Meshulik

- А по морде - это когда уже сбросит, - радостно пояснил распорядитель. - Как подымешься, не мешкай, чтоб знала. Она будет рядом стоять и ржать - вредная тварь... То есть порой с ней бывает. Но вас-то послушает. Вы серьезный дон, она это чует. - И она это, не быстрее Матильды, случайно. Нам чтобы вровень бежали - А... - сообразил, что опростоволосился с Матильдой, главный конюх. - Ну так бы и сказали, сеньоры. Матильду тогда на сегодня на лебедку отрядим. Там ей цены нет, верная лошадь. А тебе, добрый сеньор, вот та Чернушка. Быстро домчит... Только пугливая. Так ты с ней строже. Шпоры есть? Дам тебе шпоры. Надевай. Она привыкла к шпорам. Откуда такую взяли? Небось какой-то хлыщ ее объезжал. Капитана Торнадо критически оглядели с ног до головы. - Ну ты ей по душе придешься, думаю. Или я не конюх тут. Я своих кобыл знаю. Что Чернушка, - обратился он к лошади, хлопая по шее, - дождалась своего парня. Вернулся к Торнадо: - Так вот, пуглива. Да если вы по дороге той поедите, там далеко-то не удерешь. Джунгли вокруг. Так что ты главное строже с ней. Напутствовав и устроив союз двух давно искавших друг друга пар застоявшихся в стойле кобыл с достойными их выбора сеньорами, конюх закурил трубку.

«Инфанта» - И что, так быстро справились вдвоём? - ладонь приглаживает вихрастую причёску, основательно приподнятую коком. - Пойдём, пойдём. Приму ваши непосильные труды на благо и во искупление. — Долго ли, умеючи, - степенно ответствовал святой отец. — Нести слово Пророчицы тоже то еще чистилище. Дон Гарсия явился на свет из недр каюты какой-то взбудораженный. Будто он там тоже занимался тяжелым трудом. — Оторвал от дела, сеньор квартмейстер? Может, помощь нужна? – невинно вызвался капеллан. «Девять склянок», около 15:00 Отец Аврелий, преуспев в наведении порядка в отхожем месте лучшего брига во всем Амарантайне, искупавшись и отмывшись тщательно, переодевшись, вернулся в таверну, чтобы пообедать и заодно проведать свою ночную подельницу. Он уже попросил у дона Сальваторе наваристого супа из осьминогов и кусок белого хлеба и отпил заслуженного сидра из запотевшей кружки.

- Э... - заозирался озадаченный распорядитель ездовыми мощами. Смущенно почесал волосатую грудь. - Какую же вам... чтобы... Ворвань чтоль? Вы не смотрите, что такая кличка у нее, сильная лошадь, хорошая. Построптивей малек будет, но и пошибче понесет. Если что, просто дай ей по морде, чтоб не баловала. Не шибко. Она с характером, уважает парней с э... серьезных.

Загончик с лошадьми, работавшими на строительстве укреплений, располагался на удобном плато, недалеко от дороги, ведущей к Форту. Там лошадей кормили, ставили отдыхать днем, там же и назначали на работы. Животных было немного. Жили они в основном на фруктах, собираемых рабочими в лесах Иствоча. Травы и сена в этой гористой местности было найти значительно сложнее. - Вам, дон Вирнен, для себя... - человек, выделявшийся среди других своей широкополой шляпой, конюхом был тут давно и знал, что дону Вирнену лучше предоставить в пользование вооон того старого мерина, смирную клячу, знавшую и без седока, как идти, каким шагом, а может иногда - и куда идти. - Покладистая скотинка, - похлопал он ладонью по ухоженным мощам и воззрился на Торнадо. Уловил во взгляде того тоже какую-то неуверенность и заозирался. - Ааа, вот она, Матильда моя. Вот, сеньор, смирная кляч... кобылка. Исправно служит форту, не беспокойтесь, довезет как влитого. Они у нас ученые.

Вот теперь хочу с Ганни познакомится - узнать чем ему нравятся мои ягодицы, что он следом за мной таскается вместо того, чтоб не пачкать своей тенью пейзаж, когда я иду. Где его найти можно? - Да у него таких, как ты... - дон Сальваторе махнул рукой. - А впрочем, найти его несложно. В Клинках и обретается, в "Курносой Джоли". Не ходи туда один. Но скажу тебе: много ты от него не добьешься. Если ты хочешь всю шантрапу на этом острове общупать... тебе жизни не хватит, сеньор Каэди, и корабли твои все уйдут без капитана. Лучше поищи рыбу покрупнее, если опасаешься, что у кого-то на тебя зуб. Этот выше кошеля на поясе и не видит ничего. Ему не нравились твои ягодицы тем, что ты один шел по Нижней улице ночью. Пошел бы я, он бы не полез. Потому что меня тут все знают и Ганни знает, что со мной шутки плохи.

- Левый. левый. не, не ограбил. Просто под Клинками действительно киллеры на меня сидели. Хочу провентилировать - не раскидали ли еще заказов местонй шантропе - уж очень хочется найти конечного заказчика. Кстати, как ты узнал, что мне к Клинкам не ходить? Дон Сальваторе снисходительно ухмыльнулся. - Капитан Торнадо, ты же на Иствоче впервые? А тут любой пацан знает, куда ходить, а куда лучше и не ходить. Возьми и сходи в Клинки следующей ночью. Тебя по голове стукнут и срежут кошель. И без всяких киллеров. А двинешь по Нижней улице без нужных знакомств и известности на Иствоче, познакомишься с Гани Левым. Ты один ходил? Ну. Человек тут новый. Ну. Всё произошло именно так, как и должно было. Так что, познакомился с Ганни?

- Дон Сальваторе... А не подскажите ли вы мне... Кто такой Ганни Левый и что он собой представляет? - А, Ганни Левый? Не Правый? Да шантропа местная. Считает себя хозяином Нижней улицы. Щипает одиноких путников пьяных по ночам, да тут если кошель срезали, то сам виноват. Тебя он, надеюсь, не ограбил?

"Неспокойный" - Пауль об этом до сих пор не знает. Как Улва мне поведала. И, в общем, не следует ему знать. Его любви к капитану можно было позавидовать, - хмыкнула, а улыбка вышла горькой. - Многие фурийцы лелеют надежду на то, что Аластар жив. Но я надеюсь, что он мёртв. Дал он нам всего достаточно. Всего, чего мы даже не смели желать. Пусть теперь покоится с миром. Тревор помолчал. Он знал. Пауль, может, не говорил прямо, но тот человек из его воспоминаний значил для него очень многое. И невольно сеньор Азар искал причину: отчего тот, покойный капитан, чем завоевал сердце штурмана? Шляпой с перьями? Эксцентричностью? Ведь нет… Ответ на этот вопрос вряд ли ему кто-нибудь даст. — От меня никто ничего не узнает. Он представил, может ли случиться так, что однажды Азар и сам будет искать смерти. Возможно. Всё возможно. Но нет, он не мог такое вообразить. А всё же забвение - не есть ли это смерть? Когда отрезаешь что-то из памяти и отменяешь часть своего прошлого как небывшую. Да, так случалось и с ним. - Любите ли вы стихи, сеньора Нэнэке? — спросил он боцмана и поднялся с кресла. Подошел к книжному шкафу. — Я, признаться, предпочитаю батальную поэзию. Вот, например… кхм. Он достал книгу, полистал и прочитал с листа, не надеясь на память Если ты заблудился в пустыне, Дикий ужас тебя охватил, Если смерть в глаза смотрит отныне, Тело в ранах и нет больше сил, Если веришь в одно только средство: В равнодушную каплю свинца Вспомни то, как не раз слышал в детстве: «Ты - мужчина! Борись до конца!» Когда голоден, в трещинах губы, То нетрудно покончить со всем… Трудно лезть самому черту в зубы. Трудно рвать паутину проблем. Ты устал от борьбы? Как не стыдно! Ведь ты молод, ты смел, ты умен. Тебе трудно пришлось – это видно; Но нельзя забывать: жизнь – не сон, Где, проснувшись, уходишь от боли. В жизни должен ты боль превозмочь! Собери силу духа и воли — Лишь они тебе смогут помочь В шторм и бурю спасти свое судно. Верь в победу, не смей унывать! Будь же мужествен, сдаться нетрудно. Трудно голову гордо держать. _____________________________________ *Роберт Сервис "Тот, кто спасовал" перевод Алексея Посёлова

"Инфанта", оскверненная каюта капитана. Святой отец прибыл — О. Нет, никаких таинственных родословных. И все же он прерывается, вновь ложится на спину. И правда по-кошачьи трется о его плечо виском. Ты хочешь знать? Готов ли я рассказать? — Моя жизнь в Орлее была правильной, благополучной и совершенно неинтересной… мой хороший. Мой отец имел известность в узком кругу. Матушка прочила меня по военной карьере, папаша хотел нанять учителя… мечтая видеть меня бардом. Ибо он и сам преуспел на этом поприще в свое время. Пока возраст не дал знать. Тогда он занялся ядами. И вот однажды… Попытка войти в запертую дверь прервала его рассказ. За дверью послышался недоуменный вопрос к кому-то, кто заверил новоявленного чистильщика гальюнов в том, что квартмейстер находится внутри капитанской каюты. Стук повторился настойчивей. — Э… сеньор Гарсия, кхм, принимай работу, — послышался голос капеллана.

"Неспокойный" Возможно, эта женщина была бы интересна Роксан. Она наверняка знала толк в лобуде. В том, что прорастает, незримо пронизывает скупую мимику, то, что между строк вдруг проявляется, словно слова были произнесены, даже если бы и не были, что приближает их к истине. Эта женщина, возможно, умела ее наблюдать до того, как слова, сформировавшись в стройный ряд умозаключений, формировали бы сознание, в котором лобуда, сплошная, ветвистая... камни, коренья и цветы. - Да, мне говорили. Нечто похожее, - неохотно все же признает Тревор. Но в чем... в чем проявлялась его эксцентричность? - Вам известно, - тихо начала Нэнэ, - такое значение из кунлата, как Асала-таар? Азар пожимает плечами. - Ничего не смыслю в их языке. Как правило убиваешь их раньше, чем успеваешь что-то разобрать. Или уже, пожалуй, не придется делиться с кем-нибудь, что ты там разобрал. Усмехается, и ждет с любопытством подробностей.

"Неспокойный" - Как Улва, Пауль и Рю успели проявить себя? - поинтересовалась она. - Пока находились на «Неспокойном»? — Ну, — неопределенно пялится в стакан сосредоточенный дон, — как… Сеньора Улва расхерачила чувство его достоинства, предотвратив при этом его вполне вероятную смерть на дуэли. Сеньорита Рю продемонстрировала полное пренебрежение кодексом, пытаясь неловко выгородить хироловского пацана, и с легкой руки самого дона познала, возможно, кое-что об искусстве употребления качественного алкоголя к вящему удовольствию дона Тревора. Что же касалось Пауля… — Кхм, похвально проявили. Фурийцы надежны и… приятны в общении. Э… донья Нэнэке, а кстати, о вашем погибшем предводителе, Аластаре Кейне. Всё хотел спросить, что он был за человеком?

«Неспокойный» - Вы пока удовлетворены работой пиратов «Фурии»? Тревор попивал свой лимонад, думая о своем. Откликнулся: — А, работой? Работой удовлетворен, да. Главное, чтобы вы были удовлетворены их работой, сеньора боцман. Как, команда вас приняла, нет ли каких проблем?

Тревор Какое-то время работа на палубе кипела. В трюме, на мачтах. Всюду успевали капитан, боцман с плотником. Доротея Фог подумывала о стремянке. Нет, о полноценной лестнице. А лучше – о ходулях. Иначе с новым командиром плотников разговаривать было слишком накладно для ее многострадальной шеи. Тревор окликнул Нэнэке, когда жара начала досаждать и люди то и дело прятались в тени. — Сеньора боцман, не хотите ли лимонада? Он, как обычно, объявился из своей кают-компании, по обыкновению широко распахнув по-хозяйски приглашающее дверь.

«Инфанта», каюта капитана, в поисках творца… Не бог ли тот, кто созидает? Под пальцами скульптора плоть преображается в творение. Пальцы рисуют заново губы. От затылка к плечам пробегает теплая волна дрожи. Скульптура. Не сокрытая ни в чем. Темному взгляду сидящего перед ним он лишь и явлен, в наготе и искренности. Единственному его зрителю. Творение робко, но чувства не робки. Покорно, но не плоть его покорна. Желание красит щеки, блеска придает сине-серым глазам, заостряет скулы у лица, обращенного к изящно полураздетому творцу. Морем шумит кровь. - Опусти голову. Закрой глаза, - тихим шелестом звучит простая просьба. Раскрытые губы, вздох, ласковая улыбка. Теплой глины под твоими ладонями, живого мрамора, твердеющего и смягчающегося в ответ на взгляд, на невесомое прикосновение. Он закрывает глаза. И слышит, кажется, как творец улыбается ему.

Тревор Вскоре с заднего двора вернулся дон Тревор. Он обозрел просторы таверны, решил, что позавтракает на «Неспокойном», и отправился в порт. Работа не ждала. А его собственный кок мог устроить и такой завтрак, который и не снился Совету Армады. Аврелий Аврелий Тилани, капеллан судна «Инфанты», под флагом Армады Распорядок дня 6:30–12:00 — проспаться. 13:00—13:30 — молиться, не забыть про лириум. 13:30–14:00 — позавтракать. 14:00– ∞ — чистить гальюны. «Дорогая Андрасте, мы спасли «Инфанту», но никто не верит. В тебя тоже не все верят. Ну, ты поняла. Давай мириться». Твой А.

«Инфанта», каюта капитана, в поисках клада… — Да. Обнажение. Прикосновения. Всё приобрело свою глубину. Он опустил руки, позволил делать, что хочет. Как далеко ты зайдешь? Потянуться губами к его виску. Спрятать лицо в его волосах. Дрожь между лопаток. — Нет. Платок сползает с шеи, а пальцы тянутся к рубашке. Сдаются пуговицы и нехотя - ремень. Рубашка освобождена и ей остаётся только упасть к ногам хозяина. Не удивлен. Взволнован. Если у Хесуса и есть какой-то план, то Матиус о курсе не думает вовсе. Только здесь и сейчас. Желание. Неподвижность. Рубашка на полу. — Вы… туда. Хотите туда попасть? Это ведь… Потемнела синь в зрачках, обращенных вниз. Неподвижен. И почти не касается. Словно натурщик в ладонях художника. — …Пар Волен.

«Инфанта», каюта капитана, в поисках клада… Если бы Хес знал. Хотя… Матиус, кажется, упоминал это вскользь. — Потрясающе. Завороженный взгляд на карту. Фарватер? С ума сойти, «Гнев Ловиаса». Кто не слышал? Кто угодно, только не Матиус. Обо всём таком слышали те, кто торговал подобными знаниями. Обширная переписка, собственная клиентура, тайники и любовь ко всему, что имеет курс и очертания побережий. Он… тоже отвлекся. От кофе. От Гарсии. От его запястий в расстегнутых манжетах. Когда эти запястья перемещаются на его плечи, словно продолжение их разговора. Курс, фарватер... — Да, — тоже шепчет, вновь пропадая в его объятиях, притягиваясь к нему, робко касаясь полы рубахи. Ничто не мешает приложить ладонь к его груди. Мир сужается до двоих и… — Ты купил чистый лист за десять андрисов? — переспрашивает Матиус, прежде чем коснуться губами его скулы.

"Инфанта", каюта капитана, в поисках клада... Сплетни — нечто противоположное легендам. В сплетнях мелкие события частной жизни. В легендах — крупные чистые мазки монументальной истории. Но и те и другие — ложь. Расстегнутые манжеты, улыбка, тонкие усы. Небрежно и неповторимо изящно, как только умеет истинный аристократ, повязан, почти наброшен, шейный платок. Все это подлинное. Гарсия, персонаж корабельных сплетен, второй человек на корабле, а порой, может, и не второй. Сейчас будто оказался дома. Или это и верно был его дом? Матиус оглядывался, пытаясь уловить нюансы. Он шел с какими-то… ожиданиями? Неопределенными. Интригующими. Он ожидал чего угодно. Он не угадал. С интересом взглянул на стол, коснувшись щекой его плеча.

"Девять склянок" - Это почему же? - недовольно спросил один из десяти. - Она женщина Хирола, - пожал плечами Тревор, кивнув на закрывшуюся за красноглазой дверь. - Можете трахать кого хотите, но эта сеньора капризно хотела получить вот эту грошовую кунари. А вы... ей отказали. Нет ничего страшнее разочарованной женщины, парни. Это я вам на будущее говорю. К тому времени, как поумнеете. К тому времени шрам от этой вилки зарастет. Но вы и тогда, возможно, не сможете закрепиться на Иствотче.

- Хана вам, ребята, а не Армада теперь, - сообщил Тревор.

Шедший следом дон Тревор распахнул дверь и прошел машинально пару шагов.

"Девять склянок" Дон Тревор с сожалением покосился на Рю, перевел взгляд на Улву. Вряд ли отдельное упоминание ее дружбы с влиятельным здесь капитаном остановит головорезов. Может, нет. Но как-то выходило неладно. Отчего бы было не выступить сообща? Впрочем, кажется, большинству присутствующих эта концепция была чужда. - Не люблю, когда срываются сделки, - кортко заметил он и вышел вслед за матросами. О. Ну наконец-то кто-то сделал этот неверный и решительный шаг. Азар поднялся следом. Оглянулся на красноглазую. Идет? Или нет? Выбор ее.

"Девять склянок" - Ни за какие, - отозвался Стингер, дёрнув за поводок. - Есть корабль, команда и ненависть к кунари, можно в Армаду вступать. Дон Тревор хмыкнул, недоверчиво уставился на кандидата в Армаду. Он бы не стал ввязываться, если бы не Рю, но ее участие задело в нем собственные струны. - Так просто? Что-то ваша ненависть, простите, капитан, какая-то малохольная. Вы из какой деревни с тремя рогатыми старухами ее героически умыкнули? А то мы с капитаном Торнадо тут не можем понять, она хоть кунари? Или васготку попроще заполучить?