Meshulik

Все еще у трибуна Лоб ко лбу... - Зайду, - обещает у порога. Эли сейчас надо крепко обнять. Пол не понимает, почему, но Эли для него - словно часть Красса. Он будет спать сегодня, надо выспаться. Надо выспаться. Хорошая мантра. И к тому же от нее быстрее наступает утро. У Пола На тумбочке лежит трубка. Под подушкой бархат халата. Он проваливается в сон.

Все еще у трибуна - Я заснул. Удачно закончилось? Пол отступает было назад, запахивая плотнее халат. Но соображает, что это Эли. Свой. Да еще больной совсем. Вот ведь. А он тоже забыл. - Мне уже лучше. Почти. Я завтра смогу работать, - увидев оборотня, через силу улыбается. - Avanna, Пол. — Avanna, — эльф радует товарища приветствием, к которому сам непривычен. - А как же. Без тебя Тевитер рухнет, - со скепсисом бросает Красс и с надеждой обращается к Полу. - Может, посмотришь его ещё раз?  Ну конечно посмотрит! Он сейчас готов горы свернуть. В мечтах… (созидание - провал) Взбудораженное ночными потрясениями сознание способно сымитировать Созидание, но заклинание рассеивается, не успев сформироваться. — Я еще утром попробую, — ладонь снова касается плеча. Участие и контакт — тоже лекарство от некромантской магии. — Слушай, — он отводит Красса в сторону, тихо предлагает, — Ты ему сейчас нужен. Давай я к себе?

Ванная комната апартаментов трибуна - Как две дешёвые шлюхи в портовом сортире. — Нас выставят из гостиницы за непристойное поведение? — Пол, кажется, пьяный от вседозволенности этого припортового заведения. — Можно я украду пару халатов, у нас большой расход? Одежде конец. Он любуется трибуном, сквернословящим и счастливым, чувствуя какие-то осколки под плечом. Шлюхи тоже люди, и их надо пощадить. Он все же тянется, невзирая на впившуюся в кожу штукатурку, к губам. Шепчет: — Пошли в постель… Душа эльфа поет. От Тео исходит свет. Чем не песнь света? Грех кощунства он берет на себя. - Шлюхи. Очень хорошие.

Говорил Мигель вроде бы "вас", но посмотрел при этом на Хелену, выдавая основной объект собственного беспокойства. Хелена полагала, что снижение численности опасно наставлявших на тебя пушки представителей Корпуса Мира играет на руку их вероятности выживания. Это после можно было бы подумать о совести или чувстве вины. Здесь же все искупала перспектива добраться до твердой земли - желательно в окрестностях владений дона.

Ванная комната апартаментов трибуна Трудно дышать. Потому что Тео сжимает до боли. Потому что стихии тоже не владеют ситуацией. Потому что теперь он один на один с его словами и своими чувствами. Он обнажен. Не здесь, а перед Тенью, там, где воля уже истрачена на слова, на тяжелые створки заржавленных ворот, где уже само притяжение испытывается на подлинность. Вокруг забывшихся в объятиях мужчин расцветает невидимый сад: прорастает разнотравьем под ногами, унизывает пальцы невиданными соцветиями, одним шатром укрывает две головы. Зависшая над ванной нога проламывает тонкий лед. Волосы электризуются. Тео, мой хороший. Да кому она нужна, эта резьба? Я удержу, направлю живой водой, водопадом маны твою и мою магию из метаний, чувств и неутоленных желаний. Ты нужен мне. Диковинный сад впитывает в себя лед, пронизывается молниями и возвращается в Тень, насыщая обоих магов силой и покоем. Вокруг следы стихийной бури. Утихшей. Взвесь проникла через растворяющийся в воздухе барьер. Эльф кашляет и смеется одновременно. Его одежда насквозь промокла. Они выбираются из ванной. Теперь с этим надо что-то делать. Не с ванной. Но в солнечном сплетении подступает новая волна. Счастье и магия - с излишком и того и другого.

Апартаменты трибуна - Помоги мне, - он выудил мыльный кусок и подал "банщику". Банщик, кажется, на последних словах истратил остатки воли. Вот. Он больше не владел ситуацией. Десять маленьких Тео в его голове, перебивая друг друга, твердили, что они всего два дня как повстречались после года отсутствия и нет причин делать такие громкие заявления. Что Пол неудобен. Что, мать вашу, да, его жизнь тоже наполнена связями и обязательствами. Что дверь была заперта восемь лет. А приоткрыта в таких обстоятельствах, в которых нормальные люди друг друга убивают, а не обнаруживают вызревшее из привязанности глубокое чувство. Реальный Красс ничего не сказал. То есть сказал. Пол взял этот несчастный кусок мыла, вспомнил, что с ним делать. Слабая улыбка. Он склонился, оперевшись о мокрое плечо, и поцеловал трибуна в лоб, намыливая спину. Выступили слезы. — Закрой глаза и спи. Я пригляжу.

Магистр смотрит в туманно-серые глаза и улыбается. Что скрывается за этой улыбкой и одобрением: - Это хорошо, - сейчас не разобрать. Правда на прощанье машет ручкой. - Я помогу вам, - он отталкивается от бортика ванны, набирает в ладони воды и мочит лицо. - Я дам вам возможность заработать и подняться за счёт грядущих перемен. Нам нужна дружественная организация в Ферелдене. Передай это банну Прудо при встрече. Он тянется за мылом, пытаясь не заснуть. Роняет. "Твою мать". Находит и намыливает руки. Так и не привык пользоваться услугами рабов.  Эльф отстраняется. Ощущение, будто ударили. Ты хотел правду. Вот она вся. Правда - это не только говорящий, но и слушающий. Поэтому всегда ложь! Обводит глазами ванну, и чувствует себя более голым, чем сидящий в ней Красс. Какого Мора? Зачем ему вся правда? Эта бесконечная история о поиске способа спасти мир от грядущего Восьмого, которой эльф посвятил себя, секту, и в которой он вдруг почувствовал себя лишним, когда с приближением пятого десятка осознал, что что-то утратил по дороге. Что-то важное. - Да при чем он здесь? - Кажется, это было громко. Губка падает в ванну, в глазах гнев. Но ведь Красс ничего не предложил такого, от чего бы номинальный глава "Кровавой банды" отказался бы. Год назад. Он трет лоб. - Тео, ты правда хочешь это услышать? Но ведь на самом деле уже говорил, много раз. В ушах слушающего - правда. - Я люблю тебя.

Апартаменты трибуна - Один из уважаемых баннов в Баннорне. Наш посредник с "Кровавой бандой". Её пособник. Твой любовник, - перечислил Красс. - Ну, и по мелочи кое-что несущественное. Эльф кивнул. Для их разговора достаточно. - Глава - он. "Банда" не осталась обезглавленной. Хоть без меня там... Но пока дело терпит, этот путь не только мой. Ты мог и без моих объяснений понять, что связь с Империей нам выгодна. Особенно в будущем... Губка остывает. Эльф соглашается все же: - Все же я мог остаться. Задумывается. Он понимает, что ответа на первый вопрос так и не дал. Трудно сказать, когда сам ведом чутьем, а не доводами, ставшими в тягость. Губка снова начинает свой путь по плечам Красса. - Ты предложил мне еще один путь. Захватывающий по дерзости, я чувствую его силу и резоны и пользу от него таким, как я и мои люди. Чувствую себя свободным. Возможности? будущее Марка? Всего понемногу. Мне придется вернуться. Но пока... Губкой провели по щеке. - Я все время помнил тебя.

Апартаменты трибуна Два вопроса. Два. Очень разных. — Я не бросил, — в голосе замешательство. Вздох. История будет длинная, магистр, если ты заснешь к ее концу, то тем лучше для нас обоих. Но я попытаюсь, обещаю, что в ней окажется хотя бы немного правды. — Поначалу я не совсем поверил, что ты меня так вот просто отпустил. Ты ведь прислал Эли с заданием, верно? Не думал, что так сильно обрадуюсь, получив его. И с того момента поверил. Губка согревает грудь, и возвращается в воду, оставляя розоватый след на светлой коже. Эльф недолго молчит, а потом спрашивает: — Что ты знаешь о Роальде Прудо?

Апартаменты трибуна — Тогда скажи мне правду, — тихо доносится до позднего гостя. Тихий смешок. Растерянный. Рука окунается в воду и теплая губка согревает шею и плечо магистра. Эльф сидит на краю ванны, не зная, что и сказать. То ребячливое искреннее желание говорить только самое важное, только правду, которое было когда-то для него мерилом их дружбы, уступило место чему-то иному. Что требует непрерывно генерировать ложь. За ней укрывается глубокая искренность, но не в словах. Она в жестах и доверии. В единении, магии их связи. Слова здесь теряются. Губка окунается в воду. Поспи, магистр. Я пригляжу за тобой. Смою грязь прошедшего дня. Расскажу, что попросишь. Но вот беда, и тихий смешок вновь сопровождает признание своего бессилия, - сколько я ни пытаюсь, всякий раз правда, будучи сказанной, оказывается очередным витком лжи. Но этот опыт не утомляет. Я попытаюсь снова. Если пожелаешь… Теплой улыбки не видит магистр, но слышит вопрос: — О чем тебе сказать?

Хелена уже плохо понимала, что нужно делать, что должно делать, а еще меньше - к чему все это теперь приведет. Почувствовав порыв сырого воздуха, она просто крепче вцепилась в ремни и наблюдала за происходящим с какой-то отрешенностью заложника. Одно она понимала: устроить проверку Катарине, использовав бесценный изумруд, было бы слишком накладно даже для дона Эстебана.

- Ах, да. Пол, - мессир трибун остановился в проёме дверей, - спасибо, что помог миледи, - сказал он, хотя планировал сказать другое, и скрылся за дверями. Через минуту в соседней комнате послышался шум воды. - Конечно, хорошей ночи, мессир, Пол - коротко поклонился Сэй. Пол рассеянно кивнул Крассу. Рассеянно кивнул Илиену. Задумчиво уставился в окно. За ним были звезды и темный сад. Где-то там шумел оттаявший фонтан. Живая вода. На берегу, у великого моря, вода стала мертвой. Смертельной для одного раба. Живая ли она или мертвая, когда никто не тонет и никто не утоляет ею жажду? Оживает ли она лишь при соприкосновении с иной сущностью? Сущностью, наделенной языком, чтобы выдать ей имя. Очертить границу, словно русло ручья. А что остается за границами русла? Не там ли источник ее жизни и смерти? Он всегда на периферии взглядя. Остается неуловим. И только ощущение его присутствия не покидает оборотня. Сейферт удалился. В ванной, созвучно мыслям эльфа, кто-то плескался. Точнее, плескалось вокруг кого-то. — Я разучился врать, — донеслось из-за спины трибуна. И правда. Скрываясь, постоянно заметая следы, ведя двойную жизнь, Полу не приходилось слишком часто кривить душой или прогибать свою волю под волю кого-то другого. В этой же гостинице он непрерывно лицемерил. Это не тяготило, но утомляло. И сейчас он осознал, что шум воды расслабляет напряженные мускулы лица, которое только что изображало его же, Пола, но чуть в ином ракурсе. Оборотню сложно лицемерить. Тело норовит материализовать чувство. И тут важно помнить об одном: тело обычно определяет мышление. Об этом люди забывают, в гордыне своей полагая носителями мышления исключительно себя, ну и немногого эльфов и гномов (словно вариацию собственной ипостаси, разумеется ущербную), но остальные виды так же имеют его. Обернуться так, чтобы сохранить собственное сознание, - это отличает оборотня от порождения тьмы или какого-нибудь сказочного вурдалака. Но грань тонка. Лицемерить – словно истончать эту грань и с другой стороны.

Но посколькунаш клиент тяготеет к эльфам, возможно, твоё присутствие, Пол, не будет лишним. Бровь приподнялась, все представляли себе это тяготение вполне исчерпывающе. Значит, в планах было ловить Ублюдка на живца. В глазах оборотня сверкнул азарт охотника. Уголки губ сдвинулись в гримасе циничной жалости к судьбе наследника пошатнувшегося дома.

- Заходи. Как миледи? Исцелилась? - без лишних приветствий, поинтересовался Красс. Добрый вечер, мессир Пол. - Лёгкое удивление мелькнуло и растаяло. - А, вы тоже по поводу завтра, да? - Да, все успешно, - это был одновременно ответ на оба вопроса. - О завтра я еще не думал... Что потребуется от меня?

- Слушай, ты бы уже не стучал, а? - недовольно бросил гвардеец, расположившийся в кресле у входа. - Ходишь туда-сюда. А говорят, люди плохо различают эльфов. - Ну а вдруг вы тут целуетесь, - заметил деликатный эльф, но тут же выразил готовность принять все последствия в обмен на "ключ" от апартаментов шефа, махнув рукой - А хотя ладно, целуйтесь. И сунулся по дороге сначала в ванную. Не застав там пациента, доктор-Пол вошел в гостиную, где его наконец-то ожидал сюрприз. Никто не целовался, но Тео оказался не один. - А, добрый вечер, мессир Илиен... И, кхм, добрый вечер, мессир Красс. Я не вовремя?

У Тео был вид человека, которому нужны ванна и постель. Конечно, трибун желал значительно большего, но успешно ангажированный целитель счел бы сейчас покой лучшим предписанием. И в конце концов, пора было избавиться от свадебного облачения оставшегося безымянным служащего гостиницы. Но ведь отчитаться об успехе лечения следовало непременно. Это точно здоровью не повредит. Он просто заглянет. Да ладно, Красс выспится и в его объятиях. Пол, постучал в дверь апартаментов трибуна с совершенно чистой совестью потенциального убийцы переутомленных политиков.

Руки необходимо было вымыть, чтобы смыть с них бурые следы. Миледи Борза подняла взгляд на своего гостя. - Благодарю, Пол. Пол кивнул. Он выполнил просьбу трибуна, а заодно испытал на опыте редкое для себя сочетание школ. Кажется, ему тоже было за что поблагодарить миледи Борза, но это могло ее сильно озадачить. Как обычно с женщинами, он не упустил возможности показаться неуклюжим: - Ну я тогда пошел? А то э... поздно. Э... Доброй ночи. Он кашлянул и, решив, что кивков было сделано вполне достаточно, а может, и с избытком для такой короткой встречи, вышел не кланяясь.

- Что ж, я готова рискнуть, - насмешливо протянула миледи, протягивая раскрытую ладонь с поистине царским величием. Магия не терпит лжи. Встреча с Тенью - квинтэссенция искренности. Руки касаются бережно, на лице эльфа играет теплая улыбка, направленная словно вслед завиткам магии, ткущим Завесу. Они тянутся шелковой нитью, доверчиво, навстречу острым иглам энтропического следа. Не сталкиваются, словно дети, не плачут от ран этой встречи. С любовью к жизненным силам всего сущего оплетают и нащупывают , словно в иглах швеи, незначительные стыки, где можно зацепиться, слиться и затянуть физическую рану. Недолго. Контакт размыкается, и в глаза энтропу смотрят с улыбкой, уже не испытывая ни ее, ни себя, а удивленно тому что вышло. - Ну вот. Получилось. Эльф ожидал, что будет труднее. Иногда впечатление обманчиво. Он снова отводит взгляд.

Тяжелый взгляд энтропа остановился на позднем визитере. - Вижу, трибун держит все под строгим контролем. В ровном, отстраненном голосе можно было с равной вероятностью найти как недовольство, так и приятное удивление, что Красс не забыл о своем предложении. Можно же было не искать ничего. Эльф с любопытством, невольно порожденным шуточками магистра, скользнул взглядом по лицу высокородной дамы и сосредоточил внимание на повязке. - Если пожелаете, миледи. Мои заклинания могут показаться непривычными, но они помогают. Он снова поднял глаза, теперь с вопросом. Согласится ли рафинированная аристократка ради экзотики или развлечения, присланного заботливым трибуном на сон грядущий, или из практических соображений утоления боли и остановки кровотечения сделать небольшой шаг в неизведанную область магии Созидания южного извода.

- Д-да?... - кажется, эта молоденькая эльфийка так и не решила для себя необходимо ли обращаться к собрату по расе "мессир" или можно быть менее церемонным. Ответ развеял всякие сомнения насчет отношения эльфа к формам обращения. - Передай миледи Борза, что Полихроний пришел предложить свои услуги лекаря.

- Она тебя может соблазнить. Не поддавайся. На осунувшейся за день физиономии магистра скользнула улыбка. По волосам магистра с сочувствием пробежались пальцами, вгляделись в переутомленную синь. - Ооо, нда. Ну положусь на безупречные манеры миледи. И вообще, это ты весь вечер выдавал ее за жену. Женщины быстро свыкаются со своей участью. Кому из нас надо беспокоиться? Прижался лбом к лбу. Разомкнул объятия. Выходя уже за порог гостиной заметил: - Из вас бы вышла красивая пара. ... Переждав пару минут в прохладной тени коридора, эльф с приглаженными пятерней волосами постучал в апартаменты миледи Борза.

Ты бы не мог её полечить. Конечно, если не против. Я могу ей целительное зелье отправить. Но всё же это не простой порез, а ритуальный. Может, там ошмётки Тени болтаются или ещё какая гадость. В общем, духовнику виднее. - Энтроп. Она вообще поддается Созиданию? - кажется, эльф не был слишком уверен в своих силах после давешней встречи у порога апартаментов Борза. - Я зайду. Если миледи не будет против. Кажется, времени не много прошло, могла еще не лечь... Он приподнялся и застегнул все, что успело как-то само собой расстегнуться.

- Они не эльфы, - и этим всё сказано. И снова неравная борьба с регалиями, пуговицами и пряжками. - Пол, слушай... - вдруг, опомнившись от прикосновений говорит трибун, - у меня к тебе ещё одна просьба. Просьба? Что-то он уже туго соображает. Одеться дочкой префекта, не иначе? Кажется, идеал Красса будет достигнут. - Какая? Какая просьба? - он переводит дыхание. Присаживается на подлокотник кресла.

3 фрументума, 00:00=>..., "Солнечная долина" Какой он – этот Тевинтер? Сладкий, соленый, зеленый, желтый? Кажется, трибун — всё. — Давай-ка стащим с тебя эти вериги. Ради Тевинтера, — покладисто предлагает агент. Он усмехается, пока пальцы с усилием размыкают очередные пряжки, высвобождая уставшее тело из панциря, губы находят губы. — Тебя бы в термы. Но ванна сойдет. Игнорировать его прикосновения? Не показывать вида? Сдерживать дрожь? Ты же никакой, магистр! - Ну и как тебе дочери префекта?

3 фрументума, 00:00=>..., "Солнечная долина" - Вы их убили, - снова закрыл глаза и вытянул вперёд ноги в высоких сапогах. - И ты потом пожалел. - Дело не в том, - Пол и сам пытался вырулить на ощущение, от чего ему вдруг остро припомнилась эта история. Жестокость. Ошибка. Но тогда он не жалел, списал в утиль и выкинул из памяти. Опыт, простой жизненный опыт. - Дело в том, что тогда я делал это для себя. Решение было удобным, мы прошли по этим трупам и пошли дальше. Всё. Может, мир стал немного хуже. Может, я тоже оказался не на высоте. Тео, кажется, выбился из сил. Зачем только эльф затянул этот рассказ. Его надо вытащить из мантии и засунуть в горячую ванну, размокнуть. Он оттолкнулся от стола, приблизился и встал над обессилевшим магистром. Наклонился и с трудом расцепил какой-то крючок у ворота. - Сейчас я хочу быть лучше, чем тогда. Не для себя. Для тебя.