Ribka

- Мы возвращаемся. Не сердитесь. Кхм. Как себя чувствуете? - Да, хорошо, в смысле хорошо себя чувствую, спасибо. Хорошо, что связь исключительно аудио, было несколько неловко перед Маргаритой. Она так и не удосужилась зайти ни к ней, ни к Ивану, чтобы лично поблагодарить за помощь. И извиниться перед первой за то, что так необдуманно подставила их обеих под угрозу. Хотела, но затягивала и затягивала, пока первая партия исследователей не отбыла в сопровождении Мотылька. Гораздо проще признать собственную неправоту перед собой, чем признаться в том же другим. Может поэтому в голосе проскачила капелька вины. А может это просто были помехи в динамике. - Капитан, у вас есть еще запас хода? Хотела предложить повторно исследовать координату 15 км. Эта та точка, где были доктор Леманн и лейтенант Такараи, электрический импульс неизвестного происхождения отключил электронные системы стилсьютов..., - в голосе явно чувствовалось сомнение. - Правда, это может быть опасно, возможно стоит дождаться возвращения МУЛа... Или вы могли бы захватить точку 11км (юг) - большое скопление органических масс. Возможно сканер Мотылька сможет дать более четкое представление, с чем мы имеем дело, без необходимости непосредственного контакта. В общем, решайте сами, капитан. - Доктор Бьёрк! - раздался немного скрежещущий металлический голос, уже знакомый северянке. Шифти подкатил к креслу Аники, поприветствовал, подняв манипулятор, и проговорил. - Сопоставив некоторые архивные данные с недавно полученными, я пришёл к выводу, что мне не хватает информации, чтобы оценить полученный килобайт информации. Поскольку моя обучающая программа требует решения поставленной задачи, я хотел бы у вас проконсультироваться. Почему загнулись ваши цветы? Да. Извините. Наверное. Я применяю жаргонные обороты для более качественной надстройки в социализации. У вас есть данные, доктор Бьёрк, по этому вопросу? Аника подпрыгнула от неожиданности, едва не опрокинув чашку злополучного кофе и повернулась к маленькому роботу. Облегчение, что это всего ли Шифти, а не злостное нечто, явившееся по ее душу, мешалось с явным замешательством от выданной в ее адрес тирады: - Э..., - тонкие брови сошлись над переносицей в тяжелом процессе осмысления растущего ИИ. Вот поэтому у нее и не было детей, маленьких, непонятных, любопытных существ, речь которых до определенного возраста могли перевести лишь их родители. Дети, кстати, тоже умели подкрадываться незаметно. Непонимание рождало раздражение и ответ вышел резче, чем можно, и нужно, было бы: - У нас нет цветов. У меня нет цветов. О каких данных ты говоришь? Возможно что-то случилось в гидропонных теплицах? Но что там могло вообще случиться? Автоматика работала безукоризненно.

Быть дежурным. Нести вахту. Стоять на посту. Временно исполнять обязанности начальника. Как не назови - суть одна. Ты сидишь в сканерной, принимаешь редкие сводки, попутно добавляя свои правки во вчерашний отчет. Рядом стоит псевдо-фарфоровая чашка с давно остывшим кофе. Отплыла первая группа - сделай соответствую отметку. Отплыла вторая - опять сделай отметку. Точки на 3д-карте помигивают, навевая дремоту. Где-то в Водном доме есть еще люди, можно даже найти их местоположение, если захочешь, но не хочется. Ощущение, что ты здесь одна, внутри пустых металлических стен, очень странное. Немного завораживающее, но совсем не пугающее. - Капитан Брук, - со вздохом выражает Аника свое недовольство. - Вы могли бы применять нелетальное оружие к мирным особям? Право слово, она много передумала и переоценила за прошедший день, но примириться со словом "война" так и не смогла. Увольте, капитан. Исследованная координата подмигивает последний раз и гаснет, более не интересная и не нужная. Доктор Бьёрк берется за чужие отчеты, изучает их более внимательно и вдумчиво, чем это было сделано утром. Ровные строчки сухой информации забивают голову будто ватой. Время от времени в сканерной раздаются тихие вздохи.

Где-то после собрания С собрания Аника уходила в весьма подавленном настроении. Говоря по правде, настроение было такое, когда хочется, например, швырнуть о стену что-нибудь легко бьющееся. Или от души что-нибудь попинать. Но утилизатор в кают-компании оказался далековат от выбранной ею комнаты, чтобы ради потакания душевной слабости вновь проходить весь этот путь. Потому Бьёрк просто села с ногами на кровать, обняв себя за колени и уставившись в одну точку. Экзокортекс тихонько напоминал о пропущенном сообщение. Он делал это с самого утра, когда биолог только вернулась в свою комнату из лазарета, но тогда у нее не оказалось времени на просмотр видео-звонка, да и желания, если уж быть честной. И все же... проклятая напоминалка сведет ее с ума! Звонок повышенной важности! Ну, кто бы мог подумать иначе! “Аника, здравствуй! Это папа...” В представлении не было смысла, она не только отлично видела собеседника, но и вряд ли спутала с кем-то его размеренный, будто запрограммированный голос. В каком-то старом историческом фильме показывали аппараты, называемые телефонами, состоящими из трубки, соединенной длинным проводом с небольшой коробочкой, на которой нужно было нажимать кнопки с цифрами. Принимающий звонок никак не мог видеть звонящего и последний неизменно начинал разговор с того, что называл свое имя. “Маме приснилась Суони и она попросила связаться с тобой, узнать все ли у тебя хорошо...” Почему бы в таком случае ей не позвонить и не спросить самой? Почему бы вам обоим просто иногда не звонить и не интересоваться жизнью дочери, а не только тогда, когда фру Бьёрк видит во сне своего потерянного ребенка? Отчего вообще человек, не верящий ни в Бога, ни в рай и ад, ни во что-то, кроме собственных абмиций, приписывает некую мистическую связь между возможными опасностями, грозящими первой и своими снами о второй? И почему, почему, папа, ее сны всегда так зловеще подтверждают это придуманное ею же правило?! “У тебя все в порядке?...” Нет, папа. Я облажалась по полной. Я бы даже сказала, что лоханулась, но ты не выносишь подобных словечек-паразитов. А я не выношу твоих нравоучений. Мы живем в 22 веке, папа, покоряем космос и глубины земных океанов. За последний век мы шагнули так далеко, что люди прошлого не поверили бы в возможность такого прогресса! Но машину времени, о которой грезят фантасты всех времен, так и не смогли изобрести. Нам остается только сетовать на собственные неудачи, жалеть о сказанных в запальчивости словах и более того - о сделанных выборах. “Пожалуйста, ответь как только сможешь, твоя мать волнуется.” Меньше минуты на весь разговор. Безукоризненно выглядящий. Тщательно проговаривающий каждую букву. С абсолютно пустым взглядом, без какого-либо намека на волнение. На любую эмоцию. Быть может, Аника отстала от жизни и уже давно научились заменять живых людей их андроидными копиями? “До свидания, дочка.” Силы записать ответ, нашлись не сразу. - Здравствуй, папа. Да, у меня все хорошо... Пауза. Что обычно принято говорить дальше? Ведь она уже ответила на волнующий родителей вопрос. Ну, и что, что правды в нем ни на цент. Старшие Бьёрк хотят услышать именно его, так отчего не дать им желаемое? - Передай маме, чтобы не волновалась.... Пауза. Сны это только сны. Естественное физиологическое состояние. Возбуждение нейронов нашего мозга. Нет никакой связи между сновидениями и происходящими событиями. Не больше, чем правды в сказках о роанах. Не больше, чем Суони в том глупом тюлене, что не побоялся однажды маленькой девочки, прежде щедро подкармливающей его рыбой. Зудят свежие шрамы. К вечеру швы уже рассосутся, равно как и пленка скрывающих их “бинтов”. И тогда она увидит, что там, под ними. Обычное женское тщеславие, страх перед малейшим искажением, уродством. - Папа, я хотела... “снова попросить о помощи”. Он поможет, конечно. Мистер Бьёрк не откажет своей дочери. В этом ей никогда не приходилось сомневаться. Но какой смысл сейчас заводить разговор, если результат от него все-равно будет не раньше, чем она вернется домой? Нет, не стоит говорить о вчерашнем происшествии. А что тогда сказать? Чем закончить повисшую паузу? Что принято говорить в таких случаях? “Хотела сказать, что люблю вас”? Но о любви она не говорила слишком давно, так давно, что кажется, и не было этого чувства никогда в ее жизни. - ...сказать, что у меня много работы. Исследования, анализ данных, отчеты, собрания... Не стоит растягивать объяснения. Не стоит показывать собственное смущение и нервное состояние. - Не надо отвлекать меня без особой надобности. Я свяжусь с вами, когда вернусь домой. Меньше минуты. По секундам сравнивать не станет. - До свидания, папа. Остановить запись. Отправить выбранному адресату. Выйти из нейронета. Стоном выразить всю свою горечь.

Второй день села за игру. Первые достижения и впечатления

- Доктор Бьёрк, я сейчас сделаю вам один раз скидку - очень большую скидку - на то, что вы только-только начали оправляться от тяжёлой физической и нервно-психологической травмы. Только поэтому я сделаю вид, что ваших неуместно эмоциональных слов не слышал. Потому что звёзды на моих погонах слишком яркие и большие, чтобы я позволил кому-либо разговаривать со мной в подобном тоне. Упомянутый доктор хотел что-то сказать. Может быть продолжить спор, а может приняла сделанное послабление. Но, получив звонкий щелчок по задранному носу, застыла, с окаменелым лицом, будто зависший андроид, а потом отодвинулась как можно дальше по сидению стула, пока твердая пластмасса не вжалась в спину. - Прошу прощения, - глухо проговорила женщина, - профессор Рэнелл. Экзокортекс подняли с шеи на голову, голографический экран с точно такими же данными по обнаруженным вчера видам, отгородил лицо северянки полупрозрачной ширмой, скрывая побледневшие щеки. Если что сейчас она и могла сделать правильного, так это сосредоточиться на своей работе.

Аника сокрушенно покачала головой. Что происходит? Безумие нарастает с скоростью, которой позавидуют появляющиеся перед их носом мутанты. И остро ощутила укол сожаления о том, что от решения ответить “нет” ее отделяют пол километра воды и несколько суток времени. Потому что они не экспедиция, не группа, работающая в общих интересах, а просто кучка людей, преследующих каждый свои интересы. Даже если последние порой совпадают. Вновь чувствуя себя разбитой и больной, женщина прошла к последнему свободному стулу и осторожно присела на краешек. Запустила пальцы в мягкие пряди, чтобы укрыться за их каштановым водопадом от чужих фраз. Слушала, слушала, слушала что говорят другие. - Рэннел, какого... вы творите?! Раздери вас Нептун, вы ли это вообще?! Бьёрк вспыхнула. Плотно сжала зубы, чтобы немного успокоиться. Вдохнула. Выдохнула. - Вы из лаборатории впервые вышли? Первый раз в море? Что, что такого ужасного случилось, что вы едва ли не готовы свернуть наше дело? Все живы, здоровы и готовы дальше продолжать работу. Ни стилсьюты, ни Мотыльки, ни КРАБы могут не уберечь нас от опасности, мы сами не знаем с чем можем еще столкнуться. Но разве не такова наша работа? Мы всегда подвергаемся риску. Всегда есть агрессивные акулы, ядовитые медузы, электрические скаты и прочая живность, населяющая Мировой океан. Всегда есть опасность кессонной болезни, нехватки кислорода и прочая, прочая, прочая. И даже вчера моя ошибка состояла вовсе не в выборе костюма для плавания, а в желании заполучить контрольный образец при явственной угрозе в свой адрес. Но это было мое решение. Да, ошибочное, но я за него и расплатилась. Бьёрк вскинула голову, глядя сердито на внезапно расклеившегося профессора: - Те ученые, что боятся любой опасности, остаются на суше, Рэннел. Как наш общий знакомый Майерс. Остальным приходится рисковать. Некоторые платят за то здоровьем, конечностями, редко, но бывает, что и жизнями. От всего невозможно уберечься. И если мы будем каждый момент, каждую координату, каждый новый метр обследовать гурьбой, то можем уже запаковывать Водный дом обратно. Потому что так нас хватит только на сбор топлива для биореактора. Нос, покрытый веснушками, что так порой привлекали чужое внимание, вызывающе задрали вверх. - И да. Я буду рисковать и дальше. Без этого мы ничего не добьемся и ничего не найдем. Готова пожертвовать собой еще раз, коль понадобится, если это будет приносить нам результаты. В медикаментах, к счастью, равно как и в перевязочных материалах, недостатка у нас нет. В отличии от КРАБов и МУЛов, предназначенных совершенно для другой работы.

- Поскольку здесь все взрослые и самостоятельные люди, я не стану разоряться о неисполнении моего второго приказа: о наличии руководящего состава на борту, - в голосе Рэннела прозвенел металл, а ледяные глаза прошлись по капитану, лейтенанту, старому другу, смягчившись лишь на Анике. Шторм мелькнул и ушёл, сменившись мягкой улыбкой и грустным спокойствием. - Но разве я могу винить пылкую молодость за нежелание жить в подводной темнице из стали? Поэтому с сегодняшнего дня я становлюсь бессменным дежурным и буду сопровождать транспортные средства с помощью дронов сканерной комнаты. И всё? Все загодя приготовленные возражения, объяснения и даже оправдания остались втуне. - Профессор, - быть может несколько поспешно перебила Аника столь самоотверженную речь. Улыбнулась, то ли извиняясь, то ли надеясь таким образом расположить собеседника к своим словам. - Раз уж мы тут все взрослые и самостоятельные люди, то давайте договоримся о каком-то дежурстве, общей координации... Прошу прощения, мне не доводилось прежде работать в столь большом составе и потому сложно вносить рацпредложения, но ваш опыт, профессор, ваши знания нужны там, за пределами "Водного дома", а не в сканерной комнате. Я рада и признательна каждому за желание помочь в наших исследованиях, но именно помочь! Техник или медицинский врач, наш спецназ не смогут полноценно заменить ученого-океанолога! К тому же, - до собрания она все же успела мельком глянуть вчерашние отчеты, - связь тут тоже может подвести. Она оглядела присутствующих, настойчивым взглядом требуя поддержать ее, а не списывать их руководителя на почетную пенсию. - Если вы считаете, что кто-то из биолог должен обязательно вести дежурство на базе, окей, пусть так, но тогда по очереди. Отчеты тоже надо читать. И писать. Но не бессменно.

- Добрый день! У доктора Бьёрк был категоричный пунктик, что 11-00 это уже день. Улыбнулась присутствующим - довольно бодро, хоть и несколько виновато, прошла от двери вглубь комнаты. Против обыкновения длинные рукава надежно укрыли следы вчерашнего столкновения.

- Жить будете, Аника, по крайней мере до встречи с Заром в 11:00, - проговорив это, доктор улыбнулся и добавил, - Одевайтесь, а я пока налью вам кофе. Пациентка озадаченно хмыкнула. Конечно, произошедший вчера инцидент был неоднозначным, но прямо чтобы оставалось жить лишь пару часов? - Звучит не слишком оптимистично..., - осторожно, неуверенно, Аника села на кровати, и попыталась смастерить из легкого пледа, которым была прежде укрыта, жалкое подражание шедеврам безумного модельера. Швы немного тянуло, но вообще самочувствие было очень даже не плохим. Даже весьма хорошим, сказала бы Бьёрк. Настолько, что хотелось пожить подольше. Извиняющеся улыбнулась за свой импровизированный наряд. - Он зол?

Лазарет Да, от омлета она бы тоже не отказалась. Жаль, что завтрак не входит в перечень лекарственных препаратов. Но в данном желании с доктором была солидарна. - Вашими стараниями, - пока Леманн умывался, Аника задумчиво окинула взглядом белоснежные повязки, то ли размышляя, что те скрывают на ее теле, то ли дивясь столь яркой белизне. Но едва согнутая спина доктора выпрямилась, как внимание пациентки вернулось к собеседнику. Лёгкая улыбка освежила ещё бледноватое лицо: - И каковы прогнозы? Уже можно плясать ирландскую джигу?

Лазарет, около 9 утра. Спящего эскулапа беззастенчиво рассматривали с женским оценочным любопытством. Серый взгляд пытливо подмечал и встрепанные каштановые волосы, и не по возрасту глубокие морщинки меж бровей, скользил по абрису носа к расслабленным во сне губам и рыжей щетине. Примечательное лицо. Не назовешь безусловно красивым, но в том и бОльшая притягательность. От эталонных красавчиков - детей пластической хирургии - с идеально выверенными пропорциями, бросало в легкую дрожь, но вряд ли ту, которую преследовали целью эти жертвы собственного нарциссцизма. А доктор Леманн был весьма привлекателен и вряд ли его нынешняя пациентка была одинока в своем суждении. Но что скрывалось за этой маской кроме профессионализма в работе и дозированной вежливости? Даже легкий акцент никак не удавалось распознать, чтобы чуть снизить градус загадочности их штатного врача. Но не пора ли доктору выписать свою подопечную, выдав рекомендации по дальнейшей реабилитации и выставив счет за свою работу? Сколько времени сказать было трудно, но чувствовала себя Аника весьма не плохо. И хотя любоваться своим - на данный момент личным - лекарем было весьма приятное занятие, но чувство голода, становящееся все навязчивее с утекающими минутами, подсказывало, что насыщаться должно не только иллюзорными образами. - Доктор Леманн, - позвала Бьёрк. Будить последнего по имени показалось непозволительно личным в их установившихся отношениях врач-пациентка. - Я бы хотела закрыть свой больничный лист.

Лазарет 1:35 - Вам стоит поспать и восстановить силы. Не пугайтесь, если что-то покажется странным. Например, вы подумаете, что находитесь в Атлантиде или рядом проскачет единорог. В нынешних обстоятельствах, это абсолютно нормально.  Распрямившись, Айзек перепроверил показатели и вновь посмотрел на Анику. - У вас все хорошо. Отдыхайте. - М? Единорог? - в замутненных глазах скользнуло подозрение. Но, кажется, все же не настоящее: - Вы накачали меня наркотиком? Пациентка послушно смежила веки, готовая вновь погрузиться в спасительный (или все же не очень?) сон. Но когда доктор уже мог подумать, что назначение исполнено, меж ресниц мелькнул лукавый, хоть и несколько тусклый взгляд. - Кажется, мы впервые сказали друг другу что-то кроме "доброго утра" или "дня", - короткий смешок сменился тихим стоном, перешедшим в болезненное шипение сквозь стиснутые зубы.

- Доктор Бьёрк? Аника? – бархатистый зов и легкое касание плеча, - Как вы себя чувствуете, Аника? Сперва еле заметно дрогнули тонкие брови, являя недовольство пациентки в возвращение к суровой реальности. А может просто с возвращением в сознание вернулась и боль, не невыносимо-сильная, не болезненно рвущая потревоженное тело, но та, что заставляет чувствовать тебя хрустальной вазой, опасно качающейся на краю высокой полки. - Хреново, - пробормотала северянка, открывая глаза и усиленно моргая, чтобы скорее прояснилось перед глазами. Не сразу узнала склонившегося человека, запоздало сообразив, что видимо процесс декомпрессии в барокамере закончен и она видимо уже в лазарете. - Простите... на самом деле лучше... Лучше, чем до всех медицинских манипуляций, до лучшей в мире дозы обезболивающих препаратов. Уголок рта дернулся в привычной улыбке, пусть и контрастирующей с общим болезненным видом, но явно свидетельствующей, что усилия доктора оправдали себя.

Чужой разговор жужжит мухой на периферии слуха. Ухватиться бы за него, выбрать фразу, слово и, вцепившись, уже не отпускать, но плывет сознание за пределы этой яви, покачивается в его мягких волнах. В голове тяжело и пусто. Погружаются редкие мысли в масляную тьму беспамятства и оттуда, из глубины ласково и тоскливо смотрят карие очи. ...Суони... Беззвучный вздох срывается с разомкнувшихся губ. А погружение все стремительнее, с высоты, со счастливо-испуганным визгом, тяжелым снарядом входя в пучину, с шумом схлестывающуюся у тебя над головой и выжимающей остатки кислорода в легких. Утонуть в пучине этих глаз цвета утреннего кофе, раствориться в его холодных водах, как те, что разбили сердце и располовинили душу. ...Суони... Набухает влага под подрагивающими ресницами. Не найти в кромешной тьме. Свет давно потух за ее границами. И давит, давит на грудь слезинка мерроу. Сколько пролито их, соленых, что хватило наполнить моря и океаны. А этот камешек не сточили, не смогли раскрошить в донный песок. Этот камешек мое бремя, тянущий на дно тяжким грузом, корабельным якорем не дающим плыть за тобой, сестренка, за легкой и быстрой морской фейри. Теряет след твой вода, растворяет гладкую шкурку, будто и не было вовсе. Но я помню! ...Суони... Одинокая слезинка увлажняет бьющуюся на виске жилку и теряется в каштановых волосах. ...Я приду к тебе однажды, Суони...

- Пациент говорит, значит будет жить! - Жизнерадостно прокомментировал ситуацию Иван и жестом показал Марго на синтетическое покрывало, которым была накрыта пострадавшая. Его можно было подоткнуть, но в стилсьюте этим лучше было не заниматься. - Право назвать новый вид всегда было за первооткрывателями. "Придонный губитель" или "Днищенская грызуля"? - Поинтересовался он у Аники. - Второе... без сомнения.., -выдохнула Аника, приоткрывая глаза и тут же снова болезненно их зажмуривая. Слишком яркий свет. Слишком кружатся чужие лица. И вслед за тем вернулась боль, тупая, ноющая, по всему телу, щедро сдобренная обезболивающим. Под покрывалом явственно шевельнулась рука, кисть - кажется доктор Бьёрк старательно пыталась пересчитать пальцы. Втянула воздух нестройным вздохом, будто всхлипнула, задрожали тонкие крылья носа. Может сбилась со счета, а может сказывалась общая слабость после кровопотери.

- Какая то кусачая рыбка, сканер предлагает его называть "Кусака", классификация: незарегистрированный вид из отряда Trachichthyiformes. Явный мутант из лучеперых рыб. Живет на дне, жрет все что прокусит, размножается странно сканер говорит: неполовой способ. - принялся пересказывать Марго результаты сканирования биолог. - Какое... глупое название..., - прошелестела Аника. Все еще мертвенно бледная и с закрытыми глазами, она тем не менее пришла в сознание. С трудом сглотнула, чувствуя чрезмерную сухость во рту. Она определенно лежала на чем-то твердом и - наверняка - неподвижном, но было ощущение медленного кружения. А еще было очень холодно, почему так холодно... - Грызуля... острозуб...убийца... нет... губитель..., - слова падали редкими каплями, стекали по губам и растворялись под давлением барокамеры.

Аника пыталась отвечать Маргарите. Хотела отвечать. Рассказать про своих тюленей. Про Еву. Такую смышленую, такую забавную. Или про роанов. Очень интересные сказки. Самые любимые. Обескровленные губы шевелятся медленно и беззвучно. Вязко растекаются мысли в голове, сознание цепляется лишь за одну единственную из них, самую последнюю, совсем не рациональную. Сознание течет вслед за этой мыслью, тянется тонкой липкой ниткой паутины, вцепившись намертво в свою добычу. Или это кровь липко облепляет, больше не сдерживаемыми толчками покидая неразумное тело. В свете ярких ламп барокамеры становятся видны ее расплывающиеся алые пятна. Последние силы оставляют под этим ослепляющим сиянием, ноги подгибаются и не падает на пол лишь потому держат. Добрые, заботливые руки. Припотевает от дыхания защитное стекло маски, когда что-то шепчет. Может благодарность, а может лишь бессвязный бред. Или продолжает свою сказку. Самую лучшую. Со счастливым концом. Тело биолога становится еще тяжелее. Глаза закатываются. От природы бледная кожа приобрела синюшный оттенок. И слишком много вытекшей крови.

Передышка. Только на минуту, чтобы в следующую, безжалостно так и оставив океанолога наедине со ставшим непослушным глайдером и окружающей холодной бездной, с отяжелевшим подранным костюмом и ледяным подступающим страхом, вынудить двигаться дальше, по уже скорректированному курсу. В голосе Брук слышится металл.  — Мы взяли образец. [образец в этот момент полупридушенный в процессе транспортировки отправляется в более удобный контейнер] Нам туда. Доктор Бьёрк, следуйте за мной. Надо двигаться дальше, к "Водному дому". Не останавливайтесь. Пусть минуту. Как жаль, что сейчас они не на суше, на твердой суше, где можно тяжело обопереться, перенеся вес своего тела на дерево, столб, стену дома, на стул на худой конец. Здесь, ты в обманчивых объятиях тяжелой невесомости. Это она опирается, напирает на тебя со всех сторон и лишь физика подводного снаряжения спасает тебя от ее губительной силы. Но минута это уже хорошо. - Кажется, меня все же покусали, - бормочет Аника, пытаясь разглядеть прорехи на гидрокостюме. Констатирует, захлебываясь тяжелым дыханием. - Да. Вопреки надежде голову кружит все сильнее и тошнота встала плотным комом в горле. - Марго, Аника, это Иван. Жду вас в барокамере, у меня все готово. Возвращайтесь скорее. - Отправил он сообщение исследовательницам. - Д-да, - отвечает неуверенно в радиоэфир. Сквозь все ощущение пробивается острое сожаление о порушенных планах и чувство вины за то. Неверное решение, напрасный риск. Веки тяжело опускаются и, нехотя, поднимаются опять. За короткий миг гаснут все чувства. Глайдер послушно загребает лопастями вслед за капитаном. Уже не следя за картой, ориентируясь лишь на темный силуэт, подсвеченный нездешным светом. Будто тянется на невидимом поводке, слепо, безинициативно.

— Аника, глайдер! Держись и врубай глайдер. За мной! Подверглись нападению предположительно неизвестного вида. Доктор Бьёрк ранена… [экзокортекст бесстрастно передает картинку силуэтов тварей] Бьерк, включай глайдер, мы уходим. За мной! Слова Маргариты пробились к охваченному паникой сознание и за них уцепились, как за спасительную соломинку. Бежали с проигранного поля боя, единственно лишь видя маячок света впереди движущегося глайдера, в слепом желании избавиться от учиненной пытки. Не хватает дыхания, сердце бешено колотится внутри грудной клетки, словно желая пробить себе дорогу вовне, и гулом его заполнен весь слух. Брук может слышать тяжелое, сиплое дыхание своей напарницы, последняя же не слышит ничего, кроме шума своей же крови. Руки до боли вцепились в глайдер, боясь упустить, отстать, снова стать чужой добычей. И первые слова, вырывающиеся сами собой, неосознанно, похожи на рыдание: - Д-дерьмо с-собачье.. Кажется, они оторвались. Кажется, они в безопасности. Кажется, ее сейчас стошнит от пережитого и тогда она захлебнется собственными рвотными массами и сдохнет вот так вот просто, на безымянной глубине. - Не могу..., - стонет в радиоэфире Аника, моля свою напарницу остановиться, дать хоть минуту спасительного перерыва, просто отдышаться, просто пересилить свой страх, потому что вдруг кажется, что еще одно хоть усилие, хотя бы один вдох и она точно сдохнет.

Аника тоже ощутила толчки. В плечи, в бока, в незащищенный ничем живот. Довольно ощутимые, но не болезненные. Пугающие вестники чего-то. Но ничего не видно, даже тени не мелькают за пределами света. Вода сама одна огромная тень, накрывшая жалких людишек, вторгшихся в ее владения. — Вот они! — восклицает она Анике, стараясь не потерять из виду кружащую над ними стайку по размерам не слишком впечатляющих десятка рыбок. Но их хорошо видные отсюда снизу мощные челюсти и размеры зубов не оставляют сомнений в том, что с ними не играют в прятки. Их даже не изучают. Это не любопытство. Их уже практически едят. Свет, наконец, выхватывает стайку мутантов. Новых, отвратительных на вид, слепо примеривающихся к добыче молочными глазами. Застигли врасплох. А может это ныряльщицы расслабились излишне за болтовней. И теперь мысли мечутся столь же хаотично, как кружащиеся над ними рыбы, пытаясь в секунду составить действенный план поведения, когда все инстинкты вопят "БЕГИ!!!" И через этот немой крик цепко тянется даже не любопытство ученого, но какая-то болезненная необходимость получить образцы нового объекта. Это уже не безобидная водоросль с хитиновым стволом. Не трусливый газобрюх, улепетывающий от заинтересованного ока. Это хищник и что-то подсказывает, что не единственный в этой акватории. Не единственный и, вероятно, не самый опасный. Опыт подсказывает прописные истины, но не может просчитать модель поведения исследуемого объекта. — Доктор, что это за твари? С вашего позволения… — она прицеливается и стреляет, промахиваясь. Верткие, агрессивные и какие-то нереальные. Окружают и снова чувствуются тычки в недостаточно прочный костюм. Марго разочарованно шипит, — Черт. А не пошли бы вы? Кто это еще, Аника? - Я.. не знаю! Новый гибрид! Поздно говорить "не стреляйте", самое время для отступления, даже бегства, если не хочешь попасть на зубок. Стайка хищников потревожена, но, как в старой сказке про троллей, решают с кого начать свой обед. И это обманывает, дает ложную веру в собственное превосходство над безмозглыми созданиями, живущими лишь инстинктами. Разряд стазис-винтовки мягко отдает в руки и плечо, а один из мутантов прекращает свое движение и плавно опускается вниз, на дно. Прямо в жадные руки исследователей. И тут же, без какого-либо промедления, вся стая устремляется вниз, на своих обидчиков. Или одну конкретную обидчицу. Слух капитана Брук резанул крик ее напарницы, волчком вдруг закрутившейся на месте, беспорядочно махающей конечностями и будто сама ставшая неким мутантом в странных живых отростках, подернутой пеленой неразличимого в этом спектре освещения алого цвета.

- У нас обычно все анекдоты травят. Да только... одни и те же. Из раза в раз ржут все над этим пошлым старьем.  Попыталась пожать плечами, но в укрепленном костюме это не слишком вышло. Вздохнула коротко, не переставая улыбаться и вглядываться в рассеянный конус света: - Боюсь, что вы не оцените. - Что ж, у вас будет целых три часа, чтобы узнать наверняка, - засмеялась в ответ Аника. - И если вдруг не хватит ваших анекдотов, я с удовольствием расскажу вам шуточки, которые травят в барокамерах ученые-океанологи. Хм, пошлые там тоже есть. Про русалок, как вы понимаете... Биолог без какого-либо внутреннего сопротивления уступила лидерство в их дуэте профессионалу военного дела. Было немного странно, что ее напарница выслеживает возможную опасность, наверняка, сейчас с подозрением вглядываясь во тьму за пределами фонарей глайдеров. И не потому, что сама не верит в такую встречу - о, еще как верит, зная не по наслышке, как могут быть неприветливы и опасны морские глубины! Но.. совсем иные задачи преследует каждая из ныряльщиц. Одна исследует, вторая защищает. Не командная работа, не слаженное движение к одной и той же цели, хоть это утверждение и можно опровергнуть, но не избавить памяти прежних ощущений. И все же ощущается некое единение. Да, Маргарита Брук вдруг открылась с совсем иной стороны, чем виделась Анике прежде. Ушло напряжение, прежняя некая робость, что подспудно чувствовала шведка к капитану морпехов. После дня, излишне заполненного собственными ненужными мыслями, это знакомство заново стало приятным глотком свежего воздуха, вновь позволив почти что вернуться в нужные рамки. Почти на месте. Глайдер покрывает километры, будто те, под гнетом соленой толщи, ужимаются, стряхивая с себя излишки расстояния. Губы под маской ребризера продолжают улыбаться, но все же с сожалением приходится расстаться с прежней легкомысленностью. Координата, отмеченная Архимедом, предупредительно визуализируется на зд-карте навигатора концом этой части маршрута. Бьёрк тоже пристально ищет их цель, но не видит ничего. Непринужденную болтовню можно будет продолжить на следующем заходе. Если капитан захочет, конечно.

— А… вы не прихватили случайно с собой парочку сборников свежих анекдотов, Аника? — Интересуется ее попутчица. - А.. Вопрос - или все же шутка? - застал врасплох. Даже невольно замедлила ход глайдера, чтобы повнимательнее взглянуть в подсвеченное голубоватым светом навигатора лицо за маской. Свет отражается, бликует и никак не разглядеть истинного выражения лица. В этой темноте, окружившей их живым дышащим коконом, Анике вдруг стало страшно. На какую то короткую, безумную секунду, но она явно почувствовала холод, охвативший позвоночник, и вовсе не температура окружающей воды была тому причиной. Слишком неземной, нездешней вдруг почудилась ей напарница, слабым силуэтом в отражении света. Бьёрк тряхнула головой и наваждение прошло, не оставив после себя и последа. Ничего необычного. Глубина, темнота, гладкие тела глайдеров и две ныряльщицы, вытянувшиеся в соленой взвеси. Это было очень, даже чересчур привычно. Особенно если забыть ненадолго об их целях. Однако, в начавшемся разговоре явно образовалась затянувшаяся пауза. - Извините, капитан, нет, - голос чуть подрагивал от сдерживаемого смеха. Прорвавшийся смешок пытаются замаскировать коротким вздохом. - Вам скучно со мной?

- Ну раз вы, Аника, считаете, что достаточно, то и морпехам-то и подавно. На капитана упомянутых морпехов взглянули с опасливым интересом. Им пока не доводилось работать вместе, разве что иногда перекидывались ничего не значащими фразами - обычная дань вежливости с обеих сторон. Маргарита Брук была неизвестным в простом уравнении, пред которым доктор Бьёрк несколько робела, представляя себе излишне серьезную, строгую и, без сомнения, решительную женщину. Которая скорее силой запихнет подопечного в стил или даже оставит на безопасной базе, чем оставит за оппонентом привилегию окончательного решения. - Проверим координату 6, потом 11 и, хотелось бы, 18. Но сориентируемся по обстоятельствам, - делилась биолог своими планами, пока женщины облачались в водолазное снаряжение и собирали необходимые вещи. Последние слова глухо прозвучали из-под маски ребризера и одновременно четко и близко по каналу связи. Аника глубоко вздохнула, поводя плечами, отягощенными баллоном с сжатым воздухом. Несколько минут, чтобы компенсировать последующую разницу давления. Взглянула на Брук и за защитным стеклом весело блеснули ее глаза. Или это только свет отразился от маски? - Готовы к приключениям, капитан? Наверное, все же глаза. Но спрашивающая уже отвернулась, привычно слаженными движениями ныряя под воду стыковочной шахты.

- Вы ведь хотите воспользоваться глайдером? Можем вдвоем осмотреть не очень далекие точки. Стил или налегке? - На самом деле я хотела проверить сразу несколько координат и не все они.. не очень далеко, - улыбнулась Аника, намечая для капитана Брук их предполагаемый маршрут. - К сожалению, кроме глайдеров, другого транспорта не предвидится... Задумалась, прикусив губу. - Укрепленного гидрокостюма будет достаточно, глубина тут колеблется незначительно. Но вы решайте сами, Маргарита, в чем вам будет комфортнее.

Можете закидать меня тапками, но я хочу посмотреть это кино ) Песенки^^