Ribka

“Вахтёр” выглядел благодушным ровно до того момента, как в их с Кьярой разговор бесцеремонно вмешался Роудс с полицейским значком наперевес. Улыбка быстро потухла, теперь хулиганистого вида парень вперился немигающим взглядом в мужчину и скрестил руки на груди. — Ах вот оно чё. Проверку, значит. Ну так ты приходи в полдень, посмотришь, чего тут да как, — насмешливо фыркнул он, поворачивая в сторону теперь уже стоявшей чуть позади девушки. — Если не знаете куда идти, значит нет у вас дел к Профессору, — парень перевёл взгляд обратно на Роудса. — Хотя, одно направление у меня для тебя есть, дядя, — и он беззастенчиво продемонстрировал полицейскому средний палец. Кьяра, испугавшись то ли за Роудса, который явно не понимал, с кем имеет дело, то ли за слишком наглого парня, поспешно шагнула между мужчинами и примирительно вскинула руки. - А я и не сказала, что у нас к Профессору дело, - быстро заговорила она. - А вот у него дело есть. Он недавно очень громко о нем говорил, в клубе, в Стиксе и просил принять меры. Ну, вот, мы и пришли... В расширившихся глазах плескалось отчаяние пополам с надеждой. Если парень - цепной пес Рэшфилда, то хотя бы сообщит последнему об их приходе. А если она ошиблась... ну, в самом худшем варианте, не доживет и до рассвета.

— Ещё как знаю. Этот кабинет, типа, для того и нужен, — расплылся в широкой улыбке собеседник. — Стоять закрытым. Прикидываться, что там проводят занятия. — он наклонился вбок, чтобы выглянуть из-за спины девушки и посмотреть на её спутников, стоящих в отдалении. — А вот какого хрена вы припёрлись светить своими бледными лицами возле этой двери — вопрос другой. Вам чего от Профессора надо, красотуля? Что ж, на этот вопрос ответ она получила: лекции, студенты - все это ложь, ширма. Как и весь этот новый мир, больше похожий на тщательно задрапированную декорацию, где каждый играет свою роль - и все делают вид, что верят друг другу. Маскарад, одним словом... В голове будто что-то щелкнуло и вдруг все встало на свои места. Вот оно что! Кьяра слышала это слово, сегодня.. да, барон упомянул его, но в тот момент она и внимания не обратила. А теперь вдруг поняла - вот что такое Маскарад. Не клыки за фальшивой улыбкой, не кровь в винном бокале. А вот этот аккуратный порядок, наслоение приличий, где все каждый делает вид, что всё на своих местах. Маскарад - это не то, что скрывает монстров, а то, что делает их вежливыми. Кьяра мысленно вздохнула и, склонив голову к плечу, с любопытством посмотрела на собеседника. По первому взгляду на вампира он не походил, но знал о последних, кажется, достаточно, чтобы быть пожизненно запертым в Сэнд-Крик. Интересно, эта какая-то особая способность, вроде той, что позволяет швырять куски трубы силой мысли, или можно научиться такому фокусу? - А ты, значит, тут вроде местного вахтера. Кьяра широко улыбнулась парню, а в голосе появились насмешливые, но не оскорбительные нотки. Она будто говорила: “Мы на одной частоте, парниша”. - Пара слов, - проговорила девушка спокойно, отвечая на вопрос о профессоре. - По личному делу... — А ты так всем с ходу и рассказываешь или только перед девушками хорохоришься ? — спросил Роудс, но дальше пошёл по протоколу. — Добрый вечер, офицер Роуди. Полиция Денвера. Проводим рутинную проверку. Со мной детектив и стажёр. А бледные мы потому, что с самого утра на ногах. Людей не хватает, а нам нужно опросить ещё кучу свидетелей и успокоить обеспокоенных граждан, что тут всё в порядке с безопасностью: никто не торгует в туалете наркотиками, студентки не вовлекаются в занятие проституцией, сектанты и коммунисты не ведут тут агитацию и тому подобное. А тут все очень умные студенты и ассистенты, каждый пытается козырнуть своим особым интеллектуальным остроумием. Мы зададим пару вопросов и уйдём, а мистер Рэшфилд и дальше может заниматься преподаванием перед пустой аудиторией. Кьяра слегка отпрянула, когда рядом с нею внезапно встал Роудс - не от страха, а от внутреннего срыва темпа. Он заговорил громко, по протоколу, со всем полицейским жаргоном, словно они и правда были на дежурстве, а не в этом новом мире, где слово весит больше значка. Девушка посмотрела на мужчину с тем холодным изумлением, когда человек видит, как кто-то ломает тщательно выстроенный ритм. Ее ладонь поднялась, почти инстинктивно - не коснуться, не толкнуть ,а остановить. - Роудс, не надо... Но было поздно. Слова уже вылетели, веселое хамство сменилось служебным напором. Момент был утрачен. Она знала, что теперь парень будет слушать совсем не так.

— Не хочешь с ним поговорить, Кьяра? — спросила Клэр, чуть наклонившись к уху девушки. — Мне кажется, твоё обаяние окажется полезнее полицейских жетонов. Мы с Роудсом подстрахуем. Когда Клэр склонилась к ней и вполголоса предложила самой заговорить с парнем, Кьяра удивленно приподняла брови. Не потому что испугалась - скорее от неожиданности. Она то решила для себя, что главные тут Клэр и Роудс, им и вести все переговоры. Но возражать не стала, в конце-концов, она умела говорить с незнакомцами. Вела беседы в эфирах долгими ночами, ловила чужие настроения сквозь телефонные провода... Девушка коротко кивнула, словно бросая сама себе вызов. "Ну, что ж, первый выход в эфир в новой жизни". Она сделала несколько неспешных шагов в сторону парня, будто случайно выбрала именно ту полку, возле которой он топтался. На мгновение задержалась, скользнув пальцами по корешкам книг - словно и вправду искала что-то подходящее. Потом с легкой улыбкой обратилась к нему: - Ты, кажется, уже давно здесь стоишь..., - голос звучал тепло и доверительно. - Не знаешь, почему кабинет закрыт? Кьяра с легкой досадой кивнула на запертую дверь. - Нам сказали, что мистер Рэшфилд читает тут лекцию, - она чуть пожала плечами, словно признавая всю странность ситуации. - Может, видел его? Или знаешь, куда он ушел?

Беру 4 тчоку Проницательность и Убеждение. Итого 16 ед опыта

Кьяра стояла чуть позади, позволяя Клэр уверенно вести разговор. Она молчала, не вмешивалась - только тихо наблюдала, стараясь быть частью их общей картины. Спокойная, сдержанная, будто усталая после долгого дежурства. Никаких резких движений, никаких лишних взглядов. Когда библиотекарь с явной настороженностью спросила, все ли в порядке, девушка позволила себе короткое, почти рассеянное движение: провела пальцами по виску, словно борясь с нарастающей усталостью. Маленький жест, привычный для тех, кто проводит ночи на работе. Получив нужную информацию - имя и направление - они зашагали вглубь библиотеки. Только когда отошли достаточно далеко, чтобы их слова не могли быть услышаны, Кьяра спросила тихо, почти шепотом, озвучивая ту же мысль, что пришла Клэр: - Преподает? Он что, не... сородич? Но подумав пару мгновений, добавила, все также негромко: - Хотя... если подумать, он может быть одним из них... нас. Просто читает лекции по вечерам, когда это возможно, - девушка скользнула взглядом по книжным рядам. - В университетах это не редкость. Особенно для тех, кто договаривается о гибком графике. Пытаясь вспомнить их краткую встречу с Профессором, Кьяра с досадой осознала, как мало осталось в памяти: твидовый пиджак, резкая, напряженная энергетика... но ни черт лица, ни цвета кожи, ни голоса. Она была уверена, что они ищут вампира, но теперь уверенность пошатнулась. Как же мало они знают о новом мире, к которому теперь принадлежат. И правда, неразумные птенцы.

— Идёмте искать Профессора? — Клэр посмотрела на здание перед ними. — Где-нибудь в секции книг по животноводству, — усмехнулась она. Кьяра замешкалась на секунду,, всматриваясь в силуэт нужного им здания - высокого, надежного, с уютно светящимися окнами. Совсем недавно "университетская библиотека" означала для нее сонный шелест страниц в полупустых залах, кофе в одноразовых стаканчиках, насыщенный больше сахаром, чем бодростью. Курсовые, торопливо написанные в последнюю ночь, тихий смех за книжными полками. Легкий страх не успеть сдать все вовремя - тогда это казалось концом света. Теперь... это снова все тот же вопрос выживания. - А если его там не окажется? - с бесхитростной прямотой спросила девушка. Они знали, кого ищут.. почти. Внешность и прозвище. Девушка скользнула взглядом на своих спутников. Личных симпатий было еще слишком мало, чтобы называть это доверием, но оба, кажется, знали, что делают. Держались уверенно и сейчас Кьяра решила положиться именно на это - на их опыт, жизненный и профессиональный.

Такси тронулось, мягко покачнувшись на неровностях дороги. Мотор загудел, сливаясь с гулом ночного города. За окнами медленно проплывали темные здания, вывески, пятна света на мокром асфальте, похожие на призраков прохожие. Водитель покрутил ручку радиоприемника и в салон вползла новая мелодия - дерзкая, ритмичная. Кьяра не узнала ее. Наверное, какая-то новинка. Когда-то девушка обратила бы на нее внимание, вслушалась в слова, ловя настроение ритма, чтобы понять, стоит ли поставить ее в своей передаче. Кажется это было совсем недавно - она вела ночной эфир, подбирала вместе с Тедом музыку, слушала истории своих слушателей - странные, страшные, настоящие. Она была голосом в ночи для одиноких, ищущих, затаившихся. И ночь была ее стихией, ее домом, ее ритмом. Сейчас песня звучала фальшиво. Слишком быстрая для такой ночи, слишком чужая. А она - всего лишь пассажир в такси, без голоса, без эфира, без права быть услышанной. Таксист говорил, не замолкая, как будто боялся собственных мыслей. Жалобы, шутки, воспоминания - все это лилось потоком, теплым, живым, осязаемым. Слишком живым. Кьяра чувствовала это почти физически, как ощущается слепящий свет под закрытыми веками. Ее голод растекался внутри, незаметно, тяжело, пробираясь в каждую клетку тела, в каждый изгиб мыслей. Рот наполнила вязкая слюна. Но куда страшнее было другое - осознание, что между ней и этим человеком пролегла пропасть. Девушка вжалась в сидение, отвернувшись к окну и сцепив пальцы, будто могла так удержать остатки той жизни, которая все еще отзывалась где-то на границе памяти. - Уф... еще пара таких поездок и я точно кого-нибудь укушу, - пробормотала Кьяра, когда такси высадило своих пассажиров и уехало, унося густой запах человеческого тепла, пота и хвойного освежителя.

- Я вот ещё, что хотел сказать, - пока появилась минутка для обсуждения. - Я не думаю, что мы должны все рассказывать про себя и ситуацию посторонним. Не знаю, как у вас, но у меня есть ощущения, что в вампирском мире не ценят открытость, - может это было предвидение. А может жизненный опыт. А может и просто излишняя осторожность. – Для покойника ты чрезмерно осторожен, Нейтан, – заключила она. – Но я не утверждаю, что это плохо, – её губы тронула усмешка. Решать, что и кому рассказывать Клэр по-прежнему собиралась самостоятельно . Кьяра посмотрела на Нейтана, почти не меняя выражения лица, но в ее взгляде читалось согласие. - Пока мы не окончательно мертвые, осторожность не может быть чрезмерной. Барон дал понять, что мы уже за чертой. Наверное, не стоит напоминать об этом лишний раз другим. Особенно тем, кто может захотеть быть... полезным принцу. Сказала она это ровно, без нажима - как наблюдение, которым можно поделиться, а можно пропустить мимо ушей. Девушка качнулась с пяток на носочки. - Ладно, раз мы наметили ближайший план действий, идемте? - она поглядела на Клэр и Роудса. - Заберем карту... Кьяра бросила быстрый взгляд на Нейтана и едва заметно улыбнулась ему на прощание. Оставшись без его широкой фигуры рядом, она ощутила себя непривычно уязвимой, хоть и осталась в компании вооруженных полицейских.

– Вот и ответ про магазины, – усмехнулась она, лёгким движением кисти указав Марку на Кьяру. – Но это и впрямь не первоочерёдная цель. Давай сначала навестим Профессора, Кьяра? Выходя от Харона он выглядел расстроенным. Вдруг мы с ним сможем оказаться полезными друг другу. Кажется, в мире вампиров обмен услугами весьма приветствуется. Кьяра кивнула, но соглашаясь разумом с доводами Клэр, тем не менее совершенно по-женски она хотела бы переодеться в более приличную одежду. - У меня в номере есть туристическая карта, - предложила девушка. - Или можно спросить у Пауля, далеко отсюда до университета.

До встречи с Хароном у Кьяры было странное чувство приподнятости - не радости, конечно, но... драйва, движения, возможности. Как будто они действительно могли повернуть все в свою сторону. Мэри дала им шанс, Харон - это просто следующий шаг. Оказалось - барьер, ледяной, невозмутимый, равнодушный настолько, что это обидело почти физически. “Если до завтра не умрете, подумаю, чем могу помочь с ограблением”, - повторила она про себя слова упырского барона. Как благородно! Кьяра не стала бы называть это разочарованием. Разочароваться можно в ком-то, кому веришь. Тут - скорее отвращение. К нему, к себе, ко всему происходящему. Но ситуация выходила патовая. С одной стороны, их прикажет казнить принц, если не удастся заручиться поддержкой Харона, с другой - они умрут сами и очень скоро, если просто будут сидеть на месте. Перспективы одна другой... однообразнее, разнятся лишь сроки. У девушки вырвался тихий протестующий звук - вместо тяжелого вздоха. Кажется, ее тело уже отвыкало от старых привычек. Обхватив себя руками за плечи, она ощутила кожей швы от заштопанных прорех, оставленных на спине когтями вихтов. Такой наряд мог сгодиться для выживания, но не для дипломатии. Меж тем план ночи обретал форму. Университет, пепелище, ферма... по крайней мере теперь у них были не только угрозы, но и направления. Девушка подняла взгляд: - Если этот профессор вообще станет с нами разговаривать, - и с неприязнью добавила: - В этом мире ночи мы никто и звать нас никак. На вопрос Марка про магазины, она повернулась, быстро показав швы на спине: - Пальто тоже испорчено. Если принц не устраивает выставку для денверских бездомных, в таком виде меня туда не пустят.

– Становление даже одного вампира без разрешения принца… – Харон поднял в воздух указательный палец. – …в городах Камарильи карается окончательной смертью всех причастных, – палец в перчатке беззастенчиво двигался от вампира к вампиру, словно пересчитывал их в такт неизвестной считалочке. – Мэри определённо нарушила запрет больше одного раза, а с грехами отцов – и матерей – в Денвере всё очень строго. Барон посмотрел на Кьяру и бледные губы вновь растянулись в кривой усмешке. – К тому же… Разве это единственная причина принцу невзлюбить вас? Не принижайте свои заслуги. “С грехами отцов и матерей в Денвере все очень строго”, - звучало, как цитата из проповеди, холодная и неизбежная. Грехи, за которые не было шанса покаяться. Кьяра слушала, не отводя взгляда от Харона. В его словах не было осуждения, только сухая констатация факта. Как будто речь шла не о смертных приговорах, а о просроченных договорах аренды. Без жалости, без участия. Но в каждом его жесте - взмахе пальца, насмешке в голосе - чувствовалась власть. И предупреждение, что их жизни висят на волоске. На чьей-то “доброй” воле. Если бы это была не ее жизнь, девушка, пожалуй, даже оценила столь разумную систему контроля. А потом последовала фраза, будто случайная, но в девушке что-то ёкнуло: “Не принижайте свои заслуги”. Кьяра чуть прищурилась. Она не была уверена, был ли это сарказм, проверка или на самом деле признание. Заслуги? Их? Таких новообращенных, вчера еще не знавших, что вены может жечь изнутри от жажды? Или он знал о чем-то, чего не знали они? Только сейчас Кьяра по-настоящему осознала: Харон ожидал их. Договаривался с Мэри об их прибытии. Не был удивлен их числу. Не побоялся сам оказаться в немилости у принца. И несмотря на все, дал им заговорить первыми. Смотрел внимательно, оценивающе, наблюдал. Может, он дает им шанс. Кьяра откинулась чуть назад: скрестила пальцы на колене. Хрупкая, бледная, с губами, кажущимися слишком алыми. Разговор продолжался, но слова будто проходили мимо. Мэри нарушила закон и теперь они - следствие ее воли, ее “греха”. Но если уже приговорён - что терять? Жизнь? Она и так под вопросом. Свободу? Та, что есть сейчас - хрупка, условна и зависима от чужой воли. Возможно, это и есть их шанс. Не на прощение - на новую сделку. Кьяра слегка повернула голову, взгляд ее задержался на пламени свечи. Оно горело все тем же ровным зеленым светом. И девушка решилась, снова повернулась к барону, заговорила сдержанно, но четко: - Я не знаю, о чем договаривалась Мэри с остальными, - она лукавила, но вряд ли ее слова могли обмануть собеседника, - но мне она предложила сделку: свобода в обмен на помощь. Я согласилась... помочь проникнуть ей в сокровищницу принца.

– Вот как, – выслушивая их рассказ Харон закинул ногу на ногу и подпёр бледную щёку большим и указательным пальцами. – То есть вы не знаете ничего? Какая жалость. Я ждал захватывающую историю о битве с ужасным противником и героическом отступлении из полыхающего особняка, – усмешка скользнула по его губам. – Боюсь, для поисков вам понадобится метёлка, совок и красивая урна, – он посмотрел на Марка. – В том, что осталось от спальни на втором этаже, нашли обгоревшую женскую одежду и горстку пепла. Не сложно догадаться, чьи. ... Барон покрутил в руках фиолетовую трость, разглядывая постояльцев Стикса, затем опустил её на пол и положил обе руки на изогнутую верхушку. – Мы с Мэри заключили сделку. Она оказала мне услугу, в обмен я согласился предоставить убежище на несколько ночей… – Вот именно. Договор заключали с Мэри. Не с ними, – секретарь подала холодный, под стать пронзительному взгляду, голос. – Брось, Кейтлин. Мы же не какие-то бездушные монстры, вроде брокеров с Уолл-стрит, – рассмеялся Харон и его смех больше походил на свистящий хрип. – Комнаты останутся за вами, на оговоренный срок. Дальше… – вампир передёрнул плечами. – …может мы найдём другую причину укрыть вас от немилости принца. Посмотрим. Не расскажете, зачем нашей дорогой Мэри понадобился целый выводок птенцов? Не похоже на проснувшийся ко второй сотне лет материнский инстинкт. Кьяра не сразу поняла, что именно кольнуло ее, когда Харон произнес эти слова - горстка пепла, обгоревшая одежда. Не дрожь, не ужас, но то самое ледяное касание внутри сжало небьющееся сердце. Это было не личное горе - слишком мало она знала Мэри, слишком неясной оставалась ее цель. Но то, как это было сказано, между делом, с легкой усмешкой - будто Мэри была не человеком, даже не сородичем, а списанным активом - вызывало отвращение. Слова барона звучали легко, лениво, но за ними ощущалась сила - не просто власть, а привычка обращаться с жизнью и смертью, как с повседневностью. А еще он знал об участи Мэри, но не сказал сразу. Проверял их реакцию? Ждал, подтвердят ли они догадку? Все это наводило на мысль, что Харон всегда знает больше, чем говорит - и делится этим знанием только по собственному желанию. Его словесная пикировка с помощницей оставляла еще больше вопросов. Он не выгонял их из отеля - но и не приглашал остаться. Будто решал, считать ли их полезным наследством или хламом, оставшимся после погибшей "хозяйки сделки". Когда барон упомянул про немилость принца, Кьяра чуть заметно напряглась, приподняла голову. Не перебила, но взгляд стал внимательнее. Мэри тоже говорила про принца. Эдварда, если Кьяра правильно запомнила. И именно его сокровищницу хотела ограбить. И она... она согласилась помочь. Ее короткое, почти бессознательное "да" теперь звучало эхом, ведя к этой точке. Девушка чуть подалась вперед, голос ее был тих, но отчетлив: - Но почему мы в немилости у принца? Мы только вчера... только пробудились... Она запнулась, не найдя точного слова для своей новой сути. Но собеседник, конечно, поймет. Вопрос был задан. А вот захочет ли он ответить - оставалось только гадать.

В разговоре с Паулем Кьяра не участвовала, держась чуть позади остальных, слушала, наблюдала. Мягкий свет холла, приглушенные голоса, хищноватая улыбка управляющего... Внутри шевельнулся тот странный холодок. Нет, Пауль не вызывал страха. Скорее - ощущение, будто говоришь не с “человеком”, а с витиевато написанным контрактом, у которого всегда будет мелкий шрифт внизу. Вежливый, услужливый, но чужой до мозга костей. “Вкуснее и питательнее, - всплыла в памяти его фраза о настоящей крови. - Шведский стол с омарами...” Девушка сдержала гримасу. Даже если укус вампира не причиняет боли, ассоциация со столовыми приборами и омарами казалась ей слишком мерзкой. И... пугающе нормальной в этом мире. “А ведь никто не спрашивает у омара, готов ли он стать частью трапезы”. Когда зазвонил телефон, Кьяра вздрогнула - будто колокол в церкви, возвещающий о начале чего-то важного. Харон. Впервые она подумала о нем не как о древней фигуре из мифов, а как о живом... ну, почти живом человеке. В коридорах отеля стало холоднее. Или это просто иллюзия? Свет приглушен, шаги по каменному полу отдавались в груди гулким эхом. Словно поднималась к трибуналу, который решит - есть ли у нее место в этом мире. Когда дверь открылась и из нее вылетел тот человек в твиде, Кьяра отшатнулась на полшага. Не от страха, а от силы, которой от него веяло. Сжатая в кулак энергия, гнев, упрямство... Все это хлестнуло, как порыв горячего ветра. И все же, в самой фигуре Харона было куда больше пугающего величия. Лицо, будто маска, за которой скрывается.. что-то. Или кто-то. Рука с тростью двигалась лениво, но внутри было что-то хищное. Слова его звучали легко, но ощущались, как нож в бархатной обертке. Помощница Харона была ему подстать. Казалось, она не просто смотрит - она сканирует. Глаза девушки за стеклами очков были холодны, остры, как стеклянные осколки. Ни одного лишнего движения, ни слова. Кьяра не знала, что именно делает Кейтлин, но ощущение было такое, будто стоит перед экзаменатором, а не секретарем. “Если она и улыбается, то только после приговора”, - проскользнуло в голове. Отвечая на радушное приглашение барона, Кьяра присела на краешек ближайшего дивана. Взгляд задержался на свече с невозможным зелено-синим пламенем. Оно было слишком спокойным, слишком чужим. Зверь внутри, тот самый, что шевелился при запахе крови, был к нему безразличен. Это настораживало. Девушка посмотрела на хозяина Стикса, барона Боулдера и тихо подтвердила, когда он упомянул Мэри: - Да. Мы не видели ее после... пробуждения. И не знаем, где она. И, кажется, впервые ощутила, как тяжелеет воздух, когда приходится говорить правду.

– Конечно, составлю тебе компанию. Мне тоже нужно кое-что купить, – ответила она и ободряюще улыбнулась Кьяре, которая, кажется, немного смущалась. Наверное, это потому что Клэр не выглядела любительницей женского шоппинга. Впрочем, так оно и было. Но всё-таки одежда обновлялась в её шкафу регулярно, пусть в основном из сугубо практических соображений. - Отлично, - глаза Кьяры вспыхнули искренней радостью. Кажется, она была вовсе не уверена, что получит согласие собеседницы. - Тогда договорились! Девушка вдруг осознала, что эта новая не-жизнь гораздо больше похожа на ту, прежнюю, которая была до клиники. Она снова могла говорить - и ее слова слышали. У нее снова была свобода, пусть и зыбкая, но достаточно настоящая, чтобы не чувствовать себя пленницей. Намечался самый обычный поход по магазинам -то, чего она не делала уже так давно, что почти забыла, как это: выбирать что-то просто потому, что нравится. И пусть сердце ее больше не билось, но душа... душа пела от этой крошечной, почти детской радости. Это было... немного глупо. Радоваться таким вещам, как новая помада или мужской комплимент, когда над головой навис острый клинок и удерживающая его нить с каждой ночью все тоньше. Старый, привычный мир остался где-то в прошлом, новый - полон тумана и путеводной звезды на небе больше нет. И все-же как не радоваться, если чувствуешь себя первым подснежником, пробившимся из-под груды забытого снега? Пусть впереди снова будет тьма, но сейчас она идет не одна. А иногда - этого достаточно. Х

-Правда-уверенный,быстрый ответ.-Я не привык быть один и не хочу этого и сейчас.И от всего сердца благодарен вам за поддержку и интерес. - Да, вместе не так страшно. Говорите, святой отец, и ничего в себе не держите. Кьяра одарила собеседников еще одной теплой улыбкой. В ее взгляде читалась благодарность - за поддержку, за простоту этих слов, за то, что она не осталась наедине с этим новым пугающим миром. - Вот и договорились, - сказала она. - Не будем геройствовать в одиночку, только вместе. Потому что в плохих хоррорах как раз те, кто идут поодиночке, заканчивают всегда плохо. Она коротко хихикнула, но взгляд оставался серьезным. Спустившихся друг за другом Роудса и Клэр, девушка поприветствовала легким кивком. – Может быть, дело лишь в том, что донорская кровь подвергается обработке? – предположила она, отметив, что выглядел Эйрик действительно неважно. – Но лучше уточнить у Пауля. Заодно спросим про время встречи с бароном. - Клэр..., - Кьяра замешкалась лишь на секунду, бросив на женщину быстрый взгляд. В последней чувствовалась внутренняя собранность - она держалась уверенно, говорила четко и носила такую одежду, что сразу становилось понятно: ей важна практичность, а не фасоны. Но в этом было что-то по-своему привлекательное. Кьяра продолжила, уже с легкой улыбкой: - Если барон окажется занят и не сможет сразу нас принять, не хочешь пройтись со мной по магазинам? Мне оставили в номере туристическую карту, там есть неплохой секонд-хенд и пара мест с косметикой. Я подумала, может ты составишь мне компанию? Ну, знаешь..., - она чуть пожала плечами, - в одиночку шоппинг - это уже совсем не то. К ним присоединился Марк и Кьяра улыбнулась в ответ на его приветствие.

- Спасибо,что спросили.-Эйрик чуть сильнее сжал ладонь на перилах.-Мой организм не принимает кровь.Я не смог выпить ни глотка.Полагаю,что в моем случае эксперимент прошел по неверному пути.И я -он поморщился словно от зубной боли-начинаю испытывать нечто,что можно назвать голодом.Терять контроль-последнее,что мне бы хотелось. Кьяра внимательно смотрела на Эйрика. Его признание тронуло её - не только из-за того, что он сказал, но и потому, с какой тяжестью подбирал слова. Было видно, как ему трудно. - Вам… должно быть очень тяжело, - мягко проговорила она, не пытаясь подобрать лишних слов утешения. Ведь и сама не знала, чем могла бы помочь. Но само участие - это уже что-то. - Может, это и правда как-то связано с вашей… сущностью. С прошлым. С верой. Или… Она замялась, потом добавила уже чуть увереннее: - Может, стоит поговорить с Паулем? Он, кажется, тут давно. Может, подскажет, как справиться… или хотя бы, где искать ответы. Мы ведь сами почти ничего не знаем - ни о себе, ни о том, какими стали. А вдруг у каждого эта… новая суть проявляется по-разному? Девушка снова замолчала, затем ободряюще улыбнулась: - Но если станет хуже - не держите всё в себе. Мы, может, и не понимаем пока, кто мы такие… но, по крайней мере, в этом не одиноки. А значит, уже не так страшно. Правда? Кьяра перевела взгляд на Нейтана, безмолвно прося его подтвердить её слова.

- О, Кьяра! Привет! - мужчина обрадовался знакомому лицу. Волнение, что он остался тут один, а все ушли - улетучилось. - Пожалуйста, - улыбнулся Нейтан, забирая верхнюю одежду - почти как новая. Чистая и даже шва не видно в районе плеча. - Всегда рад помочь. Взгляд карих глаз не смог не заметить яркой помады. На бледном лице красные губы - выглядело гипнотически красиво. Если бы цвет был звуком, то подобно сиренам пленила бы. - Тебе идет, - не смог удержать комплимент тореадор, а после чуть прокашлялся (человеческая привычка, чем необходимость) смущенно, когда услышал еще один голос. - Спасибо, - в улыбке девушки, заметившей взгляд Нейтана, мелькнуло что-то почти озорное, а в голубых глазах вспыхнули искорки- теплые, благодарные, живые. Она уже собиралась пошутить в ответ или сказать что-то легкое, но обернулась, услышав новый голос. -Доброе у....вечер.-поздоровался Эйрик,кладя ладонь на перила лестницы и начиная медленно спускаться.Отглаженный и вычищенный черный,костюм,белоснежная коловратка-казалось это не он вчера пробирался по темному туннелю среди потерявших разум вихтов.Но вот лицо священника приобрело необычную,словно присыпанную мелом белизну,которую подчеркивали рыжие волосы ,кожа на скулах натянулась.Еще бы длинные уши и торчащие клыки-и получился бы славный образ графа Дракулы для вечерних сериалов.-Рад видеть,что с вами все в порядке-последнее прозвучало искренне. - Добрый, - отозвалась Кьяра, встречая взгляд Эйрика. Улыбка ее чуть поблекла, сменившись легким беспокойством. Священник выглядел не так, как накануне. Чужим - слишком белым, слишком натянутым, будто тень легла на лицо. Опрятный костюм подчеркивал, а не скрывал болезненную сухость кожи и странное напряжение в скулах. Что-то словно медленно сжимало его изнутри. - Святой отец... с вами все в порядке? - негромко спросила девушка. В голосе была не только забота, но и осторожность: Эйрик будто держался на грани и не хотелось неловким словом подтолкнуть его за край.

Пробуждение было мягким, будто кто-то дотронулся до плеча и прошептал на ухо: “Пора”. Кьяра распахнула глаза и пару секунд просто лежала в темноте. Мир не качался, потолок не рушился, крики не звенели в ушах. Только тишина. Девушка медленно села, обняв себя за плечи. Так же, как делала в те редкие ночи в клинике, когда лекарства отпускали чуть раньше, чем приходила медсестра с утренней дозой. Теперь не было ни медсестры, хлопающей тапками по линолеуму, ни приглушенного света палаты, ни лязганья ключей в дверном замке. Только тишина и собственное тело, которое больше не болело, не ныло, не просило воды, еду, таблетки. Впрочем нет, голод ворочался внутри, напоминая о себе - не болью, нет, но желанием. Сухим. Требовательным. Вчера его заглушила кровь из пакетика. Вкусная. Намного вкуснее, чем Кьяра могла представить. Это и пугало, и странно радовало. Правда, пакет был только один, но, может, за ночь - вернее, за день - положили новый? Девушка вскочила с кровати, забыв удивиться своей поспешности, наощупь нашла задвижку на двери и отодвинула ее. В гостиной мягким светом горели светильники. И было видно, что кто-то заходил сюда - ее одежда и пиджак Нейтана были аккуратно развешаны на вешалке. Все, как обещал управляющий. А вот мини-холодильник был пуст. Кьяра прикусила нижнюю губу, досадуя то ли на обслуживание, то ли на собственное нетерпение утолить жажду. Был ли в этом отеле бар с кровавыми коктейлями или постояльцы сами должны были заботиться о пропитании? Мысль об этом не вызвала ужаса. Уже нет. Пауль говорил, что это... приятно. Для обеих сторон. Не боль. Не смерть. Почти... интимность. Поцелуй, как он выразился. Но все-равно - ощущение отторжения не уходило. Пить кровь у человека? Даже если он не умрет... Кьяра вздохнула. Или сделала что-то, на это похожее. Присела на краешек дивана. Все, что вчера казалось хаосом - кровь, битва в катакомбах, лимузин - сегодня казалось далеким. Словно смотрела фильм и слишком сильно к нему привязалась. Но это была ее жизнь теперь. Единственная. ... Она вдруг поймала себя на том, что снова думает о квартире, о голосах коллег, о любимой кружке. Все это уже где-то там, в прошлом, и его не вернуть. И когда мертвое сердце в груди заныло по потерянному, на память пришла фраза, которая помогала раньше - до больницы. “Столько всего, о чем надо подумать. Зачем забивать голову тем, чего уже не вернешь? Лучше сосредоточиться на том, что еще можно изменить” - слова Скарлетт, любимой героини юности. Они как нельзя лучше подходили к ее ситуации. А подумать и впрямь было над чем. Что случилось с Мэри? Кто такой Брайан? Где искать Ферму? Почему они вообще здесь? И времени, чтобы найти ответы, у них оставалось не так уж много. Жизнь или не-жизнь, но умирать окончательно и бесповоротно Кьяре не хотелось, о, нет! Она снова порывисто вскочила на ноги. Необходимо было привести себя в порядок и найти остальных. Узнать, может у кого-то появились идеи, как им действовать дальше? А если идей нет, то они могли бы составить план. Нужно еще раз послушать запись на диктофоне - накануне, ошеломленные своим новым состоянием, они могли упустить какие-то важные детали. Можно записать то, что точно известно, и то, что нужно узнать - это поможет собрать мысли. В ее сумке должен быть блокнот... Приведя себя в порядок в ванной, Кьяра быстро переоделась в выстиранную одежду. Та была мягкой, пахла лавандой и еще чем-то. Кто-то даже аккуратно заштопал прорехи на спине, оставленные когтями вихта, но все-равно девушка чувствовала себя каким-то “вампирским отрепьем”. Она подошла к зеркалу, чтобы убедиться, что хотя бы внешне похожа на человека. Не хотелось бы, чтобы в местной газетенке появился заголовок: “Таинственная бледная женщина в штопаном платье пугает кассира местного магазина”. Отражение было... другим. Лицо оставалось ее, но как будто сошедшим с портрета, непоколебимо белым, а глаза казались шире, темнее, словно сама ночь поселилась в зрачках. Веки не припухли, как раньше после сна, и даже волосы лежали непривычно аккуратно. Она протянула пальцы к щеке и аккуратно провела пальцами - как статуя. Ни румянца, ни жара. Еще несколько мгновений девушка сосредоточенно изучала зеркального двойника, а потом нашла взглядом сумку. Долго копалась внутри, прежде чем пальцы наткнулись на знакомый цилиндр. Помада. Ярко-красная. Чуть потускневшая, с треснутым краешком - она не пользовалась ею больше года. Открыла крышку. Провела по губам - движения были привычными, почти механическими. И все же, когда Кьяра снова взглянула в зеркало, что-то сжалось внутри. Помада легла плотно, насыщенно, будто краска. На бледной коже ее новые губы казались разрезом, алым, как свежая кровь. Жутко... и красиво. Как пленительный ужас, от которого не отвести взгляд. - Ты, конечно, не радиодива, но темных кругах вполне ничего..., - вполголоса пошутила девушка. “Наверное, я и правда смогу привлечь мужчину... если захочу. Если решусь... на это”, - скользнула мысль. Не поцелуй - поцелуй теперь означал нечто совсем иное. И вдруг, как будто тело само отозвалось на внутренний зов, она почувствовала легкое, почти щекочущее движение под верхней губой. Клыки. Они выдвинулись так легко, как будто всегда были с ней. Как будто просто ждали команды. Кьяра замерла, не отрывая взгляда от зеркала. Эти зубы не кричали о звере - наоборот, выглядели изящно. Тонкие. Острое предупреждение под вуалью. Она провела языком по клыкам и вздрогнула - не от страха, а от предчувствия. Вот теперь - по-настоящему вампир. Эти клыки были частью ее, не чем-то наложенным извне, а продолжением желания. Голод тут же подал голос - как спящий звереныш, что при запахе мяса приоткрыл глаза и тихо, почти нежно, заурчал. Не враг, не чудовище, а... компаньон. Тот, с кем теперь жить. Или выживать. Легкая дрожь пробежала от мысли: если голод станет сильнее, удержит ли она себя? Кьяра сделала глубокий вдох - все еще по привычке - и, словно по команде, клыки втянулись. Слишком быстро. Слишком послушно. Девушка приподняла подбородок, поправила воротничок платья, мазнула пальцем по уголку губ, стирая избыток помады. На столике под зеркалом лежал обещанный управляющим буклет. Девушка бросила взгляд на туристическую карту и мысленно провела по ней маршрут. Глаз зацепился за название “Универсальный магазин для всей семьи”. Чуть дальше торговый центр. Рядом - магазин косметики и парфюмерии. А в двух кварталах отсюда есть секонд-хенд винтажной одежды - идеально место, чтобы не привлекать внимания, если ищешь что-то простое и не слишком дорогое. Нужно пригласить Клэр, вдвоем делать покупки будет веселее! Прежде, чем покинуть номер, Кьяра подошла к окну и отдернула штору. За окном - улица. Настоящая. Свет фонарей, редкие гудки машин, черное небо, разбитое блеклым сиянием рекламных щитов. В окнах домов мерцал теплый свет. Такой знакомый пейзаж... и такой непривычный. Она не видела этого целый год. Кьяра прижалась лбом к холодному стеклу. - Доброй ночи, Денвер, - с улыбкой прошептала она. Раньше это был сигнал к началу эфира. Теперь - лишь эхо из прежней жизни, ускользающее в темноту. Кьяра повесила на плечо сумку, взяла пиджак Нейтана, бросила последний взгляд в зеркало - почти привычно, как делала это много раз, уходя из дома на работу, и вышла из комнаты. Коридор был пустой, но не безжизненный: светильники мягко подсвечивали ковер, а где-то вдалеке слышался глухой скрип - как будто кто-то приоткрыл дверь или облокотился на перила. Девушка нерешительно огляделась. Она собралась вернуть пиджак Нейтану, но где его найти? И Клэр заодно. В каких номерах остановились ее вчерашние знакомые - загадка. Пожалуй, стоит начать с Пауля. Вдруг у него есть список постояльцев. Но уже на лестнице увидела знакомую крупную фигуру мужчины, почти достигшего ее основания. - Нейтан! - окликнула она его негромко, но радостно. Каблучки сапожек быстро застучали по ступенькам, догоняя. - Привет! Вот, он снова твой. Спасибо, что одолжил. Кьяра с улыбкой протянула пиджак.

Комната встретила ее неожиданной нормальностью: диван, плотные шторы, телевизор. Как будто это был обычный отель, а не часть подземного мира для тех, чьи сердца молчат. И все же - ключ с монетой, отсутствие окон в спальне, железная задвижка... Кьяра поежилась. Запор на двери напомнил палату в клинике. Ту самую, с узким окошком и щелчком замка по ночам. Но здесь было иначе. Запор - изнутри. Она может уйти. Может остаться. Может выбрать. И от этого стало легче. Ванная комната была теплой, почти домашней. И зеркало - настоящее. Настоящее отражение. Оно было... странным. Щеки будто впали, скулы чуть заострились. Кожа, цвета фарфора, неотзывчиво холодная на ощупь, не порозовела даже когда девушка машинально пощипала щеки. Но глаза - такие же, как всегда. Только взгляд глубже. Словно в них поселилось что-то новое. Что-то затаенное, как в кошке, мирно спящей у окна. До поры. Быстро приняв душ, Кьяра вытерлась полотенцем и, надев пушистый белый халат, вышла в зал. Пиджак Нейтана она бережно сложила с остальной одеждой и оставила у входа - как сказал Пауль. Помялась, осматриваясь кругом. В мини-холодильнике вместо напитков или шоколадок покоился прозрачный пакет с темной кровью. Девушка вздохнула. Зверь внутри уже не просто дремал - он шевелился. Ждал. Требовал. Сначала она не решалась. Но потом снова вспомнила Нейтана. Он выпил кровь в подвале, раньше всех. И... он остался собой. Шутил. Сражался. Защищал ее. Кьяра взяла пакет. На ощупь он был прохладным. Пластиковый мешочек с чужой жизнью. Поколебавшись, она все же коснулась губами края - и все изменилось. Ожидала отвращения, холода, густого металлического вкуса... а получила жар. Сладость. Необычную насыщенность, будто долго не ела и, наконец, куснула теплый хлеб с медом. Зверь притих. Довольно. Впервые за эту ночь втянул когти внутрь. Не скребся под ребрами. Кьяра положила пустой пакет обратно, вытерла губы. В теле появилась странная тяжесть. Как будто все - разум, мускулы, даже воспоминания - окутало марево. Тревоги ушли под воду. Еще недавно их было много - квартира, одежда, банк, отражение, Харон... А теперь - ничего. Кьяра вернулась в спальню и заперла дверь. Надежно. Ощутила, как внутренности будто растекаются по костям. Не страх. Не слабость. Просто... необходимость лечь. Она свернулась на кровати клубочком, как делала это всегда. Но потом, уловив странный импульс. перекатилась на спину, вытянулась, сцепила руки на груди. Поза будто нашлась сама собой - чужая, но... правильная. И темнота пришла мгновенно. Без снов.

– Конечно, у нас есть прачечная. Прямо здесь, на первом этаже, – покивал Пауль. – Сложите вещи, которым потребуется стирка в своей комнате, возле входа. Слуги обо всём позаботятся в лучшем виде. Носферату замялся, глядя на собеседницу, и переступил с ноги на ногу. – Что же касается покупок… Вы, конечно, можете описать все желаемые параметры и назвать примерную сумму, которую готовы потратить, но ведь магазины работают и вечером, после захода солнца. В паре кварталов к востоку, например, есть отличный магазин одежды, – Пауль негромко хохотнул. – Летом с покупками немного сложнее, но сейчас проблем с выбором подходящего заведения быть не должно. Я скажу прислуге, чтобы оставили туристический буклетик. Кьяра кивнула и поблагодарила управляющего, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри что-то сбивалось с ритма. Мысль о том, что вампиры - такие, как она теперь - просто ходят в обычные магазины, выбирают себе одежду между полками, платят на кассе... почему-то вызывала смущение. Как будто это неправильно. Или нереально. А если кто-то заметит, что с ними что-то не так? Что они не моргают, не дышат, не утирают нос в холод, как это делают обычные люди? Кто-то вроде нее - с глазами, расширенными не от эмоций, а от перемен в теле. Кто-то, кто не ест и не пьет, но все еще надевает каблуки и выбирает себе блузку. Какая нелепица. Надо проверить сумку. Есть ли там деньги - и хватит ли их хоть на что-то? Вдруг поблизости найдется секонд-хенд, где можно купить что-нибудь простое: свитер, джинсы, чистую майку. Пиджак Нейтана, все еще укрывавший ее плечи, вызывал почти нежность, но и неудобство - ведь он не ее. Испортит, не отдаст. А еще, будет ли такой наряд уместен, если им предстоит встреча с... бароном? Пауль действительно сказал это слово всерьез? А ее банковский счет? Он все еще существует? Или заморожен, как только она исчезла из мира живых? А квартира? Вещи? Фотоальбомы, магнитофон, стопка книг у кровати? Выброшены, расхищены, забыты? Волна паники поползла вверх по позвоночнику. Кьяра на миг дернулась, чтобы сжать виски - жест знакомый, живой. Но вовремя остановилась. Она больше не была прежней. Ни в теле. Ни в жизни. Ни в мире, куда ее впустили. Или втянули. Девушка глубоко вздохнула - скорее по привычке, чем по необходимости - и мысленно прижала все тревоги к груди, как котенка, который боится грозы. "Потом. Я подумаю об этом потом." Повернувшись, чтобы уйти, она увидела Нейтана. Он стал для нее якорем в этом шторме, обрушившемся с момента пробуждения. Его лицо было первым, что она увидела, когда пришла в себя. И все, что происходило после, только усилило это ощущение: он был рядом, защищал, говорил с ней, когда слова были нужны больше, чем тишина. Не громкий. Не требующий внимания . Но настоящий. Кьяра улыбнулась, тепло и чуть смущенно, остановившись рядом с мужчиной: - Доброй, - она запнулась, осознав, как странно звучит эта фраза теперь. - Ну, не-ночи, пожалуй. Нейтан. Кивнула, прощаясь, и направилась в сторону лестницы.

– Они… недавно превратились, – негромко подала голос до этого молчаливо стоявшая в стороне водитель. Ушастый старичок посмотрел в её сторону и в глазах отразилось осознание. Он снова расплылся в улыбке. – Ах, вот оно что! Птенцы? И в таком количестве… Как необычно! – тут Пауль покаянно поднял обе руки в воздух. – Но, простите, это совершенно не моё дело. Мисс Мэри может иметь столько чудесных птенчиков, сколько пожелает, в конце концов, Боулдер – свободный город, – носферату громко вздохнул и покачал головой. – Боюсь, мне плохо даются такие объяснения, но давайте я всё же попробую. Поцелуй – или, раз уж наш разговор носит столь неприкрыто-вульгарный характер, укус – вводит сосуд в состояние эйфории, замутняет его сознание и память. Если не давать волю… своим страстям, ваш спутник покинет отель с лёгким головокружением и полной уверенностью, что вы занимались здесь чем-то другим. Более привычным людскому роду. Птенцы. Слово застряло в сознании, как заноза. То ли от уничижительного оттенка, то ли то неожиданной теплоты, с которой его произнес этот скрючившийся старик с десятком лишних зубов. Но все отодвинулось на второй план, когда Пауль заговорил о поцелуе. Тон был спокойным, даже будничным. Как будто речь шла о бокале вина в баре. Внутри что-то шевельнулось.Тот самый голод. Мягко. Осторожно. Словно щупальце под леденящей водой коснулось ее сознания, проверяя, не слишком ли рано напоминать о себе. Кьяра вспомнила, как Марк лизнул собственную рану. Вспомнила, как сама чувствовала чужую кровь в воздухе и как легко тело откликнулось. Слишком легко. Если все это правда, если укус вампира не причиняет боли... то что тогда делает ее чудовищем? Или, наоборот, развязывает руки? Девушка чуть поморщилась. Все это казалось чужим, пугающим и... грязным. Она опустила взгляд, увидела край чужого пиджака, вспомнила о том, что тот скрывает. Смущение, такое человеческое и живое, скользнуло где-то под сердцем, которого уже все-равно что не было. - Мистер Пауль,- тихо обратилась она к управляющему, чуть наклоняясь вперед. - У меня... проблема с одеждой, она испорчена. Не подскажете, здесь есть возможность что-то купить? Кьяра тронула рукой сумку, но проверять наличие кошелька не стала, и так знала, что вряд ли там есть что-то полезное. Да и какие вообще магазины открыты для таких, как они? Существуют ли вампирские торговые центры? Мысль казалась настолько абсурдной, что девушка чуть не усмехнулась. - И... здесь есть химчистка или прачечная? - она слегка повела плечом, поправляя пиджак. - Мне одолжили эту вещь и она немного запачкалась... Все вышло неуклюже. И вопрос, и жест, и сама Кьяра - в чужой одежде, с монеткой в руке, с отсутствующими объяснениями и слишком многими вопросами. Если это новая жизнь, то началась она с порванного платья, крови на лопатках и благодарности к тому, кто прикрыл.

– О, конечно, Харон примет вас. Завтра, – заулыбался Пауль, но едва ли его кривозубую улыбку можно было назвать ободряющей даже при наличии самого живого воображения. – Эта ночь, к сожалению, клонится к рассвету. Кьяра едва заметно вздрогнула, услышав имя. Харон. Конечно. Кто же еще? Лодочник, провожатый, страж перехода. Слишком символично, чтобы быть совпадением. Лимузин вместо лодки, монетки-брелки, Пауль... Она перевела взгляд на управляющего и внутри чуть сжалось. Улыбка была, но в ней не было тепла. Ни живого, ни мертвого. – Я в этом даже не сомневался, – почтительно склонил перед Кьярой голову управляющий. – Дайте знать, если вам что-то понадобится! Девушка кивнула: - Обязательно. Но надеюсь, до рассвета больше ничего не понадобится. Она опустила взгляд на монету, которую все это время сжимала в пальцах. С обратной стороны тускло блеснуло число - 13. Конечно. Только оно. Х

С каждой минутой дорога казалась все более оторванной от реальности. За окнами - чужой мир, не обращающий на них ни малейшего внимания. Машина, словно тень, скользила по улицам и ни одна живая душа не взглянула на них, будто так и должно быть. Лимузин не ехал, он плыл. Между мирами. Между ночью и рассветом. Между жизнью и... всем этим. Кьяра сидела молча, чувствуя, как внутри все крепче сжимался тугой узел - не тревоги, нет, а того, что приходит ей на смену: неизвестности. Ощущение, что ты уже переступил порог, но все еще держишься за косяк, будто можно отступить. Только нельзя. Стикс. Казино, клуб - но прежде всего название реки. Той, что текла через Подземный мир. Той, через которую Харон перевозил души мертвых. Той, которую нельзя было пересечь дважды. Она не знала, замечают ли это остальные, но для нее символика была слишком очевидной. Слишком точной. Когда они вышли, рассвет был почти здесь. Его еще не видно, но Зверь внутри ворочался, как капля ртути на ладони - невозможно удержать, невозможно игнорировать. Переулок, охранники, дверь - и вот они внутри. Первый коридор напомнил Кьяре сцену из фильмов про мафию - тусклый свет, узкий проход, запах спертого воздуха. Но за поворотом открылся совсем иной мир. Мрамор, колонны, резные кресла, приглушенный свет. Все - будто античный храм, только вместо богов тут правили те, кто ночью становился сильнее. Девушка огляделась и ее сердце - если бы оно билось - точно бы пропустило удар. Это было... красиво. И немного страшно. Роскошь выцветшей эпохи, покрытая трещинами, как плитка под их ногами. А потом появился он. Низкий, серокожий, с маслянистой улыбкой. Пауль, управляющий. Кьяра смотрела, как он раскладывает ключи - вернее, монетки. Две совы, крылья сложены, глаза широкие, как у ночного стража. Сова - спутница Афины. Мудрость. Смерть. Тайна. И монеты... такие могли бы положить на глаза покойнику. Или на ладонь - Харону, за переправу. Девушка осторожно взяла одну из монеток, поднесла ближе к глазам. Металл казался теплым, как чужое прикосновение. Почти живым. “Кто-то все же дал нам плату за дорогу, - подумала она. - Интересно, включает ли она обратный билет?” Сосуды... Слово щелкнуло, как костяшка по стеклу. Обычное, без всякого акцента, будто речь шла не о людях, а о бокалах для вина. Или бутылках в шкафу у бармена. Пауль говорил вежливо, даже ласково - но это делало все только хуже. Что-то в нем пугало на уровне инстинкта. Может быть, именно потому он и оказался швейцаром в отеле для вампиров. Библиотека, бильярдная, спортзал... Кьяра невольно подняла брови. Все это звучало слишком обычно - почти по-человечески. “В фильмах вампиры спят в гробах, а не ходят в спортзал между охотой и рассветом...” Она скользнула взглядом по зубастой улыбке Пауля, по монетам с совами - все это казалось ей не просто частью нового мира, а его театральной декорацией, за которой вот-вот раскроется нечто гораздо более жуткое. - Интересный сервис... Осталось только узнать, в номерах кровати или все же гробы, - пробормотала девушка себе под нос, едва слышно. А вслух, громче, уже для Пауля: - Спасибо. Думаю, мы найдем свои комнаты. Потому что все, чего хотелось Кьяре в данный момент - это закрыться где-нибудь в тишине. Переварить. Принять. Просто... исчезнуть до следующей ночи.

- Кто нас встретит узнаем, когда приедем, — заверила Кьяру она. — А сейчас бы мне хотелось выяснить, есть ли здесь мини-бар с крепким алкоголем. Кьяра повернулась к Клэр и чуть улыбнулась, не то смутившись, не то подхватив её тон: - На самом деле я спрашивала у нашей таинственной спутницы, — она кивнула в сторону водителя за стеклом, но без упрёка, скорее для уточнения. Затем, уловив взгляд собеседницы, добавила чуть теплее: - Но ты права. Сейчас, похоже, уже не важно, кто нас встретит. Главное — что мы едем. И пока не остановились. Взгляд Кьяры скользнул по мягкой обивке, по тонким световым полоскам в отделке, по потемневшим от времени кнопкам управления. Всё здесь казалось чужим, как сон из жизни, которую она никогда не жила, но почему-то помнила. - Мини-бар в кино всегда выглядел как верх роскоши, - пробормотала она. Пальцы чуть сжались на ремешке сумки. Она не стала искать - не потому что не хотелось пить, просто... не казалось нужным. Что-то в ней подсказывало: алкоголь не сможет утолить её жажду. И, может быть, никогда больше не сможет.

Кьяра замерла у обочины, глядя на лимузин так, будто тот выехал прямо из сна. Такие машины она видела только в кино — да в новостях, где показывали красные дорожки и вручения премий. Глянцевый, вытянутый, с блестящей надписью "Стикс" на боку, он казался почти нереальным среди ночного пригорода. С тихим щелчком двери распахнулись — приглашающе, как будто именно их и ждали. И ведь правда... ждали. Пока остальные переговаривались с водителем, девушка стояла чуть в стороне, прижав к боку сумку с виниловой пластинкой. Совсем недавно она была пациенткой закрытого отделения — в потертых тапочках, с помутнённым от лекарств сознанием и потухшим взглядом. А теперь перед ней распахнулась дверь лимузина. Настежь. Как будто кто-то сказал: "Ты теперь часть этого мира. Заходи." Прохладный ветер тронул волосы, напомнив, что ночь близится к концу. Рассвет. Холода она не чувствовала — тело не дрожало, но кожа, бледная, почти мраморная, улавливала его как предупреждение. Времени оставалось мало. Она села в лимузин последней, всё ещё чувствуя себя не то принцессой, не то Синдереллой — в старой одежде, с кровью на спине, в чужом пиджаке… и всё же в самом сердце волшебства, только переписанного на новый, мрачный лад. Когда дверь за ней закрылась и мягкий свет салона обнял её, Кьяра вдруг вспомнила старые мифы. Стикс. Лодка Харона. Души мёртвых, перешедших границу. Только теперь вместо лодки - лимузин. Вместо вёсел — фары. Но суть та же. Они едут на другой берег. Между жизнями. Между мирами. Между собой прежними и теми, кем стали теперь. — Кто встретит нас на другом берегу? — негромко спросила она, глядя в сторону то ли водителя, то ли темноты за окном.