Ribka

Мессир Лурц за...сказочника, рассказывателя историй. - Если кунари заинтересуют сказки про Древних богов и демонов Тени, то да, я сойду за сказочника, определенно, - в голосе мага явно слышалось возмущение. Он раздраженно вздохнул. - Нет. Я не смогу убедительно сыграть ни крестьянина, ни циркача, - решительно произнес Децимус, вставая с кресла и возбужденно заходив по комнате. Пальцы ерошили волосы, покуда он думал, решая эту нетривиальную задачу. - Я все же думаю... Одной большой группой мы привлечем больше внимания... Одни не могут в циркачей, другие - в торговцев.... Быть может... нам и впрямь имеет смысл разделиться вначале? Быть может, мне представиться лекарем? У меня есть познания в этом деле за пределами магической школы... И если мне станут задавать какие-то вопросы, чтобы проверить, то я смогу на них хотя бы ответить... Или... или пусть я все же буду ученым... Может, церковником? Который хочет принять Кун? Ты же сам сказал, что главное убедить кунари в том, что мы хотим принять их веру.... Я не знаю, на сколько смогу быть убедителен в этом вопросе... но они хотя бы поверят, что я тот, за кого себя выдаю... Или.. может быть родственником? В Каринусе же остались наши соотечественники?

- В городе военные, Децимус, - напомнил Красс, сомневаясь в сотрудничестве воинов Аришока с учёными. - Сомневаюсь, что стенам и ашаадам есть дело до твоих изысканий. Кит-шоку нет смысла обременять себя тем что не приносит пользу. Может быть в Пар Воллене таким предложением заинтересовались бы. Лурц понимающе покивал, не особо и рассчитывая на приемленность своего предложения и все больше хмурясь от новых и новых названий, которыми сыпал центурион. Кем были все эти должности в кунарийской армии оставалось лишь гадать. - Можно разделиться на группы и попробовать проникнуть в город тайно, - с сомнением проговорил центурион. - Кто-то должен пройти. Можно представиться торговцами. Тогда нам нужен груз достойный для обмена и подводы. Можно... совсем уж абсурдный вариант-представиться бродячим цирком. У нас вон и циркач один есть. Децимус пораженно уставился на Красса. Цирк?! - Я.. не думаю, что мы.. .похожи на бродячую труппу больше, чем на крестьян, - наконец, осторожно произнес он. - Быть может некоторые будут убедительны.. но нам надо подумать еще... Торговцы больше подходят, но опять же.. не для всех... и караван нас... изрядно стеснит... А тайно... тебе виднее... я не знаю, как кунари несут охрану... О том, что из него самого тайный шпион такой же, как и крестьянин, циркач или торговец, маг умолчал. Лишний раз напоминать и не стоило, о его способностях все уже были прекрасно осведомлены. - Быть может... если как-то... подкупить их стражу?... Он пожал плечами - такими знаниями ученик Стагирита не обладал.

Взгляд, доставшийся Крассу, яснее слов говорил о всех сомнениях в его способности находить подходящее место для схрон. На слова Виардо рассеяно кивнули, выражая сходные мысли. Децимус задумался, сосредоточенно потирая лоб. Наконец, спросил у знатока кунари: - А.. как кунари относятся.. мм.. скажем, ученым? Если я представлюсь исследователем чужих обычаев..веры..мм.. скажу, что их..идеи мне близки... и что я хотел бы изучить их быт..так сказать изнутри и написать книгу дабы нести просвещение в массы... Мне могут поверить? Или примут за шпиона? И..быть может нам есть смысл разделиться? Чтобы не привлекать внимание численностью... и не подставлять под возможный удар всех сразу? Позже, в городе, мы могли бы снова собраться вместе... Стратег из столичного Маша был некудышним. С человеком, могущим дать в этой ситуации полезный совет, не было связи. Децимус вздохнул и уставился на собственные пальцы, покрытые россыпью чернильных веснушек.

Крестьяне? Лурц недоверчиво взглянул на Красса, будто ослышавшись. Конечно, за время экспедиции их группа несколько потеряла во внешнем лоске, но принять их за крестьян мог бы только слепой. Слепой и глухой. На последний вопрос центуриона Децимус отрицательно мотнул головой, с ещё больше удивляясь этому предположению. - Нет, я не передумал... Но я мало знаю о кунари и.. кабетари? И я не хочу поставить нашу миссию под удар...если не справлюсь с ролью... Что... Что ещё нам надо знать? О чем нас могут спрашивать? И.. Наши вещи.. Где мы их оставим?

Децимус, все это время молчавший и, кажется, даже не прислушивающийся к разговору, вдруг встрепенулся, выпрямился в кресле. Предложенный Крассом план в голове целителя характеризовался одним словом - самоубийство. Он не слишком много знал о кунари, хоть и стали для Империума настоящей чумой. А те слухи, что гуляли по столице, изобилоровали таким количеством кровавых и страшных подробностей, что малефикары, которыми пугали детей по ночам в других странах, нервно отдыхали в сторонке. Впрочем, каким бы план был неидеальным, другого у них не было. Как и выбора. И все... - Я.. не уверен, что смогу справиться с ролью... как ты их назвал? Тех, которые хотят принять Кун.. Я не знаю, как они себя ведут... что надо говорить... И про их веру слышал лишь разрозненные слухи.. И, получается, мы будем совсем беззащитны... без посохов... и без мантий? Или кунари не смыслят в зачаровании? И что с нами будут делать? Я не знаю.. но разве нас не должны будут как то.. проверять? Что мы действительно... прониклись их идеями? И... кунари не умеют чувствовать магов? Я слышал у них есть свои маги... Может, есть кто-то вроде храмовников?... Разве сама наша природа не выдаст нас?...

Внутреннее напряжение нарастает. Отчаяние смешивается с раскаянием. Стагирит по прежнему не отвечает. Половина дня снова проведена в заботах, до неприличия дотошных для господина, лишь бы отвлечься хоть на что-то. Обед - едва ли почувствовав изысканный вкус поданных блюд. Стагирит по прежнему не отвечает. Успокаивающий чай, наполнивший все комнаты своим травяным ароматом, принесит хоть какое-то отдохновение. Нервеная тревожность сменилась отупляющей тоской. Снова собрание. К рабу, принесшего приглашение Красса, даже не повернулись. Он молча мялся за спиной мага, покуда не заметил небрежного движения руки - его услышали, его отпускают. День яркий, солнечный. Покрасневшие глаза болезненно жмурятся от избытка дневного светила. Веки плотно смыкаются, покуда теплые лучики ласкают лицо, врываясь с легким ветром в открытое окно. Почти три. Рабы помогают облачиться в камзол, застегивают ворот сорочки на булавку, украшенную молочно-белым опалом. Пурпурный цветок в руке источает тонкий аромат ванили. Задумался, зачем то прихватил из вазы на столе. Остается одиноко свисать с ручки соседнего номера. Как забытое признание. Или покаяние? Миледи решит сама, если расторопные рабы прежде не выкинут, приняв за мусор. Шаги быстрые, нервные, дальше по коридору. - Avanna, мессиры.., - тихо приветствует собравшихся. Единственной женщине в комнате достается стандартный поклон: - Миледи... В небрежной позе, с которой устроился в кресле, чувствуется беспокойство. Рука опирается на подлокотник, длинные пальцы задумчиво касаются губ, подбородка. Серый взгляд устремлен вовнутрь, покуда глаза созерцают ворсинки на ковре. Х

- Да, мессир. Я бы хотел выкупить у вас рабыню Ириму для собственных нужд, - бесстрастно произнес Мастарна, определенно не испытывая проблем с тем, чтобы смотреть магу в лицо. И раз уж проблем Лар не испытывал, то мог прочитать явное "Кого?" на лице мага. Имя, по видимому, ни о чем ему не говорило. Впрочем, путем логического умозаключения Лурц пришел к однозначному мнению, о ком говорит посетитель. Удивления на лице от этого не стало, но на предложение Децимус отрицательно качнул головой: - Я вернул ее. Девушка оказалась бесполезной для меня. Возможно... если ее не купили, вы найдете ее на рынке.

Трижды отполировав доспехи и щит, а также заточив меч, сделав себе маникюр и даже позволив себе поваляться в ванной, Лар понял, что ему уже больше нечего делать и предпринял еще одну попытку нанести визит мессиру Лурцу. На этот раз рабы проводили Лара в покои. В гостиной ничего не напоминало о вчерашнем происшествии. На обеденном столе чинно красовалась ваза со свежими цветами. Сам Лурц сидел за письменным столом, что-то быстро записывая на листе пергамента, но при виде посетителя, отложил перо, откинулся назад, бесстрастно глядя на последнего. Впрочем, взгляд не долго оставался таким. В глубине серых глаз отразилась тревога, но успел ли заметить их кто прежде, чем маг отвел взор? - Мессир Мастарна... вы что-то хотели? - устало произнес он вместо приветствия.

- Как скажете, мессир, - без эмоций в голосе отозвался Мастарна и, не споря более, покинул апартаменты мессира Лурца, аккуратно прикрыв за собой дверь. Маг был волен делать все, как пожелает. Децимус закрыл глаза, устало потер лицо ладонями. Спор отнял сил больше, чем любое самое сложное заклинание. Умение спорить никогда не был в списке его достоинств. И хотя Мастарна ушел, маг чувствовал, что здесь и сейчас он потерпел поражение. Хуже того, бессмысленная борьба серьезно поколебала решимость. Почти с ненавистью он всмотрелся в испуганные и обреченные глаза жертвы. Чувствовать, видеть и слышать — это она могла. Короткий, сердитый выдох и рука развеивает чары. - Убирайся, - звучит короткий, злой приказ. Но не на нее, а на собственную слабость. Но рабыня не бежит, рабыня испуганно подает на пол, заставляя одеревеневшее тело простереться ниц. - Господин, - испуганно шепчет она, потому что нет участи для рабов хуже, чем быть изгнанными. Не отпущенными на свободу, а потерявшими покровительство своего владельца. Но о таком маленькой детальке Лурц не помнит. - Убирайся, - едва ли не рычит он сквозь сомкнутые зубы, дрожа в отчаянии. Хватает тонкую руку со свежим клеймом на плече и выталкивает рабыню за дверь, с треском захлопывая ту. Будущее ее незавидно и девушка покорно сворачивается в клубок у закрытых дверей в надежде на милость своего хозяина. ... Башня по прежнему не отвечает. Информационный кристалл тускл и бесполезен, как обычный булыжник. И когда Децимус все же засыпает под утро, никто не тревожит его сон. Больше сомнений нет. Что-то случилось. Стагирит ждет отчета, не может не ждать. И раз связи с ним нет... Серый взгляд беспокойно следит, как разгорается за окном день. От внутренней тревоги деревенеет тело. Тяжелый вздох разрывает на миг тишину комнаты и снова - ни звука.

- Если вам нужен помощник, мессир, то лучше используйте мою кровь вместо крови рабыни. Я куда выносливее ее и могу дать куда больше. С сохранением боеспособности, разумеется, - голос Мастарны звучал также холодно и отстраненно, но что-то во взгляде телохранителя отчетливо просило мага согласиться на предложение. Мастарне отчаянно не хотелось ломать возникшее между ними взаимопонимание, но и против себя он пойти не мог. Веки на миг скрыли усталый взгляд. До чего же утомительно вести спор с человеком, не имеющим никакого понятия о предмете спора. Вы даже не знаете - хотя происходите из магического рода и служили, как вы говорите, многим магам - что порой крови, всей крови, одной жертвы не достаточно, чтобы перейти Завесу. Этот же взгляд достался эльфийке. Неужели все дело в ней? Интересно, этот телохранитель был также невежлив со всеми своими нанимателями или только ему, Децимусу, досталось такое везение, при котором с ним не считались через одного? Последний вариант, пожалуй, больше соответствовал истине, ибо в противном случае Мастарна давно бы лишился возможности найти приличную работу. Ни один маг не стал бы терпеть подобное обращение. Лурц тоже не желал больше терпеть. - Мессир Мастарна... В своей грубости вы перешли все мыслимые границы. Вы рассуждаете о вещах, которые не понимаете. Мне не нужна ваша кровь, мне нужен был ваш меч. Простая предосторожность, к которой я привык и которая стала для меня частью ритуала. Увы, вы не Туц и не умеете вовремя остановиться. Более я не желаю слышать ваших поучений. И не намерен продолжать этот бессмысленный спор дальше. Я последний раз прошу вас покинуть мои покои.

- Нет, Децимус, - голос Мастарны спокоен, но в нем слышится отдаленный рокот лавины, что может стронуть со склона и малейший камешек. - Я знаю, о чем говорю. Я десять лет был личным телохранителем у самых разных родов магов, поверенным тайн, которые видел и которые храню. И сейчас я говорю тебе, Децимус, что ты поступаешь неправильно и опрометчиво, ставя себя под угрозу. И как твой телохранитель, я не могу этого допустить. Лурц опустил голову, несколько минут не отвечая человеку напротив. Было удивительным, что Лар продержался телохранителем так долго. Слишком много у него было самоволия и собственного мнения для такой службы. Сейчас его поведение становилось недопустимым и переходило все рамки приличия. Когда маг заговорил, голос его звучал холодно и отстраненно: - Мессир Мастарна, вы забываете свое место и становитесь слишком навязчивым. Я не меньше практикую магию крови и я прекрасно осведомлен обо всех опасностях, что мне могут грозить. В данном случае единственную опасность представляете вы, тратя мое время. Я понимаю, что вам могут претить некоторые мои действия, но напомню, что вы были наняты не для их оценки. Мне был нужен помощник, а не соперник. Еще раз прошу вас покинуть мои покои. В противном случае я буду вынужден отказаться от ваших услуг и освободить вас от вашей клятвы.

Рабыне достался взгляд и от телохранителя. Такая хрупкая. Такая красивая. Пускать ее под нож Мастарне претило почти физически. Лар шагнул вперед, недвусмысленно вставая между девушкой и Децимусом. - Децимус, это будет неправильный поступок. Это не то место для таких дел. Слишком открытое, слишком много свидетелей. Вспомни, кто против нас. Пожалуйста, не давай им в руки такое мощное оружие против себя, против такого обвинения ни одна верительная грамота не поможет. Завтра с утра мы можем наведаться в Круг, там условия и магическая поддержка в разы лучше, чем здесь. Первый Чародей мог отказать нам в гостеприимстве, но никак не в содействии. В крайнем случае, миледи Арсиноя поможет ему увидеть резон. Лурц устало вздохнул. Он опасался противодействия со стороны Мастарны, но все же надеялся на благоразумие со стороны последнего. Неужели тот впервые сталкивается с магией крови? Уж чего-чего, а от тевинтерского телохранителя маг ожидал большего. - Лар..., - снова вздох, теперь чуточку раздраженный. - Вы говорите о вещах, в которых ничего не смыслите. Благодарю за беспокойство, но я знаю, что делаю. И благодарю за помощь. Возвращайтесь на свой пост и проследите, чтобы меня никто не беспокоил.

- Да, мессир, - настороженность в голосе Лара теперь слышится, однако делает он все, как приказано. Эльфийка легкая, почти невесомая. И теплая. Живая. - Что вы собираетесь делать, Децимус? - спрашивает Мастарна, по возможности аккуратно уложив рабыню на жесткую поверхность. Лурц, деловито суетившийся вокруг рабыни, поднял голову, испытующе глядя на Лара. - Я собираюсь воспользоваться силой ее крови, - после короткого молчания, ответил маг. Требуется ли продолжать объяснения? Обеспокоенный взгляд скользнул по жертве. Такая маленькая, хрупкая, хватит ли ее, чтобы напитать заклинание достаточной мощностью? Магия крови давала небывалую мощь, но и затрудняло вход в Тень. А именно это и намерен был сделать Децимус. Серые глаза вернулись к телохранителю. В них не было жестокости, лишь смирение перед необходимостью данного шага. Перевернул руки жертвы запястьями вверх, погладил голубеющие дорожки вен, просвечивающие через тонкую кожу девушки. - У меня нет лириума, - зачем то объяснил. Задумался. Обряд был не сложным. Дорога - должна была быть надежной. Но полной уверенности сейчас, когда Башня дома Стагирит подозрительно молчала, не было. По хорошему стоило бы позвать второго мага, для защиты. Но... он не обратился за помощью к Тео, совершенно глупо и по-детски не желая первым начинать с ним разговор. Пол... стражу Лурц не доверял до конца. Он не знал, где тот обучался и кто был его наставником. И если Пол был отступником - а целитель был почти уверен в этом, то его сопровождение было куда более опасным, чем идти в Тень одному. Кто знает, каких демонов приманит маг, не прошедший Истязаний. Тяжелый вздох. - Я должен связаться с наставником. Что-то... случилось..

- Что случилось, Децимус? Она на тебя напала? - в голосе Мастарны легкое волнение звучит, почти незаметное. Маг, очевидно нервный, чем-то взбудораженный, бросил на телохранителя удивленный взгляд. Видимо, до сих пор ему не приходилось сталкиваться с непокорными рабами. - Нет, - он мотнул головой. - Перенесите ее на стол.... Шаги быстрые, размашистые. Руки сгребают и безжалостно сбрасывают на пол то немногое, что украшает обеденный стол. Как раз такого размера, чтобы, будто на алтаре, разместить жертву. - И дверь... заприте...

На закрывшуюся за Нисой дверь посмотрели почти с ненавистью. Дыхание теснило грудь, кровь стучала в висках. Дрожащей рукой схватив почти полный бокал вина, маг залпом допил его. Задохнулся, снедаемый сейчас куда более примитивными чувствами, чем когда миледи была рядом. Что же, он не был нечувствительным големом из камня и железа. Его кровь также могла бурлить в венах, а неудовлетворенное желание искать выход. Самым простым и самым эффективным решением сейчас стал особый заказ в эти апартаменты. Рабыня. Особые пожелания? Нет… а, впрочем, да. Только не темные волосы и не зеленые глаза. Жалкая подделка станет для него невыносимой мукой. - Лар, я ожидаю кое-кого. Пропусти немедленно… ... Из покоев изгнаны все. В ожидании пробуют вновь связаться со Стагиритом. Но Башня безнадежно молчит. И теперь это молчание кажется особенно зловещим. .... Рабыня. Тоненькая, светловолосая эльфийка, с большими золотистыми глазами. Захочешь – не спутаешь. За нарочито наивным лицом скрывается искусная жрица любви. Лурц взял ее узкую ладошку, пуская магический импульс. Чистая, хоть иначе и не могло быть. Можно ничего не говорить, дозволяя все сделать самой, покуда молодой господин с нетерпеливым вздохом откидывается на спинку кресла, брезгливо отворачиваясь от ее розовых губ. С тихим шелестом опадает на пол легкое одеяние девушки, прохладные ладони проникают под тонкую ткань мужской сорочки, горячие поцелуи остаются влажными следами на шее, груди… Решение вдруг складывается в голове Децимуса, неидеальное, поспешное, но необходимое. Мужская ладонь перехватывает тонкие запястья игривых рук, стискивает их. Глаза рабыни еще успевают испуганно расшириться, когда она падает на пол, скованная заклятьем паралича. А взбудораженный и мрачный маг уже зовет своего телохранителя. - Лар! Мне нужна ваша помощь!

Она отставила бокал на подоконник и взяла мага за руку, с небольшим усилием разжимая сдержанно стиснутые пальцы, переплетая их со своими, поднося соединённые в замок кисти к лицу. Так близко, что на коже ощущалось ее горячее дыхание. - Я пойду. Децимус ответил тихим вздохом. Отставив тоже свое вино, осторожно перехватил женские пальчики, склонил к ним кудрявую голову, чтобы нежно коснуться благодарным поцелуем. За снисхождение к его слабости. За заботу. За честно сдержанное обещание. Поднял взгляд, замечая винный след на смуглой коже. Большим пальцем коснулся уголка женских губ, очертил мягкую линию подбородка, машинально стирая бледно-алую дорожку. Тонкие, нежные пальчики миледи еще были у него в плену, но он уже смиренно отпускал ее: - Доброго.. доброго вечера, Ниса...

Взяла себе на заметку, но видимо на будуший год ) Кому Эндерал не дает играть, а я его так и забросила мне ФРПГ^^

Скромно скрыли ведьмовскую зелень ресницы. Края бокала коснулись губы. Алое к алому. Легко было представить, что это кровь, не вино. Это было осторожным исследованием неизведанных прежде граней отношений - новые ощущения, новые чувства, которые прежде были невозможны, не могли существовать априори. Тайна, что может быть дальше, как оно может быть - волновала, до дрожи в руках, до сбившегося дыхания, до жажды, которую не могло утолить вино. Невозможность удовлетворить эту тягу к познанию приводила почти в отчаяние, ощущаясь физической мукой. Так стоило ли продолжать эту пытку для двоих дальше, снова и снова сокращая безопасную дистанцию, снова и снова терзаясь и терзая друг друга. Лед уже не трещал, разойдясь осколками под ногами и лишь крошечная льдинка удерживала еще их, но темная вода уже заливала ее, поднимаясь все выше, сковывая волю, не давая предпринять меры к спасению. Или.. он сам не хотел их предпринимать? Темный румянец покрыл скулы, свободная от бокала рука безвольно опущена, пальцы плотно сомкнуты, сжаты, оставляя иллюзию сдержанности, и лишь в глубине серых глаз горит огонек, выдавая его с головой, если женщина напротив успеет поймать этот уходящий от прямого взгляда взор, желающего как можно больше успеть запечатлеть деталей в ее внешности, покуда подрагивающий голос сдержанно спрашивает: - Произнесете тост, м-миледи?

- Можешь угостить меня вином. Или чаем. Чем угодно. Децимус следил за нарочито неспешными, будто ленивыми перемещениями своей гостьи. Искушение - самое подходящее слово - в каждом выверенном движении, в каждом внимательно-небрежном взгляде из-под ресниц, в каждом колыхании черных складок наряда, не столько прикрывающих, сколько подчеркивающих соблазнительные изгибы и волнующих воображение. Вы дали обещание, миледи. Нарочно ли вы не держите своих обещаний или лишь подспудно угадываете то, чего я хочу, неосознанно отвечая отвечая этим тайным желаниям? Читать других людей, как книги, мессир учёный не умел. Затаив дыхание он балансировал на опасно тонком краю меж отрезвляющим разумом и пьнящими чувствами. Рабы забегали, готовя чай и разливая вино. Хозяин апартаментов несмело шагнул ближе к Нисе, осторожно протягивая ей хрусталь на тонкой ножке.

-Мне уйти? - почти так же смиренно и даже как-то уязвимо спросила столичная кобра. Дел ещё было много. Он ждал очередного возвращения посыльного из Круга. Он должен был попытаться снова связаться со Стагиритом и в случае неудачи подумать над альтернативой. Но сейчас Децимус хотел лишь неоправданно беззаботно задержать Нису рядом, ещё любоваться аристократическим профилем, завораживающей зеленью глаз, мягко очерченными губами... Мысли смешались, маг, наконец, устыдился, завертел головой, ища предлог, чтоб задержать свою гостью и внутренне содрогаясь своим же собственным мыслям: - Нет... Нет, пожалуйста... Останьтесь...

- Не будь ты таким несносным. - голос прозвучал устало. - Просто возьми его. И все. Или вы не хотите заключить мир, мессир? Будто сквозняк пробежал по комнате, вызывая неуютные мурашки вдоль позвоночника. Но не того ли он сам желал лишь секунду назад? Децимус обвел ласковым взглядом точеный абрис женского лица. - Не сердитесь, Ниса, - смиренно попросил он, неловко пытаясь стереть возникшее меж ними отчуждение. - Я не буду... я возьму. Спасибо...

- Мне сложно обещать. - после долгой паузы отозвалась Ниса. - Но я постараюсь. Раз ты просишь. Взгляд задумчиво скользил по лицу напротив, от серых глаз к кудряшкам, по линии скул - к губам. Она обещала. Не досаждать. Неслышный вздох попросился наружу. Тоже вздох, почти одновременно. Слишком откровенный взгляд, даже глупец бы понял. Конечно, он глупец еще тот, но, кажется, начинает учиться. Что же с вами делать, миледи? Когда вы рядом, когда вы такая... желанная... Лучше бы вы и дальше смущали меня своими насмешками, Лучше бы вы и дальше пугали меня своей холодной надменностью... Лучше бы и дальше оставались на недосягаемом пьедестале. Зачем вы снизошли до такого, как я? Я не могу... не могу дать волю своим чувствам.. Но и без вас я, кажется, тоже не могу... Грусть проступила в самой глубине ласкового взгляда и Децимус отвел его. - Д-да... Вы уж постарайтесь.. А зелье.. оно ведь ваше... вам нужнее... А меня есть.. еще есть...

- Я слышала, ты отдал свой лириум. - пришла по делу, конечно. А как же иначе, мессир Лурц? - Вот, принесла. Тебе нужнее. Если кто-нибудь опять переломает себе все кости. Улыбнувшись краешком рта, откинулась ни спинку кресла. Мир? Почему она всегда приходит с предложением мира?.. Децимус несколько секунд озадаченно созерцал подарок. Потом перевел взгляд на миледи. Улыбка, робкая, неуверенная, с каждой секундой под ее травяным взглядом превращалась в неудержимо веселое изумление. При всех своих необычных способностях лучше всего миледи умела удивлять. Каждый раз, стоило лишь одному из них произнести первое слово в новом диалоге. Приятно или не очень дело вторичное. Маг осторожно присел напротив, на самый краешек кресла, не спуская неосознанно восхищенного взгляда со своей гостьи. Если бы он хоть на мгновение поймал себя на этом чувстве, то несомненно устыдился бы, почувствовал бы себя виноватым перед Нисой, рассердился бы на себя за несдержанность, испугался бы, в конце-концов! Но в этот конкретный момент он не чувствовал ни страха, ни вины, ни стыда. - Не... ломайте больше кости, - проговорил Лурц с легкой запинкой. Насколько долго продержится вновь заключенный мир? Как минимум одному человеку в этой комнате вопрос такой даже не приходил в голову.

А теперь миледи, сложив руки на груди и зажав в кулачке что-то маленькое и круглое, терпеливо ожидала, когда ее впустят. Впустили тут же, без доклада проводив в гостиную. Маг стоял у окна, будто бы любуясь вечерним видом города, в расслабленной позе, даже ворот сорочки был по-домашнему распущен. Но нахмуренные брови ясно говори, что внутреннего покоя он не испытывал в эти минуты. Тихое "Господин" привлекло внимание, Децимус обернулся к новому посетителю. Залегшая меж бровей складка разгладилась, на лице, торопясь сменить друг друга, отразились эмоции - от радости до озабоченности и даже беспокойства. - Миледи? - Лурц сделал шаг навстречу и неуверенно остановился, глядя на гостью.

Маротиус. Вне времени. Прибытие в «Отдохновение магистра» походило на некий ритуал, когда Децимус отдал себя в заботливые руки рабов, чтобы через несколько часов преобразиться их стараниями в успевший стать далеким образ мажора, фаворита знатного магистра, мага из столицы, не знающим других забот, как отдать нужные распоряжения. А распоряжений было много. Мимо занявшего свой пост телохранителя то и дело проходили рабы, посыльные, торговцы. Несколько свежих пятнышек чернил уже успели окропить длинные пальцы. Напротив стола, не поднимая головы, стоял усталый посыльный. Децимус просил Первого чародея Руфиуса дозволения оставить свои бесценные книги на хранение в библиотеке Круга. Решение далось нелегко, но он все же предпочел остаться без их помощи, нежели рисковать еще. Миледи Саввидис, на чью помощь он рассчитывал в первую очередь, как передал недавно вернувшийся посыльный, отбыла из города два дня назад. Необходимо было отчитаться перед наставником. Но Башня Стагирит упорно молчала. Это вызывало озадаченность, но пока не озабоченность. И покуда очередная попытка связи оканчивалась неудачей, все новые рабы, посыльные и торговцы входили и выходили из покоев этого постояльца согласно его распоряжениям. И тихое «господин» то и дело звучало в стенах гостиной.