seda_rostro

Если группа грабителей собиралась что-то предпринять, то сейчас было самое время. Охранники, влекомые ведьмачьими чарами, отвлеклись от своих прямых обязанностей. Наверное, самоуверенность Мэй сыграла с ней злую шутку, потому что в следующее мгновение, когда она попыталась накинуть ментальную удавку на шею пана Петри, силы дали осечку. «Не вышло», мысль, коснувшаяся разумов двух подельников, была явственно окрашена чувством досады. Телепатия: провал

Всё это время лучезарно улыбавшаяся мисс Гейл была согласна с коллегой – пора было браться за ментальный поводок. «Ника, кого возьмёшь? Того, что у пульта?»

Их могли обыскать при входе. Один заряд сонного газа он на всякий случай отдал Тэй. Другой - Мэй как с виду самой безобидной. Возможно, ее будут обыскивать в последнюю очередь. Остальные погуляйте поблизости и ждите сигнала. Самое время выпить зелье, сваренное Лиамом накануне. Достав из внутреннего кармана пальто флакончик, спрятав на его месте усыпляющий заряд, Мэй откупорила крышку и залпом выпила содержимое. Теперь она была полностью готова. СВ+15

— Что же. Всем удачи. И до встречи на месте преступления, кхм, — попытался он пошутить, но и сам не посмеялся. Протянул руку Мэй, кивнул Мэри-Энн — и все трое отправились в путь. Мэй была благодарна Вацлаву за то, что компанию им составила Мэри-Энн. Не зная истинных мотивов, но предполагая, что сделано это была во благо всеобщего спокойствия, памятуя о напряжении, возникшем вчера между американкой и полиморфом. Так или иначе, дополнительные минуты спокойствия перед суицидальной миссией пришлись как нельзя кстати. Заранее вызванное такси успело втиснуться в последний момент перед тем, как район начали оцеплять. Высадив пассажиров в паре кварталов от места встречи, таксис выругался на польском (вероятно, негодуя, что именно его угораздило взяться за этот заказ), умчался прорывать кордоны. Но это уже не касалось группы сопротивления, скрывшейся за первым же углом дома. Вскоре, они уже были на месте, в небольшом, но тенистом саду.

Спальня №6 Определенно, ее бедро не давало покоя. Но Вацек не торопился заканчивать эту беседу. Он действительно всерьез задумался насчет Итта. — Мм… насколько знаю, пока нет, но тетка сейчас в Греции… кто знает, за кого она там собралась замуж. Придвинулся, уткнулся в ее шею, медленно вдыхая тепло, слушая это «хочу быть рядом». Господи. Он всё еще слышит эти ее слова, хотя она уж замолчала и ждет ответа… — Мэй, — вдохнул… выдохнул, честно предупредил: — к этому не подготовиться. Но если… если что-нибудь пойдет не так, если со мной что-нибудь случится. Я хочу, чтобы ты твердо стояла на ногах. И все мои бывшие и нынешние родные люди примут тебя и не отвернутся. Не знаю я, что есть нормальность. Но ты, ты драгоценное чудо. - Тшш... Слова больно резанули по сердцу. И, кажется, в следующий момент Мэй предприняла отчаянную попытку собрать профессора в охапку всего целиком: пальцы взъерошили темный затылок, волнующее бедро напряглось, как в захвате. Глупый, неужели ты не знаешь, что без тебя уже ни для чего не будет смысла? Страх, мелькнувший в серых радужках, она смахнула взмахом ресниц, прикрыв веки. Теперь, в сведенных к переносице бровях, читалось упрямое непокорство. - С нетерпением жду встречи с твоей тётей… - растревоженное сердце билось, как маленькая птичка в клетке, но голос звучал смешливо и твердо. Еще мгновение, чтобы укрыться в мысленном убежище, где волосатый кузен Итт, восседал на горе оливок, в оливковом масле, с оливковой ветвью же, как символом мира, в руке. Все будет хорошо. - Не будем заглядывать в завтрашний день, - сказала Мэй, чуть отстраняясь и заглядывая в глаза с лукавой улыбкой, - Но, знаешь, кажется, меня настигло внезапное озарение на ближайший час. Тебя, наверное, тоже?

Спальня №6 — Послушай, всё это как-то дико звучит, — признал, неловко усмехаясь. — Вот сейчас сам себя слушаю. Семейка Адамсов какая-то выходит. - Что, и кузен Итт у вас есть? – тихо рассмеялась девушка. Но от смешливого выражения, проступившего было на девичьем лице, мгновением позже не осталось и следа. Мэй протяжно вздохнула, остро ощутив, что именно сейчас ей не хватает жизненного опыта, чтобы разговор походил на разговор, а не превращался в допрос. - А что есть «нормальность»? Я вот не знаю, - призналась сирота, скиталица и социофоб. Три «с». Можно было бы смело приписать еще одну, но в последнее время Мей вела себя как никогда сдержанно касательно всего, что её раздражало. Протянув ладошку, прижала к небритой щеке мужчины. - Мне двадцать три. Большая часть моей жизни прошла в одиночестве, и ты первый, с кем я действительно хочу быть рядом. Потому и задаю кучу глупых вопросов. Мэй усмехнулась. - Чтобы нырнуть глубоко, нужно хорошенько подготовиться.

Спальня №6 — Но всё не так. Верно? И почему? Не знаешь? Похоже, высказанное вслух предположение, смутило и впечатлило только саму вопрошающую. Вацлав же проявил завидное спокойствие и даже разрядил обстановку легким юмором. Мэй притихла, слушая и пытаясь представить то, о чем говорил профессор. Платоническая любовь? И почему сейчас всё не так? - Наверное, потому что мы недостаточно знакомы. Не притёрлись. – «А еще, потому что не все столь широки и открыты душой, как ты». Она знала, что должна представлять собой «настоящая семья» только лишь на словах, но никогда не чувствовала себя частью какой-либо общины. - И где сейчас Терезка? Чем занимается?

Спальня №6 - Да мы и не… и не расставались, - это была шутка, но не так уж далекая от правды. Определенно трудно рассказывать о чем-то из прошлого. Настоящее слишком актуально, когда Мэй так близко. Ладонь легла на бедро. Но все же откуда-то, вопреки доводам разума, возникло желание сначала закончить свой рассказ. – Учились вместе, работаем вместе. Учитывая, что я проводил в институте большую часть осознанного времени… от развода наше общение только выиграло. - Мы жили втроем. Не так, как.. не коммуной. Мы были неразлучны, связанные одними идеями, одними желаниями и общим на всех путем. Это… это больше, чем семья, Мэй. Это очень тесный котел, в котором невозможно без любви. И она абсолютна. Мы не могли не остаться друзьями. Мы оба любили Михася. Он помолчал. Что он мог противопоставить собственной любви к ним обоим? - Терезка выбрала его. Это стало началом конца. Ну а… больше ничего не изменилось. Наверно, для них. Мне долго казалось, что и для меня. - Не успеешь оглянуться, как то, что казалось самым главным, станет не таким уж и важным. Он поморщился, понимая, что в этих скупых словах собственно не объяснил ничего. И себе, пожалуй, тоже. Миссис Джонс схватилась бы за сердце, оскорбленная до глубины всей своей пуританской души подобными откровениями. Мэй ясно представила опекуншу – худощавую, вернее даже иссохшую женщину в накрахмаленном фартуке, застывшую с открытым ртом и выпученными глазами, как если бы она стояла напротив, окутанная жаром праведного гнева и готовящейся на плите пищи. Чтобы она сказала, оправившись от потрясения? Наверное, что-то вроде «Я всегда знала, душу этой девчонки уже не спасти, кривая выведет её прямо в Ад и бла, бла, бла» Что тут сказать, миссис Джонс была бы не так уж и далека от истины в своём фанатичном заблуждении. Адские угли Мэй, действительно, потоптать успела, но теперь и сама пребывала в глубокой задумчивости, определенно услышав в доверенных её ушам и сердцу словах нечто такое, что выходило за рамки её личного опыта. Даже шутка о бывшей, напрягшая было американку, превратилась в десятого слева статиста, когда в кадре появилась настоящая звезда. - М… то есть… ты хочешь сказать, что… Ты имеешь в виду… - она оборвала себя на полуслове, чтобы прочистить горло. Господи, она ведь правильно всё поняла? Чуть отстранившись, так чтобы видеть лицо Вацлава целиком, но не давать ему повода думать, что она увеличивает дистанцию, решительно бросилась на передовую познания: - Тебя привлекают и мужчины тоже? И вы втроем… ну… сп… Кашлянув, девушка приложила указательный палец к губам, на которых застыла загадочная полуулыбка, когда как в серых глазах, неотрывно глядящих на мужчину, читалось нечто похожее на потрясение невинной девы, открывшей вот только что мир плотской любви. Нет, пожалуй, та часть воспитания, вклад в которую внесла непосредственно миссис Джонс, не давала Мэй обличить животрепещущий вопрос в слова.

Спальня № 6 Он повернулся на бок, оказавшись совсем близко к ее лицу, коснулся губами носа. - Спроси мою бывшую – еще не то услышишь, - пробормотал он в ответ на ее последний вопрос. Вновь прошептал, - Кстати, хорошая женщина и мой старинный друг. По разумению девушки, история была не только в книгах, изучать содержание которых можно было в уединении, но и везде вокруг. Желательно, на каких-нибудь развалинах, подальше от современной цивилизации. По крайней мере, в голове вечной странницы, всё выглядело очень ей по нраву. Тем временем, тема разговора так же протекала во вполне «историческом» русле. Взяв в руки метафорическую кисточку, Мэй решилась смахнуть первый слой песка с артефактов профессорского прошлого. - Так вы потому и расстались? Потому что ты всё время проводил на работе? – предположила без всякого намека на упрек, опираясь уже на известные факты. Догадка, в прочем, не блистала оригинальностью. Типичная ситуация, для большинства браков. - Но вы остались друзьями. – вот это уже было необычным явлением. - Расскажешь о ней? Как её зовут? Девичья ножка, согнутая в колене, легла на бедро мужчины. Видимо, чтобы не убежал от расспросов.

Спальня №6 - М..., - ладошку, колдующую над рубашкой, сжала мужская ладонь, - это они ведь божественно цветут по ночам раз примерно в год? Совсем в моем духе. Иной раз думаю, что радую близких не чаще, - виновато вздохнул. Прошептал, - Я настолько безнадежен? - А правда, - ладонь прижимает к груди, спрашивает серьезно, - хотела бы свое дело в Варшаве? Вообще-то, говоря о кактусах, Мэй сравнивала с ними себя, считая эту аллегорию удачной. Но, как оказалось, в комнате обитали сразу два горшка с непритязательными растениями. Но, скорее всего, один из них – маскирующийся под кактус ёжик, жрущий втихомолку соседа. - А как на счет института с историческим факультетом? Есть такой в Варшаве? – начала отвечать с конца. - Бизнес не моё, но я бы хотела пойти учиться… - улыбка вышла какой-то неловкой. Нет, Вацлав, разумеется, не сочтет её слишком глупой для подобных затей, но сама она испытала необъяснимый стыд только за одну эту мысль - попробовать воплотить, восставшую из пепла, давнюю мечту. Мэй вздохнула, подобралась ближе. - Кактус – это я. А ты – ёжик. – сообщила весть, укладывая макушку на грудь. - И почему, собственно, ты считаешь себя безнадежным?

Спальня №6 Он разглядывал ее такое близкое лицо. Помолчал, спросил, словно пробуя на вкус: - "Что пани посоветует мне выбрать на сегодняшний вечер?" Вацлав пребывал в лирическом настроении, и Мэй внимала его нежной фантазии с тонкой улыбкой на губах. Мгновение, которое не хотелось разрушать неосторожными вибрациями души, резонирующими в иной тональности, невпопад воздушной симфонии чувств. Шлейф разговора с Никой выглядел сейчас камнем, привязанным к шее и тянущим на дно. Там, на лавочке, до происшествия с Лиамом, она почти выбралась из капкана противоречивых дум, воспарившая на крыльях незамутненного счастья от встречи. Но сейчас Мэй хотелось не ласки, не игр, а чего-то очень приземленного, далекого от грёз. - Как на счет кактусов? - медленно с расстановкой проговорила девушка, смешливо щуря глаза. - Почти не требуют ухода, самодостаточны, растут, как сорняки, иногда встречаются занятные экземпляры, причудливой формы, а главное – чтобы их извести, нужно очень постараться. Улыбка стала шире. Мэй посмотрела в сторону и вверх, точно задумалась, кого бы это могло напоминать профессору? - Колючие, правда. Но, опытный садовник с этим свойством как-нибудь справится, верно? – взгляд вдруг стал отчетливо серьезным на контрасте с отзвучавшими фразами.

Спальня №6 Поглядел на потолок, повернул голову к Мэй. Спросил: - Так тебе не захотелось стать хозяйкой цветочного магазина в Варшаве? - Ничуть, - американка махнула куда-то в сторону платяного шкафа, где в кармане пальто остались, свернутые в трубочку, бумаги, - А вот Дороти из Канзаса захотела. Пусть теперь отдувается. Она задумалась на мгновение, провела ладонью по груди мужчины, разглаживая ткань рубашки и выщипывая пальцами какие-то совершенно невидимые пушинки. Наконец, спросила: - А что, думаешь, стоило вписать своё настоящее имя?

Спальня №6 На этой роскошной кровати она казалась еще миниатюрней, чем обычно. Трогательней и притягательней. Вацлав с опаской сдвинулся в сторону и покосился на только что запертую за ним дверь. Запертую, конечно, с намерением не отпирать до рассвета. Но кто же знает тех, кто остался там, снаружи, что они предпримут этой ночью, чтобы не дать ему выполнить этого зарока. - Ну, - многозначительно приподнял и опустил брови. - Вероятность выше среднего. А... ты? Кивнул на книжку, приближаясь, чтобы увидеть, чем это она увлеченно занималась. - На сто процентов свободна, - древняя книженция, в слегка потрепанном переплете, повествующая о переселении душ, незамедлительно отправилась на тумбочку. Пожалуй, чтобы предусмотрительно запертая дверь вновь открылась для кого-нибудь из домочадцев, должно было произойти нечто экстраординарное. Например, сквозь щель между дверью и полом, должна была натечь внушительная лужа крови, явственно намекающая, что внезапному посетителю действительно требуется экстренная помощь. Более мелкие проблемы этой ночью не котировались. Мэй похлопала ладошкой рядом с собой, предлагая Вацлаву скорее принять горизонтальное положение.

Спальня №6 - Еще не спишь? В отличие от профессора, Мэй пребывала в относительном спокойствии. Залегла с книжкой, которую откопала в библиотеке день или два назад, и гнала из головы все мало-мальски мучающие вопросы. Заслышав звук открывающейся двери и голос Вацлава, перевернулась на бок, подперла голову, согнутой в локте, рукой. - Пока нет, - разглядывая вошедшего, сказала он с улыбкой. - Ты, наконец, по-настоящему освободился?

Прихожая -> Спальни Ковбой пришел в себя и тут же был подхвачен заботливыми руками товарищей. Мэй не мешала, молча проводила взглядом конвой. Посмотрела на профессора, на озадаченное лицо Беаты. Да, брату придется кое-что объяснить сестре. Прихожая пустела. Время в Убежище снова тянулось лениво. Решив, что никакой больше помощи от неё не требуется, незаметно скрылась в ванне Мечты, чтобы умыться с дороги. После чего отправилась к себе, отдыхать.

Прихожая - Лиам, твою мать, а ну посмотри на меня! - охотник пытался своими силами призвать сознание друга в тело. Но тщетно. - Профессор! Мэй! Да идите уже сюда! Тут наш алхимик перехимичил похоже. Воняет от него реагентами и дымом. Долго взывать не пришлось. Мэй метнулась к распластанному на полу соотечественнику, едва переступила порог. Полы пальто разбросало веером, когда девушка опустилась рядом на одно колено. Молча, не причитая, но с перекошенным в тревоге, бледным лицом, приложила ладони к груди мужчины. Белое золото устремилось к легким, изничтожая частички алхимического супостата, обратившегося против создателя. (Лиам: +5 хп) - Этого не достаточно, - выдохнула Мэй, переводя взгляд с лица американца, кожа которого приобрела чуть более совместимые с жизнью оттенки, на Винсента, а затем на Вацлава.

- Я тоже, - пробормотал профессор, утыкаясь и вдыхая ее тепло, улыбаясь. - Скучаю. Но... если честно, еще и дела закончил, - он усмехнулся, не выпуская ее из объятий. - Дай, думаю, встречу мою Мэй у дверей. Хм. Ну вот, и говорю уже в рифму. - И мне очень нравится, как это звучит. «Моя Мэй». Твоя. Тихие слова перемежались нежными поцелуями. Законченные дела и свободный вечер. В голове, наполнившейся легким флером, зарождался самый простой и очевидный план. - Эй, Вацек, - послышался крик от голой скамейки, стоящей в пустынном парке, пока женщина соображала, куда она попала. Холодно, темно, какой-то силуэт рядом на соседней скамье... и подозрительно знакомый пейзаж... - Там Лиаму плохо, - жалобно сказала она уже тише. - Что-то случилось, - Вацлав встревожился, - Давай скорей, Лиаму плохо. «Ковбой!», тяжелая мысль сдула весь романтический настрой, точно холодный порыв ветра. Мэй переглянулась с Вацлавом, в серых радужках угадывалось беспокойство. Вскочив, она молча схватила профессора за руку, свободной рукой махнулась коту, дескать «извини, что не прощаюсь». - Пошли, - сказала, делая широкий шаг в направлении Убежища.

Варшава, Саксонский сад Он сначала заметил кота. Но где кот - там и девушка. Улыбнулся. - А вот и ты. Всё хорошо? Он продолжал сидеть на скамейке. Спешить было пока еще некуда. Утвердительно кивнув, Мэй улыбнулась: - А ты чего здесь? Неужели волновался? Или настолько соскучился, что вышел встречать? Она подошла достаточно близко, чтобы незамедлительно примоститься на коленях мужчины, не дав тому времени опомниться. Руки обвили шею. Теплое дыхание пощекотало лицо. - Потому что я вот жутко соскучилась.

Саксонский парк Она ушла довольно далеко по аллее прежде, чем увидела Луи, сидевшего под фонарём, будто он и не покидал оранжевый световой круг с того самого вечера. Всё, что требовалось сейчас - недолгое уединение, пустая голова и кот, на шерсть которого отсутствовала аллергия. Прошло еще минут двадцать. Мэй окоченела сидеть на лавочке, не смотря на черно-белый клубок, свернувшийся на коленях и отдающий толику живого тепла. Ну, сложно было воспринимать иначе мурчащее существо, даже зная о его отнюдь не «живой», потусторонней природе. Кажется, Луи догадывался, что скоро всё для него изменится. Быть может, завтра или послезавтра… Совсем скоро. Девушка увидела профессора издалека. Не стала кричать, но ускорила шаг. Впрочем, оповестить о приближении хозяйки вызвался шерстяной бесенок, соскочивший с рук и направившийся к одинокой фигуре на лавочке пружинящей кошачьей трусцой.

Цветочный магазин Пожалуй, предательство – один из самых отвратительных поступков, на которые способны люди. Когда любимый человек умирает на твоих глазах не физически, но как личность, нанося сердцу глубокие, незаживающие раны. Доверие – редкая драгоценность. Кто имеет, но не бережет – настоящий глупец. И от того было страшно не только довериться самой, но и разочаровать тех, кто открыл свою душу тебе. - Ублюдок. Ненавижу таких козлов, - сердито буркнула американка, - Прости за грубость. Подняв чашку, Мэй шумно отхлебнула, метая искры поверх ободка в невидимого незнакомца, которому посчастливилось никогда не встретиться воочию с этим пасмурным взглядом. - Наверное, в пережитой боли есть какой-то тайный смысл. Но это, как ни крути, отстойная вещь и дурацкая фраза, - усмехнувшись, опустила чашку на стол, посмотрела на собеседницу, - Потому что принять эту боль можно только тогда, когда в жизнь врывается по-настоящему твой человек, и ты в сто крат сильнее ощущаешь и любовь к нему, и отчаяние, и неверие в свою удачу. Знаешь, мне всегда хотелось послать тех, кто говорит «Лучше любить и потерять, чем не любить никогда». Да пусть идут лесом эти советчики! И то, и то – дерьмо! Однако невольно все равно тянет туда, где волны мельче и рифы не такие опасные… Застыв на мгновение с этой аксиомой на устах, Мэй улыбнулась и, протянув ладонь, коснулась пальцами запястья Ники. - Но, ты права. Одиночество – дорога в никуда. Я точно знаю. И искренне надеюсь, что и у тебя и у меня всё будет хорошо. Выпрямившись, Мэй добавила нарочито весело и саркастично: - В конце концов, у нас есть ведьмаки с их любовной магией!

Цветочный магазин - Почему же? Я отвечу. Ты не спросила ни о чём, что мне хотелось бы скрывать, - улыбнулась Ника. - Моя семья - это родители. Сейчас мы живём далеко друг от друга, но связь поддерживаем. Парня нет, только друзья. А твоего возвращения в Америке кто-то ждёт? Фея домашнего очага, не имеющая ни кола, ни двора, аки заправский сапожник без сапог, если выражаться всеми доступными фразеологизмами, водрузила наполненный чайник на подставку. Включила. - Нет, - мотнула головой, раскладывая по сполоснутым чашкам пакетики чая, после чего, наконец, села за стол, - В Штатах у меня никого нет. Серый взгляд блуждал по столу, словно в поисках чего-то, например, сахарницы, но так и не найдя искомое, остановился на лице собеседницы. Мэй неуверенно улыбнулась. - Ни родителей, ни друзей. Так уж сложилось, - проговорила, будто извиняясь за своё одиночество. - Честно говоря… - Мэй вдруг замялась. Улыбка исчезла с лица, глаза уставились на, сцепленные на столе, руки, - Я боюсь будущего. Ты сказала, нужно решать проблемы по мере их поступления, но… я чертовски боюсь будущего. Знаешь, каково это? – она подняла немного смущенный взгляд, улыбнулась, - Бояться саботировать своё счастье, потому что не имеешь понятия, как с ним теперь жить? Глупо, да? Блондинка умолкла. Наверное, зря она поддалась секундному порыву и подняла эту тему. Нике, должно быть, неинтересны чужие душевные терзания, когда впереди сплошная неопределенность. - А вот и чайник! – вскинулась, когда гул кипящей воды наполнил мгновение тишины. Потянулась рукой, чтобы разлить воду по чашкам.

- Нет, - улыбнулась Ника. - Я тоже себя бизнес-леди никогда не считала. Даже работаю не по специальности. С дипломом экономиста - в больнице, регистратором. Сейчас в приоритете совсем иные профессии, чем до пандемии. Но мне всегда казалось привлекательным иметь собственную булочную-кондитерскую - небольшое дело с уютным кругом постоянных клиентов. Правда, дальше набросков бизнес-плана не заходила. Смелости не хватало, наверное, чтобы взять и изменить течение собственной жизни. Хотя я предпочитала думать, что мне просто не достаёт единомышленника, того, с кем можно воплотить это желание. Завершение маленького рассказа Мэй слушала уже под столом, засовывая вилку от чайника в розетку. Казалось само собой разумеющимся, что перед выездом просто необходимо выпить по чашке чая. Так сказать, обмыть выгодное приобретение. - Достойное занятие, - высунувшись на свет, девушка одарила собеседницу искренней улыбкой. - Как и достойная мечта. С Никой оказалось приятно и легко вести беседу. Эта девушка, как заметили уже многие, очень располагала к себе, а Мэй неожиданно обнаружила, что и сама открыта к общению, как никогда прежде. Они едва знали друг друга, но пережили вместе столько всего, чем иной раз и самые близкие друзья похвастаться не смогут. - У тебя есть семья? Парень? – раздобыв где-то чашки, Мэй теперь суетилась с электрическим чайником. Нужно было налить свежей воды и поставить кипятиться. – Извини, - спохватилась, взглянув на Нику и виновато прикусив губу. - Если это очень личное, не отвечай.

Цветочный магазин - Надо будет попросить у месье Люсьена еду, напитки и одноразовую посуду. Кофе придётся пить растворимый. Хотя... - она посмотрела на микроволновку. - Можно взять молотый и сварить прямо в чашке в микроволновке. Мэй, а ты никогда не хотела иметь какой-нибудь собственный бизнес? - спросила Ника с улыбкой. Мэй флегматично кивала, задержавшись на мысли о растворимом кофе и о том, что его придется пить. Из уст Ники это звучало, как приговор кофейному гурману. Впрочем, они все уже подсели на элитные сорта кофейных зерен от Люсьена, как-то разом позабыв о дешевых аналогах, вкус которых теперь мог показаться ослиной мочой. Внезапный вопрос резко выдернул из отстраненной задумчивости. - Я? – переспросила американка, удивлённо округлив глаза, словно где-то тут могла быть еще одна Мэй, которой и предназначался вопрос, - Что ты, нет, конечно. Я не задерживаюсь на одном месте дольше двух-трех месяцев. Какой там бизнес. Подойдя к столу, открыла нечто, напоминавшее древнюю хлебницу, и извлекла на свет коробку с пакетиками чая. Наверняка, если хорошенько поискать, можно найти и пару кружек. - К тому же, я совсем не предприниматель. Боюсь, мой бизнес не продержался бы и года, - с иронией проговорила Мэй, - А чем ты занималась на родине? У тебя своё дело?

Цветочный магазин - У него жена умерла. И за детей он, похоже, беспокоится. Будешь тут странным. Но, надеюсь, он не придёт с полицией сюда раньше, чем закончим дело. Потому что мы ему тоже странными показались, - усмехнулась Ника и направилась за прилавок к двери, ведущей в подсобные помещения. - Это вряд ли, - заключила американка, следуя за Никой, - Он, наверное, о нас уже и думать забыл. Помимо просторного, в квадратов двадцать, зала с холодильником (отключенным за неимением срезанных цветов, которые туда можно было бы выставить), в магазине обнаружилась вместительная подсобка с небольшим обеденным столом, стульями, микроволновкой и чайником, санузел и еще один маленький холодильник для небольшого запаса свежей срезки. - Не хоромы, но вполне прилично, - экспертно заявила Мэй.

- Поздравляю с приобретением, - улыбнулась Мэй Ника, когда бывший хозяин магазина его покинул. - Осмотримся здесь сначала, потом такси вызовем? Хозяйке же полагается ориентироваться в своих владениях. И для дела лишним не будет. - Это не мои владения, а Дороти, - помахала она, скрученными в трубочку документами. По сути, липовыми, не имеющими никакой ценности, бумажками. - И всё же странный мужик, - констатировала Мэй, и не думая сожалеть, что не «приобрела недвижимость в польской столице», - Оставим доки здесь завтра. Вдруг вернется. Сможет тогда аннулировать договор.