Meshulik

— Ника перевела взгляд с профессора на Мэри-Энн. Действующий сержант полиции могла бы стать советником Вацлава в таких вопросах. Профессор был готов согласиться со всеми, тем более что Мэй только что на его глазах проделала такое, что его чуть не вырубило, - и хоть бы хны. Этим она отчасти напомнила ему одну девочку-мага из нравившегося Болеку старого фильма, название которого вылетело из головы Вацека за ненадобностью. Это некоторое время создавало для Беаты определенные трудности - мальчик тайком норовил проникнуть на чердак, убежденный, что там живут совы. - Можно я пойду за "энигмой"? - спросила Мадлен - Я пойду за "Энигмой" тоже. Скажем... Назовем это зовом предков. - Можно я тоже пойду? - подхватил Вацлав. - Неизвестно еще, кого эти двери пропустят. Он с сомнением попытался нащупать свой ускользающий транс. Покрутил головой, пытаясь застегнуть крахмальный воротничок.

-Ах да,за дверью номер 9 ощущается присутствие людей,слышится польская речь...но отчетливо я разобрала только слово "Энигма" - Если желаете, я составлю компанию тем, кто отправится за дверь номер 9. Все-таки польский мой родной язык, - предложил профессор.

— Правда, явился вместо него Тёмный, — она сникла. — И вот, что получилось, — новый взгляд на рыжего щенка в кресле. — Поэтому с Тёмным нужно быть осторожнее. У него своеобразное чувство юмора, он очень силён, но о его мотивах в союзе с Мюриэлем нам ничего неизвестно. «Да уж, — как-то обыденно подумал про себя профессор, снимая и надевая вновь очки и чувствуя, что вновь волнуется, — своеобразное», а вслух сказал немного виновато: — Нда, лучше все же осторожней. Хотя… Приподнял брови, наклонил голову вбок. —…впрочем… — Темный все же помог нам остаться в живых,на свой изощренный лад....н-да...Помните,он сказал,что является представителем ангела здесь и сильно гадить нам не может,хотя хочется? «Вот да». — Итак, позвольте я перечислю по порядку. Первое. Профессор сжал кулак и разогнул мизинец. — Первое, да. Мы не знаем, что случилось с ангелом и может ли он нам помочь. Но у Ники получилось с ним связаться. Как-то… — он с надеждой обратился к молодой женщине из такой далекой и загадочной России, с широкой, говорят, душой. — Попробуй как-то это повторить, но в покое, со свежими силами. И… попытайся узнать у него самого, как его спасти? Мне показалось, что он хотел бы нам сказать, но не может. Но да, следует помнить, что не все среди нас готовы довериться ему. Не говоря уже о его… хм, товарище. Вацек коротко вздохнул и остановился. Так, что там дальше? Ах да. — Второе. Мы здесь, и нужно как можно больше узнать об этом месте. Мы не умрем, но пока мы заперты. И, как показывает опыт, лучше в одиночку не ходить. Осталось три двери. Мадлен предлагает оставить третью на потом. Я склонен согласиться, но решать вам. Поделимся пока на две группы и попытаем счастья с двумя другими дверями? Или поделим три двери между собой и одновременно отправляемся? Он пожал плечами. Приказывать желания не было никакого. — Третье. Среди нас есть медиумы, ведьмы, или ведьмаки, — кивок в сторону Лиама. — И охотники. Лучше бы объединяться для разведки так, чтобы были и те, и другие, и третьи. Как понимаете, неизвестно, что нас ждет за этими дверями. Хотя, — красноречивый жест в сторону щеночка. — Мы не знаем и того, что и от самих себя еще можно ожидать. — Четвертое. Винсент. Мадлен берется поискать в библиотеке средство для его обратного обращения. Можно поискать. Если будет желание и время. Ну и, может, за какой-нибудь из дверей нам встретится что-нибудь… Или кто-нибудь. Вздохнул. — Пятое. Как вытащить ангела оттуда, где он сейчас находится, если он не сможет сам объяснить? Это вопрос без ответа. Молитва, лабиринт, ведущий вниз, — рабочие версии. Пока неизвестно, годные ли. Так что любые идеи годятся. Пальцев не хватило, и профессор сжал кулак на другой руке. – Шестое. Но хорошо бы прежде найти оружие. И потому, возможно, стоит подождать с лабиринтом и обследовать сначала две другие комнаты? В общем, оружие нам очень нужно. И соль возьмите с собой, а также спички или… Пан Шиманский выдохся. Еще один палец он разогнул молча, поглядел на него и перешел к заключительной части своего затянувшегося выступления: — Итак, если у кого-то есть еще что сказать, то прошу вас, колле… друзья. И, повторюсь, я не вправе решать за вас, как поступать, но вряд ли мы справимся в одиночку.

Присел на корточки. Провел ладонью по пострадавшему месту, едва касаясь ткани. Нога была и правда запакована, забинтована и в неважном состоянии. Профессор поморщился. Должно быть, Тей было жутко больно. - Ладно, попробуем. Он прикрыл глаза, ощущая тепло от тела сидевшей перед ним женщины. Запах. Это не то, это уводит в телесный пласт ощущений. Он мысленно отключил обоняние, ощущение температуры, погрузившись в кокон из духовной ткани универсума. Словно сам отделился от собственного тела, оставаясь на месте, не покидая собственных физических границ, но наблюдая, как его дух сопрягается с местом, откуда исходит боль. Там было места истока жизненной силы Тей. И там же он мог остановить этот ток, делающий заживление исключительно физиологическим процессом сращивания молекул. Мог бы остановить. Если бы его собственно тело не отозвалось на смещение духовной сущности сильным болевым приступом. Вацек, не удержав равновесие, сел на пол, схватившись за виски. Не святотатство ли то, что он сейчас делает? Легкое головокружение. Приступ отступил, как только он вышел из транса. - Н-нет. Боюсь, я переоценил свои возможности, доктор Галахад. Черт! Он приподнялся и тяжело уселся на ближайший стул. - Простите.

Профессор не стал обсуждать потрясающие физические данные Тэй, умудрившейся скрыться от него с таким переломом, но охотники ведь тоже открыли для себя сверхъестественные способности. И это впечатляло. Пока осматривал и примеривался к ауре доктора, ответил наконец на все заданные ему вопросы: — Нет, Ника, у меня нет плана. Для этого я и собрал вас. И нет, я не знаю, что совершил этот ангел, но… У меня он вызвал доверие. Мне показалось, он неплохой… э… парень. Профессор усмехнулся. Сложно настаивать на природе ангельской сущности, но как легко указать его гендер? Или это людям легко? — И я не знаю, как попасть в ад, Мэри-Энн. Мы пока не знаем ничего. По какой причине? Этого я тоже не знаю. Но не хочу от вас этого и скрывать. Мы теперь все за одного. Он вновь невольно поглядел на Мэй и сдержанно улыбнулся.

Профессор вздохнул. Припомнил собственные приключения, покосился на молчавшую Мэй. И не стал допытываться у свидетелей обращения оборотня в милого щеночка, что случилось и при каких обстоятельствах. Это все же в прошлом. А здесь чего только ни случалось. - Ладно, - он кашлянул, вновь встал ровно у своего стула и продолжил: — У всех нас есть вопросы, у меня нет всех ответов, но мы можем попытаться найти их вместе. Если у вас есть идеи, давайте обсудим их сейчас. Хорошо бы и с дверями этими разобраться. Спасибо, санузел я нашел... хм. И кто не знает, там дальше есть спальни и целый гардероб. Одежда старовата, но уж что есть. Рекомендую устроиться с удобствами. Надолго ли мы - пока неизвестно. Лиам удостоился взгляда исподлобья. Вопрос по существу. Отвечать предстоит самим на него. - Да, доктор, Галахад, что с ногой? Мне сказали, что у вас перелом, но судя по тому, что вы успешно перемещаетесь по дворцу... Вацлав сложил руки на груди и решил не углубляться в предположения: - Не уверен и звучит странно, но могу провести эксперимент в области... хм, ведовства? Он коснулся виска, сдвигая очки. Не находя пока что нужных названий для того, что проделывал в последнее время.

Вацлав кивал и и правда не спешил отвечать. Он с любопытством выслушал всех, особенно тех, с кем так и не пришлось в последние часы пообщаться. Ника. Девушка, предложившая принести ему кофе. Когда ему так было важно это предложение. Не кофе, конечно. Тей. Хирург, которой, кажется, сломали ногу. Но неточно. Она прекрасно испарилась из комнаты. Возможно, нога в порядке. Или нет? В ней было что-то странно напористое. Но именно такие женщины и делали карьеру и в его сфере деятельности. И Лиам. Ведьмак. Один из немногих мужиков. И с ним Вацлав хотел бы... нет, не поговорить. Пожалуй, дело делать с ним было бы сподручней. Но это всё инструментарий. А что они за люди? Их ауры были одинаково слишком уж интимны, чтобы прощупывать исподтишка. Наконец, он открыл рот, чтобы спросить "Где Винсент?"... И его опередили. Он замолк, так и не ответив, оперся о спинку стула и спросил порясенно: - Как это случилось?

Гостиная 19:00 То, что пан Шиманский всё проспал, поначалу его встревожило, но сон принес бодрость, а с ней присутствие духа и покой. В гостиную профессор направлялся через гардеробную. Ему повезло несколько больше Мэри-Энн. Он там нашел себе впору не только свежую белую сорочку, но и нижнее белье, и носки. А в ванной комнате — той, что без бабочек, — нашлась и зубная щетка. Вся ношеная одежда осталась аккуратно сложенной лежать в занятой им комнате на одном из стульев. Посвежевший Вацлав с расстегнутым крахмальным воротничком явился в гостиную и первым делом, конечно, извинился перед теми, кому пришлось его ждать там так долго. А после приступил к делу. — Пора нам обменяться информацией и разобраться, что происходит, — начал он и неспешно зашагал из стороны в сторону, как, видимо, привык делать, когда читал лекции или рассуждал перед аудиторией. — И начать, конечно, следует с меня. Я Вацлав Шиманский. Он оглядел присутствующих, невольно потер лоб ладонью. От экспериментов с ведовством голова раскалывалась. Зато теперь удавалось что-то совершать без нервирующего его самого уже хихиканья. Радовало также и то, что ауры его соратников уже не так дезориентировали, хоть и вносили пока еще в пространство некоторое ощущение чересчур близкого контакта. Он старался это игнорировать, хоть местами всё же чувствовал себя соприкасающимся с чужими душами. — Вы знаете мое имя. Но не все, как выяснилось, посвящены в суть дела, которое привело меня сюда. Помолчал. Поправился: — Всех нас. Вацлав задумался, расставил по порядку все важные моменты этой истории и поведал собравшимся примерно теми же словами, какими недавно рассказал Мэй в гардеробной, о чем беседовал с ангелом по имени Мюриель. Закончил так: — В общем, нас здесь собрали, чтобы мы освободили ангела. А он тогда сможет помочь нам завершить создание средства, которое, я полагаю, спасет людей от вируса. Да и отчего бы не полагать? — Профессор усмехнулся. — Ведь нам помогает сам ангел. Но подумайте сами. — Вацлав сделал паузу. — Подумайте. Ангел страдает в аду. Ведь это неправильно. А?

Спальни Он спал прямо в рубашке. В ботинках. Откинувшись на спину. Некрасиво раскрыв рот. Спал как убитый. Сня себе какую-то муть из будущего, из того, которое было его прошлым. Ему снилась собственно Тереза. Которая играла с ним в карты на щелбаны. Сон был по-своему приятный. Потому что Тереза была ему другом еще со времен студенчества. Но и пророческим. Потому что голова у него трещала потом весь остаток вечера. Но это потом, когда он проснется. А пока что ему отчаянно не везло. Терезка хохотала и отщелкивала ему очередной проигрыш. А он улыбался ей и пытался между щелчками вставить, что ведь он разговаривал недавно с Кристофом. И что есть такой ангел Мюриэль. На что бывшая только посмеивалась и не верила ни единому его слову. Хотите узнать о мужчине всё в нескольких ёмких фразах? Спросите о нем его бывшую. Увы, сей мудростью пренебрегают 100 % женщин, пытающихся угадать, что кроется там, за привлекательной внешней оболочкой их нового знакомого. И отчего это он у всех своих хороших приятельниц намертво застрял во френдзоне. Вацек не обижался. В конце концов он был ученым. А ученые не верят. Они знают. И слова их не пустой звук. Как он не раз говорил на лекциях своим студентам, «Я не испытываю ненависти к тем, кто не знает предмета. Поверьте, самые любимые мои люди ничерта не понимают в вирусологии».

Кухня => Спальни... спальни... спальни... хрр Он отключился. Помнил, как Мадлен показала ему эти комнаты. Помнил, как нашел их все идеально чистыми, но совершенно пустыми. Обходя одну за другой, недоумевал и пожимал плечами: куда мог деться человек со сломанной ногой? Он ума не мог приложить. Но факт, ее там не было. Нигде. Ни на кроватях, ни под кроватями. Ни на матрасах, ни под. Он попытался связаться со всеми, чтобы призвать всех его спутников в гостиную. Увы, он слишком устал. Профессор набрел на небольшую спаленку с очень узкой кроватью и небольшим секретером у изголовья. Идеал. Будто кто-то подслушал его мечты. Он лишь присел, чтобы проверить, удобен ли матрас. Потом прилег... Проснулся он через два часа. Коктейль изрядно осел. А профессор осознал, как же он измотался за этот безумный день. И впереди еще так много всего. Но цель заставила его подняться. Цель согласилась считать растаявший молочный коктейль сладким молоком. Цель вновь запустила телепатический призыв, который на сей раз прозвучал ясно и добрался до всех, для кого был предназначен. Это были не слова, а интенция, адресация, просьба явиться в гостиную на всех тех языках, на каких люди желали бы услышать этот призыв. Туда же направился и Вацлав Шиманский.

Кухня - Оу! Молочка! - подхватил мсье Оливье просьбу Вацлава и поинтересовался его предпочтениями. - Топлёное с розовой пенкой? Горячее с корицей? Холодное со льдом? Или с мороженым и шоколадной крошкой? А может манной каши с цукатами? Поросенок вполне мог бы оказаться его перевоплотившейся покойной бабушкой. Ну, в лучшие ее времена. Не в последние годы затмения, когда жизнь их упростилась до овсяной каши, чего, впрочем ни бабушка, ни Вацек не особенно заметили: она пребывала в плену угасшего разума, а у него при такой жизни потребности развивались совсем в иных сферах. Но сейчас всё, буквально всё, что предлагал месье Оливье, дабы перебить аппетит к ужину, Вацлав внезапно хотел. И правда. Что любят хирурги из Айовы? Или не из Айовы? Господи, они так и не сподобились нормально познакомиться и пообщаться, а теперь ему надо принести молока женщине, которая лежит там с ногой, сломанной каким-то монстром! - С мороженым и шоколадной крошкой, наверно, будет в самый раз, - прикинул Вацек моральные потери от встречи с монстром. - Благодарю вас, пан Оливье.

Кухня - М... - не покривил душой пан Шиманский, - она была восхитительна. Красивая, аппетитная, нежная, и в меру сочная... эта шоколадная бабка. Вацлав открыл глаза. Сладострастное выражение лица сменилось вновь на пристойное. - Обед был превосходен. - Мсье Оливье... - пролепетала француженка. - Это был самый восхитительный обед в моей жизни, и я хотела поблагодарить вас... Мы хотели. Свидетель подтвердил. Пан Шиманский принюхался к запахам готовящегося ужина.

Санузел => Кухня - О, давайте вы мне покажете кухню и познакомите с месье Оливье. Если наш шикарный обед готовил он то, право же, его стоит поблагодарить лично. А потом я попрошу молока для котят, а вы для доктора Галахад, при переломах пить молоко полезно. Может в спальнях и еще кто-нибудь найдется, там целых восемь дверей, я все не смотрела. Пан Шиманский огляделся. Тей пострадала, судя по всему, довольно сильно. Но Мадлен оставалась совершенно хладнокровной. Это отчего-то не раздражало, а внушало уверенность, что с Тей можно немного повременить. В ведьме чувствовалась та практичность, которую не мог не оценить любой человек дела. А Вацлав до недавнего времени имел маловато ресурсов для сантиментов и бытия, отдавая последние силы на алтарь науки. - Почту за честь, - уже совсем бодро кивнул профессор и вскоре предупредительно стучал костяшками пальцев в кладовку повара. - Кхм... пан Оливье, кхм. Простите, что отвлекаю от забот. Позвольте вам представить мою коллегу, пани Рено, вашу э... вероятно, вашу соотечественницу. М... нам бы молочка попросить. Он отступил от дверцы кладовки, вежливо предполагая, что если порось швырнет чем-нибудь в сердцах в дверной проем, избежать таким образом удастся не только физических потерь в отряде, но и международного скандала.

- Со мной все хорошо, а вот доктор Галахад серьезно пострадала, она там, в спальнях. Профессор, может вы осмотрите ее ногу? Перелом я сложила, но опираться на ногу пока нельзя, не может же она прыгать на одной ноге - О господи! - вновь помянул господа ученый. - Что случилось? Где она? Где спальни? А кухня - это вон та уютная дверь. Советую пану Оливье сказать, что обед тебе понравился. Ему будет приятно, к тому же это правда. Впрочем, сомневаюсь, что он примет иной отклик о его стряпне. Вацлав с опаской заглянул в предбанник санузла и недоверчиво покосился на потолок. - Нда, - констатировал он уже с большим присутствием духа. - Хорошо, что есть еще одна ванная. Явно кто-то подозревал об этой проблеме, - подумалось вдруг ему, но он не стал строить столь далекие от вероятности теории. Перевел взгляд на изящную фигурку Мадлен. Нет, она совершенно точно истинная ведьма. Обзавелась целым выводком кошек. Невольно улыбка наконец-то посетила чело медиума. - Принести вам молока?

Санузел - Брысь! - Мадлен намеревалась сбить нахалку водяным шариком, как недавно поступила с Мухом, но забыла про огонек. Две стихии столкнулись и светлячок, зашипев, погас. Но уже через мгновение засияли светильники - об этом позаботился фамилияр ведьмы. Профессор замер, осознавая свою ошибку. Это не монстры. Нет. Взять себя в руки... Нет, крылатые насекомые его по-прежнему нервировали, напоминая, что он только что пережил потрясение, решив, что попал в ловушку. Но это были просто бабочки! Господи, кому пришло в голову населять комнату бабочками? Добровольно! Это же издевательство какое-то! Чтож. Если это просто бабочки, то... решение проблемы действительно было простым. - Простите, Мадлен, я выйду... я здесь... Он привстал и, пригнувшись, подался наружу, оставив дверь открытой. Прислонился к внешней стене и окликнул ведьму снова: - Надеюсь котятки не доставили хлопот? Он прервался, чтобы отдышаться. Снаружи бабочки не казались такими уж отвратительными. Да и со временем с ними вполне можно было бы свыкнуться. Наверно. Но нет, не сейчас. Галстук поправили, а рукава рубашки вновь завернули. - Я хотел собрать вас всех... Надо обсудить всё. Как ты? С тобой всё в порядке, Мадлен? И где остальные?

Санузел - А что там? - шепотом спросила ведьма, присев на пол рядом с Шиманским и создала на ладони небольшой огонек. Вацлав с облегчение выдохнул. Присутствие Мадлен делало всё... не так сильно похожим на его кошмарные сны. Но всё же чудовища никуда не делись. И кажется, огонек ведьмы их тоже воодушевил. Пока, правда, они просто ползали по потолку, шевеля разноцветными крылышками, и чистили свои извивающиеся тельца мохнатыми лапками. - Могу поклясться, что дверь была полуоткрыта, - озадаченно зашептал он, уставившись на мерцающий волшебный огонек. - А внутри оказалось, что помещение не освоено. Как так? Он поглядел на зловеще освещенное лицо ведьмы и сделал страшное предположение: - Монстр мог вырваться на свободу и бродит теперь по другим локациям нашего дворца. На потолке произошло шевеление, и наконец, самая любопытная крылатая тварь спланировала на пробу на голову профессора. Он вздрогнул и замахал руками, отбиваясь от наступающей живой тьмы.

Санузел Он сидел на полу, вжавшись в угол и накрыв голову ладонями. - Тщщщ! - шикнул он на нее, указывая перстом в потолок. Вероятно, оттуда грозила беда. - Тихо. Только умоляю, осторожно. Не делай резких движений. И не включай свет. Они там... Там, под потолком бабочки, лишенные источника света, замерли в ожидании, когда уже можно будет сорваться с места и начать мельтешить и биться. - Ты не могла бы сделать одолжение и воспользоваться своим огнем? - виновато поинтересовался пан Шиманский.

Прихожая рядом с туалетными комнатами - Профессор, где вы? Телепатией ведьма не владела даже в зачаточном состоянии и определить направление сигнала тоже не могла Но из-за двери туалетных комнат могла расслышать какое-то мычание, словно там к призрачным котятам заглянула вдруг призрачная дойная корова, пригнанная призрачным пастухом. И если бы французская ведьма распахнула бы дверь, то обнаружила бы полную тьму. Кто-то вырубил свет. И мычал. Вероятно, какой-то дух? Или корова?

Гостиная => Туалетные комнаты В основном они полагались на вас. На вашу группу. Так что, если хотите призвать своих людей, отправьте им мысленный сигнал. Вы же медиум. А для мыслей преград не существует. - А. - Профессор в этой гостиной с завидным постоянством ощущал себя кретином. Действительно. Следовало догадаться. Время... локусы... Устроители. Ус-тро-и-те-ли! Заперли их и пропали. О господи. Где остальные? Бродят по локусам и подвергают себя опасности, как Мэй, плохо представляя, во имя чего это всё затеяно. Ассоциации с Алисой в стране чудес просматривались какие-то зловещие. - Благодарю вас за совет, пан. Да, да... Следовало попытаться, но сначала... надо умыться. Как-то сбросить с себя весь груз и неразбериху дня. Он оглянулся к уже присутствующим в гостиной: - Никуда не уходите, я сейчас... И кинулся к ванной. Хм. Ткнулся в дверь, но она оказалась закрытой. Занято... Огляделся. Нигде никого. Но у одной из дверей приоткрыта щелочка. И там, через освещенный хол виден край эмалированной раковины. Хм. Ведомый интересом и любопытством профессор вошел в свежеоткрытые ванные комнаты, и сия пучина поглотила его, захлопнувшейся дверью. Спустя некоторое время до Мадлен донеслось наконец-то окрепшее профессорское телепатическое: "Памагите!!!"

Гостиная Пан профессор дважды моргнул. От троения кошачьих глаз его собственные глаза слезились, норовя подстроиться под привычные двуглазные измерения собеседника. - Видите ли, эта комната больше всех подходит для заседаний нашего, хм, скромного общества. Но бегать за всеми и звать было бы неудобно, да и не слишком э... человек ведь может быть занят. Но оповестить его о том, что собрание начнется, как-то ведь нужно. Как... как это решалось раньше? Ну... Он обвел рукой прекрасно обставленную гостиную. - Был же здесь кто-то раньше.

Парк => Гостиная Они возвращались в гостиную молча. Не то чтобы скорбь по зловредному духу длилась долго в сердце профессора, но как-то сказать было нечего. Ну не твердить же бесконечно: «Берегите себя, здесь опасно, не ходите гулять в одиночку по местным достопримечательностям». Про кота он уже снова спрашивать не стал. В конце концов, Мэй ведь сейчас наверняка не до его любопытства. Обстановка тихого осеннего парка тоже не располагала нарушать тишину. Вообще, в том, что с обеими женщинами легко было просто молчать, оказалось не слишком обычным и заслуживало, возможно, внимания. Но он не обратил внимания, углубившись в более насущные думы. В гостиной царил покой, а о драме, разыгравшейся в спальнях, профессор и не подозревал. Может, к его счастью. Он отыскал двухголового можордома. — Не поможет ли уважаемый пан в одном деле? Нам не хватает в этом зале какого-нибудь… не знаю, обеденного колокола. Где бы такой можно было раздобыть?

Сад Всё вспыхнуло, словно бы тело само было только подделкой. Копией из папье-маше, высушенной на солнце и только и ждавшей, чтобы впитать в себя пламя от преодолевшей океан zippo. Караваны испанских галеонов везли золото и легенды на землю, готовую поглотить огонь жизни в преддверии жизни иной. Ему захотелось протянуть руку и отстранить Мэй от края захоронения, чтобы жадная до пищи земля не умяла и эту пронзительно живую девушку. Но он не стал. А присел на корточки, бросил горсть земли. За два года до того они сидели у кладбища, где хоронили зараженных. На территорию, конечно, никого не пускали. Очень логично, учитывая, что от старых штаммов всех уже привили, и давно. Скорее это пан Шиманский с Терезой Тиличко могли бы заразить местных покойников. А там, где-то за оградой, закапывали тело Михася. Тогда она сказала: —А потом кто-нибудь из нас двоих будет тут сидеть один. Хорошо, что не сегодня. Сходись, расходись. Хоронить всё равно нам. И тогда он сжал ее ладонь. Молча. И больше они об этом не разговаривали. Вацек поглядел на свою ладонь и попытался вновь сделать так, как тогда в гардеробной, словно светятся пальцы. Встал рядом с женщинами и поднял ладонь над могилой. Покосился на Мэй и смутился. Это было слишком пафосно, наверно. И он спрятал руку в карман. Поправил очки и сказал: — Она свободна.

Саксонский сад - Надо. Как она закончила свой жизненный путь? Вацлав, направляясь, куда вела Мэри, рассказал о встрече в гардеробной. - Кажется, ее бросил муж или жених, может быть. Ее дух утверждал, что он ушел к другой. Она зарезала себя лет сто назад. Профессор поежился. История вышла, словно маршрут городского автобуса. Остановка "Кладбище"... Все на выход.

Саксонский сад - Вот! - вбегая в сад, неся впереди себя на вытянутых руках составляющие ритуального погребения, взволнованная и чуть запыхавшись окрикнула она профессора. Вацлав стоял рядом со своей на время оставленной на листве ношей и поджидал спутниц. Бесстрашно не подозревая, что женщины бывают столь солидарны в мыслях о том, как бы они поступили в случае чего... - Вот, лопата. Уже решили где мы её припаркуем? Профессор оглядел сад. - Пошли к горизонту, — предложил он. — Недалеко. Мэри-Энн. Выбери место. Копать неглубоко. Пепел много места не займет. Они следовали до нужного места. Взгляд у пана Шиманского был задумчивый. Есть кое-что похуже смерти. Но все же как неприятно отпускать. Чья-то заблудшая душа — и даже ее тягостно провожать в последний путь. Этот путь не последний. Нет-нет, не последний. И он собирался выяснить всё сам. Рано или поздно. Он не знал, что за чем, но Мэй знала. И в том, что касается исполнения ритуала, он доверился ей, взявшись только донести их покойницу и помочь копать. — Кажется, надо сказать что-нибудь? Кажется, так было положено. Но неточно. Ведь они хоронили самоубийцу. Интересно еще, что скажет на это ангел…

Гардеробная О, Kurwa! Нет, он не сказал это вслух. Но он будто бы это расслышал в привычном по ту сторону Антлантики ругательстве. И стершийся голливудский диалект заиграл новые ноты мазурки. — О, Kurwa! — вот теперь прошептал, глядя на мумифицированные останки самоубийцы. И опять же не в прямом смысле. Присев на корточки, сдвинул какой-то полуистлевший подол, служивший саваном узнице гардеробной. Нож валялся тут же. — Да, это она. Вздохнул. Она сотню лет упрекала кого-то, страдала и изнывала, мечтая о мести. За последние годы Вацлав, как и все, насмотрелся людских страданий. Обыденных, словно сбитый автобусом кот. Но этот дух собирался надолго поселиться в его воспоминаниях. Накрыл остатками одежды, огляделся, подобрал какой-то театральный плащ, попытался обернуть. — Мэри-Энн, в саду может найтись лопата. Поищи там. Мэй, принесешь соль? Огляделся. Тряпки горят, конечно, но горят плохо. А может, для этой души хватит и ритуального прикосновения к огню? Мумия была легкой. А путь не дальним.