Meshulik

Он был выше, шире в плечах. На миг вся его фигура, казалось, качнется в сторону пирата и раздавит того о стенку. Зависшая в раздумиях глыба-Аврелий прикидывала траекторию падения… В последний момент он почему-то задержал осыпь и глухо почти попросил: — Оставь ее.

- Зачем? - кратко донеслось до Аврелия в ночной тиши. Снова медленно разгорелся красноватый огонёк и так же медленно потух. В темноте выразительно усмехнулись, мол, ну конечно. - Ну конечно. О чем говорить с тем, у кого совсем иные взгляды на то, что дОлжно. Казалось бы, говорить-то больше не о чем... Пауза, тем не менее, продержалась недолго. - Ну да, конечно. Если в каждом порту по... женщине, не набегаешься за всеми. Да?

29 матриналиса ТЕНЬ Топазы горели сегодня ярче. Причиной определенно было вино. Он сделал шаг ближе, чтобы и приглушенный голос доносился до ее ушей. Машинально отметил, что в этот раз при приближении от нее не повеяло запахом недавнего секса. Зубы скрипнули. Он хотел что-то ска-за-ать… Она снова пыталась отстраниться, сбежать. В страхе? Чего она боится? Не в этот раз, нет. Он коснулся ее локтя. Теплая широкая ладонь легла на предплечье. Хотел слегка удержать, но как-то само так вышло, что рука притянула ближе. Опасно близко. Недавно она так же непозволительно близко говорила с ним, когда седая косичка касалась его руки. Он мог припомнить каждое подобное касание, за все дни пути. В топазах горело нечто, что в первый вечер их знакомства только появилось на свет, робкое и неизвестное ни ему, ни ей. Она бежала не просто так. Она бежала от того, что заметила в его взгляде. Сейчас это нечто, преодолев ее высокомерие, страх, наплевав на чужое счастье, забыв о собственной цели, норовило поглотить и растопить холод рубинов. Выражение ее лица не изменилось. Или ему казалось так? — Улва. С этим именем, произнесенным страстным шепотом, стена, которую он выстраивал все эти дни, разом рухнула, обнаружив обреченного изо дня в день узнавать безответные чувства, и топазы уже не грели, а обжигали, пожирали ее целиком. Он ведь что-то хо-тел ска-за-ать… — Он ведь уедет! Это вертелось в голове всегда, когда топазы украдкой, с деланным равнодушием провожали в лес удаляющиеся спины любовников. Про себя он обычно добавлял: «Я дождусь, когда он уедет…» Но не дождался. Не стерпел. — Я могу дать тебе намного больше. Нет, не дворец в Тевинтере, не шелка и не танцы среди цветов, хотя они там есть. Он мог дать долгие, изо дня в день, покой и тепло ей и ее дочери. Сердце скакнуло. Теплые ладони нежно, но настойчиво обхватили ее лицо. Высокий благо-родный рыцарь склонился и, обжигая дыханием ее губы, прошептал: — Подумай. Улва… Темные губы. Так близко. Растягиваются широкой торжествующей улыбкой. Шире. Шире… Шире. Демон желания впивается в затухающие топазы огненным взором и пытается выжечь их изнутри. «При-и-ди-и!» *** Он проснулся, не проспав и пары часов. В пещере было тихо и достаточно темно, чтобы со сна не разобрать, кто чем занимается. Кажется, Тари спит. И ее собака-лошадь. Вот как такую воспитать? А может, и не надо? Она хороша в своем индивидуальном совершенстве. Только жаль. Девка красивая. Хотя… кому жаль? Ладно, на себя бы посмотрел. После невысказанного в лагере, затаенные до поры чувства, замешанные на крепком вине и решимости, бродили болотной топью по его сну. Она бежала в его сне. Она будто бы бежала от чего-то наяву. Почему он не сказал этого ей раньше? Почему он сам себе этого не сказал раньше? Что же он такой тугодум? Позволил этому… этому бродяге завладеть ею? — Я же честный человек!.. У входа было темно, но лицо пирата освещал огонек сигары, которой тот как раз затягивался. Внутри клокотала злость в поисках виновного в несправедливости храмовничьей удачи. Он еще держал себя в руках. - А я думал, что ты поедешь с ней. - Храмовник, прислоняясь к стене рядом, лениво растягивал слова. Как-то мстительно втянул сигарный дым и кашлянул пару раз от его терпкой горечи.

- Кхе. Гм. Я как бы не против и вообще - дело хозяйское, но ты уверен, что он Создателя-то за своего Бога считает? А то вдруг труды-то впустую будут. Аврелий почесал в затылке. Он только что боролся с такими страстями, с которыми, вероятно, Песнь Света будет до известной степени несовместима. Вряд ли Создатель примет ее от рыцаря, который только что чуть не попытался разрушить чье-то счастье из-за обычных юношеских страстей. Что же - это ему урок от святой чистой Андрасте. Он вздохнул. - Хорошо, делайте как знаете. Ему уже не хотелось убивать колдунью. Ему хотелось бросить всё и уйти. Только вот куда - он еще не решил.

- Я останусь с умирающим и буду петь над ним Песнь Света, - сообщил всем Храмовник. - Создатель меня убережет. А вы идите в безопасное место.

— уже вечер, может, утром? Они были уставшие, голодные и взбудораженные. Есть в таком состоянии не хотелось, хотелось выпить. Чуть раньше он, припомнив, где видел последний раз отобранную у сильвана бутыль, быстро отхлебнул пару раз, чтобы прояснить голову. На голодный желудок. С устатку. В голове не просто прояснилось, а с легким звоном открылось окошечко башенных часов, и веселые музыканты ударили в литавры, задудели в трубы и застучали в бубны. Однако. Пойло-то оказалось вовсе не вином. Расточительно он набросился — надо припасти для вечеринки у костра. Повеселиться всей компанией. С того дня, как последний раз Улва прервала на середине их разговор и удалилась, неподражаемая в своей манере поиграть свысока и оставить с ощущением, что тобой попользовались, блеснув на прощание рубинами с самым невинным и неприступным выражением лица, прошло два дня. В конце концов, если собаке показывать кусок мяса, но вместо мяса регулярно давать пинка, то любая собака… захочет поискать себе пищу подоступнее. Пойло подействовало примиряюще, заволокло и заставило позабыть череду снисходительных жестов, пообещать себе на этот раз во что бы то ни было довести разговор до конца. Тем более что накопилось много чего. И сегодня, и в предыдущие дни ее вопросов и недослушанных ответов. Он, украдкой разглядывая, как она управляется с бинтами, склоняется над раненым, что-то осматривает, дождался наконец, когда можно было оставить неизвестного мужчину на попечение его неведомым богам. — Миледи, отойдем подальше от костра, есть дело, которое будет лучше обсудить с глазу на глаз. Необычно заблестевший этим вечером взгляд скользнул по расположившемуся невдалеке пирату. Словно проверили, хорошо ли привязан ее пес и на коротком ли поводке. Вроде бы с поводком все было в норме. Он указал укромное место среди березок, откуда их не было бы слышно в лагере, но при желании, если вглядеться, в сумерках все же просматривались силуэты беседующих компаньонов.

- Где его нашли? Определенно указать место не вышло. Аврелий махнул рукой в сторону предгорий и объяснил навскидку, сколько идти и что там была за местность. Детали находки тоже сообщили, хотя наблюдения их были весьма скудны.

Он уже несколько раз объяснял Тари смысл пополнения припасов. Но с упорством, достойным упрямства всех гессарионовых демонов, эта девчонка, словно дикий зверек, норовила отправиться в путь налегке. И слопать всю добычу сразу и без остатка. Нет, из него не вышел бы терпеливый Пигмалион учитель. Он был терпеливым храмовником. Вместо нравоучения Аврелий просто заглянул в свою сумку в поисках остатков мяса... и упустил из виду все развернувшиеся события. Только краем глаза заметил, что мимо ноги проскользнула какая-то лента. Он поздно уже попытался ее схватить (ловкость - провал) - и вдруг услышал, как Тари вскрикнула в кустах. Человек, лежавший там, был еще жив. Покрытый коркой запекшейся крови, он был очевидно изранен. Кто-то не просто пытался его убить. Многочисленные синяки и несколько ножевых ранений наносили таким образом, будто тот, кто это сделал, старался, чтобы жизнь его была сохранена. Он пока не торопился делать выводы. Тари, на удивление быстро взяв себя в руки, уже искала в сумке бинты и примочки для остановки крови. Конечно, кое-как подлечить раненого в таких условиях было трудно. Аврелий припомнил, что видел чуть выше в ущелье ручей. Сбегал туда, принес воды, начал помогать обмывать особо страшные сгустки грязи с кровью вперемешку. Мужчина в сознание не приходил. - Яккель... -Что? - Он подумал было, что человек пришел в себя. Но нет, глаза по-прежнему закрыты. - Микель, Исая? - на удачу спросил Аврелий их пациента. - Яккель... - Кажется, он бредит, - догадался храмовник и пальцами открыл его веко. В небо невидяще уставилось красное око. Тот же цвет, что у красноглазой мечницы. - Надо бы его в лагерь отнести. Улва могла бы помочь ему лучше, да и костер нужен, а то раны загноятся. Не видела его меча? После непродолжительных поисков Тари вернулась ни с чем. Ножны пустовали меча нигде не было. ... До лагеря они добрались уже к вечеру. Уставшие, замученные бредом умирающего на самодельных носилках, скальными подъемами и спусками, дневным пеклом и недостатком воды. Он позвал Улву и опустился рядом без сил. - Я не знаю, доживет ли он до утра. Кто он? Ты его знаешь? У него твои глаза. Топазы впервые за несколько прошедших дней заглянули в холодное мерцание рубинового взгляда.

Спасибо за приглашение, мастер. Увы, я перестала понимать смысл игры в мафию) Думаю, что будет длительный перерыв.

- А как у них обстоит с отношением к большим белым людям? Опять пожали плечами. - В этой резервации? Понятия не имею. Они проживают в двух десятках, по всей территории расселения. Некоторые принимают туристов даже. До сих пор я не слышала про убийства людей, но можно и не знать. Везде могут оказаться нюансы... Лучше бы у местных спросить.

- Поблизости от Каламара есть такие резервации? - осведомленность Хелены в таких делах и о таких местах продолжала приятно радовать Мигеля, поэтому он решил узнать немного больше. Хелена пожала плечами, огляделась. - Я даже точно не знаю, где мы находимся. Где-то в этих краях должно обитать племя Ава. - Она снова пожала плечами. - Оно неконтактное, видели европейцев, но как бы... остались равнодушны к прелестям цивилизации. Игорного дома то есть, увы, у них не найдется. Из обычаев знамениты любовью к маленьким лесным зверушкам. Если встретят одинокого крошечного кабанчика, то притащат домой и сделают членом семьи. Женщина в доме будет кормить его грудью, будут его спать укладывать, там... И кормить до старости. Душевные люди...

-Кто же тогда байку эту рассказал? -Спросил Нейт всё также не отходивший от своей безопасной железной гавани которую по всей видимости покидать не планировал вообще. -Может то были не индейцы а как раз инопланетяне, кто знает? Ковыряя ножом в консервной банке, Хелена покивала, помахав испачканным тушенкой лезвием вперед назад, прожевала и подтвердила: - Совершенно правдоподобная история. Конечно, дело было в Индонезии, - покосилась она на Мика, - судя по обычаю обмазывать тело глиной. Но законы в резервациях могут быть установлены самые дикие. Это право резерваций. Поэтому полезно их узнать загодя, а не то оглянуться не успеешь, а в тебе уже торчит несколько стрел особого ритуального оперения. Хелена помолчала, подцепляя ножом очередной кусочек тушенки. И добавила: - Только сразу не стреляйте. Может, голый мужик с луком вас в местный игорный дом пришел пригласить. Это тоже право резервации.

У костра становилось всё уютнее. Вот и страшных историй подвезли. Привычные звуки ее не очень беспокоили. Ровно настолько, чтобы при наличии дежурного по лагерю сладко заснуть в своей палатке после наскоро разогретого ужина.

29 мартиналиса предгорье Аврелий сдержал слово. Никому не рассказал о тайне бардессы. Но и сидеть в стороне ей подолгу не дал. Наутро 29 мартиналиса они отправились разведать странные домишки, ютившиеся плоскими крышами к скалам вверху, где-то у них над головами и над долиной, по которой они пробирались по нащупываемому почти интуицией направлению. Вчера их путь не был ничем ни скрашен, ни омрачен. Вероятно, сегодня Создатель заметил это упущение и решил поскорее восполнить недостающие впечатления. Во-первых, облако опустилось на скалы одновременно с их подъемом, и в какой-то момент посреди бела дня они оказались в тумане того сорта, который обычно и бывает только в горах — густой промозглой водяной взвеси. Когда, изрядно отсыревшие, они добрались до скромной хибарки, то дым из трубы обрадовал больше, чем насторожил. Первым постучал Аврелий. Никто не ответил, и храмовник толкнул внутрь обшарпанную хлипкую створку. И чуть не поплатился за неосторожность. В открывшийся дверной проем сверкнула молния, и его щит покрылся пятном копоти. — Да я же стучал! — воскликнул вторгшийся на чью-то собственность разгневанный храмовник. На этот раз он был в форме. Поэтому следующее заклинание, сплетенное неким кем-то, забаррикадировавшимся в избушке, было расщеплено волей и осыпалось в сознании колдующего часто пульсирующей головной болью. Пока противник очухивался, в его дом ворвался рыцарь Ордена храмовников в полном комплекте: с мечом, щитом, в кольчуге и с очень тревожными вопросами о том, не проходил ли тут кто и не видал ли тут кого. Щуплого старенького отступника, давно проживавшего в дикой местности и позабывшего уже, как вообще нынче выглядят его злейшие враги, грозные тюремщики Круга и охотники на магов, чуть удар не хватил от одного этого появления. От страха он был готов рассказать и о белом единороге, пролетавшем третьего дня на облаке в компании невинной девицы, а не то что о сомнительной невидали в лице двух путников. Но всё, что он лопотал, не стоило и выеденного яйца. Аврелий мучился с ним мучился, да плюнул и, сжалившись, оставил ему горсть медяков и кусок холодной медвежатины из запасов, взятых с собой перекусить в дороге. Этой щедростью он чуть не вызвал новый сердечный приступ у бедняги. А когда выбрался из хибары и отыскал в соседних кустах Тари, та уже где-то нашла два каравая свежего, только из печи, мягкого и ароматного хлеба! Везет же девке. Они еще побродили по окрестным холмам — просто для порядка, чтобы уж не зря лезли, и устроили привал — полакомиться по заслуженному ломтю.

Куском мяса с аппетитными хрящами сочленений, благоухающим травами, храмовник указал на автора рецепта: - Спрашивают, наверно, потому что ты уж очень подходишь на роль отца семейства, хозяина крепкого дома. Прожевал кусок, кивнул: - Я скорее служу дому, чем Ордену. У нас ведь еще Кунари. Война. Тут-то о ней, может, и не слышали. Это сложно... Но так-то мне повезло больше, чем моей сестре. Я могу сам решить, как мне жить. И чем больше гляжу на мир, тем больше скучаю по розам в саду дома Тилани. Может, я не создан для скитаний...

О, у тебя картоха была? Молодец, храмовник, - Аврелий непонимающе уставился на Карова. Он-то был уверен, что несколько хороших клубней рядом с котлом оставил охотник. С подозрением оглянулся на Тари, Улва с капитаном о чем-то беседовали. Происхождение картошки осталось тайной, которой так и не суждено было быть разгаданной. Отрезал себе кусок мяса, сел рядом с охотником: - Скажи, Каров, ты думаешь когда-нибудь осесть? Заняться, там, скотину хоть разводить. Семью завести, ну, знаешь? ..

Они же воняют. Хелена приподняла бровь. Это бы ей пришло в голову в последнюю очередь. Вероятно, приоритеты человека в состоянии Нейта сдвигались в сторону ярких запахов и цветов: - Еще и шевелятся, - попыталась она пояснить весь трагизм истории с жуками. - Прямо на пальцах твоих ног... шевелятся. Тут археолог вдруг спохватилась, что добавляет пищи воображению того, у кого и так оно зашкаливает и сбоит, и умолкла. Кстати о запахах... кажется, где-то тут была лопата. Надо вырыть пару ямок с одной и другой стороны лагеря. Никто не догадается, кто не стоял в лесу подолгу, пока в них не наступит нужда. Кстати, вот бы тут пригодились эти жуки, размышляла она, задумчиво и привычно рыхля землю любимой лопатой. Чтобы ночью не провалиться. Хотя, конечно, Нейт прав. Обычный светодиодный фонарь тоже сойдет. Где-то были в трюме...

- О. Смотрите-ка, кто пришел. Прямо на предплечье слетел небольшой, сантиметра три-четыре в длину, черный жук с усиками и фосфоресцирующими точками возле головы. Мик сощурился, но так и не смог припомнить название. В голове сидело только, что насекомое не опасно для здоровья. И все. - Этих я знаю, - заинтересовалась Хелена, но, как ни ломала голову, не могла припомнить их европейское название. - Вертится в голове только вот индейское слово "кукухо". Знавала я одного типа, копальщиком к нам нанялся из соседнего с раскопками поселения, - он их ночью привязывал к пальцам ног, чтобы лучше видеть, куда идешь. Вскоре все рабочие стали так делать... Кхм. По ночам по лагерю блуждали бородатые светлячки. В некоторых племенах женщины до сих пор носят их еще и на одежде для красоты... В специальных мешочках. Но всё равно, живые жуки.

Можно было вздохнуть спокойно, что Мигель и сделал. И тут же услышал буднично произнесенное: - Надо снасть приготовить на утро, иначе клев пропустим. Кто пропустит клев - осталось тайной, ибо источник фразы уже зачем-то скрылся за палатками. Но "мы" предполагало, что ловить рыбу придется тем, кто услышал этот план.

Аврелий тем временем направился к котлу. Разговоры разговорами, а еда... - Кажется, готово! - возвестил он окружающих и повернулся к Карову. - Слышишь, охотник? Медведь-то сварился вроде бы. Я картошки туда покидал... и корешков, что ты оставил. Можно пировать!

Аврелия Тилани оставили наедине не со своими мыслями. В нем перемешали чужие вопросы и ответы вовсе не на них. Зачем она спросила? Вся череда последующих его и ее слов была вызвана вопросом. Вот опять Улва обратилась к нему с каким-то вопросом. В этот раз за ним стояла она - не ее цель или их общие дела, а она как есть. И в тот самый момент, когда он задал вопрос ей... всё оборвалось. Разве этот ответ он ждал? Кто ждет ее? Нет. Он спрашивал, что гонит ее. Гонит так, чтобы всё бросить. Предыдущий разговор врезался в память. Она страшилась чего-то? С разгону, почувствовав в этом ее вопросе слабый крик о помощи, он чуть было не предложил ей ехать в Тевинтер. Он вдруг на миг очень сильно захотел помочь ей, как-то обреченно стоявшей тут... Но, видимо, ему только почудилось, что в помощи, его во всяком случае, тут была нужда. Как и тогда, в том доме, Тилани почувствовал себя использованным. На миг. Ну а потом привычно уже выкинул всё из головы.

До заката они так и двигались: медленно, высматривая подводные преграды да обмениваясь шуточками про сверкающие галлюцинации их капитана. Хелена все время провела на носу, высматривая место для привала. Хотелось есть. Да и спать имело смысл устроиться на твердой земле. Наконец, на стремительном закате, пока солнце не успело еще ухнуть за кроны деревьев, лодка выбралась на более-менее широкую воду. Разлившаяся река плавно перешла в озеро. Берега тут были заметно выше. И вскоре нашлась более-менее широкая плошадка, не заросшая лианами и сравнительно сухая. Опытный глаз археолога-путешественника по подобным местам выцепил подходящее место, и вскоре уже она деловито возилась с барахлом в трюме, решая, что выгружать и что пригодится для ночевки и приготовления скромного ужина. Помощники могли обустроить кострище в указанном ею месте и расположить палатки. Впрочем, опытных людей в отряде было достаточно, чтобы не приходилось объяснять всё до мелочей. Это напоминало ей ее обычную жизнь в экспедиции. Даже тон стал каким-то будничным. Будто не эта женщина совсем недавно охала и ахала при появлении розовых поросят-дельфинов.

— За всё это время… ты не думал вернуться домой? — поинтересовалась Улва и дёрнула плечами. - Бросить... всё. И вернуться домой, - ведь наверняка храмовника ждала его семья. Целым и невредимым. И не хотел разве храмовник вернуться в тепло и уют родной обители? Недоумение. Он моргнул. Все-таки эта женщина непостижима. От чего бы такой вопрос? Что за ним кроется? Ее желание вернуться домой? Куда-то… в Неварру. Хм. Или ее интерес к благословенному Тевинтеру? Он не удивлен и поставил бы на второе. — Но ведь я и вернусь, как только настигнем беглецов, - он заглянул в ее глаза, надеясь прочитать в них ответ. — К чему ты спрашиваешь? Сейчас всё бросить? Верно, она шутит. Аврелий неуверенно рассмеялся, подбоченился, вдохнул полной грудью, вспомнив что-то, начал рассказ: — Башня семьи Тилани в Минратосе, копия той, что осталась в Каринусе, тяжела и невесома. Она витает высоко в небе, поддерживаемая переплетенными телами изящных статуй. Это три девы, эльфийки. Я помню каждый изгиб, каждую выщеблинку на черном мраморе их кожи. Они древнее Марок и Неварры. Совершенны и прекрасны в своей многовековой любви: трех школ магии, воплотившихся в моих предках. Вверх ведет ажурная лестница. Если бы не магия, ступени давно бы уже истерлись, но предки строили на века: и каждый шаг отзывается в них музыкой ветра, дующего со стороны моря. И еще одна дева — моя сестра, которая постигает азы магии четвертой школы в Круге, где я служил. Энтропистка и страшная выдумщица… Как не хотеть вернуться домой, Улва? Даже если там ждет суд и справедливое возмездие, я с радостью приму его на родной земле во имя моей страны и моей семьи. Но чтобы вернуться, мне нужно сначала осуществить то, зачем я здесь и зачем я преступил законы нашего Ордена, воспользовавшись лириумом как даром Тени. Он увлекся. На самом деле Аврелий плохо понимал, кому бы не хотелось жить там, где осталось всё, что было ему дорого. Но вопрос, верно, задавали не для того, чтобы он прочел лекцию о красотах и чудесах своей прежней жизни. - Хочешь всё бросить?

Из сумки Улва вытащила кусочек серой ткани и показала храмовнику. Храмовник пребывал в беспокойстве. По его прикидкам, лириума хватит еще не на долго. А что потом? Вопрос, о котором он не особо задумывался, когда осуществил прекрасную идею подстегнуть свои способности и чувствительность к магии. Сегодняшний прием он решил немного отложить. Может, стоит быть поэкономнее, пока не дойдет до дела? От этого он был как на иголках. От этого чистил вот уже час свой щит - ища в однообразном занятии отвлечения от просыпающегося голода и чьего-то голоса на краю сознания. "Аврелий..." кто-то поет, нежно, затягивая сознание в сгусток Тени. "Свобода... вот она..." - услужливо подсказывают из-за Завесы. "Прии-дии..." - Кхэм, - он сосредоточился на ткани. Разогнал туман, собрал волю... Ничто не намекало на происхождение этой тряпки. Но само по себе появление в лесу кусочка рукотворного материала, какого-то следа чьего-то пребывания уже давно могло вызвать в голове храмовника такие фантазии, которые становились в одном ряду с его полубредом, вызванным демонами Тени. - Может, наши беглецы обронили? - оптимист в Аврелии рос рука об руку с ростом его паранойи. - Где нашла? Он поглядел в сторону, куда кивнула красноглазая. Поискал глазами некроманта. - Надо бы Алоиса спросить. Он в прошлый раз ведь узнал в тех стекляшках, что к ним рука лекаря прикасалась. Может, и с тряпкой нам поможет. На душе храмовника потеплело от мысли, что они снова на верном пути. Ну предположительно. Ну хоть что-то.

К их возвращению храмовник все же искупался. Хоть и в одиночку. Оставив реку в полном распоряжении Тари, он увлеченно чистил щит, сидя у котла с пресловутой медвежатиной. Поэтому даже не обратил внимания на то, что кто-то вернулся раненым. Вскинул голову, вопросительно взглянул на Улву.