tеnshi

- Я предпочёл бы рабом, - вздохнул Вик, - Нам теперь что, тащить через полстраны арсенал на продажу?

Ещё и вы хихикаете, месье. Хотите, посмотреть, как умирает от укуса кобры маленькое, но симпатичное животное?.. "Хочу," - соглашались смеющиеся глаза. "Ну почему сразу умирает," - не верили смеющиеся глаза. "Кобры тоже люди," - успокаивали смеющиеся глаза. Целуются. Танцуют. Лазят по деревьям и заставляют краснеть имперских целителей. А вот это было уже интересно.

А вы будете изображать влюбленную парочку, сбежавшую из дома! Орлесианец торопливо ткнулся губами в кулак, плечи тряхнуло. Стоило провернуть план рыжего хотя бы чтобы посмотреть.

- В словах месье Лурца есть резон, - снова подал голос "личный раб", - Арсиноя может представиться его супругой. Знахарь с женой ищут убежища от чего-нибудь-там. Группа номер один.

- Я могу быть рабом, - Виктор брякнулся обратно в кресло, сполз, сцепив пальцы на животе, - личным. Таких не калечат и хорошо кормят. Дорогая игрушка зажравшегося полководца. Если прикинуться немым и добавить шрамов от плетей.. Он вздохнул. Личная легенда не решала общей проблемы.

- Затем, что мне должно быть больно, - зыркнул Вик на рыжего, - так больно, чтобы я вас ненавидел. Он покачал головой, и остановился, запрокинув голову к потолку. Орлесианец, принимающий кун. Ничего абсурднее придумать было невозможно. А в свете гремящего на весь мир союза двух империй - и ничего подозрительнее.

- Мессир... Виардо, - все-таки с этим "мессир" надо что-то делать, - кунари принимают в свои ряды не только крестьян. Правда, не стоит ли нам разбиться на менее крупные группы? Но что до вашей "легенды", то разве барда кто перехитрит? - спросил он удивленно. Вик закатил глаза и резко поднялся из кресла, воздвигаясь во весь рост. Тёмная кожа, шесть с половиной футов помноженные на выверенное годами изящество пропорций, с какими в деревне не выживет никакой крестьянин. Бард развёл руками, не считая нужным что-то добавлять. - Не всё в жизни можно обойти хитр'остью, Полихр'оний, - мрачно бросил он, подчёркивая акцент, и прошёлся по комнате, - Я могу представиться сбежавшим пленником имперцев. Если меня достаточно избить.. Сломать пару рёбер. Но толку от меня будет..

- Значит нам нужно сменить одежду? - поддержал учёного бард, - Если мы собираемся изображать крестьян. Он посмотрел на Арсиною. На самого учёного и его горделивого телохранителя. Дорисовал свой образ в мысленном зеркале и покачал головой. - Нам нужна другая легенда.

- Мессир Виардо, представьте, сегодня я попробовал то, о чем мы когда-то говорили, ну, скрипка. Интересный эффект. Если хотите, как-нибудь расскажу. Вик, задумчиво изучавший то скромные глазки потрошительницы, то заднюю часть освежающегося центуриона, оживился. Он совсем забыл про ещё одно маленькое происшествие в его комнате. - Хочу, - подтвердил он, и покаялся, - Простите меня, Полихроний. Я забыл.. В руки ткнулась шкатулка. Виктор озадаченно посмотрел на рыжего, но тот уже впихивал вторую стихийщику. Магу достался ироничный взгляд, и бард посмотрел на подарок, с опаской.

Конечно заберёшь. Рубашки ложатся на кресла, в которых однажды вели литературную дискуссию. Возвращаясь к двоим, он думал о прошедшей ночи и о своих мыслях. Причин сближаться не было. Но кто сказал, что для всего нужны причины? На сбор явился первым.

- Что ж, по такому случаю придётся нарушить все традиции Тевинтера, - ухо непроизвольно потянулось к носу. Уху было приятно. - Спасибо, Улва. А ты не хочешь с нами позавтракать или пообедать? - предложил Тео неваррке. Нос застрял за ухом, и орлесианец ограничился согласным кивком. Спасибо. Хочешь с нами? На сей раз - по-настоящему, пусть и для более скромных целей. - Я только положу, - сказал он, качнув своей рубашкой на дверь, и кивнул на центурионову, - Давай? Заберёшь.. вечером. Прямой взгляд. Едва намеченная улыбка.

- А... - месье Красс в очередной раз опешил, покрутил в руках непорочной чистоты подарок и куда-то в недосягаемые дали над своей головой улыбнулся жениху. - То есть, буду ли я вашей женой, месье Виардо? Ну... периодически, да. Вы увезёте меня в Орлей и закроете в Белом шпиле? Вик, посмеиваясь, аккуратно сложил подарок. - Если я запру вас в Белом шпиле, месье, "периодически" может свестись к слишком большим периодам. К тому же, вам придётся жить с вашей свекровью, а я не готов подвергнуть вас такому испытанию. Она тоже стихийщица, знаете? Боюсь, мне придётся остаться в Империуме. Мы ведь уже обсуждали это. Он ухмыльнулся, наклонился и напомнил, пощекотав мага носом за ухом. - На всю жизнь и с неограниченными привилегиями.

- Рубашки? - озадаченно повторил Вик, осторожно беря из рук красноглазой незатейливый предмет одежды. Невозмутима. Непроницаема. Просто рубашки. Просто двоим. Он усмехнулся и покачал головой, опуская глаза на свой подарок, на подарок Крассу. Белая. Две белые. Ни он, ни стихийщик не питали любви к цвету невинности. Белое, таким образом, выходило на совсем особый случай. Бард фыркнул, развернул и приложил ткань к груди, фыркнул снова. - Вы выйдете за меня замуж, месье Кр'аасс? - поинтересовался, разглядывая ручные швы.

У исповедальни - Да я, собственно, тоже всё больше по окраинам как-то, - улыбнулся центурион, окидывая высокую фигуру с ног до головы. - Что-нибудь придумаем. - Вот. Держите. Улва протянула мужчинам рубашки. Гляди, может, и пригодятся им в следующий раз. К следующим политическим выборам. - У тебя хотя бы есть опыт с этими, - Вик, закрыв дверь номера, изобразил пальцами рога у головы и с "рогами" и застыл, воззрившись на подошедшую потрошительницу. Последний раз эту женщину он видел сидящей на злосчастной кровати, после чего она, если верить центурионовым откровениям.. Бард медленно перевёл глаза на самого центуриона. Снова на мечницу. Опустил, наконец-то, руки и поклонился, не отрываясь от её невинных красных глаз. - С добрым утром, мадемуазель.

19 нубулиса, исповедальня Великого Собора, филиал при недостроенном монастыре Неуверенность, растерянность, страх? Месье... Рука ползущая к паху так и не доползла. Смутился сам. Отдёрнул руку. Животное. Я помню. Я только думал, что ты... а думать в постели рядом с красивым мужчиной, соблазнительно оголяющим грудь, особо не чем. - Хочу... с тобой, - кивнул он и поспешно добавил. - Пообедать, - и подскочил с кровати. Натянул перчатки, с трудом попадая в раструбы. - И после завтрако-обеда нужно собрать всех. Впереди оккупированный Каринус. Сто очков вперёд вчерашнему беспределу даст. Есть мысли? Лар предлагал через канализацию, но подробных планов у нас нет, а лезть наобум под землю - тоже не лучший вариант. Если нас оттуда вытянут, то казнят сразу. Моя наставница на кафедре Четырёх Стихий, миледи Фрассен, мудрая женщина и страстная к тому же, говорила: если хочешь что-то спрятать, спрячь это на виду. Месье выдохнул, хоть и слегка неровно. Рука успела перейти предел за которым завтрак уже не казался таким первостепенным. И ему кажется хотели ещё что-то показать. От мысли, что ещё можно показать после пяти часов, стало как-то неуютно. Профессиональная гордость шатнулась, но выстояла. В конце-концов он всё-таки знал больше о другой стороне. С некоторым сожалением провожая глазами руки в перчатки, Вик отошёл к шкафу и нервов гостя ради отгородился от него дверцей. Переодевание и булькание лица в умывальном тазике заняло минут пять, уже двинувшись к выходу, бард резко развернулся, переложил скрипку и смычок на постель, с чувством поцеловал гриф, и пошёл на выход снова. - Никогда не пробирался в оккупированные города, - поделился он отсутствием опыта.

19 нубулиса, исповедальня Великого Собора, филиал при недостроенном монастыре - Ну... мм... - о, так их расстёгивать надо? Взгляд невольно скользнул по гладкой тёмной коже показавшейся в просвете груди. Надеюсь, вам, месье, только жарко. - Начинал-то я, как добропорядочный натурал. Это позже. Немного. Понял, что мне ближе. Но иногда, для разнообразия. Почему бы и нет. Женщины прекрасны. Но с мужчинами мне проще. Да и... кое-что женщины не в силах дать, - ненавязчиво рука поползла к паху. Нет, вам правда жарко, месье? Или в этой комнате на один стоящий предмет стало больше. Ой. Вик не сказал этого вслух, но это лучше всего описывало пришедшее озарение. ОЙ. Пальцы на пуговицах остановились, на центуриона уставились виноватые и неожиданно неуверенные глаза. Он забыл. Забыл с кем сидит, забыл, где. Отрезвляющая боль в пальцах и неудачи с женщинами - разговор в последние две минуты стал каким-то совсем приятельским, и он даже не подумал... - Я подумал.. - немедленно возразил себе вслух бард, провожая чужую ладонь глазами, и запахнул ворот на груди, не застёгивая, - Я подумал, может ты хочешь со мной позавтракать?.. Или, - он глянул за окно, - пообедать. Я могу завтракать, ты обедать. Но мне надо переодеться.

19 нубулиса, исповедальня Великого Собора, филиал при недостроенном монастыре - С Улвой... - как-то отстранёно повторил он, ощущая касание. - Ничего не сделал. Она хотела мне помочь комнату убрать. А я... ну, я хотел её... как всегда. Это моё обычное состояние. Когда-нибудь я от этого избавлюсь. Наверное. Воот. Хотел её, пока не понял, что стоят в этой комнате только портьеры. Иии... она ушла. Но, если честно, я бы её и со стояком трахнуть не смог, - прозвучало искреннее откровение в исповедальне монастыря филиала Собора, а кающийся снова уставился на проповедника. От новых центурионовых откровений брови привычно выгнулись дугой. Вик прыснул, представив картину, но тут же устыдился и откашлялся в кулак. Насмехаться над "всегда хотящим" было как-то не по-братски. С другой стороны, незадолго до этого подвига сам бард предлагал неваррке присоединиться.. и был вынужден признаться в своей несостоятельности. Это в некотором роде делало героев-любовников равными в непроглядном идиотизме. Один идиот воззрился на другого с самой идиотской улыбкой. - Её? - поинтересовался он, берясь за пуговицы рубашки. Расстегнул одну, потянул следующую, - Или их всех? Я уже подумал, что ты вообще не по ним.

19 нубулиса, исповедальня Великого Собора, филиал при недостроенном монастыре - О... - в тон хозяину подал голос гость, заканчивая перевязку. - Она же вроде старая, - Тео покосился на лакированную поверхность. - Предпочитаете скрипки в возрасте, месье? Андрасте должна быть против. Глумиться над стариками - грех. Его ладонь легла на бедро посла, но уже без прежней хватки. Только чтобы чувствовать его близость, что вон он, рядом. Вик опустил глаза и рассмеялся. - Она святая, - ответил он с нежностью, - Прощает мне всё, не первый год. Надеюсь, я успею подобрать струны до отъезда. Он посмотрел на ладонь на своём бедре и вычертил на ней пальцем витиеватую "В". Вспомнил и недоверчиво уставился на мага. - Так что ты сделал с Улвой? Она.. осталась с тобой?

19 нубулиса, исповедальня Великого Собора, филиал при недостроенном монастыре - Да?.. - сказать что-либо осмысленное вблизи мужского тела, так настойчиво льнущего - со спины! - невозможно. - Дааа, - то ли поддразнил, то ли подтвердил бард, вкрадчиво и с придыханием, чувствуя некоторое облегчение. Не то, чтобы никто и никогда не извинялся перед ним за подобное, но то были извинения ожидаемые, а роль жертвы приносила плоды не хуже роли хищника. От центуриона ему не нужно было ничего. Ничего обычного. Ни информации, ни репутации, ни жизни. И не только вы били стекло вчера, месье. Как вы-то сейчас ходите, или хотя бы сидите так непринуждённо? Даже завидно. Самому Вику явно требовался перерыв в пару дней. Хотя бы на некоторые виды активности. Потянул за руку, настойчиво и с силой, готовый опрокинуть навзничь. Но остановил такой знакомый запах. Кровь. Течёт. Пока тянул, разбередил схватившиеся раны. Накрыл его ладонь своей, но даже простейшее заклинание созидания стихийщику не подчинилось. - Жаль я в созидании полное ничто, - стянул со столика полотенце и обмотал порезы, чтобы остановить кровь. - Что вы с ней не поделили? - кивнул на сиротливо брошенную скрипку. Он уже собрался очертить границы, но процесс искупления неожиданно приостановился. - О.. - орлесианец, рассеянно наблюдавший за манипуляциями не-созидателя, неожиданно показался очень и очень смущённым, - Ммм. Кажется, я её.. изнасиловал.

19 нубулиса, исповедальня Великого Собора, филиал Руки сползшие на грудь обхватили ладони и жёстко сжали. Не грубо, но так чтоб сразу не вырвался. Привычка. Откинул голову назад и упёрся затылком, кажется, в щёку. - Кому?.. - прикрыл глаза, ощущая спиной тепло его тела. Нет, нет. Собрал волю в кулак, повернул голову навстречу его дыханию и уставился в карие глаза. Вырываться. Из собственной постели. Хозяин комнаты прижимается теснее. Вы тут в гостях, центурион. - Я бард, Тео, - Вик хмыкнул. Поднял глаза к потолку, чувствуя как нагревается шея. Серьёзно? Они должны это обсуждать? - Должно случиться что-то оччень болезненное, чтобы я почувствовал себя изнасилованным. Могу тебя заверить, твои молнии имеют совершенно иной эффект.

19 нубулиса, исповедальня Великого Собора, филиал Тишина, повисшая по окончанию исповеди, была всеобъемлющей и всепоглощающей. как два пальца насилую использованным Улву Какую ещё Улву? Когда Улву?! Улву?.. Шок, растерянность, недоверие, восхищение и полная потеря жизненных ориентиров сменяли друг друга на темнокожем лице. Вся эта речь была великолепна. Проникновенна до слёз и искренна до дрожи, если бы не человек, которому ударенный чем-то центурион решил презентовать боль своего таинственного и такого глубокого оказывается сердца. Что делать теперь с этой болью, Вик не представлял. Со-вер-шен-но. Твою мать. - Кра.. Теодо.. Тео, - он медленно сел на кровати. Растерянно выдохнул. Подполз на коленях и обнял обеими руками. Зачем вы такой маленький, центурион? Прямо как Улва. Которую вы по вашим словам.. Нет-нет-нет. Улва потом, - Теоооо.. - шёпотом в шею. С нежным транквилизующим поцелуем за ворот тренча, - Ты понимаешь, кому ты это говоришь?

19 нубулиса, исповедальня Великого Собора, филиал - Что-то меня переклинило немного... Или даже много... - пауза на выдох и вдох. - Можно было без всего этого. Без магии. Но... я так долго и так... тебя хотел, что как-то всё очень по стихийному получилось. Извини. Вик моргнул. Недоверчиво посмотрел на кающегося грешника и моргнул снова. - Но.. - начал он и окончательно завис. Теодор Красс. Извиняется. За? Порванную рубашку? Доминирующую позицию? Секс?! Бард поднялся на локтях. - Т-ты, - попробовал снова. С третьего раза получилось лучше, - Ты ещё скажи, что жалеешь.

- Вик... - да, проснись ты наконец! - Месье Виардо, у вас жаровня погасла, - уже громче и настойчивее. Месье Виардо сел. Как будто дёрнули марионетку и тут же ослабили нити. Руки судорожно вцепились в покрывало, обмякшая спина никак не могла толком распрямиться, только глаза ошалело уставились в глаза, и тяжело вздымалась грудь от резкого пробуждения. - Какая жаровня? - выдохнул он. Красс. Всего лишь Теодор Красс, невинно стоящий в изголовье кровати посреди.. глаза невольно обежали комнату.. совершенно целой спальни. С шумным вздохом облегчения Вик упал на подушки, раскинув руки. - Нет у меня никакой жаровни, - проворчал в потолок.

Прошёл. Прикрыл дверь. Знакомое расположение комнат. В "Отдохновении" планировка удивляла лишь размахом, но не разнообразием. - Виктор, - позвал громче. Спит ещё? - Вик... - попытался снова, не вторгаясь в чертоги личных покоев. Столбом подпирая стол в гостиной. Двери личных чертогов были беззаботно распахнуты. Шагни ещё и увидишь. Хозяин комнат, полностью одетый, раскинулся на покрывале не расстеленной постели. Запаха алкоголя не было. Тишина, ровное дыхание, и левая рука с порезанными пальцами.

Около часа дня в дверь посла Орлея негромко постучали. Дверь качнулась от первого касания, не запертая и даже не плотно притворённая.