Meshulik

Аврелий, Матиус - Ааааави, - протянула разбойница, опустив локти на стол и коснувшись ладонями щёк, напоминая теперь узкоглазого хомячка. - А ты мне снииился. «И в этом сне я был солнечным глупым тормозом», — мог бы добавить священник, но удовлетворился внутренним голосом. Это, безусловно, к лучшему. Он приподнял брови и склонил голову в полушутливом поклоне: — Я польщен, прекрасная Рю. Пауль посмотрел в сторону священника, приподняв уголок губ. Чувству, которое вызвала в душе священника почти незаметная и наверняка доброжелательная улыбка Пауля, имя было — ревность. Но увы, его Тилани мог бы распознать, только если бы оно выстрелило в него в упор из арбалета. Внешне капеллан сохранил невозмутимость и мягко позвал: — Садитесь к нам? - Бывает, - и добавил. - Но сегодня с утра столько всего случилось, включая тебя... - скользнувшая по губам улыбка изогнула кончик тонкого усика и уголок рта, - ... что хмель как-то весь развеялся. - Что касается муниципалитета, - незаметно для остальных собеседников квартмейстер подмигнул любопытному трактирщику и вернулся к насущным делам. Взгляд задержался на красивом изгибе усов, невольно уперся в антрацит его глаз. Который раз уже маятник качнулся. Он растерянно улыбнулся, откидываясь на спинку стула, потупился. Этот разговор хотелось продолжить. Только пальцы стыли от таких мыслей. И пропустил мимо ушей половину подробного экскурса в местный расклад политического влияния. Но уловил последние слова. - Губернатор? Ведь корабли приходят и уходят. Вместо них приходят новые... Ты думаешь, здесь вырастет обычный город?

Святой отец с облегчением вздохнул. Он, конечно, совсем недавно оставил девушку в относительном здравии, с учетом, конечно, обстоятельств бурной ночи на троих с двумя бутылками рома, но его беспокоила скорее неизвестность. Молчание верхних этажей. И сейчас, увидев фурийцев, эта неизвестность упокоилась. - Доброе утро, Рю, - окликнул он девушку, улыбнувшись.

— Слава Андрасте, — восхвалил священник свою старую подружку и снова, украдкой, покосился на лестницу. Одернул себя и откинулся на спинку стула. — Осталось понять, куда. Матиас улыбался, любуясь этой непринужденной грацией худощавого, заражающего оптимизмом мужчины. Не удержался с любопытством поинтересоваться, склонившись над столом: — У тебя, что, не бывает похмелья? Сам он, хоть и не испытывал мучительных ощущений, все же пробуждения аппетита тоже пока не дождался. — А кстати, сеньор Хесус, — святой отец сегодня был, вероятно, с самого подъема настроен на не свойственную ему обычно светскую волну. — У нас тут с капитаном Торнадо возник один вопрос, может, вы нас просветите. В поселке кто держит весь этот разношерстный бизнес? Ведь не "Армада" же снимает пенки с борделей?

Аврелий, Матиас, "Девять склянок, 9... Протянутую руку Матиус пожал. Но продолжал глядеть, как на оживший памятник. Почему? А вот почему ты сам не остался на полу в своей таверне? Выручка? Какая выручка? — Ах это… — Матиус опустил глаза, поднял со стола кем-то забытую вилку, усмехнулся. — Не могу представить, что вы чувствуете, сеньор Торнадо, после двухсот лет в… я не знаю, в чем, вы… впрочем, простите, я, наверно, касаюсь чего-то слишком... Забудем об этом. Он вежливо улыбнулся. Вилка покрутилась, поставленная на зуб. Кофе пришелся кстати, чтобы занять вторую руку. — Да ты не волнуйся, мы со всем этим разберемся, рано или поздно, — успокоил его как мог Аврелий, — а пока ты сам реши, куда тебе лучше: к нам или, может, до Лломерина найдем тебе оказию… — Нет, — мотнул головой трактирщик. На Лломерин он возвращаться не хотел. Пока что во всяком случае. — Вижу, тебя уже кто-то приодел. — Дон Гарсия был очень щедр. По старой друж… знакомству. — А, ну вот и хорошо, — согласился святой отец, отмечая склонность Хеса опекать обездоленных пацанов. Хотя какой это пацан. На вид не сильно младше храмовника. Разве что жизнь у парня была поспокойнее. - Доброе утро, господа. Позволите присоединиться? — Хесус! — искренне обрадовался Матиас явлению гостеприимного поклонника его свинины в апельсиновом соусе. — А я… Тебя не было и… Его распирало похвалить картину, но вдруг стало неловко говорить о ней. И, к дасаде, щеки покрылись румянцем. — Конечно, дон Гарсия, присаживайтесь. Как там наши дела? — осторожно поинтересовался священник.

"Неспокойный" К 9 утра он уже был мокрым от пота. Рукава рубахи закатаны, на спине темное пятно влаги, волосы, прихваченные пестрой банданой, выгорают на солнце. К 9 утра он уже пролез лично по всем вантам. Убедился, что мастера знают свое дело. И что работы тут дня на три. — Три? Давай два, — сходу предложил хозяин. — За два сам делай, капитан, а я возьмусь за три. Тревор отер пот с лица намотанной на запястье второй банданой. Рубаха потела, но без нее он привлечет слишком много внимания. — Да мать же. Хирол к тому времени уйдет, — бормочет капитан «Неспокойного», вытирая и рот, пока окидывает взглядом гавань, где видное место занимает «Инфанта». — Проклятие. — Управимся, так и догоним, — предлагает старший помощник, который в курсе его дел как никто. — Билли все равно на «Инфанте» уйдет. Билли уйдет на «Инфанте». Азар уже не ругается по этому поводу. Что взять с человека, который твердит монотонно что его долг служить своему капитану? Кажется, усмирение Билли примирило его брата с тем, что у Билли есть право самостоятельно решать, что ему лучше. — Будем работать, пока не закончим. Надо закончить раньше. Он отправляется в трюм проследить за размещением нового груза. Пауль тоже уйдет на "Инфанте". Он закрывает глаза, машинально останавливается, облизывает сохнущие губы. В 12 назначена встреча, на ней придется решить, как быть с кораблем. Всего три часа прошло. Он уже соскучился.

Матиус проснулся снова, когда уже было непозволительно поздно. Для трактирщика - уж точно. В это время он обычно вовсю кормил посетителей завтраком, выставлял опохмелиться и помогал обрести себя после тяжелых ночных похождений. Сегодня никто не стучал в его двери. И никто не требовал яичницу, непременно пашот, даже если этот кто-то не отличил бы сырого яйца от сваренного всмятку. Сел. Огляделся. В комнате никого не было. Только картина по-прежнему лежала на столе. Упал обратно и размышлял о волшебной силе искусства. Нет, ну сколько Хес нарисовал таких портретов до него, чтобы этот вышел таким... таким... Между ключиц приятно защекотало. Я идиот. Это ведь рука мастера. Хорошо, что мастер не проснулся тогда. ... Вскоре дон Брук плескал себе в лицо водой из кадушки, а чуть позже спускался вниз. Ему действительно некуда было идти. Надо было понять, что вообще происходит. "Девять склянок", 9:00, нижний зал - А хрен его знает. Тут надо о аварах узнавать - как они на самом деле кого воплощают. И интересный момент - тот Янто, которого клинками тут заливы названы, он авар. Какой-то древний аварский пират. И у меня вопрос - а не связан ли с ним культ близнецов? Заливы-то парные. Или не было ли тут его культа, поверх котрого прилепили свой храм тевинтерцы? И если ритуал производился тут на острове - а не под клинками ли наш дракон сидит? - Кому бы еще задать эти вопросы... - пробормотал Аврелий и снова поглядел на лестницу. - Эй, парень, Матиас, иди к нам, - окликнул Тилани озирающегося трактирщика. Матиас кивнул, попросил, чтобы ему налили кофе, и подсел к компании. - Доброе утро, святой отец. - А это капитан Торнадо, - добродушно представил ему кэпа капеллан. На лице трактирщика застыла маска немого потрясения.

Зачем духу или демону другой дух? Ну... они ж вроде не трахаются. Вобщем, я ничерта не могу понять. Аврелий снова не донес ложку каши до рта. Положил обратно в тарелку. - Прости. Он потер глаза. То ли он сегодня спал слишком много, то ли видел во сне что-то не то. На секунду представил себе... - Извини. Я, знаешь, тоже не командор Ордена. Я могу вообще всё неверно понимать. Но ты зришь в суть. У этого демона точно уже есть тело. Только вот откуда оно? Если у него вид убиенного Андорала? Где он взял себе эту шкуру, чтоб его? Без магии? Маловероятно, что обошлось без магии. Может, Роксан ему была нужна и не из-за одержимости. Может, я вообще чего и сам не понимаю. И потому мы сидим тут в этой... таверне. Он облокотился на стол, позабыв окончательно про кашу. - Если говорить о богах, то нужно говорить о подлинном драконе. А если нас напарили, то это не боги. Ты согласен?

Что-то мне явление нашего неха стало напоминать аварских богов. Я, конечно, не спец в этом вопросе, но то, что о них рассказывают. Все эти вот призывают-воплощают... Аврелий хмыкнул. Вот именно то, что он пытался объяснить Пророчице сегодня утром. Потер лоб. - Как ни называй, все это только слова. Тварь забрала одержимого мага. Быстро смекнула, кого ей надо. Если это не демон, то кто? Богами их люди назвали.

Торнадо отхебнул принесенный кофе, секунду подумал и заказал яйца всмятку, гренки и фрукты, крикнув к стойке. Бодун после снадобий был на диво гуманен. Капеллан дежурно усмехнулся, оценив аппетиты собеседника, и с беспокойством поглядел на лестницу, ведущую наверх. Он уже несколько раз бросал туда взгляд. Должна же когда-нибудь она проснуться. Хотя... при таком количестве возлияний, которые накануне ночью Рю умудрилась учинить, несмотря на всю крепость молодого организма, наверняка проваляется в постели до полудня. Он тихо вздохнул, припоминая свое утреннее пробуждение. Лучше бы заехала ему по носу коленка самой Рю, честное слово... "И чего мне надо-то? Что я поедаю себя этим?" вопрошал он мысленно и не находил вразумительного объяснения. Ведь лириум уже успокоил связь его с Тенью и даже удалось помолиться в тишине. И он все-таки не находил себе места... - Шмот? - Трнадо улыбнулся, - В борделе прикупил. И лечилку заодно - не ходить же распанаханным и в кровище. А лавки ночью закрыты. Вобщем, крайне интимная услуга "ах, оденьте меня". Слушай, ты не в курсе - кто у них тут кто? Я ж так понял, что сам поселок - не под Армадой. Аврелий пожал плечами. - Я тут впервые. Не знаю. Но судя по всему, тут всё должно быть сложно. Слишком много сторон влияния. Ты бы у местных спросил. Вон у Хесуса... Кстати, где он. Ну вернется - спросим. Мне и самому интересно. И хорошо бы узнать, что говорят об этих алтарях, которые мы там видели, - добавил он, понизив голос. - Кто-то ведь носит туда подношения, все эти фигурки.

"Девять склянок", нижний зал, 8:00 - Шесть, одного я отпустил. Их дама из Тревизо навела. Теперь для меня большой вопрос - как и за коим хреном в Тревизо уже знают, что я проснулся и хотят, чтоб мои побрякушки были у них, а меня - небыло. И кто стоит за дамой из Тревизо. Она посредниук средней руки - вряд ли именно ее интересуют мистические материи. Аврелий оторвался от овсянки. Прикинул. - Никак, если не послали почтового ворона. А это значит... Значит, что неподалеку прогуливался кто-то, кто присматривает за пиратской братией для антиванских воротил. Он пожал плечами, запил пресную кашу добрым глотком горячего кофе. - Может, и верно банк? Как тебе удалось шестерых положить и остаться чистеньким? Вот так и складываются легенды, - посмеялся, - Мне больше всего про девственниц нравилась. Кхм... - святой отец осекся, припоминая, что по его милости Торнадо сейчас имеет все основания не желать лишний раз припоминать о женщинах в таком легкомысленном ключе. Нахмурился, оглядел сотрапезника. - Переоделся, что ли?

- Умеренно спокойно. Я надеюсь, никто с предъявами по поводу трупов у Клинков не прибегал? Меня там вчера грабонуть пытались. Не донесенная до рта ложка остановилась. Народу в таверне в этот час было немного. Никого подозрительного. А может, подозрительный уже смылся за подкреплением? - Да вроде нет, - Аврелий пожевал овсянку, разглядывая Торнадо. Выглядел тот на удивление неплохо. - Сколько их было?

"Девять склянок", 7:30-8:00 Сколько в Тедасе религий? Не счесть. И каждая находит отклик, ибо в каждой присутствует не только лишь вера, но и знание. Как не уверовать в Создателя, если попавшему в Тень магу довольно лишь поднять вверх взгляд, чтобы упереться в неоспоримое доказательство существование города, где Создатель некогда восседал на своем троне? Как не уверовать в союз Неба и Земли, если выкупленные у Корта души возвращаются в племя, а духи устами шаманов превозносят красоту Хозяйки небес? Как не гордиться валласлином, полученным после обряда перехода, когда нет-нет да и доносятся вести от сновидцев, посещавших в далеких уголках Тени древних, пребывающих в утенере? Как выбрать из всего этого многообразия версий божественного начала, когда все они суть правда? А правда ли? Где условия сей неоспоримости? Не в глазах ли они смотрящего? Где же тогда истина? Так думал молодой храмовник, раскладывая в скромно обставленной маленькой комнате предметы из табакерки. — Ты хоть знаешь истину? — обращался он к объекту своих ежеутренних молитв. — Ах, ну да… сейчас ты мне скажешь, что истина непознаваема, а может быть лишь явлена… ну-ну. Только не жди, что я снова паду ниц. Тебе придется придумать что-нибудь новенькое. А что ты хотела? В отношениях главное – не останавливаться на достигнутом, Пророчица. А мы с тобой давно друг другу не чужие. Скажи мне лучше вот что… Он проглотил готовую порцию сияющего голубизной вещества. Запил водой из стакана и явил потолку комнатушки лучащийся голубыми всполохами чистый взгляд. — Можешь ли ты зваться Хозяйкой небес? То ли Пророчица была против такого грубого сведения различных явленных, но все же версий божественного во что-то одно, то ли Хозяйка небес подслушивала и оскорбилась, но с давно не штукатуренного потолка просыпалась побелка. Из комнаты донесся богатырский чих и сдержанные слова признательности за наставление. Ритуал на сегодня был завершен. Пора было и съесть чего-нибудь. Он заказал себе чашку и сел за столик, пытаясь найти себя в реальности. Найти себя в реальности понадобилось и Святому отцу. После полученного откровения от Андрасте аппетит заявил о себе. - Как спалось? - обратился к Торнадо капеллан, умытый и с миской овсяной каши присаживающийся за его столик.

Тилани понял, что объяснений никто не потребует, когда они молча дождались чашки кофе и Пауль попросил помочь с папиросой какого-то человека из прислуги, явно не желая становиться чем-то обязанным капеллану. Что же, из комнаты его выставили. Выговоров никто не делал. По крайней мере сеньора Пауля нельзя было упрекнуть в отсутствии ясности. Тот дал понять, чего хочет, после чего окончил никому не нужный обмен звуками. Аврелий был раздражен. Непонятно чем. И чего этому Паулю нужно было в таком случае? Тилани вздохнул. Похоже, ничего, кроме того, чтобы отогнать подальше чужого человека от Рю. Что же. Правда Пауля была неоспорима, она заключалась в том, что девушка нуждалась в друге. А святой отец годился только во временные сиделки. Так что всё правильно. И это лицом к лицу сталкивало с другой проблемой: он хотел ей помочь. Желание эгоистичное, и... незрелое. А еще он не принимал сегодня лириум. Аврелий поморщился, улыбаясь этой простой истине его мотивов и настроений. Кстати о птичках, запасы серьезно сократились, когда Роксан забрала у него полный флакон. Его мысли вернулись к этой истории. Почему она не поддалась? Ведь должна была. Что это за барьер? Он мучился вопросом еще вчера. Казалось, он всё рассчитал. Но нет, ему не удалось осуществить задуманное. Пожав плечами, храмовник отправился искать чистую светлую комнату для ежедневного ритуала.

"Девять склянок" - Выйдем? - кивнул в сторону дверей. - Не будем будить её пока. Аврелий подавил тяжкий вздох. Что же. Будить и правда не стоило. Не хватало еще Рю впутывать в предстоящие объяснения. Он поправил одежду (и попытался помять самому себе затекшую шею) и проследовал на выход за Паулем.

Рука спокойно покоилась в руке. У святого отца только что закончились объяснения его пребывания в этой комнате. Повисла неловкая пауза, в которую все желающие могли поискать подходящего дракона, дабы избавить сладко спящую девушку от святого отца. — Кажется я засиделся, — поделился наблюдением мессир Тилани и поднялся с кровати. — Пожалуй… Даже в бытность свою просто отпрыском знатной тевинтерской фамилии ему не давались светсткие беседы. И все же он попытался: — А кстати, сеньор Пауль, — шепотом обратился он к штурману. - Давно хотел спросить. Почему вы используете тевинтерское обращение, а не на лломеринский манер. Так принято в Либерталии?

Бордель Доннья Чезаре утомилась бить стекла и теперь восседала посреди улочки на откуда-то принесенном стуле перед бочонком. На бочонке стояла бутылка виски и лежали кости. Напротив сидел старший помощник доньи и пытался отыграться. Ему это, кажется, не удавалось.

"Девять склянок" - Мессир Тилани? - прошептал темноволосый штурман, оглянулся в сторону сопящей Рю и поправил чёрный камзол на плечах. - Мессир Тилани? Означенный мессир, всхлипнул и очнулся, увидел стоящего рядом штурмана, немедленно вспомнил, что обещал себе не спать. Поглядел на свою руку. Ну надо же… Впрочем, сейчас его больше волновало как он умудрился заснуть? Вот болван. — Который час? — тоже шепотом ответил, садясь и осторожно пробуя, крепко ли держит спящая.

Тревор Услышал. Почувствовал… Не окликнул. Прислушивался к удаляющимся шагам. А когда дверь закрылась, потянулся к забытой сигаре. Уставился в потолок. Прокручивал ночные образы, сглатывал комок в горле. Говорил самому себе, что это ничего не значит. Смотрел на цветок. Ходил по комнатам. Наконец-то открыл окно. Допил вино из стакана штурмана. Попытался всё делать только правой рукой. Стукнулся лбом о спинку кровати. Долго сидел, прижав ко лбу левую ладонь, хоть шишки никакой не было и в помине. Наконец-то оделся и отправился в порт. Томик сонетов остался лежать в опустевшем номере

«Девять склянок», 3:30 Ему ничего не снилось. Проснулся от духоты. И еще от непривычной тяжести у себя на плече. Чья-то отяжелевшая от крепкого сна рука, чье-то тепло и дыхание. Всё та же кровать. Он осторожно выскользнул из этих объятий и оглянулся. В темноте слышно дыхание. Не видно, но несложно догадаться. Добрый дон Гарсия не оставил его одного. Тяжелая голова со вчерашнего. Сколько же они выпили? И кажется… кажется, ныряли, получали пощечину лицом дона Гарсии и собирались писать его, Матиуса, портрет. Кажется, без нимф? Нет, нимф он уже не застал. Сейчас он ощутил свою наготу. И чистоту, какую-то кристальную, заново рожденного. А потом память его естественным путем метнулась к дням прошедшим… Он долго стоял перед раскрытым окном, дышал ночным воздухом, просоленным и вольным. Распрямлялась спина. Разворачивались плечи. Комок в солнечном сплетении развязывал узлы. Фрей, усмиренные матросы, косые взгляды и что-то еще. Словно в промежутках между смертью и воскресением кто-то наигрывал ему мелодию на лютне. Или это были уже обрывки его снов? Пришло время гневу. Ладони сжались в кулаки. Чтобы прекратить всё это, мало умело приготовить свинину под апельсиновым соусом. Хотелось погрузить клинок в чью-нибудь плоть. Хотя бы в этого Фрея. Кстати, где он? Матиус слышал, что его устроили где-то тут же, в «Склянках». Одеться и отыскать ублюдка. Он натянул белье, штаны и рубаху. В темноте не найти ботинок. А греметь мебелью — это будить доброго Хеса. Высек огня и зажег на столе свечу. Сначала он не понял, кто на ней. На картине. Какой… чувственный образ. Какой откровенный и… Матиус оглянулся на кровать, где в тени балдахина спал автор полотна. Вернулся к картине. Склонился, стараясь держать свечу осторожно, чтобы не капнуть воска. Моргал и припоминал слова. Утешение вчера упало зернами, сегодня взошедшими иными оттенками смыслов. … Свеча осветила лицо спящего. Молодой мужчина разглядывал спокойные черты изящные скулы. Волосы, спутанные сном и подушкой. Придерживал под свечой ладонь и молча сносил капающие горячие капли. Он не был художником. Но это не мешало вглядываться, пока можно, пристально и долго. И потом, когда насмотрелся, задул свечу. И невесомо коснулся губами щеки. Не раздеваясь лег с краю и погрузился в сон. Утро было совсем уж ранним.

Ребята, нельзя ли как-то починить мой пароль? Что-то мало того что почему-то не подходит тот, который, как мне кажется, верный, но и акаунт вечно блокируется. А заходить с телефона очень неудобно. UPD: ок, я вспомнила пароль в итоге, проблема снята. Но сброс пароля все же не работает...

Не смогла вспомнить пароль, попыталась сбросить. Получаю ссылку, жму на нее - мне говорят, что я не ожидаю подтверждения запроса на восстановление пароля. Не понимаю, в каком смысле? Я же жму на чертову ссылку... Код ошибки 2s151/1

Поэтический вечер с мессиром Тревором - Поделись, - кротко просит Азар. Впереди вся ночь. И всем лишним силам этой ночью дорога одна. - Я бы, кстати, послушал пару сонетов из той книги в твоём исполнении. Пальцы проводят по его губам, очерчивая контур, задумчиво улыбается. - Вот тебе и одна из идей, мой нежный наставник. Пока один делится познаниями чувственности, какой она может воплотиться между мужчинами, другой услаждает его слух парой старинных сонетов: Я счастлив больше, чем гребцы челна Разбитого: их шторм загнал на реи — И вдруг земля, все ближе, все яснее, И под ногами наконец она... Человек с больной головой в одной из комнат постоялого двора прислушивается к рифмам и сыплет проклятиями в адрес неизвестного виршеплета, умолкая, когда тот же голос несдерживаемого наслаждения доносится из-за слишком тонких стен.

"Девять склянок", третий этаж, комната №37, около 21:00 Обнаженный натурщик доверчиво улыбнулся. Он слишком долго цеплялся за свое осознание здесь-и-сейчас. На это ушли почти все силы. Остатки - чтобы ощутить тепло и мурашки от прикосновений и слов дона Гарсии. Приятный покой и сознание, что он не один. Он задумался, что сказать в ответ... Последнее, что Матиус видел, прежде чем отключиться и провалиться в сон без сновидений, это принимающий заказ Хесус. Когда тот вернулся, лицо спящего озаряла легкая приятная улыбка.

"Девять склянок", третий этаж, комната №37, около 21:00 - Вот здесь, - указал на точное местоположение тела в общей экспозиции. - Ты даже можешь поспать. А ну-ка, разденься... Вино! Голова уже начинала было побаливать, трезвея и ужасаясь выпитому несколько часов назад. Несколько глотков вернули Матиуса к жизни. Надолго ли? Он разделся, вновь покосившись на зеркало. Сел на кровать. Допил то, что оставалось. - Так. - оглянулся на смятую простынь. Улыбнулся. - Никогда не позировал.

- Ну вот, располагайся, - Хес окинул комнату привычным взглядом постояльца. Стянул камзол, сапоги, портупею и завалился в кресло. - Блаженство. Хм... ладно я, а почему не женишься ты при оседлой-то жизни? Если не секрет, конечно. Матиас пожал плечами. - Не такая уж и оседлая. Родом я из Орлея. Отец мечтал вернуться туда да помер. Машинально окинул взглядом свою фигуру в зеркале. Упал в кресло, поинтересовался, озираясь: - Где тут позировать?