Meshulik

- А, то есть нас уже прокляли, еще до встречи с этой, хм, жрицей, повторно проклинать не надо, - хмыкнул ничуть не устрашенный нарисованными перспективами Мигель. - Понятно. А что-то полезное она сказала? Пока Мигель не переспросил, ей казалось, что ничего полезного так-то не говорилось. Но теперь... Хелена многозначительно взглянула ему в глаза и произнесла негромко: - Старушка советует нам не ходить туда, куда мы собрались. Каждый шаг идущего будет проклят. Улыбка еще тоньше. Она повернулась к вождю и поделилась с человеком в головном уборе из перышек соображениями: - Если пророчество верно, то проклятие поджидает того, кто будет искать и найдет упавший самолет. Если он упал на территории резервации, то... вы наверняка пожелаете избавиться от него. Мы можем быть полезны. Мы примем проклятие, если вы обследуете территорию и узнаете, куда нужно идти. Вам не надо искать, это ваша территория. Опросите охотников. А пойдем по указанному следу мы.

- Сомневаюсь, - ответил по-прежнему сохранявший спокойствие Мигель, но при этом все же вопросительно посмотрел на Хелену Глядя на Хелену, можно было подумать, что именно этим и занимается старушка. Лицо археолога стало кисловатым. Она не стала переводить сбивчивое камлание старухи, а изложила суть: - В общем, мы с вами являемся свидетелями бытующего у Ава ритуала гадания на будущий успех в делах. По мнению этой уважаемой старой ведьмы, перспективы у нас аховые. Успеха нам не видать, все наши усилия заранее прокляты, а в конце пути нас ждет божество смерти Супай. Ну... это такой индейский дьявол. Не обошлось тут без христианства, конечно... Но по части мрачных предзнаменований... А... это не человеческие зубы, - вдруг перескочила она с темы, поймав чей-то взгляд, брошенный на дымящуюся органику. - Кабаньи. Тонкая улыбка выражала слабую надежду на то, что последняя информация поможет сгладить впечатление ее спутников от старушкиных ожиданий бесславного конца их поисков.

Улва протянула ладонь вперёд, чтобы пожать руку Аврелию. - Спасибо, - путь их, тем не менее, ещё не окончился. - Кирквол должен быть недалеко отсюда, - вслух предположила Улва. - Если отправимся сейчас, то к вечеру доберёмся. Если не позже. Прежде, чем,  Он мягко сжимает ее ладонь рукой воина, ощущает в своем сердце отголоски того тепла, которое вызывали ее касания. Согласно кивает. Все по-прежнему, улыбка только безмятежнее и светлее. А тепла меньше. Ему мешает беспокойство... - Пока я нужен, миледи, - напоминает он однажды обещанное, но в голосе чувствуется нетерпение, совсем небольшое. - Киркволл. Там, кажется, круг есть. Храмовники, значит... Он отвлекается от размышлений, но видно, что мысль о наличии недалеко Ордена его успокоила. - Надо убираться. Передохнем немного и отправимся. Его улыбка - улыбка почти счастливого человека.

- Что тебе нужно, женщина? - без предисловий поинтересовался этот индейский грубиян. Хелена сохраняла невозмутимость, соблюдая нечто среднее между почтением к вождю и превосходством белого. Его поза ее не обманывала: вождь был в курсе, что проживает всего лишь в резервации и власть его зависит в том числе и от политики племени по отношению к миру за границами оной. - Два дня назад в джунглях упал самолет. Сейчас его ищут. И пока не найдут, здесь будет много посторонних людей. Мы тоже ищем. Вы знаете, где этот самолет? Слышали что-нибудь?

Он медленно встает. Что-то не так? Вглядывается в расслабленные позы спутников. По крайней мере никто не выказывает беспокойства. Кроме Алоиса. Ну да он всю дорогу беспокоился. Снова глядит в лицо мечнице. Уже сверху вниз. - Улва, - он собирается с мыслями и осознает, что только что эта женщина совершила. - Спасибо.

- Аврелий? - Улва присела на колени рядом храмовником и легонько толкнула его ладонью в плечо. На нее посмотрели со спокойным ожиданием. Немного озадаченно. В глазах - только отражение неба, никакой потусторонней сини. После недолгой паузы вопрос или шутка: - Я вам нужен, Миледи? И легкая усмешка, будто привет из той дали, в которую он только что улетал мыслями.

Хелена вошла, ощущая присутствие своих коллег где-то сзади. По-хорошему разговор лучше бы вести мужчине. Но для индейцев белые-то все малость ненормальные. Им простительно вести себя как варварам. Главное - не нарушать табу. А потому остановилась она на всякий случай у порога и ожидала приглашения пройти в ту часть хижины, куда сочтут их возможным допустить. - Здравствуй, Чуску! Благодарю за то, что согласился впустить нас в свой дом. Это было сказано, конечно, на кечуа.

Скорбный путь тела подзаборной колдуньи Исайи прервался. Они выстояли. Демоническая псина пыталась перегрызть его щит. Но не по зубам оказался. Мертвецы пали под их натиском. Аврелий нанес последний тяжелый удар. На этот раз мечом. Всё. Он тяжело дышал, жмурился и моргал, пытаясь стряхнуть с век стекающий пот, смешанный с грязью, мешающий в который раз убедиться в том, что его враг пал. Всё окончилось. Для него — всё. Он даже не понял сначала, что время движется дальше. Что вокруг стоят его соратники. Огляделся, словно не ожидал, что они не исчезнут тут же вместе с Одержимой. Тари. Хотел помочь найти ей хорошего учителя, чтобы обучил ее на такого барда, который во дворце… Но теперь язык не повернется. Она была так яростна, прекрасна и точна в этом бою. Настоящая пиратка. Готовая. Не надо переучивать. Просто возьми ее с собой, Барт. А то пропадет. И все же. Как же она красива. Улва. Помогла. Женщина с рубиновым взглядом. И тоже получила то, за чем шла. Этот незнакомец — наверно, Мик. Вот, значит, какой он. Обыкновенный живой человек. Так всегда. Зачем она спрашивала его о запоздалой магии? И чего она боялась? Сейчас это уже не важно, как эта вот желтая листва вокруг. Всё не важно уже. Всё. Он помог ей. И не нужен. Барт. Живущий в Марках по законам Лломерина. Может себе позволить. И отчаянно хочет домой. В свое море. В этом они с Аврелием похожи, он тоже хочет домой… Они во многом похожи. Но миры их разделяет Завеса. Алоис. Кто ему этот Мики — Аврелий так и не понял, и пока еще даже не обратил внимания на сходство внешности братьев, занятый исследованием собственных новых для себя ощущений. Кажется, для некроманта тоже это путешествие окончилось удачно. Хороший человек этот Алоис. Но только очень уж тихий. Каров. Хотел позвать его позже осенью в охотничьи угодья Тилани. Сейчас… храмовник вот немного отдышится — и позовет. Ласка ранена… Он шарит по карманам в поисках зелья, но вспоминает, что охотник-то этим добром себя обеспечил и уж позаботился, наверно, о своей волчице. Он слабо улыбается ему. Почти незаметно. Мышцы не слушаются. Будто все чувства разом куда-то сгинули. Незнакомец… А, да, Мики же. Аврелий забыл о нём снова. Мики… Мысль ускользает. Что я хотел… что-то… Он морщит лоб, делает, привычно уже прихрамывая, два шага назад и садится на землю, подогнув одну ногу. Сгорбившись. Глядя опустошенно. Лириум в крови иссяк. Нужно принять. Хотя… зачем? Теперь-то зачем? Нужно принять. … Он устало ложится в шуршащее золото листвы и смотрит в осеннее небо.

Хелена... достала свои секиры и приготовилась к тому, что над ними проведут обряд экзорцизма. Впрочем, мачете тоже отдала. - Пока что все идет по плану, но мне просто интересно, эти ребята уже в курсе, что в их районе ведутся поиски? Она внимательно огляделась, всматриваясь в лица...

Хелена вежливо кивнула и перевела дух. Она оглянулась на спутников и слабо улыбнулась. Их не пристрелили. Что же, успех не должен вскружить голову. - Мое имя Хелена. Я была в других резервациях и знакома с вашим языком и обычаями. Вопрос, который я хочу задать, очень важный. Мы можем оказаться вам полезнее, чем вы думаете.

- Пабло, спокойно. Похоже, мы пришли, так что опусти оружие. Хелена, можешь сказать, что мы пришли с миром и нет нужды прятаться, так как мы их и так видим? Выслушай женщину - и сделай всё наоборот. Искомая женщина мысленно отняла у Паблито винтовку и... Не важно. Она постаралась припомнить, как там... На лице расплылась миссионерская улыбка. - Добрый день, сеньоры! - начала она по-испански, но далее продолжила на наверняка знакомом этим индейцам диалекте кечуа. - Мы пришли с миром. Позвольте нам пройти на вашу территорию. Мы придем, зададим вопрос и уйдем, не причинив никому вреда.

Так близко. Можно ударить. Храмовник хмурится. Нет. Тогда, у реки, где он должен был находиться, но его не было, маг, храмовница и убийца магов не справились втроем с ее демонской армией. Не стоит сломя голову рубить направо и налево… Его способности позволят разрушить магическую защиту, которой окружил себя и своих приятелей этот демон. Если Исайя и жила когда-то в сей бренной физической оболочке, то теперь уже ее тут нет. Возврата нет. От Одержимости не лечат. Только меч. И храмовничья воля. В чем твоя слабость, дух? Ты напуган? Тебе здесь не рады? Ты удивлен, что мир столь прозаично пытается исторгнуть тебя и вернуть обратно за Завесу? На что же ты надеялся? Оставь свои надежды! Покинь это тело, оно не твое. Оно принадлежало той жалкой, никчемной, бесхребетной девке, которая готова была якшаться с любой потусторонней сущностью, словно шлюха, находя в этой готовности отдаться оправдание своей ничтожности. Проваливай, демон! Это тело недолго еще будет служить тебе, как и всё, чего ты касаешься. Ведь это ты первопричина его гибели! Ты не сопсобен возлюбить. Все, чего ты коснешься, погрязнет в ненависти. Тебе нет места по эту сторону Завесы. Изыди! Здесь нет тебе любви! От чего храмовники жестоки и бездушны? Не от того ли, что на их долю выпадает подавлять чужую волю? Не мечом они действуют, это лишь символ. Они разрушают дух существа. Круша чужую решимость, вытравливаешь и свою. Расшатывая чью-то уверенность в правоте, лишаешь и себя уверенности хоть в чем-то. Ее место занимает вера в Создателя и убежденность, что поступаешь как дОлжно. А у кого ее нет, те уязвимы и подавляются. Думаешь, Улва, одни потрошители убивают себя? Ах, если бы храмовнику можно было отделаться так просто. О чем храмовник думал во время ментального поединка с Одержавшим Исайю духом сказать определенно нельзя. Но лицо его посерело. А лириумный свет постепенно блек. И все же на исходе этой не видной постороннему глазу схватки ее защита ослабла. И соратники Аврелия смогли использовать созданное преимущество в своей собственной атаке.

Они уже отдалились от минного поля, но Хелена по-прежнему не отрывала взгляда от земли под ногами. На какое-то время это поглотило всё ее внимание. Она даже забросила прорубание мачете, полагая, что какая-нибудь веточка может случайно отлететь в замаскированную в стороне мину. Не стоит лишний раз дразнить судьбу... Один раз, увлекшись, она чуть не сшибла головой нависающую сверху толстую ветвь развесистой акации. Второй раз наткнулась на спину шагающего впереди Мигеля. Когда археолог внезапно остановилась и склонилась над чем-то на земле, то рисковала уже быть сбитой с ног идущими сзади. К тому же вроде бы ничто не предвещало... на земле ничего подозрительного не лежало и протянуто не было. Только вот... - Стойте! - Она нехотя разогнулась и опасливо огляделась по сторонам. - Мы близко. Черт... следы. Вон, босые ноги. И каблук сапога или что там... И вон, повсюду эти копытца, будто стадо тапиров пробежало. Тут нахожено. Стойбище должно быть где-то рядом. Почему-то захотелось снова согнуться и прижаться к земле. Но среди них немногие владели кечуа. И Хелене что-то подсказывало, что ей-то придется шагать уж точно на виду у прячущихся где-то часовых.

Чуть не опоздали. Он бы пошутил в ответ, но не до шуток. Ответил бы, но уже позабыл обо всем. Перед ним Одержимая. Он ее не выбирал. Но она — его судьба. Ради этой встречи он столько пережил и стольким пожертвовал, столько потерял и, возможно, чем-то обзавелся, что назвать ее просто подзаборной ведьмой уже было бы самообманом. Она сделала его жизнь такой. Она вела его и спрямляла его путь. Он поначалу не поверил глазам. Успели. То, как Улва воскликнула, и как отозвался незнакомый человек, — всё говорило о том, что Одержимая и есть та самая Исайя. Меч покинул ножны. Щит занял свое место. Лириумное пламя осветило его вдруг постаревшее лицо.

- Я в воюющие племена не лезу. Проще прийти попозже, когда всех любопытных уже перестреляют. Она вздохнула и задумалась. - Не знаю. Оружие не выставляйте, но прятать тоже не надо, это только насторожит. И... главное, сморите под ноги. А то наступите на хвост... члена семьи. Любая игуана может оказаться индейцем, вскормленным с любовью матерью большого и недовольного семейства.

- Дальше мужики с кольями, - предрекла ученая жизнью Хелена. - Деревня должна охраняться. Тем более если охотники уже узнали о поисках - могли напугаться. Надо бы что-то придумать, чтобы нас из засады не убили часовые.

Хелена бывала в джунглях, но обычно лагерь разбивали "мучачос". Так что и заминированные тропы доставалось разминировать им же. Одно она знала: попалась одна, ищи и другие. Или... у оборванцев, поставивших мину, была только одна, доставшаяся в наследство от дедушки. И вот она стоит на мили вокруг, а они перед ней - как идиоты, пытаются придумать, вместо того чтобы перешагнуть... Ох, ладно, лучше разминировать. На всякий случай она отошла. Потом еще чуть-чуть. И еще... внимательно вглядываясь под ноги. Что было крайне нелогично, вряд ли мины устанавливаются рядком. Но вполне объяснимо.

Вольно или невольно, но Хелена оказалась источником основных сведений о пресловутых индейцах и их нравах. Тем не менее она, скорее, больше всех была не уверена в том, что ее сведения хоть чего-то стоят в этих неспокойных и диких местах. И потому была готова ко всему. Внимание было обострено, и пробиралась она вслед за убийцей, довершая там и сям его начинания - то есть стараясь при помощи мачете по возможности сделать проход удобнее идущим следом. Только после того как это озвучил Пабло и подтвердил Мигель, женщина вдруг осознала, на что смотрит уже несколько секунд сама: - Да там вон еще торчит бок чего-то круглого и железного, вон-вон. Где проволока. Видать, дождем размыло...

Именно готовность храмовник и имел в виду. Хотя если человек втыкает в твое бедро тесак, а потом следует дальше с тобой одной дорогой пару дней, отношение к такому человеку поневоле становится ближе. И тут уж либо презрение, либо уважение. Аврелий выбрал второе. С Хиролом было неясно. Ладно, не пропадет пират и без его непрошеной заботы. - Трупы, говорю, - нарочито равнодушно уточнил он и оглядел пестрый ландшафт. - Будь начеку. Хромота до конца так и не прошла. Пират был их лучшим бойцом.

Внезапно что-то вспомнив, он обернулся к временно сухопутному пирату: - Барт, как плечо?

Вообще-то Хелена прямо не уговаривала никого не разделяться. Но безусловно испытала облегчение, узнав, что кто-то готов этого не делать. - Может, они согласятся помочь нам в поисках?

Хелену после известия о появлении в зоне повстанцев брать можно было уже тепленькой - она тоже читала новости и полагала, что массовые расстрелы индейцев - это не проделки обезьян. Вопрос, к сожалению, все так же упирался во время. Дон Эстебан тоже не был миленькой обезьянкой. Она готова была разделиться, но вид имела жалкий. Для уверенности рука то и дело касалась не снимаемого в последние дни дареного мачете. Ему, казалось, передалось ощущение надежности, которое исходило от дарителя. - Если мы доберемся до индейцев раньше военных, думаю, они с радостью посвятят нас в тайны всех упавших самолетов в мире, если мы расскажем, сколько других заинтересованных сторон до них еще пока не добрались. Чем быстрее найдется потеря, тем скорее все отсюда уберутся. Думаю, эта мысль согреет их сердца.

Он совсем недавно принял благословенного лириума. Когда Каров обнаружил второй труп, Аврелий привычно перебирал повод и был занят праздными размышлениями о воспитании юных девочек из неблагополучной среды. Но возглас охотника насторожил. Полыхнувшее сияние бросилось бы в глаза и не слишком внимательному человеку. А его спутники были тут, рядом. И если прежде кому не удавалось наблюдать этого поразительного эффекта, то теперь вот они точно могли лицезреть. Перебиравшие повод кисти рук в перчатках замерли. Он будто слыхал тихий шепот, доносящийся от трупа. Спешился, склонился над шелкнувшими давеча челюстями. На лице отразилось уже привычное спутникам оживление, говорящее, что Аврелий снова вышел на след. — Это она, — он вдохнул поглубже. Кивнул Улве, снова оседлал вороного. — Мы на верном пути.

В последние дни он старался почаще обращаться к Тари по пустякам и следить, чтобы куски на привале ей доставались побольше. В конце концов, это она спасла его от смерти. И не побоялась выскочить перед человеком, который его победил. Но не было высокой вероятности, что девчонка почувствует себя своей в его компании. Все же победитель оставался более надежным тылом. Разумно.