Meshulik

- Кто горят?! - суровый окрик перебил лихорадочные крики Вацлава. - Ника и Мэй? В свою очередь, Вацек пытался понять, что сказал ведьмак за секунду до того, как накрыло видением. Кто горит? - Нет, - уверенно помотал головой, - еще нет! Скорей. Где костер? Да ведь Лиам указывал. Профессор вгляделся...

- Где Ника? - Винс обеспокоенно всмотрелся в темноту. - И Мэй. Что с ними? - он с надеждой глянул на Вацлава: - Профессор? - словно тот был посвящён во все тайны мироздания разом. Профессор огляделся, пытаясь отогнать навязчивый холодок в затылке. Он просил ее быть осторожней. И потом сам же взял в лабиринт! Светлые локоны, теплые ладони, блеск в глазах... Нет, нет, они ее не потеряли. Этого не может быть. Страх мешал думать. Мысли путались. Крикнуть? Позвать? Может, в темноте она не нашла дорогу? Но остальные, кто выбрался, без труда нашел путь. И ему самому никого звать не пришлось. Надо вернуться. Но куда? Где здесь выход... то есть вход? Где-то на грани сознания, точнее, свистопляски трясовиц в его голове, минуя все эти бесполезные умозаключения, пронеслось ощущение чьих-то благочестивых мыслей - упорядоченных, правильных, проливающих бальзам утешения на души грешников, готовящихся предстать перед создателем, или судиёй. Застывшая маска сосредоточенности дала трещину, и профессор с ужасом открыл рот, чтобы высказать свои подозрения... Как это работает, когда вот так вот шибает по вискам тупой болью, и тут же тебе является видение, и ад приветливо машет ручкой, напоминая, что ты его так ненадолго покинул, и теперь двери его вновь гостеприимно распахнулись? - Они горят. Да, это был редкий случай поспешного суждения. И да, Вацеку было сейчас всё равно, разобрал он в силуэтах тех заживо горящих существ знакомые очертания. - Мэй! - крикнул он, - Ника! Мэй! Где ты?

Появившись одним из последних, Вацлав отметил, как оживленно общаются его спутники. Он рассеянно улыбнулся Лиаму, Нике, Тэй. Он кивнул брату, готовый отправляться в путь. Он немного беспокоился за Мэй. Чувствует ли она себя так же плохо среди людей, как в прошлый раз? Ему это ощущение отчасти было знакомо. Он всю жизнь нуждался в уединении. С тех пор многое изменилось. Но место, в котором оказался профессор, могло бы прямо сейчас вызвать у него не такие уж неприятные ощущения. Ибо что еще может предоставить тебе больше уединения, чем старинная темница славной Речи Посполитой? Тишина и прохлада, где-то на дворе вдалеке кого-то порют. Пахнет плесенью, пшенной кашей и отстойником. И ни-ко-го. Провидение, возможно, было разочаровано, когда в его адрес раздалось негромкое: - Курва мачь. Кстати, произнес это не сам профессор, хоть, возможно, так он подумал. Ведь другой он, точно такой же, у грубо сколоченного стола, заваленного книгами, кажется, был оторван от чтения в самый неподходящий момент. Несколько мгновений они оторопело глядели друг на друга. Тому, другому, возможно, так же не был чужд исследовательский интерес, но он довольно скоро удовлетворил его, направив в адрес пришлого себя волну оглушающего ментального удара. - Стооой! Я не… я не хочу тебе зла, - попытался договориться с самим собой Вацек, в этот раз преуспев с ментальным щитом. Да что за день сегодня? Магия взялась делать в нем дыры и там и тут. Похмелье будто не пропадало, и даже, кажется, привело с собой приятеля от какого-нибудь Якова. Вацлав переждал атаку, решительно направился к самому себе, но тот он, который вовсе не жаждал сближения, поступил настолько радикально, что сомнений в том, что перед ним двойник, у профессора больше не осталось. Прозвучал выстрел. Вацлав попытался увернуться… от пули. Если бы удалось, решил бы, что в матрице. Но неприятный обжигающий удар по касательной ребра отбросил его на шаг, пришлось локоть прижать к раненому боку… - Ах ты Курвий сын! Гнев профессора прорвался спонтанно, завихрился, припомнил все старые обиды, всё свое несовершенство и отдельным пунктом тупизну со штаммом, накрыл недоумка и выбил из него остатки самообладания. А пуля, без особых колебаний выпущенная в упор в лоб, довершила дело. Так мог себе воздать лишь он сам. Разговор был короток и эффективен. Как отчет масспектрометра. *** Темно. И больше нет той вони. И вода не точит камень в тишине. - Кто здесь? - спросил профессор и чиркнул спичкой...

Вацлава не было несколько дольше, чем он предполагал, но в конце концов и он явился в пальто нараспашку, амуницией, видневшейся поверх рубашки. Карманы пальто были набиты всем необходимым. И, верно, чем-то лишним. Кто его знает, что их ждет.

+5 сила (250), +5 к восприятию (500), +0 атлетика (200); +20 телепортация (500) Остаток: 550 о.о

Арсенал => спальни Вацлав вполне справился сам. Он, в отличие от Ники, полагал, что стрелять придется. И намерен был кого-нибудь пристрелить, если окажется, что всё именно так, как ему приснилось. Правда, он надеялся все же и на то, что всё не так. Но не ради неизвестного чувака, который может оказаться под прицелом. - Благодарю, - пробормотал он и пожал Винсу руку, - Ника, буду ждать вас у лабиринта. После чего отправился к себе собираться.

- Ну ладно.. пойдем.. – с тяжелым вздохом, она нехотя отстранилась, собираясь наконец-то покинуть спальни. Волнующая макушка отодвинулась. Он отпустил ее. Да. Нужно торопиться. Впрочем, Мадлен с Лиамом еще хотели что-то подготовить. Веревка, спички, соль... В этот раз лучше бы быть во всеоружии. И не худо бы добраться до арсенала, где уже скрылась Ника. - Ты иди собирайся, я должен найти что-нибудь. Может, Винс подскажет. С этим огнестрельным оружием у меня как-то не сложилось... Профессор запнулся. Выразил он это, конечно, не слишком удачно. По пятницам я обычно не палю по всему, что движется. К тому же на моем счету не так уж много трупов, как могло бы быть при должном усердии. - Встречаемся у лабиринта. Не забудь зажигалку. Пригодится во мраке. Но этого он уже не сказал, поспешая за специалистом по огнестрелу.

- Видение ощущалось, как ближайшее будущее, вот что еще могу сказать. Не знаю, как тут определить причинно-следственные связи, что было до - курица или яйцо, но видела я себя без платья. Вацлав покачал головой. Мрак - пожалуй, хоть в платье, хоть нет, видение паршивое. Крис, наверно, прав. Что там за надобность в лабиринте может быть в платье? - Так, значит, платья не будет? - он с сожалением поцокал языком. - Ну и ладно. Всё равно в темноте его было бы не видно. Ладони легли на плечи девушки, согревая. - Хочешь мой шарф?

- Не уверена, но, кажется, нам не нужно наряжаться.. Странно, но я не видела себя в платье. Только мрак вокруг.. Она посмотрела на Вацлава с ожиданием, словно он мог как-то подробнее разъяснить увиденное. Вацек забыл выдохнуть от неожиданности. С непониманием уставился на нее. Да, с нарядами, похоже, их ждало небольшое разочарование. Сдулся, и, взглянув на это философски, поинтересовался: - Что еще ты почувствовала?

Взгляд скользнул по лицу Вацлава. Над верхней губой еще оставались едва заметные засохшие подтеки, но профессору сейчас нужна была помощь иного рода и Мэй отвела глаза. Он даже не заметил, почувствовал ее взгляд. И стало немного легче не думать, что всё будет хорошо. А ведь он как в воду глядел. Черт. - Медиумы, дарую вам талант Телепортации, - с этими словами он отпустил утёнка. Тот взлетел и рассыпался над головами медиумов цветными искрами. - Удачи в... Воистину, великим не до смертных. Но мужик этот Вацлаву импонировал своим спокойствием. Да и намучился, видно, в аду. Надо же в себя прийти. Когда дверь за Патриком в очередной раз закрылась, он почесал бровь, искренне недоумевая, зачем бы ему понадобилась телепортация. За городским автобусом бегать удобно, когда не успеваешь. Ну или… в принципе такой маневр неплох при преследовании. Покосился на Криса. Действительно хорошая у них выходит банда. В самый раз пограбить какие-нибудь древности. И все же нужно оружие. — Подберу себе что-нибудь, - как-то неопределенно выразился он, думая об арсенале. - Ладно. Я за пистолетом. И.. – девушка всплеснула руками, - ..кто-нибудь вообще знает, как одевались женщины в семнадцать веке? – вдруг повезет и в моде тогда был какой-нибудь Адидас? Он машинально окинул ее фигурку, размышляя, как она, должна выглядеть в кринолине или тяжелом бархате с корсетом. Перестал размышлять, воображение — коварная вещь. К счастью, в Польше носили не совсем европейские наряды. Да они и не на бал собрались. — Там были, знаешь, такие кафтаны и тяжелые платья… ну, в общем, главное – оборка побогаче с соболями, — поделился модой польской шляхты не слишком большой знаток родной истории. — И голову покрыть надо.

Вацлав переводил взгляд с одного на другого. Крис нашел решение, откуда не ждали. Карта... Из прошлого. Ну а почему бы нет? Все засуетились... -Ну...мы все равно собирались его дообследовать,так что сейчас самая удачная возможность-Тэй подмигнула профессору-Помните,Вацлав,вы обещали составить нам компанию?Так что пойдем все вместе. Профессор машинально отсалютовал ей из своего угла. Что же. Не думал, что будет радоваться ее энтузиазму лезть в эту дыру. А вот гляди же. Провел ладонями по лицу, машинально снимая не только остатки тумана от светопреставления, но и восстанавливая поврежденные ткани. - Ника, постой! Может быть, взять огнестрел? – спросила Мэй, ёжившаяся от мысли, что в веке 17-ом сама по себе по улице не походишь. Столько дверей было закрыто для женщин тогда. Добавила, переглянувшись с девушками, - Хорошо бы иметь при себе доходчивое «нет» на все случаи жизни. - Хорошо бы всем его иметь, - сказал уже громче, поднимаясь. - Хотя из меня стрелок... Поглядел на Криса. Тот уж знает, что Вацек с оружием не очень дружен. Но все же на всякий случай надо бы прихватить всем по стволу. Он бы еще и нож сунул за ремень. - А также веревки, фонарь.

Посмотрел на собравшихся, вздохнул. Достал из кармана портсигар, щёлкнул зажигалкой и закурил. На его спокойном, бесстрастном лице не было и капли иронии. Настала благодать тишины. Вацлав прислонился к стене и спустился по ней, присев на корточки. В ушах немного звенело, но в целом он уже принял решение. Оставалось только подождать, когда остальные придут в себя. Снизу вверх поглядел на Криса. Но ничего не сказал. Пока что.

Он не дожидался никого. Направился к спальне с, по слухам, морским побережьем внутри. Наверняка Крис побежал туда.

Выпутавшись из поддерживающих пут, шагнула к мужчине. Одна ладонь легла на его плече, другая обхватила лицо. - Да, да, уходим.. сейчас.. – бормотала она, хмурясь и стирая большим пальцем дорожки крови. - Я в порядке, - повторил он всегда работающий заговор, удерживая ее руку. Не надо, это ерунда, не беспокойся. Ника, кажется, быстрее них оправилась от шока. Он был благодарен ей, когда девушка увлекла Мэй за собой. - Обопрись на меня, - проговори он, подставляя Вацлаву плечо, и запоздало вспомнил: - В парке где-то гуляет Мадлен.. Я поищу... - Я в порядке, я в порядке, - пробормотал Вацлав вновь, покачнулся и все же оперся о предложенное плечо. Часть пути он искал опоры. Но ближе к Убежищу, когда они перешли на бег, голова уже пряснилась. Он отпустил плечо ведьмака и махнул рукой, мол, спасибо, друг, я в норме. - Позови Мадлен. Здесь нельзя оставаться.

Саксонский сад - Крис! Поздно. Пока он очухивался, пытаясь понять, где у земли верх, а где низ, брат умчался. - Мэй... Ника. Что с ними. В глазах плавали сгустки света, мешая сфокусироваться на оживающих пятнах рядом. Но кажется, вот то пятно, заслоненное раскаленным световым облачком, - это Ника. А вон то - Мэй. Профессор выглядел неважно, но кажется, повреждения были небольшие. Шмыгнул носом. Кровь. ну и всё, кажется. В ушах только шумит. И шатает. Но к этому он за утро уже даже привык. - Надо возвращаться. - Он направился к Мэй и Нике.

Саксонский сад Он и сам ощутил, что немного перестарался. Открылся, и не только свет, но и тьма были в его помыслах. Но разве сейчас было до того, разбирать, сколько и чего намешано в том. Главное — аура двоюродного племянника стала понятна обеим женщинам. Он украдкой почесал нос. Надо было все же сдержанней. А как? Это не пробирка, чтобы отмерить миллилитры. Кристоф, оказывается, помнил о солнечных часах. Вацек и сам про них позабыл. Элемент бесполезного городского декора. Следуя с братом плечо к плечу, будто лет десять отмотали назад. И что занятно: тогда он, вероятно, тоже видел, хоть не отдавал себе отчета, но видел же, эту его ауру цвета насыщенного индиго. Иначе бы откуда он помнил и ее? Отпустил руку Мэй, ободряюще улыбнулся ей. Даже стороны света обращают их лицом друг к другу. И почему он вчера не решился… А, ну да. Он был слишком пьян. О чем он думает? Болек… Руки очертили исследуемую сторону света. Светлое прозрачное небо над запрокинутой головой. Юг был полон мыслей о неслучившемся, осенней прохлады, влаги и покинутых птицами гнезд. Там были страхи запершихся по домам людей. Чьи-то горести и радости. И не видимая глазу жизнь старого кладбища. Бездомная собака кормила щенков. А на хлебозаводе опара подходила к кульминации роста. Он словно с высоты птичьего полета обозрел четверть родного города в телескоп. Выхватил яркие, сочные и такие обыденные его детали. И весь город, вся Варшава, словно песок просыпалась сквозь пальцы медиума. Оставив ладони пустыми. — Его там нет, - констатировал он. А потом мир залило светом, в котором растворились и Варшава, и птичьи гнезда, и Мэй. И этот свет был не тем, который мог бы подарить ее взгляд, исчезающий в этом невыносимом всполохе, а жалящим и плавящим нервные окончания, будто огнем, оглушая и ослепляя, заставляя лопаться мелкие сосуды и выдавливая из груди невольный стон.

Теперь, сжимая одну ладонь, и мягко взяв другую, он ощутил комфортность их контакта и сам. Лишнее отступало. Эти женщины в чем-то были очень не похожи. Но для внутреннего взора они представлялись равно готовыми к сонастройке струнами. Болек был трудным подростком. Это у них семейное. Вацлав всякий раз не мог решить, плакать или смеяться, когда Беата вновь жаловалась на очередную его выходку. Собирание шишек заканчивалось громадным костром и вызовом полиции, новый телефон через неделю приобретал вид пожившего на помойке бомжа. Но если приглядеться, кончик носа у Болека по форме напоминал отцовский. По тем сохранившимся фотографиям, которые давали представление его формы в профиль. А также и по тому профилю, который Вацек мог видеть перед собой и сейчас. Он был такой и у Криса. Он узнал бы его в толпе. Вацлав хмыкнул, улыбнулся. И сам опять не понял, как образ и вся его любовь и тревога за семью, вместе с мрачной решимостью сыграли диссонансный аккорд на обеих струнах.

Кристоф кивнул брату - действуй. Ему следовало подумать об этом. О том что придется взаимодействовать. Тогда, в аду, они объединяли свои усилия, но там был ад. Здесь же, лишь приблизительно понимая, что в итоге должно у него выйти, профессор припомнил предупреждения Ники насчет совместных действий медиумов. Это было совершенно неизведанное поле. Для его рацио во всяком случае. Он был уверен, что и для ее. А как иначе? И если Ника права, и интуитивно отдаться на волю древней души - некомфортное для нее, а потому и опасное решение, то... Ну, с Мэй они, положим, уже не раз убедились в том, что дух их не конфликтует. Не удивительно. Да вот с Никой он не имел счастья оказаться на одной волне наития в спонтанно порождаемой интенции. За исключением ада. Но там было всё совершенно иначе. Невольно пригляделся к девушке. Возможно, только показалось, но ей будто бы было не слишком уютно. Напряженность? Недовольство? Это могло быть что угодно, но это всё могло отразиться на результате. Не навредить. - Да, да, сейчас. Э... Ника, дай мне руку. Если духовный союз непрочен, то, может, нечто контролируемое, как, кажется, любит эта девушка, осязаемое, называемое одним словом, например "рукопожатие", ее защитит от ускользающих нюансов контакта медиумов?

- Хорошо, - тихо сказала девушка. И это было совсем иное согласие, нежели то, что тогда, в гардеробной. Готовность пойти за ним, отвага и толика влюбленного безрассудства затянули радужки дождливым бархатом под решительно сведенными к переносице бровями. Ей хотелось обнять Вацлава, снова ощутить мягкость губ, но Мэй задвинула эгоизм куда подальше, наверное, так серьезно впервые в жизни. - Пойдем, - перехватив руку, она поднялась. Губы дрогнули в улыбке. Облегчение, когда она согласилась. Вот так просто. Приняв, как важна для него и как уязвима может от того оказаться. - Да, пойдем, - спохватился. Сжал руку и отправился туда, где было условлено с Кристофом.

Кухня - Кристоф прав, давай сначала поправим твоё здоровье.. Ее руки и эта забота так лаконично вплелись в обретение решимости, что бы ни было, не отдать больше ни капли родной крови. Она поднималась из самой глубины его натуры. Не такой уж и святой. Перед неизвестностью нахмурившийся, пока что бездеятельный в ожидании. Готовый снова пойти до конца. Не было романтики. Но он сжал крепко ее ладони. Может, теперь никогда не будет покоя. Вчера был не конец. Не ад восстал против рода людского, а какая-то другая сила. - Мэй, - это было важно, он понял, как важно, когда ее магия коснулась сознания, плохо упорядоченного из-за похмельного тумана, - Будь осторожна.

- О, я сам, - пробормотал Вацлав, озадаченный столь длинным эпитетом, который мог Мэй и не понравиться. Но в этом весь Кристоф. Он тут же забыл про магию, схватился за голову. Кто эти они? Кто покусился на их и так очень небольшое семейство? Он достанет их из-под земли. Они достанут.

- Мэй, нет, постой, - он бы поднялся со стула, но такой сложный маневр мог закончиться новым нашествием пыльной бури в голове и потерей нити разговора. Поэтому пан Шиманский только беспомощно протянул в ее сторону руку и оперся о стол. Он успокаивал себя, слушая там, на ветру, пустые гудки. Это, в конце концов, какая-то паранойя… От слов Кристофа ему стало совсем не по себе. Ведь сны медиумы действительно не просто снят себе. Это немного могло утешить - слабое утешение. что не твое собственное сознание породило это. Пересказ вышел какой-то сбивчивый. Одно дело увидеть во сне. Совсем иное – собственными губами произносить, будто узаконивать событие въяве. Нет, нет, это могла быть какая-то аллегория, символ неприятностей, дурные подозрения: - У них были лица моих лаборантов, - развел он руками, втайне надеясь, что сей аргумент разрушит зловещее провидение. – Это же какая-то ерунда.

Да, странно. Что вообще Мэй не подобрала какой-нибудь менее осторожный эпитет к его виду. Он обрадовался, застав их за беседой и общим завтраком. При других обстоятельствах обрадовался бы больше. Но это утро у профессора Шиманского точно не задалось. Он улыбнулся. И ей, и брату, попросил у свина кофе покрепче и стакан апельсинового сока. - В порядке, в порядке, - машинально пробормотал он, пытаясь отогнать от себя следы похмелья не иначе заговором. Сел напротив них, провел ладонью по лицу. – Что-то кошмар приснился. Слишком реалистичный. Я… Это было ошибкой, и молчать не стоило: - Я звонил Беате.

Не святой и не дурак и, главное, лидер доплелся до дверей кухни и упал в них, хватаясь за ручку, словно опираясь на трость, в поисках Кристофа. Он умывался. И это было действо, занявшее некоторое время. Взлохмаченный, чем-то явно обеспокоенный, щурящийся от резких звуков и резких голосов, он не смог удержать радостной улыбки, увидев, что в помещении обнаружилась нежданно-негаданно и Мэй. - Здравствуй, уже встала?

6 ноября, чуть позже Спальня № 9 => Саксонский сад Темное, тесное помещение не было похоже ни на одну из знакомых комнат. Он не понимал, куда попал, но больше всего удручало, что не понимал, и как выбраться. Нужно было ответить на вопросы. Их задавали те люди вокруг него - в черных одеждах. И это был уже не блокбастер и не любимый сборник комиксов. Но он не знал ответов. И раз за разом, от уговоров до угроз, это знание не приходило. Ответов не появлялось. А страха всё прибавлялось. Слезы текли по чумазым щекам. Свежие ссадины ныли. Он, вероятно, мечтал проснуться. Но не мог, потому что сам был сном. Который снился пану Шиманскому младшему этой ночью. Какой-то сюрреалистический кошмар. Главный разозлился и наотмашь ударил мальчика по лицу. Болек громко позвал маму. Но Беаты в том сне не было. Да и сам Вацлав, вопреки логике подобных сновидений, никак не участвовал в этой истории. Удивительно реалистичной, хоть и совершенно невозможной. И даже не потому, что их с Кристофом племянник не мог по определению оказаться замешан во что-то такое, а потому, что окружали его сотрудники его лаборатории. В этом душераздирающем событии взявшие на себя роль истязателей. Пробуждение было тяжелым. И не только от похмелья. В основном из-за мучения - от неспособности что-то изменить - и тянущей боли в груди. С удивлением обнаружил себя на уютном диванчике. Заботливо накрытым теплым пледом. Вспомнил, как провел ночь, и почти возгордился количеством выпитого. Такое редко удавалось и в молодые его годы. Криса нигде не было видно. Но чутье медиума подсказывало, что разыскивать брата нужно где-то в районе кухни. Непонятное беспокойство, впрочем, от этого открытия никуда не делось. Что, если сны снятся ему не просто так? Что, если, даже если допустить, что он сам снит себе подобную дичь, для беспокойства за родных есть реальные причины? С этими невеселыми мыслями он добрался до своей комнаты. В изголовье кровати лежал телефон. Тот самый, который он подзарядил еще в такси. Просто на всякий случай Вацлав проверил, есть ли еще заряд. Мобильник включился. Черт. Надо как-то узнать, что там с их семьей. Профессор выбрался в прихожую. Подумал и не стал пока тревожить Криса. Он просто узнает. Очень быстро – и назад. Для собственного спокойствия. Выпал за дверь на морозное утро внешнего мира. Голова даже немного прояснилась, когда холодный воздух ворвался в легкие. Стало вдруг легко. Тот же парк, в котором… Так, Беата. Телефон нашел сеть. Сработал гудок. Ему никто не отвечал.