Meshulik

- Я буду в одной из трех ванных. С этими словами, Мэй привстала на носочки и поцеловала Вацлава в щеку. Вацек мог поклясться, что ничто не встанет на пути халата к его хозяйке. Всё хорошо. Всё будет хорошо. Он ворвался в ее комнату и затормозил посередине, оглядываясь. Надо же. Ведь он сюда как-то уже заходил. Сейчас почему-то совсем забыл. Сейчас не время, но вновь мысли вчерашнего вечера сбили дыхание. Так. Где тут этот халат? Взгляд упал на одинокий рюкзачок. Другие признаки ее присутствия в затейливо обставленной спаленке. Он провел рукой по приятной поверхности декоративной ткани, глубоко вздохнул и улыбнулся. Спустя какое-то время, которое понадобилось девушке, чтобы смыть с себя основную копоть, в общем коридорчике санузла послышались странные шорохи, будто среди стайки обитавших там бабочек завелась особо крупная особь, которая мягко помахала крыльями, побилась о стены и поскребла, наконец, наугад в одну из дверей. — Мэй? — голос принадлежал профессору, но в нем сквозили нотки напряжения. - Ты где?

- Я пойду, приму душ и переоденусь. Надеюсь, одежда уже высохла. - Да, да, - закивал профессор. Вопрос "Тебе помочь?" застрял в горле. - Принести тебе что-нибудь из гардеробной? Если Мэй направлялась в душ, как ей потом добраться до хоть какой-нибудь одежды? Хламида, сейчас висевшая на ней, несомненно заслуживала отдельного костра.

- Всё хорошо, - соврала Мэй, прижимая щекой к небритой щеке, - Я в порядке. В большинстве случаев он легко убеждал в том себя. Сейчас же это не срабатывало. - Да, да, всё хорошо, - повторил он за ней, улыбаясь и понимая, что не всё хорошо, чувствуя, что не может быть всё хорошо сейчас. Непонятно, для кого он повторил это вновь, отстранился, оглядывая ее: - Сможешь идти? Нам надо убраться отсюда подобру-поздорову. О том, что карта у них, он не мог знать наверняка, однако лабиринт открыл им выход, а значит, полагал профессор, чулан непредвиденных надобностей, устроенный Ангелом и Демоном, выдал необходимую им карту кому-то из соратников. Наверно, это так работает?

И... всё. Ведьма скрылась. Да и черт с ней. Он огляделся. Все, с кем он провел последние дни в Убежище. Все живы. Встряхнул головой, избавляясь от пепла прошлого, осыпавшегося им на головы. Сделал несколько шагов, опустился рядом с сидевшей всё еще нуждающейся в помощи, но кажется, все же отвоеванной у нечисти Мэй. Не дожидаясь, когда братва разойдется, протянул осторожно руку. Привлек ее к себе и крепко обнял со всей силой пережитого отчаяния.

Горели костры инквизиции. Они потухнут только к середине следующего века. А пока что по всем цивилизованным странам эти огни несли человечеству веру в порядок и грядущее благоденствие, надежду на то, что когда-нибудь жизнь людскую не будут менять на грош, а мор и поветрие канут в прошлом. Как-то так вышло, что Вацлав изменил своему намерению первым делом попытаться освободить женщин, и присоединился к Винсу. Не то чтобы в нем вдруг пропала рациональная часть, вопящая, что мир обойдется без подвигов, что безопасность девушек важней победы над этими уродами, которые, кстати, запросто могли кого-нибудь укокошить. Вон, к примеру, косой. Должен быть другой способ… Но что-то в глазах помутилось — от зрелища связанных дев, от того, что все его соратники выскочили и встали стеной… Да нет, ну какой из него воин? Да у них даже плана толком не было! Но магия гнева направлена и достигает цели, упокаивая одного из эксцентричных ряженых былых времен. Другой отражает магическим щитом твою атаку на его разум… И схватка завертелась, закружилась, обрела и план, и параллели, и меридианы. Мир сузился до одной цели: победить. В какой момент всё вновь обернулось своей неприглядной изнанкой, профессор не понял, но кажется, ведьмы захохотали особенно мерзко, ветер поднялся слишком уж промозглый, разнося дым от костров далеко над болотами. И Мэй упала, истекая кровью. Дальше действовал вроде бы он, но мало был похож тот колдун на пана Шиманского. Больше — на медведя-шатуна, который убивает просто оттого, что отныне таков его путь, и не свернуть и не задуматься. Магия лилась, минуя разум. Чувства откликались глухим эхом молчаливого сосредоточения. Ведьмы верещали. Винс рубил, доктор Галахад, в своем воинственном облике несла смерть, Мэри Энн стояла рядом, Ведьмак и Ведьмачка погружали противников во тьму проклятий, Ника освободилась от пут, и ее аура мерцала магией. И в какой-то момент профессор вдруг понял, что перевес сил на их стороне. Интуитивно ощущая победу, не стал ни секунды продолжать опостылевший бой. Он склонился над окровавленной девушкой, с тревогой и наконец-то ожившим лицом осмотрел ее, остановил дрожь в руках и наскоро затянул самые страшные повреждения. Отступил, понимая, что больше сейчас сделать ничего не сможет, отвернулся и продолжил истреблять погибающую под натиском соратников нечисть.

Профессор и так тратил остатки терпения, чтобы не отправиться к костру в одиночку. Стоило терять время, чтобы ни о чем не договориться. Он махнул рукой и направился к костру.

- Ах, цепи. - профессор негодующе поправил очки. - Что ж. Придется повозиться. Подпускать к ним огонь в любом случае нельзя.

Когда первый шок переключил голову на аварийный режим работы, его хладнокровия хватило даже на то., чтобы выслушать планы доктора Галахад. - Я лично понятия не имею, что это за люди там и чего от них можно ожидать. Но судя по тому, что ты говоришь, - он обратился к Лиаму. - всё паршиво. Так что, Галахад, отвлеки их, а я попытаю счастья с этим мгновенным перемещением в пространстве. Если оказаться поближе к нашим женщинам, можно попытаться разрезать веревки раньше, чем эти мракоборцы спохватятся.

- Кто горят?! - суровый окрик перебил лихорадочные крики Вацлава. - Ника и Мэй? В свою очередь, Вацек пытался понять, что сказал ведьмак за секунду до того, как накрыло видением. Кто горит? - Нет, - уверенно помотал головой, - еще нет! Скорей. Где костер? Да ведь Лиам указывал. Профессор вгляделся...

- Где Ника? - Винс обеспокоенно всмотрелся в темноту. - И Мэй. Что с ними? - он с надеждой глянул на Вацлава: - Профессор? - словно тот был посвящён во все тайны мироздания разом. Профессор огляделся, пытаясь отогнать навязчивый холодок в затылке. Он просил ее быть осторожней. И потом сам же взял в лабиринт! Светлые локоны, теплые ладони, блеск в глазах... Нет, нет, они ее не потеряли. Этого не может быть. Страх мешал думать. Мысли путались. Крикнуть? Позвать? Может, в темноте она не нашла дорогу? Но остальные, кто выбрался, без труда нашел путь. И ему самому никого звать не пришлось. Надо вернуться. Но куда? Где здесь выход... то есть вход? Где-то на грани сознания, точнее, свистопляски трясовиц в его голове, минуя все эти бесполезные умозаключения, пронеслось ощущение чьих-то благочестивых мыслей - упорядоченных, правильных, проливающих бальзам утешения на души грешников, готовящихся предстать перед создателем, или судиёй. Застывшая маска сосредоточенности дала трещину, и профессор с ужасом открыл рот, чтобы высказать свои подозрения... Как это работает, когда вот так вот шибает по вискам тупой болью, и тут же тебе является видение, и ад приветливо машет ручкой, напоминая, что ты его так ненадолго покинул, и теперь двери его вновь гостеприимно распахнулись? - Они горят. Да, это был редкий случай поспешного суждения. И да, Вацеку было сейчас всё равно, разобрал он в силуэтах тех заживо горящих существ знакомые очертания. - Мэй! - крикнул он, - Ника! Мэй! Где ты?

Появившись одним из последних, Вацлав отметил, как оживленно общаются его спутники. Он рассеянно улыбнулся Лиаму, Нике, Тэй. Он кивнул брату, готовый отправляться в путь. Он немного беспокоился за Мэй. Чувствует ли она себя так же плохо среди людей, как в прошлый раз? Ему это ощущение отчасти было знакомо. Он всю жизнь нуждался в уединении. С тех пор многое изменилось. Но место, в котором оказался профессор, могло бы прямо сейчас вызвать у него не такие уж неприятные ощущения. Ибо что еще может предоставить тебе больше уединения, чем старинная темница славной Речи Посполитой? Тишина и прохлада, где-то на дворе вдалеке кого-то порют. Пахнет плесенью, пшенной кашей и отстойником. И ни-ко-го. Провидение, возможно, было разочаровано, когда в его адрес раздалось негромкое: - Курва мачь. Кстати, произнес это не сам профессор, хоть, возможно, так он подумал. Ведь другой он, точно такой же, у грубо сколоченного стола, заваленного книгами, кажется, был оторван от чтения в самый неподходящий момент. Несколько мгновений они оторопело глядели друг на друга. Тому, другому, возможно, так же не был чужд исследовательский интерес, но он довольно скоро удовлетворил его, направив в адрес пришлого себя волну оглушающего ментального удара. - Стооой! Я не… я не хочу тебе зла, - попытался договориться с самим собой Вацек, в этот раз преуспев с ментальным щитом. Да что за день сегодня? Магия взялась делать в нем дыры и там и тут. Похмелье будто не пропадало, и даже, кажется, привело с собой приятеля от какого-нибудь Якова. Вацлав переждал атаку, решительно направился к самому себе, но тот он, который вовсе не жаждал сближения, поступил настолько радикально, что сомнений в том, что перед ним двойник, у профессора больше не осталось. Прозвучал выстрел. Вацлав попытался увернуться… от пули. Если бы удалось, решил бы, что в матрице. Но неприятный обжигающий удар по касательной ребра отбросил его на шаг, пришлось локоть прижать к раненому боку… - Ах ты Курвий сын! Гнев профессора прорвался спонтанно, завихрился, припомнил все старые обиды, всё свое несовершенство и отдельным пунктом тупизну со штаммом, накрыл недоумка и выбил из него остатки самообладания. А пуля, без особых колебаний выпущенная в упор в лоб, довершила дело. Так мог себе воздать лишь он сам. Разговор был короток и эффективен. Как отчет масспектрометра. *** Темно. И больше нет той вони. И вода не точит камень в тишине. - Кто здесь? - спросил профессор и чиркнул спичкой...

Вацлава не было несколько дольше, чем он предполагал, но в конце концов и он явился в пальто нараспашку, амуницией, видневшейся поверх рубашки. Карманы пальто были набиты всем необходимым. И, верно, чем-то лишним. Кто его знает, что их ждет.

+5 сила (250), +5 к восприятию (500), +0 атлетика (200); +20 телепортация (500) Остаток: 550 о.о

Арсенал => спальни Вацлав вполне справился сам. Он, в отличие от Ники, полагал, что стрелять придется. И намерен был кого-нибудь пристрелить, если окажется, что всё именно так, как ему приснилось. Правда, он надеялся все же и на то, что всё не так. Но не ради неизвестного чувака, который может оказаться под прицелом. - Благодарю, - пробормотал он и пожал Винсу руку, - Ника, буду ждать вас у лабиринта. После чего отправился к себе собираться.

- Ну ладно.. пойдем.. – с тяжелым вздохом, она нехотя отстранилась, собираясь наконец-то покинуть спальни. Волнующая макушка отодвинулась. Он отпустил ее. Да. Нужно торопиться. Впрочем, Мадлен с Лиамом еще хотели что-то подготовить. Веревка, спички, соль... В этот раз лучше бы быть во всеоружии. И не худо бы добраться до арсенала, где уже скрылась Ника. - Ты иди собирайся, я должен найти что-нибудь. Может, Винс подскажет. С этим огнестрельным оружием у меня как-то не сложилось... Профессор запнулся. Выразил он это, конечно, не слишком удачно. По пятницам я обычно не палю по всему, что движется. К тому же на моем счету не так уж много трупов, как могло бы быть при должном усердии. - Встречаемся у лабиринта. Не забудь зажигалку. Пригодится во мраке. Но этого он уже не сказал, поспешая за специалистом по огнестрелу.

- Видение ощущалось, как ближайшее будущее, вот что еще могу сказать. Не знаю, как тут определить причинно-следственные связи, что было до - курица или яйцо, но видела я себя без платья. Вацлав покачал головой. Мрак - пожалуй, хоть в платье, хоть нет, видение паршивое. Крис, наверно, прав. Что там за надобность в лабиринте может быть в платье? - Так, значит, платья не будет? - он с сожалением поцокал языком. - Ну и ладно. Всё равно в темноте его было бы не видно. Ладони легли на плечи девушки, согревая. - Хочешь мой шарф?

- Не уверена, но, кажется, нам не нужно наряжаться.. Странно, но я не видела себя в платье. Только мрак вокруг.. Она посмотрела на Вацлава с ожиданием, словно он мог как-то подробнее разъяснить увиденное. Вацек забыл выдохнуть от неожиданности. С непониманием уставился на нее. Да, с нарядами, похоже, их ждало небольшое разочарование. Сдулся, и, взглянув на это философски, поинтересовался: - Что еще ты почувствовала?

Взгляд скользнул по лицу Вацлава. Над верхней губой еще оставались едва заметные засохшие подтеки, но профессору сейчас нужна была помощь иного рода и Мэй отвела глаза. Он даже не заметил, почувствовал ее взгляд. И стало немного легче не думать, что всё будет хорошо. А ведь он как в воду глядел. Черт. - Медиумы, дарую вам талант Телепортации, - с этими словами он отпустил утёнка. Тот взлетел и рассыпался над головами медиумов цветными искрами. - Удачи в... Воистину, великим не до смертных. Но мужик этот Вацлаву импонировал своим спокойствием. Да и намучился, видно, в аду. Надо же в себя прийти. Когда дверь за Патриком в очередной раз закрылась, он почесал бровь, искренне недоумевая, зачем бы ему понадобилась телепортация. За городским автобусом бегать удобно, когда не успеваешь. Ну или… в принципе такой маневр неплох при преследовании. Покосился на Криса. Действительно хорошая у них выходит банда. В самый раз пограбить какие-нибудь древности. И все же нужно оружие. — Подберу себе что-нибудь, - как-то неопределенно выразился он, думая об арсенале. - Ладно. Я за пистолетом. И.. – девушка всплеснула руками, - ..кто-нибудь вообще знает, как одевались женщины в семнадцать веке? – вдруг повезет и в моде тогда был какой-нибудь Адидас? Он машинально окинул ее фигурку, размышляя, как она, должна выглядеть в кринолине или тяжелом бархате с корсетом. Перестал размышлять, воображение — коварная вещь. К счастью, в Польше носили не совсем европейские наряды. Да они и не на бал собрались. — Там были, знаешь, такие кафтаны и тяжелые платья… ну, в общем, главное – оборка побогаче с соболями, — поделился модой польской шляхты не слишком большой знаток родной истории. — И голову покрыть надо.

Вацлав переводил взгляд с одного на другого. Крис нашел решение, откуда не ждали. Карта... Из прошлого. Ну а почему бы нет? Все засуетились... -Ну...мы все равно собирались его дообследовать,так что сейчас самая удачная возможность-Тэй подмигнула профессору-Помните,Вацлав,вы обещали составить нам компанию?Так что пойдем все вместе. Профессор машинально отсалютовал ей из своего угла. Что же. Не думал, что будет радоваться ее энтузиазму лезть в эту дыру. А вот гляди же. Провел ладонями по лицу, машинально снимая не только остатки тумана от светопреставления, но и восстанавливая поврежденные ткани. - Ника, постой! Может быть, взять огнестрел? – спросила Мэй, ёжившаяся от мысли, что в веке 17-ом сама по себе по улице не походишь. Столько дверей было закрыто для женщин тогда. Добавила, переглянувшись с девушками, - Хорошо бы иметь при себе доходчивое «нет» на все случаи жизни. - Хорошо бы всем его иметь, - сказал уже громче, поднимаясь. - Хотя из меня стрелок... Поглядел на Криса. Тот уж знает, что Вацек с оружием не очень дружен. Но все же на всякий случай надо бы прихватить всем по стволу. Он бы еще и нож сунул за ремень. - А также веревки, фонарь.

Посмотрел на собравшихся, вздохнул. Достал из кармана портсигар, щёлкнул зажигалкой и закурил. На его спокойном, бесстрастном лице не было и капли иронии. Настала благодать тишины. Вацлав прислонился к стене и спустился по ней, присев на корточки. В ушах немного звенело, но в целом он уже принял решение. Оставалось только подождать, когда остальные придут в себя. Снизу вверх поглядел на Криса. Но ничего не сказал. Пока что.

Он не дожидался никого. Направился к спальне с, по слухам, морским побережьем внутри. Наверняка Крис побежал туда.

Выпутавшись из поддерживающих пут, шагнула к мужчине. Одна ладонь легла на его плече, другая обхватила лицо. - Да, да, уходим.. сейчас.. – бормотала она, хмурясь и стирая большим пальцем дорожки крови. - Я в порядке, - повторил он всегда работающий заговор, удерживая ее руку. Не надо, это ерунда, не беспокойся. Ника, кажется, быстрее них оправилась от шока. Он был благодарен ей, когда девушка увлекла Мэй за собой. - Обопрись на меня, - проговори он, подставляя Вацлаву плечо, и запоздало вспомнил: - В парке где-то гуляет Мадлен.. Я поищу... - Я в порядке, я в порядке, - пробормотал Вацлав вновь, покачнулся и все же оперся о предложенное плечо. Часть пути он искал опоры. Но ближе к Убежищу, когда они перешли на бег, голова уже пряснилась. Он отпустил плечо ведьмака и махнул рукой, мол, спасибо, друг, я в норме. - Позови Мадлен. Здесь нельзя оставаться.

Саксонский сад - Крис! Поздно. Пока он очухивался, пытаясь понять, где у земли верх, а где низ, брат умчался. - Мэй... Ника. Что с ними. В глазах плавали сгустки света, мешая сфокусироваться на оживающих пятнах рядом. Но кажется, вот то пятно, заслоненное раскаленным световым облачком, - это Ника. А вон то - Мэй. Профессор выглядел неважно, но кажется, повреждения были небольшие. Шмыгнул носом. Кровь. ну и всё, кажется. В ушах только шумит. И шатает. Но к этому он за утро уже даже привык. - Надо возвращаться. - Он направился к Мэй и Нике.

Саксонский сад Он и сам ощутил, что немного перестарался. Открылся, и не только свет, но и тьма были в его помыслах. Но разве сейчас было до того, разбирать, сколько и чего намешано в том. Главное — аура двоюродного племянника стала понятна обеим женщинам. Он украдкой почесал нос. Надо было все же сдержанней. А как? Это не пробирка, чтобы отмерить миллилитры. Кристоф, оказывается, помнил о солнечных часах. Вацек и сам про них позабыл. Элемент бесполезного городского декора. Следуя с братом плечо к плечу, будто лет десять отмотали назад. И что занятно: тогда он, вероятно, тоже видел, хоть не отдавал себе отчета, но видел же, эту его ауру цвета насыщенного индиго. Иначе бы откуда он помнил и ее? Отпустил руку Мэй, ободряюще улыбнулся ей. Даже стороны света обращают их лицом друг к другу. И почему он вчера не решился… А, ну да. Он был слишком пьян. О чем он думает? Болек… Руки очертили исследуемую сторону света. Светлое прозрачное небо над запрокинутой головой. Юг был полон мыслей о неслучившемся, осенней прохлады, влаги и покинутых птицами гнезд. Там были страхи запершихся по домам людей. Чьи-то горести и радости. И не видимая глазу жизнь старого кладбища. Бездомная собака кормила щенков. А на хлебозаводе опара подходила к кульминации роста. Он словно с высоты птичьего полета обозрел четверть родного города в телескоп. Выхватил яркие, сочные и такие обыденные его детали. И весь город, вся Варшава, словно песок просыпалась сквозь пальцы медиума. Оставив ладони пустыми. — Его там нет, - констатировал он. А потом мир залило светом, в котором растворились и Варшава, и птичьи гнезда, и Мэй. И этот свет был не тем, который мог бы подарить ее взгляд, исчезающий в этом невыносимом всполохе, а жалящим и плавящим нервные окончания, будто огнем, оглушая и ослепляя, заставляя лопаться мелкие сосуды и выдавливая из груди невольный стон.

Теперь, сжимая одну ладонь, и мягко взяв другую, он ощутил комфортность их контакта и сам. Лишнее отступало. Эти женщины в чем-то были очень не похожи. Но для внутреннего взора они представлялись равно готовыми к сонастройке струнами. Болек был трудным подростком. Это у них семейное. Вацлав всякий раз не мог решить, плакать или смеяться, когда Беата вновь жаловалась на очередную его выходку. Собирание шишек заканчивалось громадным костром и вызовом полиции, новый телефон через неделю приобретал вид пожившего на помойке бомжа. Но если приглядеться, кончик носа у Болека по форме напоминал отцовский. По тем сохранившимся фотографиям, которые давали представление его формы в профиль. А также и по тому профилю, который Вацек мог видеть перед собой и сейчас. Он был такой и у Криса. Он узнал бы его в толпе. Вацлав хмыкнул, улыбнулся. И сам опять не понял, как образ и вся его любовь и тревога за семью, вместе с мрачной решимостью сыграли диссонансный аккорд на обеих струнах.