Ribka

-Отчего бы не уделить. Но и ты уж постарайся говорить прямо, маг, а то я вашу братию знаю. Заведёшь рассказ на полчаса. С прологом и эпилогом. Наёмник не удержался от усмешки, а Оливии достался его одобрительный взгляд. Вот это качество - не ходить вокруг, да около, а сразу брать быка за рога - ему очень нравилось в гномах. Хотя и не всем представителям коротышек оно было присуще, но все же встречалось куда чаще, нежели среди людей и эльфов. Но тем не менее, в разговор мужчина не вмешивался, предоставив вести тот Шейну и Мэйт, у них договариваться о деле получалось куда как лучше, можно было даже поучиться некоторым приемам обходительности. Никогда не знаешь заранее, что может в жизни пригодиться, а папаша Киллиана говаривал, что лишних знаний не бывает.

Пусть таверна отличалась от усадьбы тевинстерского магистра, как солнце от луны, но уж наемник то себя тут чувствовал, как рыба в воде. Не одни портки протер он в подобных заведениях, а потому с легкостью окунулся в знакомую - шумную и многоликую - атмосферу. Заняв место за столом и пристроив лук и колчан так, чтобы никто не смог и близко к ним подойти незамеченным, мужчина приветственно улыбнулся хозяйке заведения и сделал заказ более определенный - едва ли меню в "Весле" сильно отличалось от тех, что подавали в аналогичных тавернах: - Мне мясного рагу и хлеба. Но для начала пинту эля. Каждому? - он обвел вопросительным взглядом своих спутников, с особенным сомнением задержавшись им на Мэллит, не уверенный, что столь разношерстная компания не поворотит нос от дешевого пойла в дешевой же таверне. Ну, разве что кроме Стража. А вот эльфийка и вовсе, поди, свою порцию не одолеет, если, конечно, вообще пьет что-то крепче воды. Пила ли она вино за памятным ужином с Кроносом, Киллиан сейчас не вспомнил бы и за "двойного грифона"*. *"двойной грифон" - золотая монета Андерфелса.

9. Книга из цикла. Р. Джордан "Колесо времени. Восходящая тень"

Киллиан тоже был рад, наконец, выбраться на свежий воздух и тепло солнечного дня. И тому, что его кошелек не стал легче - неожиданно, но именно слова Мэйт нашли у клирика отклик, что говорило в пользу последнего, как хорошего человека. Оглядев площадь, наемник потер подбородок и предложил своим спутникам: - Может, теперь в "Пыльное весло" наведаемся? Кажется, наш наниматель доверял этому Олафу, так что есть шанс найти с ним общий язык... , - наемник прокашлялся. - Да и промочить горло будет не плохо, кажется, я насквозь пропитался архивной пылью.

-Спасибо, - улыбнулась Мэйт, забирая бумаги. - Удача нам не помешает, - она посмотрела на остальных. Вроде бы, все вопросы заданы, но мало ли. - И время ценно. Уходим? - Идём, - поддержал предложение девушки наёмник. Они и так потратили столько времени в этих архивах. А загадок (святые портянки Создателя!) только прибавилось.

-Если в-вы считаете, что я в чём-то в-виноват, можете подать жалобу Старшему Стражу, сестре Даниэле или ещё кому пожелаете. В-ваше право, - пробормотал Юлиан, стараясь не смотреть на собравшихся вокруг него героев. - Да никто тебя ни в чем не обвиняет, - миролюбиво отозвался Киллиан, будто не он сам пять минут тому назад посылал в адрес клирика проклятья. - У тебя своя работа, у нас своя. Мы, наоборот, ищем сотрудничества. Помоги нам найти кое-какую информацию и мы свалим прочь, никто и не узнает. Никому от этого худого не будет. Еще и подзаработаешь, м? Он почти повторил слова Мэйт, только давил не на жалость, а на жадность собеседника - опыт говорил, что звон монет людям куда ближе, чем сострадание к ближнему.

Занимательная история про слабого духом человека. Киллиан озадаченно поскреб рукой затылок, но привычно уже промолчал, терпеливо дожидаясь, когда все его спутники удовлетворят праздное любопытство и вернутся мыслями к их делу. В конце-концов без Лии они бы могли до сих блуждать по архивам в поисках нужной секции, так что немного внимания бедной девушке не слишком их задержит. Все-равно завравшийся клирик далеко не ускачет на одной ноге!

Святые сиськи Андрасте! Киллиан закрыл глаза, энергично растирая лицо ладонями. Стоило признать, даже с указаниями старшего клирика они терпели катастрофическую неудачу в поисках нужной информации. Затекли спина и зад, ломило шею от того, что приходилось горбиться над записями. В глаза - будто песку насыпали, а в горле першило от подвальной сырости и пыли. А может и нет никаких записей? Если те события и были когда-то описаны, то точно также когда-то могли и сгинуть, по чужому умыслу или же недогляду. А они уже который час корпеют над сведениями о чужих свадьбах, похоронах, расчетах за зерно и дерево. Конечно, иногда встречались записки поинтереснее, которые могли бы потянуть на маленький рассказ начинающего менестреля из захудалой таверны. Ну, вот, например... Наемник широко, уже в который раз зевнул, запрокинув голову к низкому и темному потолку. Вот, например, эта заметка про девчонку, чье имя даже не потрудился указать записывающий. А меж тем, девчушка не зря удостоилась чести быть увековеченной в городской истории. Она, спустившись в катакомбы из "верхнего порта", нашла источник заразы, поразивший беспризорников. Разлагающаяся коровья туша, сброшенная в колодец неизвестным злоумышленником, привела к распространению болезни. Надо же, не побоялась сделать то, на что не решались и взрослые люди, пустившие дело на самотек. Мужчина усмехнулся, с теплотой подумав о маленькой героине. Источник заразы изолировали, а имя девчушки даже не потрудились узнать. Все как всегда в этом мире. Впрочем, к их делу и эта история никакого отношения не имеет. Наемник вздохнул, взял в руки свиток, чтобы отложить его к уже прочитанным. Рука зависла в воздухе, а сам он несколько секунд недоуменно таращился на предмет в своих руках. - И старший клирик как-то уж слишком дергался, услышав нужный нам год. - холодная усмешка изогнула губы, - Думаю, стоит побеседовать с ним еще раз. - Вот ведь ублюдок колченогий, - пробормотал Киллиан будто в ответ магу, но казалось, что говорит он сейчас сам с собой. Развернув пергамент, мужчина снова пробежал глазами чопорные чернильные строчки. Зачем то поднес его к лицу, принюхиваясь. И громогласно выдал: - Чтоб его Пустота пожрала! Ставлю остаток серебра, что знаю, на какой лестнице наш клирик подвернул ногу! - обернувшись к своим спутникам, наемник показал им свиток. Не было нужды указывать на то, что бумага выглядела подозрительно хорошо сохранившейся для пролежавшей почти триста лет в сыром подвале. Но лучник обратил внимание и на еще одну деталь, которую его замыленый взгляд углядел не сразу: - Чернила высохли совсем недавно, еще даже запах не полностью выветрился.

Кажется, наемник был единственным, кто не озаботился судьбой своего сандаринского предка. Но Киллиан жил настоящим и не цеплялся за прошлое. Тем более такое давнее. Разве что, прислушиваясь к словам своих спутников, озадаченно думал о том, как же так получилось, что каждый из них имел в этом городе кровную линию - невероятное везение или Кронос нанял их все же не за личные качества, а невесть как отслеженные родословные? Ведь как иначе возможно выбрать наугад пяток людей и попасть с каждым "в яблочко", будто весь род людской (и эльфийский) шел из этого городка на отшибе мира. К их делу эти размышления отношения никакого не имели и мужчина тряхнул головой, прогоняя прочь назойливые мыслишки. Отложил одну книгу с записями, подтянул к себе другую. Взгляд забегал по неровным строчкам, исписанным разномастным почерком - скукота смертная. Вообще-то читать Киллиан любил, выучился еще в детстве и перечитал все интересные книжки в их деревне. Ладно, ладно, в деревне было не так уж и много книг, а если отбросить из них религиозные тексты и травник жены старосты, то и вовсе оставалось меньше, чем пальцев на руке: "Дейн и оборотень", "Предостерегающие истории для искателей приключений" (действие на юных читателей книга оказывала прямо противоположное своему названию) и "Авелин. Рыцарь из Орлея". О, сколько же чудных мгновений было проведено за их пожелтевшими страницами, истрепанным по краям руками нетерпеливых читателей! И сколько несбывшихся мечт рождали их строки! Потом, много позже, были и другие книги, интересные и не очень, но тот трепет детской души не вызывала больше ни одна... Голос Шейна вырвал наемника из задумчивости и тот поймал себя на том, что пялится, как идиот, на старое чернильное пятно посреди страницы. Ниже шло "...сочетались браком такой то и такая то числа..." В мужском имени две буквы расплылись, будто на них капнули слезинки из глаз отвергнутой влюбленной. Мужчина не сдержался, от души зевнул, потянулся, подняв руки над головой. И со вздохом вернулся в поискам.

Деликатного тычка в спину рыжая не заметила, во всяком случае никак не отреагировала на обращение к ней. Ну, хоть у Шейна получилось отвлечь внимание эльфийки от клирика. Киллиан с затаённой тоской оглянулся на выход из Дома Создателя, прежде чем последовать за усмиренной. Он не шибко то знал, что искать, взяд ли нужные им памятные события кто-то скрупулезно записал и бережно оставил дожидаться в уголке. А значит придется "отделять зерна от плевел". А Мэллит то, оказывается, сирота. Даже не знает, кто были её родители, долийцы или городские. Наёмник поставил бы на заклад оставшееся серебро, что в биографии девчушки найдутся и другие занимательные детали, например, откуда у неё взялась эта огромная ручная волчица. Вот только лезть со своим факелом в потемки чужой души мужчина не стал бы. Да такая болтушка и сама все расскажет, рано или поздно. А нет, так серебра в кошеле осталось - кот наплакал, не стоит его разбазаривать.

- А меня Мэллит зовут, - Рыжая похлопала ресничками. - А у вас мышки водятся? Вы их мышеловками ловите или кошками? А то моя... гм... собачка... их не любит. Кошек, то есть, не любит, а мышек она очень даже любит, когда кроликов нет. - Идем, малышка, - в этом несколько фамильярном обращении не было намека на заигрывание, так мог бы наемник обращаться к младшей сестренке. Он слегка подтолкнул эльфийку в спину, нечего тратить время на неуклюжего клирика, еще чего доброго девчонка сболтнет чего лишнего. Но вслух добавил: - Не хочется провести тут весь праздник. Церковь навевала унылое настроение, а перспектива копаться в пыльных записях о рождениях и смертях давно забытых людей - тем паче. Но дело есть дело и потому мужчина не жаловался, стойко неся это бремя на своих сильных плечах. Он поднял взгляд с рыжей макушки, перевел его на усмиренную, чуть слышно вздохнул. Киллиан, конечно, слышал, что усмиряют тех магов, которые могли бы быть опасными, но в бесстрастном лице их проводницы по архивам не находилось ничего опасного. Вот же не повезло ей родиться со своим прОклятым даром!

- Не похоже, чтобы вы собирались вознести молитву, - прогудел один из двух стоявших на страже храмовников, с недоверием окидывая взглядом разношёрстную вооружённую компанию. - Добрый день, сеньоры, - с улыбкой приветствовала она. - Вы весьма проницательны. Нам нужно в местный архив. Может быть, сестра Даниэла нам с этим поможет? - Лан! - Мэллит подергала Стража за рукав. - А зачем воз нести? Он что, сам катиться не может? Киллиану с самого начала казалось непонятным, зачем тратить время и тащиться всей чесной компанией в те же архивы. Не то, чтобы их было много, всего то пятеро. И огромная, голубоглазая волчица. И все непременно желают узнать информацию о своих предках. Может предок у них общий, а может просто сегодня покрытые плесенью записи вдруг обрели невиданную популярность. Ни-че-го подозрительного, в общем. Наемник, чья высокая фигура скромно маячила за спинами совершенно неподозрительной компании, тихонько вздохнул и украдкой оглянулся по сторонам - не появится ли давешняя монашка. Но нет, хоть тут высшие силы были к ним милостивы и единственная пока что знакомая не выдаст его случайным словом.

Ривейни угощала всех сладкой, вкусно пахнущей и липнущей к пальцам, выпечкой. Интересно, муж у неё есть? Вокруг таких женщин должны виться целые толпы голодных поклонников! Наёмник тоже не стал отказываться, поблагодарив с улыбкой и зажмурившись от удовольствия, когда первый кусок угощения оказался во рту. Это только в сказках утверждается, что настоящий мужик кроме мяса и пива ничего есть не может. А мужик, он как ребёнок, и мясо любит, и сладкому десерту всегда рад. Просто не всегда найдётся добрая душа, что будет угощать сладостями, а самому их покупать вроде как и не пристало. Вот и родилась эта побасенка про суровых и бородатых. - Забыл ещё сказать. Говорят, что в Тевинтер отправили сообщение родным Кроноса, но от тех так и нет никаких вестей, - тон наёмника явно говорил о сомнениях последнего, что наследники и впрямь извещены. Хотя, конечно, объяснений могло быть много. Неделя не такой уж и большой срок, да и дороги не спокойны, мало ли что могло задержать родственников мага.

- Что, ж я узнал, что мастер-коссит, по крайней мере, существует, - сообщил он без вступлений, - И тусит вместе с родичами. Страж выражался замысловато, вроде и понятен смысл, а Киллиан и слова то такого не слыхал - "тусит". Наемник дождался паузы в разговоре и пересказал то, что услышал от сладкоголосой монашки: - Преподобная отбыла на поклон к Белой жрице, хочет попытаться лишить наследников Кроносов их исконных земель. Кстати, именно по её приказу мёртвых в поместье не хоронили. Церковь объявила, что в случившемся виновата магия и, якобы чтобы уберечь людей, запретила приближаться к усадьбе, - он даже не пытался скрыть неприязнь к означенному лицу. - Сейчас её обязанности исполняет некая сестра Даниэла. Но за архивы тут отвечают усмиренные. Есть ещё старший клирик Юлиан, но как мне сказали, он стал затворником, не уверен, что мы добьёмся встречи с ним.

— Привет, — улыбнулась Мэйт, подходя к Киллиану. — Твоя охота за городскими слухами была удачной? - Смотря что считать удачей, - наёмник задумчиво поскреб затылок и перевёл взгляд на благословенный лик деревянной Андрасте. Признался:- Но здешние молитвы однозначно напророчили мне оную.

Его спутники как то незаметно растеклись по городским улочкам и наемник остался один на один с Пророчицей, красующейся на главной площади Сандарина. Статуя, стоило признаться, была величественной и не только тем, что выполнили ее из драгоценного в этой части Тедаса дерева. Неизвестный резчик постарался на славу, сумев едва ли не вдохнуть жизнь в черты древесного лица и локоны, растекшиеся из-под венца по женским плечам. Даже тонкие складки одеяния казались лишь застывшими на миг, прежде чем Андрасте сойдет со своего пьедестала. И, может быть, ее великолепие померкло бы рядом с белой Госпожой, высеченной в поверхности Мердейна, но здесь и сейчас статуя притягивала восхищенные взоры, в очередной раз подтверждая искусство андерфелских мастеров. Киллиан смотрел на Пророчицу, а та, скрестив на груди деревянные руки, взирала на него, строго, будто укоряя за чрезмерную брань с упоминанием ее частей тела и предметов гардероба. Еще чуть-чуть и несомненно мужчина бы покраснел, устыдясь и каясь в грехе сквернословия. - Пускай впереди меня только тьма, но Создатель направит меня! - женский голос, приятный, сладкий, ласкающий слух, заставил отвести, наконец, взгляд от статуи. Такой голос мог принадлежать самой прекрасной женщине на свете. Должен был принадлежать ей. Но у ног Андрасте обнаружилась маленькая, очень толстая монашка, раскрасневшаяся то ли от жары, то ли от усердия. Одеяние туго натянулось на необъятном животе, рискуя лопнуть от неловкого движения. Пот выступил на нем темными пятнами, на груди, под мышками, когда женщина простирала руки к спешащей по своим делам праздной толпе. Заметив взгляд одного из таких зевак, она поправила пухлыми руками головной убор, улыбнулась зрителю и с удвоенной силой продолжила: - Мне не суждено скитаться по неверным дорогам Загробного мира, ибо там, где Свет Создателя, нет тьмы! И ничто, сотворенное Им, не будет утеряно! Киллиан не смог удержаться, чтобы не улыбнуться ей в ответ - уж больно заразительной оказался пример, да и сама сестра производила приятное впечатление, такой она казалось жизнерадостной и человеколюбивой. И что такая делает в Церкви, самом скучном заведении на всей известной земле? Мужская улыбка не осталась без внимания, монашка зарделась, но совсем не стыдливо, а как любая женщина, получившая неожиданный знак внимания. Наемник почесал затылок и решительно преодолел то расстояние в три шага, что разделяло его с послушницей, молясь про себя, чтобы та не оказалась певчей, иначе вряд ли можно было рассчитывать на внятный диалог, ибо певчие давали клятву не произносить слов, которых нет в Песне Света. Монашка улыбнулась шире, сложила на манер статуи руки на груди и, недвусмысленно указывая взглядом на стоящий рядом с ней ящик для пожертвований, мелодично продолжила: - Я не одна! Даже когда я оступаюсь на тропе с закрытыми глазами, я все ещё вижу здесь Свет! Наемник вытащил из кармана медяки, вовремя заметил, как сестра церкви закатила глаза, ссыпал их обратно и достал орлейскую корону*. Зажав ту между пальцами, сперва показательно приподнял вверх, а потом, внутренне содрогаясь от расставания, опустил в ящик. Женщина всплеснула руками, благодарно кивнула и певуче закончила эту Песнь: - Сделайте же, други мои, последний вздох, пройдите Завесу, Тень и все звёзды в небе, и успокойтесь одесную Создателя, и обретите Прощение! Ох, сколько же раз приходилось Киллиану слушать эти строки, сколько раз приходилось самому их повторять! До зубовного скрежета! Но мурашки поскакали вовсе не от этих воспоминаний. Сама того не зная, вещательница надавила на больную рану. - Благодарю, благодарю тебя, юноша! - рассыпалась та меж тем в любезностях, хотя по возрасту вряд ли намного ушла вперед собеседника. Достала из широкого рукава простой платочек, утерла им лицо. Ей было жарко. И скучно в этот день, когда весь город готовился к проводам зимы и никому то не было дела до ее старания. Горожане бежали мимо, лишь изредка кидая в ее ящик мелочь. А у нее уже пересохло в горле, и ноги совсем устали, и тело под толстой тканью рясы покрылось липким потом. Но Аннелиза - так ее звали - стойко терпела все эти лишения и рассыпалась соловьем перед пусть одним, но слушателем. Ей всегда было приятно, когда удавалось достучаться хоть до кого-то. И совсем была не против поболтать и на отвлеченные темы, а не только декламировать Стихи. - Преподобная покинула нас, - охотно отвечала она на вопрос наемника, когда окольными путями тот подобрался к интересующей его теме. И на его недоуменный взгляд еще охотнее пояснила: - Она отправилась в Вал Руайо, чтобы встретиться с самой Верховной Жрицей! О, у нее великая миссия! Преподобная хочет убедить Верховную Жрицу надавить на Андерфелс, чтобы уже реквизировать земли магистра... О, ты же не местный, конечно, откуда ты бы мог знать, что эту благословенную самой Пророчицей землю оккупировали грязные малефикары! Вознеся подобострастый взгляд от собеседника к статуе упомянутой персоны и воздев к ней руки, монашка продекламировала: - Магия призвана служить людям, а не править ими! Злы и испорчены те, кто принял дар его и обратил против детей Его! Да будут названы они Малефикары, проклятые! Да не найдут они покоя в мире и за его пределами! Взгляд вернулся к Киллиану и тот спросил, старательно придавая голосу заинтересованность вкупе с недоверчивой настороженностью: - Магистр? Здесь, в Сандарине? Не знал, что тут живут тевинтерские маги... Клирик вновь сложила на груди руки и с грустью покивала на такую несправедливость. Потом нехотя проговорила: - Ну... на самом деле уже не живут. В поместье, оно за городом, в холмах, так вот там недавно бойня случилась. Говорят, никто не выжил..., - странно было слышать в ее голосе некое сожаление, когда она говорила о погибших. Может, и впрямь ей было жаль, пусть и малефикаров, но все же людей? - Кто же осмелился напасть на магистра? - деланно удивился мужчина, словно само такое предположение было чем-то невозможным. Аннелиза пожала плечами. Ей была неприятна эта тема, но и снова надрывать горло впустую не хотелось. Поэтому она все же ответила: - Да никто на них не нападал. Всему виной стала эта их грязная малефикарская магия! Повезло, что никто больше не пострадал. Преподобная запретила приближаться к поместью, даже чтобы похоронить мертвых, лишь бы уберечь людей от этой нечестивой магии. Вот так да. Киллиан все же оказался прав, в городе не только знали о произошедшем, но и оставили трупы непогребенными по приказу Церкви. В самом деле, повезло, что никто больше не пострадал. Уж не благодаря ли Флемет? Чтоб эту Преподобную Бездна пожрала! Лицемерия последней, видимо, было не занимать. Первым делом поспешила в Орлей, чтобы оттяпать оставшиеся без хозяина земли, наверняка в пользу Церкви. - Как же можно было вот так мертвецов оставлять? - не удержался наемник от едкого вопроса, сердито стиснув зубы. Его собеседница непонимающе захлопала глазами. - Так чтобы никто больше не пострадал от той магии! - терпеливо повторила она прописные, казалось бы, истины. И для вящей убедительности добавила: - Вообще то, этим делом должны были заняться родственники магистра, но уж неделя прошла, как им отправили известие, но так никто и не прибыл до сих пор. Женщина развела руками. Объяснения Киллиану показались неубедительными. Он категорически был не согласен с решением Преподобной, но чтобы не потерять расположение собеседницы понятливо покивал. - Мудрое решение..., - разговор как-то свернул с изначальной дорожки, а продолжать его резона не было. И мужчина спросил: - А кто же теперь замещает Преподобную? - Сестра Даниэла сейчас за старшую, - просияла и монашка, радуясь возможности сменить тему. - А ты по какому вопросу к ней? Дел, сам понимаешь, у нее сейчас много, придется подождать, когда она тебе назначит прием. - Да я хотел спросить у нее разрешение взглянуть на местные архивы. Я ищу информацию о своем предке, он тут когда-то был капитаном стражи. Йоргеном его звали. Может, найду какую заметочку о нем, - воспользовался озвученным ривейни предлогом Киллиан. Сестра церкви разулыбалась и всплеснула руками: - Надо же, так ты, можно сказать, почти что родом из нашего Сандарина! - она прижала ладони к пухлым щекам и покачала головой, радуясь, будто обрела потерянного брата. У мужчины на секунду даже закралось сомнение, а не был ли тот Йорген и ее предком в самом деле, но собеседница уже говорила другое: - Архивами у нас заведуют усмиренные. Есть еще старший клирик Юлиан, правда он затворничает в последнее время. Да, думаю, усмиренные тебе помогут быстрее, чем сестра Даниэла... Монашка еще что-то говорила, а Киллиан ей кивал. Усмиренные были невозмутимым лицом любого Круга магов, лавочки формари имелись во всех больших и маленьких городах. Не удивительно, что и в Сандарине были такие, занимающиеся рутинной работой среди пыльных фолиантов. В голове всплыла песенка-пугалка, которой довелось услышать в Тевинтере: «Слабы руки-ноги, мыслей рой в мозгу. Стрелами калёными мысли я прижгу. Больше снов не будет, до свиданья дар. На губах улыбка, а в груди кошмар»** - Спасибо, сестра, к ним то я и обращусь, - Киллиан благодарил вполне искренне болтливую монашку. Та снова улыбнулась и процитировала: - Кромешная тьма перед первым лучом рассвета кажется вечной. Знай, однако, что солнце неизменно восходит! Возможно, хотела она сказать лишь, что тьму неведения разгонят найденные в архивах записи о предке собеседника. Или просто не слишком то удачно выбрала цитату - до певчей ей было далеко. Но слова оказались неожиданно обнадеживающими в свете последних событий. Встретиться с соратниками они договаривались на площади, а потому наемник задержался, еще поболтав с собеседницей на отвлеченные темы, прежде чем бремя обеда позвало сестру Аннелизу в трапезную. Напоследок она вновь одарила мужчину улыбкой и своим несравненным голосом напутствовала: - И сошла к ним Андрасте, говоря: «Пускай опасность велика, а гора высока, не теряйте веру. Ибо Создатель внемлет и улыбается! И довольная собой, поспешила через площадь в здание Церкви, зажав под мышкой скудный улов пожертвований. *серебряная монета, чеканящаяся в Орлее ** песенка Эхри Наиус В Тевинтере существует байка, в которой выражен присущий магам страх перед усмирением. Эхри Наиус притворялась целительницей, и слишком поздно её жертвы понимали, что ей движет ненависть: магистры погубили её отца и лишили её земель. Песней-дразнилкой Эхри до сих пор пугают друг друга тевинтерские дети.

Киллиан на собрании, да и после него молчал. Собственно, все его соображения были не были оригинальны и другие члены отряда пришли к ним же. Что же до магии и внучки Кроноса, так тут и вовсе сказать было нечего. О чароплетстве наёмник знал гораздо меньше, чем стоило бы, а девушку видел всего раз и мельком, хотя склонился к тому, что напавшие на дом, увели её с собой. Как сказал ему однажды один наниматель: "Делай свою работу и не задавай дурацких вопросов ". Вот он и следовал этому совету. Слушал слова других, согласно кивал, если был с теми согласен и был готов отправиться хоть в город, хоть за город, хоть к малефикарской бабушке, если это поможет решить их проблему.

Буду ждать) Отношения зависли на 4 томе, но, увы, это совсем не вина книги. Только недавно продолжила читать, 2/3 уже позади. Пока очень интересно, кроме этих странных юношеских отношений, но если вспомнить себя в возрасте героев, они уже не кажутся такими уж странными)

Нееет, требуем отзыв )

А Киллиан не сказал ничего. Кивнул согласно на предложение собраться всем вместе и обсудить положение дел и пошёл вслед за рыжей эльфийкой в сад, искать беседку.

Наёмника искать не пришлось, он нашёлся сам, сидящим на бортике фонтана, будто все утро провел тут, наблюдая за пичугой, что прыгала по дорожке. Утро стерло с мужского лица следы беспокойной ночи и казался он теперь вполне собранным и готовым решать задачи нового дня.

Спал Киллиан плохо. Тихий, едва уловимый шепот беспокоил его во снах, он казался знакомым, но вспомнить, узнать его не получалось. И мужчина просыпался, с пересохшим горлом и тяжестью во всем теле, ворочался с боку на бок, шурша сеном, пряча голову под плащ от лунного света. Затаив дыхание, вслушивался в ночной сумрак, но кроме тихого дыхания Мэйт и шороха мышей ничего не было слышно. Всего лишь сны, смазанные, не запомнившиеся видения. И сон одолевал вновь, ложился тяжестью на веки, заставляя закрыть глаза и отдаться в его липучую паутину. Рассвет заглянул в слуховое окошко, посветил прямо в закрытые глаза спящего мужчины, настойчиво будя. Приподнявшись на локтях, Киллиан сонно огляделся, улыбнулся при виде мирно спящей ривейни, позволив себе несколько лишних мгновений полюбоваться ее смуглым личиком. Будить девушку наемник не стал, оставив досматривать последние сны. Тихо подобрал свои вещи и соскользнул по лестнице вниз.

- В детстве, когда я долго не могла уснуть, моя наставница, Нина, наливала чашку травяного чая и давала к нему пару фиников. Говорила, что для сладких снов. И это работало, - поделилась она воспоминанием, от которого всегда веяло теплом. Детство Мэйт было счастливым. Мужчина взял сухофрукт, но не спешил сьесть его, слушал собеседницу. Воспоминание о беззаботной поре смягчило черты женского лица, затуманило взгляд темных, в свете лампы, почти что непроницаемо-черных глаз, позволив на короткое мгновенье увидеть будто воочию ту девочку, смуглую, худенькую, наверняка с мягкими ямочками на щечках, появляющимися при каждой ее улыбке. Девочку с чашкой душистого чая и вязнувшей на зубах сладостью. Киллиан снова улыбнулся, тому ребёнку и взрослой Мэйт. Чужое откровение предлагало поделиться своим воспоминанием в ответ. Но наёмник не мог найти подходящее. Не о рябом же капитане, муштровавшим оборванных деревенских мальчишек так, что засыпали прежде, чем голова касалась тощий подушки. Те годы не баловали сердечным теплом, но закалили характер и заложили крепкую основу будущего мастерства. Короткая пауза в диалоге не стала неловкой, собеседники лишь на время погрузились каждый в свое прошлое и поедание фиников. - В Старкхевене главной сладостью всегда был мёд, - пришёл после неё и ответ. - Им баловали не часто, приберегали, если кто заболеет или для медовых лепешек. Но даже если угощали, то всегда намазывали тонюсеньким слоем на хлеб. Вкуснее всего такое лакомство было запивать молоком! Темно-коричневый гречишный мед. Янтарный, самый сладкий, луговой. Каштановый, с терпкой горчинкой, зато не кристаллизующийся весь год. Старкхевенские хозяйки знали, что слегка подогрев его, можно избавиться от этой горчинки. У мальчишки из Чудовых лугов глаза были цвета последнего мёда. Пусть воспоминание Киллиана не было столь личным, но искренности в нем было не меньше, чем у Мэйт. И разговор на отвлеченную тему тоже получался искренним, но лёгким, приправленным медовыми финиками. То, что нужно.

-Звучит, как тост, - улыбнулась Мэйт. - Только вина, увы, нет. Могу предложить финики, у меня ещё остались, - она положила пальцы на пристёгнутый к поясу мешочек, содержимое которого Киллиану было известно, улыбка стала шире. Наемник вскинул руки: - Извини, не собирался вдаваться в патетику! Он улыбнулся в ответ, склонил голову и после секундой паузы принял негласное предложение Мэйт сменить тему. - Не откажусь подсластить свою жизнь.

- Я не верю в такие случайности. Уж слишком удачно всё сложилось для нападавших, лучше момента и выбрать было нельзя, - ответила она, посмотрев на Киллиана. - Хотя в жизни всякое бывает, конечно. Может, если осмотреться здесь утром, получится найти какие-то ответы на наши вопросы. Ну, и мир слухами полнится - разузнаем, какие из этих слухов гуляют в Сандарине. Только будем помнить о возможном предательстве, осторожность не помешает. Наемник устало провел рукой по лицу. Путешествие в Тень, нападение на поместье Кроноса, частичка души, оставшаяся в мире духов, Флемет, маячащее на горизонте безумие - все это и по отдельности могло лишить покоя, а тут свалилось в одночасье. И все же потерянное было самообладание вернулось к нему, в том числе и благодаря присутствию ривейни. - Утро вечера мудренее, - согласился он, хотя не был уверен, что разворошенные, как осиное гнездо, мысли дадут ему заснуть. - И хорошо бы завтра удача повернулась к нам лицом!