Meshulik

- А твоя-то спина как?  Подслеповатые глазки счетовода наконец перестали являть круги и пятна, а сфокусировались на морщинистом лице пожилой рабыни. Да... а ведь с ней старик вполне мог быть знаком не один десяток лет. Может, даже и не только знаком. - Да по-прежнему, - кивнул старик своей предполагаемой знакомой и поспешно ретировался. Рассказ подтверждался. Бродить по усадьбе дальше было небезопасно.

Сначала он заметил юношу. Тот, увлеченный коротким спаррингом с менее достойным внимания партнером, представлял собой поистине усладу для глаз: высокий, но изящный, сильный, достаточно молодой, чтобы гладкость кожи превращала рутинную домашнюю тренировку в спектакль. Неудивительно, что женщина то и дело отвлекается от своей работы. То, что это эльфийка, до Пола дошло с опозданием. То, что она одета, будто хозяйка этого дома, отвлекло даже от ее очевидного нечеловеческого происхождения. (бдительность - успех) Еще одна очевидность напрашивалась в сравнении этих двоих: удивительное сходство их черт. (проницательность - успех) Прав некромант, эльфийская раса – вырожденцы. И не потому, что он их презирает. Потому, что, отдавая лучшие гены своим потомкам, как то красоту и таланты исчезающего народа, расовое сходство с матерью полукровка утрачивает. Человеческое наследие здесь агрессивно присваивает чужое дитя и оставляет сиротой инородную линию родства. Парень-то инородец. Хоть внешне — вылитый высокородный вельможа. Долго пялиться дальше на эту живописную картину для старого простого счетовода было опасно. Как бы и ему, свободному, в этом доме не огрести положенных за такую дерзость плетей. А то еще уволят дядьку — получится как-то неудобно перед прототипом оборотня. Пол огляделся и свернул в одно из боковых помещений, оказавшись именно там, где трудятся и живут местные рабы. Было там темновато, и, пока глаза привыкали к сумеркам после залитого солнечным светом двора поместья, он подозвал одного из рабов и рассеянно поинтересовался: — Тут меня ординатор прислал узнать, сколько подстилок освободилось в бараке за месяц. Пополнение селить надо… Скажи-ка, много ли тут мест свободных?

На самом деле он ушел не слишком далеко. Сделал круг. Сплетен старика ему в принципе было достаточно. Но то сплетни. В их правдоподобии Пол не сомневался, наблюдая безнадежность в глазах рассказчика. Но эти глаза не предъявишь публике. Нужны подробности. Задние ворота усадьбы охранялись не менее надежно главной подъездной дороги. При нем цепко оглядели фигуру мальчика с корзинкой — вероятно, посыльного, а увязавшуюся за ним собаку отогнали прочь. Эта незамутненная натура простого счетовода эльфу врезалась в память. Суть его, по крайней мере внешний его образ, который вполне бы удовлетворил стражу, для Пола сложилась в ясный короткий мотив чего-то вынужденно равнодушного и страдающе беспомощного. «Жить-то как-то надо», — произнес оборотень Завесе, и та, после некоторых усилий и случайных сходств с вомбатом и никому не известным мужиком в парике и с яблоком милостиво наделила эльфа сходством с сочувствующим счетоводом. Мимо стражи он прошаркал, озабоченно и скоро, как человек, который вернулся, забыв что-то прихватить с собой.

Так верю я эльфам-то. Дюже они её ненавидят. Так врать не будут, думаю. На старого счетовода поднял глаза седой эльф. Хоть и бывший, но да, раб. Истина в том, что, однажды побыв несвободным, этот опыт уже не избыть. Его и не отнять. С ним нужно жить, меряя им время от времени свои нынешние горе и несчастия и шлифуя на восприятии своей нынешней жизни особую грань - свободного... раба. Неизвестно, кто выше него ценит свободу. Уж не этот старец точно. На старого счетовода поглядели, похлопали глазами и попятились. - Пойду я, пожалуй. - Промямлил раб, пряча за спину кулак с плотно намотанной на него веревкой. - Наверно, в другую сторону убежала. Спасибо тебе, здоровица. За помощь, да, с барашком спасибо. А в ту сторону побежал, - рука махнула не глядя куда-то за спину. - И что это я сюда-то поперся. Вот дурак. Хозяин-то осерчает теперь. Последняя фраза была сказана обреченным шепотом. Фигура развернулась и, ускоряя ход, удалилась в глубину парка. Только некоторое время еще слышалось какое-то блеяние. Это раб призывал Бяшу. Бяша выбрал свободу. х

- Ты поди и седой оттого, - предположил он. - У нас-то тожа... тожа не сладко. Рабы что мусор. Жалко их. Я то за денюжку служу. Счетоводом. А они... они то из сотни хорошо если половина остаются. Эх... ну, пойдём, пойдём, сынок, скотинку твою искать. А то поди накажут тебя. Идём, - махнул рукой сердобольный старик. Теперь искреннее сочувствие читалось и в глазах эльфа. Этот человек работает за деньги, но заодно еще наблюдает чьи-то страдания ежедневно. И ладно бы раб - а этот добровольно. То есть за деньги. Ну да. Жить-то как-то надо. - А за что же... кто же это с ними так? - про барашка седой барашкопастух подзабыл. Веревка машинально сворачивалась вокруг кисти руки. Плотными петлями.

И они прошли до ближайшего парка. - Был. Как ни быть. Везде бунтуют, - пространно ответил дед и быстро сменил тему. - Рабы ж они, как дети малые. Не дал им пряник, они капризничать начинают. Эльф усиленно оглядывался в поисках барашка. Может, и хорошо, что рядом не маячило никакого его псевдо-хозяина: дед явно опасался вдаваться в подробности и что-то скрывал (проницательность - успех). - Из-за жратвы только девки да наложники хозяйские бунтуют - зло добавил раб о наболевшим. - Их бы к Деваре нашему. Уж они бы... знали, отчего кровь в жилах стынет.

А ты не врёшь мне, сынок? Что-то странный какой-то?  - Откуда же ему тут и взяться. Он же великий маг. Гостить изволят. Ты-то вот тоже странный, может, барашка нашего отдавать не хочешь? - на старика с подозрением уставились сердитым свинцом. - Слыхали мы, что в здешних владениях безобразия творятся. Будто... - раб понизил голос. - Даже бунт был.

- А ты чьих будешь-то, седой? - старик ещё больше сощурился, словно фокусировал утраченную остроту зрения. - Молодой ищо. А седой.  Лицо эльфа стало скорбным. - Так ведь магистра Девара мы, - внезапно выдало крепкое на память подсознание искателя тайных знаний. Рука неопределенно махнула, указав на множество подобных. - Что седой, то не нашего ума дело. И обреченным шепотом добавил: - То хозяйская воля, не мне решать. Седые патлы упали на грустно опущенный нос. Глаза глядели на веревку.

Вот и минуту назад из ворот в разные стороны отправились по своим делам: старик, два молодых эльфа и молодая девушка. Если кто чем и недоволен, то девушка. Она захочет сделать свою жизнь приятнее и поднимет глупого чужого эльфа на смех. Если кто чем и недоволен, то вон те парни. Они могут заработать на глупом чужом эльфе и стать на время довольными. Если кто чем и недоволен, то старик. Он сядет эльфу на уши и расскажет, что бы он сделал в этой жизни, будь он моложе. - Отец, - обратился Пол к старику по-свойски, - барашка не видал тут? Молоденький. Хозяйская овца, чтоб ей... - раб приблизился, утирая пот и потрясая удивленно веревкой. - Вот только что играла барышня с ней, а тут вдруг ... И нету.

В конце концов, он даже не попытался кем-то обернуться. Приятно помечтать, но это еще успеется, а ветер и морской воздух изгоняет из головы весь туман и недопонимания. Сегодня прилетела тучка, завтра из нее пошел дождь и молнией подожгло сарай, послезавтра взрастет пашня и найдут хрусталь в песке. Море приводит мысли в порядок. Наконец, набравшись оптимизма и солнечного света, эльф все-таки отправился на разведку. Один. Уже сожалея, что не вытащил с собой молчуна. Ну да... все же он немного приоткрыл между ними какое-то пространство для будущего возможного понимания. Время покажет. Через некоторое время рядом с задними воротами искомого особняка стоял одинокий аккуратно, но скромно одетый эльф с веревкой и оглядывался, призывая с надеждой в голосе: "Бяяяша, Бяша, Бяша... Да где же ты, проклятая скотина!"

Однако двигать общаться с рабами без прикрытия все-таки будет глупо. Может, и не эльфоненавистник этот Салем - вон, к Элахилю подошел с приязнью, написал вроде, чего надо, не пялится почем зря без толку, но недовольство его было очевидным, когда эльф предложил совместное дело. Может, и неплохой он человек, узнать его лично оборотню так за эти дни и не пришлось, но он явно избегает Пола. Демоны знают его поди, отчего. Может, Пол ему напоминал его покойного дедушку... Хотя... а впрочем, кто знает, кем был его дедушка. Копаться в причинах нежелания немого идти на контакт Пол бросил как занятие безнадежное. Хорошее он видел даже в брюзжащем на него Оптате. Красс прикажет - пойдет с демонологом на дело. Сам попросит - не откажет. Но все эти игры в гляделки и утомленные мины были не для главы "Кровавой банды". Хоть и ныне в не совсем характерном для себя амплуа. Он покинул Тень и вышел на балюстраду гостиницы, которая смотрела в открытое море. Как же высоко... И кажется, что летишь. И вот-вот развернутся широкие крылья. Он уже ловил ими ветер, играющий в седых волосах, шумящий в ушах и наполняющий ноздри солоноватым запахом полной свободы и власти над стихией. Ветер... Воображение заменяет оборотню первый грубый набросок. Или краткую запись основной темы мелодии. Которая после обрастет диезами, хором, взмахами смычков и слезами курсистки в гулком зале капеллы. Этот зал сейчас предстал перед ним пустым, заполненным только темой. И он на время отдался ей, стоя на ветру.

В глазах оборотня таился вызов, который, тем не менее, не смог спрятаться от взгляда тёмного леса. В глазах демонолога же явственно читалось ничего, кроме усталости. Салем медленно кивнул в знак согласия на предложение седоволосого эльфа. Усталость - не самое подходящее состояние для такой работы. Полу стало жаль немого и он пожал плечами. - А впрочем, мессир, не хочу навязывать вам свою волю, я ведь просто... эльф. Вероятно, я поспешил и у вас был более разумный план, чем сопровождать меня. Извините мою поспешность. Он снова привычно вежливо кивнул Салему и занялся обдумыванием других вариантов.

У Пола был план, но для его осуществления требовалось то самое прикрытие. - Вряд ли прислуга с доверием отнесется к чьему-то рабу, бесцельно слоняющемуся по округе. А вот если в стороне будет любоваться пейзажами его господин... Он пристально взглянул на мессира Силенсио, вся фигура которого буквально напрашивалась на эту роль. - я буду страховать вас, мессир, а вы меня. Как вам такое? В глубине свинцового взгляда таился скрытый вызов.

Пол покусал губы, обдумывая предложенный план. - Страховка, вероятно, потребуется от многих. Предыдущее дело это показало. Я бы не стал воротить носа и от разведки демонами, и от раутов этих, что бы это ни было. Нужно только понять, что делать сначала, а что потом. Выходит, что сначала посещение винодельни и рабов. Вопрос вот какой: где эти рабы работают?

Мессир Сэйферт так галантно подхватил вскользь брошенную идею леди Мастарна, что даже оборотня, которому в детстве медведь наступил на ухо, отвечающее за поведение с дамами, возникло ощущение, что Сэй э... норовит расположить девушку к себе. Пол это назвал по-своему, но за это, случись поблизости добрейшая Кор, она бы шикнула на него и, может, напомнила бы, у кого тут в прихожей стоит скромная коллекция наточенных двуручников. Так что подыскивать определения ферелденец бросил, но с интересом поглядел на миледи Мастарна. В ней угадывалась непокорная натура. Стихийщица. Да... такая может добавить куда надо скипидару. Как третьего дня тому драккару с кунари. Подошвы ног по-прежнему парили. Надо после собрания выйти подышать, привыкнуть к этому неимоверному виду. Словно птица смотришь с небес в море. Орел или чайка.

Пола не стоило предупреждать о том, что в Тевинтере к эльфам относятся с предубеждением. К ним везде относятся с предубеждением. Даже сами эльфы относятся к себе с предубеждением, считая то ли обиженным за что-то Создателем, то ли потерянным народом перворожденных, то ли рожденными для избавления святого Тедаса от проклятых шемленов. Одно из немногих мест во всем Тедасе, где предубеждения не приветствовались, — в его Банде. Заботливый совет не удивил. Все было наоборот: единственный, кому он верил, был Тео. Пол и не ждал распростертых объятий. Но давно уже видел больше. Сетус, хоть и кривился, но все же не брезговал иметь с ним дело, принимая эльфа как сносный инструмент для его, Сетуса, целей. Да и то оживление некроманта в ответ на рассказ об окопах… Миледи Борза демонстрировала для своего статуса впечатляющую степень демократизма. Чуть меньше, но держала лицо (и мило тупила взор) воспитанной аристократки миледи Мастарна. Сэйферт продолжал удивлять, напротив, нечувствительностью к незримой границе между эльфом и достойным лаэтан… коим, по всей вероятности, являлся. Но тут граница была уже не столь определенной. В Тевинтере эльф мог пробиться в уважаемые маги. И если ты не крайний ортодокс старой веры… Оставался мессир демонолог. Он предпочитал не замечать эльфа вовсе, не говоря об их первой встрече, окончившейся бегством человека. Что, конечно, вкупе с его специализацией наводило на мысль, что вот он этот самый ортодокс и есть. Пола все больше занимало, что он делал в Вейсхаупте. Уж не искал ли разгадки, похожие на те, что так давно исследовал покойный Эллин Девар? В древней крепости хранилась обширная библиотека старых документов. Увы, очевидная ксенофобия и немота вкупе лишали возможности приоткрыть завесу этой тайны. В дороге в основном оборотень общался с Эли. Рассказывал о жизни в Ферелдене. О жизни в лесу. О жизни оборотня… В общем, любопытный парень вытягивал из него все, только зазевайся. Возможно, даже больше, чем эльф поначалу и думал рассказывать. Ему снова снились сны. И тот разговор с Сэйфертом хотелось продолжить, он уже пережил период сомнений, верх взяло любопытство. А еще он чувствовал, что приближается в своих поисках к чему-то очень важному для себя. Что захватывало не меньше их общей миссии. Что-то, что было очень созвучно ей. И что заставляло задумчиво улыбаться, глядя украдкой на трибуна. 6 фрументума, поздний вечер Как высоко. Море. Как чисто… Прислуга подчеркнуто вежлива. Как же высоко… 7 фрументума, 10:00 Всё еще высоко. Он это чувствует даже в тени. И оттого его теневой образ немного парит над видимостью паркета. Он вновь не торопится высказываться. Объект — явно клиент сильных мира сего, таких же альтус, как и сам. Чешет переносицу, ждет, когда кто-нибудь нарушил молчаливые раздумия... - Ну я... могу к рабам... Очевидно.

Магу надо спать. Все держится на воле же. Всякий раз творение заклинания — акт уникальный и требующий всех сил. В семь утра странное ощущение, когда ладони касаются закрывшейся за трибуном двери. Он не выспался. Но полон сил. Долго ли так будет продолжаться? Они не мальчики. Тео надо спать. Есть еще одно следствие недосыпа — сегодня не было снов. Никаких. Тень не успела поддаться расслабленному потоку грез и вплестись в их извивы. Оставшиеся до начала пути два часа оборотень провел в медитации и сборах. Медитация особого рода: огонь свечи впитывается зрачками, производя вчерашний эффект. И они наполняются огненными сполохами. Зоркость становится хищной, выборочно усиливая фокусировку на движущихся объектах: птица, пролетевшая за окном, мышь, выглянувшая из щели в полу. Мышь… Рефлекторный бросок. Шишка на лбу напоминает, что метаморфоза коснулась только глаз. Вскоре, потирая лоб, Полихроний вывел гнедка, провожаемый какими-то подозрительно укоризненными взглядами из конюшни. Кажется, кому-то пришлось ночью почем зря запрягать, чтобы после распрягать. Всем надо спать. Иначе спутаешь что-нибудь — и звезданешься со всей дури о ножку табурета. — Доброе утро! — приветствовал горе-экспериментатор коллегу-иллюзиониста. И тише интересуется, — Как самочувствие? Оглядывается. Сейферт стоит открыто, но кое-кто скрывается, стараясь остаться незамеченным или задумавшись о чем-то слишком глубоко. Демонолог — словно и не уходил со двора. Хотя конечно, ему тоже надо спать. Или не надо? Странно, Эли говорил, что он не Серый. Как это ему так повезло? Если он из Вейсхаупта… Но спрашивать неловко — парень немой. Да и нет повода. Вейсхаупт — на ближайшие лет пятнадцать еще выкинут из жизни эльфа за общую упертость, косность и тупизну. Тому, кто знает о Восьмом, может быть только жаль Орден с его надутым оптимизмом. Пол кивает Салему, избавляя того от необходимости отвечать несимметричным молчанием в ответ на слова, которыми он не владеет. - Avanna, господа, - коротко приветствовала она собравшихся, степенно проходя к карете, где услужливый кучер уже распахнул дверцу. Миледи Борза по-прежнему сдержана и странным образом не кажется опасной, если находиться на достаточном расстоянии и не слишком пялиться. Пол так и поступает, поправляя сумки.

Комната Полихрония Мы встретимся украдкой… Никто не узнает. Все будет очень тихо, ведь в доме тонкие стены… Почти непорочно. Поступь трибуна по темному коридору не была легкой. Об этом известили звуки падающих предметов и возмущенных домашних животных. Мнение о них достигшего наконец комнаты Тео тоже было невысоким. - Это самый стрёмный коридор, который я встречал за 36 лет жизни, - шепнул усмирённый гость, прежде чем повалить хозяина на узкую кровать. Уже придавленный к кровати, оборотень пытался. Сказать что-то. Но его постоянно перебивали. Все время мешала. То одежда. То подушка. То… — Тернистый путь. До моего ложа, трибун. Но. Ты его. Преодолел. Должен заметить. Весьма мужественно. Оно ведь. Не зря…. Не зря так зовется… Мы встретимся украдкой… Может, кто и узнает, но мало ли, зачем трибуну понадобилось красться по коридору. Все будет… очень тихо? Стены? Ах, да, там что-то было про непорочность… Ему не дали договорить.

На берегу Он лишь прикрывает глаза с пониманием. Да, Пол касается жизни трибуна, словно ювелир хрустального бокала. Очень бережно. - Ах, значит, я ещё сам и виноват, - возмущается коварный тевитерец, находит мочку обрезанного уха и прикусывает. Разворачивает к себе лицом и снова обнимает. - Да, в армии было проще. тогда, я точно знал, что будет завтра. Сейчас - я бы не поручился и за минуту вперёд. Пойдём. Не дурно было бы поспать до утра, чтобы из седла не падать. Обхватив его красиво развитое тело, впитывая отголоски его маны и касаясь губами щеки, было так очевидно, что они созданы друг для друга. Но как только размыкались объятия, вставал животрепещущий вопрос: кто я тебе? — Тео, я все понимаю. — Серьезный кивок. — Но теперь… твоя очередь красться в мою комнату по стремному темному коридору. Стройное тело прижимается на миг еще сильнее. И объятия размыкаются. Он тянет магистра в сторону удачно не догоревшего постоялого двора. Всю ночь будет пахнуть паленым. Но если они не планируют завтра лечиться от простуды, пора возвращаться. Эльф насквозь мокрый, еще с тушения магического пожара. Он только что это понял. И как это в его голове помутилось настолько, чтобы представить себе что-то на этом берегу. Руки до сих пор мелко дрожат. И не от холода.

- Шшш, тихо, тихо, все закончилось, все уже закончилось. Пойдем, Хелена, нас ждут, - голос Мигеля был лишен всякого сюсюканья, на которое непроизвольно переходят мужчины в таких ситуациях, только забота и тепло. Несколько минут назад ей не верилось, что он выживет. А сейчас он утешал ее, потому что она устроила истерику и промазала. В этом весь Мигель. Хелена на несколько мгновений крепко обняла его и так стояла, не двигаясь, уткнувшись лицом, словно ребенок, который хочет спрятаться от страшного мира на груди взрослого и заодно спрятать и этого взрослого, которого чуть не отняли. Но Хелена не была ребенком. Поэтому слова "нас ждут" возымели действие. Она оторвалась от своего ходячего бронежилета и приняла всё как есть. На щеке сикарио остался след осторожного поцелуя, а на одежде - пятнышки скоротечных слез. А женщина уже шмыгнула носом, улыбнулась ему и направилась туда, куда им велели следовать.

На берегу - Будь воля Оптата, он мне такую "компанию" устроит, что я потом несколько лет не отмоюсь, - он продолжает обнимать и греть, и греться. - Он презирает эльфов. Но ещё больше он презирает мужеложество. Так что, я для него лакомый объект для сплетен, с двойной выдержкой. А кунари... не знаю. Может, заморозить и разбить. Или духовной темницей в муку перетереть. — Муже- что? А! Это то, что мы… Кажется, эльф только что обнаружил, что говорит прозой. Он смеется. Да. Оптат точно не окажется в числе его поклонников. К тридцати девяти как-то поздно расстраиваться, что кому-то в тебе что-то не по нраву. Особенно когда в твоем сердце столько подтверждающего твое существование тепла. Легкий поцелуй касается щетины. — Оптат — он был на войне. Кажется, повоевал неплохо так. К чему бы это было сказано? Корова продолжает торчать на берегу аки истукан. Жаль разрушать это тело, хоть дух в нем уже иной. - Может, пусть послужит теперь Империи. Назначим триарием прибрежной пограничной заставы... Тео, — вдруг остановился эльф, вспомнив, что не сказал кое-чего. — Я не испугался. Я… Заигрался. Напился этого эля. Рука совершила неопределенный жест раскаяния. — Ну ты сам виноват. Я ждал тебя в твоей комнате Мор знает сколько времени. И когда явились эти… идиоты вчетвером на полный дом магистров… Пол вздохнул. — Знаешь, когда была армия, было как-то проще. Что ни делай, а все равно я триарий, ты центурион. Всё. Сейчас так не получается.

На берегу - Пол, - дыхание перехватывает, удары сердца чаще, - нам надо, - что-то нам точно надо, но я не помню. Хотя, вот только помнил. - Нам надо... - вспомнил после поцелуя, - ... что-то с коровой сделать. Не можем же мы его с собой таскать. Свинцовые зрачки с любопытством глядят поверх чужого плеча на кунари. - Мать честная, я и забыл про него. Он ведь тебя слушает. Теперь так и будет за тобой ходить. Мне кажется, Оптат что-то подозревает. Вполне в его духе, знаешь, устроить тебе такую компанию. Руки нехотя отпускают чужую одежду, но не спешат размыкать его объятия.

На берегу - Чего ты хотел? Эльф еще смеется, еще хочет что-то объяснить. Что-то простое. Руки сжимают, касание. Недовдох. Я не помню. Ты правда хочешь услышать? Чего я хочу? Голова запрокидывается. Слышишь? Море. Шумит. Волна. Окатывает берег. Откатывается. И. Снова. Возвращается. Блики догорающего дракара отражаются сполохами света расширенных в свинцовых зрачках, словно в зрачках рептилии расцветая огненными лучами. В такт волн. Не вырваться. Не отпускай. Эль бродит и согревает. Или не эль? Что-то грубое и такое же первородное, как встреча тех стихий воды и огня. Они уже не далеко в море, а в его дыхании. Заставляют руки жить своей жизнью и шарить за спиной в поисках краев его одежды. — Хотел? Щеки касаются жадные губы. — Этого.

- Чего ты испугался? - за плечом Пола, совсем рядом, раздался тихий голос. - Неужели ты думал, что я из тебя делаю приманку? Пол улыбается и закрывает глаза, слушая его голос. Он ведь совсем рядом. Обнять? Наверно, все разошлись? Разве что Эли… Эли. Испугался? — А может, я хотел этого? Эльф не поворачивается, но тихо смеется.