Ribka

- Я бы сказал - реалистично, - пожал плечами Мастарна. Он давно свыкся с издержками своей профессии. Второй вопрос заставил Лара задуматься, получше формулируя ответ, поэтому переживания Децимуса остались незамеченными. - И да, и нет. Я не боюсь умереть, исполняя свой долг, Децимус. Но я боюсь умереть, не исполнив своего долга перед подопечным. Поэтому, хороший телохранитель умеет не только защищать и закрывать собой, но и убивать, и выживать наперекор любым условиям, позволяя себе обессилеть от ран только тогда, когда его подопечный будет в безопасности, а угроза устранена. Конечно, не всегда так получается, но это тот идеал, к которому нас учат стремиться. Децимус слушал с интересом. Он уже давно привык иметь дело с телохранителями, но как то прежде не доводилось вести с ними подобные беседы. Те обычно молча исполняли свой долг и слушались приказов. Либо - он слушал их, если ситуация того требовала. И никогда не задумывался о том, что те чувствуют, рискуя собой ради чужого, в общем то, а порой и не самого достойного человека. Наверное, молчание затянулось, покуда маг обдумывал новые для себя открытия в человеческом познании. - Мессир Мастарна, - прозвучало излишне пафосно и официально, но ситуация обязывала. - Мессир Мастарна, у вас хорошо получается... стремиться к идеалу.. вы весьма к нему близки.. И я очень рад, что именно вы взялись охранять и защищать меня после смерти Туца... Но, мессир Мастра, я все же попрошу... и простите мне мою настойчивость... я попрошу больше не швырять меня в окно, будто провинившуюся шавку. И не препятствовать в том, что мне необходимо сделать. Я верю, что вы действовали всегда из лучших побуждений и своего опыта... Но... не нужно унижать меня.. Быть может я и не произвожу.. должного впечатления.. но мне не впервой сталкиваться с опасностью.. я не буду.. рисковать понапрасну.

- Есть немного. Мне проще, у телохранителей иной девиз - morte mortem calcavit*, - с мрачным юмором ответил Мастарна. - Довольно мрачно..., - смущенно оценил Лурц. У безродного мага девиза не было. Возможно, что позже, когда он сам встанет во главе своего дома... то есть если бы он однажды основал свой род, то мог бы и выбрать себе какой, просидев многие часы в библиотеке и чиркая бумагу все новыми вариантами, но.. На миг понимание произошедших перемен - добровольных, но от того не ставших менее горькими - исказило его лицо. Но Децимусу удалось быстро совладать с собой. Успел ли заметить Мастарна и если да, то какие выводы сделал? На все воля Создателя. Этот вопрос даже не посетил кудрявую головушку. - Так... значит ли это, что вы не боитесь смерти? - неловко попытался он восстановить настроение прерванного разговора.

- У нас теперь одна дорога - вперед. Победителей не судят, только этот древний принцип может теперь защитить нас от гнева Архонта, - спокойно проговорил Мастарна, обращаясь к своему подопечному. Голос Лара отвлек от внутренних мыслей. Лурц невесело хмыкнул: - Aut vincere aut mori...* Невеселая альтернатива, да? Тяжелый вздох сопроводил последние слова. Красс был не так уж и не прав. Если бы у него был выбор, то кто знает, возможно сейчас довольный полученным согласием мессир Квинт сейчас скакал с докладом в Серебряный шпиль. Порой отсутствие выбора это тоже... своего рода альтернатива. *победа или смерть *** Через час нынешние постояльцы таверны могли стать невольными зрителями, как четверо мужиков тащили большую латунную ванну, некогда доставшуюся в наследство старейшей жительнице деревни от обедневшего рода и с тех пор ни разу не использовавшуюся в целях сохранности. Позади шла краснолицая, смущенно хихикающая вдовица, которую снарядили помочь мессиру магистру с омовением. И самыми последними тянулись вереницей мальчишки с ведрами горячей воды. Крестьяне были хитры и расчетливы, надеясь поиметь с щедрого господина еще деньжат за расторопность и старательность. Петух - символ пробуждения и порушенных грез - запекался тем временем под бдительным оком хозяйки.

- Да, - ответил центурион. - Такие, как Квинт, умеют добиваться своего. И... не хочу тебя расстраивать, но Квинт не один на службе у Его Величества. Пока у нас есть фора и мы должны её использовать. Ещё ничего не кончилось, Децимус. Улыбка Децимуса, как не могло это показаться странным, стала шире, в ней явно виднелась какая-то бесшабашная отчаянность. - Я знаю, Тео..., - брови приподнялись, как бы выражая беспомощность ученого перед озвученными собеседником обстоятельствами, - я знаю... Короткий кивок. Задерживать центуриона Лурц больше не посмел. Лишь усилившаяся задумчивость исказила черты лица.

- Ванну?.. - улыбнулся Красс. Целитель оживал прямо на глазах и был, как никогда, стабилен. Сначала ванна, потом хоть снова в пекло. Не передумал, не сломался. И не сломается. Мессир Донатус, можете вырвать себе все волосы во всех местах. - Ванну нельзя пропускать. К тому же, возможно, последнюю перед длительным периодом воздержания от водных процедур. Значит, выезжаем завтра утром, - отчеканил он, как приказ, и добавил. - Я не должен был в тебе сомневаться, Децимус. Отдыхай. Дорога дальняя. Лурц покивал словам стихийщика и уже было пошел прочь, но буквально через два шага остановился, обернулся, захваченный новой мыслью: - В чем именно ты сомневался во мне, Тео? - глаза смотрели испытующе, а на лице гуляла рассеянная, кривоватая улыбка. - Ты тоже думал, что я струшу и уеду?

- Я думал, ты дольше проваляешься, - проговорил центурион, приветствуя сошедшего во двор целителя. - Когда в Каринус выезжаем? - без предисловий спросил Красс. Углубляться в тонкости психологии центурион не умел, поэтому вопрос был лаконичен и рационален. Выздоравливающий боец обязан вернуться в строй. - И тебе день добрый, Тео, - несколько обескураженно ответил Децимус. Даже не углубляясь ни в какие тонкости, в словах командира чудилось недовольство. Конечно, задержка была непредвиденной и, Андрасте свидетель, весьма болезненной, но вряд ли стоило винить в этом Лурца. Пожав плечами, он ответил на заданный вопрос, вопреки собеседнику длинно и расплывчато: - Если скажешь, то хоть сегодня. Постараюсь удержаться в седле. Но не раньше, чем мне приготовят ванну и я поем.

Мастарне было не трудно, передавая указанный предмет одежды, телохранитель серьезно отметил: - Перемены станут заметны позже. Когда мы снова окажемся в опасности. На эти слова Децимус задумчиво хмыкнул, но ответить было нечего. Все внимание пришлось сосредоточить на одевании. Штаны, рубаха, сапоги. Вниз маг спускался сам, тяжело опираясь о посох и придерживаясь второй рукой то за стены, то за перила шаткой лестницы. В это утро хозяева и гость таверны были одинаково в шоке друг от друга. Одному предлагали удобства в виде криво сколоченного будки на задворках и ведра ледяной воды, со всей любезностью поднятым хозяином из недр колодца. Удобства эти мессира магистра (это вы в столице своей знаете, кто магистр, а кто нет, а в деревне любой мало-мальский приличный маг звался магистром), однако, не впечатлили. И он потребовал сперва нагреть воду для умывания и зажарить петуха вместо вчерашней каши, а после – мыслимое ли дело! – ванну для мытья! Но платил он звонкой монетой, притягательно блестящими золотыми, поэтому хозяйка пошла за топором, рубить голову птице, а хозяин – искать по домам хоть какую мало-мальски приличествующую бадью.

- Я работаю телохранителем двенадцать лет, мессир. И все еще жив. Как и те, кого я брался защищать, - совесть тут же не преминула напомнить, что не все, кто был рядом с защищаемым/защищаемой тоже выжили, но тут уж поделать ничего было нельзя. - Так что, думаю, это действительно правда. Меня пытались убить много раз и очень старательно. По лицу Лурца нельзя было сказать, что ответ Мастарны его удовлетворил. Но он молчал, покуда проделывал предыдущие манипуляции со второй рукой. Молчал, осторожно сжимая и разжимая пальцы в кулаки, проверяя чувствительность ладоней. - Мне уже доводилось... бывать тяжело раненым... почти при смерти..., - наконец, проговорил он, неосознанно потирая старый шрам над сердцем. Движение замедлилось, когда маг увидел свои вещи, сумки, посох и даже мантию, аккуратно сложенные в углу комнаты. Неверящая улыбка осветила лицо. Тряхнув головой и шумно втянув в себя воздух, Децимус перевел взгляд на Лара. - Но я не вижу в себе обещанных перемен! - закончил с не к месту веселой ухмылкой. Впрочем, неуместное веселье прошло быстро. - Будьте добры.. если вам не трудно.. подайте мне штаны..

- Доброе утро, мессир. Постарайтесь не делать резких движений, вам сильно досталось, - если постараться, в голосе Мастарны можно было расслышать нотки вины за это самое "досталось". Особых оттенков в голосе телохранителя Лурц не услышал (проницательность - провал). - Доброе утро, Лар, - со слабой улыбкой отвечал он на приветствие. Кивнул головой на предостережение. - По правде говоря..., - маг осторожно повел плечами, прислушиваясь к ощущениям, - я чувствую себя все же лучше, чем выгляжу... Вздохнув, он принялся разматывать одну из повязок. Грязная ткань неспешно совершала обратные обороты вокруг ладони, покуда дернувшись, не остановилась. Бинт прилип и, после недолго колебания, Децимус оторвал его, вместе с подсохшей коркой. Свежая сукровица тут же выступила из потревоженной раны. - Скажите, Лар, - задумчиво созерцая, как тоненькие голубые струйки его магии побежали по ладони, затягивая рубец, пробормотал целитель, - правду говорят, что то, что не убивает нас, делает сильнее?

Тихий уход Нисы не разбудил мага. Он лишь заворочался беспокойно, почувствовав, как исчезло согревающее его всю ночь тепло, и снова затих. Проснулся Децимус много позже рассвета. Еще не открывая глаз, он почувствовал разочаровывающее воздействие светового дня. Конечно, разве не так и должно было быть? Солнечный свет высветил бедную обстановку комнаты, щербатый пол и закопченный потолок. Откуда-то несло тушеной капустой и прогорклым маслом. С улицы раздавалась чья-то нестройная ругань. Жесткая кровать казалась еще уже и неудобнее и оставалось лишь гадать, каким образом они умудрились провести на ней вдвоем всю ночь. Ах, да! Вместо ночной сиделки стул занимал верный телохранитель. Не в обиду Мастарне, но тот внезапно стал главным сожалением пробуждения. Теплая улыбка Нисы, а еще лучше она сама, мягкая, податливая и в его объятиях, была бы гораздо лучшей альтернативой. Но раз уж выбирать не приходилось, то Лурц выпростал из-под одеяла ноги, сел на кровати и невольно охнул. Утро позволило во всех красках рассмотреть следы пыток, подлеченных, но все еще очевидно явных. С отвращением, мешающимся с недоверием, целитель осмотрел иссеченные следами молний торс, руки, обмороженные ступни. Стиснул челюсти, когда мрачный взгляд остановился на бинтах со следами засохшей крови, перетянувших обе ладони. Мессир Квинт не бросал слов на ветер, стоило отдать ему должное. Вот сейчас, вот именно в эту секунду, Децимус искренне порадовался, что стихийщик мертв.

- Если захочешь больше личного пространства, скажи. - прильнувшие к шее губы осязаемо улыбнулись, малодушно и эгоистично продолжая нарушать покой больного. Такой дурной сиделки еще свет не видывал. На действия нарушительницы покоя судорожно сглотнули. - Я... не хотел бы.. прогонять... Мысли путались. Рядом с Нисой всегда, с самой первой встречи, не получалось выражаться внятно. Нет, все-таки определенно головокружение вызывала именно эта женщина. "Вас". Он едва не сказал "вас", заканчивая сбивчивое предложение. Он не хотел больше говорить ей "вы". Это делало ее слишком далекой. Децимус чуть откинул голову назад, осторожно прижимаясь затылком к деревянной стене, чтобы отстраниться от коварных губ. Больше бежать было некуда. В темноте вряд ли Нисе было видно, но он улыбался. -... столь заботливую сиделку... С коротким, очевидно смущенным смешком, переиначил он чопорное "вас". Прищурившись, он пытался разглядеть черты запрокинутого к нему лица, но не мог. Голос дрогнул, став вновь серьезным и ласково-жалобным: - Спасибо... что не ушла...

- Не спишь?.. - на грани слышимости шепнула она. Магия, зелья, сон, все способствовало тому, чтобы он теперь чувствовал себя значительно лучше, чем несколько часов назад. Объятия Нисы не причиняли неудобства, не физические, во всяком случае. Но заговорить о том, что беспокоило, сейчас, в зыбкой темноте, в нежном плену женских рук и прижавшихся к нему мягких форм, было бы... преступлением. И маг эгоистично попустительствовал своей слабости, добровольно и опрометчиво углубляя связи между двумя, делящими это узкое ложе. Ненадолго, но вернуться в тот сон, где они были свободны. Где были счастливы. Создать эту иллюзию, прежде, чем сны вновь разделят их, после передав лавры разлучника дневному свету. Рука, все также покоящаяся на тонкой талии, покинула свое место, провела по растрепанной косе, отводя выбившиеся пряди от женского лица. - Не сплю, - виновато, за то, что разбудил, шепнул в ответ Децимус.

- Надеюсь, это был хороший сон. Темноволосая женская головка устроилась удобнее, дыхание щекотало шею. Зеленоватые глаза устало закрылись. Сон - лучший лекарь. Им всем следовало отдохнуть. "Это был кошмар" мог бы ответить маг, но к вящему спокойствию обоих уснул прежде, убаюканный покоем, безопасностью и теплом прильнувшей к нему женщины. Без мучительных сновидений, без чужого присутствия. Глубокий, исцеляющий сон. А проснулся глубокой ночью. Спина упиралась во что-то твердое, а у груди кто-то мерно посапывал, щекоча лицо пушистыми волосами. На мгновение, всего на одно, но сердце мага испуганно сбилось с размеренного ритма. А потом он вспомнил все. Деревенская таверна, узкая кровать и Ниса, которая все еще была с ним. В слюдяное окно заглянула тонкая луна, запоздало развеивая своим призрачным светом нечаянный страх. Децимус, не удержавшись, тихо фыркнул, смеясь и недовольствуя своему испугу. С таким же тихим вздохом закрыл глаза, пытаясь уснуть вновь. Осторожно, стараясь не потревожить Нису, попытался лечь поудобнее. Напрасное занятие. Столь узкое ложе не давала простора для маневра. Пришлось снова замереть, с полуулыбкой понимая, что в противном случае миледи ждет пробуждение на полу.

И вернулась обратно. Под одно на двоих тонкое одеяло. Прижала ручки к груди каким-то детским жестом и подняла взгляд к серым глазам, ожидая чего-то. Может быть, одобрения своих действий. Серые глаза были закрыты. Уже не было сил поднять веки снова. Лишь слабая улыбка дрожала на губах. Децимус слепо повел рукой, обнимая тонкий стан чуть более смело, чем обычно. На робость тоже не осталось сил, потому что иначе он уснет прежде, чем сделает это. Умиротворенный вздох пробежался по черноволосой макушке. - Ты снилась мне..., - невнятно пробормотал мужчина, балансируя на тонкой грани между сном и явью.

Женская ладошка нежным движением сдвинулась чуть выше по груди намеком на объятия, где-то там в кудряшках затерялся мягкий поцелуй. Ниса придвинулась снова, занимая освобожденное на подушке место, и не думая трактовать это движение, как желание отдалиться от нее. Не сегодня. И снова затихла. Измученному магу нужен был покой. Децимус слабо, но довольно, улыбнулся, прикрывая глаза, чтобы полнее ощущать тепло другого человека рядом. Не просто человека. Он любит ее. От одного ее скромного присутствия рядом кружит голову... Или это давал о себе знать разбитый затылок? Морщась от боли и слабости, маг сдвинулся к стене и на бок на этом узком ложе. Молчаливое приглашение. Миледи правильно расценила первое, быть может поймет и второе. В их дуэте наивности с лихвой хватало у Лурца.

Совсем рядом. Светлые кудряшки слегка шевелились от ее дыхания, но лица не видно. Можно не тратить силы на преувеличенно спокойный и бодрый вид, можно не улыбаться через силу, а просто прикрыть глаза, ладонь устроить на груди. Легонько, чтобы кожей ощущать стук уже больше не чужого сердца. К демону все приличия. И Стагирита тоже. - Поспи. Станет легче. Станет? Ниса могла почувствовать, как маг осторожно, стараясь, чтобы вышло незаметно, перевел дыхание, когда она пристроилась рядом. Миледи могла по своему истолковать этот скрытный вздох. Но на самом деле Лурцу было страшно. Страшно было, что она уйдет, выполнив этот долг милосердия и больше уже не вернется. Ему не нужно было искать зеркало - невообразимый предмет роскоши в этой затрапезной таверне - чтобы знать наверняка, на сколько вид его мог быть теперь неприятным. Он чувствовал исцеляющее действие своей магии, но - взгляд невольно скользнул по бинтам - знал и ее пределы. Магия Созидания не была всесильной. Но еще страшнее было, когда Ниса осталась. Скажи она сейчас, что все случившееся между ними было ошибкой, что в их же интересах будет немедленно прекратить едва зародившиеся отношения, он бы.. он бы согласился. Не важно, что он ощущал бы на самом деле при этом, но это хотя бы было честно. Сейчас же вина его перед этой женщиной увеличивалась сто крат. Невольный обманщик ее и себя, он с Маротиуса сознательно оттягивал момент необходимых меж ними объяснений, умышленно сосредотачивал свое внимание на предстоящем деле, избегал ее общества, лишь позволяя себе изредка бросать взгляды в растянувшийся хвост вереницы всадников, чтобы найти - и тут же отвернуться - черноволосую головку, украшенную косами. И вот теперь, беспомощный и слабый, он не мог уже ни сбежать, ни прикрыться иными делами. Да и не хотел, хоть и чувствовал, что время для долгих разговоров сейчас не подходящее. Но кто сказал, что разговор обязательно будет долгим? И все же Децимус не решался нарушить, установившуюся в комнатушке, тишину. Сдвинул голову на подушке, давая больше места для Нисы. Он бы мог подвинуться весь на этой узкой, неудобной кровати. Он бы хотел тихонечко позвать эту женщину лечь рядом - они бы поместились, двоим не обязательно нужно много места, чтоб чувствовать комфорт в объятиях друг друга. Но он не решался. Лишь еще один тихий, сдержанный вздох приподнял ладошку, устроившуюся на его груди. И прикрытые веки, скрывающие обиду и горечь на несправедливость этого мира.

Жаль только, что не было никакой гарантии, что на их место не придут другие. Архонт держал при себе много арбитров. Много самых разных полезных и преданных людей. Впрочем, говорить об этом миледи не собиралась так же. Она молча подхватила со стола пару пузырьков и подала Лурцу, чтобы тому не пришлось самому протягивать израненные руки. Серые глаза пытливо всмотрелись в лицо женщины, неуловимо изменившееся. Но мысли, скрывшиеся за непроницаемой маской, так и остались лишь ее тайной (проницательность - провал). С тихим вздохом Децимус отвел взгляд, сосредоточив свое внимание на выпуклых боках пузырьков с зельями. Один казался теплым на ощупь, от второго как будто тянуло морозной свежестью. Маг знал, что эти ощущения ложны. Наткнись ты на эти пузырьки в полной темноте и не отличишь от пустых. Лишь гладкое стекло, да ощущение легкой тяжести в ладонях. Куда легче, чем на его душе. На слова Нисы Лурц ничего не ответил. Тоже не хотел озвучивать свои мысли. Ни о том, что было. Ни о том, что ждет их впереди. Не почувствовал даже удовлетворения при словах, что его палач мертв. На том месте, где, по идее, должна была быть ненависть, была лишь пустота. Тяжело сглотнул, прежде, чем откупорить одну из бутылочек. Сначала синюю, потом красную. Выпить до дна, в конце глухо закашлявшись и прикрывая рот перевязанной рукой.

- Привет. - шепнула она, проглатывая ком в горле, улыбаясь сквозь подавленные слезы. - Выпьешь зелье? - Н-не надо..., - виновато шепнул Децимус, успокаивающе и несмело поглаживая тонкие пальчики под своей рукой. - Не надо плакать... Ведь все закончилось... Последние слова невольно звучали как вопрос. А впрочем, им и были. Ведь последнее, что он помнил до пробуждения здесь, в этой комнате, это Квинт, маленькая клетка и терзающие тело цепные молнии. Что было между - оставалось поглощено во тьме видений. Маг чуть повернул голову на жесткой, крестьянской, подушке, глядя на знакомые пузырьки, подсвеченные магией, таящейся в их содержимом. Ярко-алые, как кровь. И синие, как лириумные жилы глубоко под землей.

Подняла голову, взглянула на израненного изменившимся взглядом зеленых глаз. Молча улыбнулась одними губами, медленно склонилась вперед и протянула руку, чтобы кончиками пальцев едва коснуться перевязанной ладони. Все в порядке. Ладонь мага шевельнулась, пытаясь задержать это осторожное касание. - Привет, - хрипло прошептал Лурц. Слово процарапало пересохшее горло, как ржавый гвоздь по железному листу. Искусанные губы отказывались складываться в ответную улыбку, лишь серые глаза смотрели ласково и мягко.

23 нубулиса, таверна "Сытый кабанчик", вечер Тяжелый после долгого забытья взгляд и впрямь слезился. Подрагивающие веки то и дело норовили скрыть его, поддавшись общей слабости, но маг вяло сопротивлялся ей, пытаясь понять, где кошмар, а где явь. Впрочем, разве теперь это не одно и то же? Но сейчас было тепло, откуда-то доносились приглушенные голоса, уютное поскрипывание, присущее старым деревянным постройкам, легкое потрескивание свечи. Тусклый, неверный свет последней высвечивал почерневшие балки над головой, тесовую стену с темным слюдяным оконцем посередине и женщину, задремавшую на неудобном стуле с низкой спинкой. Женщину, являвшуюся ему в кошмарных видениях. Децимус неровно выдохнул, шевельнулся и тут же замер, почувствовав боль, мгновенно отозвавшуюся на движение, кажется, в каждой клеточке тела. Но теперь он хотя бы точно знал, что не спит. Напряженный взгляд скользнул по укрывавшему войлочному одеялу, коптящей свечке на прикроватном столике и снова по женскому лицу, осунувшемуся, со скорбно опущенными уголками рта, покуда мозг нехотя анализировал информацию, складывая из увиденного четкое понимание – он в безопасности. Еще один вздох, слабый, лихорадочный, едва сдержанный, чтобы не побеспокоить покой спящей.

это святая месть -_-

И шнимите с него кожу, подарите ее мне! ))

Где-то в пустоте... Выслушав заикающийся голос, палач с отвращением осмотрел скорченное, вмерзшее в лёд тело, щёлкнул пальцами, высекая молнию, и направил разряд в подтаявшую лужу. В следующее мгновение несчастного пленника прошил электрический разряд... Пытка продолжалась несколько минут и когда мучителю надоело он обратился с приказом к невидимым слугам: - Прибейте его к кресту. На этот раз он кричал, покуда не сорвал голос, извиваясь в своей маленькой темнице, пока молнии раскрашивали тело своими ветвистыми узорами. Создатель милосердный ли, Андрасте или Древние боги, которых с таким усердием изучал юный Лурц, но кто-то смилостивился над ним, избавив от страданий если не тело, то хотя бы дух, унесшийся за границы сознания. Последнего приказа Децимус уже не услышал.

Где-то в пустоте... - Ах, как всё было бы просто, если бы мне позволили тебя убить, - почти с искренней грустью с карих глазах усмехнулся Квинт. - Но я не могу. Тебя нельзя убивать. Ты слишком ценен. Твоя голова ценна только вместе с телом. Ты нужен всем. Сможет ли старик вырастить ещё одного Децимуса Лурца, который знает столько же, сколько и он? А может, и больше. Вся твоя беда в том, что ты идёшь не с теми людьми и не в то время. Ты выбрал не ту сторону, мальчик. И я тебе предоставляю всё исправить. Он трясся на обледеневшем полу от боли и страха, но если бы мог, то, наверное, засмеялся. - Вы... противоречите... сами себе..., - наконец, выдохнул Лурц. - Грозите смертью... и говорите.. что меня нельзя убивать... Пленник в измождении закрыл глаза. - А я... не могу... перестать искать... Еще несколько судорожных вздохов, чтобы закончить предложение: - Вам стоило... сделать свое предложение... моему наставнику... Ему... важен результат.. а не сторона... Нервное напряжение топталось у самых границ своего предела. Тело инстинктивно дернулось, пытаясь сжаться сильнее в ожидании новой боли.

Где-то в пустоте - Посмотри вон туда, видишь тот крест, - он указал рукой в дальний подсвеченный угол какого-то мрачного помещения. - Он для тебя. Я прибью тебя к нему. Но ты не умрёшь от асфиксии. Ты умрёшь от жажды и голода. И никто тебя здесь не найдёт. И только я смогу облегчить твои страдания. За небольшое одолжение - ты откажешься от этой миссии. Есть вещи похуже смерти. Да, моя милая миледи Саввидис, как же вы были правы. Я только что столкнулся с одной из них лицом к лицу. Вернее, с одним. - Зачем?... Какой был смысл в этих пытках? Какой был смысл запугивать его еще раньше? К чему так неистово требовать его отречения? Это было какой-то бессмыслицей. Жестокостью ради жестокости. Даже не показательная казнь, в попытке устрашить последователей. Потому что смерть такой расходной пешки, как он, вряд ли изменит намерения Тайной канцелярии. Ни смерть, ни побег. Впрочем, разве можно было скрыться от ищеек канцлера? Децимус с трудом поднял взгляд на человека в дорожном плаще и приметливых сапогах. - Зачем вам мой отказ?... Вы же можете просто убить... Никто никогда не найдет... Вы получите, что хотите.. Поиски.. прекратятся.. Как вы и хотите... "На какое то время..." продолжил целитель уже мысленно. Вопреки всему губы задрожали в жалком подобии улыбки. Обессиленный пленник медленно качнул головой, отвечая на последние слова своего палача. (СВ - успех)