Gonchar

Камелия плавно ступила вперёд, храня на лице ласковую и понимающую улыбку. Как противовес грозным, размахивающим оружием людям она была совершенно безоружна и представляла собой весьма безобидную картину. Исповедница не просто так получила своё прозвище среди экипажа. Подойдя ближе, Голубка положила руку на плечо серого человечка. Маленький дребезжащий винтик в огромном святом механизме Империума который нужно было либо привести в соответствие...либо удалить. В этом логика человечества была беспощадна. - И ты ничего такого не видел сами? Где ты слышал эти истории? Или же придумывал сам? - мягко осведомилась исповедница, немного сжимая плечо мужчины и ловя взгляд его водянистых глаз жутковатыми горящими жёлтым глазами.

Можно использовать имгур - это самый надёжный хостинг и там уж точно не затребуют плату за ссылки на других сайтах

Храм В воздухе всё ещё витал запах благовоний и духота после многочисленных прихожан, созванных на утреннюю службу. Обычно людей собиралось куда меньше, но не стоило недооценивать суеверный страх пустотников перед ужасами варпа. Камелия зорко наблюдала за тем, чтобы все полы были вычищены, все подсвечники очищены от огарков и новые свечи заняли своё место у ликов и статуй многочисленных святых имперского культа. Служки выносили обратно скамьи, возвращая храм в более привычный вид. - Сенешаль, - заговорила Мария, обращаясь к Камелии, так и не отводя от парня взгляда, - нашел тех, кто распускали слухи. Первый - работник моего арсенала. Второй - в трущобах на четвертой палубе. Я бы могла взять абордажников и пойти вместе с ними. Но одна конкретная голубка - стоит несколько десятков тех ничтожеств. Что скажешь? Брат Деметриус иногда бросал смущённые взгляды на пристально рассматривающую его начальницу безопасности, явно не привыкший к такому вниманию. Смущение заставляло его лишь усерднее трудиться в деле натирания ветошью храмовой аквиллы, спущенной на цепях вниз до самого пола и только алые пылающие уши выдавали служку с потрохами. Беловолосая Камелия все ещё облачённая в белую ритуальную мантию и расшитый литаниями и рунами плащ сейчас по-настоящему напоминала белоснежную голубку, чьё "оперение" было разбавлено алой окантовкой плаща и золотой вышивкой. Явно отвлечённая голосом Марии от каких-то сопутствующих мыслей, Голубка плавно обернулась к архимилитанту и как-то странно улыбнулась, смотря будто сквозь неё. - А, да, конечно! - уже с более осмысленным видом произнесла исповедница, кивая. - Не стоит всякий раз тревожить пустотоплавателей и давать новую почву для слухов. Но не стоило лишний раз говорить Сью, что свои способности псайкер будет применять лишь в самом крайнем случае.

Да, по этим ограничениям мне ДнД проблематично заходил. То есть да, ты можешь запилить персонажа, но будет ли он эффективен? Особенно если другие члены пати более оптимизированы. Это не очень хорошо сказывается на психологической атмосфере. И да, 300+ фитов <_> Пятёрка правильно сделала, что сделала фиты куда реже и реально ощутимым. А не просто +2 к спасброскам на оглушение Гномоинквизитор, попрошу! xD tDE таки мягкостью рамок доставил. Пили что хочешь, только опыта запаси

К слову сказать что FG уже с новыми редакциями отказались от жёсткой классовости РТ и ТЕ. В Тёмной Ереси 2 полностью перепилили генерёжку и сделали её со склонностями, как это было в Онли Вар. Там у тебя в наличии просто конструктор, из которого ты можешь запилить что душа желает. Псайкер-гвардеец, который специализируется на исцелении и может немного в техпользование? Пожалуйста. Сороритка-канонисса, которая не бегает с болтером наперевес, а лавирует в интригах как рыба в воде? Без проблем. Ибо на эту самую жёсткую классовость много было жалоб на всяко-разных форумах среди игроков. Мало кастомизации, необходимость постоянно хоумрулить если хочется чего-то вне этих рамок. Да и мне лично "конструкторные" системы куда больше нравятся. Там ты не ограничен стереотипом и возможно всякое. В ДнД, например, это может решаться горой альтернативных классов и хитрым мультиклассованием, но мне это не сильно по душе. Циферки >_>

Верхний уровень. Смотровая палуба Как оказалось, дуэт из исповедницы и архимилитанта не оказался достаточно внушительным для пустотоплавателей, когда дело касалось поиска среди них распускающей слухи заблудшей овцы. В тени пропахших амасеком кантин, на уединённых и людных постах службы. Везде они натыкались на на усталость, непонимание. Пустотники лишь разводили руками на расспросы или отводили глаза, покачивая головой. Никто ничего не знал, лишь слышал краем уха от одного или другого. Липкая вязь из нитей слов переплеталась запутанным узором, иногда замыкаясь друг с другом, иногда противореча, а иногда и вовсе растворяясь словно никогда и не было. Спустя несколько часов порядком утомившиеся Камелия и Мария остановились у прозрачного витиеватого витража смотровой палубы. Звёздная бездна раскинулась куда хватало глаз, взирая холодными равнодушными самоцветами миллиардов бесконечно далёких светил. - Пора признать, что мы заблудились в этих слухах как корабль в варпе. Пустотники. Их метафоры всегда были странными и тревожащим для большинства людей. Постоянная близость холодной пустоты и ужасов варпа накладывали свой отпечаток. Камелия сложила руки перед собой, неотрывно смотря в бездну космоса и тихо вздохнула. - Будем надеяться, что наш сенешаль окажется окажется успешней в этом деле и порадует нас завтра хорошими новостями. Исповедница качнула головой, размышляя о чём-то своём, что отразилось на её лице немного мрачной неуловимой задумчивостью. Однако она не продлилась долго и псайкер повернула голову а сторону стоящей рядом Марии. - Приглашаю на утреннюю проповедь с твоими воинами. - Голубка чуть улыбнулась. - Единство армии с Императором всегда вдохновляет на подвиги даже самых кротких.

Храм - Нет, но от детей не стоит ожидать особой внимательности к такому. Но раз уж так...я попрошу их быть внимательней. Служек редко кто воспринимает всерьёз. Камелия не стала садиться, привычно подбирая шаль и пряча скользнувшие наружу тонкие предплечья, на одном из которых было вытатуировано клеймо псайканы. На лице исповедницы отразилась задумчивость. Увы, иногда ей не хватало той самой чуткости и способности надавить на самые тонкие струны души собеседника, узнавая самые сокровенные тайны. То качество, что отличало многих служителей эклизиархии. Старший Теофилакт назначил её на занимаемый ей пост только из-за исключительных познаний обрядов и хитросплетений Имперского Культа. Годы, проведённые в стенах Псайканы, не способствовали развитию миссионерских качеств. Их отсутствие Камелия компенсировала природной пылкостью. Однако моральный дух команды корабля оставался в её руках и на утренней проповеди она собиралась направить его в нужное русло. Сама или при помощи старого Клавдия. Не смотря на возраст старый миссионер не растерял своих навыков во внушении нужных мыслей и чувств. - В таком случае - приступим? - вынырнула из своих раздумий Голубка. - Час поздний и скоро люди начнут разбредаться по своим каютам, а ночная вахта не самая многочисленная и разговорчивая.

Храм Камелия склонила голову на время молитвы мордианки, не прерывая её и мысленно повторяя слово в слово. Ничто так не радовало как приверженность Императору Его воинов. В моменты отчаянья и смерти вера пылает ярче всего. Ровно как и наиболее темны пропасти безверья. - Я понимаю, что ты хочешь как можно более быстро решить эту проблему. - мягко проговорила Голубка, подходя ближе к Марии и мягко беря её руку в тяжёлой перчатке. Металл холодил кожу, а заклёпки на костяшках несли память о крови и жёсткости. Исповедница не обладала даром прорицания, но иногда ей казалось, что камень, металл, сами стены вокруг несут свою историю. Достаточно лишь коснуться, провести по ним рукой...то же самое было и с людьми. - Но прошу тебя - сохраняй холодную голову. Давай попытаемся вместе найти этого человека и выяснить его мотивы. Тогда уже...Император рассудит. Взгляд имплантированных глаз прошёлся по решительному лицу Сью. Камелии не раз приходилось унимать гнев рыжеволосой фурии. А в гневе та была страшна.

Храм - Мы крепче, чем кажемся. - на этот раз улыбка на безвременном лице Камелии уже была очевидней. На её бледной, почти что мраморной, коже играли отсветы подрагивающего огня, придавая ей в ореоле белых волос какое-то сюрреалистичное свечение, которое окутывало на фресках святых...или отмеченных варпом. Лоб Голубки перечертила задумчивая складка. Новости о том, что капитан был пьян во время их первой встречи не вселили в неё оптимизма. Она была уверена, что Император направляет каждый её шаг, но так ли было это с остальными? Людям свойственно ошибаться, особенно когда их мысли затуманены сомнениями и неопределённостью. Всем тем, чего лишает следование имперскому кредо. - Увы, нет, я не усмотрела в капитане таких тревожных знаков. - наконец, она полностью обернулась к Марии и пальцы, удерживающие края её шали, были напряжены. - И о чём судачат люди? Как сильно пустили корни эти слухи? Как никто другой исповедница понимала опасность таких слов. Сейчас это лишь шепотки в тёмных коридорах и провонявшихся дешёвым амасеком кантинах, а когда корабль настигнут тяготы и ужасы неизвестного...всё могло принять куда более трагичный оборот.

Храм - Голубка, увы, не певчая пташка чтобы знать все досужие слухи. На лице Камелии проступила едва заметная улыбка. За годы общения Мария научилась распознавать даже такие призрачные знаки. - По правде сказать, я пыталась выявить какие-то разговоры о нашем капитане перед отплытием. Он производит...не самое вдохновляющее впечатление. Подёрнув шаль на плечах, Голубка с неспешным перестуком каблуков направилась от середины зала храма к стене, где стояли ряды святых в окружении свечей, тем самым увлекая за собой Марию. - Тебе же интересно что-то определённое? - уже тише спросила Камелия, протягивая руку и поправляя одну из покосившихся свечей, стоящих в ряд перед статуей крылатого Сангвния.

Храм - И где же ты? - недовольно произнесла она, сощурившись. Святилище Беспокойного действительно сильно впадало в контраст с большей частью корабля. Здесь было просторно. И... даже слишком. Напоминало о покинутом доме. Черт. И словно в ответ на эти мысли высокие металлические двери храма, достигающие высотой трёх метров, с металлическим звуком стали открываться. Начищенные до блеска барельефы изображали на них мифические события и деяния несметного множества святых. В открывшемся проходе обернувшаяся Мария увидела уже знакомую высокую худую фигуру исповедницы, закутанную в шаль и закрытое пурпурное платье. К счастью архимилитанта Голубка не обладала даром телепатии и не могла прочитать её мыслей. Иначе кто знает как могла отреагировать истово верующая дочь Императора на ругательство в Его храме. Впрочем, Камелия могла быть строгой, но оставалась безобидной...ведь так же? По крайней мер так считали лишь знающие её по должности исповедницы на Беспокойном. - Мария. - произнесла Голубка, слегка улыбаясь и подходя к, по обыкновению, закованной в броню рыжеволосой фурии. - Император хранит. Чем обязана визиту?

- Нет, я застала либрариум как раз в момент отключения. Просто так оставить Лема с творившимся там хаосом мне не позволила совесть. - исповедница вздохнула, слегка потирая подушечкой указательного пальца серебряное кольцо в сложной оправе из роз на другой руке, придерживающей край шали. - Видит Император он этого не заслужил. Столько времени и сил было потрачено в приведение либрариума в порядок... Камелия покачала головой, покачивая чуть волнистыми светлыми прядками волос. По правде до Лемана корабельный либрариум представлял собой весьма хаотичное нагромождение макулатуры, сквозь которые исповеднице приходилось пробиваться чуть ли не как через джунгли мира смерти. Смотрители сменялись один за одним и толком не любили это место настолько, чтобы навести там хотя бы подобие приличия.

- Да сохранит Он всех нас, - кивнула Розамунд. - Если позволите вопрос, госпожа Маркониус. Если вы находились близ либрариума несколько часов назад, не припомните ли, что происходило в этот момент? Слова, действия, что угодно. - Чьи слова и действия, простите? - в лёгком недоумении приподняла светлые брови Камелия. - Лемана? Это место не очень популярно среди других членов команды. Исповедница отрицательно качнула головой. - Нет, в либрариуме не было никого, кроме меня и библиотекаря, когда отключилась гравитация. Если вы хотите спросить об этом. Сейчас там...далеко не самый лицеприятный пейзаж. Исповедница поджала губы, однако на её как будто мрамарном лице было невозможно прочитать даже оттенка сожаления, которое она сейчас испытывала. Голос же оставался ровен и аккуратен, как хорошо настроенный инструмент.

Из задумчивости исповедницу вывела поприветствовавшая её старшая жрица механикус. Та новая, которую нанял сенешаль взамен почившего магоса. Взгляд люминицсцирующих имплантов скользнул по фигуре, закутанной в алую мантию. За респиратором сложно было определить точное лицо девушки, однако взирали на Камелию вполне настоящие глаза. В отличии от старых служителей Омниссии, Розамунд представляла собой всё же больше человека, чем машину. Камелия склонила в приветствии голову. Из-за разницы в росте ей приходилось смотреть сверху вниз. Впрочем, для худой и высокой пустотницы это было обычным делом. Особенно когда приходилось иметь дело с наземниками. - Госпожа Розамунд, да направит вас Император. - благочестиво промолвила Голубка, немного устало улыбаясь уголком рта.

Либрариум - Не стоит извиняться. - улыбнулась Камелия, сдувая со лба белую прядку волос и разгибаясь с увесистым томом, проводя по его шершавой обложке рукой и слегка некулюже водружая его на читальный столик. - В этом лишь моя вина и гнев твой оправдан. Я могу предложить тебе в помощники моего старшего служку. Он молод и полон сил, да и обладает весьма пытливым умом. Это всяко лучше чем пытаться справиться со всем этим в одиночку. Обдумай это предложение, дорогой Леман. Я понимаю, что ты ценишь уединение, но всё же... Исповедница сложила руки в виде аквиллы и склонила голову перед библиотекарем, прикрыв глаза. - Император хранит. *** Камелия неторопливо покинула своды либрариума. За её спиной щёлкнула массивная металлическая дверь и женщина, поправив шаль на плечах, неспешно направилась по просторному коридору прочь, пребывая где-то в своих мыслях. Только каждый шаг сопровождался металлическим позвякиванием аквиллы на поясе о висящий на той же цепочке фиал крови. Она испытывала определённую...печаль. Печаль от того, что её необдуманный поступок разрушил немалый труд. В прошлом ей ни раз приходилось сталкиваться со смертью и разрушением, но самой быть причиной страданий невинных претило ей как ничто иное. Такова была их разрушительная суть, которая могла проявиться даже в акте созидающей воли. - Но не просто же так Император послал нам эти испытания? - очень тихо проговорила сама себе исповедница. - Сталь куётся в горниле, в огне, накаляясь. Лишь пройдя испытание огнём и водой мы можем стать лучшими инструментами Его воли... Она кивнула своим измышлениям, всё больше укрепляясь в вере о необходимости таких испытаний. Пройти их с достоинством - вот главная задача.

Либрариум в невесомости Если бы у Камелии остались её настоящие глаза, полностью выгоревшие и лопнувшие при санкционировании от неудержимых энергий варпа, то в них мелькнуло бы недоумение. Однако лицо исповедницы не изменилось и она ничем не выдала своего удивление, обращённого к Леману. Тот стал донельзя напряжён, а на оставшейся половине лица оставила отпечаток непонятная Камелии мука. - Как скажете. - покладисто произнесла исповедница. - Быть может, пока опустим ушедшие на самый верх книги? Удара некоторые могут не пережить. - В конце-концов всех нас терзают свои демоны. - тихо произнесла она сама себе некоторое время спустя.

Либрариум Камелия чуть склонила голову, обдумывая слова Лемана. Каждый псайкер по-разному относился к своему дару...или проклятью, у каждого было мнение и на этот счёт. Кто-то буквально дышал потоками имматериума, сопровождая ими чуть ли не каждое движение. Другие же прибегали к ним только в самых отчаянных и безвыходных случаях, не рискуя лишний раз прикасаться к миру за гранью и выпускать его хаотичное дыхание в реальный мир. - Каждый выбирает сам как относиться к своим силам. - исповедница провела ладонью по холодной металлической переборке, которая разделяла один шкаф от другого, словно в состоянии ощутить историю этого места через прикосновение подушечек пальцев. - Каждый даже видит их по-разному, представляет. Для нас... - Камелия не стала уточнять кого именно "нас", - это биение сердца, то крови в венах, напряжение электричества, бегущего по волокнам нервов. Бесконечное движение жизни, которое рождается из нематериального и в нематериальное уходит. Когда ты обращаешься к варпу по благоволению Императора ты ощущаешь это всё в тысячи раз ярче, словно не кровь, а чистый огонь растекается по телу, всё преображается до самих клеток... Невозможно было понять куда конкретно смотрит исповедница из-за её мерцающих жёлтым глаз. Однако, казалось, она уже смотрит не на Лемана, а куда-то вдаль. Только рука продолжала ритмично проводить сверху вниз по гладкой переборке.

- Что тебя так растревожило, дорогой Леман? - невозмутимо спросила Камелия, опускаясь на первый уровень и зависая прямо над полом, едва касаясь его носками сапог. Она не слышала всего разговора, но если их новый механикус принялся за работу, то рано или поздно тяготение всё же вернётся обратно, а застать его в двух-трёх метрах над поверхностью было не лучшей идеей. Казалось, ничто не было в силах вывести исповедницу из почти что пугающего равновесия и блаженного спокойствия. Аура непоколебимой веры словно саванн укутывал её разум, даря глубокое, почти неосознаваемое понимание. Это могло быть как проявлением особой благости...или же безумия. - Ты можешь доверить мне свои сомнения и беспокойство.

Коридоры близ либрариума, через пару часов после Наконец, дверь с металлическим скрежетом отворилась. Как только Камелия ступила на порог сияние вокруг неё резко вспыхнуло и разошлось языками призрачного золотистого пламени, которое перекинулось на металлические переборки, впитываясь в них словно вода в губку. Одновременно боль резанула по агументированным глазам Голубки. Покачнувшись и что есть мочи зажмурив глаза от затухающей боли, она ухватилась за стеллаж...и внезапно ощутила невероятную лёгкость. И внезапно оторвалась от металлического пола, приходя в причудливое движение вокруг своей оси в наступившей абсолютной невесомости. - Чудно. - слегка изумлённо промолвила Камелия, легко находя опору уже на втором этаже стеллажа и сноровисто приходя в вертикальное относительно пола положение. Пустотники жили и росли в условиях частичной невесомости. Иногда целые отсеки столетиями не знали, что такое гравитация. Если бы хранитель либрариума знал, что его ждет, то ни за что не стал бы открывать дверь вот так, не выяснив целей посетителя. В дверь ворвался потусторонний хаос в лице благообразной мадам Голубки и тут же все и вся, включая самого хранителя, полетело вверх тормашками. Книги, слабо похлопывая обложками, словно крыльями, вяло снимались с полок повисали возле шкафов, инфопланшеты кружили стайкой. Леман, а так же все содержимое его стола, тощий матрас за перегородкой, все пожитки, медленно, с переворотами, парили посреди залы. - Это... - голубоглазый задохнулся от возмущения. - .. это просто невероятно! Непостижимо! Безответственность! - выдохнул он, краснея и бледнея, подобные слова означали, пожалуй, крайнюю степень ярости. - Что за недостойные шутки, госпожа?! - Простите, дорогой Леман. - с виноватым оттенком в голосе произнесла Голубка, ловя рукой пархающий мимо неё старый фолиант со стёршимся названием и стараясь поставить его максимально устойчиво обратно на полку.- Что-то не так с окружающим нас имматериумом...не уверена, что именно. Какие-то смутные ощущения. Но сейчас я едва смогла удержать серьёзный разрыв, который произошёл как только я коснулась имматериума. Она обвела взглядом светящихся глаз пришедший в беспорядок либрариум. Камелия не по наслышке знала, что в невесмосоти пустоты даже малейший толчок способен послать предмет в весьма долгое и замысловатое плавание. Сколько времени придётся потратить на наведение порядка приводило её в праведный ужас.- Только чудом мне удалось сбросить искажение не причинив никому вреда. Это... - она кивнула на парящие книги, - лишь малое проявление того, что могло случиться. Год работы! Целый год скрупулезного, любовного выстраивания бесценных книг в нужном порядке. Тонны веса. Месяцы и месяцы безвылазной жизни в либрариуме, бессонные ночи.. И теперь она говорит: "Простите!" Любой другой на месте Лемана счел бы, что этого недостаточно. Если не сказать больше. - Я вижу. - суховато ответил голубоглазый, подворачивая полы черной робы, чтобы не полоскалась вокруг, полувоенные брюки странно не сочетались с формой верхней одежды, но не похоже, чтобы кудрявого это заботило. - Потому и стараюсь без необходимости его не касаться. Либрариум превращался в поле боя, в кладбище затерянных знаний, в груду ветхой бумаги, наконец, и место затерянных личных вещей. Сколько времени уйдет на восстановление порядка, даже представить было сложно. Зато впасть в отчаяние - легко. - Вряд ли вы лишь сегодня открыли для себя его опасность, госпожа? - он никак не мог поверить, что эта женщина, у которой был такой опыт, у которой было такое.. лицо, могла быть настолько беспечной. Оставалось лишь надеяться, что труды целого года его жизни погибли по очень веской причине. Пустотник тяжело вздохнул. Следовало позвать Роз. И приниматься за работу. - Не сегодня. - покладисто согласилась Голубка и не думая как-либо обижаться на наполненные сухим раздражением слова Лемана. Он имел право злиться да и сама Камелия уже несколько раз бичевала себя в мыслях за излишнюю спешку. - Но за время службы во флоте Империума я привыкла большую часть времени постоянно держать эти изменчивые силы рядом с собой. Риски, которые несла пустота тогда, были несметны. Ксеносы, корсары, еретики. - на неопределённом лице исповедницы пролегла едва заметная тень. - Это как постоянно держать руку в горячей воде. Сначала она обжигает, но потом начинаешь всё больше привыкать. Всегда ходить по краю, всегда на грани левзия. И по обе стороны этого лезвия лежит твоя жизнь или соратников. Лёгким движением руки псайкер послала себя чуть ниже, аккуратно ухватывая книги их корешки и ставя их обратно. - А ты, Леман, всегда был библиотекарем? Задала она, казалось, невинный вопрос.

Коридоры близ либрариума Корабль напоминал растревоженный улей. Кончились дни странного тихого траура после смерти капитана в ожидании неизвестности, кончилась суета и сборы перед отплытием в Пасть и теперь корабль кипел уже привычной жизнью в предвкушении новых горизонтов и, одновременно, в страхе перед тем ужасом, что хранило неизведанное. Всё это роилось тревожным скопищем голосов, слухов, перешёптываний, громких речей. Всё шло своим чередом, водоворот человеческих жизней словно течение крови питал железную тушу корабля, даря ей движение и жизнь, которая была невозможна в наполнении лишь одним металлом. И Камелия ощущала это биение человеческого пульса на кончиках собственных пальцев, во всём своём теле она ощущала как сливается жизненная эссенция с потоками имматериума. Они пронизывали каждое тело, каждую клетку невидимой сетью со своими законами и взаимодействиями, которые подчинялись её касанию. С переменным успехом, к сожалению...пока Камелия внимательно вбирала в себя порхающие вокруг слова, сплетающиеся в слухи и небылицы, потоки имматериума словно по извращённой прихоти судьбы дрожали и извивались так и норовя вцепиться в руки озлобленной змеёй. Лицо Голубки окаменело когда она ощутила, как всё больше теряет контроль над своей силой. Она резко стала пробиваться через снющих в разных направлениях людей широким размашистым шагом, едва ли не сбиваясь на бег. Варп всё сильнее сгущался вокруг неё невидимой для простых смертных грозовой тучей, в которой всё быстрее и сильнее прорезались трещины источающие обжигающий болезненный свет. Сама того не заметив, исповедница оказалась перед тяжёлыми дверьми либрариума. Словно сам Император выдернул её и направил по пути туда, где наверняка не будет людей. Окутанная всё сильнее разгорающимся золотым сиянием, Камелия нажала на кнопку вызова. Золотое сияние с пальца, утопившего потрёпанную кнопку звонка, стало стекать по металлу и пластику словно вязкая тягучая жидкость. Варп продолжал всё сильнее искажать реальность и законы реального мира и исповедница буквально ощущала подходящий толчок энергии, который она уже не сможет удержать. Наконец, дверь с металлическим скрежетом отворилась. Как только Камелия ступила на порог сияние вокруг неё резко вспыхнуло и разошлось языками призрачного золотистого пламени, которое перекинулось на металлические переборки, впитываясь в них словно вода в губку. Одновременно боль резанула по агументированным глазам Голубки. Покачнувшись и что есть мочи зажмурив глаза от затухающей боли, она ухватилась за стеллаж...и внезапно ощутила невероятную лёгкость. И внезапно оторвалась от металлического пола, приходя в причудливое движение вокруг своей оси в наступившей абсолютной невесомости. - Чудно. - слегка изумлённо промолвила Камелия, легко находя опору уже на втором этаже стеллажа и сноровисто приходя в вертикальное относительно пола положение. Пустотники жили и росли в условиях частичной невесомости. Иногда целые отсеки столетиями не знали, что такое гравитация.

Камелия может научить ^^

Голубка пристально вгляделась в фигуру новоявленного капитана. Теперь она могла куда лучше рассмотреть его чем тогда, под сводами коридора, ведущего в комнату уже прикованного к постели Мордехая. Он был...явно взволнован. Пытался вести себя как хозяин положения, но всё же отчего-то тревожился. Впрочем, Камелия могла понять. Ответственность за честь рода и его благосостояние, ответственность за тысячи жизней на борту корабля. Всё это было немалым грузом. Особенно для того, кто впервые ступил на борт потрёпанного наследия отца. Шаль зашелестела по плечам и рукам Камелии, когда женщина показала вторую ладонь из-под ткани и скрыла непринуждённым движением свой перстень, который почти сразу после этого вспыхнул от прикосновения воли и энергий варпа псайкера. Что-то неуловимо изменилось в облике исповедницы, устремившей взгляд пронзительных светящихся глаз на капитана. Она черпала энергию, бурлившую на кончиках пальцев осторожно, мелкими мазками, словно рисуя замысловатую миниатюрную картину, направляя крупицы искажающей энергии в своё тело. Однако усилий не было достаточно, словно норовистый пустотолёт сырая горячая сила не спешила покориться псайкеру и вскоре Камелия отбросила попытки, сочтя их излишними здесь и сейчас. - В Пасть, значит?... - подала голос исповедница, он был ровным, спокойным, не тронутым волнением и страхом. - Отчаянные времена требуют отчаянных мер, так говорят? Тонкие губы Голубки тронула тень улыбки, обращённой к Себастьяну. - Камелия Маркониус, корабельный исповедник. Прикрыв глаза, женщина неспешно склонила голову, качнув белыми волосами. Неспешно, с оттенком аристократичной величавости. Она всегда отличалась сдержанностью, но всё же не переходящей в излишне сухую чопорность. В отличии от навигатора или жрицы механикус Камелия не носила выделяющей её основную специальность одежды. Пока шаль скрывала предплечья, псайкер, по большей части, выглядела как благородная набожная дама, отмеченная Пустотой в своей худой фигуре и странных чертах лица.

Корабельный Храм Звонкие подзатыльники посыпались на затылки нерадивых служек, но те лишь вжимали головы и покорно принимали наказание от кряхтящего старика под пронзительным взглядом Голубки, которая сейчас словно олицетворяла собой сияющее воплощение слов Императора. Даже её кожа, казалось, начала источать золотистое сияние в мерцании светошаров. Только холодный, невесть откуда взявшийся ветер заставлял детей судорожно сглатывать от чего-то жуткого выглянувшего из-под облика исповедницы на один короткий миг. Потирая головы, сироты бросились в рассыпную по храму, вытаскивая вёдра, тряпки и священные масла чтобы приняться за тщательную уборку. Проводив их взглядом, Камелия чуть выдохнула и как будто уменьшилась в размерах, вновь начиная напоминать простую женщину. - Ну что за сорванцы, дорогой мой Клавдий. - она опустила тонкую ладонь на плечо старого миссионера, чуть печально улыбаясь. - Вечно за ними глаз да глаз нужен. А по-доброму выходит отнюдь не всегда. - Отринь сомнения, сестра. - чуть хрипло ответил Клавдий, накрывая ладонь Голубки на плече своей ладонью с морщинистой, словно пергамент, кожей. - Ты делаешь всё для них, что я уже делать не в силах. Не только одной лаской, но и жёсткой рукой нужно воспитывать верность Императору и долгу. А теперь иди. - миссионер улыбнулся. - Я слышал на утреннем молебне, что капитан скоро прибывает на корабль. - Спасибо, брат. - уже куда умиротворённей улыбнулась женщина, касаясь губами морщинистой руки Клавдия. - Император хранит. - Император хранит. Старый миссионер сложил руки в аквилле на своей груди и поклонился. Камелия потворила его жест. Мостик Люди стали постепенно стекаться под своды величественного зала, наполненного лекс-машинами, когитаторами, пультами управления и прочими загадочными и мистическими чудесами технологии. Под стук каблуков сапог в этот храм путей и направлений неспешно вошла Камелия. Её руки всё так же удерживали лёгкую пурпуную шаль, а сама псайкер шествовала с невозмутимым спокойствием и сдержанностью словно наследница благородной крови. На её абсолютно бесстрастном лице было невозможно ничего прочитать, ровно как и в ровно горящих жёлтым глазах, взгляд которых скользнул по присутствующим. Какие-то лица были знакомы, какие-то исповедница видела в первый раз. - Да направит вас Император. - поприветствовала она всех собравшихся и наклонила светловолосую голову.

Корабельный Храм Бездна пустоты хранила в себе бесчисленное множество опасностей. Голодные, жадные взгляды устремились на человеческие миры, источая чудовищный голод и злобу, многие опасности поджидали тех, кто рискнул бросить вызов немому холодному космосу. И каждой душе, которую от хищников варпа и жестокостей космоса отделяли лишь лесты холодной и безразличной стали необходима была надежда, покой, путеводный огонь для всей веры и чаяний, которые наполняют человека. И источником этого пламени был сам Император и место, где его слова и слава доносились до умов и сердец - корабельный Храм. И эта святая-святых "Беспокойного" прибывала в таком состоянии будто тут совсем недавно устраивали оргии с возлияниями культисты Слаанеш. По крайней мере на крайне придирчивый и пристальный взгляд Камелии Маркониус, которая следила за своей обителью со всей строгостью и тщанием. Полы не были мыты как минимум три дня, на статуях святых начала собираться пыль, большая золотая аквилла, свисающий на цепях с потолка, не была должным образом начищена чтобы отражать сияние светошаров, ровно как и золотые подсвечники не были очищены от огарков восковых свечей. Звук невысоких каблуков мягких сапог эхом отражался от сводчатого потолка пока Голубка стремительно пересекала зал, недовольно поджимая тонкие губы и кутаясь в лёгкую пурпурную шаль. Её фигуру обтекала мягкая ткань платья такого же цвета, а белые с редкими золотыми прядями волосы лежали в привычной для исповедницы свободной причёске с волнистыми локонами спадающими с одной стороны и заправленными строго за ухо с другой. Только изящная ладонь с длинными пальцами и серебряным кольцом показывалась из-под шали, придерживая её в одном положении, а с тканевого пояса, охватывающего её талию, свисала на потёртой золтой цепочке золотая же аквилла с глубокими отметинами и погнутым крылом вместе с болтающимся рядом окованным серебром фиалом алой крови. Псайкер застыла у престола алтаря с аквиллой и чашами. - Ещё и масло пролили, негодники! - негромко воскликнула исповедница, от чьего зоркого взгляда не укрылось даже едва заметное жирное пятно на белом мраморе. Даром что глаза ей заменяла пара имплантов с горящими жёлтыми зрачками фоторецепторов. Кельи обитателей церкви были скрыты за простой металлической дверью, которая открывала проход в слабоосвещённый узкий коридор. Шесть ещё более простых дверей были тёмными провалами полутени и за двумя из них были лишь пустые комнаты. Четыре же были пристанищем для служек храма. И в каждую дверь раздался дробный и не сулящий ничего стук. Словно предчувствуя неприятности, служки тут же очнулись от утренней (условной) дрёмы и заторопились к выходу из полутёмного коридора, щурясь от яркого света впереди. И там, как в посмертии, их ждали...нет, не Император и святые. Только лишь исповедница, которая сейчас больше напоминала холодную статую с фарфоровой маской вместо лица и очень старый миссионер, который был уже подслеповат на один глаз, однако руки ещё помнили те дни, когда крепко сжимали двухметровый пиломеч несущий свет Императора в наиболее погрязшие в ереси головы. Сонливость и всякие следы заспанности моментально слетели с лиц служек. Когда лицо биоманта становилось настолько невыразительным, то сразу было ясно - гроза близко. Моментально встав в шеренгу, четверо подростков вытянулись по струнке, ощущая как мелкие бисеринки пота выступают на их спинах. Молодых, всех как один сирот, оставшихся в одиночестве на огромном холодном корабле, исповедница приютила лично. Самым старшим был брат Диметриус - невысокий коротко стриженый брюнет лет шестнадцати с водянистыми голубыми глазами которые, чаще всего, были опущены благочестиво вниз. Задумчивый и очень набожный он единственный из своих друзей был посвящён миссионером в низшую должность Эклизиархии старым миссионером Клавдием. Рядом с ним по росту стояла пятнадцатилетняя светловолосая Лукия с грубоватым веснушчатым лицом и сверкающей из рукава простой серой робы металлической рукой, однажды она забралась в машинариум и один из вращающихся механизмов зажевал рукав её одежды превращая руку в кровавое месиво, если бы не стоящий сейчас рядом брат-близнец - то просто рукой она бы не отделалась. Магн - массивный парень с соломянными волосами выглядел почти так же, как и его сестра. Он мечтал стать Астартес, его же сестра присоединиться к сорориткам. Обоих объединяла бойкость и стойкое желание нести смерть всем врагам Императора. Замыкал процессию самый объёмный из служек - тринадцатилетний Вит. Тучный, не смотря на жизнь на нижних уровнях корабля, парень со смуглой кожей и жёсткими чёрными кудрями волос кажется никогда не унывал и даже сейчас его тёмные губы носили отпечаток невольной улыбки. - Я очень разочарована. - мягко подала голос Камелия с ощутимым скрытым железом. - Вы воспользовались увечьем вашего наставника миссионера Клавдия и немало запустили самое дорогое и самое ответственное, что было вверено в ваши руки. Чистота, непорочность и порядок в этом святилище нашего Императора. - Голубка неспешно прошлась перед вытянувшимися служками, постукивая каблуками сапог и голос её становился всё холоднее и жёстче. - Вы живёте и ступаете в Его свете. Он изгоняет прочь любую тьму, я видела храбрость и честь пылающую во имя Его, я видела верность и праведность что Он вдохнул в сердца легионов. Ни одна крепость не могла устоять перед гневом Императора, никакая ярость не могла сломить Его защиту. - Голубка замерла, нависая за счёт своего немалого роста над служками, сверкая сверху вниз немного жутковатыми глазами. - Свет Императора очищает даже самую тёмную порчу, сметает даже самое неизбежный рок. Его слава приносит искупление тем, кто принимает Его идеалы. Даже падшим предложен шанс искупления в службе Императору. Через смерть, жертву, долг и честь. Это то, что Император требует от нас. Голос исповедницы нарастал словно крещендо, печатая каждое слово с невероятной для такой утончённой женщины жёсткостью и твёрдостью, голос же её вибрировал от переполняющей его силы и непреклонной веры. - Сейчас же Императору нужна ваша жизнь, ваша жертва своими страстями и минутными желаниями слабой плоти и ума, ваша преданность своему предназначению и долгу, ваша честность и открытость. Нет ничего выше долга и вы согрешили, поддались искушению находясь перед Его ликом. - эти слова были произнесены неспешно, но донельзя...зловеще. - Ваша епитимья - два подзатыльника каждому и целый день проведённый в усердных молитвах без разговоров. Молиться вы будете мысленно и руками - начищая до блеска все аквиллы и статуи в Храме. И будьте уверены - проверять я буду лично и крайне тщательно. Голубка не повышала голоса, не кричала, не частила. Слово было законом, слово было железом. Неспешно, взвешенно, беспощадно. Камелия ценила то милосердие и умиротворение, что нёс свет Императора, однако прекрасно понимала, что меч в его руках лежит вовсе не просто так.

или клубке змей