Ribka

- Да, мне даже захотелось поработать с ним, - признался Майкл и нахмурился, когда Тернер упомянул Маккуина. Кажется, теперь он начинал понимать, почему именно его поставили главой "Аякса". Гарольд был нужен правительству именно для той задачи, для которой его Маккуин и готовил - просчитать абсолютно все последствия имплементации наследуемой генетической мутации. Конкретные причины подобной необходимости от доктора Мёрфи ускользали, но у него и не было на руках всей статистики по состоянию государства, причем, истинной, даже не той, что можно собрать по крупицам и косвенным данным открытых (или полузакрытых) источников. - Хотя это скорее пригодится для финала операции и послеоперационного периода. И на время реабилитации. Тернер, я хотел поговорить с вами по поводу подключения Андреа к Гарольду. Если он создаст трехмерную карту ее мозга, мне это очень сильно поможет. И он упоминал, что подключаемому проще перенести контакт с ним, если у него будет своего рода "якорь", второй человек, подключаемый с ним в связке. Я думаю, что таким "якорем" можешь стать ты. - Я? - Альфи удивленно воззрился на собеседника. Задумчиво нахмурился, прокручивая объяснения Гарольда насчет якоря: - Н-не думаю... я очень плохой собеседник..., - он замялся, но все же высказал свои сомнения до конца, признавшись: - Мисс Райзборо часто сердится в разговоре со мной... Рука в очередной раз прошлась по волосам в взволнованном жесте. - Подключение небезопасно. Эли-э-зер хотел разобраться с этим вопросом... Но он так и не выходил больше на связь с тех пор, - Тернер с тревогой взглянул на доктора. - Гарольд говорит, что погибшая женщина была... нестабильна. И потому он ее... изолировал... , - речь перемежалась бесконечными запинками, когда микробиолог повторял слова ИИ, не совсем уверенный в верности своего понимания их. И добавил, понизив голос до шепота: - Но я не уверен... что это вся правда...

- Ты разве не понял? Дело не только в чужом контроле над ее телом и что она может внезапно на нас напасть из-за этого. Когда связь будет восстановлена, через ее нейроимплант может прийти совсем иной приказ - убить не нас, а себя. Я вытаскивал Джонни с того света уже четыре раза и всерьез подозреваю, что, как минимум, несколько из них были результатом такого воздействия. Потому что он неспособен выполнить задачу и оттого бесполезен...для них. Да, я прекрасно отдаю себе отчет, что Андреа может умереть у меня на операционном столе или чуть погодя. Но это вероятность, а не чертова гарантия, как в ином случае. По выражению лица микробиолога ясно читалось, что слова Мерфи возымели прямопротивоположный убеждению эффект. Как минимум тем, что официальная статистика подобных операций не давала никаких гарантий, а все их предположения в этом случае были не более, чем вероятностью. Но, как он и сказал, новых споров Альфи затевать не собирался, убежденный, по крайней мере, в их напрасности. - Пусть так..., - пробормотал он, вновь кивая, и на некоторое время отворачиваясь от собеседника, чтобы подготовить готовящийся препарат к возгонке. Через несколько минут сосредоточенного негромкого позвякивания лабораторных колб и столь же тихого гудения включенного возгоночного аппарата, Тернер вернул внимание технодоку. - Полагаю, вы уже прочитали мой отчет? Что скажете об экстенсивной репарации? Поразительно, да? - на осунувшемся лице промелькнуло подобие улыбки. - Признаться, достижения восточных коллег нравятся мне гораздо больше сомнительных прорывов Маккуина... Нервно взъерошив волосы, Альфи продолжил: - Этот препарат станет вам хорошим подспорьем во время операции... то есть, я хотел сказать, что хотел бы надеяться, что к нему вовсе не понадобится прибегать... но кто знает, как все пойдет... и какие могут возникнуть осложнения... так что я рад, да, что наши шпионы украли этот секрет у СГВ(п)....

- Тернер, - кивнул в ответ доктор Мёрфи и нахмурился, изучая описание стимулятора. - Да, действительно, основа одна, только, похоже, восточники отказались от форсирования вторичного эффекта, как в нашем ИМАПе, за счет чего и сгладили негативное воздействие на организм. Любопытно. Да, замена вполне подойдет. Мне, главное, выдержать откат, если потребуется применить мои преобразователи в режиме реанимации несколько раз. - Хорошо, - покладисто кивнул Тернер, засуетился над лабораторным столом, бормоча то ли себе, то ли собеседнику: - Тогда... еще часов пять... - Да, я тоже. Но начни лучше ты, - мягко произнес Майкл, вспомнив рекомендации Гарольда по облегчению подключения к нему через био-коннектор. И раз уж Тернер так отчаянно защищал мисс Райзборо, может, этого будет достаточно для того, чтобы послужить тем самым якорем? Спорые движения немедленно замедлились, Альфи поднял голову, нерешительно глядя на технодока. Получив не только согласие, но и предложение высказаться первому, он вдруг растерялся, не зная, с какой лучше стороны подступиться к разговору, пару секунд беззвучно шевелил губами, а потом в лоб задал самый волнующий на текущий момент вопрос: - Почему вы вообще хотите оперировать мисс Райзборо? Здесь, в одиночку? Да, я знаю, что иначе невозможно избавить ее от чужого управления, но ведь... это же безумие! Все-равно, что выйти сейчас наружу, забыв надеть скафандр! Тернер с досадой взмахнул рукой, но чувство было направлено на самого себя. Он вздохнул: - Простите, доктор Мерфи. Я не пытаюсь... начать новый спор... Просто... просто в голове все это не укладывается...

Откладывать общение в долгий ящик доктор Мёрфи не стал, появившись на пороге лаборатории №1 буквально через пятнадцать минут после получения сообщений. Альфи, теперь выглядящий гораздо более свежим, чем при последней их встрече, поднял голову от пробирок и мензурок, стоящих на лабораторном столе, когда дверь открылась. - Доктор Мерфи! - голос микробиолога звучал взволнованно, будто это не он ждал возможности обсудить с Майклом некоторые нюансы предстоящей операции и теперь был изрядно удивлен приходу последнего. Впрочем, Тернер и впрямь несколько нервничал, прошлый спор - действо весьма непривычное для столь нерешительного и робкого в отстаивании своего мнения человека - в самом прямом смысле измочалил его и оставил некоторые сомнения, как технодок будет разговаривать с ним теперь. - Х-хорошо, что вы зашли! Я как раз занимался вашей просьбой... но вот... посмотрите... Зрачки дернулись и одновременно указательный палец правой руки выбил короткую дробь по столу. Мерфи получил новое входящее сообщение с небольшим разбором и описанием принципа действия нового стимулятора. - Это тоже разработка восточников... Основа одна, но далее идут принципиальные различия.. Готовится дольше... но по действию имеет ряд преимуществ... - И я бы хотел еще... поговорить про предстоящую операцию!- поспешно добавил Альфи.

Около шести вечера на личную почту доктора Мерфи посыпались письма от микробиолога, одно за другим, с перерывом лишь в те секунды, что требовались для выбора отправителя и прикрепления файлов. Первыми были результаты исследования образцов ДНК. В выборке отсутствовали трое - Бруклин, мисс Уатт и мистер Ши, но в свете событий нынешнего дня эти исследования как то отошли на второй план. Альфи даже забыл про них, вспомнив, лишь когда готовился к отправке более актуальной информации. Следом шел отчет об уникальной разработке, украденной у СГВ(п), веществе, вызывающем экстенсивную репарацию клеток. Эти материалы, надеялся Альфи должны заинтересовать Мерфи в свете предстоящей операции. К материалам - записям Маккуина и своим собственным - он приложил и отчет с результатами проведенных исследований, а результаты впечатляли: повреждения кожного покрова, тканей мышц, таламического моста, мелких и крупных кровеносных сосудов восстанавливались примерно за минуту, с незначительными отклонениями от этого значения. Микробиолог не уточнял, каким именно образом он проводил свои опыты, но результаты их подтверждал. В последнюю очередь Тернер писал про технологию кресла с биоконнектором. Подробно рассказал о структуре этого самого коннектора, о проходящих по станции биокабелях и обнаруженных на этот час точках соединения, о принципе подключения и отключения человека от этого кресла, о восстановленной форме антидота, аудиофайл разговора с Гарольдом, о своих сомнениях в безопасности использования этого метода, если не с физиологической, то с психологической точки зрения. Он не рассказал, помня о просьбе программиста, о переданной Брук записи. Но написал, что Зингер намеревался провести свои собственные изыскания по данному вопросу и его мнение должно стать важной составляющей для полноты картины. Доктору Мерфи совершенно точно было что изучить и над чем подумать. А лучше дополнительно обсудить с потрудившимся в лаборатории ученым. О чем тот и просил в конце всех своих сообщений с несвойственной для себя настойчивостью.

Около 16-00 Признание вышло неожиданным, бестолковым, каким-то несвоевременным. Глупым. Как все выходило у Альфи. Может быть внук Мойры Тернер и унаследовал частичку ее профессионального таланта, но зато в полной мере получил и ее неспособность к взаимоотношениям с людьми, разве что у последней та компенсировалась твердой волей, несгибаемым характером, и умением идти к своей цели. “Я люблю вас” - короткие три слова произносимые столь часто, как человек обрел речь. Тихое в этот раз откровение, отдавалось дрожью во всем теле, от него странно щемило в груди и перехватывало горло. И он сам бы не ответил, что лежало в основе страхе, повергшего его в стремительное бегство. Он хотел бы остаться с Андреа, провести подле нее отведенное время, покуда его не гнали прочь, но ушел, потому что продолжал упрямо верить, изо всех сил цепляясь за эту мысль, что найденные разработки способны помочь сместить однозначно склоненную чашу весов предназначения. Это единственное, что еще не позволяло отчаянию захлестнуть его окончательно. Узнай незадачливый влюбленный сколько раз подобные слова звучали нынче на Аяксе, пришел бы в искреннее изумление, как удивился собственному, украдкой от него самого зародившемуся чувству. Разве бывает так не в романтической комедии, а в реальной жизни? Разве место столь жизнеутверждающим признаниям среди отчаяния и ужаса? Но чувства не требовали каких-то дополнительных разъяснений, не спрашивали ни времени, ни разрешения, не смотрели достоин ли их человек или нет. Они просто приходили. В раздрае собственных ощущений, сбитый с толку, Тернер едва не споткнулся об оставленные на пороге чьи-то вещи, заметив те в последний момент. Рот дернулся и скривился, когда чужая просьба потеснила новые - будто было мало прежних - переживания. И будто подталкивая его в направлении от эфемерных чувств к реальным делам, одно за другим пришли сообщения от Эли-э-зера. Последнее его предупреждение было излишним, словно получателя считали неполноценным, не способным самому додуматься до закономерных вещей. Вероятно, таковым он и был.

Она не сердилась. Сейчас Андреа чувствовала только смертельную усталость. Конечно же, мисс Райзборо не ответила. И даже головы не повернула ни прочь от говорящего, ни к нему. Застывшая, будто мраморная скульптура работы искусного ваятеля. Возможно, она даже и не слышала его слов. Альфи понуро вздохнул и встал, чтобы уйти. Но повинуясь безотчетному порыву, а может и испугавшись, что видит сейчас Андреа в последний раз, наклонился к ней низко-низко, чтобы тихо признаться ее безучастной макушке: - Я люблю вас... Шепчущие губы оставили на рыжих волосах быстрый, скромный и невесомый поцелуй, а сам он поспешил ретироваться прочь, оторопев от собственной прыти и неожиданности этого открытия.

На этот раз мистера Тернера никто не послал ни к черту, ни к богу. Мисс Райзборо просто оставила в покое его руку и его плечо, отодвинулась и себя прямо, подобрав ноги, чтобы удобно было обнять их руками и устроить сверху голову, и предоставляя ему полную возможность идти на все четыре стороны и делать, что ему угодно. Что ж, эта история бесконечно вращалась по кругу, кажется, не имея никакой возможности сойти с порочной дистанции. И Альфи снова чувствовал себя виноватым за возникшее отчуждение и холод. А он лишь пытался ей помочь, пытался сделать хоть что-то, чтобы не допустить уготованной ей участи. А на деле выходило, что он подобен рыбе, что бесполезно бьется об лед у ног поймавшего ее рыбака. Не умел ни понять, ни дать желаемого. И каждый новый раз заканчивался лишь большей обидой. Хоть это он чувствовал. - Не сердитесь, Андреа, - тихо попросил, не надеясь на какой-либо ответ. Повернув голову, рассматривал точеный женский профиль, напряженные черты бледного лица. - Я знаю, что заслужил, но все-равно... не тратьте на это свои силы из-за такого болвана, как я. Они вам понадобятся для борьбы... чтобы не умереть..

Что ж, не видел, и ладно. Андреа тихонько вздохнула и устроилась по-удобнее, подобрав ноги. И застыла вот так, молча, прикрыв глаза, казалось, навсегда. Странно было сидеть вот так, вместе, рядом. Необычно. Ново. Ощущая чужое дыхание близко-близко, тепло доверчиво прильнувшей женщины, едва заметное щекотание ее волос по лицу. Это повергало все предыдущие теории, а придумывать новые не было ни сил, ни желания. Как не было таковых продолжать удивляться и искать объяснения на вопрос "почему?". Хотелось просто отдаться этим проходящим минутам близости, покориться смирению, как Андреа. Просто быть с ней вот так, может обнять чуть смелее, чуть крепче прижать к себе, ненадолго раствориться в этом странном оцепенении, похожим на пограничье между сном и явью. Так могли пройти минуты или часы. Пока неосторожный вздох, пригладивший вместо ласковой ладони склоненную макушку, не потревожил, не порвал затмившую взгляд пелену пригрезившегося покоя. С новой силой навалилось прежнее беспокойство, вернулся страх, сжал когтистой лапой за горло, заставляя слова звучать сдавленно, отчаянно: - Я должен идти... Я говорил, что тут есть технологии... Нужно изучить их... Я должен хотя бы попытаться... Сделать что-то... Я не могу... Не могу смириться с этим... Не могу

После чего, совершенно не интересуясь мнением этой самой куклы, обняла за руку и положила голову на плечо. - У меня нет выбора, разве ты не видишь?  Не было выбора, когда эту дрянь ставили ей в голову, нет и теперь. Нет, не видел. Ему частенько вменялась слепота, не помогло даже нейропротезирование глаз. Но согласиться на операцию, чей исход еще не заканчивался ни разу успехом, по мнению слепца было вовсе не единственным выбором. Странно выбирать смерть, не пытаясь даже отсрочить ее. Он снова сердито, даже обиженно шмыгнул носом. По хмурому лицу пробегали тени. Плечо под головой Андреа ощутимо напряглось, словно Тернер собирался вот-вот вырваться из неожиданного объятия и вскочить на ноги. Но секунды капали, а он все сидел и становилось понятно, если и могло так показаться, то это впечатление было обманчивым. А еще мгновение спустя он сам, робея, но все же без понуканий, накрыл женскую ладошку своей ладонью, бережно сжал тонкие пальчики. И едва ощутимо примял щекой рыжие волосы на склоненной к нему макушке.

- Иди сюда, Альфи. Хватит прятаться от меня за стеной. Возможно, будь мисс Райзборо чуть менее противоречивой, то все было бы проще. Но в остальном - почти - она была абсолютно права в своих мыслях. Тернер был куклой, мягконабивной и бестолковой. И хотя порой, как, например, прошлой ночью, даже куклы проявляли все признаки живого человека, все же оставалось слишком много привязанных к пальцам кукловода веревочек. Все недосказанные слова, непонятые намеки и чужие несбывшиеся надежды были тоже веревочками, теми самыми. - Но я... не прячусь Недосказанная фраза оборвалась. За стеной послышалось послушное шевеление, очевидно, что микробиолог поднимался на ноги. И впрямь, сперва за дверью показалось его смурное лицо, а потом и он сам неуверенно вошел в каюту. Из этих самых кирпичиков неуверенности он сложил уже целую стену между собой и собеседницей. И сломать ее строитель мог бы, но боялся, что засыплет обломками с головой. Беспокойный взгляд обежал комнату, остановился на ее хозяйке и Альфи внутренне вздрогнул, пораженный как сильно та изменилась. Не внешне, растрепанные волосы не имели к тому отношения. Но отметившись невидимой печатью смирения со своей участью, она будто уже куталась не в одеяло, а в саван. - Вы не обязаны соглашаться! - вдруг вырвалось у Тернера и в голосе куклы прорезались сердитые нотки. - Зачем вы хотите это сделать?

- Расскажи мне что-нибудь. - зеркально уткнувшись лицом в коленки, сидели двое.  Одна на кровати, другой в коридоре на полу.  - Что-нибудь. Что угодно. Что он здесь делает? Зачем вообще потревожил эту женщину? Что хотел сказать ей? Какую-нибудь банальность, вроде "Все будет хорошо"? Но одной слепой надежды мало, слишком мало. Он никогда и никому не был поддержкой. Он не успел стать опорой для своей матери, а Мойра... Мойра сама была той незыблемой скалой среди бушующих волн из проблем и трудностей. Казалось, ничто не могло не только сломать, но хотя бы подточить ее. Его ждала лаборатория. И исследования, которые - он отчаянно цеплялся за эту веру - могли помочь в предстоящей операции. Так зачем он сидит здесь, словно полоумный ведя странную беседу с невидимым образом на серой гладкой стене? Если кто-нибудь сейчас войдет в жилой модуль, то именно таким и увидит специалиста-микробиолога Тернера. Ведь его даже видеть не хотят. Не отвечают на его слова. Это было... вежливое равнодушие, да. Ты не интересен собеседнику, но он не прогоняет тебя лишь потому, что ему - все-равно. И Альфи почувствовал и узнал своего старого знакомого - тоскливое одиночество. Это чувство было здесь, посреди пустого коридора, склонилось, накрыв холодными дланями его голову. Оно имело лицо пряхи его судьбы. - Простите, мисс Райзборо... я плохой рассказчик... О чем он мог бы рассказать? Жизнь его текла проложенным руслом, столь же скучная со стороны, как и он сам. Если же вдруг случалось воде плеснуть из берегов, то о таких случаях стоило лишь стыдливо умалчивать, ибо не было там ни поводов для собственной гордости, ни для чужой радости. Всего лишь случайности, узелки на шерстяной нитке в старых сморщенных руках, чтобы напомнить, что он все же живой человек, а не кукла-марионетка, послушно дергающаяся на веревочках. - Мне было десять, когда погибла мама... Не знаю, почему она ушла от Мойры... наверное... наверное, не выдержала ее давления... Мама мало про нее рассказывала... Я первый раз увидел ее, когда она забирала меня... кажется, это был приют... или больница... я плохо помню... Нет, этот рассказ никуда не годился. Слишком далекое воспоминание. И слишком грустное. Здесь хватало своей боли. Но любой его рассказ неизменно бы с чего то должен был начаться. А началом всему была Мойра. У него не было других родственником, не было близких друзей, а все, что было "до" нее стерлось прошедшими годами, лишь снами порой напоминая что было что-то еще. - Она ученый... очень известный... Не знаю, почему она решила познакомить меня со своей работой... может быть хотела, чтобы я тоже пошел по ее стопам... или ей надоел вечно хнычущий ребенок в доме... Но это было увлекательно... Это казалось сродни волшебству, видеть под микроскопом то, чего не существовало, если ты смотрел обычным глазом... Целый новый мир... И в новом рассказе не было ничего увлекательного. Еще одна истрепанная страница старого дневника с припиской "Детство". Он и сам не любил вспоминать то время, так зачем было рассказывать о нем Андреа? И зачем ей слушать лишенный смысла поток "пустых слов"? Но может, она и не слушала вовсе. А может просто не слышала. - У Мойры не было соседей моего возраста, а после школы машина сразу забирала меня домой... поэтому у меня не было друзей.... и моим другом стал микроскоп... я мог проводить часы за изучением микромира... Мойра поощряла мой интерес... Особо интересные экземпляры я стал собирать в коллекцию... Собирал... хранил...обновлял...Брал ее с собой, если по работе уезжал... в Европу... И на Луну... Не всю, конечно... И на "Скользящий" взял... Рассматривал вечерами образцы... Три дня назад, всего три дня назад, вечером, он любовался коловраткой и не ведал, что всего через каких-то несколько часов жизнь его поменяется самым кардинальным образом. Про себя ли он вообще рассказывал? Или то был пересказ какого-то фильма, однажды увиденного? Три дня, а словно другая жизнь и не было никогда той, что пришлось вспоминать. Та, что тоже будет лишь сниться, если пройдет еще день или час. Еще одна жизнь "до". Еще одна невеселая история. Что ж, он честно признался, что рассказчик из него никудышный, а истории все сплошь скучные. Но если вдруг слушательница еще не уснула, утомленная монотонным бормотанием с паузами дольше, чем произнесенные слова, то могла услышать и равнодушное, лишь с капелькой запоздалого удивления, подытоживание: - Кажется, я ее потерял...

То чувство, когда куда-то профукал 50 о.о и теперь именно их вечно не хватает :/

- При жизни это было его самым значимым открытием, но потом как-то забылось. Бесконечное множество вариантов историй взаимно уничтожаются, и остается только один, неизбежный, Альфи. Я не знаю, сколько у меня времени, но я знаю, каким будет единственный вариант моей истории. Можно вычислить его по формулам. Не спорь с ними, смысла в этом ни на грош. Снова повисла пауза в разговоре со стеной. - Что бы ты хотел сделать, если бы знал, что завтра умрешь? Разговор медленно напитывался карминным цветом вездесущего сумасшествия и Альфи все же сполз спиной по стене, карикатурно повторяя изменение положения тела в пространстве за собеседницей. Уткнулся лбом в согнутые колени, обхватив руками голову. Когда-то давно, когда машина, в которой ехали они с матерью, сошла с трассы и, катилась, как то сказочное хлебобулочное изделие, под откос, ему было страшно. Так страшно, как никогда после. Даже Аякс не смог переплюнуть тот случай. Но мисс Райзборо смогла, невидимая, отрешенно-смиренным голосом вещающая о неизбежности своей судьбы. И этот страх, это отчаяние скрутило внутренности в тугую спираль. Альфи не понимал. Не узнавал в человеке за стеной Андреа, какой он успел ее узнать за эти неполные три дня. Она была разной. Была властной, заботливой, независимой, уязвимой, нежной, злой, страстной, непредсказуемой. Но всегда, всегда он видел в ней некий внутренний стержень, то непостижимое качество, что отсутствовало у него самого. А теперь ему чудилась пустота на прежнем месте, будто доктор Мерфи уже провел уникальную операцию, удалив только не нейропротез, а эту самую сердцевину. Тернер не отвечал так долго, что женщина вполне могла успеть увериться, что он ушел, и снова спрятаться под одеяло. - Я не знаю, - голос, все же нарушивший установившуюся тишину, звучал странно, словно микробиолог пытался говорить, не раскрывая рта и с плотно сжатыми зубами. - Что-нибудь делал бы... чего никогда не делал прежде... может что-нибудь... безумное - ... безумное. Он тяжело сглотнул, прогоняя воздух через сдавленное спазмом горло. - Чтобы хотеть жить больше, чем... мириться с неизбежностью. Наверное, он имел ввиду, что нельзя просто сидеть и никак не пытаться бороться, не пытаться отменить этот "единственный вариант". Даже отсрочка - уже шанс, пусть даже если один на миллион. А может повторял чьи-то чужие слова, когда-то услышанные и отложившиеся в подкорке памяти. А может честно пытался ответить на заданный вопрос. Андреа могла выбрать для себя любой из вариантов или вовсе не слушать ответа.

- Ты слышал когда-нибудь о гипотезе суммы историй Фейнмана, Альфи? - поинтересовалась Райзборо у той стены, за которой прятался Тернер, казалось бы совершенно без связи с тем, о чем он ее просил. Андреа ничего не ответила на его слова. Наверное, и не ответит. По правде говоря, Тернер ожидал, что она скажет, чтобы он не совал нос не в свое дело или что она хочет побыть одна, или любую другую из стандартных фраз, показывающих, что собеседнику надоел разговор. Впрочем, когда последний переходил на какую-то постороннюю тему, то это, как правило, означало то же самое. Альфи утомленно зажмурился, покрепче упёрся ногами в пол, а спиной в стену, заставляя тело стоять прямо. Конечно, кто такой Ричард Фейнман, он знал. Физик-теоретик двадцатого века, один из основоположников современных космических технологий, образец идеального ученого, не утративший свою популярность даже столетия спустя. - Не много... В самых общих чертах...

- У меня еще есть время. - спустив ноги, она сгребла одеяло у себя на коленях, и поправила съехавшую бретель тонкой белой маечки, видимо, теперь не считая нужным заботиться о здоровье и носить спецкостюм. - На раздумья. Так что да, я... - в голосе прорезалась хрипотца. - ..думаю. За дверью вздохнули. Пока невидимый собеседник молчал, можно было представить на его месте кого-то более умного, более решительного, более заботливого и внимательного. Кого-то другого. Но стоило лишь вновь раздаться голосу - все такому же несмелому и будто бы озадаченному, словно говоривший все время чему-то удивлялся - как становилось понятно, что там по прежнему топчется Тернер. - Мисс Райзборо..., - позвал и снова умолк последний. Альфи не смог, вопреки первоначальному намерению, просить ее отказаться от операции вовсе. Просто потому, что все имеющиеся альтернативы, которые он мог бы предложить, были лишь отсрочкой неизбежного и не было никакой уверенности в том, что эта отсрочка поможет. Возможно, именно об этом думали и остальные, не разделяя его негодования за столь кардинальное предложение технодока. Микробиолог тяжело привалился спиной к стене, чувствуя как та холодит затылок. - Отложите свое решение. Хотя бы до утра. Здесь есть... есть технологии, которые теоретически могут помочь... повысить шансы, но нужно время на их изучение. Пожалуйста... Голос дрогнул и все же сорвался, оплетенный липкими тенетами беспомощности.

- Что? - потом показалась не просохшая еще после мытья, малопривлекательная от взъерошенности голова. - Тернер? В дверном проеме показалась не менее взъерошенная голова обладателя голоса, виновато покосилась на хозяйку каюты - разительный контраст, произошедший с последней, обескураживал почти против воли - и снова спряталась за ширму покореженной двери. - Д-да... Это я..., - промямлил микробиолог и поспешил неуклюже оправдаться за вызванное беспокойство: - Я помню, что вы велели мне... убираться и, наверное, не приходить больше... Последнее указание собеседницы в свой адрес он очень сильно смягчил, и беспокойно переступил с ноги на ногу, вновь на мгновение показавшись в поле видимости. - Но я хотел... узнать как вы?... Роковой вопрос был задан снова и едва только слова обрели звучание, как Альфи пожалел о них. Но теперь уже было поздно, сказанного не воротишь. И он лишь с большей неловкостью договорил: - Эли-э-зер сказал, что ничего не получилось... что нельзя отключить нейропротез... и что доктор Мерфи предложил операцию... а вы сказали, что подумаете... Голос, и без того тихий, все падал и падал с каждым словом и последние собеседница могла и вовсе не расслышать.

Сперва показалось, что в каюте никого нет, но потом Альфи все же заметил смутные очертания лежащей на кровати фигуры, полностью скрытой под одеялом. Возможно, что женщина спала. Или просто пряталась от внешнего мира, не желая встречаться с ним открыто. Так или иначе, но ничто не располагало к тому, чтобы потревожить покой хозяйки комнаты. И робкий гость не меньше минуты безмолвно мялся по ту сторону искореженной двери, борясь и с собственными страхами, и с явным нежеланием Андреа видеть его, и смутной необходимостью непременно увидеть ее, когда даже не было какой-то четкой темы для этого разговора. И когда голос все же позвал ее, то звучал тихо-тихо, чтобы несмелым шепотом не потревожить чужой сон: - Мисс Райзборо?

- Разумеется. - перенеся вес тела на костыль, он выудил из кармашка, подозрительно под рукой находившегося, одну из тех ампул, которые сам же Тернер ему и вручил ранее. - Это мелочь. Не нужно никаких возмещений. Тем более, что это я вам обязан. Ампула упала в ладонь. Мистер Ши взял паузу, чтобы отдышаться.  - Его действие может быть несколько.. нетипичным для своего класса. Но это нормально, не пугайтесь. Готовый пуститься в долгие и пространные объяснения зачем ему понадобился допинг и почему он не обратился к доктору Мерфи, Альфи протяжно выдохнул, выпуская весь накопленный для столь многих слов воздух. Озадаченно хмыкнул, будто не веря тактильным ощущениям и глазным нейропротезам. - Спасибо! - микробиолог благодарно кивнул, сам себе не веря, что что-то в этой жизни еще может быть так просто. Тернер даже лицом будто просветлел, словно озаренный тем самым лучиком света во тьме безнадежности, в которую загоняли не только обстоятельства, но и он сам себя. Бережно сжал ампулу в ладони. И чувствуя некую неуверенность от чужой безвозмездности, предложил: - Если вам что-то еще будет нужно, то говорите...

Мистер Ши еще не успел добраться до своей лежанки, его снова перехватили. Шкрябанье ходунков об пол прекратилось. - Как видите. - краешек рта символически дернулся вверх. - Надо когда-то начинать, вы согласны?  Мистер Тернер в прошлую их беседу ретировался чрезвычайно оперативно. И теперь так же оперативно вернулся. Темные глаза Гектора воззрились на того с вежливым вниманием. - Д-да... наверное..., - неуверенно согласился Альфи. Пожалуй, Гектору стоило задать этот вопрос своему лечащему врачу и, возможно, у них сложилась бы занимательная дискуссия. Но нынешний собеседник вряд ли мог предложить не менее занимательную альтернативу. Он уже смешался, взгляд под сильнее нахмурившимися бровями забегал, будто пытаясь что-то поймать, и микробиолог столь же неуверенно продолжил, явно ощущая дискомфорт от того, что собирается обременить мистера Ши своей просьбой. - Я... на самом деле шел к вам... Мне не совсем удобно... но обстоятельства таковы... Все же Тернеру хватило такта сообразить, что разводя бессмысленные и бестолковые извинения, он лишь отнимает чужое время и силы. Подняв взгляд на восточника, он проговорил, неосознанно понижая голос, будто предлагая как минимум сотворить какую-то пакость: - Вы... не могли бы мне одолжить... одну... ампулу... вашего стимулятора? - биолоу и правда было неловко просить и проступившие на скулах пятна явно выдавали это. Он поспешно добавил, заранее смягчая собеседника: - Я возмещу вам! Утром!

Альфи так и не дошел до цели назначения, хмурым сгорбленным истуканом замерев посреди кухни. Слушать этот голос, задыхающиеся, прерывающиеся всхлипами, звуки предсмертной исповеди было невыносимо, и тем не менее он уже в третий раз запустил запись. И когда та в третий раз сменилась тишиной, нарушаемой только пульсацией крови в висках, переслал ее Зингеру, с короткой, ничего не объясняющей припиской: /"Это Грин." Словно они играли в детскую игру, когда каждый передает следующему игроку некое тайное послание, долженствующее пролить свет в темном царстве ледяного спутника. Но Тернер в этой цепочке оказался сломанным звеном, ему казалось, что если прошлые два дня он успешно барахтался на поверхности, то нынче силы оставили его - и в прямом смысле тоже - и любое движение приводило лишь к тому, что он тонул все глубже и глубже. Рассказ Грина не стал шокирующем откровением. Он лишь больше укрепил микробиолога в его подозрениях к Гарольду и к венцу исходного творения Маккуина. Но заполнять чужие паузы своими мыслями Альфи отчаянно не хотел, попросту боялся пройти по этой тропе до конца. Он же всего лишь обычный ученый, не самый умный, не самый смышленый. Он может только изучать структуру ДНК под микроскопом, да варить стимуляторы по чьей-нибудь просьбе! На последней мысли фигура Тернера, наконец, зашевелилась, устало переступила с ноги на ногу. Он так отчаянно носился с этим антидотом, пытался исправить чужую ошибку и сделать подключение к Гарольду безопасным, но вдруг впервые усомнился, что последнее в принципе возможно. Искин убеждал в одном, слова Грина наводили на мысли об обратном. И Альфи отдавал предпочтение в своем доверии именно мертвому ученому. Поэтому он хотел, чтобы запись услышал Эли-э-зер, хотел узнать его мнение, его мысли на этот счет. Мысли вяло извивались в голове, похожие на отвратительных червей, заменивших собой человеческий мозг. Нужно было что-то делать... думать.. Нужно было говорить с другими, чтобы сообща находить решения - самая неприятная часть любого общения с себе подобными ввиду зашоренного воспитанием умения говорить и понимать. Но прежде.. прежде нужно было сделать что-то, чтобы не упасть от изнеможения. Тяжелый, приносящий боль в ушибленной грудине, вздох нарушил тишину. И, развернувшись, Тернер пошел обратно, через служебный модуль в медблок. Человек, ради просьбы к которому он и проделал весь это путь, встретился неожиданно у дверей медблока, а не на больничной койке. - Мистер Ши... вы встали? - обескураженный сменой диспозиции последнего, микробиолог сбился с тщательно продуманных по пути фраз и расстроенно нахмурился.

- Знаешь что? – тихо сказала она, воззрившись на друга, - Давай.. сейчас.. остановимся на этом.. и..  - Переведем дыхание.. - Ты не думай, я всё поняла.. просто.. – Брук запнулась и растерянно покачала головой, возведя глаза к потолку. - Единственный вопрос, который вертится у меня на языке.. какого.. чёрта?.. – отчеканив последние слова, она тихонько хохотнула.  - Пожалуй, я достигла своего предела. - Я перешлю тебе кое-что.. вдруг поможет направить мысли в нужное русло..  - ..я думаю, операция доктора Мёрфи, не такой уж плахой вариант и, наверное, самый правильный.. Альфи опустил голову, прикрыл глаза, чувствуя лишь бездонную глубь усталости, моральной и физической, в которую медленно, но верно скатывался. После слов Брук вся его суета, все негодование, мельтешение, попытки что-то сделать - все показалось таким... лишним. Он чего-то не понимал, что-то проходило мимо него раз за разом, терялось в потоке слов разных собеседников. Что-то очень важное. И это непонимание, эта инаковость доводила до исступления. Он ощутил себя тем самым маленьким червячком, гусеничкой тутового шелкопряда, наполняющим короткую жизнь единственным смыслом, что ведал - поедать листья, да плести тонкую шелковую нить. Он начал не с того конца. Не поговорил с доктором Мерфи. Не узнал решения мисс Райзборо. Он трусливо спрятался в гуще метафорического тутового дерева, занявшись тем, о чем имел хоть какое-то понятие, в отличии от искусства беседы. Но он просто не мог больше спорить, не мог вести странные разговоры, играть в словесные игры, смысл которых то ли не понимал, то ли просто боялся принять на веру. Устал подыскивать "пустые слова", опасно балансируя на тонкой грани между тем, что хочет сказать, и тем, что сказать боится. Устал слышать раздражение в свой адрес. Хотелось просто лечь. Свернуться клубком и остаться в этой обманчивой темноте, расцвеченной в багряные краски. - Ты не трогай их..., - невпопад пробормотал Тернер в ответ Брук. - Не знаю, что с ними делать... Может кто-то другой знает... Его будто накрывало ледяным коконом гранитной плиты. Не желали распрямляться согбенные плечи. Не желала подниматься на вдохе грудная клетка, чтобы легкие могли насытиться кислородом. вдруг стало каким-то серым или, скорее, он сам стал таким, потерял все свои немногие краски, истончился линиями, едва-едва пока колыхая воздух своим присутствием. Это чувство не было ему внове, но именно теперь он бесконечно устал и от него тоже. - Извини..., - микробиолог тяжело поднялся на ноги. И также трудно оказалось поднять голову, чтобы видеть девушку. Оправдания звучали жалко и беспомощно: - Я пойду... мне надо работать... Я.. я напишу, если... если будет что-то важное... Голова упала в подтверждающем слова кивке и Альфи так и поплелся прочь, понуро глядя себе под ноги. В крохотных встроенных динамиках зазвучали слова мертвого человека из вездехода.

Тронув мужчину за предплечье, Брук чуть подтолкнула товарища к кровати. - Объя-ясни мне.. что это за кре-есло.. и причем здесь ми-исс Райзборо? Я знаю, что это она у-установила бомбы.. в общем.. на-ачни с начала.. только че-еловеческим языком.. по-ожалуйста.. Альфи бросил на девушку полный отчаяния взгляд, но все же послушно присел на самый краешек кровати, готовый в любой момент вскочить, как отпущенная пружина, и вновь закружить по комнатушке, сжигая секунды и минуты. Слова "начни с начала" и "человеческим языком" повергли микробиолога в панику своей безапелляционностью, необходимостью вновь перебирать слова, выражаясь четко и понятно, и, конечно же, снова терять драгоценное время. - Хорошо, - промямлил он не слишком уверенно, кивнув для верности головой. Но пауза, повисшая после одного-единственного слова, хорошо демонстрировала мучительный процесс, в каком-то даже смысле, творческий, покуда Тернер составлял удобоваримый рассказ. Выходило откровенно плохо, он повторялся сам себе, зависал на отдельных терминах и чувствовал, как логическая цепочка возможного повествования рассыпается, не дойдя даже до кончика языка. В конце-концов, Альфи заговорил снова: - Я.. я не сам до конца все понял... лучше уточнить у доктора Мерфи... или Эли-э-зера... Но мисс Райзборо управляли через ее неокортекс.. Сейчас внешняя связь заглушена, но, я так понял, что это временная мера... Полностью избавить ее от чужого контроля можно только удалив нейропротез... Мужчина замолчал, явственно скрежетнув зубами, когда рассказ в очередной раз вернулся к операции. Еще несколько секунд он угрюмо сопел, понимая, что лишь повторил свои прежние слова, так и не сказав ничего нового. - У мистера Хендриксона, кажется, то же самое... Просто он сам недееспособный.. Я не знаю... не знаю, - плечи ссутулились и вся фигура рассказчика будто сложилась пополам, когда он склонился, закрывая лицо руками. Голос его, зазвучавший глухо, сокрушенно повторил: - Не знаю, как рассказать понятно... Тернер выпрямился, бросил на собеседницу короткий взгляд, бормоча: - И-извини... просто... я не очень хорошо объясняю... Но, в общем... как я сказал.. доктор Мерфи хочет провести операцию... удалить неокортекс..., - Брук ждала еще одна пауза, когда голос в очередной раз сорвался и смолк, правда на этот раз та была не слишком длинной. - Это кресло... оно как то, которое стоит в служебном модуле... Только вместо стандартного разъема под НКИ и кабеля там вот это... Альфи кивнул на проем в стене и скрученные биокабели. - Таламический мост. Есть.. есть технология, позволяющая тому ... срастаться с мозгом подключаемого человека.. И таким образом тот соединяется с Гарольдом... Я и сам не до конца понимаю... все это на уровне теорий, предположений... Но Эли-э-зер думает, что таким способом можно составить... не знаю... подробную карту? Мозга. И это сможет помочь доктору во время операции. Наверное. Если, конечно, воспользоваться таким подключением... Это.. не безопасно. И никто не знает наверняка, что будет и как оно может повлиять на человека. Вот... Микробиолог замолчал и посмотрел на Брук, как бы подводя этим "вот" черту под своим рассказом. Но тут же добавил: - Я пытаюсь доработать... исправить ошибки Маккуина... если вдруг все же воспользуются этой технологией... не знаю...

мк- Зде-есь, - раздалось со стороны одной из комнат.  - Они.. эти шту-уки.. я видела та-акие же в соеди-инительном.. Теперь я э-это знаю.. По-онимаю.. Ты тоже у-увидишь, е-если взглянешь в те-епловом спектре.. Они.. вживлены?.. В ста-анцию.. Вжи-ивлены в саму её ко-онструкцию.. Но что это, че-ерт подери, та-акое..  - Тут.. жутко во-оняет.. – сказала она таким тоном, будто запах представлял собой главную угрозу. Хотя тонкий аромат подпаленной плоти можно было услышать, лишь подойдя вплотную к покорёженной пластине обшивки. Разве что после этого, он осядет в носу и рту, как лунный гравий на зубы. Крадясь на этот свистящий шепот, Тернер начал догадываться что может увидеть, после слов "вживлены в станцию". И потому, когда догадка подтвердилась, во его вздохе слышалось едва ли не облегчение. - Н-не бойся... Они... "Не живые" звучало не правильно. Он хотел лишь сказать, что они не представляют угрозы, во всяком случае прямо сейчас, но сбившись, вдруг растерял все прочие слова, неловко замолчал, застыв между Брук и тем, что так ее напугало. Как то оказалось вдруг сложно объяснить, что девушка нашла, не уложишься в пару слов. Ее ведь не было на станции, когда был вскрыт второй жилой отсек и медблок. А время, время утекало каждой ощутимой секундой. Альфи с силой провел ладонью по лицу, пытаясь стереть оцепенение. Он не мог просто сказать "не бойся" и уйти. - Это таламический мост.. думаю, что он. И ты права, - он покивал, соглашаясь с догадкой собеседницы. - Я тоже думаю, что они проходят по всей станции. Он замялся, чтобы сложить вперед предложения, выстроить слова в их стройные ряды. Поэтому продолжение звучало чуточку увереннее. - Помнишь, вчера на собрании я говорил, что местные ученые исследовали таламические мосты краниопагов? И еще предположил..., - тут из горла вырвался звук, похожий на сдавленный смешок, хотя ни в ситуации, ни в лице мужчины не было и намека на веселье. Он тряхнул головой, кашлянул и неловко продолжил, - ... предположил, что в будущем возможно создание... технологии, на основе свойств этого органа... В общем, им удалось, команде Маккуина... Они создали.. это. Микробиолог кивнул на обгоревшие останки и нервно растягивая гласные, затараторил: - Это что-то вроде биокабелей. Таламический мост... На станции есть несколько выходов. Здесь... В узловом модуле, там где утром нашли бомбу.. И в медблоке... наверняка где-то еще.. В медблоке, ты не видела? Там стоит кресло и есть коннектор подключения. Тоже таламический мост. Выходит, что через него человек может напрямую подключиться к виртуальной реальности... к Гарольду. Без специального разъема... вообще без НКИ! Правда в разработке Маккуина есть изъян, он не смог создать безопасное отключение... Тернер нервничал все сильнее, беспокойно мельтеша в маленькой каюте. - Я пытаюсь доработать его... Я не знаю, получится ли у меня... Возможно, возможно, придется подключить к нему мисс Райзборо... Доктор Мерфи собирается провести операцию, удалить ей неокортекс... Это из-за бомб... Ты... ты знаешь? Знаешь, что это она? То есть, что ею управляли, через нейропротез?... И может быть эта технология нам поможет... Если, конечно, они согласятся... Мисс Райзборо.. И доктор Мерфи... Альфи остановился, тяжело хватая ртом душный, провонявший горелой плотью, воздух. Плечи его чуть подрагивали. Как-то вдруг, пытаясь рассказать максимально сжатую версию известных ему фактов, он вылил на собеседницу вообще все, все события, путаясь, не помня, что та может или не может знать. Красные блики на лице стали ярче от собственного неловкого румянца.

// «Альфи, срочно в служебный модуль!!!!» Альфи едва успел закрыть за собой дверь медмодуля, как новое сообщение заставило его споткнуться на ровном месте, а выровнявшись, бегом побежать в служебный модуль. Что там случилось? Еще одна бомба? Но нет, Брук позвала бы не его. Еще один выживший? Но и тогда бы логичнее звать доктора Мерфи. Новая гигантская живность! Или не гигантская, но смертельно опасная. Или гигантская смертельно опасная живность! Других вариантов не было. - Брук! Брук ты где?! - задыхающийся голос микробиолога раздался, когда последний вбежал в модуль. Он вертел головой по сторонам, разыскивая в неверном свете аварийных огней девушку и новое неведомое чудище.