Gonchar

Аврора Множество восторженных людей окружили Аврору. Она была звездой во всех смыслах этого слова. Люди сверкали рядом с ней, точно освещённые её лучами. Они следили за каждым её движением, кто-то старался подражать ей в лёгкости и непринуждённости, но это было не больше чем попытками ребёнка повторять за взрослым. Всё, что она говорила серьёзно и вскользь ловилось ими едва ли не с разинутыми ртами; кавалеры, казалось, забывали о своих дамах, но те и не были слишком против, поглощённые Авророй ничуть не меньше своих мужчин. Всё это казалось сюрреалистичным, словно выдернутой сценой из женского романа...но это было по-настоящему. Мир играл бурными красками вокруг, слепил хрусталём и белым мрамором. Певица была совершенством, отражённым в глазах людей, и она наслаждалась каждой секундой своего величия. Всё это продолжалось до тех пор, пока официант, с лицом растянувшимся в широкой улыбке, не попытался протолкнуться сквозь окружившую девушку толпу и не натолкнулся на излишне ретивого поклонника звезды. Запутавшись в собственных ногах, он с недоумевающим вскриком рухнул на алый ковёр, устилающий пол ресторана. И перевернул поднос с бокалами шампанского, полетевших прямо на Аврору. Дождь из липкого алкоголя и осколков стекла окатил Джованни, заляпывая её платье и усеивая его стеклом. На мгновение всё вокруг затихло, пока всё поражённо взирали то на официанта, то на вымокшую звезду. А Аврора стала ощущать, как неудержимая ярость растекается по её телу, заставляя руки сжаться до побелевших костяшек.

Донато Каждый день в городе кого-то могли подстрелить, порезать в подворотне или сделать ещё куда более страшные вещи. И далеко не все эти случае предназначались для официального внимания больниц и полиции. Те члены преступного мира, кто обладал хоть какими-то ресурсами, находили подпольных врачей, готовых за завышенную плату залатать их раны и спасти в который раз от смерти. Те, кто обладали совсем уж немалыми деньгами приходили к Донато, где вместо грязного подвала тебя могли посадить в уютную гостинную и вместо стакана спирта и палки в зубы ждал укол блаженного морфия. Мало кто мог себе позволить услуги известного на весь штат хирурга, но Донато ценил своё время и репутацию. Подойдя широким шагом к двери и распахнув её настежь, он увидел донельзя знакомую картину. Двое мужчин в перепачканных кровью костюмах держали под руки молодого мужчину, чьё лицо было буквально изуродовано многочисленными кровоточащими порезами. Опытным глазом доктор прикинул, что когда-то он мог считаться красивым. Дорогой костюм, квадратный подбородок, загеленные волосы тёмные волосы. Однако сейчас он больше напоминал окровавленные мешок со свининой, в который ткнули раз десять траншейным ножом. Его одежда пропиталась кровью и на ней хватало разрывов. - Сэр, он умирает! - выпалил правый "носильщик" в полосатом костюме. - На него напали люди Соломона на вечеринке!

Буч, Йохан, Оттилия Дверь отказалась поддаваться руке Буча, вмявшись достаточно сильно, чтобы замок переклинило. Каким-то чудом удар не раздробил ногу мужчины. Он был крайне крепким малым, но обычно даже такие здоровяки не выдерживали тонну удара по голени. Однако лишь чуть напрягшись, ему удалось выдавить дверь наружу как винную пробку, заставив ту загрохотать по брусчатке. На мгновение в голове Джека промелькнула озадаченность той лёгкостью, с какой ему поддалась дверь, но в своей привычной манере он просто не стал придавать этому значения. Распрямившись в полный рост, он увидел впечатавшийся в бок его машины потрёпанный Фиат 1920 года. На капоте, раздробив своей головой лобовое стекло, лежал окровавленный мужчина в сером пиджаке. Из салона вывалилось ещё трое, кое-как оклемавшиеся, но живые. Все они были в весьма грязной одежде и на удивление низкорослыми. Чуть сощурившись, Буч увидел причину - все они были китайцами. Чёртовы азиаты. Один из узкоглазых тряхнул ещё раз головой и выровнялся в полный рост и сощурил свои и без того узкие глаза. - Какого чёрта, ****? Что ты здесь забыл? - прошипел он сквозь стиснутые зубы и Джек увидел, как в его карих глазах загорается тупая злоба. - Я тебя раскрою от рта до живота! Казалось, этого коротышку совсем не смущала разница в росте и весе. Возможно, уверенности ему придавала рука, опущенная в карман пиджака.

Донато Ночь была тревожной для Донато. Вернувшись домой в объятия своей жены, он так и не смог уснуть, ощущая как странная бушующая энергия распирает его изнутри. Ворочаясь с бока на бок, он всё же встал с кровати и стал обеспокоенно бродить по своему особняку, точно неприкаянный призрак. Пустующие комнаты и коридоры давили на него своей кристально ясной отчётливостью. Как будто на небосводе зажглось серебристое солнце, делающее ночной пейзаж его дома донельзя ярким. И чёрт его знает сколько бы ещё это продолжалось, если бы не резанувший по ушам оглушительный звонок в дверь. Затем ещё один и ещё, очень быстро превратившийся в лихорадочный стук в дверь. - Откройте, откройте чёрт возьми! - до слуха Донато донёсся приглушённый голос.

Аврора Отель Хорнсби сверкал точно высокая новогодняя ёлка среди приземистых бостонских домов. Многоэтажное здание вмещало в себя сотни номеров, дающих кров как любящим экономить, так и не привыкшим в чём-либо себе отказывать. Даже этой поздней ночью у подъезда отеля царило оживление - повсюду сновали прибывающие и уезжающие дорогие автомобили, блестящие хромом и глянцевой краской в свете фонарей и многочисленных горящих окон. У самых дверей стояла пара швейцаров в синей униформе, изображавших собой вежливых истуканов, оживающих лишь тогда, когда к ним обращались гости или была необходимость открыть дверь. Исправно работающий двигатель Loizer'a Авроры сбавил обороты, стихая с мерного рокота до едва слышного бормотания. Енох поправил свою кепку и вышел из машины, бросая ключи подоспевшему швейцару и отркывая дверь для хозяйки, привычно подавая ей руку. - Похоже, вечеринка и не думает стихать. - проворчал он себе в усы, смеряя взглядом многочисленную богему за высокими окнами ресторана на первом этаже. Пока Аврора неспешно шла в ресторан, она ощущала странно бурлящее во всём теле возбуждение. Такое непривычное после дозы лауданума, такое непривычное для девушки в принципе. Её ноги так и подрывало сделать шаг шире, а трость в руке казалось только лишними оковами. Голубые глаза смотрели с остротой и живостью, а оттого от них не ускользало, как люди буквально расступаются перед девушкой. Глаза идущих мимо так и цеплялись за неё, швейцары, казалось, торопятся как можно шире и быстрее раскрыть перед ней двери и уже в просторном зале ресторана она буквально ощутила себя звездой, озарившей лицо каждого присутствующего. О, она привыкла к подобному. Её внешность была...невероятно эффектной. Но что-то здесь было не так. Буч, Йохан, Оттилия К моменту, когда троица во главе с широкоплечим великаном вышла из-под сводов церкви, блестящий чёрный Loizer певицы уже снялся с места, весьма резво бросившись на улицы ночного Бостона, унося свою обладательницу прочь от места свершения мессы. Буч лишь пожал плечами в привычном безразличии, приближаясь к своему крепкому и надёжному Форду, кивком приглашая своих новых попутчиков внутрь. Дорога стелилась в свете фар и лишь изредка мимо проезжали другие ночные автомобили. Уже было слишком поздно даже для ночного движения. Привычно для этого города пусть стал сужаться в извилистую и очень узкую улочку, мощёную брусчаткой. И уже было Буч стал крутить баранку руля, чтобы сделать новый поворот, как сидящего рядом Йохана охватило невероятно дурное предчувствие. Перед его бледными глазами вспыхнули слепящие фары и в ушах застрял визг колёс. Сердце заколотилось как бешеное, обостряя чувства до предела и замедляя течение времени десятикратно...

-Когда последний в первом ряду получил своё причастие, священник опять воздел руки к потолку и возвестил раскатистым голосом: - Ступайте с миром, братья. Да смилостивится Господь над вашими душами. И изобразив на лице жутковатую кровавую улыбку, он размашистым шагом направился к задней двери за кафедрой, исчезая в её тёмном проёме. С тихим бормотанием и скупым переговариванием, оборванцы стали подниматься со своих мест и направились к главному выходу из церкви. Точно пародия на традиционное христианское богослужение и его прихожан. - А вас я попрошу остаться. - тихо, но весьма отчётливо проговорил Андреас, оборачиваясь к причастившимся гостям. - Поднимайтесь и подходите ближе. У меня есть о чём с вами поговорить. Когда последние встали полукругом (а вернее - Аврора, так как девушка всё ещё нетвёрдо держалась на ногах, ощущая расходящуюся в них предательскую дрожь и вату), мужчина медленно кивнул. - Йохан, Джон, Донато, Оттилия и Аврора. - поочерёдно назвал он каждого без запинки, переводя взгляд с одного на другого. - Могу поздравить вас с повышением в Семье. Вы до этого оказывали разной степени услуги, но не входили достаточно глубоко в её круги. Но теперь времена меняются. Отныне вы стали на первую ступеньку лестницы настоящего признания. И пусть вас не смущает наличие женщин. Наша семья в этом...либеральна. На лице Андреаса появилась широкая и обаятельная улыбка, омрачённая разводами кармина на идеально ровных зубах. - Хэнк даст вам номер телефона, вы можете позвонить на него, если что-нибудь понадобится. - дон кивнул стоящему рядом Ротштейну и тот раздал каждому прямоугольную картонку с городским номером телефона. - В эту субботу в девять часов вечера состоится вечеринка у друга семьи - Пола ДиКарло. Роттердам стрит 19. А сейчас вынужден откланяться. До встречи. Задержав взгляд на Йохане и Авроре, Андреас чуть склонил голову и направился прочь вместе со следующими за ним Хэнком и Стефано.

Аврора снова пытается встать. Она вцепилась в свою трость, словно вся ее душа сейчас была в этой вещичке. Она хотела лауданума и забыть все как страшный сон. Раньше можно было рассказать матери о кошмарах, и она бережно и любя успокаивала трясущуюся в страхе дочь. Сейчас любящей матери не было. И кошмары не уходили даже когда Аврора просыпалась. Сдавленный хруст сквозь ладонь проскочил на грани восприятия девушки. Набалдашник трости в виде серебряной головы пуделя превратилась в перекошенный ошмёток, пока тонкие пальцы певицы сминали его как кусок податливого пластилина. Но она этого не заметила, порываясь встать, но упираясь в тяжёлый взгляд Андреаса. Его бледные губы стянулись в жёсткую линию, а пронзительные синие глаза поймали лихорадочный взгляд девушки. Его голос прозвучал звоном колокола, разорвавшим разум Авроры на тысячи мелких осколков. - Сядь. Нам ещё есть о чём поговорить. Голос всё ещё отдавался волнами в её теле, пока Аврора на полном автоматизме села обратно, откидываясь спиной на жёсткую деревянную скамью. Она не отдавала себе отчёт о том, что происходит с её телом. Разум крутился волчком, не в состоянии поймать нити происходящего. Только набалдашник трости всё ещё хрустел под её пальцами.

Следом за гостями стали заходить новые люди. В отличии от предыдущих, эти были одеты в довольно старую и поношенную одежду. У многих были грязные и нечёсанные волосы, в общем и целом создавая явный образ маргиналов или бездомных. Что не было такой уж великой разницой. Они вошли в абсолютной тишине, разбавляя застывшую недвижимость церкви только шарканьем ног. Один за одним они стали занимать задние скамьи, не смущая своим соседством тех, кто занял первые скамьи. И едва каждая из фигурок заняла своё место на невидимой доске - палочка невидимого дирижёра запустила действо. Как будто изо всех мест одновременно заиграла тягучая органная музыка, прорезая воздух жутковатыми вибрациями, пробирающих всех и каждого до костей. Месса началась. Двери по бокам от кафедры раскрылись, пропуская двух мужчин, облачённых в дорогие костюмы. Один нёс крест на шесте, другой - толстую книгу, затянутую в кожу и окованную металлом. Неторопливой процессией они спустились от кафедры вниз, занимая место у ступенек. Между ними встал тот самый выглядящий как дикарь священник. Он раскинул в стороны руки и стал на чистом итальянском зачитывать Покаянный Обряд, тем самым начиная богослужение. Те из гостей, кто бросали взгляды на немытых прихожан заметили, что крестятся те левой рукой. Едва последние слова священника отразились эхом от сводов, как одетый в идеально сидящий чёрный костюм-тройку мужчина встал со скамьи, расположенной по правую руку от сидящих впереди. Можно было поклясться, что в начале Мессы там никого не было. И только на собственную невнимательность и густые тени можно было списать такое внезапное появление. Кто-то видел его мельком, кто-то знал по наслышке, но не было никого, до чьего уха не дошёл хотя бы малейший слух о главе семьи Джованни в Бостоне. Андреас собственной персоной встал между двумя мужчинами в костюмах и в повисшей тишине провёл цепким и режущим до самого сердца взглядом. В его чертах было что-то...андрогинное, не дающее его образу обрести черты такой почитаемой маскулинности. Но, тем не менее, каждый ощущал эту ауру захватывающего дух превосходства и величия, окутывающего этого мужчину как царская мантия. Наконец, он заговорил, и его сильный голос с вибрирующей хрипотцой был мягким и, одновременно, давящим потоком, врезающимся в сознание. - Псалом 5. Господи! Рано услышь голос мой, рано предстану пред Тобою, и буду ожидать. Ты Бог, не любящий беззакония; у Тебя не водворится злой; нечестивые не пребудут пред очами Твоими: Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие. Ты погубишь говорящих ложь; людей крови гнушается Господь. Андреас произнёс цитату с тихим почтением. Однако следующие его слова прозвучали настолько ядовито и горько, что заставили невольно вздрогнуть: - Таково слово Господа. Оттилия промолчала, потому что выросла среди протестантов, а сейчас и вовсе считала Люцифером своим другом, таким образом отрицая любые христианские обычаи. Аврора не позволила своему медовому голосу сорваться с губ, храня его для дорогих ресторанов и грамм-пластинок, взирая на распятия и кресты с расслабленным безразличием. Йохан даже не пошевелился, и только мрачные тени залегали у его бледных, почти что мертвенных глаз. Бучу же было просто плевать. Только доктор Донато благостно произнёс: "Спасибо, Господи" с совершенно отработанным благоговением и смирением. Однако обнаружил, что был единственным человеком, ответившим согласно ритуалу. Даже прихожане сохраняли молчание, застыв грубыми лицами в мрачной маске. Следующим взял слово Стефано Джованни, поднявшись со своего места и сменив Андреаса. Его речь была менее сдержанной и более пропитана умеренным пылом. Его голос был тихим, но напряжённым, как будто в любой момент он мог сорваться на крик. - Из послания Павла римлянам. Если Господь с нами - кто может быть против нас?.. Кто воспротивиться Его приговору? Это Господь, кто пишет законы. Как и написано: "Во славу твою нас убивают каждый день; мы назначены овцами на заклание. И тем не менее, мы больше завоеватели, назначенные таковыми через Твою любовь." И последние слова он произнёс пугающим шёпотом: - Таково слово Господа. И в этот момент затихшие прихожане единым хором ответили: - Спасибо, Господи. Следующим слово взял жрец, продолжая вещать с возвышения: - И так сказал Иисус. Вы всё ещё лишены понимания? Не осознаёте вы, что всё проникающее в рот идёт в желудок и там разрушается? Но те вещи, что исходят изо рта идут из сердца и оскверняют человека. Ибо из сердца исходят злые мысли, убийства, прелюбодеяния, блуд, кражи и богохульства. Это те вещи, что развращают человека. После этих слов священник взял в свои руки евангелие и воздел его над своей головой, заводя Профессию Веры. Опять произнося её на итальянском, он завершил старой сицилийской поговоркой: "Не проси о том, что не готов взять." Месса продолжалась и слово снова принадлежало жрецу: - Но давайте определимся! Если Господь с нами - кто может быть против нас? Кто же, в таком случае, Бог? Это существо, что порицает людей крови? - в этот момент он возвысил свой голос до горноподобного, делая даже музыку органа едва различимой на его фоне. Прикусив собственный палец, он взмахнул им, разбрызгивая капли на сидящих в первом ряду. - Мы все - люди крови! Все - люди, и все - крови! Но некоторые слабы! Некоторые умирают при рождении, некоторые умирают в бедности и некоторые забирают свои собственные жизни. И говорю я вам - вот люди крови, которых отвергает Господь! А не те, кто достаточно сильны, чтобы взять кровь, которая им нужна! Но помните о послании Матфея. Если всё зло исходит из сердца, а сердце движет кровь, то легко понять, почему Господь отвергает таких людей. Но не те ли это люди, что могут лгать, красть и убивать тех, кто выживет? Так чего же Бог действительно хочет? Священник на мгновение прервался, обводя всех свирепым взглядом. Его руки, всё ещё воздевшие Евангелие, заметно дрожали, однако он и не думал опускать их. - Господь просто хочет дани! Он послал к нам своего брошенного сына, зная, что мы убьём Его! Но где-то на этом пути возникла самая извращённая из всех вер - наша! Так что мы даём Богу то, чего он хочет - дань - и потому мы отправляемся на свои сокрытые ночью дела. Помните о дани. Относитесь к тем, кто выше вас, с почтением - ибо вознёс он их туда не без причины. Отнеситесь к ним непочтительно - и ваша душа будет вырвана из тела, чтобы служить высшему плану Господа, пока Дьявол будет нескончаемо шептать на ваше ухо целую вечность. Пока жрец произносил проповедь, он застывал немигающим взглядом на каждом госте, сидящем в первом ряду. И только Донато увидел в этот момент призрачные и укутанные тенями человекоподобные фигуры стоящие там, где обычно должен находиться хор. После он опустил евангелие на стол рядом с кафедрой и взял вместо него золотую чашу для причастия. Обернувшись к прихожанам, он воздел чашу над собой и произнёс: - Славься, Господи. Ибо через твою милость у нас есть это вино, плод души и труд человеческих рук. Да будет это нашим духовным питьём. Подойдя к алтарю, он полностью пропустил Евхрастию, он зачитал Молитву Владыке, опять на итальянском и настолько быстро и неразборчиво, что невозможно было уловить хоть что-либо из его слов. В течении Знамения Мира прихожане не пожимали друг-другу руки и не целовались в щёки - вместо этого они обнимались и кусали своего соседа в шею. Вновь воздев чашу, священник продолжил: - Это Агнец Божий, кто забирает все грехи мира. Счастливы те, кто призваны на его вечерю. Посмотрев в упор на сидящих в первом ряду он признёс: - Вы не достойны преломить Его хлеб, но пейте кровь его - и будете исцелены. Первым к причастию приступил Андреас, склоняясь над чашей и закрывая лицо её золотым ободом. Через томительные мгновения ожидания, он отнял её от своего лица и стал подходить по очереди к каждому в первом ряду, протягивая им практически полную чашу с вином.

Благодарю :З

Можно закрепить тему игры наверх? Она уже началась

Пролог - Blood of Saints Солнце плавно катилось за горизонт, рассекая небо пылающим диском. Церковь святого Леонарда стояла нерушимой крепостью католической веры в сердце Северного Энда, пропуская через себя прихожан и священников как духовное сердце итальянской общины во впитавшем в себя всё английское Бостоне. Окружающие храм невысокие кирпичные здание как будто немного расступались, не осмеливаясь подпирать стены церкви и нарушать поток света, лившиеся сквозь цветные витражи в белоснежный главный зал. Кусочки цветного стекла сплетались в длинную историю мучений и распятия Христа, увековечивая его страдания и жертву в цветном сиянии, озаряющем головы прихожан и пол над их головами. Но с неумолимым наступлением темноты церковь всё больше обретала зловеще-величественные черты. Люди иссякали точно кровь из опустевших артерий умирающего человека, залы наполнялись чернотой и запустением. Высокие окованные ворота казались входом уже не в рай, но в царство мёртвых, когда кованные головы святых и животных взирали запавшими тёмными глазницами на приближающихся ночных гостей. Серые стены возвышались над каждым, кто осмеливался подойти ближе, внушая мысль о своей крошечности и беспомощности перед лицом высших сил. Один за одним, получившие приглашение заходили в храм. Кто-то был спокоен, кто-то восторжен, кто-то насторожен - но всё это не имели значения перед величием сил, что поселились в этих сводах. И каждого из них неизменно встречал Хэнк со всё той же неизменной улыбкой на своём широком лице. - Добрый вечер. - кивал он и протягивал руку в сторону передних скамей. - Садитесь вперёд, занимайте места - скоро всё начнётся. Изнутри всё было подсвечено одними лишь свечами, создающими многочисленные подрагивающие тени на тёмных стенах. Особо выделялась статуя распятого Христа над алтарём. Если раньше его лицо было полно боли и, одновременно, блаженной любви - то сейчас тени и огни рисовали выражение...голода. И злобы. За кафедрой стоял мужчина, облачённые в рясу католического священника. Явно итальянец, но на его щеках торчала жёсткая щетина, его тёмные волосы стекали по плечам буйными нечёсанными клоками. Он то и дело кусал длинные кривые ногти, судорожно перелистывая лежащую перед ним книгу. Из всех остальных людей (помимо гостей и Хэнка) выделялся лишь один мужчина в дорогом чёрном костюме. Он сидел неподвижно на первом ряду скамей, закинув ногу на ногу и сохраняя на лице абсолютную невозмутимость. Его лицо бороздили морщины, а когда-то тёмные волосы всё больше уступали место седине. Всё в нём будто кричало - "старая и опытная акула".

Меня тут внезапно утянуло в дикие края, а павербанк как-то не вовремя решил разрядить всю скопленную энергию в воздух Но, я смотрю, мне можно было не торопиться xD

Воу, как-то быстро начало логички о_0

Украинских духов можно в игру по Канадским Богам *вставьте шутку про количество украинских мигрантов в Канаде*

Все сгорели в пламени Рагнарёка

Различные злые духи. Христианские, мусульманские. Вроде тех же демонов Гоэтии

Ага, например христианские святые, которых тоже считают лоа (или комбинируют со старыми) хД Ещё есть разделение по нациям и соответствующим ими лоа. Радо, Петро, Наго, Геде. Тот же Самеди из Геде

А демоны котируются? Есть же бокоры, которые не посвящаются в жречество и считаются тёмными колдунами. Ну и сами лоа своему практику могут предложить что угодно, была бы готовность платить. Они и не хорошие, и не плохие

Путеводитель по городу

Не вижу особого смысла там дальше водить 乁(ツ)ㄏ по крайней мере сейчас

Nuova Malattia Время начала: сентябрь 2018 Сеттинг: Vampire: the Masquarade; Ghoul: Fatal Addiction Механика: Storyteller Жанр: криминальная драма Количество мест: 2(в остатке) Продолжительность: 4-5 мес. На улице 1929 год, Бостон. Немногим меньше полугода осталось до начала великой депрессии, но очень мало кому об этом известно. А потому на улицах продолжаются ревущие двадцатые, полные излишеств, безумия и лёгких денег для тех, кто не постесняется замарать собственные руки в грязи или чём похуже. И очень скоро ты окажешься в самой гуще кровавого водоворота, который сулит как быстрое вознесение, так и мгновенную смерть. Всё зависит от степени твоего везения и смекалки. На твоём столе лежит загадочное приглашение от Семьи и неважно, кто ты. Верный её прислужник или же задолжавший пройдоха, который не ожидает ничего, кроме своей скорой смерти. Ведь вас объединяет одно - кровь Джованни, текущая в ваших жилах и определяющая вашу судьбу. И зависит от вас - пронесётся ли ваше имя через небосвод 20 века навстречу бессмертию и богатству, либо же будет упомянуто в некрологе богом забытой газетёнки. Quanto costa?

Да нет, ничего особо сложного в этом нет и добавляет интересной глубины. Осваивается на раз-два