Ribka

-Ты так вкусно рассказываешь, Лиам, что захотелось попробовать Банана Сплит прямо сейчас, - улыбнулась она. - Но, мне кажется, это уже не мороженое, а десерт на его основе. Я обычно предпочитаю что-нибудь попроще. Пломбир в чистом виде без добавок, фруктово-ягодное мороженое, например, смородиновый шербет или манго-малина с кусочками фрукта. Но это всё не Баскин Роббинс. Его ассортимент как-то не задержался в моей памяти, наверное, слишком редко там бывала. Тиммерманс озадаченно пожал плечами, не слишком то видя разницу между просто мороженым и десертом из мороженого. - Окей, - пробормотал он, покорно понижая планку любимого всеми детьми лакомства: - Тогда просто ванильный шарик. Но обязательно политый шоколадом и с посылкой в форме разноцветных звёздочек! В широкой улыбке ведьмака пряталось лукавство, словно он подначивал свою собеседницу сдаться и признать, что без звёздного топпинга мороженое и не мороженое вовсе. А еще в ней было сожаление, что оба они уже выросли и нет рядом ни одного Баскин Роббинса, чтобы поделиться той оставленной в детстве радостью от вкуса Банана Сплит.

Полистать лично книжки пока проблематично, а малая просит вотпрямскорее ) Но спасибо, буду искать по фотоотчетам ) И если что, иметь ввиду перевод Рахмановой, он точно есть, но в отзывах ругались на множество ошибок и опечаток в тексте. В общем, буду выбирать )

- Мне удобно и так, - заверила Ника, наверное, излишне поспешно, и тепло улыбнулась, чтобы сгладить впечатление. - Я могу вернуться к разговору про Баскин Роббинс? - резко сменила тему она, чтобы скорее отвлечься. - Мне интересно, какое мороженое тебе нравится больше всего, Лиам. - Окей. Провожатый Ники принимал и ее отказ, и смену темы. Без обиняков и двояких мыслей отступая за очерченную девушкой границу. Лиам задумался, припоминая среди множества предложений излюбленного ребятней кафе, особенный. - Банана Сплит, - наконец, выбрал он самый вкусный вариант. - Три шарика мороженого, взбитые сливки, вишня, банан и, конечно же, топпинги! Помню, их было столько, что каждый день можно было бы заказывать разные и не повториться!... Правда денег на такое удовольствие не было. А ты какое мороженое любишь, Ника?

Дочка (10 лет) хочет читать "Хоббита". Какой перевод лучше выбрать? По отзывам об издании выбрала в переводе Марии Каменкович и Владимира Степанова, может кто-нибудь читал, как их перевод?

- На улице не жарко, конечно, но я не замёрзла, - ответила она, вновь вытаскивая руки из карманов. Однако, начинающий медиум не знала, куда их деть, чтобы отделаться от обострившегося стремления к тактильным исследованиям. - А ты? - решение нашлось в безотчётном желании подтвердить правдивость своих слов и получить ответ на заданный вопрос заранее. Ника тронула Лиама за руку, демонстрируя тепло собственной ладони и проверяя температурное ощущение от его. Осознание того, что она вновь не совладала со стремлением к прикосновениям, пришло с некоторым запозданием. Она не смутилась, но обхватила предплечье свободно лежащей вдоль тела правой руки левой ладонью, продолжая прогулку. - И я не замерз, - удовлетворенно подтвердил ведьмак. Они прошли в молчании еще пару метров, прежде чем беспокойство рук его спутницы, то ныряющих в карманы, то вновь оказывающихся на воле на протяжении всей прогулки, натолкнули Лиама на запоздалое предложение: - Можешь взять меня под руку... если хочешь... так, наверное, будет удобнее... Где-то в райских кущах стыдливо прикрывала рукой лицо Джина, сетуя на невоспитанность своего приемного сына.

Ника только усмехнулась в ответ на шутливое предложение и тут же зябко поёжилась. - Помню, да, - наконец сказала она. - Тот, кого нам представили Кистофом, невероятно силён и столь же опасен. Но он наш союзник и брат Вацлава, - кажется, последней фразой Ника пыталась убедить в чём-то себя. - Не замерзла? - по своему истолковал дрожь девушки Лиам. Он пригласил ее подышать воздухом, а не заморозить до посинения. Про Темного и брата их профессора Шиманского в одном флаконе он больше не говорил, уже успев пожалеть, что вообще заикнулся. Потому что такие разговоры неизменно возвращали к делам насущным и особо неприятным воспоминаниям о дне прошедшем. А Тиммермансу хотелось еще побыть в надуманном неведении. И обществе своей неотразимой спутницы, на которую смотрел с вопросительной улыбкой, ожидая ответа.

- Ладно-ладно, согласна, это и впрямь самая удивительная сторона сверхъестественных способностей. И лучшая среди тех, что есть у медиума. Ещё бы научиться с ней всегда ладить, - она снова сунула руки в карманы, продолжая прогулку. - Ведь не только тебе не вручили инструкцию по эксплуатации дара, Лиам. Поэтому, увы, все мы порой жмём не те кнопки. - Может нам подать в суд на Темного? - улыбнулся Тиммерманс, вновь приноравливаясь к шагу девушки. - Так и так, способности бракованные, инструкции зажал... Шутливый голос ведьмака вдруг стал задумчиво-серьезным: - Ведь наши оборотни получили контроль над своим даром по щелчку его пальцев. В аду, ты помнишь? Он просто сказал "дарую" и вуаля! Никаких тебе курсов по повышению квалификации..

- Спасибо, - необычный комплимент был принят с лёгкостью и улыбкой. Ладонь покинула карман пальто, чтобы коснуться предплечья Лиама. - У нас у всех удивительные и невероятные способности. Мы отличная команда, как показывает практика. Когда ты зачаровал нас с Винсентом возле штрафстоянки, это было что-то потрясающее. Никогда не чувствовала себя такой.... - продолжая улыбаться, она помолчала, не сразу подобрав нужное слово. - Неотразимой, - улыбка блеснула весельем в глазах. Нику это правда забавляло, потому что она всего лишь на время примерила чужую личину, просто, благодаря ведьмачьей магии, очень хорошо вжилась в роль. Лиам тоже улыбался, всматриваясь в близкое, поднятое к нему лицо девушки. Ника была неотразимой и без всякой магии. Неверный свет опухшей луны не мог украсть природной красоты, напротив добавляя лукавого блеска глазам девушки, а тени - притягательной таинственности. Ника была неотразима в своем участии, внимании и милосердии к другим. И даже когда просила открыть очередную дверь, со смесью беспокойства и дешевой лести - она была неотразимой. Мужская улыбка дрогнула и один уголок рта опустился, искривив ту в озадаченную ухмылку. - Ну..., - ведьмак вдруг забыл о чем они говорили только что. Ах, да. - Не умаляя наших способностей, я все же настаиваю, что ни ведьмачья магия, ни клыки и когти оборотней, даже вместе, не смогут исцелить человека за считанные секунды. Что даже следов не останется от ран.

- Моя бабушка была ведьмой, - вдруг сказала Ника, поднимая глаза от осеннего ковра на своего спутника. - Вернее, её называли ею. Я так никогда не считала, потому что в своём воображении рисовала ведьму преимущественно в чёрных и серых тонах, а магия бабушки была всех оттенков красного, - она усмехнулась, помолчала. - Немного похоже на твою магию. Мне так видится. Всего лишь особенность восприятия, - поспешно добавила Ника. - Бабушка была травницей, держала в голове, кажется, несколько тысяч рецептов, занималась заготовкой лекарственных растений не только в отпределённые месяц и неделю, но и день с часом. Время силы - так она говорила. В детстве я видела, как над сборами сухих трав, отварами, примочками и настойками, которые она делала, возникает тонкое алое плетение - красивые и всегда разные для каждого средства узоры. Потом убедила себя, что это игра воображения, и видеть перестала. Но ваша с Мадлен магия всё же другая: узоры замысловатее, есть ощутимый объём, больше оттенков, ярче цвета, сильнее энергия силы, - подумав немного, пояснила Ника. - В любом случае, волшебное наследие бабушки мне не досталось. Она всегда говорила, что не станет меня учить, нельзя ей. Похоже, чувствовала, что у меня другой путь. Еще при первых словах Лиам незаметно вздрогнул. Искоса взглянул на свою спутницу, замедляя шаг под ее рассказ. Предлагая ей что-то рассказать о себе, он ожидал услышать какое-нибудь короткое, уютное воспоминание, как о качелях или море. Но Ника решила не просто поделиться мгновениями прошлого, а поверяла своему провожатому нечто более глубокое, личное. И ведьмак чувствовал себя не достойным ее откровения, не способным оценить доверенные воспоминания. И тем не менее он ценил. Рассказ рождал живой отклик, пробуждал непринадлежащие Тиммермансу воспоминания. О том, что вербену надо собирать на восходе Сириуса, когда на небе нет ни солнца, ни луны. Что в день летнего солнцеворота сорванная трава будет проявлять свои наиболее сильные магические свойства. Что запах аира пряный и бальзамический. Что чабрец и мяту нельзя сушить на солнце, а золототысячник заплесневеет при сушке в пучках. Что в буке таится дух времени, а крушина используется для снятия заговоров и заклятий. Полуприкрыв глаза, он впитывал не только слова девушки, но и те образы, что они рождали. Как-то так. Рассказала. Не совсем о себе, но то, что раньше никому не говорила. Ника вновь отвернулась от созерцания погружённого в густые тени парка, посмотрела на Лиама. - Твоя бабушка была потрясающей, а те, кто звал ее ведьмой и сами не представляли, что делают комплимент ее способностям! - высказал он абсолютно искреннее свое убеждение, с кратким промедлением возвращаясь в реальность и тоже теперь глядя на Нику. - Мне бы было чему у нее поучиться. Мужчина невесело усмехнулся: - Потому что вместе с громким званием мне, в отличии от твоей бабушки, недодали знаний. Все приходится делать.. будто на ощупь... Он поморщился, вспоминая, похожие на тыканья слепых котят в мамкин живот, свои изыскания в библиотеке Убежища и моменты использования магических сил. Все интуитивно, с нашептанными подсказками той самой древней души. Слишком шатко и неуверенно. - Твоя бабушка гордится тобой, - продолжил, резко перескакивая с неприятной для себя темы и возвращаясь к рассказу своей собеседницы, - где бы сейчас не была ее душа... Пусть твои способности и другие, но, честное слово, они куда удивительнее и невероятнее, чем все заговоры и травяные настои мира! Лиам вчера испытал на себе воздействие тех сил, о которых говорил. И все еще был под впечатлением.

- Люблю, - отозвалась она, тут же выныривая из воспоминаний. - Кошек, впрочем, тоже. Но в детстве безумно хотела собаку. Только родители не разрешали. Мой отец художник, и до моих шестнадцати у него не было отдельной мастерской, весь творческий процесс происходил в квартире, где мы жили. А занимающие почти всё пространство холсты, краски, лаки, кисти, растворители не совместимы с маленьким любопытным щенком, которому не объяснишь, что пробовать некоторые вещи на зуб просто опасно. Тебе в этом смысле повезло больше, - Ника улыбнулась Лиаму. - Да... пожалуй, - ответная улыбка вышла несколько растерянной. Тиммерманс задумчиво потер лоб. О стране, где родилась Ника, он знал крайне мало. Москва, Путин, водка, медведи и еще откуда-то странное слово "ба-ля-ля-ика". Конечно, на уроках истории им рассказывали о холодной войне и гонке вооружений между двумя странами, но зачем забивать себе голову страной на другом конце света, когда под боком есть Мексика и Куба? Короткие штрихи из детства девушки рисовали для ведьмака странные картины. Наверное, ему и впрямь повезло, рабочий пригород, где он родился и жил до сих пор, хоть и считался менее престижным, чем западные районы города, тем не менее и там люди селились в частных домах. В квартирах же жили либо те, кто получал госпособия, либо же, наоборот, богатеи в шикарных апартаментах, стоимостью в десяток-другой миллионов долларов. Но, кажется, семья Ники не относилась к последним, раз у ее отца даже не было отдельной комнаты для своего занятия. Но бабушка ее жила в своем доме с качелями на заднем дворе. Может быть она умерла, когда Нике исполнилось шестнадцать и семья девушки переехала в тот дом? От собственных мыслей стало неловко. Лиам подспудно чувствовал, что рассуждения о привычной ему - американской - жизни не укладываются в канву образов его собеседницы. Да и вообще, без языкового барьера, как то забывалось, что все они из разных стран...Ну, кроме Мадлен, она все время вставляла какие-то чисто французские словечки, что уже не примешь за свою соотечественницу. - Расскажи еще что-нибудь, о себе? - ведьмак сконфуженно усмехнулся и выжидающе посмотрел на Нику: - Если хочешь, конечно...

- Действительно! Что же я сразу-то не подумала? Ведь в трудностях весь интерес, - рассмеялась она и посмотрела на мужчину. - Тогда, может быть, попробуем какую-нибудь другую детскую радость? Мне нравились качели на заднем дворе бабушкиного дома. Я раскачивалась посильнее, закрывала глаза и представляла, что лечу. Могла "летать" так очень долго, - Ника огляделась. Парковые дорожки, ровные ряды деревьев, обрамляющие их, неухоженные клумбы, скамьи, статуи, но никаких детских площадок в поле зрения. - Да, найти поблизости качели столь же сложно, как работающий Баскин Роббинс, - констатировала она, снова посмотрев на Лиама. - А что ещё нравилось в детстве тебе? Из доступного и в нашем возрасте, - она усмехнулась, лукаво глядя на него снизу вверх. Лиам слушал девушку с недоверчивым восторгом. И даже тоже оглянулся по сторонам в поисках качелей. Увы, в Саксонском парке не оказалось места, чтобы окунуться в детство. В семье Тиммермансов качели заменяло подвешенное к ветке дуба колесо. Восемь лет назад дерево пришлось спилить, старое и рассохшееся изнутри оно угрожало упасть на дом в любую бурю. Над последним вопросом пришлось крепко задуматься. Детские радости остались в детстве. У взрослого ведьмака оказались совершенно иные предпочтения. Ответ все же нашелся: - Собаки! - провозгласил мужчина с широкой улыбкой. - Сколько себя помню, у нас всегда были собаки. Майло... Тайгер... Горчица... и Брай. Лучшая радость и верные друзья в любом возрасте! Ты любишь собак, Ника?

- Никогда не поздно сделать это, - в её глазах плясало озорство. - Думаю, у месье Люсьена найдётся мороженое на любой вкус. Откроем свой Баскин Роббинс в Убежище. Как тебе такая мысль, Лиам? Американец задумался всего на секунду и уверенно мотнул головой: - Не. У нашего шеф-повара, конечно, найдется мороженое на любой вкус и цвет... но атмосфера! - он с улыбкой повернулся к Нике, будто безмолвно подначивая задуматься над той самой атмосферой. - Не надо идти два или три квартала, замерзая по дороге зимой или, наоборот, плавясь от жары летом. Не надо переживать, хватит ли тебе мелочи в кармане на посыпку в форме разноцветных звездочек. Да даже не надо бояться, что твой любимый столик у окна окажется занят! Ну, какой же интерес в мороженом без всех этих трудностей, м?

- В детстве многие вещи кажутся проще, выше, красивее, ярче, приятнее, вкуснее. И они не меняются со временем. Изменяется наше восприятие. Часто слишком существенно, чтобы продолжать радоваться жизни, как прежде. Это ведь неправильно, не находишь? Лиам неуверенно пожал плечами. Как то он прежде не задумывался об этом. Жизнь текла, дети становились взрослыми, у некоторых даже появлялись свои дети и то, что когда то солнце грело теплее, а трава была зеленее, воспринималось им как должное. Но слова Ники заставили задуматься, только ли обрушившиеся на род людской беды стерли былую легкость. Мужчина вспомнил о Бетси, на долю которой уже успело выпасть одно из самых тяжелых испытаний, ее детскую растерянность и непонимание. И, наконец, принятие горькой истины, по своему, как сумела уразуметь. И не по-детски серьезное личико и вопросы, которые она задавала ему в их последнюю встречу. Внутри будто что-то защемило и ведьмак рвано вздохнул. И поспешно проговорил, не желая добавлять этому дню новых мрачных красок: - Пожалуй, я бы не отказался вернуть ту детскую беззаботность..., - он улыбнулся, снова обращая лицо к спутнице. Сперва через силу, потом уже с откровенной ухмылкой: - И открытые Баскин Роббинс!

- Могу завтра спросить об этом Патрика, - также весело предложила Ника. Они живут в каком-то кармане реальности, делят Убежище с ангелом и демоном. Так почему бы за завтраком не поинтересоваться, насколько шумным бывает находящийся прямо в спальне океан? Лиам фыркнул. В самом деле, вопрос решался весьма просто. Мешает ли океан спать? Возможно, лучше было оставить ответ мечтам, чтобы не разочароваться, как маленькая Ника. - Нет, - она отрицательно качнула головой. - Океан не видела, только море. В детстве. И мне не понравилось. Там было слишком много народу, - усмешка тронула губы, когда Ника вспомнила своё первое большое детское разочарование. Ведь она представляла пустынные пляжи, как на фото в туристическом агентстве. - Никогда не любила большие скопления людей. Мне было среди них неуютно. Теперь понимаю, почему. А Город четырёх озёр красиво звучит. Наверное, и выглядит так же? Ведьмак недоверчиво взглянул на девушку. Его детские мечты, хоть и не осуществленные, тоже базировались на красивой рекламе в туристических буклетах со стоек в Trader Joe’s или Costco. Как это - много народу? Зачем? Возможно и хорошо, что отец так и не накопил достаточно денег, чтобы исполнить свое ежегодное торжественное обещание. Разочарований в жизни и без того хватало. - Наверное, - согласился Лиам с последним предположением девушки. Живя всю жизнь на одном месте как то перестаешь ценить красоты родного края, привыкая к ним и превращая в собственных глазах в обыденность. - Там тоже много народу... было, - это было не то, о чем стоило бы упоминать. Но американец закончил свою мысль. - Они изрядно портят всю красоту. Некоторое время оба молчали. Потом мужчина снова заговорил, обрывая неловкую паузу: - В детстве город казался мне красивее. Величественнее. Не так много машин, не так много мусора на улицах. А в выходные можно было погнать на великах в парк Тенни... Далековато, но там озеро Мендот. Летом мы купались, а зимой катались на коньках по лагуне, - Лиам умолк, искоса взглянув на собеседницу, нужны ли ей вообще эти неловкие рассказы о городе, который за последние годы он возненавидел всей душой?

- Даже не думала, - заверила она, сунув руки в карманы пальто, чтобы и сила медиума вдруг не потребовала выхода через случайное прикосновение. - У нас всех был трудный день, причём, не первый и не последний в ближайшее время. Ни к чему усложнять ещё и вечер. Представляешь, у Патрика побережье океана в комнате, - вдруг поделилась своим недавним открытием Ника. - Я бы тоже такую спальню хотела. А ты? Ведьмак тихонько присвистнул. Представить побережье в комнате было сложновато. Но, наверное, для ангелов, пусть даже смертельно уставших, есть преград, когда речь заходит о собственном комфорте. Впрочем, им тоже было грех жаловаться - такие спальни, в которой последние ночи спал Тиммерманс, он прежде видел только в кино. Да и там, кажется, были не такие шикарные. - Не знаю даже, океан, кажется, весьма шумный? - в голосе Лиама прорезалось лукавое веселье. - Не будет ли мешать сну? Он на секунду задумался, колеблясь, прежде чем поделиться немножечко личным: - Мэдисон, город, где я живу, называют Городом четырех озер. Я был на всех четырех в детстве, - он выдохнул и изо рта вырвалось облачко пара. - А вот на побережье так и не довелось. - А ты? - новый взгляд на спутницу. - Видела океан в живую?

- Лучше прогуляемся, - сделала свой выбор Ника. Кажется, она ещё не привела в порядок все свои энергетические вибрации после адского коньяка. Бабушка говорила, что алкоголь отнимает силу, Кристоф же практиковал его в качестве основы для стимулятора их способностей. Странно, но правы оказались оба. - Только пальто надену. Я быстро, - она с большим облегчением проводила покидающих спальни Вацлава и Мэй. - Да? - кажется ведьмак не рассчитывал на согласие, но скрыл удивление за согласным кивком. - Окей... Короткое время ожидания он подпирал одну из стен, отстраненно размышляя, как так получилось, что его планы претерпели столь радикальные изменения. Но, как бы ни было это эгоистично, был рад, что все так обернулось. Правда оставался вопрос, куда они пойдут. Наверное, не стоит уходить далеко, практика показала, что это небезопасно. А опасностей на сегодня с них со всех хватит. - Идём, Лиам? - она кивнула на выход из Убежища. Лиам поднял взгляд на свою спутницу на неожиданную прогулку и кивнул, оттолкнувшись от стены. - Идем. Вечер, еще непоздний, теперь снова стал обычным вечером, перестав пугать темнотой и шелестом ветра в деревьях. На парковой дорожке в отдалении шли две фигуры. Очень близко друг к другу. Ведьмак потратил целых секунды три, чтобы перестать удивляться двум взрослым людям. Посмотрел на Нику, кивком головы приглашая тоже начать прогулку. Но в противоположную сторону, чтобы не наступать никому на пятки. - Только чур без психоанализа, - Тиммерманс с улыбкой повернул лицо к спутнице. Он предложил прогулять без какого-либо умысла, вытекшего бы из их предыдущего разговора. И надеялся, что девушка согласилась тоже из желания подышать свежим воздухом, а не из жалости к чужой потерянной душе.

- Круг замыкается, Лиам, и мы получаем не меньше, чем отдаём. Когда готовы подождать, увидеть и принять ответные дары. Только эта готовность и есть самое сложное. Но и я не единственный здесь человек, способный на расточительство, - сказала она, вспомнив наполненное искренним дружеским чувством "amigo", звучавшее из уст Винсента. - Не буду больше тебя отвлекать. Если что, я где-то рядом, - ещё одна улыбка, попытка поймать взгляд, прежде чем Ника развернулась и направилась в противоположную от Лиама сторону. Лиам успел улыбнулся в ответ. Сперва улыбка прорезала бороду, потом отразилась в глазах. Неуверенная и неловкая от хитросплетений женских фраз. Слишком сложно для простого парня из Мэдисона. Но ведьмак понял, что хотела сказать Ника. Девушка отошла, а Тиммерманс остался стоять у дверей, несколько сбитый с толку и своего предыдущего настроя. Его давешняя собеседница тоже вдруг остановилась, топчась почти на том же месте, где ее уже не ждали. Растерянность, проступившая на женском лице, почему то придала хрупкой фигурке какой-то окрас одиночества. Лиам беспокойно переступил с ноги на ногу, кашлянул, озадаченно потер затылок. Подошел поближе. - Я кажется ошибся..., - будто извиняясь за побег Галахад, произнес ведьмак. - М... не хочешь прогуляться? Еще не поздно... Кажется, он уже что-то подобное предлагал вчера. И даже получил вполне однозначный ответ. Но сказанное не воротишь и, пожав плечам, мужчина продолжил: - Или, может быть, выпить? Думаю, у нашего шеф-повара найдется... какое-нибудь вино... хорошее.. В вине Тиммерманс тоже разбирался плохо. Но вряд ли в запасах их супер-свина хранится дешевая бурда, подкрашенная краской.

- Неправда, - качнула головой она и горько усмехнулась, чувствуя, как в пальцах, вместо золотого тепла, образуется лёд. - Но пока ты на этом настаиваешь, Лиам, тебе никто не сможет помочь. В том числе, и ты сам. Я знаю... - последние два слова Ника произнесла почти шёпотом, глядя ведьмаку прямо в глаза. В ответном взгляде проступил укор. Нехорошо копаться в чужой душе, не получив на то согласия. Но Лиам вдруг с досадой ощутил, что хотел бы попросить о помощи, доверить девушке напротив препарировать его прогнившую душонку. Странное ощущение. Он слишком привык топить свои проблемы, переживания и страхи на дне стакана. Ему уже давно не требовалась ничья помощь. Или он так думал. Может быть он что-то бы и ответил. Может быть решился бы на что-то. Не обязательно нагрузить столь чуткую собеседницу своими проблемами. В конце-концов, она была права - начинать всегда следовало с себя. - Хорошего вечера, коллеги, - обратился он ко всем сразу и направился к Мэй, застрявшей у дверей спален. Собственно только сейчас он понял, что она там застряла. Чужой голос сбил короткое наваждение и Лиам первым отвел свой взгляд. - Тебе стоит быть менее расточительной, - он попытался сказать это вежливо. Мягко. Он не хотел бы обидеть Нику, её - нет. - Иначе можно перегореть. Тиммерманс кинул быстрый взгляд на перетаптывавшегося с ноги на ногу Галахад и добавил: - Тебя ждут.

Почему прихожая оказалась привлекательнее гостиной, чтобы дружно потолкаться всем вместе, осталось для Тиммерманса загадкой. Хотя он вполне допускал мысль, что отгадка кроется в новом "постояльце" Убежища, том самом, что не пошел спать. Важна была не причина, а то, что спасение мира - глобальное или локальное - не перенеслось внезапно с утра на вечер. Слушать же чужие разговоры было вообще не в привычке американца, а пан Оливье и его заветные запасы - ждали. - Путешествие было не из лёгких, Лиам. На вашу долю выпали серьёзные испытания. Если теперь помощь нужна вам, не следует этого стесняться. Просто скажите. Задумчивый взгляд ведьмака замер на лице подошедшей девушки. Какую помощь та предлагала? Может быть медиумы умеют стирать память? Или каким-то образом чувствовать темные душевные порывы, чтобы после остановить очередное грехопадение? Первое предположение было заманчивее. Если бы Ника присмотрелась к собеседнику чуточку внимательнее, то могла бы заметить проступившую на бородатом лице короткую внутреннюю борьбу. Ответить грубостью, так чтобы отбить всякое желание предлагать впредь помощь, он бы мог. Обернуть проявленную любезность против самой же девушки, как он делал не раз. Но не ответил. Лиам качнул головой: - Спасибо, Ника, но я в порядке. Он лгал, конечно же, даже не пытаясь выдать хоть какую-то видимость правдоподобия. Но с этим беспорядком никто бы не смог помочь.

Сигарета кончилась слишком быстро. Лиам не успел вернуть себе душевное равновесие. Откинувшись на спинку скамьи он запрокинул голову к небу, выглядывая скупо подмигивающие звезды. Плотнее запахнул полы верхней одежды. Никак не получалось уложить последние часы в прошедшую в этом мире минуту. Им было слишком тесно, они ворочались и вылезали из разбухшего временного промежутка, не позволяя так просто отмахнуться от себя. Ведьмака снова замутило - то ли от воспоминаний о собственный кишках, вывалившихся из разверзнутого брюха, то ли от проявления абстинентного синдрома. Тиммерманс беспокойно посмотрел в одну сторону уходящей в темноту аллеи, потом в другую, ведущей к ярко освещенной улице. Будто метафорические коридоры, ведущие в ад и рай. Он не знал по которому пойти. Да и надо ли было идти куда-то? Честно говоря, вчерашние приключения перестали располагать к вечерним прогулкам. Пугающее воспоминание - и окружающий покой вдруг приобрел фиолетово-черный оттенок угрозы. Ледяные пальцы ветра залезли под теплое пальто, обвились вокруг мужской шеи, заставив задрожать от холода и неясного страха. Стоило вернуться в до тошноты статичное Убежище. И что там делать? Слушать дурацкие остроты Темного? Завалиться спать? Или поискать себе работенку в лаборатории? Воротит от самих этих мыслей. Но в Убежище он хотя бы будет в безопасности. Где-то в отдалении что-то грохнуло, будто кто скинул рояль с крыши самого высокого здания Варшавы. Лиам вздрогнул, завертел головой ища источник шума. В городах таких было много. Может и впрямь кто-то избавлялся от ненужного музыкального инструмента. Можно последовать совету Галахад - у хозяина кухни найдется выпивка на любой вкус... Он не будет напиваться, он же обещал Монике. Он завяжет, потому что нужен ей. И Бетси. Только пропустит стаканчик. Или два. Просто... снять напряжение. Он заслужил это, разве нет?! В конце-концов он два раза сегодня заигрывал со смертью! Два раза, черт бы побрал эту Монику и ее немые укоры! Она... она поняла бы его... Да. Она замечательная. Лучше сестры и не пожелаешь. Когда все закончится, он вернется к ней, и к Бетси и все у них будет хорошо. Но это потом. Сперва им нужно будет спасти мир. Зубы лязгнули, когда мужчина стиснул челюсти. Кто знает, что подразумевалось под словами "спасти мир"? Вряд ли это будет проще, чем экскурсия по Аду. Но это будет не сегодня. А пока можно было завершить этот гребаный бесконечный день стаканчиком виски. Или даже двумя.... От этих мыслей повеяло долгожданным покоем. Тиммерманс решительно встал со скамьи, заключив сам с собой нечестную сделку. Сбежал от страхов темноты в портал, ведущий в Убежище. И недоуменно остановился в прихожей, хмуро оглядывая чрезмерно большое скопление людей.

-Бука ты,ведьмак-донеслось ему вслед.-Я всего лишь пытаюсь нормально поговорить. Ну хотя бы раз для начала. - Лиам! - окликнул ведьмака Тёмный. - А что насчёт Юзефа Понятовского? Устроит? - и веер из долларов в тот же момент сменился на польские злотые. Обоим Тиммерманс ответил поднятым над головой средним пальцем, даже не обернувшись на окрики. Саксанский парк встретил забытой в аду прохладой ноябрьского вечера и темнотой. Лиам глубоко вдохнул свежий воздух, чувствуя как проясняется в голове и отступает тошнота. Отошел к ближайшей лавке, вытащил из кармана помятую и почти пустую пачку сигарет. Огонек осветил склоненное к нему лицо, отразился пляской в зрачках и только потом поджег кончик сигареты. Ведьмак с наслаждением затянулся, прикрыл глаза, молчаливо порадовавшись такой мелочи. Где-то далеко раздавались редкие гудки машин и сирена реанимобиля, но тут, в парке, лишь ветер шумел над головой осиротевшими без листьев ветвями.

- Слаб я пока на чудеса, -отозвался бредущий вдаль Патрик. - Ну как тебе можно отказать, Лиам, - с неизменной мягкой улыбкой Кристоф вытянул из нагрудного кармана веер купюр. Около сотни Бенджаминов Франклинов уставились на ведьмака своими отпечатанными глазками. - Подойди. - Лиам, ты поосторожней, - предупредил Патрик издалека и поплёлся дальше, пока его не остановили. - Чувааак, - протянул Лиам, разочарованно качая головой. - Мы ж в Европе, забыл? Все обменные пункты давно закрыты! Оттолкнувшись от подлокотников, Тиммерманс поднялся на ноги. Наверное, ему стоило быть благодарным за то, что Темный не наградил его в очередной раз удушающим ароматом любовных благовоний. Но эгоистичный ведьмак благодарным не был. Всегда так, не важно имеешь ты дело с обычными людьми или с высшими силами - спасай мир, кради плененных ангелов из Ада, рви задницу, рискуя жизнью и здоровьем - хрен ты получишь больше, чем вялое "спасибо". Ну, пожалуйста, обращайтесь еще. -Лиам-полиморф мягко улыбнулся.-А зачем вам простите деньги на выпивку,если у Люсьена на кухне есть все,чего душа пожалает?Ну если только бары,атмосфера..-он сделал неопределенный жест рукой.-Если хотите,я стану вашим собутыльником на этот период. - Совершенно не хочу! - открестился Тиммерманс от предложения, неприязненно взглянув на полиморфа. Спроси кто, не смог ответить, раздражала его больше слепая напористость Галахад-женщины или слащавая вкрадчивость ее мужской ипостаси. Глубоко засунув руки в карманы пальто, американец пошел из гостиной прочь.

- Я бы хотел выпить, - ответил Кристоф. - И поговорить с братом. Ну или хотя бы посидеть с ним рядом какое-то время, коли он занят на этот вечер, - он улыбнулся Мэй. - А я бы хотел поспать, - ответил следом Патрик ведьмаку. - Касаемо наших общих задач, они остаются прежними. Мы должны спасти мир. Как это не банально звучит. Извините, - и он продолжил пробираться к выходу из гостиной, держась за край стола. Какие, оказывается, банальные желания у высших сил. Лиам чувствовал себя разочарованным. Весьма. Ведьмак пожал плечами, мол, окей, чуваки, как скажете. - Может хоть деньжат подкинете, на выпивку? Сотворите маленькое чудо в качестве награды за успешное избавление от преисподней, м? Право же, они старались, а, кажется, только Вацлав должен был остаться довольным итогом - заполучить обратно почившего брата, не хило, да?

Знакомые лица - будто экраны телевизоров в магазине техники, где разом включили разные телепередачи. Ника спрашивает, нужна ли кому помощь. У Мадлен вопрос более насущный. Короткие и неожиданные полуобъятья Мэй и профессора. Галахад вновь в мужском облике. Амиго Мэри-Энн Темный. Кристоф. Брат Вацлава. Ангел. Мюриэль. Патрик. Ну, надо же... Лиам ощущал себя тем идиотом, что первым отрубается на студенческой вечеринке, когда танцы только-только начинаются, а проснувшись, обнаруживает, что часть компании уже исчезла, а оставшиеся сосутся по углам. Он даже чувствовал то же самое - желание проблеваться. Поход в ад это вам все же не за сигаретами выйти. Американец медленно поднял руки, зачесывая волосы с лица назад, а после увидел побелевшие следы, будто старые раны - от разреза на правой ладони, от зубов адских гончих на левой руке. Ведьмак поморгал, тупо таращась на свои руки, но шрамы остались, видно не только души страдают от проникновения в ад. Взгляд испуганно скользнул по рубашке до живота, но нет, та по прежнему была белой, с легким оттенком желтизны от долгого лежания в шкафу. Тиммерманс вздохнул, чувствуя и облегчение, и горькую муть, поднимающуюся со дна желудка к горлу. - Ну? И что дальше? - не слишком то вежливо перебил он обмен светскими любезностями.

Следующие минуты слились в сумасшедший калейдоскоп, адские псы накатывали бешеными волнами, обдавая зловонием из раззявленных пастей. Их не взял бы огонь, ласковый зверь, сопровождающий ведьмака с самого рождения еще спящей души. Против первой прорвавшую линию охотников твари ледяным вихрем обратилась холодная ярость, отгоняя прочь. Другая гончая прыгнула на ведьмака, сомкнула челюсти на руке. Лиам коротко вскрикнул от боли, боль породила ненависть, а ненависть - ядовитым проклятье, изъязвившим шкуру завизжавшего от боли чудища. Тиммерманс еще несколько раз сумел увернуться от клацающих зубов, когда пол содрогнулся под лапами адской мамаши, пришедшей на смену своим павшим деткам. Против этого монстра они бы и все вместе не устояли. Холод пробежал вдоль позвоночника, сковывая мужчину страхом. Но они должны... он должен... не пропустить. Лиам вытянул руки в сторону вожака, обращая студеные сети страха против монстра. Хрупкая ледяная корка сковала вожака стаи, ненадолго. Его сил просто не хватит. И будто прознав о слабости колдуна, в двери ввалились их стражи. Страшные плети огненными змеями упали на пол, выискивая свою добычу. “Ну же!” безмолвно завопил ведьмак, обращая свою молитву к медиумам. Внутри все сжалось в ожидании неминуемого удара. Ударило из-за спины. Жахнуло огнем и громом, когда портал разверзся, увлекая в свою жадную пасть француженку. Его очередь! Лиам рванул, вкладывая в короткий забег и прыжок все свои надежды на долгую и счастливую жизнь. И открыл глаза в гостиной Убежища, чувствуя во рту приторно-сладкий вкус противоядия.