Терри Пратчетт - "Мрачный жнец"! Поясню, Билл Двер - это Смерть.
Вечером мужчины занимались на лужайке стрельбой из лука. Билл Двер предусмотрительно завоевал репутацию самого худшего лучника за всю историю данного вида спорта; никому и в голову не пришло, что, если рассуждать логически, для того, чтобы простреливать шляпы стоящих за твоей спиной зрителей, требуется значительно более высокое мастерство, чем для того, чтобы тупо попасть в достаточно большие мишени с расстояния всего пятьдесят ярдов.
Просто удивительно, сколько друзей можно завоевать своей неумелостью, если развить ее так, чтобы она казалась смешной. Ему даже было позволено сесть вместе со старейшинами на одну скамейку.
Из трубы находившейся по соседству кузницы вылетали и спиралями взметались в сумеречный воздух яркие искры. Из‑за закрытых дверей доносились свирепые удары молота. «Интересно, почему двери этой кузницы всегда закрыты?» — подумал Билл Двер. Большинство кузнецов работали при открытых дверях, поэтому их кузницы становились неофициальным местом встреч. Но этого представителя данной профессии интересовала только работа.
— Привет, шкилет. Он резко повернулся.
Ребенок смотрел на него самым проницательным взглядом из всех, которыми на него когда‑либо смотрели.
— Ты ведь шкилет, правда? — спросила девочка. — Это я по твоим костям определила.
— ОШИБАЕШЬСЯ, МАЛЫШКА.
— Точно, точно. Люди, умерев, превращаются в шкилеты. И они не должны бродить повсюду.
— ХА. ХА. ХА. КАКОЙ МИЛЫЙ РЕБЕНОК.
— А почему тогда ты бродишь?
Билл Двер посмотрел на стариков. Они, казалось, с головой ушли в представление.
— ЗНАЕШЬ, ЧТО, — прошептал он в отчаянии. — ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС ЖЕ УЙДЕШЬ, Я ДАМ ТЕБЕ ПОЛПЕННИ.
— А у меня есть маска шкилета. Я ее надеваю, когда наступает Ночь Всех Пустых, — весело сообщила девочка. — Она сделана из бумаги. И нам дают конфеты.
Тут Билл Двер совершил ошибку, которую в подобных ситуациях совершали миллионы людей. Он обратился к здравому смыслу.
— ПОСЛУШАЙ, — сказал он. — ЕСЛИ БЫ. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛ СКЕЛЕТОМ, ЭТИ УВАЖАЕМЫЕ ГОСПОДА ОБЯЗАТЕЛЬНО БЫ ЭТО ЗАМЕТИЛИ.
Она внимательно оглядела сидящих на другом конце скамейки стариков.
— Они и сами почти шкилеты. Замечать еще одного им не хочется.
— ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬ, ЧТО В ЧЕМ‑ТО ТЫ ПРАВА, — сдался он.
— А почему ты не разваливаешься на кусочки?
— САМ НЕ ЗНАЮ. НЕ РАЗВАЛИВАЮСЬ, И ВСЕ.
— Я видела много шкилетов. Птиц и других животных. Они всегда разваливаются.
— ВОЗМОЖНО, ПОТОМУ, ЧТО ПРИ ЖИЗНИ ОНИ БЫЛИ НЕ ТАКИМИ. А Я ТАКОЙ, КАКОЙ ЕСТЬ.
— А в аптеке в Шамбли, там еще всякие таблетки продаются, на крючке висит шкилет, и все его кости связаны проволочками, — сообщила девочка таким тоном, словно делилась информацией, полученной в результате кропотливых исследований.
— У МЕНЯ, КАК ВИДИШЬ, ПРОВОЛОЧЕК НЕТ.
— А есть разница между мертвыми шкилетами и живыми?
— ДА.
— Значив, там висит мертвый шкилет?
— ДА.
— Который был у кого‑то внутри?
— ДА.
— Ого.
Девочка какое‑то время смотрела на далекий горизонт, а потом вдруг сказала:
— А у меня новые чулки.
— ДА?
— Можешь посмотреть, если хочешь.
Она показала ему сомнительной чистоты ногу.
— НУ И НУ. НИЧЕГО СЕБЕ. НОВЫЕ ЧУЛКИ.
— Мама связала их из овцы.
— ПОДУМАТЬ ТОЛЬКО.
Горизонт подвергся очередному осмотру.
— А ты знаешь… ты знаешь… сегодня пятница.
— ДА.
— И я нашла ложку.
Билл Двер вдруг понял, что невольно боится каждой новой фразы. Каждой теме девочка уделяла не более трех секунд. Раньше он с такими людьми не встречался.
— Ты работаешь у госпожи Флитворт?
— ДА.
— Мой папа говорит, что там ты будешь как сыр в масле кататься.
Билл Двер растерялся. Он не знал, что сказать в ответ, поскольку не понял смысла. Люди часто произносили подобную бессмыслицу, которая на самом деле несла в себе скрытый смысл — на смысл этот намекал либо тон голоса, либо выражение глаз. Но не в случае с девочкой.
— Папа говорит, у нее есть сундуки, и там хранятся сокровища.
— ПРАВДА?
— А у меня есть два пенса.
— СИЛЫ НЕБЕСНЫЕ. .
— Сэл!
Они оба посмотрели на появившуюся на крыльце госпожу Лифтон.
— Пора спать, и перестань приставать к господину Дверу.
— Я ВАС УВЕРЯЮ, ОНА СОВЕРШЕННО НЕ…
— Все, говори спокойной ночи и пошли спать.
— А как шкилеты ложатся спать? Они ведь не могут закрыть глаза, потому что…
Девочку утащили. До него донеслись отрывки приглушенного спора:
— Нельзя называть так господина Двера, просто он… он… просто он очень худой, вот и все.
— Мам, все нормально. Он не мертвый, он живой шкилет.
В голосе госпожи Лифтон проскальзывали знакомые нотки тревоги — так звучат голоса тех людей, которые боятся поверить собственным глазам.
— Наверное, он долго болел.
— А мне кажется, он таким всегда был.
