Ribka

Кьяра замерла, слушая запись. Слова Мэри обрушивались на нее с силой ледяного дождя - слишком многое раскрывало, выстраивало новую, куда более мрачную картину происходящего. Она чувствовала, как напряжение, не страх, но тревога, разливается по телу, как дрожь, что не ощущается кожей, но цепко сжимает мысли. Мэри говорила о вещах, которые обычному уму не пришли бы в голову. О безумии, которое толкало на исследования, о планах, где винная плесень становится ключом, о вихтах из катакомб... И все это не было абстрактной идеей. Это касалось их, прямо сейчас. Девушка медленно провела пальцами по крышке контейнера для пробирок, глядя на шприцы с темной жидкостью. "Сыворотка альфа... Контрольная группа... Мы..." Диктофон смолк, оставив в воздухе лишь белый шум. "Мне жаль," - эхом отзывались последние слова Мэри. "Кого? Себя? Нас? Или того, что не получится закончить начатое?" Кьяра подняла взгляд, в котором смешались тревога и решительность. Нужно было собрать остальных. Вместе они смогут сложить этот мозаичный узор, понять, что именно подготовила для них Мэри. Но пока разум выстраивал цепочку логики, болезненное нетерпение, словно зуд под кожей, подталкивало девушку к действию. Ей хотелось включить диктофон снова. Хотелось услышать, не пропустила ли она чего-то важного, не оставила ли Мэри еще одну крупицу правды в этих тресках и шорохах белого шума. И на задворках сознания, как рваный шепот, звучала пугающая до тошноты мысль: "Меня не спросили... Я не соглашалась стать частью этого... быть подопытной крысой.. Мой голос не значит ничего..."

Кьяра стояла на краю ямы, прислушиваясь. Когда Роудс на мгновение замер. будто тоже уловив странное потрескивание, в ее груди что-то будто болезненно сжалось. Земля отступала слой за слоем, открывая упакованные предметы. Плотный пластик поблескивал в лунном свете, словно металл. Кьяра узнала контейнер для медицинских реактивов, а при взгляде на шприцы с темной жидкостью, девушка ощутила холодное напряжение. Но больше всего ее внимание привлек диктофон. Тот, что они нашли при пробуждении, привел их сюда. Куда приведет этот? "Как дорожка из хлебных крошек..." - подумала она. "Один диктофон, второй... Может, это не просто совпадение, а план?" Это должна была быть Мэри. Она "спрятала" их и оставила эти следы, эти путеводные ниточки для тех, кто сможет понять. "Куда она нас ведет?" - пронеслось в голове, а Кьяра уже взяла диктофон в руки. Сердце - мертвое, но в этот миг дрожащие мысли заполняли пустоту в груди. Нужно было собрать остальных, вместе изучить находки, так было правильно, так было разумно. Но что-то внутри - болезненное нетерпение, как зуд под кожей, как беззвучный зов - подталкивало ее. Перемотав запись в начало, она подняла взгляд на Роудса, безмолвно приглашая присоединиться к ней, и нажала кнопку воспроизведения.

Кьяра задумчиво прошлась по останкам амбара. Теперь, внимательно прислушавшись, она тоже уловила приглушенный шум, о котором говорил Марк. - Странная какая-то история с этим амбаром, - произнесла она, обратившись к Роудсу. - Я имею ввиду не только то, что местные "путаются в показаниях", - мелькнула мимолетная улыбка, когда Кьяра применила полицейский термин. - Свен сказал, что амбар снесли пару месяцев назад, а профессор ни словом не обмолвился, что Мэри уже давно не является его арендодателем. Она качнула головой, задумчиво следя за тем, как ветер треплет остатки грязного снега на настиле. Мистер Рэшфилд как-то не слишком интересовался тем, что творится в его владениях, лишь бы коровки исправно паслись. Из-под слоя земли проглядывали доски настила и девушка никак не могла понять, зачем было оставлять их, если... если предположить, что это действительно был всего лишь обычный амбар, который просто решили снести. - Давай начнем здесь, - она указала на угол, откуда доносился странный гул. - Я тоже слышу этот звук. Если внизу что-то спрятано, может, удастся откопать люк? Кьяра взяла одну из лопат, принесенных Роудсом. Копать землю ей не приходилось со времен детства, когда возилась в песочнице. Но слой грунта здесь выглядел не слишком толстым, можно даже отгребать его прочь, расчищая доски. Она бросила взгляд на Роудса: его одежда была запачкана кровью и, хотя он держался бодро, оставлять его одного за этим занятием казалось неуместным. Никакого люка они не нашли - под слоем земли скрывались доски, плотно подогнанные друг к другу. А когда с помощью лопат им удалось выломать несколько, то внизу снова оказалась земля. Если бы не глухой гул, становящийся все отчетливее, можно было бы разочарованно вздохнуть и уйти, посчитав это пустой затеей. - Помедленнее, - тихо предупредила девушка Роудса, когда тот воткнул лопату в землю. - Тут что-то спрятано, можно повредить.. Опустившись на колени, она склонилась к земле и замерла, вслушиваясь. И вдруг поняла, что это за "шум". Это был не звук механизма и не подземный гул. Это было характерное потрескивание... статическое, электрическое, живое своим странным, негромким звучанием. - Роудс... это динамик, - выдохнула Кьяра. Слова сорвались с губ неожиданно тихо, почти шепотом, словно она сама боялась услышать их вслух. Потрескивание внизу не утихало, становилось настойчивее, будто кто-то или что-то пыталось пробиться через преграду земли и досок, заставить обратить на себя внимание. Девушка подняла взгляд на Роудса: - Нужно расчистить дальше,- добавила она, заставляя голос звучать громче и увереннее, чем сама себя чувствовала. - Только осторожно.

Кьяра слушала слова Марка, не перебивая. Его объяснения казались запутанными, но в них что-то отзывалось знакомым, тревожным. "Я жил" - символ жизни, завершенный смертью, эпитафия, оставленная на могилах. Но из того, что Марк говорил, вырисовывалась более страшная картина: за всем этим стоила не просто кучка фанатиков, а кто-то, кто умеет манипулировать памятью, подавлять волю. Она провела рукой по виску, не от боли, а будто пытаясь стряхнуть чужие голоса из головы. Мысли роились, перескакивали, соединялись в паутину догадок, но пока ни одна из нитей не вела к свету. На холме было пусто. Кьяра не слышала ничего - лишь стук шагов по настилу, порыв ветра и скрип ледяной крошки под ногами. Но когда Марк замер, насторожившись и прислушавшись, в ней что-то сжалось. Словно мир вокруг на мгновение стал плотнее, тише, даже холоднее, хотя ничего не изменилось. Она подняла взгляд на Марка, но тот смотрела куда-то вдаль. - У ограды что-то происходит. Там, где стоят машины. Это странно. Кто и зачем там может быть? - произнес он, вглядываясь вдаль, - Не могу понять, слишком далеко. Пойду посмотрю. Кьяра чуть помедлила. - Не стоит ходить поодиночке, - нерешительно сказала она и оглянулась на Роудса и Клэр. Марк ее пугал, своими словами, своими импульсивными действиями. Но отпускать его одного было неправильно.

Признание Свена, что он помнит Мэри, на мгновение согрело что-то внутри. Это казалось подтверждением того, что они не зря пришли сюда, что наконец близки к тому, чтобы найти хоть какую-то зацепку о втором компоненте сыворотки. Но радость была мимолетной. Услышав о снесенном амбаре, Кьяра почувствовала, как надежда осыпалась и растаяла, оставив после себя лишь раздражение и горькое, обидное разочарование. Она не успела задать свой вопрос - почему амбар снесли, когда это произошло. Ответы посыпались сами собой, но только больше запутывали, одно оставалось непреложным - амбар снесли и гангрел даже указал опустевший холм. Слова Марка и Эйрика прозвучали тихо, но в них была какая-то пугающая ясность. Кто-то копался в сознании. Не только в головах у нападавших, но и в памяти фермеров. Неужели это возможно? Но ведь она сама уже могла двигать предметы силой мысли. Тогда почему кто-то не способен управлять чужими воспоминаниями, внушать ложные ответы, заставлять забывать? Это похоже на гипноз, но глубже, страшнее. Кьяра услышала, как Марк спросил у священника про связь между странной фразой и римской цифрой, которую Роудс заметил на запястьях бандитов. Она не знала деталей, но само сочетание этих понятий зацепило ее внимание. В Библии был рассказ о человеке, одержимом демонами. Когда Иисус спросил имя демона, тот ответил: "Имя мне - Легион, потому что нас много". Это было символом потери себя, множественности, в которой исчезает личность. Что ж, эти бандиты и впрямь казались одержимыми демонами, вот только кем были эти демоны? Возможно, что за ними стоит какая-то организация... или культ? Эксперимент? По спине пробежал холодок. Нападавшие говорили об экспериментах. Вампиры, которые не боятся солнца - звучит, как бред? Или как идея, слишком опасная, чтобы быть просто слухом? Они и сами были чем-то невообразимым, если Кьяра правильно поняла слова барона. Вампиры из пробирки. Мысли роились в голове, распухали, грозя погрести под собой сознание. Неподвижное внешне тело внутри сотрясала дрожь. И даже голод притих, тревожно затаился перед осознанием масштабов "дерьма", в которое она так опрометчиво вляпалась. А ведь это лишь верхушка айсберга. Голос Клэр прорез гул мыслей и Кьяра позволила себе поддаться слабости, сбежать от множащихся вопросов, спрятаться в простом и понятном физическом желании. Клыки легко прокусили коровью вену, теплая кровь коснулась языка, стекла по горлу, обожгла своим вкусом, на мгновение пригасив огонь внутри. Она пила жадно, но медленно, будто сдерживала себя от животного порыва, хотя все внутри клокотало, жадно отзываясь на пульсацию чужой жизни. Она была пустым сосудом и кровь могла наполнить ее, надо только взять еще немного... до последней капли. Сквозь бурю чувств Кьяра уловила дрожь животного, почувствовала, как оно беззащитно прижимается к ее рукам, как тяжело дышит. И медленно, с усилием оторвалась от живительного источника. Отступила на шаг, боясь, что все же потеряет над собой контроль. Теплый, доверчивый, странно наивный взгляд провожал ее. Девушка подняла руку и вытерла рот тыльной стороной ладони, оставляя на коже темные следы. Вкус крови звенел внутри, напоминая, как мало этого было для настоящего насыщения. Голод все еще оставался в ней, глубоко и настойчиво, словно глухой стон в пустом теле. Голод лишь отступил, но и не думал уходить, продолжая жечь изнутри. И от понимания, что эта кровь не принесла облегчения, не насытила, не оставила после себя ничего, кроме обострившегося желания, в груди сжалось что-то тяжелое, как будто ей хотелось плакать. Кьяра отвернулась, молча отступила за коровий бок, неосознанно стремясь скрыться от чужих глаз. Знала, что другие тоже пьют, что все в одинаковом положении, но все-равно чувствовала себя уязвимой, как будто чужие взгляды могли прочитать ее голод и внутреннюю слабость. - 2 пункта голода, в остатке 6 :(

– Ну это… – проговорил немного сбитый с толку таким вниманием к деталям озвученного мероприятия Свен. – …берёшь корову… – он расставил руки в стороны так, будто и в самом деле собирался схватить невидимую рогатую зверушку. – …и, это самое. Ешь, – гангрел виновато улыбнулся и неопределённо махнул рукой. – Да точно разберётесь. Невелика наука, – он перевёл взгляд на Кьяру, улыбнулся уже шире и покачал головой. – Я их сам приведу. Вы и так на ферме всех спасли, надо ж вас отблагодарить. Кьяра невольно усмехнулась, когда Свен начал пространно объяснять технологию поимки коровы. расставив руки, словно действительно собирался кого-то ловить. - Ага, понятно. Все просто, поймал и съел, - пробормотала она себе под нос, но без колкости, а с той усталой иронией, которая приходит, когда сил на удивление уже нет. Слова "сам приведу" прозвучали неожиданно доброжелательно и это чуть смягчило настороженность девушки. Она подняла взгляд, встретилась со Свеном глазами и едва заметно кивнула, выражая благодарность и согласие. Снова настойчиво напомнил о себе голод, но теперь уже он не вызывал паники, был, как гулкий фон внутри. Рядом продолжался разговор. – Да где ж ты такую “медицину” видал, чтоб за несколько часов все раны сами собой затягивались, – добродушно хохотнул Свен. – Но так-то да. Если по башке поленом прилетит, тут только если накормить кого аспирином, да крови хлебнуть, – он посмотрел на тело одетого в фермерский наряд мексиканца. – Хотя вон тому мужику уже и таблетки не помогут. Кьяра едва заметно вздрогнула, не от слов - от воспоминания. Она тоже посмотрела на тело. Никакой драмы. Никакой крови на руках. Она даже не сразу поняла, что убила его. Все произошло... почти случайно. И вроде бы все правильно, он был враг, угроза, а она просто делала то, что могла. И все же - это была смерть, ее действие, ее воля, даже если она не хотела именно этого. Девушка выпрямилась, поднялась на ноги. Обхватила себя за плечи - не от холода. Просто так было легче держаться. Внутри не было ужаса, не было даже вины, той, что разрывает. Скорее что-то глухое, тянущее под ребрами, Как будто человек внутри еще помнил, что это должно что-то значить. А монстр - уже нет. Если бы она оставалась человеком, ее бы сейчас наверняка трясло, или тошнило, или она бы плакала... Но ничего этого не происходило. Кьяра отвела взгляд от тела, перевела его на фермершу, задержалась на ее лице. Когда та закончила рассказ, она сделала шаг ближе. - Вы хорошо держитесь, - тихо сказала девушка. - После всего этого. А потом, чтобы не оставаться внутри этого ощущения слишком долго, повернулась к Свену: - Профессор сказал, что Мэри снимала здесь амбар, проводила опыты с кровью животных. Он уцелел? Нам разрешили его обследовать и забрать, что нужно. Пока голодные ожидали пищу, а другие собирали ценности с трупов и пытались допрашивать одного выжившего, Нейтан решил освободить ноги от расплавившейся обуви. Стиснув зубы и прорычав, он вырвал их вместе с кусочками плоти и откинул в сторону. Из ран побежали струйки крови, удобряя землю под ногами. Уголком глаза Кьяра заметила, что Нейтан стянул расплавившуюся обувь, запах крови стал еще сильнее, и пальцы девушки впились в предплечья, изо всех сил сдерживая себя.

- Я спас... - шепнул он, почувствовав облегчение. Слова Кьяры его ободрили. И он перевернув руку, нежно и благодарно сжал ее ладонь. И вновь повторил, - спасибо. – Ого! Не слыхал о пожарных-вампирах. Будешь первым, – расхохотался гангрел и хлопнул Нейтана по плечу, но, когда тот поморщился от боли в обожжённых ногах, отдёрнул руку. – Ох ты. Прости, – в глазах Свена промелькнула искра идеи. – Точно! Тебе надо срочно корову опрокинуть. После еды, оно всегда легче. "Опрокинуть корову". Кьяра слышала об этом диком развлечении студентов - те хвастались, как ночью пробирались на фермы, проверяя храбрость и прочность штанов. Тогда это казалось нелепой, хоть и забавной выходкой. Но в подаче Свена выражение воспринималось иначе - как "опрокинуть пару бокалов... чего-то алого, густого, теплого". Внутри нее что-то вздрогнуло - не разум, не эмоции, а тело. Голод вспыхнул, коротко и ярко, как пламя спички. Пришлось сжать челюсть, чтобы не показать, как резко все это отозвалось в ней. Девушка быстро отвела взгляд в сторону и негромко, с ноткой опасения проговорила: - Но у них же рога и копыта... и, кажется, зубы..? - пауза. Кьяра издала негромкий протестующий звук. - Извини, но ловить коров я не умею. Особенно если те против. Она чуть качнула головой, будто отмахиваясь от нелепой картинки в голове, где она, городская девушка, гонится за мычащим ужасом с рогами. Живых коров Кьяра увидела совсем недавно, когда они мычащей толпой проносились мимо, выбивая пыль из мерзлой земли. И нет -нет - она не собиралась рисковать и ловить ни одну из них. Даже ради того, чтобы наконец утолить жажду. Она и не заметила, как ее тело будто само приняло решение: ноги напряглись, словно готовые броситься вслед за убежавшим стадом, а пальцы сжали ладонь Нейтана сильнее, чем нужно - не из поддержки, а потому что слишком близко был источник крови, слишком рядом было искушение. Кьяра ослабила хватку, но руку не отняла. И тихо и немного растерянно улыбнулась мужчине в ответ.

Кьяра наблюдала за происходящим немного в стороне, позволяя себе наконец выдохнуть - насколько вообще возможно выдохнуть, не нуждаясь в дыхании. Слова "гангрел" и "бруха" будто эхом отозвались в ее памяти. Что-то такое уже звучало... Да, точно, вчера, в том подвале, где она пробудилась к этой не-жизни, кто-то из спутников говорил эти слова. Тогда она мало что поняла, да и не слушала особо - в ушах звенело, разум цеплялся за найденный диктофон, как за спасательный круг. Все вокруг казались нереальными, даже она сама. А теперь эти названия, как кусочки головоломки, начали находить свои места. Она перевела взгляд на Клэр, которую Свен приветствовал с неподдельной теплотой. Как просто все у нее складывается. Эта мысль была настолько внезапной и... глупой, что Кьяра чуть не усмехнулась. Завидовать, что ли? Нет, конечно. Но все же от профессора ей достался куда менее душевный прием. Ненадолго позволив себе эту внутреннюю улыбку, девушка тут же посерьезнела и огляделась. Нейтан. Его фигура, прислонившаяся к стене, выглядела будто выжженная тень. Он держался стойко, но даже с ее места было видно, насколько тяжелые ожоги покрывают его ноги. Кьяра пошла к нему, заставляя себя не смотреть на догорающий хлев. И старательно избегая взгляда в сторону главаря. Его тело лежало неподалеку - брошенное, искаженное. Мертвое - по ее вине. Или.. благодаря ей? Она не могла решить. Убийца - это слово пульсировало в голове, как рана, которой нельзя коснуться. Но даже не страх перед этим словом заставлял девушку отводить взгляд. Кровь. Она чувствовала ее - горячую, тягучую, алую. Достаточно было мельком представить, как она струится из ран на холодную землю, чтобы глухая волна голода накрыла с новой силой. Тело не дрожало - пока. Но внутри что-то скреблось, урчало, умоляло. Рядом с Нейтаном запах становился почти невыносимым: обожженная плоть, кровь, тепло, витающее над кожей. Эта смесь была мучительной, отвратительной, и... притягательной. Кьяра подошла ближе, медленно, почти неслышно, и присела рядом. Несколько секунд молчала - взгляд беспокойно скользил по мужскому лицу, по пересохшим губам, по напряженным скулам... пока не встретил карие глаза, полные боли и, несмотря ни на что, упрямой стойкости. - Ты спас их, - тихо сказала девушка и ласково улыбнулась. - Это было очень храбро. Она опустила взгляд и осторожно, будто спрашивая разрешения, коснулась руки Нейтана. Аккуратно сжала ее. Пауза. - И мне очень жаль, что тебе так больно, - с искренним состраданием произнесла она. Кьяра повернулась к Свену: - У вас есть аптечка? Хоть что-то от ожогов? - перевела взгляд на главу семьи. - Что-нибудь, что может облегчить боль?

Кьяра замерла, притаившись в тени грузовика. Бой разгорался впереди, словно буря из пламени, криков, выстрелов и звона разбитого стекла. Слишком опасно, слишком страшно. И важнее всего оказалось сохранить хрупкий контроль. У стены дровенника лежала небрежная груда поленьев. Девушка ухватилась за нее взглядом и почти инстинктивно потянулась к ним разумом. Одно из поленьев рванулось в воздух, будто подброшенное невидимой рукой, и ударило в плечо человека с пистолетом. Тот дернулся, пригнулся, попытался снова выцелить кого-то из своих - но Кьяра не останавливалась. Мысленное усилие, новое движение в темноте, новый толчок. Поленья поднимались в воздух и летели к цели - не смертельно, но достаточно, чтобы сбить прицел, заставить пригнуться, отвлечься. С каждым выброшенным усилием кровь в ней начинала пульсировать все сильнее. Голова гудела от напряжения, внутри разрастался голод. И все это время приходилось сдерживать инстинкт - Зверь внутри брыкался от ужаса перед открытым огнем. Но Кьяра держалась. Концентрация была единственным, что удерживало ее. Каждый раз, когда девушка чувствовала, что волна огня и страха снова набирает силу, она вбивала в себя мысль, как якорь: удержи. И каждый раз это срабатывало. На грани. Словно между ней и Зверем - стекло, тонкое, натянуто звенящее, но пока еще целое. Когда Клэр вывела из горящего дома детей, внутри Кьяры взвыло все, что было еще живым и человечным. Мальчик и девочка. Маленькие, настоящие дети - откуда они взялись на этой ферме? Неужели и они...? Разум еще пытался понять, как это возможно, а тело уже двигалось, Кьяра высунулась из укрытия, замахала детям рукой, зовя к себе. А когда те укрылись в густой тени, встала чуть впереди, инстинктивно закрывая их собой. Внутри горячей волной вскипала ярость, обида, осознание ужасного несовершенства этого мира. Эти люди не просто целились в стены, не просто хотели уничтожить чужую собственность. Они бросали огонь туда, где были дети, маленькие, беззащитные. Это не просто фанатики, это сумасшедшие, больные и опасные. И никто не закрыл их в клинике. А ее... Ее упекли в “Сэнд-Крик” за то, что не осталась равнодушной к судьбе пропавшего подростка. Ее лишили всего, что было дорого - эфира, свободы, голоса, собственной воли. Только за попытку говорить правду. За соприкосновение с миром, о котором простым смертным знать не положено. А эти убийцы, эти нелюди свободны! Ходят среди прочих, убивают детей и смеются, пока пылают стены! Если бы не случайность, если бы они не приехали на ферму именно сейчас - все бы сгорело. И дети тоже. Исчезли бы, как исчез... Джеймс. Губы Кьяры дрогнули, но остались плотно сжаты. В этот миг она чувствовала лишь холодную острую ярость. А затем раздался крик.. Не просто звук боли, а вопль, рвущийся из самого нутра, первобытный, ужасный. Кьяра не сразу узнала голос Нейтана, столько в нем было страха, животного ужаса человека, пойманного огнем. Ее рана на спине исчезла после пробуждения этой ночью, будто ее никогда и не было и девушка почти поверила в собственную неуязвимость, в то, что ее тело больше не знало боли и разрушения. Но перед пламенем они оказались все те же, что и раньше - живые, уязвимые. Кьяра не закричала, не бросилась на помощь - не могла. Сжала кулаки так, что на белоснежной поверхности ладоней отпечатались полумесяцы ногтей. Она была готова снова направить свою силу на врага, но взгляд все еще был прикован к Нейтану, боровшегося с огнем. Они не были близки, да что там, они были едва знакомы, но он был рядом, один из немногих, кого она могла назвать “своими” в этом новом мире. И потому смотреть, как его пожирает пламя, было невозможно. Человека с пистолетом не было на прежнем месте и свои ярость и страх Кьяра направила на того, кто привел этих убийц сюда, кто хотел убить детей, кто хотел уничтожить ее спутников, кто убил бы ее, если бы только ему дали такой шанс. Она неосознанно подалась вперед будто хотела придать снаряду дополнительный импульс. И крепкая деревянная чурка со свистом полетела и ударила человека в голову. Девушка видела, как он дернулся от удара, упал и остался лежать без движения. Бой стих, когда последний из врагов, рухнул, объятый пламенем. И одновременно провалилась внутрь крыша горящего хлева, в небо взметнулся столб искр, горячий воздух ударил в лицо. Кьяра не закричала, не отшатнулась - ее тело осталось почти недвижным, но внутри что-то надломилось. Словно струна, натянутая до предела на протяжении всей схватки, наконец, лопнула. Все закончилось, а она не могла сдвинуться с места. Она не чувствовала боли, не получила ни одного ранения, осталось лишь запоздалое потрясение от случившегося. Внутри шипел Зверь, извиваясь от запаха обожженной плоти и вида пылающих останков. И вместе с ним поднималось другое, сердце - если бы оно билось - сейчас бы колотилось где-то в горле. Вместо этого внутри клубился голод. Он полз по костям, царапал изнутри, нашептывал, как много крови пролилось. Как много ее впитала земля. И ни капли - ей.

Огонь рванул в небо, разрывая ночь оранжевыми клочьями. Огненный всполох ударил в глаза, как пощечина, и зверь внутри ее души заскулил, ощерился, рванулся отчаянно прочь. В воздухе расплывался запах гари, дыма и страха. Нейтан, который в прошлую ночь прикрывал ее, теперь без оглядки бросился к пылающему сараю. Роудс побежал в другую сторону. Даже Клэр - и та и исчезла из поля зрения. Каждый будто знал, что делать. Кроме нее. Кьяру пробрал холод - не по коже, а изнутри, и она стиснула в руках биту, ощущая ее нелепую тяжесть. Она же не боец, никогда не была. Вчера ей повезло, что-то вспыхнуло внутри и кусок трубы полетел, как по волшебству. Но сегодня, сейчас, что, если не получится? Что, если и нет в ней никой особой новой силы? Но и просто стоять в оцепенении не выход - сквозь гул огня и неразборчивых криков снова ожила чья-то рация, сообщая о подходе подкрепления. Девушка завертела головой в поисках укрытия - неподалеку от главного дома стоял старый грузовик, почти заросший бурьяном. Пригнувшись, она метнулась к нему и затаилась в тени высокого борта. Сердце не билось, дыхания не было, но напряжение сжимало тело, как пружину. Впереди, в огненной пляске, мелькали силуэты - человеческие, но с оружием и бутылками с зажигательной смесью в руках. А с противоположной стороны донесся вдруг дикий и еще далекий волчий вой.

– То есть, это люди? – вопрос не требовал ответа, а Клэр потянулась к кобуре, чтобы достать пистолет. – И они до сих пор не в психушке, хоть знают о вампирах. Любопытно, – привычным жестом она проверила обойму, посмотрела на остальных. – Жаль, что мы не встретились месяцем раньше. Могли бы поладить. Наверное, – взгляд ушёл дальше в поисках укрытия. Кьяра помотала головой, показывая, что понятия не имеет, чьи голоса слышала - людей, оборотней или зомби Вуду, в этом новом мире Тьмы она уже не была уверена, что хоть какой-то монстр может быть лишь выдуманной страшилкой. -У нас два варианта-попытаться очень быстро уехать отсюда-но не факт,что нам дадут это сделать.И поискать укрытие.Предлагаю второй вариант.С какой стороны примерно движутся эти люди-непонятно?Они в доме или в окрестностях?Если последнее-вариант занять дом и держать оборону там. - Если мы уедем, то потеряем небольшой шанс найти информацию по вакцине, - тореадор сразу отмел вариант с бегством. Впрочем, он не спешил поддерживать вариант с укрытием. - А если они подпалят дом, в котором мы спрячемся? Или пока мы прячемся, они уничтожат все вокруг? - Он на секунду задумчиво посмотрел на дом с фермером. Неожиданная решимость появилась внутри тореадора. - Я считаю, нужно действовать, - сообщил свое мнение Нейтан. - Я слышала несколько голосов, но хорошо только один, тот, что раздает приказы. Он там, за домом, - быстро заговорила девушка и махнула рукой, указывая. - Он велел бросить маскировку и все тут сжечь. И убить животных. А подкрепление идет с восточных холмов, они ищут там волка, наверное, это про Свена. Сейчас на место первоначальному испугу пришло облегчение, что ее услышали и ей поверили.

Хруст мерзлой травы под подошвами, чуткое молчание, настороженное вглядывание в тени - все это напоминало Кьяре сцену из плохого детективного сериала. Первое, что она почувствовала - запах. Горький, въедливый, как от камины, в котором жгли не поленья, а чьи-то остатки надежд. Она чуть прищурилась, ловя направление, и поняла, откуда тянет - из-за холма. А затем - движение. Фигура, вышедшая из-за сарая, заставила ее замереть. Она даже не успела понять, кого видит, как человек метнулся прочь, закричал и скрылся. - Отлично, - тихо пробормотала девушка, крепче сжимая фонарик. - Теперь мы точно выглядим, как те, кто пришел по чужие души. Она невольно застыла на месте, растерянная и не понимающая, что делать дальше, а ее спутники быстро решали, куда идти. Группа буквально распадалась на части и в этот момент Кьяра ощутила себя неловко... нет, глупо. Словно они группа туристов, случайно решивших, что если место выглядит заброшенным, то можно вести себя, как дома. А еще она ощутила, как снова возвращается то самое неприятное чувство: будто она вновь оказалась в ситуации, где за нее все уже решили. Девушка глубоко вздохнула, потом вспомнила, что это не обязательно. И машинально прикусила губу. Ей говорили, что кровь позволяет управлять собой, усиливать то, что уже есть. Сейчас ей очень, очень нужно было собраться, понять, что говорит ей интуиция и что делать дальше. Она сосредоточилась, на миг задержала ненужное дыхание, будто замирая внутри - и "впустила кровь в слух". Окружающие разговоры отступили, отсеялись, как если бы она покрутила ручку настройки радиоприемника. И от зданий на ферме вдруг донеслись обрывки чужих голосов: - ...толпа кровососов... бросайте маскировку... мочи зверушек... жги всё дотла. Затем треск, радиопомехи. А потом мужской голос зазвучал отчетливо, будто тот стоял рядом: - Вторая когорта, возвращайтесь с восточных холмов. Сейчас. Здесь рыба покрупнее, чем проклятый волк. Кьяра застыла. Зрачки сузились, как от света, хотя вокруг была только ночь. Это не фермеры. Кто-то обученный, организованный. И они знают, кто здесь. Маскировка, когорты, приказы - звучало слишком похоже на военные команды или на сектантов. - Стойте, - позвала она вполголоса уходящих. - У нас проблемы. Их много, и они ждут. Я услышала... команду по рации. Они называют нас "кровососами" и собираются напасть. Слова прозвучали спокойно, почти буднично. Но под ними скрывался холодный, отчетливый страх. ______ Активировано Обостренные чувства, голод +0

Кьяра оглядывалась по сторонам: в темноте ферма казалась покинутой, но кто знает, что скрывается за стенами жилого дома. Луна отсвечивала в стеклах и от этого они выглядели, как пустые глаза мертвеца, следящие за каждым движением. - Слушайте, - негромко сказала она, поворачиваясь к спутникам, - может, для начала, просто постучим в дверь? Узнаем, действительно ли тут никого нет. Она приподняла брови и чуть улыбнулась, но в улыбке сквозила настороженность. - Мы же не знаем, почему пропала связь, может и нет тут никаких оборотней. А то, получится, что Свен дома, а мы тут, как воры... Так можно и дробью получить.. в мягкое место. Девушка поудобнее перехватила биту - не угрожающе, а скорее на всякий случай, но никогда не пошла, выжидая, поддержит ли кто-нибудь ее идею.

— Подумал, что, может, ищешь какую-то передачу, которая нравится, или песню, или что-то в этом роде. Кстати, зря выключила — мне нравится The Doors. В первые мгновение после слов Роудса Кьяра чувствовала лишь замешательство, неуверенно переводя взгляд с затылка водителя на темный силуэт Нейтана рядом. Он попал прямо в яблочко, но она не была готова признаться в этом, не готова делиться тем, что скрывала глубоко внутри. И тут же поняла, что ответа от нее, похоже, не ждут. Мужчины продолжили говорить между собой, словно ее слова были не важными, не стоили паузы, не заслуживали внимания. Что-то болезненно знакомое дрогнуло в душе, заставляя вспоминать холодный свет больничных ламп, строгие взгляды врачей поверх очков, вопросы, на которые никто не ждал честных ответов. Тогда, в клинике, ей всегда казалось, что ее слова соскальзывают с гладких, холодных лиц людей в белых халатах, не оставляя следа. Все, что она говорила, все, что пыталась объяснить, растворялось в воздухе, будто крик, задушенный подушкой. Они делали записи, переговаривались между собой, перебивали, когда она пыталась возразить, и лишь кивали, когда она замолкала, не в силах бороться с ощущением, что ее слышат, но не слушают. Не понимают. Не хотят понять. Она поймала себя на том, что слишком внимательно смотрит на очертания головы Нейтана, отслеживает движение его губ, но не слышит слов. Просто реагирует на звук, как животное на шум, не понимая смысла. Слова пробивались в сознание, но не цеплялись за мысли, не превращались в образы. Девушка машинально поправила воротник водолазки и отвела взгляд к боковому окну, стараясь поймать свое отражение. Сначала ей показалось, что видит свое собственное лицо - спокойное, отстраненное, даже немного скучающее. Холодная, безупречная кожа, застывшие черты, ни одной подрагивающей мышцы - ее страх не просочился наружу. Лишь уголки губ были немного напряжены, будто тень давно подавленного крика все еще жила где-то глубоко внутри. Тонкие пальцы непроизвольно переплелись, замок рук оказался крепким, как старый, проверенный якорь, который должен был удержать ее на поверхности. Все в порядке, успокаивала себя Кьяра, прижавшись лбом к холодному стеклу и провожая взглядом темнеющие холмы. Все в порядке. Она все еще может сохранить себя, не раствориться в тени других голосов. Пусть Роудс и Нейтан продолжают разговор, не дожидаясь ее мнения, но она не потому молчит. Ее молчание - это тоже голос, это тоже выбор. Когда машины притормозили у ворот, девушка чуть подалась вперед, вглядываясь в силуэты строений. От фермы веяло покинутой тишиной, будто сама земля затаила дыхание в ожидании. И все же, в этой тишине что-то было. Неуютная вибрация в груди, тонкая, тревожная - не страх, но что-то близкое. - Выглядит... не очень дружелюбно, - пробормотала она, скорее себе, чем остальным, и нажала на ручку двери. Ночь здесь была другой - не как в городе, где даже тьма подсвечена неоном и фарами. Здесь - настоящая, густая, с запахом мокрой земли и чего-то едва ощутимого, будто притаившегося в прошлогодней траве. Кьяра сбросила с плеч пальто и оставила его на заднем сидении - не хотелось, чтобы оно превратилось в лоскуты, если случится что-то похожее на встречу в катакомбах. Здесь она не замерзнет, а вот в городе без него никуда. Одной рукой она держала выключенный фонарик, прижав его к груди, а в другой биту, держала ее, как держат чужой зонт в солнечную погоду - с осторожностью и чуть смешным благоговением. Она не знала, как именно с ней обращаться, и уж точно не верила, что сумеет сражаться. Но все же - ведь не выкинешь, вдруг пригодится. Ветер качнул створку ворот и Кьяра вскинула голову, всматриваясь в темноту - чуть напряженнее, чем раньше. Следы шин и копыт под колесами выдавали недавнюю жизнь, но только усиливали ощущение, что сейчас здесь быть никому не следует. Ни людям, ни вампирам.

- Да вроде ничего не нашли больше. Только одежду что не сгорела возле кровати. Ну, так сказали Марк и Эйрик - на втором этаже я не был. А вокруг дома мы не стали смотреть, - Нейтан неуверенно посмотрел на Кьяру. - Мы и так запаздывали и решили не задерживаться. Ответов на вопросы о ритуале у него не было, он лишь согласно кивнул. - И место странное. И сами символы - я таких раньше не видел. Кьяра коротко усмехнулась: - А ты много таких символов видел в своей жизни? - она чуть приподняла бровь, но тут же махнула рукой, показывая, что шутит. - Извини, - добавила она. - Просто все это странно. Будто кто-то специально оставил следы, но не слишком старался их спрятать. Будто хотел, чтобы их нашли, - девушка снова посмотрела на Нейтана. - Может быть, Мэри и впрямь сама инсценировала свою смерть? Мысль показалась ей одновременно и интригующей, и горькой. Ведь если это так, почему Мэри их бросила?! Даже если ей угрожала расправа принца, почему она не оставила им никаких указаний, не дала подсказок, где искать ее или вторую часть сыворотки? Кьяра отвела взгляд к окну, где редкие огни мелькали в зимней темноте. Она почувствовала, как внутри поднимается неясное беспокойство. Слишком много вопросов, слишком мало ответов. – Ищешь знакомый голос? - спросил он ее. Девушка моргнула, выныривая из своих мыслей, и непонимающе посмотрела на затылок Роудса. Она и думать уже забыла о радио, когда Нейтан начала рассказывать о своих находках. - Что? - переспросила она, не понимая, о чем идет речь.

Когда машина завелась, Кьяра подвинулась на середину заднего сидения, потеснив немного Нейтана, и, упершись рукой в пассажирское кресло, потянулась к магнитоле. Щелчок, шипение, пара секунд беспорядочных помех, и низкие, дребезжащие аккорды заполнили салон автомобиля. Девушка задумчиво покрутила ручку, перелистывая местные станции - скорее рефлекторно, чем осознанно. Вряд ли она и впрямь ожидала услышать свой голос или знакомый позывной. Но ведь когда-то она была частью этого эфира. Голосом, звучащим в ночи, словом, что проникало в машины, в одинокие квартиры, в полуосвещенные бары. Она была той, к кому обращались за утешением, кто вел разговоры о странном и страшном, подбирал музыку, идеально ложащуюся в ритм ночного города. А теперь ее нет в эфире. Что сказали слушателям той ночью, когда ее передача вдруг исчезла? Звучал ли в чьем-то приемнике неестественно бодрый голос временного заменяющего, объясняющего, что их любимая ведущая просто заболела? Или станция, торопясь замять скандал, просто заполнила эфиры рекламой и безликими плейлистами? Или, быть может, однажды кто-то из ее постоянных слушателей включил радио, ожидая привычного: “Доброй ночи, Денвер! С вами Кьяра Фокс!”, а услышал только шипение пустоты? Она чуть вздрогнула, остановившись на случайной частоте, где звучал знакомый мотив. The Doors "Riders On The Storm". Девушка поспешно щелкнула по кнопке, выключая радио, не давая мелодии проникнуть в салон, и откинулась назад, отвернулась к окну, стараясь не думать о том, вышел ли кто-то из них той ночью на улицу, огляделся по сторонам, всмотрелся в темноту и внезапно ощутил острое, невосполнимое чувство утраты. К счастью, голос Нейтана отвлек ее. Кьяра повернулась к нему вполоборота, чтобы лучше слышать рассказ мужчины сквозь шум двигателя и шуршание шин по дороге. У нее возникло странное ощущение. Слова о ритуалах, рунах, пробирках с редкими ингредиентами - как будто они сами стали теперь частью той самой городской легенды, которую кто-то, возможно, расскажет через много лет в эфире. Хотя почему как будто? - Странно место для символов, - задумчиво проговорила девушка, когда Нейтан замолчал. - Почему Мэри начертила ее под кроватью? Не хотела, чтобы ее нашли? Или, наоборот, это руна защиты? Но тогда от кого или чего? - она качнула головой. - Вы заметили еще что-то странное? Может быть подобные знаки были в других комнатах или на предметах, которые остались целыми после пожара? А рядом с домом не было ничего необычного?

Кьяра последней присоединилась к товарищам. В номере она сменила платье на более подходящие джинсы и черную водолазку, собрала волосы в хвост и накинула пальто - не для тепла, а по привычке. Хрупкую пластинку, найденную в подвале, она оставила, а фонарик и биту взяла - на всякий случай, мало верилось в то, что связь пропала из-за упавшего на телефонные провода дерева. Нейтану досталась радостная улыбка и короткий взмах ладошки, как доброму знакомому, которого давно не видел. -Кажется, это где-то здесь. - тонкий палец прочертил по плотной бумаге, чайные глаза вскинулись на полицейского, - Ну что, кто поедет вперед показывать дорогу? - Роудс, поехали! - с энтузиазмом проговорила девушка. - Мы разузнали, где ферма, нам и быть первопроходцами! Хорошо поставленный голос радиоведущей скрыл испытываемое волнение, но чуть более резкие, чем нужно, движения и взгляд, перебегающий по лицам, говорили о беспокойстве.

Отель – О, боюсь, на этот вопрос каждый должен ответить себе сам, – вежливо уклонился от прямых советов неопытному птенцу носферату. – Если повезёт задержаться в ночи достаточно долго, то и не один раз, – Пауль обвёл взглядом богатое убранство Стикса. – Я нашёл для себя место. Интересное занятие. Считаю это неплохим началом. Кьяра слушала Пауля с внимательным молчанием. Сначала ей показалось, что он уклонился от ответа, оставив ее наедине с собственной тревогой. Но всмотревшись в его обезображенное лицо, она вдруг уловила скрытый смысл в его словах. Понимание вспыхнуло, как искра, озарив лицо девушки. - О! - все так же шепотом протянула она и задумчиво кивнула. Каждый должен ответить себе сам. Слова собеседника прозвучали одновременно и как мудрый совет и как жесткое напоминание о личной ответственности. Универсального рецепта, как сохранить себя и не стать бездумным хищником, не было. Только опыт и время могут научить этому, если вообще научат. И раз это получилось у других, то почему она позволяет страху и сомнениям подчинять ее волю? Девушка выпрямилась. - Тогда приложу все усилия, чтобы найти свой ответ. А если эта моя новая жизнь окажется короткой..., - она пожала плечами с наигранной беспечностью, заставляя уголки губ приподняться почти в искренней улыбке, - что ж... значит и беспокоиться будет не о чем! На языке вертелись еще вопросы, но девушка сдержалась. Работа управляющего отеля не подразумевает обучение новообращенных вампиров премудростям новой жизни, если, конечно, это не жалобы на жесткую подушку или холод в номере. - Спасибо, что уделили время, не буду больше вас беспокоить, - Кьяра коротко кивнула, благодарно взглянула на Пауля и, заметив, что Клэр уже ушла, развернулась к лестнице. Нужно было отнести покупки в номер и обдумать этот странный, но важный разговор. Пауль оставил ей много пищи для размышлений. Х до вечера

Отель – Мне не известно о подобных “хитростях”, поэтому ничего не мешает вам попробовать самим, – покачал головой носферату. – Только стоит помнить, что у всех способностей Сородичей есть цена, – с вежливой, как ему казалось, улыбкой продолжил Пауль. – Чем чаще ими пользуетесь, тем больше крови понадобится. Кьяра кивнула, принимая совет Пауля и невольно задумалась. Каждая такая мелочь о вампирской природе, каждое новое правило, каждый намек на цену их новых способностей, звучало, как предупреждение. Она вспомнила вихтов - иссохшие, потерявшие разум существа, когда-то, возможно, бывшие такими же, как они. Теперь же их разум исчез, уступив место чистой ярости и неутомимой жажде. “Можно ли дойти до такого состояния, просто поддаваясь голоду или часто пользуясь способностями?” - эта мысль заставила ее вздрогнуть. Воспоминания нахлынули внезапно. Как она открыла глаза после превращения, как ощутила голод, незнакомое, рвущееся изнутри желание. Потом был первый вкус крови из пакета, волна облегчения и восторга, мгновенная, как вдох после долгого задерживания дыхания. И затем - бойцовский зал, наполненный запахами крови и адреналина. Как на миг все в мире сузилось до одного ощущения: голод, который рвался наружу. Тогда ей удалось сдержаться, но как долго это продлится? И сколько нужно крови, чтобы по-настоящему насытиться? Может ли этот голод вообще быть утолен? Она неосознанно стиснула пальцы, а губы чуть разомкнулись, будто для первого жадного глотка. Этот вечный голод уже знал ее, вцепился в ее новую натуру и не собирался отпускать. Рано или поздно он станет таким сильным, что она не сможет ему противиться и тогда... ей придется... кого-то... “поцеловать”. Да, именно так Пауль это назвал. Как будто это что-то невинное, простое, нежное. Какая же это нежность? Где здесь место для доверия и близости? Теплая, живая кожа, мягкий шепот, прикосновение - все это вдруг приобрело другой, опасный смысл, в котором не было места ни романтики, ни невинности. Девушка опустила взгляд, подавляя тревогу, которая вдруг поднялась в ней вместе с новыми мыслями о будущем. Ей предстояло не только научиться быть вампиром, но и принять свою роль хищника - того, кто охотится, обманывает и пьет кровь живых. Но как сделать это, не потеряв себя? Как выйти на улицу и увидеть в каждом встречном не просто силуэты прохожих, а потенциальных жертв? Сможет ли она это сделать? Выбрать человека, подойти ближе, поймать взгляд, сказать что-то легкое, ободряющее, чтобы завязать разговор. Может, как когда-то в эфире, постараться расположить к себе незнакомца тоном голоса, улыбкой, звучащей в его звуках. Потом - шаг в сторону, подальше от чужих взглядов. И.. острые клыки легко прокалывают плоть, горячая, живая кровь вливается в ее тело, принося облегчение, насыщение. А жертва... жертва, если верить Паулю, ничего не почувствует, кроме волнения и сладкого, томного наслаждения. Будто от прикосновения к запретному. И все же мысль о том, что придется рано или поздно обмануть кого-то, использовать чужое доверие, пугала ее. Можно ли сохранить себя, если вынужден притворяться, манипулировать, охотиться, снова и снова погружаясь в кровавое наслаждение? Сможет ли она почувствовать, когда нужно остановиться? Или этот вечный голод рано или поздно сломает ее волю, заставит шагнуть за грань, превратит в ту самую тварь, что беспрерывно ищет жертву? Кьяра не заметила, как вопрос сорвался с губ, будто сам пробился сквозь ее сомнения и страхи: - Пауль, а... как не потерять себя? Как остаться собой, когда в тебе все время что-то шепчет, требует, чтобы ты нарушила все, что было важно в прошлой жизни? Как вы справляетесь с этим? Слова, сказанные сбивчивым шепотом, повисли в воздухе. Ей хотелось тут же взять их обратно, но было поздно. Кьяра замерла, напряженная, как натянутая тетива. Она и сама не знала, что напугает ее больше - честный ответ или молчание.

Кьяра кивнула Паулю, обдумывая услышанное. Возможность вернуться к привычному облику, хотя бы внешне, оказалась неожиданным, но логичным дополнением к ее новому состоянию. Она не чувствовала панического страха перед собственными изменениями - зеркало все еще отражало ее лицо, хоть и с бледными губами и мраморной кожей. Но мысль о том, что теперь она сможет не выделяться среди людей, показалась важной. Конечно, это не изменит сути, она все-равно останется мертвой. Но, по крайней мере, у нее будет выбор, как выглядеть. И это уже что-то. Маленькая возможность сохранять контроль.

Вернувшись в отель, девушки узнали, что никто из мужчин еще не вернулся. Оговоренное время почти истекло и оставалось только ждать и надеяться, что с ними ничего не случилось. Уже собравшись подняться в комнату, Кьяра остановилась, поколебалась пару мгновений, а потом снова вернулась к стойке управляющего. Она не знала, насколько уместным будет ее вопрос, но, возможно, Пауль мог бы дать ей ответ. В конце-концов, не смотря на пугающий внешний вид, он производил впечатление разумного и опытного... вампира. - Пауль..., - она сделала шаг ближе, чуть склоняя голову, чтобы встретиться с его бездонным взглядом. - Можно спросить? Я... многого не знаю, про таких, как мы... Я видела, что некоторые из... сородичей могут выглядеть как люди. Это дар, который есть у всех или только у некоторых? Ее пальцы чуть плотнее сжали ручки пакетов, собранных в магазине, в ожидании ответа.

– Идём выбирать тушь, – с нарочитым энтузиазмом сказала Клэр. – Есть предпочтения? Вижу, ты хорошо разбираешься в этом, – она улыбнулась, желая приободрить Кьяру, но чувствуя некоторую неловкость, потому что, в силу их весьма краткого знакомства, не знала, как это лучше сделать. Впрочем, шоппинг девушку увлекал, а значит с помощью него есть шанс сделать так, чтобы она ненадолго забыла опасности, отвлеклась от нерадостных мыслей в мире яркого света и витринного разнообразия. - Тушь? О, я за объем и чтобы не осыпалась к вечеру, - девушка остановилась у стойки с тушью и пробежала пальцами по ряду тюбиков, взяла один. Обернулась, внимательно посмотрев на собеседницу. - А тебе подойдет что-то с эффектом удлинения. У тебя такой взгляд... глубокий, но острый, можно подчеркнуть... Дополнив покупки черным карандашом и палеткой теней, а также румянами, Кьяра, наконец, удовлетворенно кивнула: - Все, теперь точно все. Сумма в чеке оказалась почти предельной, но ощущая приятную тяжесть пакетов, Кьяра поймала себя на том, что чувствует легкость, как в прежние, нормальные дни. Когда они вышли за магазина, их встретил свежий вечерний воздух, пронизанный холодом, от которого стекла ближайших витрин покрылись легкой изморозью. Улица мерцала огнями вывесок и рекламных табло, неоновые надписи отражались на мокром асфальте, вытягивая длинные цветные полосы к краям тротуаров. Машины проносились мимо, оставляя за собой мокрые следы и шлейфы выхлопных газов. Торопящиеся домой прохожие стучали каблуками по потрескавшимся плиткам, кутаясь в шарфы и поднятые воротники пальто. Дома, как высокие, промерзшие великаны, поднимались вдоль улицы, их окна желтели теплыми пятнами света, мелькали силуэты людей, которые уже укрылись от ночного холода и темного за занавесками. Фонари отбрасывали длинные тени, подчеркивая пустоту переулков. Вдалеке за ними блеснули красные огни светофоров и где-то глухо завыла полицейская сирена, тонущая в гуле города. Кьяра подняла взгляд к небу, по которому ветер гнал темные облака, и мечтательно улыбнулась. - Это было так здорово, - проговорила она и взглянула на Клэр. - Спасибо. Не дожидаясь ответа, она легонько подтолкнула ее локтем, мол, пошли дальше, и направилась вперед.

– О нет, обе уже слишком, – Клэр улыбнулась в ответ на ощутимо тёплую искру во взгляде Кьяры, отражающем её эмоции. – И не из экономии, а потому что губы я крашу редко. В последний раз это было, наверное, лет пять назад. Возьму коралловую, – она протянула руку за тюбиком выбранного цвета. – А чем занималась ты, Кьяра? Ну, до всего этого, – Клэр неопределённо махнула рукой, в которой держала помаду. Кьяра усмехнулась - искренне, с теплом, которое словно подсветило ее взгляд изнутри. - Зря, что редко. У тебя такие губы... с характером. Даже легкий цвет делает их выразительными, - с этими словами она коснулась пальцем воздуха у своего лица, как бы очерчивая форму. Они перешли к стойке с пудрой. Кьяра взяла один из футляров, приподняла крышку, провела пальцем по оттенку. Что-то не то. Второй тоже. Ее кожа уже не имела прежнего золотистого тона. Теперь же... Девушка посмотрела на свое запястье. Неестественно белое. - Раньше я пользовалась вот такой, - негромко сказала она, показывая оттенок пудры, близкий к коже человека с теплым подтоном. - Но теперь это уже не мой цвет. В голосе не было сожаления, только констатация. Она выбрала тон чуть светлее фарфора, положила коробочку в корзинку и, задержав пальцы на упаковке, вдруг заметно замедлилась. Вопрос Клэр повис в воздухе и девушка чуть сжала губы. Не от смущения, от воспоминаний. - Я работала на радио, - наконец, проговорила она. - Вела ночные эфиры. Музыка, звонки, разговоры, - на секунду она замолчала, будто снова услышала шорох в наушниках, дрожь в проводе. - Мне это нравилось, там, в темноте, все казалось ближе, настоящим... Кьяра запнулась - воспоминания сами подступили. Голос испуганного подростка, звонок, который начался как розыгрыш, а закончился жутким криком. И с того момента все покатилось. Только тогда она этого не поняла. Не хотела понять. Девушка выпрямилась, поправила ремешок сумки на плече и улыбнулась немного рассеянно. - Выберем тушь? Пока магазин не закрылся... Х

— Блеска тут более чем достаточно, — усмехнулась Клэр, рассматривая прилавки с косметикой. — А нам бы, наверное, лучше румян и помаду... Хотя, — она посмотрела на Кьяру. — у тебя помада есть. Красивый цвет, кстати. Кьяра едва заметно улыбнулась, опустив взгляд к полке с блистерами румян. - Спасибо... Это была моя любимая, - пробормотала она, чуть коснувшись губ. - Странно, что сохранилась... Затем, прищурившись, посмотрела на Клэр с новым вниманием - уже не как на спутницу по опасному делу, а как на женщину, к которой можно примерить оттенки. - А тебе бы подойдет... вот такой, смотри, - девушка протянула тюбик с помадой сложного бордового тона. - У тебя правильные скулы и четкая линия губ, такой оттенок подчеркнет это. Или... если хочешь мягче - вот эта, коралловая, сделает лицо теплее. Она чуть склонила голову к плечу, ловя отражение собеседницы в зеркале, и весело улыбнулась: - Знаешь, бери обе!

— По-моему, отличное предложение. Бери, — сказала она с уверенностью завсегдатая распродаж. — На всю жизнь всё равно не сэкономить. К тому же, в клинике я была на полном обеспечении, поэтому у меня вполне достаточно собственных средств. А ты заслужила компенсацию, — Клэр извлекла из внутреннего кармана купюру и вложила в руку Кьяры. — Не возражай. С тем, что будет дальше, разберёмся. Вместе. Кьяра растерянно моргнула, глядя на купюру. Почти физически ощущалось ,как в груди борются осторожность и искушение. Она уже хотела возразить, но слова Клэр прозвучали настолько буднично и уверенно, что сомнения отступили. - На всю жизнь не сэкономить, - пробормотала она себе под нос, потом вскинула взгляд и в голубых глазах мелькнуло озорство. - Ну... так уж и быть, раз заслужила. С этими словами она залихвастки махнула рукой, словно отгоняя остатки колебаний, и вновь вернулась к ряду с одеждой. Кардиган и юбка вернулись на свои места - красивый, но не тот образ. Вместо них она выбрала мягкий джемпер цвета сливок с кокетливым вырезом на одно плечо, темно-синие джинсы с высокой талией и мягкий шарф с тонкой серебристой нитью, словно невзначай добавивший наряду нотку изящества. Но этим дело не закончилось. В корзину легли две водолазки - бордовая и практичного черного цвета, темно-зеленая плиссированная юбка-миди и лаконичный жилет. Затем, уже не оглядываясь так тревожно на ценники, девушка набрала еще несколько нужных и приятных вещей: удобное белье с кружевной отделкой, носки и плотные черные колготки, тонкий браслет и серьги-кольца. Крутясь перед зеркалом, мысленно собирая разные образы, то поднимая волосы вверх, то позволяя им лежать свободно, Кьяра вдруг увидела в зеркале неожиданное. Не испуганную девчонку в серой больничной тени, не "новообращенную" с опущенными глазами, не радиоведущую, которая могла скрыться за голосом. Она увидела себя. Живую. Сильную. Немного потрепанную жизнью, но не сломленную. Ту, которая выбирает. И джемпер, и джинсы, и серьги, и браслет - и новую себя, которая еще не знает правил игры, но не боится делать ставки. Уже повернув к кассе, она вдруг остановилась у манекена. Платье. Простое на первый взгляд, но идеальное - глубокий винный цвет, чуть приталенное, с длинными рукавами и мягкими складками от талии, длиной чуть ниже колена. Без лишнего блеска, но с аурой достоинства и мягкой силы. В нем можно было бы появиться хоть на приеме у принца и никто бы не подумал, что его носит "птенец из пробирки". Девушка провела пальцами по ткани, тихонечко вздохнула - и взяла. Не потому что было нужно. Потому что хотелось. У кассы Кьяра замерла, словно осознавая масштаб собственного поступка. Совсем недавно она считала каждый цент, разрываясь между "практично" и "хоть немного по-своему". А теперь - и водолазки, и юбка, и даже платье. Слишком много? Возможно. Но странное, почти забытое чувство теплой уверенности вспыхнуло внутри - не наглость, не каприз, а простое человеческое "я тоже могу". Она перевела взгляд на Клэр - не за одобрением, а чтобы разделить этот момент. Еще вчера она куталась в чужой пиджак, а сегодня снова выбирала сама. И пусть это всего лишь одежда - с бирками и скидками, но вместе с ней она будто вернула себе еще частичку права быть собой. Хотя и ощущала себя немного сумасшедшей. Оставив корзину с вещами у кассира, Кьяра вернулась к напарнице. - А теперь самое важное, - девушка с улыбкой взяла Клэр под руку и повела мимо рядов с футболками и куртками, - красота требует, как минимум туши, блеска и немного удачи!