Meshulik

Ему это снилось. Не раз. Как оборотня разоблачают. Будто кто-то выжигает в нем ману и срывает подложную личину. И вот он — как есть. Всего лишь немолодой седой эльф, способный на пару неплохих затрещин, но без связи с Тенью едва ли представляющий угрозу для этой всесильной в сердце своих владений магессы. Довольно только поднять руку, чтобы остановить очередную пощечину. А кто он, по сравнению со всеми этими людьми, эльфами и гномами, которые давно за чертой? Кто он такой, чтобы не поднять руки? Тем более что дальше - только свобода, правда и неудержимая ярость. Он стерпел. Несмотря на ошеломление, гнев и ощущение нереальности этого места, там в солнечном мире теплого морского бриза, вдали от расправы его ждали. Там где-то в него верил другой человек. Старик безропотно позволил сделать с собой то, что бы ни пожелала миледи. Тело безвольно качнулось, споткнулось, бессильно упало и попыталось подняться. Кряхтя, не подымая глаз, шепча обещание выполнить всё, что велено. И медленное возвращение согбенного старца назад, между телесностью ждущих истязаний живых обреченных полутрупов. В спертом густом воздухе, наполненном запахами тления и крови. Вот оно, могущество альтусов. Упрятанное глубоко под землю. Стыдливо ли? Подальше от глаз приверженцев идеи равенства. То есть равенства свободных граждан, имеющих хотя бы двух рабов. Право на участие в тевинтерской «демократии». Меньшее зло. Они не стыдятся, но пока что опасаются, что это выйдет на поверхность. Пока что… Он хотел выжечь всё вокруг. Но выжечь требовалось и собственные глаза. Ведь воображение на месте этой миледи Сикстус рисовало Тео. Стоящего в своей, такой схожей с этой, синей мантии. Достигшего вершин власти. И возможно, бьющего наотмашь.

- М-миледи... - плешивая голова склоняется всё ниже. Изо рта вырывается облачко пара. Поздно сожалеть о сделанном. Интересно, что же эта огненная леди, окруженная капищем во славу Думата, могла поручить тому такому мирному и невинно шаркающему по поверхности земли счетоводу? Пару новых перчаток? Новый скальпель из городской кузницы? Сердце девственницы? - Простите, - губы немеют и слова заплетаются, словно бы от страха. - Кажется, кажется, позабыл. Голова что-то... память подводит меня, миледи.

— М-миледи, — он принуждает оцепеневшее от увиденного тело низко поклониться. Шаркающими мелкими шажками Фоско поспешает пройти, куда велят. Если бы даже не проклятый артрит, приобретенный оборотнем вместе с личиной, он бы спотыкался и сбивался с шага. В холоде подземелья стены давят на грудную клетку, и кажется, что трудно вдохнуть. Все эти существа — это общее тело боли и страданий, уже не взывало о помощи. Они не молили, но ждали избавления. Маг духа ощутил жгучую потребность извлечь из ткани теневого магического потока языки пламени, разжечь из них пожар и спалить всё без остатка. Но взгляд властной хозяйки этой клоаки охлаждал горячую голову получше каменных стен.

К нему обращался здоровенный охранник. - Тебя хозяйка звала. На нижнем ярусе она. Пошевеливайся. Бежать поздно. Или нет? Да нет, поднимется шум. Старик, замешкавшийся было, покладисто кивнул, вздохнул озабоченно, покосился на бугая. - Да иду, иду. Звание старого козла требовало ворчливого брюзжания, в сопровождении коего он направился на первый ярус. Может, позвали, чтобы дать какое-нибудь незначительное поручение, после чего он сможет наконец ускользнуть из усадьбы... Расположение башни и внутренних покоев не сильно отличалось от устройства башни дома Муций. Не заблудиться.

- Эй, Фоско! - за спиной новообращённого счетовода раздался угрожающий окрик. Голос был мужским. - Я к тебе обращаюсь, старый козёл. Старый козел запнулся, не добравшись еще до выхода. Обернулся с любопытством и опаской.

- А твоя-то спина как?  Подслеповатые глазки счетовода наконец перестали являть круги и пятна, а сфокусировались на морщинистом лице пожилой рабыни. Да... а ведь с ней старик вполне мог быть знаком не один десяток лет. Может, даже и не только знаком. - Да по-прежнему, - кивнул старик своей предполагаемой знакомой и поспешно ретировался. Рассказ подтверждался. Бродить по усадьбе дальше было небезопасно.

Сначала он заметил юношу. Тот, увлеченный коротким спаррингом с менее достойным внимания партнером, представлял собой поистине усладу для глаз: высокий, но изящный, сильный, достаточно молодой, чтобы гладкость кожи превращала рутинную домашнюю тренировку в спектакль. Неудивительно, что женщина то и дело отвлекается от своей работы. То, что это эльфийка, до Пола дошло с опозданием. То, что она одета, будто хозяйка этого дома, отвлекло даже от ее очевидного нечеловеческого происхождения. (бдительность - успех) Еще одна очевидность напрашивалась в сравнении этих двоих: удивительное сходство их черт. (проницательность - успех) Прав некромант, эльфийская раса – вырожденцы. И не потому, что он их презирает. Потому, что, отдавая лучшие гены своим потомкам, как то красоту и таланты исчезающего народа, расовое сходство с матерью полукровка утрачивает. Человеческое наследие здесь агрессивно присваивает чужое дитя и оставляет сиротой инородную линию родства. Парень-то инородец. Хоть внешне — вылитый высокородный вельможа. Долго пялиться дальше на эту живописную картину для старого простого счетовода было опасно. Как бы и ему, свободному, в этом доме не огрести положенных за такую дерзость плетей. А то еще уволят дядьку — получится как-то неудобно перед прототипом оборотня. Пол огляделся и свернул в одно из боковых помещений, оказавшись именно там, где трудятся и живут местные рабы. Было там темновато, и, пока глаза привыкали к сумеркам после залитого солнечным светом двора поместья, он подозвал одного из рабов и рассеянно поинтересовался: — Тут меня ординатор прислал узнать, сколько подстилок освободилось в бараке за месяц. Пополнение селить надо… Скажи-ка, много ли тут мест свободных?

На самом деле он ушел не слишком далеко. Сделал круг. Сплетен старика ему в принципе было достаточно. Но то сплетни. В их правдоподобии Пол не сомневался, наблюдая безнадежность в глазах рассказчика. Но эти глаза не предъявишь публике. Нужны подробности. Задние ворота усадьбы охранялись не менее надежно главной подъездной дороги. При нем цепко оглядели фигуру мальчика с корзинкой — вероятно, посыльного, а увязавшуюся за ним собаку отогнали прочь. Эта незамутненная натура простого счетовода эльфу врезалась в память. Суть его, по крайней мере внешний его образ, который вполне бы удовлетворил стражу, для Пола сложилась в ясный короткий мотив чего-то вынужденно равнодушного и страдающе беспомощного. «Жить-то как-то надо», — произнес оборотень Завесе, и та, после некоторых усилий и случайных сходств с вомбатом и никому не известным мужиком в парике и с яблоком милостиво наделила эльфа сходством с сочувствующим счетоводом. Мимо стражи он прошаркал, озабоченно и скоро, как человек, который вернулся, забыв что-то прихватить с собой.

Так верю я эльфам-то. Дюже они её ненавидят. Так врать не будут, думаю. На старого счетовода поднял глаза седой эльф. Хоть и бывший, но да, раб. Истина в том, что, однажды побыв несвободным, этот опыт уже не избыть. Его и не отнять. С ним нужно жить, меряя им время от времени свои нынешние горе и несчастия и шлифуя на восприятии своей нынешней жизни особую грань - свободного... раба. Неизвестно, кто выше него ценит свободу. Уж не этот старец точно. На старого счетовода поглядели, похлопали глазами и попятились. - Пойду я, пожалуй. - Промямлил раб, пряча за спину кулак с плотно намотанной на него веревкой. - Наверно, в другую сторону убежала. Спасибо тебе, здоровица. За помощь, да, с барашком спасибо. А в ту сторону побежал, - рука махнула не глядя куда-то за спину. - И что это я сюда-то поперся. Вот дурак. Хозяин-то осерчает теперь. Последняя фраза была сказана обреченным шепотом. Фигура развернулась и, ускоряя ход, удалилась в глубину парка. Только некоторое время еще слышалось какое-то блеяние. Это раб призывал Бяшу. Бяша выбрал свободу. х

- Ты поди и седой оттого, - предположил он. - У нас-то тожа... тожа не сладко. Рабы что мусор. Жалко их. Я то за денюжку служу. Счетоводом. А они... они то из сотни хорошо если половина остаются. Эх... ну, пойдём, пойдём, сынок, скотинку твою искать. А то поди накажут тебя. Идём, - махнул рукой сердобольный старик. Теперь искреннее сочувствие читалось и в глазах эльфа. Этот человек работает за деньги, но заодно еще наблюдает чьи-то страдания ежедневно. И ладно бы раб - а этот добровольно. То есть за деньги. Ну да. Жить-то как-то надо. - А за что же... кто же это с ними так? - про барашка седой барашкопастух подзабыл. Веревка машинально сворачивалась вокруг кисти руки. Плотными петлями.

И они прошли до ближайшего парка. - Был. Как ни быть. Везде бунтуют, - пространно ответил дед и быстро сменил тему. - Рабы ж они, как дети малые. Не дал им пряник, они капризничать начинают. Эльф усиленно оглядывался в поисках барашка. Может, и хорошо, что рядом не маячило никакого его псевдо-хозяина: дед явно опасался вдаваться в подробности и что-то скрывал (проницательность - успех). - Из-за жратвы только девки да наложники хозяйские бунтуют - зло добавил раб о наболевшим. - Их бы к Деваре нашему. Уж они бы... знали, отчего кровь в жилах стынет.

А ты не врёшь мне, сынок? Что-то странный какой-то?  - Откуда же ему тут и взяться. Он же великий маг. Гостить изволят. Ты-то вот тоже странный, может, барашка нашего отдавать не хочешь? - на старика с подозрением уставились сердитым свинцом. - Слыхали мы, что в здешних владениях безобразия творятся. Будто... - раб понизил голос. - Даже бунт был.

- А ты чьих будешь-то, седой? - старик ещё больше сощурился, словно фокусировал утраченную остроту зрения. - Молодой ищо. А седой.  Лицо эльфа стало скорбным. - Так ведь магистра Девара мы, - внезапно выдало крепкое на память подсознание искателя тайных знаний. Рука неопределенно махнула, указав на множество подобных. - Что седой, то не нашего ума дело. И обреченным шепотом добавил: - То хозяйская воля, не мне решать. Седые патлы упали на грустно опущенный нос. Глаза глядели на веревку.

Вот и минуту назад из ворот в разные стороны отправились по своим делам: старик, два молодых эльфа и молодая девушка. Если кто чем и недоволен, то девушка. Она захочет сделать свою жизнь приятнее и поднимет глупого чужого эльфа на смех. Если кто чем и недоволен, то вон те парни. Они могут заработать на глупом чужом эльфе и стать на время довольными. Если кто чем и недоволен, то старик. Он сядет эльфу на уши и расскажет, что бы он сделал в этой жизни, будь он моложе. - Отец, - обратился Пол к старику по-свойски, - барашка не видал тут? Молоденький. Хозяйская овца, чтоб ей... - раб приблизился, утирая пот и потрясая удивленно веревкой. - Вот только что играла барышня с ней, а тут вдруг ... И нету.

В конце концов, он даже не попытался кем-то обернуться. Приятно помечтать, но это еще успеется, а ветер и морской воздух изгоняет из головы весь туман и недопонимания. Сегодня прилетела тучка, завтра из нее пошел дождь и молнией подожгло сарай, послезавтра взрастет пашня и найдут хрусталь в песке. Море приводит мысли в порядок. Наконец, набравшись оптимизма и солнечного света, эльф все-таки отправился на разведку. Один. Уже сожалея, что не вытащил с собой молчуна. Ну да... все же он немного приоткрыл между ними какое-то пространство для будущего возможного понимания. Время покажет. Через некоторое время рядом с задними воротами искомого особняка стоял одинокий аккуратно, но скромно одетый эльф с веревкой и оглядывался, призывая с надеждой в голосе: "Бяяяша, Бяша, Бяша... Да где же ты, проклятая скотина!"

Однако двигать общаться с рабами без прикрытия все-таки будет глупо. Может, и не эльфоненавистник этот Салем - вон, к Элахилю подошел с приязнью, написал вроде, чего надо, не пялится почем зря без толку, но недовольство его было очевидным, когда эльф предложил совместное дело. Может, и неплохой он человек, узнать его лично оборотню так за эти дни и не пришлось, но он явно избегает Пола. Демоны знают его поди, отчего. Может, Пол ему напоминал его покойного дедушку... Хотя... а впрочем, кто знает, кем был его дедушка. Копаться в причинах нежелания немого идти на контакт Пол бросил как занятие безнадежное. Хорошее он видел даже в брюзжащем на него Оптате. Красс прикажет - пойдет с демонологом на дело. Сам попросит - не откажет. Но все эти игры в гляделки и утомленные мины были не для главы "Кровавой банды". Хоть и ныне в не совсем характерном для себя амплуа. Он покинул Тень и вышел на балюстраду гостиницы, которая смотрела в открытое море. Как же высоко... И кажется, что летишь. И вот-вот развернутся широкие крылья. Он уже ловил ими ветер, играющий в седых волосах, шумящий в ушах и наполняющий ноздри солоноватым запахом полной свободы и власти над стихией. Ветер... Воображение заменяет оборотню первый грубый набросок. Или краткую запись основной темы мелодии. Которая после обрастет диезами, хором, взмахами смычков и слезами курсистки в гулком зале капеллы. Этот зал сейчас предстал перед ним пустым, заполненным только темой. И он на время отдался ей, стоя на ветру.

В глазах оборотня таился вызов, который, тем не менее, не смог спрятаться от взгляда тёмного леса. В глазах демонолога же явственно читалось ничего, кроме усталости. Салем медленно кивнул в знак согласия на предложение седоволосого эльфа. Усталость - не самое подходящее состояние для такой работы. Полу стало жаль немого и он пожал плечами. - А впрочем, мессир, не хочу навязывать вам свою волю, я ведь просто... эльф. Вероятно, я поспешил и у вас был более разумный план, чем сопровождать меня. Извините мою поспешность. Он снова привычно вежливо кивнул Салему и занялся обдумыванием других вариантов.

У Пола был план, но для его осуществления требовалось то самое прикрытие. - Вряд ли прислуга с доверием отнесется к чьему-то рабу, бесцельно слоняющемуся по округе. А вот если в стороне будет любоваться пейзажами его господин... Он пристально взглянул на мессира Силенсио, вся фигура которого буквально напрашивалась на эту роль. - я буду страховать вас, мессир, а вы меня. Как вам такое? В глубине свинцового взгляда таился скрытый вызов.

Пол покусал губы, обдумывая предложенный план. - Страховка, вероятно, потребуется от многих. Предыдущее дело это показало. Я бы не стал воротить носа и от разведки демонами, и от раутов этих, что бы это ни было. Нужно только понять, что делать сначала, а что потом. Выходит, что сначала посещение винодельни и рабов. Вопрос вот какой: где эти рабы работают?

Мессир Сэйферт так галантно подхватил вскользь брошенную идею леди Мастарна, что даже оборотня, которому в детстве медведь наступил на ухо, отвечающее за поведение с дамами, возникло ощущение, что Сэй э... норовит расположить девушку к себе. Пол это назвал по-своему, но за это, случись поблизости добрейшая Кор, она бы шикнула на него и, может, напомнила бы, у кого тут в прихожей стоит скромная коллекция наточенных двуручников. Так что подыскивать определения ферелденец бросил, но с интересом поглядел на миледи Мастарна. В ней угадывалась непокорная натура. Стихийщица. Да... такая может добавить куда надо скипидару. Как третьего дня тому драккару с кунари. Подошвы ног по-прежнему парили. Надо после собрания выйти подышать, привыкнуть к этому неимоверному виду. Словно птица смотришь с небес в море. Орел или чайка.

Пола не стоило предупреждать о том, что в Тевинтере к эльфам относятся с предубеждением. К ним везде относятся с предубеждением. Даже сами эльфы относятся к себе с предубеждением, считая то ли обиженным за что-то Создателем, то ли потерянным народом перворожденных, то ли рожденными для избавления святого Тедаса от проклятых шемленов. Одно из немногих мест во всем Тедасе, где предубеждения не приветствовались, — в его Банде. Заботливый совет не удивил. Все было наоборот: единственный, кому он верил, был Тео. Пол и не ждал распростертых объятий. Но давно уже видел больше. Сетус, хоть и кривился, но все же не брезговал иметь с ним дело, принимая эльфа как сносный инструмент для его, Сетуса, целей. Да и то оживление некроманта в ответ на рассказ об окопах… Миледи Борза демонстрировала для своего статуса впечатляющую степень демократизма. Чуть меньше, но держала лицо (и мило тупила взор) воспитанной аристократки миледи Мастарна. Сэйферт продолжал удивлять, напротив, нечувствительностью к незримой границе между эльфом и достойным лаэтан… коим, по всей вероятности, являлся. Но тут граница была уже не столь определенной. В Тевинтере эльф мог пробиться в уважаемые маги. И если ты не крайний ортодокс старой веры… Оставался мессир демонолог. Он предпочитал не замечать эльфа вовсе, не говоря об их первой встрече, окончившейся бегством человека. Что, конечно, вкупе с его специализацией наводило на мысль, что вот он этот самый ортодокс и есть. Пола все больше занимало, что он делал в Вейсхаупте. Уж не искал ли разгадки, похожие на те, что так давно исследовал покойный Эллин Девар? В древней крепости хранилась обширная библиотека старых документов. Увы, очевидная ксенофобия и немота вкупе лишали возможности приоткрыть завесу этой тайны. В дороге в основном оборотень общался с Эли. Рассказывал о жизни в Ферелдене. О жизни в лесу. О жизни оборотня… В общем, любопытный парень вытягивал из него все, только зазевайся. Возможно, даже больше, чем эльф поначалу и думал рассказывать. Ему снова снились сны. И тот разговор с Сэйфертом хотелось продолжить, он уже пережил период сомнений, верх взяло любопытство. А еще он чувствовал, что приближается в своих поисках к чему-то очень важному для себя. Что захватывало не меньше их общей миссии. Что-то, что было очень созвучно ей. И что заставляло задумчиво улыбаться, глядя украдкой на трибуна. 6 фрументума, поздний вечер Как высоко. Море. Как чисто… Прислуга подчеркнуто вежлива. Как же высоко… 7 фрументума, 10:00 Всё еще высоко. Он это чувствует даже в тени. И оттого его теневой образ немного парит над видимостью паркета. Он вновь не торопится высказываться. Объект — явно клиент сильных мира сего, таких же альтус, как и сам. Чешет переносицу, ждет, когда кто-нибудь нарушил молчаливые раздумия... - Ну я... могу к рабам... Очевидно.

Магу надо спать. Все держится на воле же. Всякий раз творение заклинания — акт уникальный и требующий всех сил. В семь утра странное ощущение, когда ладони касаются закрывшейся за трибуном двери. Он не выспался. Но полон сил. Долго ли так будет продолжаться? Они не мальчики. Тео надо спать. Есть еще одно следствие недосыпа — сегодня не было снов. Никаких. Тень не успела поддаться расслабленному потоку грез и вплестись в их извивы. Оставшиеся до начала пути два часа оборотень провел в медитации и сборах. Медитация особого рода: огонь свечи впитывается зрачками, производя вчерашний эффект. И они наполняются огненными сполохами. Зоркость становится хищной, выборочно усиливая фокусировку на движущихся объектах: птица, пролетевшая за окном, мышь, выглянувшая из щели в полу. Мышь… Рефлекторный бросок. Шишка на лбу напоминает, что метаморфоза коснулась только глаз. Вскоре, потирая лоб, Полихроний вывел гнедка, провожаемый какими-то подозрительно укоризненными взглядами из конюшни. Кажется, кому-то пришлось ночью почем зря запрягать, чтобы после распрягать. Всем надо спать. Иначе спутаешь что-нибудь — и звезданешься со всей дури о ножку табурета. — Доброе утро! — приветствовал горе-экспериментатор коллегу-иллюзиониста. И тише интересуется, — Как самочувствие? Оглядывается. Сейферт стоит открыто, но кое-кто скрывается, стараясь остаться незамеченным или задумавшись о чем-то слишком глубоко. Демонолог — словно и не уходил со двора. Хотя конечно, ему тоже надо спать. Или не надо? Странно, Эли говорил, что он не Серый. Как это ему так повезло? Если он из Вейсхаупта… Но спрашивать неловко — парень немой. Да и нет повода. Вейсхаупт — на ближайшие лет пятнадцать еще выкинут из жизни эльфа за общую упертость, косность и тупизну. Тому, кто знает о Восьмом, может быть только жаль Орден с его надутым оптимизмом. Пол кивает Салему, избавляя того от необходимости отвечать несимметричным молчанием в ответ на слова, которыми он не владеет. - Avanna, господа, - коротко приветствовала она собравшихся, степенно проходя к карете, где услужливый кучер уже распахнул дверцу. Миледи Борза по-прежнему сдержана и странным образом не кажется опасной, если находиться на достаточном расстоянии и не слишком пялиться. Пол так и поступает, поправляя сумки.

Комната Полихрония Мы встретимся украдкой… Никто не узнает. Все будет очень тихо, ведь в доме тонкие стены… Почти непорочно. Поступь трибуна по темному коридору не была легкой. Об этом известили звуки падающих предметов и возмущенных домашних животных. Мнение о них достигшего наконец комнаты Тео тоже было невысоким. - Это самый стрёмный коридор, который я встречал за 36 лет жизни, - шепнул усмирённый гость, прежде чем повалить хозяина на узкую кровать. Уже придавленный к кровати, оборотень пытался. Сказать что-то. Но его постоянно перебивали. Все время мешала. То одежда. То подушка. То… — Тернистый путь. До моего ложа, трибун. Но. Ты его. Преодолел. Должен заметить. Весьма мужественно. Оно ведь. Не зря…. Не зря так зовется… Мы встретимся украдкой… Может, кто и узнает, но мало ли, зачем трибуну понадобилось красться по коридору. Все будет… очень тихо? Стены? Ах, да, там что-то было про непорочность… Ему не дали договорить.

На берегу Он лишь прикрывает глаза с пониманием. Да, Пол касается жизни трибуна, словно ювелир хрустального бокала. Очень бережно. - Ах, значит, я ещё сам и виноват, - возмущается коварный тевитерец, находит мочку обрезанного уха и прикусывает. Разворачивает к себе лицом и снова обнимает. - Да, в армии было проще. тогда, я точно знал, что будет завтра. Сейчас - я бы не поручился и за минуту вперёд. Пойдём. Не дурно было бы поспать до утра, чтобы из седла не падать. Обхватив его красиво развитое тело, впитывая отголоски его маны и касаясь губами щеки, было так очевидно, что они созданы друг для друга. Но как только размыкались объятия, вставал животрепещущий вопрос: кто я тебе? — Тео, я все понимаю. — Серьезный кивок. — Но теперь… твоя очередь красться в мою комнату по стремному темному коридору. Стройное тело прижимается на миг еще сильнее. И объятия размыкаются. Он тянет магистра в сторону удачно не догоревшего постоялого двора. Всю ночь будет пахнуть паленым. Но если они не планируют завтра лечиться от простуды, пора возвращаться. Эльф насквозь мокрый, еще с тушения магического пожара. Он только что это понял. И как это в его голове помутилось настолько, чтобы представить себе что-то на этом берегу. Руки до сих пор мелко дрожат. И не от холода.