Ribka

- Ангел смерти, - пробормотал Вацек расстроенно. Он покачал головой: - Так называли нацистских врачей, которые ставили опыты над узниками концлагерей. -Если ...это человек науки, может попробовать заинтересовать его возможностью продолжать исследования? - Мы люди. Не членистоногие, гер... кхм, как вас. Чего вы хотите? У Лиама никогда не было высшего балла по истории, но и совсем неучем он не был. Историю второй мировой помнил, правда больше с точки зрения участия в войне США, но и про концлагеря знал. И предложение Галахад - если, конечно, это не особо хитрый план, чтобы выманить безумца - вызвал гримасу отвращения на бородатом лице. Вот уж с кем точно он не хотел бы соседствовать за ретортами и перегонными кубами, так это с брендившим живодером! - Не были богатыми, нечего и начинать, - пробормотал ведьмак, прежде чем высказать свое веское мнение. - Знаете... а к черту эту лабораторию вместе с тем психом внутри! Поддерживаю план Винса разнести последнего из особо крупного калибра!

- Чего надо? - заорал скрипучий голос из глубин алхимической. - Лазают тут. Пол мне пачкают. Лапами своими. Членистоногими. Снова раздался громкий щелчок. - Зараза! Я тебя сейчас сделаю, - рассерженно крикнул незнакомец. Лиам потер лоб, вспоминая, что в вопросах к ангелу вчера упоминались какие-то существа где-то под этим коридором... или что-то такое, он не особо то вслушивался, злой тогда на Темного в частности и на весь белый свет заодно. Но уточнять свою догадку у чувака в лаборатории не стал, побоявшись разрушить тонкую связь, установленную профессором, просто поделившись ею с остальными: - Может его донимают те существа? Которые где-то тут обитают? - поочередный взгляд на всех участниц вчерашнего штурма "лабиринта". Указательным пальцем потыкал для верности куда-то в пол, как бы определяя, где могут находиться обладатели членостоногих лап, и замер, чуть склонив голову на бок и прищурившись. На двери, выбитой вчера из лаборатории было написано "Engel des Todes". Его познаний хватило только определить первое слово, "ангел". - Здесь какая-то надпись... не на английском. Посмотрите... Может кто-то сможет опознать язык и перевести?

- А я тоже так умею, - не сдавалась ведьма, весьма похоже изобразив птичку кукабарру. Вообразившую себя на шабаше, ведьму потянули за локоть, побуждая отойти чуток назад, ради ее же безопасности: - Ну, кто же так с сумасшедшими общается? - посетовал Лиам и кивнул головой на профессора и Нику:- Пусть сперва медиумы попробуют. Они как психотерапевты, тоже могут в головы влезать. Сам видел! - Так лаборатория уцелела при взрыве? - удивилась Ника, оборачиваясь к Лиаму. - В коридоре же чисто, завалило только вход. Поэтому есть все шансы на то, что лаборатория уцелела... Тем более, что тот безумец явно в чем-то мешает свои бомбы, - ответил ведьмак.

-Не вы ли сами только что предложили показать тот угол,где сидит это существо?Возможно мне показалось,но вы тоже собирались атаковать, Винсент.К тому же наши медиумы не будут сидеть сложа руки,и пока это будет отвлекаться на меня,смогут обездвижить его взять под контроль. - Мне нужно показать только угол, Алистейр, - Винс приподнял автомат, демонстрируя хирургу чёрную станину. Из-за угла высунулось бородатое лицо ведьмака. - Эй-эй-эй, амиго, придержи коней, - следом за лицом вышел и весь Тиммерманс, предупреждающе вскинув ладони. - Вы этими штуками от лаборатории одни осколки оставите! Пусть сперва медиумы попробуют свои фокусы, а дальше уже будем думать по ситуации...

Все замерли перед входом в, чудом уцелевшую, алхимическую лабораторию. Требовался план. Или же безудержная инициатива доктора Галахад. На скромный взгляд Лиама стоять вот так рядом с входом и обсуждать способы избавиться от засевшего внутри безумного алхимика, было несколько неразумно. Кто знает, какие каверзы уже готовит тот в ответ на подслушанные слова? С тем же успехом можно просто крикнуть "Эй, чудило, твоя аренда закончилась, освобождай помещение!", предлагая добровольно уступить их супергеройскому отряду? Вряд ли, конечно, ответ был бы положительным. Американец привалился к стенке, маяча за спинами остальных, не зная, как разрешить возникшее осложнение. Пожалуй, у мозгокопателей и людей с автоматами были явные преимущества в качестве "дипломатов". Единственное, он надеялся, что не придется снова использовать неуправляемые силы стихий - вчерашний взрыв теперь аукался усталостью в мышцах. И это было хорошо, что никто не пострадал при обвале.

Лиам молча ворочал бетонные блоки. По сути эта работа мало отличалась от последнего места работы, те же тяжести, разве что не на свежем воздухе и артель их не такая слаженная. Зато никаких карликов. Он даже не удивлялся на необычайные силы Галахад и Мэри Энн, лишь как-то отстраненно вспоминая чье-то высказывание, что мол женщинам поднимать тяжести нельзя. Вряд ли оно касалось оборотней. Его самого тяжелый физический труд не располагал и к мысленной деятельности, ведьмак только прислушивался к тому, о чем говорили другие, но сам не встревал в разговор.

- Бонжур, мсье! - мурлыкнула ведьма, салютуя ведьмаку чашечкой кофе. Лиам, сел напротив, внимательнее присматриваясь к ведьмочке (или ведьмАчке?). Вчера они толком и не общались, а ведь вроде как... мастера одной профессии? Но пока расслабленный после сна мозг подбирал подходящую тему для начала разговора, мимо прошла целая делегация во главе с.. Винсом?! И опять американец не успел и рта раскрыть ни для приветствия, ни для вопросов, как остался совершенно один. Мадлен утянулась вместе с кофе за всеми. "Хм..." Оставалось лишь озадаченно чесать затылок, да потыкать себя пальцем, убеждаясь, что не умер нынешней ночью, став бесплотным духом, видимым только для Мадлен. Залпом допив сок и закинув в рот виноградинку, Тиммерманс тоже пошел в коридор. Как говорили в артели Боба Миллера, собираясь все вместе попить пивка "Нельзя отрываться от коллектива!".

Тиммерманса не оставляло ощущение, что он не единственная "ранняя пташка" в этот день. слышался приглушенный плеск воды в соседней ванной комнате. Чудились чьи-то шаги. Тихонько хлопала дверь, но выглянув обратно в коридор, ведьмак видел только пустоту. Но для решения этой загадки было слишком рано, а коль уж дух-невидимка не проявлял агрессии, то и американец недальновидно махнул на него рукой. Еще пара часов сна в тепле и уюте и Лиам проснулся буквально новым человеком, будто и не было ни вчерашних происшествий, ни бара, ни скамейки, приютившей недо-бомжа. И в гостиную он вышел весьма в благостном расположении духа. Мадлен наслаждалась утренним кофе и наисвежайшими круассанами, особо не прислушиваясь к разговору. - Салют! - приветствовал он девушку, беря себе со стола стакан апельсинового сока.

Саксонский сад, 6-38 утра. Его разбудил холод, когда небо над Саксонским парком посветлело, возвещая грядущий рассвет. Холод проник уже не просто под одежду, а цепко угнездился под кожей, вызывая неудержимый озноб. До ночевок на парковых скамейках Лиам еще не опускался. Перед глазами будто воочию возникло укоризненное лицо Моники. - Уйди, - буркнул на видение мужчина, выпуская изо рта облачко пара. Одеревеневшее тело поднималось неохотно, принимая сидячее положение. Один плюс алкоголизма - похмелье перестает тебя донимать. Не болит голова, не болит желудок. Разве что пить хочется, да изо рта воняет, будто туда нассали все варшавские кошки. Обхватив себя руками, в попытке унять дрожь, ведьмак поднялся на ноги, осмотрелся вокруг, с трудом припоминая, почему не дошел до Убежища. Скамейка, точно! Притопывая и похлопывая себя по плечам в надежде согреться, Тиммерманс двинулся по аллее, выглядывая в неверном свете зарождающегося утра тайный портал. Сунул руку за сигаретами и нащупал в кармане какую-то бумажку. Десять евро! Замерев прямо посреди парковой дорожки, он несколько секунд пялился на банкноту, совершенно точно зная, что она не его. Сколько бы ты не выпил потерять штаны было труднее, чем куртку и потому то кроме помятой сигаретной пачки не могло ничего быть в ее карманах. Но сколько бы не напрягал американец память - нет, мрак над тайной появления купюры не расступался. И эта тайна нехорошо беспокоила. Он все же закурил, лелея в ладонях теплое дитя огонька. А подняв взгляд, вдруг увидел прямо перед собой знакомую скамью, ту самую, где сидел вчера после нападения оборотня. Дрожащие губы растянулись в усмешке. - Гребаная ты лавка, - поприветствовал он старую знакомую почти что с любовью и нашел глазами другую, вход в осколок Саксонского дворца, сохранившегося где-то вне времени и пространства. Впереди его ждала горячая ванна, горячий вафли, свистнутые на пустой кухне, и дообеденный отдых, в тепле и неге роскошной кровати, в каких спать американцу еще не доводилось.

С ночи до утра Бар закрывался в три. Приятный вечер закончился сразу, стоило двери на доводчике с тихим шорохом закрыться за спиной. Сделав первый шаг, Тиммерманс вляпался в птичью тушку, коих валялось на тротуаре в немалом количестве. Припомнились и озадаченные лица работников бара. “Птичий грипп что ли?” удивленно подумал американец, откидывая ногой в сторону мертвое тельце. Эти тушки, будто хлебные крошки, вели его обратной дорогой к парку и приходилось смотреть под ноги внимательнее, чтобы снова не вляпаться в падаль. Смешно, как несколько часов способны изменить твое мировосприятие. Выходя из их временного пристанища и с жадностью вдыхая первый глоток свежего воздуха, он думал лишь о том, как же его тошнит от этого места. Сейчас же весь прошедший день казался сном. Длинным, кошмарным сном. Лиам даже остановился, чтобы повести плечами и ощутить засаднившие на одном из них отметины оборотня. Вот же ж дерьмо! Все же не снилось. А ведь он с тем самым оборотнем выжрали в две морды - человеческую и щенячью - отличную бутылку чего-то. И, кажется, даже братались? А еще эти песни, которые пел щенок голосом испанца! Это было настолько бредово, что даже под пьяной белочкой не могло привидеться. Винс был реален. Как и две неразлучные подружки Ника и Галахад - инь и ян в одном флаконе, с завидной регулярностью составляющих ему общество в прошедший день, начиная все с того же парка, где он “познакомился” с Винсом. Двойная отрада для глаз и кипятильник для мозгов! Язвительная Мэй тоже была реальна, иначе бы он шагал сейчас знакомой дорогой в свой дом, а не крутил головой, вспоминая обратную дорогу на площадь кого-то там важного. Была реальна и сержант полиции Мэри-Энн, личность во всех смыслах столь выдающаяся, что попросту подавляла своим присутствием. И, конечно же, были реальны Мадлен и профессор Шиманский. С этими двумя удалось едва ли перекинуться парой фраз за день знакомства, но иногда отсутствие общения может сложить о тебе мнение лучше, нежели оное. У Лиама в последнее время все хуже получалось сложить о себе хорошее впечатление. Не то, чтобы это его так уж заботило... Во всяком случае в Мадисоне, где у него был дом, какая-никакая работа, коллеги и даже Моника с Бетси. Здесь, в чужой стране, в окружении чужих людей он оказался слишком уж “не в своей тарелке”. Это ощущение, нечеткое, где-то на грани осознания, прицепилось к нему с того момента, как он украл чужой паспорт и деньги из сейфа в доме Греев. Его было легко не замечать, находясь в окружении людей, волнуясь и рискуя, начиная от регистрации на рейс до Амстердама и заканчивая тем взрывом, что он устроил. Но сейчас, когда Тиммерманс вышагивал по пустым улицам незнакомого города, грязным, местами неосвещенным из-за разбитых фонарей, переступая через мертвых голубей, оно прицепилось, будто чудовище-кровосос, невольно заставляя ускорять шаг, чтобы вернуться в Убежище. Лиам помнил, что для входа нужно было коснуться какой-то скамейки. А может быть не коснуться, а потереть или сесть на нее? Он сдался на третьей скамье, плюхнулся, вздыхая разочарованно и обиженно. Выкурил сигарету и не в силах противиться накопленной усталости и алкоголю, улегся на жестком деревянном сидении, подложив под голову руку. Прикрыл глаза, стремительно проваливаясь в сон. Алкоголь разгорячил кровь и спящий не ощущал заползающего под куртку ночного холода. В шесть часов утра пани Дудек вывела на утренний моцион своего песика Тофика. И она, и Тофик уже давно страдали бессонницей и предпочитали дышать свежим воздухом пораньше, пока на улицах не было людей. Их маленькая квартирка располагалась всего в одном пешеходном переходе от Саксонского сада и каждое божье утро они вдвоем тихонько семенили по его пустынным аллеям, игнорируя запрещающие таблички о выгуле собак. И уже давно не встречали там людей в столь раннее время. И потому то пани Дудек была изрядно удивлена и даже немного напугана, услышав похрапывание от одной из скамеек. Она и Тофик одновременно замерли, прислушались, присмотрелись. Поправив на носу очки почтенная пани рассмотрела спящего на лавке бородатого мужчину неопрятного вида. Наверное, это был один из тех несчастных, что мировая пандемия оставила без работы и средств к существованию! Сын пани Дудек тоже лишился работы, но все же пока как-то держался, находя различные подработки. И пани, ведомая врожденной жалостью, а также же любопытством, зачем то сделала два маленьких шажка к спящему человеку. Легкий порыв утреннего ветерка пробежался по аллее и нос почтенной пани учуял, что незнакомец был пьян! Безбожно пьян! Но в зловонии похмельного дыхания присутствовали нотки, которых быть там не могло*. Эти нотки странно участили пульс пани Дудек, напомнив вдруг о тех временах ее юности, когда каждое утро она находила на подоконнике за своим окном скромные букетики полевых цветов, оставляемые влюбленным в нее тогда еще будущим мужем. Пан Дудек не дожил всего месяца до их золотой свадьбы, но, разбирая после смерти супруга его вещи, пани Дудек нашла коробочку с золотым колечком внутри, новеньким и блестящим, которое собирался подарить ей любящий муж на юбилей свадьбы. На глаза навернулись слезы и пани раскрыла свой видавший лучшие времена ридикюль, чтобы достать оттуда чистый, обшитый кружевом платочек. Но вместо этого достала маленький кошелечек, вынула десять евро и дрожащей рукой запихнула банкноту в карман куртки спящего мужчины - пусть небольшая, но помощь бедолаге. И быстро-быстро пошла прочь, потянув за поводок Тофика, ни разу не тявкнувшего за время этой странной встречи. Пани Дудек хотела достать свой толстый и старый семейный альбом и пересмотреть в нем фотографии своей прожитой жизни. *Любовная магия Темного

Бар, Лиам Томное свидание с "блондинкой" в "потном платье" прервал неожиданный стук в темнеющие провалы окон. Стукнуло раз, второй, третий. Через секунду раздалась тревожная череда ударов, и всё утихло. Вряд ли американец понял польскую речь, но догадаться об инциденте ему не составляло труда. На стук по окнам обратили внимание все посетители. Оторвались от своих рюмок и стаканов, озадаченно повернув головы на звук. Может быть это град? Или хулиганы? Лиам увидел паренька из обслуги с мертвым голубем в руке, но догадаться, зачем тот притащил падаль в помещение, оказалось затруднительно. Бутылка его была еще только ополовинена, но приятная истома опьянения уже охватила тело, ослабляя напряженные мысли и убирая со лба сердитые морщины. Может польская кристальная оказалась крепче американской? Или сказалось отсутствие закуски и плотного ужина? Бесплатные орешки в барах нынче остались лишь незначительным историческим фактом доковидной эпохи. Размышления над дохлой птицей прервала еще одна стопка без тоста. Огненная вода прокатилась по глотке, перехватывая дыхание. Хор-рошо пошла! Тиммерманс даже зажмурился от удовольствия, тряхнул головой и, наконец, перевел дыхание. Это ли не сказка? Это ли не волшебство? Все проблемы смывались чистым, как слеза девственницы, напитком. К черту Рай, к черту Ад, к черту вообще весь белый свет! Они еще напомнят о себе, но завтра, завтра они вернутся в его голову с похмельным синдромом, а сейчас интурист еще более вальяжно развалился на стуле, вытянул из кармана сигареты - здесь не было запретов на курение - и закурил. Прекрасный бар! И, главное - никакой Моники с ее говеными нравоучениями!

На то, чтобы смыть с себя грязь понадобилось немного времени. В сумке еще нашлась сменная футболка - недельный запас стремительно подошел к концу всего за день - а джинсы Лиам просто как следует вытряс над ванной. Свой цвет американской мечты они, конечно, потеряли, превратившись в грязно-серые, но давно ли такие мелочи волновали Тиммерманса? А вот избавиться от ароматов травницкой лавки оказалось невозможно. Он окутывал ведьмака невидимым саваном, раздражая обоняние и непрестанно напоминая о подлости адского шляпника. Выход и впрямь был, в пронизанную ветром темноту наступающей ночи. Свет толстеющей луны играл остатками листьев, срывал их и валил под ноги одинокого прохожего. Лиам поднял воротник куртки, прикурил сигарету и посмотрел на ночное светило, сравнивая его округлые бока с теми, что привык видеть над головой в Мадисоне. Из приоткрытого рта вырвалась струя дыма, искажая картинку, и мужчина отвел взгляд, расслабленной походкой направившись прочь из парка. Он не знал города и запоздало подумал, что возможно стоило бы спросить дорогу у профессора или вообще предложить тому составить ему компанию. Но Вацлав не производил впечатление человека, употребляющего крепкие спиртные напитки по вечерам понедельника. Честно говоря, он вообще не производил впечатление человека, способного составить американцу компанию по злоупотреблению крепким алкоголем в любой день недели. И неловкость такого разговора проще было избежать, чем терпеть. Впрочем, так ли уж сильно отличается Варшава от Мадисона, если не обращать внимание на архитектуру и язык? Через четыре квартала от парка горела вывеска, совершенно однозначно указывающая на бар, где бармен в спущенной на подбородок маске охотно принял мятые банкноты евро, а немногочисленные посетители - пара приличного вида и спивающийся после смерти родных пан - уделили вошедшему не более десяти секунд своего внимания. Любовная магия, а? Афродизиаки из сена! И без них у Лиама намечалось отличное свидание. С блондинкой в платье из запотелого стекла, без слов обещающей даровать райское забвение.

- В общем. Если патруль тебя остановит, сошлись на поправку от 10 мая 2024-го. Но… - Вацлав окинул ведьмака оценивающим взглядом, - вряд ли тебя остановят. - 10 мая 2024го, - повторил американец, чтобы получше сохранить информацию на мозговых серверах, - угу, понял. Он умолк, спросил, подумав: - А ты... далеко собрался? Лиам задумчиво поднял взгляд к потолку, будто там, среди расписных узоров хранился и ответ на вопрос Вацлава. Снова посмотрел на собеседника и криво улыбнулся: - А это, приятель, как повезет! - он кивнул в сторону ванных комнат: - Пойду смою грязь с рожи, пока наши дамочки не заняли все ванные комнаты. Бывай! Старомодный костюм профессора избежал все же участи получить отпечаток пыльной ладони на своем плече, когда ведьмак удержал себя от дружественного жеста, вместо этого просто махнув ладонью.

Что ж... Кажется, все были живы, здоровы и даже никто не спешил с упреками за обрушенный вход в последнюю из комнат. Отлично! Правда, настроение у самого Тиммерманса было весьма противоположно последнему определению. Найдя угрюмым взглядом польского пана, он спросил: - В твоем городе есть комендантский час?

В следующее мгновение на ведьмака обрушилась очередная волна какой-то липкой субстанции, правда, теперь благоухающая ароматом кедра, цитруса, розмарина, кардамона и ещё десятком стойких шлейфовых ингредиентов. Тиммерманс покачнулся, неуклюже взмахнул рукой, будто и впрямь надеялся отогнать от себя очередной "подарочек", как стаю надоедливых мошек. - Мудила..., - раздраженно процедил сквозь зубы, пытаясь стереть с лица этот липкий налет, но лишь превращая его в грязную маску некоего тумба-юмбы. Кого конкретно он имел ввиду, американец не уточнял. Может быть инфернального ублюдка, может быть пернатого засранца, а может обоих сразу. Оказывается все эти божественно-адские начальники ничем не отличались от начальников вполне себе приземленных. Радостно потирали ручонки, когда за них рвали жопы, сверхурочно выполняя подряд, а взамен работники получали кукиш без масла. Старо, как мир до прихода всей этой христианской мутотени.

- Мы обречены, - будничным тоном заключила медиум, переводя ошарашенный взгляд с Лиама, покрытого тонким слоем серой строительной пыли, на Нику и двух оставшихся женщин, так же не отличавшихся свежестью и опрятностью. Пытающийся хоть как-то прокашляться от газа и пыли, ведьмак обернулся к девушке, таким же обалдевшим взглядом посмотрел багровеющие следы крови на ее руках и одежде. "Что случилось?" изобразил жестом, потому что пересохшее горло могло произвести разве что хрип. Браво, Лиам! Ты круче яйца в крутую! Ведьмак-подрывник! Нацисты обзавидовались! "А то... весь в "папочку"..." мысль была какая-то усталая, что даже прозвучала лишь в мужской голове. Этот день все же побил рекорды всех предыдущих тридцати пяти лет, когда жизнь его висела на волоске. И тяжесть этого придавила плечи ведьмака отнюдь не в переносном смысле. Вы справились. Сказал Мюриэль. "Эх, Мэй, двоечница.. ошиблась ты в своих оценках..." еще одна усталая мысль. Но сейчас, я хочу ответить на ваши вопросы. По одному от каждого. - Как насчет премии за сверхурочные? - выпрямляясь и стряхивая с ладоней бетонную пыль, просипел Лиам. Первый вопрос из тех, что должен был услышать ангел. Не то, чтобы он сильно задумывался над его содержанием. Брякнул первое, что на языке вертелось. Как, в общем то, и всегда.

Как только последний человек покинул коридор лабиринта, раздался хлопок и вскоре в прихожую к людям потянулось удушающее облако ядовитой химии. От газа слезились глаза, першило в горле и чесалась кожа. Сложно предположить что бы случилось с визитёрами попади они внутрь отравляющей суспензии. Мало было просто убежать. Эта дверь, вопреки своим товаркам, не только охотно пропускала людей в обе стороны, но и не препятствовала напророченному медиумом ядовитому облаку выползти вслед за своими беглецами в коридор. Теперь некуда было бежать. И некогда было размышлять, а что, собственно говоря, делать то в такой ситуации? Какие силы использовать и сможет ли вообще он использовать покинувшие его способности? Против них была каждая секунда и напуганный разум в который раз уступил место инстинктам самосохранения. Опустив Нику, ведьмак развернулся к распахнутой зловонной пасти дверного проема. Горло сдавило приступом кашля, мешая не просто сосредоточиться, даже просто коснуться воздушной стихии ,чтобы направленным потоком выдуть ядовитый газ прочь. Он не мог, снова не мог ничего сделать. Согнулся в приступе кашля, отчетливо почувствовав в этот момент, как рука Костлявой уже не тянется, а настойчиво тянет его. Отчаяние вырвалось волной неуправляемого пламени, будто инфернальный благодетель в шляпе прислал своему горе-ведьмаку адского пламени. Полыхнуло, с ревом встретившись с химическим газом. От грохота заложило в ушах, пол и стены содрогнулись и коридор заволокло удушливом облаком пыли. А когда та немного осела, стало видно, что проход, ведущий в "лабиринт" и к алхимической лаборатории капитально завален обломками каменных блоков с торчащими отовсюду шипами арматуры. Почти что розовый куст в исполнении сумасшедшего скульптора.

- Здесь скоро будет отравляющий газ, - глядя на всех по очереди широко раскрытыми глазами сказала она и, опираясь о стену, принялась вставать. - Я видела. Нужно уходить. Назад! Ведь дверь действительно открыта? Выйдем и закроем её! Взгляд на Мадлен и Лиама и, не дожидаясь их ответов, чтобы никого не задерживать, сама по стеночке к выходу в знакомую прихожую, чем, вернее, где бы она ни оказалась, если пройти в неё с этой стороны. Слова Ники подействовали даже более отрезвляюще, чем холодный душ из собственных разочарований. "Дерьмо!" - Назад, - рявкнул Лиам на девушек, как орет в курятнике петух на своих клуш. - Быстро, быстро! В два быстрых шага нагнал Нику: - Держись! - с поспешной осторожностью поднял раненую девушку на руки. И с последним напутствием: - Галахад, не отставай, мать твою! - устремился со своей ношей вслед за Мадлен.

Лабиринт И предстояло ему увидеть - мечту любого алхимика. Настоящую алхимическую лабораторию века этак семнадцатого. Про "говно и палки" можно теперь забыть, ибо помещение было забито шкафчиками и шкафами с ингредиентами, меж которых наверняка есть и птичье молоко, и рог единорога, ну или что-то очень похожее. А сколько здесь обнаружилось тех самых приборов, о которых вскользь упоминал Винс. - Ого..., - вырвалось у Тиммерманса. Он даже на несколько секунд забыл про чей-то злобный хохот и про случившийся взрыв. Взгляд перемещался по комнате, по колбам, ретортам, мензуркам, пробиркам, перескакивал с чаши весов на гранитную ступку, пробегался по туго свернутым листам пергамента, наверняка хранящих секреты древних алхимиков, пока не уперся в полки, под завязку заставленные различными коробочками, баночками и мешочками с ингредиентами. Да, с таким оборудованием, с такими составляющими он бы смог... он бы такое смог... Нихрена он теперь не может. Все ушло, будто корова языком слизнула. Только и осталась, что бутылка, на донышке которого плескался непроцеженный раствор шарлатана-фокусника.

Лабиринт Пока Лиам помогал девушкам подняться, за его спиной из оседающих клубов дыма вновь раздался зловещий смех. Американец быстро оглянулся, опасаясь нового нападения за спиной. Но позади было пусто. Относительно, во всяком случае. - Это ты хохотал? - мрачно поинтересовалась Мадлен, не спеша принимать помощь. Отвечать "нет" теперь было ни к чему. Лиам выпрямился, опустив протянутую руку, коль уж его помощь не приняли. -А вот это уже совсем нехорошо... Слышите?Какая-то...самка собаки над нами издевается. Кивнув на объяснения соотечественницы касательно Ники, недо-ведьмак отошел к дверному проему, откуда, кажется, и произошел взрыв и заглянул внутрь. - Во что вы на этот раз вляпались? - спросил походя у горе-приключенцев.

-Сейчас должно быть легче.Простите,Ника..сделала что смогла. В этот момент как раз подошел Тиммерманс, с облегчением убеждаясь, что хотя бы все живы. - Что случилось? Я услышал взрыв..., - сбивчиво проговорил он. Мадлен чувствительно приложилась спиной об стенку и сползла по ней на пол; перед глазами мелькали звездочки. - Что с Никой? - задал мужчина вопрос склонившейся над медиумом Галахад. Сам протянул руку Мадлен: - Можешь встать? Давай помогу...

Мэри-Энн решила, покидая кабинет, что можно и другую дверь попробовать открыть. Подойдя к двери, за которой, как ей не было известно, что некий нацист наставил на профессора и на Мей пистолет, и собирался пристрелить. А вот в этот раз растерянный и даже будто пришибленный ведьмак даже не успел ничего сделать. Сверкающая позолотой дверь будто издевалась над ним, на какие-то секунды приоткрывая свою жадную пасть и проглатывая уже третьего человека на его глазах. - Да какого... Он не успел даже договорить, как из совсем другой двери вдруг раздался взрыв. Как только Ника коснулась руками двери, раздался оглушительный грохот, дверь вылетела из пазов, отбрасывая непрошенных гостей к противоположной стене. А следом полыхнула та самая огненная вспышка взрыва, которую Ника видела минуту назад. Кажется, к вечеру этот день решил окончательно скатиться в кошмар, все утро и день лишь примериваясь к людишкам. - Эй! Вы там целы? - крикнул Лиам в темноту коридора, ища взглядом три женские фигурки. И решительно шагнул внутрь, в надежде отыскать уцелевших.

Профессор нажал на ручку. Она плавно подалась, будто и не была заперта, - и он, напоследок оглянувшись на Тиммерманса, шагнул внутрь нового помещения. На этот раз он сосредоточился лучше, приготовился использовать воздушную стихию, чтобы не дать двери захлопнуться раньше времени. И снова - ничего. Пустота. Как и должно быть, когда ты играешь в волшебника. Лиам почувствовал, как что-то холодеет внутри, сжимается в ледяной комок. - Fuck.... Он потерял свои силы! - Ура! - воскликнула Мадлен, бросаясь в коридор. - Мы быстро справились, теперь можно еще кому-нибудь помочь! В коридоре под одной дверью стояли Лиам и Профессор, а дверь комнаты с лабиринтом оказалась приглашающе распахнута. К ней ведьма и устремилась Или излечился от группового психоза? Француженка радовалась и летела по коридору, словно девочка, спешащая за фургончиком мороженщика, зажимая в руке горсть круглых монеток. Мужчина проводил ее взглядом, полным если не ужаса, то как минимум страха. За той дверью, куда устремилась Мадлен маячили еще две женские фигурки посреди темного коридора. Подрагивающая ладонь тронула лоб, холодный, без всяких признаков лихорадки. И с силой скользнула по лицу. И что ему теперь делать?!

- Надеюсь, нас не пристрелят, - весело усмехнулась девушка. Она твердо вознамерилась сломать волю золотой двери и заставить себя впустить. Каково же было удивление, когда та открылась с первого раза, коварно приглашая медиума войти и тут же захлопываясь за спиной. Вот так номер. Луи бы изошелся на яростное шипение, вздыбив шерсть на изогнутой колесом спине. Брови Тиммерманса взметнулись вверх. Действительно, стоило раньше подумать о возможной опасности, когда услышал про выстрел. Зябко поведя плечами - не слишком ли много опасностей для одного дня - он тем не менее промолчал, готовясь уже привычно придержать дверь порывом ветра, но... ничего не произошло. Воздействие на металл? Мимо. Попробовать вскрыть замок? Нечем. И тут уже ведьмак почувствовал не просто беспокойство, понимая, что девушка осталась за той дверью одна. - Эй, проф! - крикнул, привлекая внимание Вацлава. - Кажется, у нас проблема. Мэй вошла в эту дверь одна, а я застрял по эту сторону. Можешь что-нибудь сделать?

- Я собираюсь штурмовать десятую.. - как бы невзначай посетовала Мэй, следуя за группками людей, постепенно перетекающими в коридор. - Не откажусь, если амбре из трав и даров Бахуса осчастливит меня своим присутствие. Тиммерманс вздохнул, прежде чем заставить себя все-таки подняться и нехотя пойти в след за Мэй. Осчастливить он в последнее время мог разве что Бетси и то потому что ее возраст давал ему ОГРОМНУЮ скидку. Не то, чтобы этот факт как-то сильно расстраивал, просто легкое похмелье прорывалось таким же легким раздражением. - Везет тебе, приятель, - бросил он завистливый взгляд на спящего щенка. Пожалуй, были и свои преимущества в таком виде. В коридоре отчего-то обнаружился одинокий профессор. - Дамы вперед, - услышала Мэй от нагнавшего ее ведьмака.