, ну да… кто здесь не таков? Ладонь разжалась, пальчик вызволен, но остается покоиться на месте, уже по доброй воле. - А книги хватит и на троих. М?

Хельга Петро только похихикал. Подколки старпома напоминали о том, что старпом остался верен себе. Что утешало и вселяло. Интересно, как они с Рико общаются? Со стороны казалось, что вполне уживаются порой даже на одном камбузе. Но как? Подошел, взял кружку, отсалютовал за здоровье подающего и отпил. Даже не закашлялся. Настроение потихоньку выправлялось. - А то что-то вода холодная была, - прокомментировал он потребности организма в алкоголе, возвращая кружку. - Ты-то как?

У входа в Лабиринт Бардесса потянулась лисьей мордочкой к рулевой. Сжала ее ладони в своих. - Да не переживай за него. Он молод, и у него впереди очень много таких приключений, о каких никто и не слыхивал. Даже если он и не прав, он окажется прав несколько лет спустя, когда оглянется назад, поглядит на свою жизнь и поймет, что ни о чем не жалеет. Лизз набралась терпения. С этим Миррином всего можно было ожидать. - Давай объясни, как сумеешь. И она тихо рассмеялась.

У входа в Лабиринт - Прекрасные девы, - выбрала апельсиноволосая, зажмурилась и, кажется, замурчала, греясь в этой мимолетной ласке. И заметила краем глаза, что кунари начали оборачиваться. - На нас смотрят, - усмехнулась она, отпуская Найши к водопаду. Дон Винченцо разрывался между трудным выбором – смотать удочки, пока не поздно или не оставит ьв беде возможного спутника на будущие поиски порождений тьмы. Его смятение все же на лице не отразилось, но намерения свои он все же переменил: - Чтож, хорошо. Значит, нас пропустят в любом случае. Тогда… я, пожалуй, помогу вам с поисками, ну а там и решим. «Инфанта» - Или… «У Гарсии»? – Матиас имел резонные аргументы в пользу последнего, - «Гарсия» звучно, и твой вкус известен утонченностью. Люди потянутся к нам, чтобы походить на тебя. Каждый хотел бы стать немного Гарсией, - он рассмеялся. Белое, золотистое вино, обещавшее стать фирменной маркой заведения, будет творением Хеса, без сомнения. Столько света таили эти темные омуты глаз, он снова окунался в них, уже видя там то будущее, которое они могли вместе устроить. - «Золото Гарсии», - прошептал с улыбкой.

Петро — А? А, да, — гном не совсем понял, что именно имел в виду Жиль, но в целом не был против послужить отрадой для глаз несчастного. Ром-то тот тоже не для радости пил. – Помылся вот, - как-то задумчиво почесал грудь и не удержался. Оглянулся на дверь. Греты не было. Кивнул на кружку: — Дашь глотнуть?

"Инфанта" - Наверное, "Инфанту" должно делать из тёмных сортов, - он неуверенное дёрнул плечом. - Но наше будет белым. Золотистым. И солнечным. А как мы назовём таверну? - оживился он, вернувшись к серо-голубым глазам. - Таверну? Да таверну, конечно, тоже надо будет строить невдалеке. Ну понятно, что прежнюю можно и оставить, но серьезно заниматься таким делом можно, если сам каждое утро разводишь огонь в печи. - "Проклятый Мертвец" название неплохое. Мне нравилось. Но, боюсь. двух мертвецов для Лломерина будет многовато. Матиас задумался, представляя себе эту идиллическую картину. Конечно, до идиллии придется попотеть. Да и кораблей на востоке останавливается меньше. Но это-то поправимо. Там и конкуренция ниже... Улыбнулся лукаво: - Твоя очередь давать имя.

Петро Глядя на Жиля, можно было прийти к выводу, что собственные горести яйца выеденного не стоят. - Ты никого не убил, - вернулся к своему тезису гном, когда, оглядевшись в поисках, куда бы присесть, и оставшись стоять, снова обратился к временному узнику боцмана. - Это всё демон. Он и мне наверняка мог мозги вынести. Если бы были. На взгляд счетовода, кандидатов на тот свет среди раненых имелось. Наверно, Рико сейчас знает больше. Наверно. Что-то вновь перевернулось в душе. Он, наверно, мог бы быть там, рядом. Но сейчас вряд ли придется ко двору. "Чертовый кунари", обиженно упрямилось уязвленное сознание, подавляя чувство вины.

У входа в Лабиринт -А по какому?-с любопытством доносится откуда-то из-за уха Лизз. Нос ривейни уже там.Изучает границы апельсиновости,широты и объемы.-И корабли ведь будут продолжать гибнуть.Как "Тритон".Интересно,что все таки случилось с его экипажем? Лиз, хихикнув, склоняет голову туда, откуда ей щекотно и тепло от дыхания и шепота Найши. Шепчет в ответ зловеще: - Это страшная тайна. Если получится, то узнаем. Может, уже сегодня? Смеется, пальцы путаются в черных мелких колечках подружкиной шевелюры. - А корабли на то и корабли, чтобы не бояться никаких штормов. Знаешь, что интересно? Помнишь, недалеко от того места, где мы нашли «Тритон», мы спасли несколько белых дельфинов, помнишь? Как думаешь, это совпадение? -Дар в Лабиринте.Одна.Возможно ей нужна будет помощь.Я иду за ней. Один из команды кунари кивнул. Но лагерь разбивать они не перестали. Видимо, к сведению приняли, но тоже планировали тут переночевать. Темнокожая девушка инстинктивно прижимается ближе к теплу ,излучаемому авварским апельсином.Сейчас оно успокаивает и ободряет. -Он будет делать глупости.-шепчет она на ушко Лизз.-Много.Хочу улучить время и отвести его в сторонку на минуту. Авварский апельсин не отстраняется, но оглядывается на обнимающую ее сзади возлюбленную, берет ее ладошки и пододвигает на свой живот. Шепчет ей на ушко, смешивая авварский апельсин с ривейнским шоколадом: — Давай тогда ты. Я подожду вас у входа. И не задерживайтесь. Рядом с Найши кажется, что гори эти корабли ярким пламенем. Они просто встанут и отправятся путешествовать по суше. Петро Насупленный гном вошел. Он собственно именно и пришел, так сказать, с ответным визитом "отвяжите меня от чего-нибудь". Вопросы секспросвета, которые еще занимали его до мытья на баке, теперь не казались чересчур актуальными. Но вот Жиль совершенно не заслуживал той участи, которая его постигла в проклятой каюте.

Петро Он что-то забыл, какая она высокая. Запрокинул голову, понял, о чем она, мотнул головой. - Я пришел сказать, что Жиль не виновен. Это всё демон, Грета. Он и Нику мозги вынес, и Жилю. Ты это... ему, наверно, сейчас тяжело.

Петро Гипервоспитанный Петро никогда такого никому не говорил. Вообще ни с кем так не говорил. А тут... Он обернулся. И, вопреки всякой логике, рассердился еще больше. На себя, на Рико и на всех кунари вместе взятых. Он не заслуживал этой молчаливо удалявшейся спины . Не сейчас, когда двигался вслепую и сам бы не отказался от объяснений. Вместо этого в ответ на все объяснения... и при этом он снова корил себя. Внутри всё оборвалось, но уже как-то даже привычно. Он скомкал свою одежду, сунул подмышку и как был голышом потопал в направлении капитанской каюты. Где-то на средней палубе вспомнил, что надо было идти вызволять Жиля. Чертыхнулся. Напялил штаны и свернул к каюте Греты. Постучал с всё тем же насупленным видом.

Петро Что именно понял Рико, было понятно по его взгляду. И тут Петро впервые подумал: "чертовы кунари". - Не вижу ни одной причины одеваться, я еще рубашку не постирал, - уперся он из какого-то упрямства утопающего, уже с гарантией идущего ко дну. - Или тебе не понравилось, как я тебя помыл? Так перемою, - усмехнулся уже с видом бывалого мойщика. - А что до... то переживу. Не волнуйся. Одна-то рука у меня действует. Он снова хмыкнул, подхватил ведро, забрался на низкую бочку и черпнул из высокой. Поставил ведро рядом, повернулся, развел руками. - Друзей тоже любят, Рико. Еще как. Разберешься. Я и сам не великий грамотей.

Петро - Я тебя люблю, - согласился совершенно голый гном и ощутил, что предательский организм все-таки среагировал на… на обычный ритуал признания, слова, за которыми стояли века культурных условностей. И вот он такой красивый отвел глаза… и волевым усилием вернул взгляд к Рико. - Да, люблю. – Заявил как-то с некоторым вызовом. - Но «люблю» - одно, а «любимый» значит, что... мы с тобой спим. А это не так и… Неизвестно, будет ли когда-нибудь, ну, а «друг» не совсем «люблю», но ведь по сути всё остается так же... Так же, да не совсем. Он не был готов поступиться этой разницей. - «Друг, которого люблю»? – попробовал он нащупать адекватное семантическое гнездо. – «Любимый друг?» «Дружественный любовни…» э… нет, это совсем не то. От лексикологических изысканий зато волнение поулеглось, а шевелюра гнома, сама как гнездо, зашевелилась под натиском запущенных туда пятерней. Лизз -Да и она все-таки уплыла от него.-Найши нахмурилась.-Но ведь она Дар.Как же теперь успокоить море?Да и катабан не станет долго ждать. Лизз устало вздохнула. Сдула оранжевую прядку с лица, случайно дунув и в нос рулевой, обратила к ней карие свои глаза и задела носик своим. - Найши, мне кажется, мы не можем отвечать за всё это море. Я лично не могу. И ты не можешь. На то есть боги в Тедасе. Так какого демона? Я лично тут совсем по другому делу… -Она там-голос Миррина звучал уверенно,без малейших сомнений.-Мне нужно к ней. - Тем более… Если она там, то зачем? – вопросил растерянный Серый Страж, понимая, что теперь с кунари объясняться придется ему самому. А как он врет, он и сам хорошо знал – врет он никак. –Зачем нужно? Оглянулся на Лизз и Найши. Может, хоть они уймут сеньора Миррина Похоже сжимать локоть Лизз становилось привычкой. -Благие духи -выдохнула Найши.-Он собрался туда один?!Ночью?! - И с нашим компасом! - Возмутилась почему-то бардесса и вскочила на ноги. – Эй, Миррин, а ну стой. Мы с тобой. Матрос, которому была доверена важная миссия нести книгу сказок, подскочил и присоединился к парочке.

Вход в Лабиринт Лизз положила на ее плечо свою руку, провела по спине, коснувшись приятной формы бедра и тихонечко – там, между прядями, где маленькая родинка виднелась на виске, прикоснулась губами... Отстранилась, когда Найши вдруг вскинулась. -Апельсинка!Ты видишь?!Он вернулся один!Неужели она и правда превратилась в русалку?! Она тоже заметила возвращение какого-то мокрого полуэльфа. С него стекала вода ручьями. Ну точно. Русалка хотела утащить в воду. - Спорим, он все-таки ее поцеловал. Вот пожалуйста, - заметила она, скептически наблюдая обтекающий силуэт. – Я была права. -Нино превратилась в дельфина и уплыла.Заклятия не выдержали.Это моя вина.Моя ответственность.Но мы можем попробовать отыскать ее с помощью этого-и он протянул лежащий на ладони компас Желаний. Дон Винченцо непонимающе уставился на Миррина. Выглянул из-за него и оглядел кунари, не заподозрили ли они что-нибудь в появлении квартмейстера, но те были заняты, казалось, своими делами и устраивали простой, но надежный, лагерь для ночевки. Дон Винченцо подумал, покрутил головой и наконец задался вопросом: - А зачем нам ее искать? Он хмыкнул и взглянул на компас, лежащий в ладони квартмейстера. - Ну, я к тому, что это уж дело магов и всяких там… искать оборотня. Нам-то она на кой? Я своё дело сделал. Вы вроде бы тоже. Нам бы вон с теми рогатыми договориться, есть идеи? Соврем им что-нибудь, - он усмехнулся, наверняка полуэльф сумеет соврать что-нибудь с его-то легким нравом. - Да и пойти себе по домам. Ну, в моем случае я отправляюсь вглубь материка. Э… не хотите составить компанию? Дон Винченцо и сам не понимал, почему предложил это Миррину. Всё это время, вспоминая мону Амелл, которая так больше и не появилась в его жизни и теперь уже вряд ли появится, его отчего-то всегда немного утешало присутствие рядом этого доброго, никогда не унывающего, такого… привлекательного по-своему и благородного сеньора Миррина. - Вы самоотверженный и веселый собеседник, - пояснил он попросту свой порыв. – Вот я и подумал, такой компаньон мне бы пригодился в моем деле.

Петро Солнышко пригревало, кожа местами и правда розовела, заново отогреваясь после холодного душа. А гном втянулся. Было еще что-то в этом занятии. Словно одно тело становилось общим. И если так на это посмотреть, то посторонним мыслям было неоткуда и взяться. Он намыливал Рико, как заправский банщик, хихикал, когда пена разлеталась в стороны, и думал о том, что с Рико его жизнь преобразилась вот в такой вот солнечный денек с разлетающейся по палубе сверкающей мыльной пеной. Не удержался, соорудил из кусочка вощеной веревки маленькую петлю и запустил несколько не слишком поворотливых мыльных пузырей. Должно же хоть что-то быть в этом деле не по-кунарийски. - Не помню, когда чувствовал себя таким чистым, дружище, - признался, скачивая ковшиком на ключицы кучерявого. На всякий случай уточнил, – Можно ведь так тебя называть? Или… как это на этом твоем кунлате?

Инфанта Матиас «Обрели» - это было очень точно сказано. Привычная усмешка скользнула на опушенном долу лице. Обрели. Ничего не могло случиться прекрасней в его жизни. И это тогда, когда, казалось, жизнь коснулась самого черного дна. Матиас долго молчал, обдумывая услышанное. - Каждое утро просыпаться рядом с тобой? – наконец, смешок и вздох. – Что может быть прекрасней, Хес? Ты художник, и виноградники… Это будет отличное вино, я уверен в этом. Надо всё обсудить... По одну сторону борта виднелась земля. По другую – морская гладь. - И что же, уверен, что не заскучаешь по морю? Лукавый взгляд коснулся щеки квартмейстера вместе с касанием пальцев. Мимолетным. Хес спрашивал не об этом. Оглянулся снова на ривейнский берег. Ветер задул вихры в ту сторону. - Я с тобой. Тут и думать нечего. А виноделие меня всегда привлекало. К тому же… в погребах надежней хранятся тайны. Наследие папаши Брука тоже могло пойти в дело. И всё же. Всё же больше не взойти на борт "Инфанты"? Где дон Гарсия смотрелся как неотъемлемая часть такелажа. - Может, назовем "Инфанта"?

Инфанта Матиас Ладонь сжалась, Матиас с тревогой глядел на него, словно плохо узнавая. Хесус всегда смотрел в будущее с неподражаемым оптимизмом. - Но… хм, - он качнул головой слегка растерянно. В конце концов, любой, а уж Гарсия точно, имел право что-то изменить в своей жизни. – Ты… видишь нас в каком-то, хм, другом месте? – начал он осторожно. – Занятий на свете много. Ты… хочешь перебраться на сушу? Осесть где-то? Разумеется, насчет Герцинии коку и в голову не пришло предполагать, что Хес мог бы передумать и пожелать вернуться в лоно, так сказать, семьи. Да и что вообще за вопросы? Дело было, конечно, не в море. К морю ни у него, ни у квартмейстера наверняка не было никаких претензий. Они были счастливы и на своем месте. Так казалось Матиасу. И в этом рейсе казалось всё больше, не в последнюю очередь из-за истории с неудавшимся покушением. - Слушай, мы можем вернуться ненадолго на Лломерин. Можем взять отпуск, Хирол наверняка поймет. Ведь дело не в третьем разе, Хес, а в тех двух. Которые случились. Ладонь уже не находила места в ладони, рука легла на плечо, чтобы разделить его сомнения и боль.

Петро Гном как раз взял себя в руки. И губку тоже взял в руку. Собственно ничего не случилось, всего лишь добавилось приятного волнения и. конечно, красоты на баке. Петро окинул расстроганным взором беззащитную спину кока, вздохнул с нежностью куда-то в лопатки и принялся за дело, следуя тому уроку, какой только что преподнес ему целитель: неспеша, размеренно и тщательно. И солнце вновь осветило безмятежность. Вскоре губку протянули за новой порцией мыла. Петро ждал оценки мастера: - Ну как тебе? Могу и не только спину?

У входа в Лабиринт (водопад) Никому другому и не досягаемый. Единственный в своем роде поцелуй был подарен киркволлскому шалопаю – вовсе не тому моряку, какому его прочили ривейнские пророчицы. Ну а что до сердца, которым Миррин не готов был делиться, – так ее сердца вполне хватало за них обоих. Только вот пророчицы ничего не говорили о том, что чей-то язык в момент трепетного первого в ее жизни прикосновения любви вломится ей в рот. Она была опьянена чувствами, и всё же не настолько, чтобы не отстраниться удивленно, ловя ртом воздух и сгорая от стыда, сама не понимая, за что. - Миррин, не ходи в Лабиринт, - прошептала потрясенная, пойманная в ловушку собственного несовершенства и неопытности, теряя контроль над тем, что уже во всю мощь требовало вернуться на прежний путь. Она схватилась за горло, понимая, что вот прямо сейчас рушатся заклятия, сдерживавшие дух. Не умеющая справиться с метаморфозой, вскочила на ноги, отступила и спиной упала в глубину заводи. Если Миррина интересовало, кем именно оборачивается белая девушка, то сейчас он мог наблюдать на небольшой глубине силуэт белого дельфина. Он направлялся прямиком к водопаду и вскоре скрылся под пеной падающей воды. Найши оказалась странным образом прозорлива в своих прогнозах. Вот только все истории о русалках здесь совершенно не годились.

Вход в Лабиринт (у водопада) Рядом сидела ровно такая же. Которая могла смеяться, плакать и умирать - и всё одновременно. Его объятие окрыляло, и мурашки уже бегали по всему телу, и на сердце становилось всё теплей. Он хотел позвать ее, но не позвал. Что же, не беда. Нино не претендовала на исключительность. Ее судьба мало кому бы показалась завидной. А быстротечность жизни располагает к отсутствию претензий к будущему. - Я тоже иногда танцую обнаженной, - шепнула она. - Танцева-ла, - поправилась. - Миррин... Белое лицо обернулось к полуэльфу, в глазах стоял трепет и растерянность. Она замерла ровно на секунду... и потянулась губами к его губам.

Вход в Лабиринт (у водопада) От кончика носа бежит волна мурашек, перекликается с теми, которые сопровождают касание его руки ее талии, теми, где он поцеловал ее волосы, теми, которые рождаются где-то внизу в ответ на его смех... - Значит. ты чувствуешь радость? - улыбается она. - Тогда я тоже ее чувствую. Давай побудем тут немного. В этой радости?