Ribka

- Видели. Очень похоже на существо, обнаруженное на складе базы. Да и капитан упоминал о встрече с живым экземпляром. Знать бы заранее, что оно так умеет. - Оа..., - невнятно отозвалась потрясенная Аника, только сейчас осознавая, на сколько легко она отделалась. Медленно повернулась, напряженно всматриваясь в бездну под ногами, будто могла что-то там разглядеть. Но бездна была сплошной тьмой, жадно завивающей свои щупальца там, где ее отпугивал свет. Вдоль позвоночника побежали мурашки и женщина поспешно отшагнула назад, подальше от обрыва. Ее спутники что-то обсуждали про КРАБа. Смысл их слов оставался каким-то пустым для сознания северянки, звуча словно в трубе, но главное, она была тут не одна. Еще один шаг - поближе к свету, к людям и их живым голосам.

Обогнула экзокостюм и, оставив глайдер с включенным фонарем на краю обрыва, нашла взглядом пропажу, крепко схватила Анику за руку и потащила вверх. Помогая Майте второй рукой и барахтая ногами, Аника неуклюже выбралась наверх. - Спасибо, - выдохнула, все еще ошарашенная случившимся. С трудом поднялась на ослабевшие ноги. - Что это было? Вы видели? Какая-то вспышка, а потом... Фигура освещенная фонарем глайдера, взмахнула руками, не в силах словами описать произошедшее с ней перемещение.

- Аника! Доктор Бьёрк! Отзовитесь. Где вы? - Тут, - прохрипела Аника, но тут же сообразила, что в такой тьме это "тут" может быть где угодно. Каким бы образом она тут не оказалась, выбраться самостоятельно у нее не получится. - Я... на краю... Сразу под КРАБом.. Мысли разбегались испуганными тараканами. Если тот кусок породы, за который она так отчаянно сейчас цепляется, отвалится, то она пойдет ко дну желоба в самом прямом смысле этого слова. Стилсьют был пригоден для работы в трудных условиях, обеспечивал безопасность жизни и здоровья человека, но "дерьмо собачье, почему ему ласты не приделали?!...."

В следующее мгновение, как только яркий луч фонаря коснулся лобового стекла экзокостюма, раздался глухой треск и полыхнула вспышка. Словно электрическая дуга на мгновение осветила мрачные глубины. Перед охотниками мелькнул знакомый профессору и Майте силуэт чужого, точь-в-точь такого же, что обнаружили на базе в герметичном контейнере. Мелькнул и пропал... вместе с доктором Бьёрк. Аника даже не поняла, как это случилось. Просто ослепило на миг, мелькнула неясная тень, а потом она провалилась в очередную аномалию. Взмахнула руками, будто отмахиваясь от накатившего приступа паники, и вдруг ощутила под ними твердое основание. Вцепилась изо-всех сил, задыхаясь от страха. Упущенный фонарь медленно "поплыл" вниз. А перед самым носом маячили ноги КРАБа.

- Доброе утро, - обернулась та. – Я собрала всё, что может нам понадобиться, но если вы хотите захватить что-то еще, то говорите. Профессор нас встретит у выхода. В предусмотрительности спецназа вряд ли стоило соревноваться. Оставалось лишь признать свое поражение и проследовать за сложившимся дуэтом исследователей. Океан казался чужим и враждебным. Аника замешкалась у входа, ощущая вместо привычной иллюзии невесомости и радости от встречи со старым божеством лишь тревогу и давящее чувство всех шести с лишним километров воды. Луч от фонаря едва пробивал тьму и одиночество казалось совсем неиллюзорным, когда спутники превратились лишь в смутные, неопределенные тени на границе видимости. Расстояние потеряло свое значение, перестав существовать в этом глубинном мире для простого человеческого восприятия. Лишь системы стилсьюта отмеряли метры до базы. Они нашли искомое в 20 метрах от базы. Экзокостюм стоял у самого края обрыва в бездну Тонга. С виду он был не повреждён. Но при ближайшем рассмотрении охотники на креветок могли заметить в свете фонарей какое-то слабое шевеление внутри кабины. - Что это? - голос северянки дрогнул. Внутри все похолодело, словно терморегуляция костюма внезапно вышла из строя. И никак не удавалось заставить себя двинуться с места, даже понимание, что внутри КРАБа просто человек, которому нужна срочная помощь. (СВ- провал)

- Вот и славно. А то скоро вся соль морская из крови выветрится, если будем тут как по ракушкам сидеть. Она на техническом уровне, экипировку проверяет - Хорошо, - покивала Аника. - Не буду заставлять ее ждать. Спуститься на техуровень дело нескольких минут. Но этого времени как раз хватило, чтобы почувствовать некое воодушевление, предшествующее выходу в океан. Кажется, что вся эта база сплошная аномалия, где время не имеет своего хода. А сами они подобны бабочкам, приколотым острыми иглами внутри ее границ. Под коркой мозга крепко засела мысль об опасностях, таящихся не только внутри металлических стен, но и за ее пределами. - Майте, - позвала Бьёрк, спустившись.

- Доброе утро, Аника. Сержант Темпл поручила мобилизовать вас к охоте на «Креветку», - улыбнулся учёный и уточнил: - На «КРАБэ». На лице северянки отразилось явное сомнение, что утро и впрямь такое, каким его называет Рэннел, но свой скепсис она стоически попыталась скрыть за приветливой улыбкой: - Здравствуйте, Элеазар, - серо-голубые глаза задумчиво взглянули на собеседника, то ли удивляясь его пристрастию переименовывать все и вся, то ли ища какой-то подвох в его словах. Пожала плечами, вкладывая во вторую улыбку немного лукавства: - Охотник из меня не важнецкий, но быть может мои познания морской фауны помог в этом нелегком деле сержанту? Кивнула, соглашаясь с поручением: - С удовольствием разомнусь за пределами этой проклятой Посейдоном базы! Где мне искать Майте?

- База должна быть уничтожена. Хрениум - тоже. Все записи о ней - тоже. Вплоть до записей на экзокортексе. Хрениума никогда не было. Аномалий не было. Ровно как сказали лейтенант Такараи и сержант Темпл. Официальной версией будут генетические эксперименты, но это уже прерогатива капитана и отряда морских котиков. Будут фотографии лаборатории и тел этих несчастных существ. Часть технической информации. Но ничего об этом ихоре не должно стать известно. -Поддерживаю целиком и полностью, - кивнула Аника. Если капитан хотел услышать ее мнение, то вот оно, хоть ровным счетом оно и ничего не значит, когда у руля стоят военные. Но биолог хотела сохранить Землю такой, какой она является сейчас. Да, не везде благополучной, да, несовершенной, да со всеми ее проблемами и заботами. Но она не хотела, чтобы туристические пляжи опустели от нашествия каких-нибудь днищенских грызуль. Чтобы, идущий по своим делам, человек проваливался в аномалии и либо погибал, либо сходил с ума, либо становился сталкером, как тот безумный китаец. Она не хотела, чтобы ее берлинские соседи - молодая приветливая пара - забыли друг о друге, живя каждый в своем собственном мирке. Она не хотела, чтобы кровь живущих насытилась ихором, а люди превратились в подобие зомби из фантастических фильмов. Она не хотела много чего. И вопреки Ивану, кутающемуся в свою нелепую добычу, отлично понимала, что нарисованные его воображением мирок слишком нереалистичен, когда дело доходит до правительств и корпораций. История их мира знала немало примеров, когда открытие во благо оборачивалось катастрофой. Богатая фантазия и неуемный ум. Страшно лишь, что фантазии русского уже один раз сбылись - на встрече в резиденции Рэннела ей было смешно и немного неуютно от нелепых теорий о порталах в другие измерения. Взгляд вернулся к Брук. Маргарите или Кевину, какая сейчас разница? Взгляд словно спрашивал, этот ли ответ капитан ожидала от нее. Не одобрения ради, а пытаясь докопаться до конечной цели этой странной проверки, что устроили им военные. Слишком остро ощущая себя неким подопытным кроликом, судьба которого зависит в меньшей мере от собственных слов и действий, чем от чужой воли. И словно боясь выдать знание этой тайны, Бьёрк отвела взгляд.

- От ихора мы очистимся. А информацию... Секретность этой базы была нарушена нашим появлением. Теперь, когда она рассекречена, это уже военное преступление. Вы не согласны? Насчет расстрела... Ну... Сегодня мне не хотелось бы шутить на эту тему, Аника, простите. - А я совершенно серьезна, - сухо ответила Аника. - Как вы сами только что указали, капитан, имеет место быть военное преступление. Она вскинула подбородок, непримиримо сложив руки на груди. Спрашивать хоть какие-то гарантии...обещания не только разрешения всплытия, но и последующей свободы вряд ли имело смысл. - Готова помогать в любом направлении, предложенном профессором Рэннелом, - согласно кивнула своему коллеге. Если от нее будет хоть какая-то польза, то значит не зря она ест свой сублимат.

- Д-да... Детали будут. - согласился с общим одобрением, но явно не ощущал своей заслуги. План был очевиден. Он просто... - Я наконец-то понял, что теперь у нас всё получится. Потому что есть вакцина. Вы уже можете готовиться к эвакуации. Капсулу, повторюсь, задействуем. Также я оставляю на усмотрение ученых важное решение. Это решение тоже... из области нравственного выбора, а я, честно говоря, не могу похвастаться идеальной нравственностью. Перепоручаю это профессору Рэннелу и вам, Аника. Конечно, Иван имеет право голоса, но... я, кажется, заранее знаю его решение. Речь о данных, которые мы здесь получили. Решайте сами, господа, нужны ли эти открытия в нашем мире и зачем. Оптимизма капитана Бьёрк не разделяла. Вакцина у них есть, а еще есть разбитая субмарина, сломанная спаскапсула и еще много чего, чему в настоящий момент времени больше подошло бы звание "металлолома". А еще была эта база. И ее прежние сотрудники. И это уже был тот максимум "но", когда об эвакуации говорить было рано. А уж когда Брук сказала.. сказал? Трезубец Тритона, до чего ж невовремя капитан решился на каминг-аут.. Аника видела перед собой Маргариту, слышала голос Маргариты и за эти пару недель привыкла именно к Маргарите, и обозначение ею себя в ином ключе сбивало с толку. - Неужели, капитан? - взгляд северянки был столь же далек от тепла, как и ее родные моря, скованное зимними льдами. - Не вы ли грозились пристрелить любого, кто только помыслит о возвращении наверх? Не вы ли ревностно охраняли здешние тайны как до нашего прибытия, так и после? А теперь..., - биолог непонимающе развела руками, - оставляете все данные на наше усмотрение? Вот так запросто? Признайтесь честно, капитан, какое из наших решений наверняка не повлечет за собой вынужденный расстрел? Губы сжались в тонкую полоску. Провоцировать военных не стоило сверх того, что уже было сказано. Но "полагаюсь на вашу нравственность" весьма плохо соответствовало реальному положению дел.

Знаете, безотносительно того, каким человеком по меркам своих коллег был Эдвард, его смерть как то в одночасье возвело ситуацию на новую ступень. Пока все они были живы, пока экспедиция была в своем полном составе - это давало куда большую надежду, нежели теоретические "очистим, починим, уничтожим". Первая смерть напомнила, что в этой драме конец может быть действительно конечным. За первой смертью могут последовать и другие. Отчего то именно сейчас, выслушав речь капитана, это стало как-то особенно остро восприниматься. Остро, ясно и... на удивление покладисто. Во всяком случае в этот раз Аника не имела желания впасть в очередную бессмысленную истерику или хотя бы поплакать. Как то разбирать мотивы покойного или действия капитана, в итоге приведшие к тому, что есть, или комментировать их не хотелось. В этом уже не было смысла. Вполне возможно, что став сталкером, Эд захотел вынести ихор на поверхность, не вняв давешному предупреждению Брук. Так или иначе, потерять члена команды было плохо. Безотносительно того, что думали о нем остальные. Майте уже начала задавать вопросы. Весьма разумные, ответы на которые хотела бы услышать и Бьёрк. И разве что дополнить своим: - Хороший план, капитан, - это было сказано без какой-либо иронии. - Поделитесь его деталями? В конце-концов, лидерство все еще оставалось за Маргаритой.. или как там ее теперь зовут.. Кому, как не ей отдавать приказы?

"У меня важные новости. Соберитесь, пожалуйста, в кают-компании. Это срочно". Важные новости. Срочно. Не нужно обладать ясновидением, чтобы понимать, что ничего хорошего капитан не сообщит. "Не пойду" вялая упрямая мысль. В самом деле, должен же быть какой-то предел плохим вестям. Но пока что он, видимо, не достигнут. Аника заворочалась, нехотя выбираясь из спальной капсулы. Оправила спортивную кофту, обулась. И застыла, вздыхая, на месте, не желая в очередной раз узнавать как у них все плохо. Что на этот раз? Вакцина не подействовала? Сталкеры напали? В стенах появились течи? Кто-то уничтожил запас сублимата? Ещё один вхдох, судорожный и сердитый. Вариантов, подобных этим, можно было придумывать до бесконечности. И все-равно не угадать. В кают-компанию Бьёрк все же пришла.

Занятная, если вдуматься, ситуация. Прошло чуть больше двух недель, а мир словно перестал существовать. Да и был ли он вправду за пределами этой базы? Вся эта земля, острова и континенты, восходы и закаты? Или все они давно уже стали сталкерами или как там их называют Макс и Айзек? Все прежние годы кажутся столь же нереальными, как возможность перехода в другое время и в другую реальность. Или вовсе выдумкой скучающего мозга. Иначе чем еще можно объяснить, что она, доктор биологических наук, сидит на подводной базе, на глубине шести тысяч километров и пытается спасти мир от странного, невозможного вещества, что может этот самый мир уничтожить безвозвратно. Вопрос - вернется ли она когда-нибудь домой - постепенно переходил в разряд риторических. А ведь начало было таким многообещающим! При всей своей осторожности, в душе Аника надеялась стать причастной к сенсационному открытию. Что ж... стала. Весьма иронично. Как будто лепрекон подшутил в своей извечном манере, исполнив это ее желание. Ее спутники... хм, в последнее время она все больше и больше отдалялась от них, замыкаясь в себе. Возможно, это было неправильно. Возможно, она не могла иначе. Макс теперь вызывал откровенные опасения в своей ихоровой зависимости. Еще большие опасения вызывал Эд после осторожных обсуждений во время инъекций. Капитан Маргарита Брук называла себя Кевином, а Иван Сабельников - королем. И последний отчего то озадачивал меньше. Один Рэннел мурлыкал, что мартовский кот, и Аника догадывалась о причинах, глядя на его извечное сопровождение в лице сержанта Темпл. И откровенно не понимала, откуда у этих двоих берется желание улыбнуться друг другу чуть более нежно и чуть более продолжительно. А может завидовала. Потому что возможность опереться на плечо близкого человека, разделить имеющиеся проблемы на двоих, найти в этой беспросветной безнадеге что-то светлое.. не ихоровый обман - дорогого стоит. Док изрядно подрастерял свой лоск за эти дни. А лейтенант Такараи окончательно уверила, что ошибочным может быть не только первое впечатление, но и последующие тоже. Ни о ком не забыла? Ах, да, Хельма. А была ли эта девушка на самом деле? Или добрые духи подводного царства посылали иногда им фейри-умельца, когда требовалось что-то починить или отладить? Второй вариант казался более правдоподобным. Со вздохом Аника перевернулась на спину. Взгляд уперся в потолок капсулы. Почему бы тем самым духам не послать ей способность спать по двадцать часов в сутки? Но вместо этого они наградили ее бессонницей. Духи, одним словом, что с них взять.

- И еще одна, но очень важная инструкция! Всем немедленно снять стилсьюты и подвергнуть их очистке. Костюмы пропитаны ихором и могу нивелировать действие сыворотки. В них нельзя сейчас находится! - И.. каким же образом нам это сделать? - взгляд не отрывался от повязки на сгибе локтя. Женщина прислушивалась к своим ощущениям, уже подействовала сыворотка или ей нужно время?

- Увы! Кажется, Аника, вы остаётесь с нами. И бутылочками. Зная Айзека, уверен, он на себе протестировал вакцину, - ободряюще улыбнулся Рэннел. - А я то надеялась, наконец, вернуться домой и забыть вас всех, как страшный сон, - то ли пошутила, то ли всерьез ответила северянка. Трудно было сказать наверняка, но после введения сыворотки она как будто... стала спокойнее? Свободнее? Как то легче задышала и щеки окрасил нежный румянец. - Но можете все-равно прислать мне бутылочку... в качестве откупных. Женщина встала, освобождая кресло для следующих пациентов. Наверное, все же шутила. Как всегда, не особо удачно, но вряд ли стоило корить ее за это в подобные времена. Х

- Присаживайтесь, дорогая, присаживайтесь, - пододвинул Рэннел даме кресло. - Записываем: первой вакцину приняла доктор Аника Бьёрк. Голубые глаза неожиданно серьёзно посмотрели в серые.  - Не переживайте, Аника. Вам станет легче, Айзек никогда не подвергнет опасности здоровье того, кто к нему пришёл. В отличии от своего старшего коллеги Аника знала доктора... пусть будет Леманна всего пару недель и - не всегда с положительный стороны, каким бы нечестным не был этот намек на тайну, хранимую "человеком из не свершившегося будущего". Вопросов остается тьма, начиная от сомнений в памяти эскулапа до отсутствия подопытных крыс. Аника вздыхает, разглаживаются нервные черты лица, во взгляде проявляется твердость. Пальцы быстро - пока не передумала, не поддалась ихорной заразе - закатывают рукав простой кофты, обнажая среди шрамов тонкую веточку вены: - Если я умру от этой сыворотки, профессор Рэннел, то мой призрак лишит вас напрочь не только сна, но и любви к утренним блинчикам и натуральному вину, - сколько же сил требуется, чтобы сложить непослушные губы в улыбку. Гораздо больше, чем сесть в предложенное кресло и подставить руку для инъекции.

- Кто первым? - щёлкнул инъектором в кают-компании профессор. "Я!" хочется крикнуть Анике, но лишь и без того бледное лицо становится совсем смертельно-бледным. Встревоженный взгляд не отрывается от ампул в штативе. - А... это безопасно? От ихора слишком много побочек, - отчего то внутренне противиться и одновременно желает получить лекарство. - Мы можем быть уверены, что вакцина на его основе полностью лишена их? Что мы не получим в довесок каких-нибудь... неприятных последствий?

- Пожалуйста, это будет трудно для самоощущения, но прими – без военного сопровождения шансов не будет совсем. Без вас, способных распутать эту загадку и вылечить нас, также не будет шансов. Я не буду лезть под руку, когда вы работаете с микроскопами и химикатами, только попрошу не приближаться к предыдущей группе. Когда "Архимед" всплывёт, никто не будет ограничивать свободу воли. Но до этого ещё нужно дожить. Северянка молчит. Чтобы весь этот пламенный поток слов разложить на простые понятия, требуется много сил. А их нет. Изматывает физическая слабость. Давит моральная. Даже не вспомнить, когда последний раз принимала пищу - сегодня? Вчера? Дни и ночи слились в странный поток, размеренно кружащий людишек в своих водоворотах. Она не хочет разбираться в чужих объяснениях, она согласна принять все чужие действия как должное. Все-равно большего от нее не требуется, как бы не пыталась доказать обратное лейтенант. И даже можно не заставлять себя выжимать покладистое согласие, когда Такараи отвлекается на другого участника их общей драмы. Можно просто отойти в сторону, позволяя другим решать, помогать, действовать. В тонком изломе веснушчатого лица - немного сочувствия, немного испуга, немного удивления. И много, много серости. Она устала. Она хочет лишь одного теперь - вернуть в тихую гавань, много лет охраняемую потухшим маяком.

Время потеряло свой прежний смысл. Одни могли теперь уходить в аномалии и растягивать сутки резиновой лентой. Другие засыпали, чтобы сократить томительные часы. Кто-то не замечал его течения, поглощенный собой или другим. Кто-то чувствовал каждую его секунду все более отягчающих поникшие плечи. Кто-то просто застыл в своем личном пузыре безвременья. Тяжело вздымалась грудь в тревожащих ее вдохах. Тяжелы были веки, полуприкрывшие глаза. И движения были тяжелы и неповоротливы. И такой же была правда, придавившей могильной плитой со скорбящим ангелом на верхушке. Суони нет. И не будет ни в одной, даже самой искусной аномалии, созданной теми, кто переступил черту невозврата. Разве что подделка. Последние пять минут нарочитой аномалии она провела в детской больнице маленького, крохотного поселка на западном побережье Ирландии. Волей какого злого бога или шуток собственной памяти оказалась она там? Или выдавала желаемое за действительное, а все стены в детских отделениях украшены детскими сюжетами, чтобы вызвать тень улыбки на лицах маленьких пациентов? Сегодня им улыбаться некому, но стены не расстраиваются, ведь это значит, что никто не заболел настолько серьезно, чтобы ночевать меж ними. Лишь пришелец из другого времени и другой реальности, а может быть и вовсе из чьей-то фантазии на короткий промежуток времени скрасил их одиночество. Эта женщина не нарушала покоя. Не приминала своим весом больничные кровати. Не тревожила ночную тишину. Лишь слезинки безмолвно бежали по ее щекам, поблескивая солеными дорожками в свете луны, проникающем через незанавешенное окно. Острое понимание, что все вокруг - не настоящее. даже если босые ноги холодит казенная плитка. Даже если нос без труда улавливает впитавшиеся в стены запахи лекарств. Это не прошлое. Не ее прошлое. И никогда им не станет. Idir ann is idir as Idir thuaidh is idir theas Idir thiar is idir thoir Idir am is idir áit........... Вдох и выдох. Слезы людские не застывают камнями. Их высушивает время, даже если ты больше перестал его замечать. А соль их оседает в сердце. Потому то так солоно тебе даже в минуту кажущейся радости. Сколько раз,Суони, ты приснилась нашей матери, чтобы та вспомнила про свою вторую дочь? И почему никогда, никогда ты являлась во снах мне? Лицо твое размыто в памяти, остался лишь потерянный образ, оборванный след. Casann sí dhom Amhrán na farraige Suaimhneach nó ciúin Ag cuardú go damanta Mo ghrá.......... - Моя сестра не утонула, она ушла к роанам, - шепчет дрожащий детский голосок и заплаканные глаза ребенка находят взгляд точно таких же серо-голубых глаз. Только гораздо, гораздо старше. Настолько - что прошлому и будущему не узнать себя. Но память не взрывается новыми воспоминаниями от этой встречи, не строит новые связи в голове взрослого. Потому что этого не было, никогда не было. Руки обнимают ребенка, а та доверчиво льнет к незнакомке, что единственная согласно кивает на слова ожившей сказки. Да, Суони ушла. И ее не вернуть, никакими способами. В лунном свете дрожат две обнявшиеся фигуры. Призрачная гостья - порождение собственного сознания - тает первой. Еще долгие секунды спустя покидает аномалию и вторая. - Mo ghrá, - шепчут сухие губы, прежде, чем лицо скроется в колыбеле ладоней. Согбенная фигура замирает и лишь маятником качается свисающий с шеи детский талисманчик-капелька. Качается и тоже - замирает. Ее будут ждать, но пока еще есть немного времени. В назначенный же час она пришла, чтобы получить свою дозу инъекции, еще не вполне спокойная и не вполне уверенная, с ихорным искушением в крови. Но пришла.

Что. Это. За. Место. ??? Пять минут она стоит и смотрит повалившиеся избушки из старых сказок про ведьм. На колеи дороги, никогда, очевидно, не видавших автомобилей. На провода, тянущиеся от столба к столбу, провисшие от времени. На разбитые стекла пустых окон, за которыми не теплится света и не видно любопытных лиц. Лишь зелень буйным своим цветом выделяется на фоне предгрозового неба. И приятно пахнет, сильно, душно, запахом сорванной травы, если ту близко-близко поднести к носу. Этот... городок (?) похож на странную фантазию художника, описывающего постапокалиптический мир. Очень странный мир. Пять минут она стоит и не решается сделать шаг. И не может понять, в каком месте, в каком времени она очутилась? Детали этой аномалии противоречат друг другу и не желают складываться в оформленную картинку. Где-то далеко, будто с другого конца вытянувшейся цепочки домой, слышится собачий лай. Звук привычный, знакомый, совсем не вписывающийся в этот пейзаж. Или, напротив, дополняющий ее живыми звуками? Оттуда, где брехал пес, появляется фигура. Еще далекая и плохо различимая. Кажется, мужская. Шатающаяся от одной колеи до другой. Человеку плохо, он болен? Может, в этой аномалии действует какая-то эпидемия? Порыв ветра всколыхивает траву, кусты и деревья. На лицо пришелицы падают первые дождевые капли. Фигура на тропе взмахивает руками и заводит какую-то песню. Пять минут, наконец, истекают.

Время вновь замедлило свой ход. Достаточно для того, чтобы почувствовать тепло солнечных лучей на неприкрытой макушке и тонкой коже. Достаточно, чтобы вдоволь вдыхать кристально чистый воздух. Достаточно, чтобы вспомнить свои прежние страхи и радость от того, что удалось успешно обойти аномалию. Достаточно, чтобы теперь искренне недоумевать тому, как пыталась избегать их. Зачем? Разве здесь не чудесно? Разве нужно бояться уйти с запертой подводной базы, где люди сходили с ума, чтобы попасть в место, подобное этому? Небо было безоблачно-синим, пронзительным, на него было невозможно смотреть, от его глубины голова кружилась еще сильнее, но - странным образом ушли все прочие неприятные ощущения. Это небо наполнило голову пустотой своих ветров. А под ногами, там внизу, насыщенную зелень разрезал блестящий тонкий поясок, извивающийся будто змеиное тело. Так хорошо. Так спокойно. И никого. А время отмеряет свои секунды, но не спешит лишать этой радости. Солнце, свежий воздух. Твердый камень под ногами. Рука тянется и сжимает его осколок, некрасивый и скучный, но который все-равно обязательно надо взять с собой, принести, как некий трофей. Он уже второй. Новая коллекция. Ее лишили моря, значит она будет собирать новую коллекцию. А однажды - она помнила, о, эти слова инженера она хорошо помнила - она научится создавать нужные аномалии, научится уходить в них, замещая безумие той базы, где оказалась заперта против воли. Пять минут тянутся и тянутся, но ощущение, что они пролетели как один миг оставляет лишь горечь вернувшейся женщине. Рука в перчатке крепко сжимает принесенный из аномалии камешек, касается им щеки, чтобы можно было почувствовать его шершавую твердость и убедиться, что он настоящий. Настоящий. Аника улыбается и прячет добычу в карман. Теперь у нее их две. Дальше она идет гораздо смелее.

Неверные, пошатывающиеся шаги между тел. Запертая между ними. Как канарейка в клетке, за которой собрались кошки. Или рыбка, пойманная в стеклянный аквариум. Ушла. Сбежала прочь. Подальше от этого места и от этих людей.. зверей.. сталкеров. Ото всех и всего. Тяжелая дверь на редкость легко подалась под ослабевшими руками, будто кто посторонний помог покинуть это место. Может один из тех, кто кричал "Вон!"? Мысль, подобная этой, даже не появилась в голове. Закрыв дверь, она остановилась, пытаясь справиться с приступом тошноты и головокружением. Сюда уже не проникали звуки стихийной борьбы. Коридор плясал и расплывался перед глазами. Нетронутую прежними шагами поверхность пола украсила россыпь красных капель. Аника автоматически облизнула губы, чувствуя на кончике языке медный привкус крови. Выдохнула резко, испуганно, будто это ее били, будто эта кровь - результат чужих побоев! Прочь, прочь, прочь! Как ей приказывали. На испачканном лице оскалились зубы, словно готова была вцепиться ими в возможных преследователей. Оттолкнулась от стены и, пошатываясь, поплелась дальше. (СВ- провал) Х

- У тебя месячные? Или Айзек не дотрахал?! - в ответ взвиваются 57% ихора в кипящей гневом крови. Давай, не останавливайся лейтенант. Придумай куда ты засунешь эту бутылку. Кстати, почему бутылка? Абсолютно посторонняя спокойная мысль на фоне эмоциональной бури. - Что вы творите?! Крик испуганный и злой. Крик взрывается в голове. Ослепляющий фейерверк. Как же больно... горячо... взгляд плывет с озверевших лиц ее спутников на лица сталкеров. Упирается в серый серый серый пол. Зачем она здесь, почему она здесь? Рука раздирает верхние застежки стилсьюта, нашаривает в образовавшейся трещине брони тонкий шнурок. Неловкие пальцы пытаются уцепиться за спасительный маячок, но лишь царапают кожу перчатки. "НЕНАВИЖУ ВАС!" четкая мысль для всех. Кто собрался здесь. Кто привел сюда. Кто встал на пути. И кто не дает уйти. Неверные, пошатывающиеся шаги между тел. Запертая между ними. Как канарейка в клетке, за которой собрались кошки. Или рыбка, пойманная в стеклянный аквариум. (кинетика - успех)

- Уходите. Вам здесь не место. - Нет, - угрожающе повторил второй и вскинул ладонь. - Уходите, - злобно приказывает вторженцам один из тройки. - Но вы велели "стоять".. "не шевелиться" Кажется доктор Бьёрк медленно сходит с ума. Или уже сошла. Где-то внутри черепной коробки разворачивает свои кольца уже не гадюка, а настоящая кобра.\ - Вы сами не знаете, чего хотите, - женское лицо скрывается за поднятой ко лбу рукой. – Ты совсем больной?! – да плевать она хотела на мнение тройки целиком и в частности! Иоко делает шаг навстречу вечно шизонутому, опасному раздражителю, – Втравливать её в свои игры! Сталкер недорощенный, тиксё сволочная... - Не кричи, - просит она новый голос, вворачивающийся в мозг подобно бурильной установке, и едва узнает кому тот принадлежит. Первая алая капелька стекает из носа к губам, пытаясь окрасить их бледность в свой цвет.

Он смотрит на Анику. Та тоже где-то побывала, но уже привычно осознала внезапное перемещение. Удивительно - как быстро человек ко всему привыкает. На лице женщины странная улыбка, мечтательная, задумчивая, заговорщическая. Будто она знает какую-то тайну, что принесла с собой из аномалии. Принесла и спрятала в один из карманов стилсьюта, украла себе на память из чужого жилья, где стены и пол были сшиты из шкур, а в очаге тлели угли. Старый хозяин вигвама не найдет одну из нескольких своих искусно вырезанных из кости фигурок, волка, что как живой выл на ночное светило. Не найдет и задаст взбучку нерадивым внукам. А волк будет согревать чужую ладонь, ладонь белого человека, что еще не ступил на новую землю и не выселил с нее потомков резчика. Не далеко прошли. За метр до массивного кремальерного замка в реальность вывалились двое старых знакомых. - Ни шагу, - сказал один, ткнув женщину в грудь.  - Стоять, - вторил ему второй, потянувшись к горлу троянца. Макс отступил. И дёрнул за собой Анику. За своим поводырем она шла беспрекословно, словно уверовавшая толпа фанатиков за своим пастырем. Там, под гладкой кожей, ихора стало чуть-чуть больше. И это чувство с неким упоением размывало реальность. До тех пор пока два сталкера не появились прямо перед носом. Аника резко выдохнула от неожиданности, непонимающе замерла на месте, разрываемая противоречивыми командами одних и действиями своего напарника. Будто вытянули в струнку между сталкерами двух лагерей.