Gonchar

Брина растянулась на своей койке (едва заняв её половину), закинув ногу на ногу и заложив миниатюрные ладошки за стянутые в косу огненно-рыжие волосы, которые то тут, то там выбивались непослушными завивающимися прядками. Черты лица миниатюрной гномихи были странноватыми даже для её странного народа. Вытянутые и тонкие, с чуть раскосыми изумрудными глазами и длинными рыжими бровями - они отдавали чем-то эльфоподобным. Да и вся фигура была изящной и подтянутой. Впрочем, в Фаэруне нередко можно было найти то в одном, то в другом разумном существе вкрапления крови фей. Эти создания чистых грёз и магии были ближе всего из всего множества планов к миру реальному. Не было похоже, чтобы миниатюрная девушка была как-то угнетена компанией или тем местом, в котором она оказалась. Насвистывая какую-то лёгкую мелодию под нос, она с неподдельным интересом рассматривала своих сокамерников и обстановку вокруг. Если уж ей довелось побывать в таком занимательном местечке, так почему бы не изучить его полностью? А что крылось за лицами тех людей...и не совсем людей? Какие истории и события, закинувшие их сюда? Тем более условия были вполне себе ничего, даже одежду оставили, не выдав вместо неё рваный и колючий балахон. Ведь так одевали преступников в тюрьмах? Броню ей пришлось оставить со всем остальным снаряжением в руках стражи, а на ней осталась одна тонкая белая рубаха, шитая серебряными нитками, кожаные штаны и пара подкованных добротных сапог. Даже в простой одежде гномы любили самые разные украшения. Хмыкнув, Брина перевернулась на бок и подпёрла подбородок кулачком. - Интересно, что это за колокол? - вопросил тонкий, но, одновременно, чуть хрипловатый голосок. Раскосые изумрудные глаза чуть сощурились, а губы исказились в подозрительной гримаске. Как будто этот вопрос действительно занимал гномиху и вовсе она не пыталась завязать с кем-нибудь разговор.

Я бы ввёл короткий отдых. Как показывает опыт - в ФРПГ один день может тянуться веьсмааа долго. Плюс можно ранения и массированный урон. Ну и зависимость от комплекта исцеления с медленным естественным лечением Еее, хардкор >:d

Cила Воли II за 250 опыта

Трюмы Демоны окружили их со всех сторон. Их адские завывания врезались в разум, их шелест крыльев, каждое движение искорёженных чёрных тел вселяло отвращение. Их было слишком много...слишком. Камелия с ужасом осознавала, что как бы она ни старалась, как бы не ступала каждый шаг за самый край доступных ей сил, едва ли не падая от разрывающих её тело яростных завихрений имматериума - этого было недостаточно. Человеческая отвага и отчаянье, стойкость и решительность перед лицом губительных сил в какой-то момент стали не больше, чем пылью на ветру, которую унесёт ярость безбрежного Хаоса. Что были их жизни перед тем роком, что сейчас издавал адские вопли и протягивал кривые когтистые лапы к сочным сияющим душам? Что мог противопоставить человек орде неостановимых ужасов? Им оставалось лишь стоять до самого конца, продавая свою жизнь как можно дороже и стараясь забрать как можно больше практически неуязвимых тварей с собой. Раз за разом то один хищник, то другой прорывался сквозь вставших один к одному Вигиля, Марию и Камелию. Раз за разом на белоснежном плаще и мантии расцветали алые потёки и Голубка ощутила, как жизнь постепенно покидает её с алой жидкостью, сочащейся из множества глубоких ран. Один мощный удар отбросил исповедницу на холодный и липкий от крови пол, заставив удариться коленями и пошатнуться. Тяжёлое дыхание срывалось с её окровавленных губ, а ручейки тёплой жидкости стекали по тонким кистям и размазывались на подушечках дрожащих пальцев. Сердце тяжело билось в груди и боль растекалась по телу с каждым ударом. Вот он, пришёл её конец?.. Но выход есть. Голос, мысль, внезапное озарение? Материя была лишь лёгкой вуалью, послушной ветрам хаоса. И биомант, как никто другой, понимал их власть над существующим. Шаг за шагом она осознавала иллюзорность незыблемости привычной реальности, привычного порядка вещей, биологических законов и формул. Так что мешало шагнуть ей дальше? Слиться полностью с этой изменчивой силой, стать её воплощением...и получить власть над самой реальностью. Власть, о которой не мечтал ни один из смертных. Власть вершить судьбы и изменять их согласно своей воле. Нужно лишь обратить свои силы и впустить в себя ту силу, что обратила на неё заинтересованный взор годы назад. Отмеченная судьбой и роком. Дать себе стать сосудом чистой силы изменчивости. Ради высшего блага - цель оправдывает средства. - Император, храни. Прошептала Камелия, ощущая треск губ и проступающую на них кровь сквозь сбитые толчки неровного дыхания. И ощущая вокруг себя вихрящийся водоворот синего пламени мысленно потянулась к нему. Давая ему наполнить себя, давая ему стать её новой сутью. Он пылал в её венах, пылал в её мышцах превращая их в эфемеру, лишь тонкий каркас реальности, в глубине которой бурлил вечный Хаос. И этот огонь стал изменять её плоть в вихре неостановимых преображений. Плоть исповедницы стала белеть ещё сильнее прежнего, конечности удлинялись и покрывались хаотичными острыми костными выростами, ногти превратились в длинные обсидиановые когти. С хрустом из её спины вырвались синие крылья с россыпью распахнутых глаз, распахнутые агументированные глаза превратились в расплавленные сияющие синие озёра губительного света варпа и на ставшем течь, словно пластилин, лице стал прорываться ряд новых глаз, выше которых вылезли изогнутые рога. Вся фигура Голубки стала вытянутой и искажённой, словно у гигантской худой птицы. Обратив пылающий ненавистью взгляд на застывших на мгновение в замешательстве тварей, Камелия прорычала что-то на гортанном грубом языке. - Haw' pa' Сhoh MIw ghItlhvetlh! И воздела когтистые руки вверх, между которых вспыхнуло ослепительное синяя пламя. А после мир погрузился в хаотичный каллейдоскоп разрушения. Огонь, сорвавшийся с рук новоявленного демона, взорвался самой настоящей бурей, заполоняя всё вокруг вспышками беспощадного пламени. Затем резкий шквал ряби реальности и рвущиеся потоки имматериума стали то расплавлять, то обращать в лёд, то закручивать спиралью, то поднимать пол, вместе с искорёженными телами демонов, подниматься в виде чётких геометрических фигур. В какой-то момент реальность просто не выдержала таких потоков искажения и коллапсировала в одном яростном и оглушительном взрыве. Металл стонал и разлетался на молекулы, испаряясь. В других местах его просто разрывало на ассиметричные ошмётки. Но так или иначе на полу вокруг исповедницы и стоящих рядом Сью и Вигиля разверзся проход прямиком в холодную бездну космоса, раскрашенного безумными переливами варпа. Те демоны, что выжили, с адскими воплями стали выбрасываться резкой разгерметизацией прочь с корабля. Когтистые руки ухватили уже было падающих без сознания архимилитанта и астропата и Камелия, распахнув ужасающие и вечном меняющиеся крылья взмыла вверх, на огромной скорости стараясь покинуть образовавшийся воздушный водоворот. К счастью или нет, но последнее, что помнили спутники исповедницы это то, как оглушительно скрипнула дверь и как она с резким шипением герметизировалась, а в истощённые лёгкие прилил поток свежего воздуха. После была лишь тьма. Venator. Ah mi supra venata Anima tor feci so vre re mal Venare insidiosus Mira tenebrarum Hic sic scitis Miseriae aeterna* *Охотник Вознесённый, Я охотился Чтобы очистить душу ото Зла Изменчив путь охоты Прекрасная тьма Так - Я познаю непрестанную муку того, Как даровать вечное милосердие

Тенебриты Под чутким руководством Камелии механикус нанёс ограждающие символы на металлический ящик при помощи священного лазера, неустанно читая над механизмом молитвы. Однако одного механического повторения было мало. Голубка неустанно шептала позади молитвы, чуть поводя руками в сторону ящика, больше интуитивно, чем осознанно, наполняя тонкими вибрациями имматериума идею, мысль, саму суть вещи, укрепляя её и ограждая от губительного воздействия. Когда с работой было покончено, техножрец издал трещащий переливчатый звук из своего вокс-ретранслятора, заменявшего ему голосовые связки. До того стоящий недвижимой глыбой массивный сервитор с железными руками, оканчивающимися грузовыми манипуляторами, ожил и отточенным движением ухватил клешнёй топор с абсолютным безразличием на оставшейся человеческой верхней половине лица. Губительные силы не могли захватить то, что абсолютно лишено разума, эмоций и души. Тёмный артефакт был загружен в ящик и отправлен в хранилище Храма. Сама же исповедница направилась за остальными, выбираясь из недр тенебролабиринта. У неё ещё были неоконченные дела с Розамунд.

Тенебриты Камелия с задумчивым видом окинула взглядом артефактный топор, от которого так и разило чёрным маревом скверны, окутывающем его в особом восприятии псайкера вечно меняющейся адской тенью. Его было действительно опасно оставлять простым абордажникам и рабочим и окончиться это могло кровавой резнёй. Да и само присутствие такого артефакта на корабле было омерзительным...первым делом исповеднице захотелось сжечь без остатка отвратительное еретичное орудие, даже её пальцы непроизвольно дрогнули, а между ними пробежались голубые искры электричества. Однако ладони тут же сжались в кулаки и Камелия заставила себя посмотреть на вещи трезво. Хватит ли ей сил, чтобы уничтожить артефакт такой силы? Не факт. Какие у этого могут быть последствия? Знает только Император. Прикрыв на мгновение глаза и глубоко вздохнув, она полуобернулась к Алессандру. - Не стоит подпускать людей к этой вещи. Вызовите сервитора и механикуса с гравировочным механизмом. Я обо всём позабочусь.

Тенебриты Камелия оторвала взгляд от груды тел и перевела его на Алессандра, чуть склонив голову. - Да, есть дело, в котором вы могли бы мне помочь. Но всё потом. Нужно отправить этих павших детей Императора в их последний путь. Исповедница вздохнула, с печалью в горящих аугментированных глазах смотря на искорёженных людей, чьи тела послужили "материалом" для водружения алтаря губительных сил. Смерть всегда следовала за ней по пятам, такова была участь тех, кто посвятил себя спасению жизни. Как бы ни было это парадоксально. Едва заметное движение ладони в сторону сенешаля, как будто Голубка потянула за невидимую ширму, внезапно наполнило тело Алессандра лёгкостью и свежестью, снимая остаточный жар погони, выравнивая дыхание и сердцебиение, снимая боль и усталость из горящих мышц. В мире было достаточно боли и страданий и своим долгом Камелия видела облегчение этой ноши человечества. Отдавая свою кровь, чтобы жили другие. Как святой Сангвиний, согласно его завету.

Тенебриты Каспар был едва ли не при смерти и истекал кровью. Опять. Камелия, для которой пробежка от самого лазарета в пасть тьмы не составила особого труда с такой же скоростью и неустанностью ожившего вихря подлетела к горе-навигатору. - Ты решил обречь всех нас и себя в том числе? - строго спросила исповедница, сводя губы в тонкую линию. - Едва вылез с того света и уже стремишься обратно! В голосе Голубки ощущалась такая непривычная эмоциональность, хоть и отражалась она, по большей части, исключительно в словах. В остальном действия биоманта были максимально отточены и собраны, словно не зависели от осознанной воли. Дымка золотистого сияния, сорвавшаяся с пальцев Камелии, окутала навигатора едва ли не полностью с головой и в воздухе ощутимо разлилась напряжённость и водоворот варпа, которую впитывала в себя псайкер и уже из сырой, неоформленной силы создавала собственной волей исцеляющие мягкие потоки имматериума. Раны стали неспешно и с лёгким покалыванием затягиваться, сосуды восстанавливались и прекращали кровоточить. Но это не было тем почти мгновенным и чудесным исцелением, которое получали раненные в лазарете. Оно длилось куда дольше. До тех пор, пока исповедница не опустила руки и не перевела дыхание. - Я не могу каждый раз вытаскивать тебя с того света. Я не всесильна. - уже более спокойным голосом ответила Голубка, прикрывая глаза и проводя ладонью по лицу, словно снимая с него что-то невидимое. - Пойдёмте, всем нужно отдохнуть и отдохнуть... Взгляд вновь распахнувшихся глаз скользнул по топору, лежащему у ног астропата и по уродливому символу из тел, который должен был изображать символ самого кровожадного из всей тёмной четвёрки. Была ли эта слепая хвала своему божеству или нечто более ужасное?.. По крайней мере поле Геллера должно было хранить корабль от раскрытия врат варпа прямо в самом сердце Беспокойного. Камелии хотелось в это верить.

Разум превыше Тела 4

Лазарет Камелия чуть улыбнулась галантности капитана, принимая поцелуй в тёплую руку, когда с его ранами было покончено. Этим он был как две капли воды похож на своего отца - Мордехая. Тот тоже сыпал галантностью направо и налево, не переставая флиртовать со своей личной исповедницей. Когда она ещё не управляла храмом, а была кем-то вроде духовника при капитане. Но Теофилакты, как подметил Себастьян, редко когда осознавали свою грешность, а потому исповедь была далеко не частым делом. - Говорят, вы отлично справились на мостике, капитан. Заметила Голубка, отнимая руку и неспешно "проплывая" по полу с едва слышным шелестом мантии к последнему своему пациенту - старпому. Всё те же резанные раны и ожоги, что и у остальных. Привычным жестом, воздев руку, она стала проводить через тело Алессандра свою целительную силу. Каждый псайкер представлял это как-то по-своему. Единая суть заключалась в обращении к собственной силе и воображению того, как именно она должна подействовать на мир. Само зарождение этой силы, его исток оставался необъяснимым, он просто...был. Как можно было объяснить человеку дыхание? Биение сердца? Так же сложно было объяснить то, откуда черпали силы псайкеры. Она просто была. Всегда рядом, каждый раз, когда Камелия обращала свой мысленный взгляд внутрь себя. Кто-то представлял духов предков (и искренне верил в них), кто-то шептал заученные формулы на высоком готике, кто-то управлялся логикой и представлением мира через призму истинных знаний о его устройстве. Камелия, в силу воспитания и образования, искренне верила, что священная сила Императора направляет её силы и, вместе с тем, понимала и представляла то, что происходит с телом на самых мельчайших и не видных глазу уровнях. Сила веры была велика. Раны на теле Делакруа весьма споро затягивались стоило лишь силе Голубки коснуться их. И пусть в иерархии биомантов она лишь немногим стояла выше оперившихся птенцов из Схолы, но знала и умела немало, особенно обладая талантом к дисциплинам биомедики. Хотя до вершин мастеров ей было весьма далеко. Те могли излечивать даже самые ужасающие раны, а из истерзанного обрубка, в котором едва теплилась жизнь, воссоздать полноценного и здорового человека. Но таких личностей в Империуме было неисчислимо меньше, чем остальных биомантов. Хотя прецептрисса биомантии много лет назад говорила, что у Камелии есть немалый потенциал...сама Голубка предпочитала идти дорогой смирения и тихого совершенствования, по крупицам копя силу и опыт. - Всё. - выдохнула Камелия, опуская руку. Полностью обновлённый и словно заново родившийся Алессандр мог теперь свободно и спокойно дышать полной грудью, не ощущая такой чистоты и...цельности, пожалуй, с раннего детства, когда организм не был отравлен взрослой жизнью и, волей-неволей, вдыхаемым воздухом Улья. Воистину, не зря самые обеспеченные из аристократии стремились держать рядом биомантов.

Кельи Омерзительные твари извивались своими чёрными тельцами и хаотично шевелили хитиновыми лапками в сгустках ихора и слизи рядом с мёртвым согбленным телом оборванца с нижних трюмов. Омерзительные Императору существа копошились, точно черви, в самой его обители. Камелию обуяла такая редкая для исповедницы неудержимая праведная ярость, вспыхнувшая в её душе словно адский пожар, сжигающий и корчующий всё, что было на его пути. - Горите в пламени варпа, отродья! Воскликнула Голубка, выбрасывая вперёд руки с растопыренными тонкими пальцами и даже не думая о сковывании собственных сил и с излишком черпая несдержанную силу имматериума. С её рук с треском и шипением сорвались потоком ослепительные белые молнии, гудящие и извивающиеся, с шипением врезающиеся в тельца тварей, буквально изжаривая их и заставляя корчиться с омерзительным шипением и писком. Ещё раз и ещё. Молнии сыпались с пальцев исповедницы неудержимым потоком воплощённой мощи. Рядом топтала железными сапогами и резала личинок оглушительными ударами кнута Мария, преисполненная не меньшего отвращения. Когда с отродьями было покончено, Сью отошла в сторону, давая собственным абордажникам разобраться с телом оборванца и склонилась к Камелии. - Я слышала о существах, которые откладывают личинок в людей... - она покосилась на выносимый труп. - Судя по всему, этот - Сью вытянула подбородок, указывая, - и стал вместилищем. Его лучше сжечь. Всё сжечь. И очистить огнём. Только так можно искоренить порчу, болезнь... В зелёных глазах начальницы СБ мелькнули безумные огоньки, а взгляд устремился куда-то в пустоту, в глубину воспоминаний. Камелия лишь безучастно кивнула, погрузившаяся в собственные мысли. - Пусть Император будет милостив к его душе. Лазарет Высокие металлические двери обиталища хирургеонов скользнули в разные стороны с лёгким металлическим скрежетом. Это место почти не изменилось с тех пор, как Камелию впервые отвели сюда после пережитого ей кораблекрушения. Всё те же холодные стены, выкрашенные в белый цвет с алым символом Адептус Биологис в виде змеи, обвивающей чашу с ядом. Всё тот же стойкий запах лекарств. Всё тот же гул когитаторов, обеспечивающих вычислительные мощности для подсоединённых к ним замысловатым аппаратам снующих по отделению генеторов в длинных белых робах. Среди них закутанная в простую белую робу и белый же с красным плащ Камелия практически не отличалась, словно ещё один хирургеон заступил на вахту. Только золотая пряжка в виде окрылённой капли крови и свисающая с пояса золотая же аквилла с фиалом создавали более дорогой антураж, окружавший целительницу. Заляпанные по локоть в крови руки не были её прерогативой. Словно тихий призрак, Голубка направилась к главной палате, отделённой от остальных койко-мест тяжёлой белой дверью. Её тонкие пальцы легли на холодную ручку и дёрнули по круговой оси вниз, с тихим шипением запоров открывая проход в просторное помещение, больше походившее на комфортабельную каюту, чем часть корабельного лазарета. Исповедница шагнула внутрь, закрыв за собой вход и пробегаясь взглядом по выжившим после столкновения на мостике. - Император хранит. Она сложила руки в знаке аквиллы и склонила голову, чуть качнув белоснежными волосами. Со спокойной деловитостью настоящего хирургеона она подошла к лежащей на койке Фортуне и плавно провела ладонью над её растерзанным лицом. Перстень с алым кристаллом загорелся внутренним светом, пока через ладонь целительницы стекала тёплая и невидимая простому глазу энергия. Потоки имматериума мягким тёплым золотым светом омывали разум и тело Фортуны, закрывая раны и полностью обновляя кровь, межклеточную жидкость, все ткани и органы, расслабляя мышцы и любые заторы и деформации. Но самым очевидным свидетельством целительской силы исповедницы было то, как стала зарастать рана, перечертившая лицо пилота. Словно по мановению только одной лишь руки на его месте осталась гладкая, чуть розоватая кожа. - Святой Сангвиний, направь мою руку, позволь своей целительной крови течь через меня, даруя исцеление страждущим и облегчение болящим. Свет твоей милости, благость твоей крови. Шептала Камелия тихую молитву вслух и про себя, пока переходила к капитану, таким же лёгким движением руки начиная сгущать вокруг него золотистое сияние варпа, изливающееся из центров в её ладонях. Было что-то ироничное в том, что прозванная Голубкой молилась именно крылатому посланнику Императора.

Мостик Однако остальным прямо сейчас получить исцеление от Камелии не представлялось возможным. Исповедница застыла, слушая сбитые слова и крики по другую сторону микронаушника и резко обернулась на пятках к стоящему в стороне армагеддонцу в оранжевом защитном плаще. Капитан Маннергейм Хартман - заместитель Марии на посту начальника СБ был в прошлом гвардейцем Первого Армагеддонского полка. Его лицо, перечерченное уродливым шрамом, и блеклыми голубыми глазами не выражало ничего, кроме холодной сдержанности, однако исповедница знала, что характером этот мужчина уступает лишь своей непосредственной начальнице. - Капитан, охраняйте мостик и навигатора! - громко проговорила Камелия. - В Храме очередное нападение! Обведя взглядом раненных, Камелия всё же бросилась вперёд, боясь потерять лишние секунды, когда станет уже слишком поздно. По коридорам исповедница летела с небывалой ловкостью и скоростью, которая могла соревноваться с корсарами эльдар. Энергия варпа буквально толкала её вперёд, заостряя реакцию и даруя ногам небывалую подвижность. На ходу она вызвала в храм Марию и через несколько мгновений влетела в главные ворота обители. Из коридора с кельями пятился старый миссионер, а в мерцающем свете на каменном полу видны были потёки крови и шевелящиеся тени. - Император, направь мою руку! Вознеся короткую литанию, исповедница, исполнившись решимости, двинулась навстречу неизвестной твари, вырывающейся из тела пустотника...или что бы там ни происходило.

Храм Исповедница приняла от механикус цилиндр со стиммом с благодарным кивком и вколола его с резким шипением пневмоклапана в руку оборванца с нижних трюмов. В воздухе подсобки завитал запах антисептика, сейчас пузырящегося на ране в месте прокола трёх тонких игл. Обезболивающее стало растекаться жидким льдом по венам человека, не исцеляя, но хотя бы даря блаженное облегчение на то короткое время, пока действовал препарат. Приказав старшим служителям храма отнести бесчувственное тело в одну из келий, она сама стала наблюдать за бессвязно шепчущим пустотником, с видимым напряжением на бледном фарфоровом лице. Это не было похоже на гниль Нургла, поразившую трюмы. Какая-то новая зараза из его безграничного котла хворей? Или нечто более загадочное? В корабле, который не так давно наводняли демоны не верилось в простые причины. Однако задумчивость Камелии прервал запыхавшийся абордажник, с оглушительным топотом подкованных сапог вбежавший в главный зал храма и на ходу придерживающий перекинутый через плечо лазган. - Госпожа Маркониус! - крикнул он, привлекая к себе внимание немногочисленных прихожан и служителей храма. - Срочно! Голубка оторвалась от своего пацинета и вышла навстречу тяжело дышавшему мужчине. - Мостик! - рвано кашлянул абордажник. - Старпом, пилот тяжело ранены, навигатор при смерти. Была атака демонов. Перестав слушать сбивчивые объяснения абордажника, исповедница развернулась и, прихватив мантию, стремительно бросилась к выходу из храма. Мостик Под сводами мостика раздавался гул голосов. Туда-сюда сновали абордажники с оружием наперевес, высматривая потенциальную угрозу, а в самом центре у самого трона капитана сгрудилась их основная масса, отделяя раненных старших офицеров. Они расступились перед возникшей перед ними белой фигурой исповедницы, которая сейчас больше напоминала бледнего и почти что нематериального прислужника Сангвинара, лишившегося своих крыльев. Большая часть кое-как стояла на своих двоих, только распахнутый шрам рассекал лицо Фортуны, заливая спёкшейся кровью шею и одежду пилота. На полу же весь в рубленных и рваных ранах лежал навигатор, чьё лицо было неестественно бледным, а оттого ещё ярче пылала в холодном свете мостика его огненная шевелюра. - Император... Прошептала побледневшая больше прежнего Камелия и тут же опустилась на колени перед Каспаром, закрывая горящие глаза и накладывая на его истерзанное тело тонкие руки.

Храм Камелия нахмурилась, видя и ощущая, как человек буквально умирает изнутри. Что-то пожирало его, словно жадный зеленокожий, лишая сил и смысла существования. И это приводило его в ужас, заставляя бледнеть и сжиматься от каждого движения, и в последних силах было лишь пасть и молить о том, чтобы облегчить его ужасные страдания. Без тени отвращения на бледном лице она опустилась к упавшему оборванцу и положила тонкую ладонь на его спутанные волосы. - Все мы равны перед ликом Императора. - спокойно произнесла исповедница. - Скажи, что терзает тебя, дитя? Вместе с этим она попыталась направить потоки варпа через его тело, снимая боль и восстанавливая порядок в искалеченном организме. Перстень бледно засиял багряным светом, а серебряные розы зашевелились своей собственной жизнью, расправляя усыпанные крохотными шипами стебли и двигая в собственном ритме лепестками бутонов. Однако словно какая-то тень набегала и каждый раз не давала полностью сосредоточиться, выбивая почву и силу из обращения к собственной изменчивой природе. Поджав губы, Голубка оставила попытки лёгким путём избавить человека от страданий. На её бледном лбу выступили едва заметные капли пота.

Храм - Не стоит. Исповедница отрицательно качнула головой и прикрыла свои аугментированные глаза, плавно проводя тонкой ладонью по своим волосам. С её пальцев стали срываться тонкие, едва заметные даже для одарённых ручейки усмирённого варпа, напитывая её тело своей изменчивой силой, послушной воле биоманта. Волосы с едва ощутимой щекоткой стали менять свою структуру, выпрямляясь и лишь чуть изгибаясь в уже обычных локонах исповедницы. Лёгким движением руки она заправила их на одну сторону, другую оставив свисать. - Я приму его сама. В раскрытых жёлтых глазах могла гореть решительность, но старый миссионер увидел лишь механическую невозмутимость мерцающих фотоэлементов. Слегка оттолкнувшись руками от кресла, она лёгким, почти невесомым, шагом оказалась у двери и сняла свисающий со стены расшитый плащ с капюшоном. - Розамунд, можете составить мне компанию. Это может быть интересно. Промолвила Голубка, оборачиваясь и набрасывая на плечи своеобразную броню, которую невозможно было отличить от простой одежды. Камелия не знала наверняка, но смутные сомнения терзали её разум, не давая толковать события банальными понятиями.

Хм, спасибо. Я как-то не так понял, когда мне поясняли за то, знают ли простые смертные о Серых Рыцарях. Хотя где-то сомнения были xD Вроде как даже читал отрывок, что Рыцари зачищают память тем, кто помогал им в операциях по борьбе с демонами

Храм Умели ли льстить механикус? Этот вопрос и вправду был занимательным. Порой, под красными одеяниями и металлом сложно было разглядеть человеческое существо, однако Камелия знала, что не смотря на загадочность большинство из них жили человеческими страстями ровно так же, как и все остальные, и лишь самые старшие больше напоминали человекоподобные машины с железными сердцами и холодным умом духа Машины, который они так почитали в своих молитвах. Камелия слегка рассеянно кивнула, задумавшись о чём-то своём, слегка отстранив взгляд горящих глаз от техножрицы. - Да, моих знаний должно быть достаточно. Заранее предупредите меня, когда соберётесь приступать к работе, мне нужно собрать нужные предметы.

Храм Камелия внимательно слушала Розамунд, взвешивая каждое слово техножрицы. Она сама размышляла о поиске методов освящения оружия против порождений варпа, так как практика показала, что большинство инструментов смертных оказывались очень малоэффективными против омерзительных тварей, которых на людей выбрасывали Тёмные Боги. Однако разразившаяся эпидемия внесла свои поправки в тревоги и волнения корабельной исповедницы, которой приходилось совмещать свои прямые обязанности со спасением команды от неизвестной хвори. И, как ни странно, юная механикус знала о таком особом оружии, как псипушки. Исповедница сделала один короткий глоток, слегка онемело от увиденного внизу трюмов смакуя вкус, который вмещал в себя странную сладость, густоту и намёк на кислинку семян, купленных на одной безымянной пустынной планете у местных кочевников-язычников, никогда не слышавших об Империуме и свете Императора. - Да, я о таком действительно слышала. - наконец отозвалась Голубка, опуская парящую чашку на колени. - Но обладание такими технологиями - привилегия полубожественных астартес и, в частности, славных инквизиторов Ордо Маллеус, которые каждое мгновение своей жизни посвятили борьбе с демонами имматериума. Видите ли, Розаумнд... Исповедница склонила голову и опустила взгляд на своё кольцо, надетое на безымянный палец левой руки. Она неспешно оторвала ладонь от ручки кресла и продемонстрировала его магосу корабля. Серебряная оправа была стилизована под переплетение мелких серебряных роз и обрамляла она алый матовый камень, который внезапно загорелся внутренним карминовым сиянием. - Это - псикристалл. В Схоластике учат, - рука Камелии опустилась обратно, - что особые формы минералов способны мистическим образом резонировать с нашими мыслями и волей, резонировать с самим варпом, принимая и усиливая его эманации, сохраняя в своей структуре. Именно благодаря родству с имматериумом наши силы способны без преград поражать демонов, и таким же образом, по закону подобия, психически активные материалы разрушают плоть демонов без обычных преград. Quod est inferius est sicut quod est superius.* Процитировала она одну из схоластических максим, составленных на выском готике для обучения псайкеров основным законам своих сил. - Пусть нам недоступны ни подобные кристаллы, ни священное серебро с благословлёнными станками для нанесения особых рун, но мы можем использовать печати чистоты и выгравированные литании для освящения оружия. Чистая и искрення вера, зачастую, оказывает не меньшее воздействие на отродья тёмных сил... *Как внизу, так и наверху

Трюмы В кибернетических глазах исповедницы горел электрический огонь, который был отражением того огня, который пылал внутри отсека, заваленного трупами. Люди в огнеупорных скафандрах с баками прометия на спине заливали пламенем отвратительный алтарь разложению и гнили, превращая его в пыль и прах. Властитель инфернис корабля со своими людьми знал не только как унять пожар, но и как создать его, не дав повредить весь остальной корабль. Камелия ответила не сразу, мрачно созерцая разверзнувшуюся огненную бездну, пожирающую ростки порчи, древо которого она собственоручно вместе с Марией срубила под самый корень. Но всё же её рука потянулась к вокс-передатчику, с тихим писком открывая встречный канал. - Нет...низу, в трю..ах. Донёсся до Розамунд искажённый помехами голос Голубки, пробившийся через огромную толщу металла и искажений, порождённых многочисленными источниками энергии и радиоактивного излучения, царившего на самом дне пустотохода. - Я подо..у ...ите. С коротким щелчком сеанс нестабильной связи прервался. Судя по всему, жрицу Омниссии будут через время ждать под сводами храма Императора. Храм Должность корабельной исповедницы, как и любой подобный (или более высокий) чин на борту корабля давал множество удобств по сравнению с теми, которые были предоставлены простым пустотникам. В их число входила и собственная гигиеническая комната внутри каюты, скрытой за алтарём Храма. Беспокойный не дышал дороговизной и породой тысячелетних барж, дорогое убранство которых иногда дотягивало до доходов в тронах аграрного мира. Поэтому убранство этой части обиталища Камелии не отличалось особым изыском, уступая место голой и серой практичности с отблеском старого металла. Белая ванна распахнула свои парящие объятья для сбросившей с себя провонявшиеся гнилью и тленом одежды Камелии, давая ей впитать всем телом жар и долгожданную чистоту. Биомант легко переносила крайние температуры, и что для простого человека было кипятком, из которого он вылетел бы ошпаренным, то для псайкера было комфортной и расслабляющей водой, пусть и отдающей химическим запахом тысячи раз рециркулированной влаги. Для пустотника эти запахи были родными, естественными и единственно правильными. Мало кто видел исповедницу без её одежд, вернее - никто. Под ними же она повторяла те закономерности, которые лежали потусторонней печатью на её лице. Такое же неестественно бледное молочное тело, вытянутое, но без следов истощения. Словно такая комплекция и вес были естественными для изменившихся в пустоте костей. Занырнув в едва ли не кипящую воду с головой, исповедница блаженно прикрыла горящие жёлтым глаза и откинулась затылком на изогнутую спинку ванны, растворяясь в тепле и покое... Розамунд служки проводили до незапертой двери каюты исповедницы, отодвинув в сторону широкий гобелен. Камелия уже ждала своего гостя, расположившись в глубоком алом кресле, сжимая в тонких изящных ладонях металлическую чашку с парящим густым рекафом. Вопреки обыкновению она была одета в одну простую белую мантию, а обычно спадающие волной с одной стороны белые с золотыми прядками волосы сейчас обрамляли мраморное лицо исповедницы с двух сторон, завиваясь мелкими белыми кудряшками. - Вы хотели меня видеть? Чуть приподняла брови Камелия, отпивая горячий напиток так, словно это была прохладная вода из очистителя.

Разум превыше Тела 3 за 300 опыта

Эпидемия Нельзя было промедлять ни минуты, ведь каждое мгновение было на счету. Пока миазмы не стали вновь распространятся из сочащейся гноем раны, раскрывшейся на теле Беспокойного. Им удалось убрать симптом, но причина лежала глубже. Глубже во всех возможных смыслах. Камелия ощутила это в больных, которых выхаживала вместе с Марией, ощутила это в их душах, овеянных смрадом и жужжанием невидимых крылатых насекомых. Печать той силы, что жаждала лишь всепоглощающей энтропии, видела материальный мир как будущий погост и чумные клоаки. И изуродованная шанкрами и язвами рука этой силы протянулась и к кораблю, начиная сжимать свою удушливую хватку. Корень лежал во тьме трюмов, туда, куда не ступали обычные люди, где было пристанище для проклятых, забытых и отверженных. И они спускались туда, облачившись в глухие костюмы, сейчас заставившие двух женщин самих по себе напоминать чумных вестников, явившихся за новыми телегами с трупами... Гулкое эхот отражалось от узких едва освещённых коридоров, чью темноту разгоняли заключённый в металлические освящённые трубки светошары, испускавшие лучи света подобно руке Императора. - Это здесь. Тихо и напряжённо произнесла Камелия, останавливаясь перед широкой шлюзовой дверью, почти неотличимой от остальных...почти. Псайкер ощущала, как оттуда тянется чуждое, омерзительно пахнущее присутствие, оседающее на коже липкой жирной плёнкой под заунывный речетатив на тёмном гнусавом языке. Металл вокруг двери потрескался и стал покрываться ржавчиной, а в этих расщелинах были уже едва видны белые пульсирующие жилки чуждой и больной псевдожизни. - Так чего же мы ждём? Недовольно скривилась под маской Сью и изо всех сил вцепилась в широкий полусгнивший вентиль, со скрипом и стоном железа проворачивая его и заставляя болты медленно разжимать свою мёртвую хватку. Но то, что предстало перед начальницей безопасности и исповедницей было за гранью добра и зла. Вселенная полнилась вещами, которые были настолько омерзительными и ужасными, что сдавалась даже человеческая мораль, отказываясь вписывать в себя это. В когда-то пустом отсеке на полу плескалась мутная белесоватая жижа, отдающая невероятным трупным зловонием, а вот источником...источником этой жидкости была гора искорёженных, вздутых и покрытых многочисленными язвами трупов с копошащимися в раздутой белесой плоти червями. На этой уродливой скульптуре восседало долговязое существо со сморшенной коричневой кожей и заплывшим гноем единственным глазом на вытянутой голове, изо лба которой торчал обломанный жёлтый рог. На шее существа покачивался ржавый колокольчик. С полувздохом-полустоном демон Нургла прекратил свой заунывный бесконечный счёт и распрямился, бросаясь навстречу двум женщинам. - Сдохни, тварь! - не ставшая жертвой оцепенения Мария вскинула свой стаббер и резко нажала на гашетку, выпуская с огненными вспышками дула очередь пуль, увязших в липкой плоти существа. До того шептавшая молитвы Голубка внезапно ожила и шагнула вперёд, замахиваясь посохом и громогласно вещая. - Нет тебе места в этом мире, отродье Нургла! Изыди в варп! Рявкнув последние слова со всей яростью и религиозным пылом, Камелия пропустила через себя потоки варпа, обращая их в разряды ветвистых молний, прошедших через её руки и металл посоха, срываясь с его наконечника и опутывая замахнувшегося уже было чумоносца сетью из шипящих разрядов, обративших за несколько ослепительных мгновений его плоть в изжаренный невесомый прах. - Это ещё не всё! Предупреждающе воскликнула исповедница, укрепляясь на скользком полу и ощущая как омерзительно колышутся трупные воды под её ногами. И тут же после этих слов гора с трупами зашевелилась и, раскидывая полусгнившие тела, оттуда вылезла ещё пара таких же демонов Нургла. - Император, сохрани. - прошептала Голубка, покрепче перехватывая свой посох и лишь укрепляясь в вере под неустанную молитву в собственных мыслях. *** В воздухе всё ещё витал запах озона и священного пороха, когда перемазанная в грязи и кислотной рвоте исповедница, пошатываясь, вышла вместе с Марией из демонической клоаки. В этой части корабля больше не было демонов. - Сжечь, всё сжечь. До тла. Сцепив зубы выдавила Камелия, активируя руну вокса.

Хэй, а вот и главный ловелас!

Тюремный отсек И сама Камелия по-новому взглянула на капитана. Не на как порой излишне легкомысленного наследника великого рода, а как на человека, ищущего своё место в мире, где огромная ответственность свалилась на неподготовленные плечи, и где каждое мгновение окружающие требовали от него утверждения на этой новой роли. Возможно, она сама до того была излишне строга к Себастьяну, однако догмы и столпы Имперского Креда смогли привести её к пониманию. Пониманию того, что она должна стать нерушимой поддержкой лорда-капитана, не смотря на его сумасбродства и браваду. В конце-концов это было семейной чертой Теофилактов. Но при должной поддержке и вселении решительности из наследника можно создать достойного приемника Мордехая. - Это мой долг, милорд. - чуть кивнула Камелия, принимая галантный жест. - Если вас что-то тревожит - знайте, я всегда смогу принять исповедь и сохранить её в тайне. И вы можете всегда рассчитывать на мою поддержку и верных Императору сыновей и дочерей.

Тюремный отсек Сама исповедница взирала на своё клеймо с определённой долей отрешённости, не испытывая тревожных чувств из-за его наличия. Скорее наоборот - это давало своего рода...стабильность. Помимо той защиты, что дарил не самый приятный процесс санкционирования, клеймо давало моральное спокойствое, ощущение своего места, своей роли в огромном механизме Империума. Ведь именно на осознании своего долга и своего места он мог существовать все эти долгие тысячелетия. Быть может, родись она в другом месте, в другой семье она бы и думала иначе. Но когда Имперское Кредо наполняет твои мысли и чувства с первых слов - сложно смотреть на мир через другую призму. Мягкая ткань скользнула вниз, скрывая клеймо. - Вы - лорд-капитан этого корабля. - мягко произнесла исповедница. - Вряд ли кто-то в праве указывать границы ваших полномочий на этом корабле. Разве что Лорды Терры могут потребовать патент обратно, а Император ниспослать свою кару. Но, я уверена, так низко ни мы, ни вы не падём. На почти что фарфоровом лице Голубки проступила едва заметная улыбка. Казалось, она действительно и искренне верит в свои слова. Даже если сам капитан мог в этом сомневаться.

Тюремный отсек Камелия проводила взглядом Фортуну и лишь покачала головой. Легкомысленность этой особы точно не приведёт к добру. И исповедница не разделяла легкомысленности капитана в отношении угрозы, которую та могла представлять окружающим. Одно дело одержимый слабовольный пустотник, и вовсе другое - впустивший в себя демона псайкер. Ей не хотелось этого признавать открыто, но в словах Марии была доля правды. Однако ей, как верной последовательнице дома Теофилакт, оставалось лишь подчиняться приказам капитана и стараться свести к минимальной ту угрозу, которая могла возникнуть. - Для простых людей, которых не коснулось дыхание варпа... - Камелия обернулась к капитану и чуть улыбнулась, задирая рукав своей белой мантии до самого локтя, демонстрируя на предплечье вытатуированный распахнутый глаз Телепатики. - Каждый санкционированный псайкер носит на себе такой знак. Инквизитор в праве просить показать его. Если же не обнаружат... Она чуть свела губы, оставляя и без того понятную всем недосказанность за своими словами.