Ribka

"А что бы ты ответил мне,если бы я рассказала ,будучи Тэй?-оборотень так же молча,не говоря ни слова посмотрел в глаза ведьмаку."Посмеялся бы или подколол или вообще не стал бы слушать?Мы ведь с тобой даже не разговаривали ни разу.Но зато теперь ты точно понимаешь,почему я верю в сверхьестественное и чудеса." А Лиам даже не пытался гадать, чего этот новый Галахад уставился вдруг на него грустным взглядом. Если надеялся найти сочувствия или понимания, то обратился не по адресу. Да и два Галахада это уже перебор. - Пойду... от крови отмоюсь, - буркнул он, удаляясь в ванну мечты. По внутренним часам - даже тем, что показывали время в Висконсине - было достаточно поздно, чтобы глаза устало слипались и все тело настойчиво требовало отдыха после более чем тяжелого дня.

- Похоже, благодарить надо не меня, - тихо пояснил он Лиаму и стоявшей тут же Нике. Винс куда-то убежал, - мне кажется, это та самая душа... Господи, а ты кто? -Я Тей,профессор.Я полиморф.Мужчина,женщина и рысь-в одном.Я превращаюсь в мужчину каждый месяц на одну или две ночи,покадлится полнолуние. - Ну... передайте ей мою благодарность, - пробормотал все еще обескураженный ведьмак Вацлаву и замолчал, вслед за профессором уставившись на мужчину/женщину/и рысь в одном флаконе, ощущая некую обиду за недомолвку Галахад по поводу своей сути. Не то, чтобы та... тот.. вот оно все обязано было кричать на каждом углу о своей природе, но... Поймите правильно, два оборотничества подряд, не слишком ли это много для нескольких часов? Такие вещи следует подавать порционно, а не вываливать в одну тарелку.

Возможно, он ударился головой сильнее, чем показалось на первый взгляд. Стоял, побитый и растерянный, переводя непонимающий взгляд с одного лица на другое, покуда все не заслонило бородатое лицо с усталыми глазами за стеклами очков. Чуть покачнулся под давлением чужих рук на плечи. И почувствовал тепло, почти жар, идущий от них, распространяющийся по всему телу подобно вырвавшейся в половодье реке, сметающей всю боль и усталость на своем пути. Это было похоже на то, как исцеляла Ника. Только в тысячу раз мощнее. Лиам чуть задохнулся, опустил взгляд к рукам, не в силах поверить ощущениям. Ни одной ранки, ни царапинки. Лишь бурые отметины, испятнавшие многократно всю кожу. - Охренеть..., - брякнул он первое свое сознательное, прежде чем поднять потрясенный взгляд на профессора. - Ваклав, да ты волшебник... Тряхнул головой: - То есть, я хотел сказать спасибо! Потрясающие способности... у всех у вас, - второй взгляд достался Нике в качестве повторной благодарности за заслуги на штрафстоянке.

- Тебе помочь, амиго? - Винс придержал выкорячивающегося из салона ведьмака. - Держись, - подал руку. - Да, вид у тебя, как у старого решета. - Сам ты старый, - беззлобно буркнул Тиммерманс, тяжело опираясь на руку испанца. Кажется, с определением решета он был согласен полностью.

- За весь день не скажу, но вечерняя прогулка выдалась отличная. Надо будет обязательно как-нибудь повторить, - усмехнулась Ника, берясь одеревеневшими пальцами второй руки за ручку двери и потянув её на себя. - Никто не пострадал во время парковки? - поинтересовалась она уже на половине пути из салона. "Завидую..." мрачно подумал Тиммерманс. Его "прогулка" была прямо противоположна. Он с тоской посмотрел на кажущуюся такой далекой открытую дверцу машины. Собственное тело настойчиво просило не тревожить бренные останки, оставив еще полежать на заднем сидении. - Мне кажется, нас к нему и готовят, - водитель отстегнул ремень безопасности. - Курс молодого бойца..., - пробормотал себе под нос ведьмак и с кряхтеньем полез прочь из салона. Было бы очень, очень невежливо уступить своему нытью и остаться - коль уж их так зрелищно доставили до места, можно было воспользоваться кроватью. И как бы ни было плохо - ванной!

- Конец маршрута, господа. С вас 18 евро. Можно без чаевых. Горбатого могила исправит. Еще одна народная мудрость, с которой категорически был согласен Лиам. Потому что в очередной раз пренебрег ремнями безопасности - на самом деле, конечно, ему было слишком плохо, чтобы вспоминать о такой маленькой мелочи. Да и мог ли он предполагать, засыпая в марсельском такси, что впереди их ждет настоящий экшн в лучших традициях американских блокбастеров?! Поэтому когда машина решила продемонстрировать все свои умения, его бросило сперва на соседа, а потом в обратную сторону, крепко приложив обо что-то макушкой. "Пережевало и выплюнуло", если судить по ощущениям. С болезненным стоном ведьмак откинулся назад, осторожно нащупывая набухающую на голове шишку. - Отвратительный сервис..., - пожаловался он. - Меня укачало... Тиммерманс и впрямь чувствовал головокружение до удушливого комка в горле. Лучшие сценаристы Голливуда нервно курили в сторонке и рвали волосы на пятой точке, потому что и все вместе не смогли бы придумать столько смертельных опасностей, сыплющихся на хомяковых избранников, как из рога изобилия. С заднего сидения раздался хрипловатый смех: - Еще один такой денек... и ад покажется... лишь воскресной прогулкой в парке...

Площадь Пилсудского И тут же принялся выкарабкиваться, чтобы захлопнуть дверцу. - Ох, как же вы вовремя! - воскликнул он, позабыв разом перебирать несовершенства уходящего дня. И почему сегодняшняя ночь так разительно и неприятно отличалась от вчерашней, которую Лиам провел в баре? Такая мысль промелькнула в голове ведьмака, когда он неловко помогал Вацлаву подниматься с пола. Наверняка, в этом тоже была виновата Моника, мысли о которой преследовали с самого ужина, доводя до исступления. Пожалуй, та была бы безмерно рада, что он в кои-то веки трезвый. На все остальное бы сказала, сердито нахмурив брови: "Ничего страшного, переживешь". И дабы оправдать женские надежды, американец покрепче вцепился в потолочную ручку.

Площадь Пилсудского - Дерьмо! - лаконично выразил своё отношение таксист к происходящему на площади. - Это же наш профессор. Педаль ушла в пол, а 508-ой "пежо" восемнадцатого года выпуска, взвизгнув палёной резиной, рванул наперерез бегущему человеку. - Проф! - ещё издалека крикнул Винс в открытое окно, по широкой дуге огибая мчащийся грузовик и выгадывая несколько секунд на скоростную посадку нового пассажира. - Прыгай! Быстрей! Лиам, открой ему дверь! Тиммерманс очнулся от дремы еще на первом возгласе испанца, приподнялся, с недоумением вглядываясь в лобовое стекло. Дальше действовал на автомате, выполняя указ: нажал на ручку противоположной двери, распахнул ту и приготовился ловить профессора в случае чего.

Марсельское такси - Прыгай, амиго! Чародей ты наш, великолепный, - дождался пока тот заберётся в салон и рванул с места. - Надеюсь, они не сразу очухаются. И мы успеем добраться до Убежища. И ещё очень надеюсь, что такси влезет в прихожую. Очень надеюсь. Ведьмак-чародей ответил слабой улыбкой и послушно залез в машину, бормоча извинения "Прости, бро... весь салон тебе измажу...". Но дожидаться другое такси сил уже точно не оставалось. Лиам развалился на заднем сидении, обхватив себя руками в попытке согреться, и прикрыл глаза, вслушиваясь в отдаляющиеся звуки голосов, словно Винс и Ника уехали, а он остался. Встрепенулся испуганно, приняв ощущения за веру, но века стали слишком тяжелыми и не хотели подниматься. Машина покачивалась на ходу, убаюкивая на свой лад изнуренного пассажира. И тот поддался тихой колыбели мотора, провалившись в сон раньше, чем одурманенные сторожа перестали видеть габаритные огни отъехавшей машины.

Штрафстоянка - Их там двое плюс собака. Про оружие не в курсе. Мутно отсюда. Запахов много посторонних металлических, - тихо сообщил ликантроп заговорщикам. - План такой, - по давней армейской привычке suboficial mayor принял командование на себя. - Ты пока оставайся здесь, Лиам. Мы попробуем с Никой мирный способ. Внушить, что машина попала сюда по ошибке. Вдруг, нам добровольно её отдадут. Если не получится, будем действовать по обстоятельствам. Сначала припугнём, не испугаются - вырубим. Лиам, тебе, конечно, сейчас не до "ахала-махалай", но если можешь кинь на нас что-нибудь притягательное, - попросил еле живого ведьмака охотник. Ведьмак устало кивнул. Его часть плана "оставаться на месте" была, пожалуй, весьма к его состоянию. На просьбу о чарах, задумался. Ему бы конспектик какой почитать, о том, какими силами вообще могут управлять ведьмаки и как их активизировать. Пока что более-менее удавалось лишь проклинать, да управлять немного огненной магией. Но это не то. Что еще? Подарочек Темного, хомячиное заклятье в аэропорту. Да... вполне притягательно... если получится. Лиам прикрыл глаза, коснулся лба костяшками пальцев, вызывая в памяти те чувства, запахи, ощущения, что преследовали его последние сутки. И неожиданно понял, что должен делать. Растер, согревая ладони. Чары были не такими мощными, как у любителя шляп. Легкий шлейф вербены окутал стоящую перед ним парочку, подчеркивая и углубляя естественную красоту, добавляя огонька во взгляд. Тиммерманс даже сам не удержался от глуповатой улыбки при взгляде на девушку. - Не тратьте свои стрелы понапрасну, крошки-купидоны, - означил свой успех словами и зябко поежился от пробежавшей по телу дрожи.

- Пожалуйста, Лиам, - она тепло улыбнулась, пальцами провела по тыльной стороне его ладони, будто хотела окончательно стереть даже память о нанесённых демонами в образе птиц ранах. Увы, даже грязь и кровь столь осторожному движению не поддавались. Лиам проследил взглядом за движением женской руки, почувствовав легкое сожаление, когда чужое тепло растаяло под холодным ночным воздухом. Только сейчас он осознал, что ужасно замерз в своей изорванной одежде, пропитавшейся кровью. - Взаимно, амиго, - Винс улыбнулся пришедшему в чувства приятелю и легонько похлопал по плечу, стараясь ничего не повредить раненому. Поднял взгляд, с улыбкой покивав Винсенту. Амиго. Так обращались к знакомым чикано. Как "приятель", "чувак" и тп. Но к испанскому оборотню Лиам бы применил это слово в значении "друг". - Я тоже рада, что мы оказались в нужное время и в нужном месте, Лиам. Встать сможешь? Мы тут не просто гуляем, а собираемся вызволить машину Винсента со штрафстоянки. Так что, пешком обратно идти не придётся, - приободрила ведьмака она. Ведьмак тряхнул головой, отчего та закружилась вновь. Но упрямо ответил: - Да... смогу..., - мужчина не сдержал вздоха облегчения. Слишком часто он стал заигрывать с Костлявой. Слишком безрассудно. Мысль тревожила, но омрачать ею свою радость от спасения Тиммерманс не хотел. Хмыкнул на слова девушки: - А вы тоже времени даром не теряете, а? Шутка изрядно теряла, когда намекала на его неудачу. А ведь, действительно, стоило бы заняться делом, подумать, поискать в библиотеке информацию о живой и мертвой воде. Эти вещи были пока что на словах сказочных легенд, а не реальными вещами, как старинные зеркала и черные коты. Убегая от нового тумака, отвешенного совестью, американец беспокойно зашевелился, поднимаясь на ноги. Все же старые привычки нельзя искоренить в одно мгновение. - Вот она, - обрадованно указал он на белый капот, покрытый пылью. - Милая моя. Осталось всего ничего, - обратился он к друзьям. - Забрать своё. - Отлично, - кивнул Лиам. Хотел было почесать бороду, но отдернул руку, лишь коснувшись лица. - Какой план? Я помогу... если смогу, - он скривился, осознавая что далеко не в том порядке, в каком хотелось бы. Вздохнул: - Ну, или постою в сторонке, чтобы не мешать.

Не знаю, как сама игра, но я бы хотела поиграть в здешний редактор персонажей! Обалдеть, красивые персы, красивые женские прически!

- Эй, амиго, - дружеская рука поддержала сползающее тело. - Что с тобой такое? Ты в крови весь... В темноте ликантроп хорошо видел странные точечные повреждения, которые с кожи переходили на одежду. - Что за... - недоумевал Винс. - Тебе что, маньяк с шилом встретился? Или польские белошвейки? Кто тебя так утыкал? И Винс тут. Не было сил гадать, каким чудом эти двое оказались здесь, он и сам не знал где. Но какое-то провидение все же привело их к нему. Горло странно сдавило, будто ком встал. Забытое ощущение из детства, когда друзья приходили на помощь. Он уже и не помнил, как оно бывает, только злился на Монику, когда та в очередной раз появлялась на горизонте, мешала, как ему казалось, жить своей жизнью. Но сейчас он радовался руке, крепко удерживающей от падения, не важно физическое то или метафорическое. И сила отозвалась, золотое свечение разгоралось под кожей, струилось с её рук, впитывалось в ладонь Лиама, которую Ника взяла в свои. "Спасибо!" - мысленно сказала Ника, на мгновение возведя к небу глаза Ведьмак опустил взгляд на растекающийся из ладоней девушки свет. Боль ослабла. Отступила слабость, стало возможно дышать свободно. Он впервые ощутил тепло этой исцеляющей силы на себе. И тихонечко, изумленно вздохнул. Собственная ладонь, большая, грубая, измазанная в крови и земле, казалась неуместной и отвратительной в тонких руках целительницы. Но Лиам не смел ее отдернуть. Поднял взгляд вверх, на лицо девушки, устыдившись вмиг всех своих мыслей в ее адрес за эти два дня, своей лени и нежелания помогать, как та обращалась с просьбой. А вот ее просить было не надо. - Спасибо... Ника, - дрогнувшим голосом, поблагодарил он. Кажется, сегодня ночью его совесть все же проснулась и чистила свои перышки. Невольная ассоциация заставила вздрогнуть: - Это были демоны..., - теперь он мог ответить на вопросы Винсента. - Целая орда одержимых голубей. Они завлекли меня в лес... звали детским голосом на помощь... а потом попытались сожрать. Но я им тоже... задал жару... Очень краткая версия события, упускающая момент, как он вообще забрел в эту часть города. Но Лиам и сам не помнил. И это было не важно. Важно было другое. - Как же я рад вас видеть!

Окраины Варшавы - Лиам, - негромко позвала она. Кажется, он потерял сознание. Или задремал. Или просто впал в какое-то небытие, истратив все силы на то, чтобы дойти сюда. И тихий женский голос мог быть только галлюцинацией, может быть еще одной дьявольской ловушкой, как тот, что звал на помощь в лесу. Лиам с трудом приоткрыл глаз, медленно, боясь оторвать голову от стальной опоры, повернул ее на звук. И рвано, неверяще вздохнул, узнав темный силуэт. От затопившего его облегчения. От радости. Мог ли кто подумать, что он будет так счастлив, увидев перед собой Нику. Ослабшие пальцы разжались, выпуская опору и тело ведьмака грузно осело на землю.

Окраины Варшавы Как только человек выскочил на лесную тропинку, птицы пропали, будто их не было. Но Лиам всё ещё мог слышать хлопанье крыльев в темнеющих кронах. Стоило ему снова зайти в лес и преследование продолжится. Ведьмак бежал из последних сил, чувствуя, как горят легкие от нехватки кислорода. Потом подгибающиеся ноги споткнулись, и он полетел, не удержавшись, коротко вскрикнул от удара о землю, съежился, неловко прикрывая голову руками в ожидании острых птичьих клювов. Прошла не одна минута, прежде чем человек понял, что на него никто не нападает. И еще прошли минуты, прежде чем он смог подняться во второй раз. Лиам плелся по лесной тропинке, не зная ни направления движения, ни цели, часто останавливаясь, чтобы дать израненному телу передышку для новых шагов. Кажется, что прошла целая вечность, когда впереди замаячило что-то... свалка... автостоянка... огороженная сеткой-рабицей и с ярким пятном света там, где располагалась будка охраны. И без того сбившееся дыхание перехватило окончательно. Люди. Там были люди, которые смогут ему помочь. Чертов забор приближался так медленно, будто брезгуя бредущим человеком. С каждым новым шагом он лишь чуть-чуть сдвигался ближе и Тиммермансу казалось, что этот шаг станет последним и он свалится прямо посреди тропы, сдохнет, как бездомная собака, в каких-то метрах от помощи. Эта мысль подстегивала, заставляла подтянуть одну ногу и неустойчиво опершись на нее, вторую выдвинуть вперед. Снова и снова, шаг за шагом, не поверив, когда искалеченные пальцы вцепились в стальные ячейки сетки, заставляя ту прогнуться под тяжестью навалившегося тела. Вместо крика о помощи из пересохшего горла вырвался лишь тихий хрип. И тем не менее, он был услышан. Из темноты выскочило белое пятно, превратившееся в патлатую собаку, с выжидающей настороженностью навострившую уши и уставившись черными пятнами глаз на возмутителя ночного спокойствия ее вотчины.

Окраины Варшавы Ответом поклёванному ведьмаку был шелест листьев и стук птичьих коготков по голым ветвям. Стук тысяч коготков. Опалённые голуби никуда не исчезли. Вспышка пламени отогнала их лишь на время. Они перелетали с дерева на дерево и следовали за ведьмаком, выбирая для атаки лучший момент. Ещё один заход и у стаи будет ужин получше давно сгнившей собаки. Наверное, где-то в аду и впрямь переживал за своих избранников космический хомяк. Или еще какие-то высшие силы сжалились над бедолагой, решив подарить ему еще один шанс. Потому что Лиам вдруг понял, со всей ясностью и очевидностью, что нет и не было в этом лесу никакого заблудившегося ребенка. Это не было с его стороны трусостью, желанием убежать, спасая свою шкуру. Это было похоже на озарение свыше, как в тот раз, в библиотеке, когда он варил целительное зелье из того, что было под рукой. Ведьмак остановился, вглядываясь заплывшим глазом в пролесок, пытаясь определить с какой стороны он пришел. Чертовы птицы стали ближе, он слышал, как они подкрадываются, перепархивают с ветки на ветки, спускаясь с макушки все ближе, осыпая его сбитыми чешуйками коры. - ПодАвитесь.. твари..., - выдавил он, собираясь с силами для последнего рывка. На долго его не хватит. Но может его преследователи потеряют интерес к слишком беспокойной добыче? И побежал. Ему даже казалось, что быстро. Качаясь, будто пьяный, спотыкаясь, уворачиваясь от кустов и деревьев, но каким-то чудом оставаясь на ногах. Шум крови в ушах заглушил все прочие звуки и невозможно было понять, оторвался ли он от преследовавшей стаи или вот-вот падет под ударами тысячи клювов. ___ проницательность рп -успех

Окраины Варшавы Серая прожорливая масса взмыла в воздух, оставляя на траве полуразложившийся собачий труп. Птицы расселись по веткам, пристально наблюдая за человеком, и, как только тот оказался рядом с их ужином, сорвались вниз и бросились в атаку, выклёвывая и выщипывая кусочки ткани, волосы и кожу. Лиам и представить не мог, что птицы могут клевать настолько больно. Будто легион мелких монстров вцепился в него своими клыками, угрожая разорвать глупого ведьмака на мелкие лоскутки. Живая, хлопающая тысячами крыльев, туча с глухим шумом набегающего цунами накрыла, погребла под собой задыхающегося человека, бесполезно взмахнувшего руками чтобы прогнать их. Две огненные вспышки, одна за другой осветили поляну и разыгравшийся на ней хоррор в лучших традициях Хичкока. Тошнотворно запахло палеными перьями и стая хлынула в разные стороны. Их жертва распласталась на земле, мелко дрожа и короткими, отрывистыми вдохами втягивая в себя воздух. На залитом кровью лице белели белки испуганно распахнутых в ночную темноту глаз. Хотелось свернуться в клубок, скуля, как побитая собака, жалующаяся на свою судьбу, но он боялся даже шевельнуться, чтобы не стало еще больней. "Это не птицы..." понял ведьмак вдруг, слыша шебуршание по кустам, в ветвях деревьев, тихое угрожающее воркование, доносящееся до него со всех сторон. Птицы не могу сотворить такое, ни с человеком, ни с собакой. Они не могут рвать плоть на куски. Птицы, голуби спят ночью. Это могли быть только демоны, мелкие бесы из Ада, вселившиеся в птиц. Как в Эмили Роуз. Или в их трупы - вспомнил он вдруг вчерашние мертвые тушки. Не так уж и важен размер одержимого, чтобы нести погибель и хаос. О чем-то таком и говорил им Мюриэль, только слушал бы он его. Надо убираться! Надо уносить ноги отсюда, пока еще цел! Со болезненным стоном Лиам заставил себя перевернуться, чувствуя, как закружилась от кровопотери голова. - С-суки..., - выдохнул он, сплевывая на землю. Так просто они его не получат. Нет-нет, он не собирается тут подыхать! Под рукой оказалось что-то мягкое, кардинально отличающееся от природного окружения. Шапочка, детская, тоже в виде птичьей головы. Шум, с которым американец втянул в себя воздух, походил на всхлип. Он не мог уйти. Не мог бросить ребенка, возможно еще живого, но даже мертвого нельзя было оставлять на поживу этим злобным тварям. Пришлось собрать всю волю, чтобы встать на подгибающиеся ноги. Лишенного части опоры, ведьмака шатало. Замутило от боли. - Малыш...,- сиплым шепотом позвал Лиам, нетвердым шагом двинувшись прочь от собачьего трупа. Возможно он звал маленького хозяина погибшего пса. А может лишь собственную призрачную надежду не дать еще одному ребенку превратиться в мертвого карлика в черном мешке. - Где ты... отзовись... пожалуйста... ____ 1 хп.

Окраина Варшавы Голос отозвался ещё несколько раз, словно услышал просьбу ведьмака, и замолк. Когда Лиам добежал до места предполагаемого нахождения звука, он увидел на небольшой поляне, покрытой листовым опадом, яркий предмет. Рассмотрев поближе, обнаружил чуднУю детскую шапочку, поодаль от которой кишело огромное серое пятно, состоящее из сотен, если не тысяч, обычных городских голубей. Они что-то клевали и растаскивали по кусочкам. Шапочку он увидел сразу, лунный свет ярким пятном выделил ее на фоне грязной, почерневшей листвы. Поднял, подрагивающими пальцами смяв мягкие вязаные косы. Завертел головой по сторонам, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы снова позвать потерявшуюся кроху, но так и не прозвучавший крик застрял в глотке, а внутри все похолодело, когда Лиам увидел колышущееся, состоящее из множества птиц пятно, потрескивающее сотней крыльев, утробно воркующее в едином порыве своего пиршества. Ведьмак ненавидел этих крылатых крыс, разносчиков заразы, наглых, тупых тварей, налетающих в парках и уличных кафе на людей в ожидании подачек, пачкающих все вокруг. С пандемией их стало будто больше, они дрались с другими птицами, а порой и с крысами у мусорных баков за остатки еды. Тиммерманс сам это видел. Но мысль, что они могут питаться не только булками и зерном, но и мясом, что там, под этой копошащейся массой может быть тело ребенка, была слишком безумной даже для всего, что он уже видел за последние дни. И секунды переваливались одна за другой, срывались отяжелевшим дыханием, когда он подходил ближе, неловкими шажочками приближаясь к птицам и боясь увидеть, что он клюют. А потом закричал, замахал руками и шапкой, побежал на этих пернатых порождений ада.

Где-то на окраине Варшавы Он шёл по окраине лесного массива, узкой тропкой, тянущейся в неизвестность, как услышал где-то в стороне отчаянный детский крик, который звал на помощь. Рефлексия - плохое времяпрепровождение. Особенно, когда ты давненько забил на него здоровенный болт. Коварно расставленные сети собственных мыслей опутали американца и тянули за рыбацкой лодкой, пока ноги несли в неотслеживаемом направлении. Побольше скорости и выносливости - и пришлось бы снова вызывать хомяка на помощь, потому что уже покинул границы страны. Пока, к счастью, Тиммерманс оказался лишь на окраине города, озадаченный и сбитый с толку, выдернутый из омута самокопания испуганным детским голосом. Инстинкты сработали быстрее логики. Откуда в лесу ночью мог кричать ребенок? Да мало ли таких примеров знает история? Заблудившиеся скауты, грибники и туристы. Беспризорники и дети из вполне благополучных семей бесцельно колесящие, куда глаза глядят, покуда не попадут в беду. Похищенные со двора собственного дома, завезенные в лес со злым умыслом детишки. Маленькие, напуганные. - Эй! - подал голос Лиам, сходя с тропы и ломясь через подлесок в ту сторону, откуда, кажется, кричали. - Эй, малыш! Где ты? Сейчас! Сейчас я помогу! Подай голос, чтобы я мог тебя найти!

Где-то когда-то вечер переходил в ночь Лиам понял, почему Ника интересовалась умеет ли он водить машину. Честный ответ - без недосказанностей - сразу бы отмел его кандидатуру. В последний раз будучи за рулем, он на скорости впечатал машину в дерево и та уже не подлежала восстановлению. А самому “повезло”, как говорили вокруг, потому что не был пристегнут и вылетел из салона, отделавшись лишь сотрясением и сломанной ногой. И лишением прав на пять лет за езду в нетрезвом виде. Теперь ведьмак справедливо подозревал, что подобное “везение” обеспечила ему та самая древняя душа, из-за которой он по уши увяз во всем этом дерьме. Ночные кошмары прокачались до уровня кошмаров наяву, но так и не доросли до “ягодок”. Весь спелый урожай ждал их где-то в конце метафорического пути. А путь настоящий стелился неровным тротуаром под ноги мужчине и тот брел, будто пьяный, спотыкаясь на выбоинах, по ночному городу, забыв цель своего похода. Возможно, ему не стоило вообще уходить сегодня. Но и остаться было невозможно. Оборотни, мать их. Медиумы. И конечно же, ведьмы и ведьмаки. “Господи, зачем же ты создал таких уродов?” задал вопрос Тиммерманс, останавливаясь и задирая голову к небу. Ах, да, его же способности от Темного, если тот не врал. Голова поникла и мужчина пошагал дальше. До чего же неразборчивы эти древние души, спешащие переродиться в ком попало! Вот жил себе отличный парень в Мэдисоне, не тужил, искал истину на дне бутылки. И все у него было отлично, пока та истина находилась. А теперь - на тебе! Спасай мир! Одинокая фигура разразилась хриплым смехом. Черт то подери, да он только и делал, что прятал голову в песок, отмахиваясь от надоедливых людишек своим страусиным хвостом! Спасать... Я её обидел, да? Ты ее не обидел, мудак, урод, сволочь! Ты ее уничтожал, планомерно и без устали. Отбивался руками и ногами, пытаясь вырваться из удерживающей тебя дружеской руки. Последней руки, что не давала тебе захлебнуться собственным дерьмом! Всех ее проклятий не хватит, чтобы сполна воздать тебе. Сильный мужчина, что взвалил бы на себя заботу о близком, стал бы опорой и защитой? Каменный жернов на женскую шею, чтобы утянуть за собой в бездну отчаяния, вот кто он. Сраные чакры открылись в космические дали, звезды плясали венгерский чардаш и луна подпевала им голосом умершей от COVID-хрензнаетномер оперной дивы, чтобы одна заблудшая душа усомнилась в своей невиновности. Лиам снова остановился, подняв взгляд на расплывающуюся перед глазами скромную вывеску. Бар. Не вчерашний, но, наверняка, такой же дряной. С отравой внутри запотевшей бутылки, дающей забвение от всех твоих бед. Мертвая вода, а? Жаль... что некому было бы предложить воды живой. Его ангел-хранитель была далеко-далеко. Возможно, ее теперешним проклятиям суждено обратиться в явь. Он шагнул к заветной двери, готовясь в очередной раз обратить свои тревоги во вспышку синего пламени. Но замер, смятенный, опустошенный, задыхающийся от нахлынувшего разом осознания собственной вины. Рука, тянущаяся к дверной ручке, так и не коснулась ее.* “Прости меня... сестричка...” искренне кающийся грешник, пошатываясь, побрел прочь. *(Сила воли 2 против 50!)

- Мы с профессором оба медиумы, так что.. - сказала она всё с той же улыбкой, посмотрела на Лиама. - Ну, ты подумай, не отказывайся сразу.. Подождав еще секунду, смерив ведьмака взглядом, Мэй сунула руки в карманы и пошла назад. Навстречу мужчине с синем шарфом. Ему хотелось бы ответить что-нибудь, привычно отшутиться, оставляя последнее слово за собой. Но кажется, где-то пробило полночь и он превратился в раздавленную тыкву, и лишь молча проводил Мэй взглядом, после развернувшись, зашагал в противоположную сторону. Фигура его еще с минуту удалялась по аллее, а потом окончательно скрылась из вида.

- Ты слышал? Мы собираемся угнать пару тачек и своровать зеркало. Я хотела бы, чтобы в таком ответственном деле ты был рядом. Наверняка придется обманывать копов, а мы с тобой уже профи в этом. Ну, что скажешь? Лиам не отвечал долго. Может быть даже неприлично долго, сверля собеседницу взглядом, будто неуверенный, что та ему не снится в каком-то сюрреалистическом сне. Угнать, своровать, обманывать... - Скажу, что не знаю местного языка, чтобы обмануть даже ребенка с конфетой, - пожал, наконец, он плечами. Из него был хороший профан в этом деле. Даже со всей хомячиной любовью. - Думаю, вот он подойдет лучше. Кивнул за спину девушке, где как раз появился уроженец Варшавы.

- Эй, ковбой! Попридержи коней! Кажется указующий перст Судьбы настойчиво велел ему оставаться в Убежище, раз за разом останавливая попытки уйти разными женскими голосами. Лиам обернулся, темное лицо слабо освещалось тлеющей сигаретой. - Бар закроется, - мрачно попенял он соотечественнице.

- Спасибо, - тихо поблагодарила, в бессилии опуская руки и отступая на шаг. Кажется, Лиам понимал её. Это было что-то невозможное. Энергия утренней прогулки выветрилась без следа. Мэй прислонилась спиной к стене, сложила руки на груди, бессознательно отгораживаясь от мира. Французская ведьмочка постаралась на славу. Даже в пресловутой "Игре престолов", которые смотрели все штаты, если не весь мир, ледяная стена казалась менее внушительной. А ведь у них даже дракона нет. Где же взять пламя, способное растопить весь этот лед? Лиам сжал кулаки, сверля взглядом преграду. Нужна лишь маленькая искорка... чтобы показать фокус. Прижал ладонь к ледяному панцирю, извлекая огонь из глубины сердца. Удар сердца, второй. Ладонь раскалилась, топя лед. Третий, четвертый. Трещины разбежались продолжением пальцев. Пятый. С оглушительным треском лед лопнул и ведьмак едва успел отскочить от полетевших во все стороны брызг и осколков. - Поторопись, Мэй, если хочешь сбежать, - он обернулся к девушке и запоздало увидел, что та уже стоит не одна. Улыбка исчезла в бороде. Пожалуй, не слишком уместно было бы напутствовать блондинку не потеряться, коль уж рядом стоял провожатый. И уж тем более предлагать свою кандидатуру в этом качестве. Не дожидаясь аплодисментов и благодарностей, Тиммерманс первым шагнул через портал, ныряя в осеннюю ночь.

- Да твою мать! – выругалась она, достигнув точки кипения, и с силой пнула ботинком ледяную корку. Пожалуй, стоило бы сегодня всем им немножко подышать эфиром. И предаться беспечному младенческому сну, забыв про все проблемы, трудности, печали. Эта мысль настолько была заманчивой, что Лиам на несколько секунд поддался ей, будто выпав из реальности, покуда голос оборотня не вернул его в этот маленький филиал ада. - Шнурки развяжи, шутник херов, - донеслось до ведьмака. И с тихим разочарованием в голосе: - Я её обидел, да? - Мэй! - позвал он, обхватывая пальцами верхний слой петли на руках Винса и проверяя, с какой стороны свободный конец ремня перекрывает отверстие пряжки. - Я сейчас выпущу тебя... подожди.. пожалуйста. Отчаяние и разочарование, исходящие от девушки, можно было ощутить даже будучи эгоистичным ублюдком, как его называла Моника. Как маленькая птичка, пойманная в силки и запертая в клетке, она теряла перышки, в попытке вырваться на волю. Затяжку на запястьях Лиам ослабил в несколько движений и освободил, наконец, руки испанца. Вздохнул. Не тому человеку последний обратил свой вопрос. Поискал бы кого поумнее... поотзывчивее... - Нет, - все же неохотно ответил ведьмак. Ему казалось, что нет. Потому что слишком часто ответом было "да", когда такой вопрос он адресовывал себе. - Я думаю... Человеческие души, что бескрайние океаны, непостоянные и бездонные. Их не объять и не понять, изо всех сил убегая от прибоя. Что ты хотел сказать своим "я думаю?", чертов придурок. Не тебе отвечать на этот вопрос. - Я думаю... что у нее тот же страх. Тиммерманс ткнул испанца кулаком в плечо, будто в отместку за то, что тот превратил последние секунды в сеанс психотерапии. И ворчливо добавил: - Сам свои шнурки развязывай, придурок.